Текст книги "Рыцарь Хаген"
Автор книги: Вольфганг Хольбайн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 26 страниц)
Глава 10
Тронный зал выглядел сейчас иначе, чем утром, когда Хаген побывал здесь впервые. Мрачное помещение сияло роскошным глянцем, заставившим даже Тронье, всегда равнодушного к золоту и драгоценностям, на мгновение замереть. Но дело тут было не в золотом оружии, развешанном по стенам, не в украшенных каменьями панцирях стражниц, застывших возле трона, не в бархатных занавесях, покрывавших голые стены. Хагена поразила необычайная отчужденность всей этой роскоши, берущей начало из глубины тысячелетий. Вся комната была окутана дуновением темной, давно забытой магии.
Данкварт коснулся его плеча, и в это мгновение волшебство рассеялось. Щиты, копья и мечи на стенах снова стали обыкновенным оружием, хотя и очень дорогим, стражницы по обе стороны трона оказались нормальными женщинами. Но Хаген все равно знал, что ему ничего не померещилось. На миг он увидел истинную сущность Изенштейна.
– И Альберих тут! – удивился Данкварт.
Хаген изумился не меньше, заметив разговаривающего с Гунтером альба. Он не удивился бы, увидев здесь Зигфрида, – но Альберих!
Он подошел к Гунтеру, поздоровался и одарил карлика уничтожающим взглядом. Тот захихикал.
– Выглядишь ты не очень веселым, Хаген из Тронье, – пропищал он, – Что тебя тревожит? Ты должен быть доволен. Твой друг, – он кивнул на Гунтера, – совершил невозможное. С сегодняшнего дня он король не только Бургундии, но и Исландии.
– Хаген озабочен, – молвил Гунтер, – Мне кажется, он не очень доверяет твоему колдовству, Альберих. А его брат – тем более, – Губы его дрогнули, он с трудом подавил усмешку.
– Ты сомневаешься в моих способностях? – Альберих обиженно поджал губы. – Может, ты мне не доверяешь?
– Тебе – доверяю, – поспешил успокоить его Хаген.
Альберих вздохнул:
– Но не моему господину. Но можешь быть совершенно спокоен – даю слово, что каждый из вас живым покинет эту страну и невредимым возвратится в Вормс.
Хаген хотел ответить, но в этот момент прозвучал гонг.
Вошла Брунгильда, одетая по-королевски, со скипетром, мечом и короной, в роскошной, украшенной драгоценностями мантии. Дюжина валькирий составляла ее свиту. Высоко подняв голову, королева прошествовала к трону и опустилась на него; эскорт выстроился вокруг в почетном карауле. Хаген всей кожей ощущал враждебность, наполнившую тронный зал. Последним, вслед за стражницами, вошел Зигфрид.
Его появление затмило все: и роскошь убранства, и красоту парадного облачения валькирий. Если бы Хаген не знал исхода поединка, одного лишь сияния рукояти Бальмунга на поясе Ксантенца хватило, чтобы дать понять, кто здесь был истинным победителем.
Вероятно, Зигфрид почувствовал пристальный взгляд Хагена: проходя мимо, он на секунду остановился и посмотрел на него. И хоть лицо Ксантенца сохраняло полную бесстрастность, глаза его полыхнули гневом. Но затем он вдруг улыбнулся и прошествовал дальше, остановившись в шаге от трона Брунгильды.
Королева подняла руку, ропот в зале умолк. Хаген заметил, что двигала она только правой рукой, левая неподвижно лежала на подлокотнике.
– Гунтер Бургундский! – возгласила Брунгильда. – Подойди.
Размеренным шагом Гунтер приблизился к трону и слегка склонил голову.
– Ты явился к моему двору, – продолжала валькирия, – чтобы по древним законам добиться моей руки. Ты предстал перед испытаниями, назначенными богами, и с честью выдержал их. Назови теперь свою волю. Моя жизнь и корона принадлежат тебе.
Гунтер шагнул вперед, взглянул в лицо Брунгильды и опустился на одно колено, губами прикоснувшись к подолу ее мантии. Затем встал, подошел к трону сбоку – так, что Зигфрид был вынужден посторониться, – и схватил ее здоровую руку.
– Моя королева! С тех пор как я впервые услышал о твоей красоте и славных подвигах, сердце мое воспылало любовью. А когда я впервые тебя увидел, понял, что не смогу без тебя жить.
Лицо Брунгильды оставалось каменным. Взгляд был устремлен вдаль, мимо Гунтера.
– Но теперь желание моего сердца исполнилось, – продолжал Гунтер, – Брунгильда, королева Изенштейна, – моя, – Он возвысил голос: – Завтра, как только взойдет солнце, мы отправимся в Вормс, чтобы от красоты королевы засияла моя крепость.
– Уже… завтра? – вырвалось у валькирии. Маска королевской неприступности рассеялась.
– Завтра, – Тон Гунтера не допускал возражений. Он отвесил легкий поклон и коснулся левой рукой сердца, – Ты просила назвать мое желание, королева. Так вот что я решил: с первым лучом солнца мы поднимаем якорь, и, если боги и ветер будут к нам благосклонны, через десять дней мы достигнем Вормса. Ты можешь взять с собой двух спутниц, остальные останутся здесь – они больше тебе не понадобятся.
– Прости, Гунтер, – вмешался Зигфрид, – но Брунгильда ранена.
Подчеркнуто медленно король повернулся, смерив нибелунга долгим презрительным взглядом. Затем он усмехнулся:
– Я знаю, Зигфрид Ксантенский. Но у нас в Вормсе хорошие врачи, и, чем раньше мы сможем воспользоваться их помощью, тем лучше.
Брунгильда попыталась что-то ответить, губы ее шевельнулись, но она не произнесла ни звука. Требование Гунтера оказалось слишком неожиданным.
– Я могу понять твое удивление, моя королева, – в голосе Гунтера сквозила ирония, – и нежелание покидать землю предков. Но эта страна холода и бурь не подходит мне и моим друзьям. Да и тебе не пристало прозябать здесь в одиночестве. Мы отправимся к солнечным берегам Рейна, и мой народ будет почитать тебя своей королевой, – На мгновение он умолк, а затем обратился к окружившим их стражницам: – Вы слышали слова своей королевы. По вашим законам теперь я – повелитель Изенштейна. Ваш король.
Зигфрид нахмурился. Шагнув вперед, он пристально посмотрел на Гунтера. Грозный ропот прокатился по залу.
Гунтер терпеливо дождался, пока снова воцарится спокойствие.
– Слушайте мое решение! Этот замок, эта земля и ваши клинки отныне принадлежат мне, Гунтеру Бургундскому. Но Вормс далеко, и моя империя достаточно велика. Стены моей крепости надежны, у меня достанет воинов отразить любое вражеское нападение. Мои сокровищницы полны драгоценностей и золота – я ни в чем не нуждаюсь и не претендую на сокровища валькирий. Но самую ценную жемчужину, – он с улыбкой взглянул на Брунгильду, – я забираю с собой, все же остальное для меня ничего не значит. Посему воля моя такова: все, кто преданно служил Брунгильде, должны быть вознаграждены, – Он развел руками, – Эта крепость останется нетронутой. Никто не имеет права вступить на этот трон, когда Брунгильда покинет его, а вы, ее подданные, можете жить здесь сколько пожелаете. Землю и все владения распределите поровну между собой. Возьмите все золото и бриллианты и тоже поделите. Завтра, когда парус нашей ладьи исчезнет за горизонтом, ворота Изенштейна будут открыты для всех поклявшихся Брунгильде в верности.
Все взгляды устремились на валькирию. «Одно ее слово, – с содроганием подумал Хаген, – одно движение – и меня с Гунтером и Данквартом разорвут на куски».
Но Брунгильда безмолвствовала. Она словно только что очнулась от глубокого сна. Взгляд заволакивала пелена, в лице не было ни кровинки, губы посерели. Хаген сомневался, что она понимает слова Гунтера.
Наконец королева с усилием кивнула головой.
– Вы слышали волю Гунтера Бургундского, – сказала она. – Его желание… с этой минуты стало и моим желанием тоже. – Прикрыв на мгновение глаза, она поднялась с трона. – А теперь… идите.
Гунтер кивнул.
– Пусть во все замки и дома Исландии отправляются посланницы, чтобы огласить мою волю, – заявил он, – Сегодня же вечером, когда зайдет солнце, они должны выехать.
– Сегодня вечером! – прошептал Данкварт. – Если он доживет до вечера.
– Тихо! – зашипел Хаген.
Стражницы не шелохнулись, как будто никто из них и не слышал приказов Гунтера и Брунгильды. Их переполняла ненависть, которая, казалось, вот-вот выплеснется наружу. Одна из стражниц, обнажив меч, шагнула к Гунтеру, еще несколько девушек последовали ее примеру.
Но тут Брунгильда вмешалась:
– Остановитесь! Прошу вас, не навлекайте позора на эту крепость и на всех нас.
Краем глаза Хаген заметил, как Зигфрид схватился за рукоять Бальмунга. Не совсем было ясно, чью сторону занял бы Ксантенец, обнажив клинок. Кивнув брату, Хаген отстранил стоявшую перед ним стражницу и шагнул к Гунтеру. Данкварт встал рядом с братом.
– Уберите оружие, – строго повторила Брунгильда, – Я понимаю, что гнев ваш праведный, но было бы преступлением обнажить мечи против Гунтера и его подданных. Король бургундский одолел меня в честном поединке, и теперь он – ваш законный повелитель. Если вы нападете на него, значит, поднимете руку на меня. А теперь идите, оставьте нас одних. Мы сами создали законы, по которым он завоевал это право, – добавила она с горечью.
Наконец раздался звон клинков – стражницы нехотя вложили мечи в ножны.
– Идите, – повторила Брунгильда.
Женщины молча повиновались. Хаген и Данкварт не шелохнулись, пока все девушки не покинули зал. Только тогда Хаген и Данкварт почтительно отступили назад.
Лицо Брунгильды было каменным.
– Прошу извинить меня, Гунтер Бургундский, – молвила она, – Перед поездкой предстоит много приготовлений.
Гунтер склонил голову:
– Да, моя королева.
Брунгильда вышла из зала, Хаген проводил ее внимательным взглядом. Валькирии удалось справиться со своими чувствами: походка ее была гордой, исполненной достоинства. Зигфрид, за все время не проронивший ни слова, отправился вслед за ней.
– Зачем ты так поступил, Гунтер? – с упреком спросил Хаген.
Гунтер тонко улыбнулся:
– Ведь я имею на это право, разве нет?
– И ты считаешь, что за это она тебя полюбит?
– Нет, но когда она станет моей женой и поживет в Вормсе… – Он пожал плечами, – Кто знает, быть может, мы станем друзьями, если уж она не сможет меня полюбить.
– А если нет? – настаивал Хаген. – Если она все же уйдет?
– Уйдет? – тихо переспросил Гунтер. – Но куда, Хаген?
На следующее утро по приказу короля был подготовлен корабль. Брунгильда с двумя спутницами уже поднялась на борт, когда Хаген и Данкварт подходили к пристани. Ладья легко покачивалась на волнах, нагруженная тюками и сундуками, принесенными подданными Брунгильды, свежий ветер надувал паруса. Позвякивали цепи, туго натянулись канаты – корабль, точно хищник из клетки, рвался в открытое море.
Хагена колотил утренний озноб – он не спал, всю ночь проведя в раздумьях.
– Ты действительно не хочешь ехать с нами? – спросил Гунтер.
– Нет, мой король. Нам с Данквартом нужно возвращаться в Тронье. Мы покинули замок слишком поспешно, и там наверняка о нас уже беспокоятся.
– Но вы ведь можете послать туда весточку, – предложил Гунтер, – Подумай, Хаген. На корабле хватит места всем, а в Вормсе будут очень рады тебя видеть.
Хаген кинул взгляд на Зигфрида, стоявшего на носу корабля, и Гунтер понял.
– Все ясно, – грустно сказал он, – Еще не построили такой мощный корабль, который мог бы выдержать тебя и Зигфрида одновременно.
– Мы с Данквартом приедем, как только сможем, – пообещал Хаген, – Ты… должен это понять. Нас ждут в Тронье.
– Ты обещаешь, что появишься в Вормсе к свадьбам – моей и Кримхилд?
– Обещаю.
– Не забудь: на Троицу в этом году. Но я жду вас за неделю до праздника.
– Мы не забудем.
Гунтер с улыбкой протянул на прощание руку Хагену и Данкварту. Затем повернулся и быстро зашагал к пристани.
Хаген смотрел ему вслед, пока он не взошел на борт, затем оглянулся – позади стоял Альберих. Судя по всему, он появился здесь не только что – его присутствие Хаген ощущал во время разговора с королем.
– Ты звал меня – я явился, – заявил альб.
Удивительно: Хаген вовсе не звал Альбериха, он только хотел с ним побеседовать. Но, должно быть, карлику было достаточно и этого. Однако на раздумья времени не было. Корабль уже был готов к отплытию.
– Два вопроса. Ты мне на них ответишь?
Альберих хихикнул:
– Вполне возможно. Если ты за это тоже дашь мне один ответ. Ну как?
– Во-первых, – начал Хаген, – почему Зигфрид хотел меня убить?
– Разве он этого хотел?
– Не прикидывайся дураком, – разозлился Хаген, – Ты ведь сам все видел. Без твоей помощи мы с Данквартом были бы сейчас на том свете.
Альберих вздохнул:
– Да вот только не все у меня получилось. Но вы дрались храбро. Тебе известно, что подобное не удавалось еще никому. Зигфрид до сих пор не может оправиться от изумления – ведь его нибелунги неуязвимы.
– Это не ответ на мой вопрос, – Хаген начал терять терпение, – Почему, Альберих? Зачем было так жестоко убивать наших спутников?
– Ваших спутников… – Альберих махнул рукой, – Это была ошибка, понимаешь? Нападение произошло только из-за вас двоих. И люди твои погибли, потому что среди них не оказалось вас. Но даже если бы вы были там, их все равно бы не пощадили. Ты приносишь несчастье, Хаген из Тронье.
– Но ради чего все было задумано?
– Ради чего? – Альберих снова вздохнул. – Ты действительно не понимаешь? Ведь все очень просто. Зигфрид уже почти достиг своей цели. Он прибыл сюда вместе с Гунтером, он знал, что победит Брунгильду и после этого никто и ничто не сможет помешать ему жениться на Кримхилд. Никто, кроме тебя.
– И как же я мог ему помешать?
– Очень просто, – огрызнулся Альберих. – Повторяю, он был у цели. И тут появляешься ты. Единственный человек, способный встать на его пути. Единственный достойный соперник. И когда он услышал, что вы с Данквартом уже на пути в Изенштейн, он выслал отряд нибелунгов, чтобы вас уничтожить. Это было ошибкой, и, думаю, он это понимает. Теперь у меня к тебе вопрос, Хаген. Почему…
– Сначала мой второй вопрос, – нетерпеливо перебил Тронье, – Я наблюдал за Зигфридом и Брунгильдой. Скажи мне одно, альб: считаешь ли ты, что Брунгильда его любит? И кроме того, лишь слепой бы не заметил, что с валькирией бился не Гунтер Бургундский.
– Может быть. Но только не Брунгильда. Или ты забыл, что говорил Гунтер? – В голосе Альбериха звучала обида. Карлика задевало, что Хаген сомневался в его способностях. Поняв это, Хаген смягчился – это делало Альбериха человечнее. – Мое колдовство ослепило ее, – продолжал гном, – И если ты потрудишься в это поверить, Хаген, то согласишься со мной. Конечно, когда-нибудь она задумается и, может быть, поймет, что произошло на самом деле. Но когда она стояла напротив Зигфрида, то не подозревала ничего.
– Ну хорошо, я тебе верю.
– Очень любезно с твоей стороны. – Альберих поджал губы, – А теперь мой вопрос: зачем ты явился сюда, Хаген?
Тронье промолчал, и глаза Альбериха загорелись негодованием.
– Так вот как ты держишь свое слово? – возмутился альб, – Два вопроса за один – таков был уговор!
Но Хаген продолжал молчать. Он явился сюда по просьбе Гунтера, чтобы убить Зигфрида – убить по той же самой причине, по какой и Ксантенец послал своих нибелунгов прикончить их с братом.
Только вслух он так и не сказал об этом ни слова.
Глава 11
Проскакав вдоль городских стен, они приближались к воротам Вормса с востока, со стороны Рейна. Было раннее утро; хотя уже почти рассвело, туман серой пеленой лежал над свежевспаханным полем, в воздухе пахло сыростью. Хаген не сомневался, что их давно уже заметили: стражники Гунтера всегда были начеку. Но никто не вышел им навстречу, ворота, приветливо распахнутые, оставались пустыми.
Перед откидным мостом Хаген остановился и взглянул на Рейн. Река сверкала под первыми лучами солнца, и туман белыми хлопьями плыл над ее поверхностью. Как всегда, когда он возвращался сюда после долгого отсутствия, Вормс казался ему изменившимся. Но что именно менялось, он не мог сказать. Просто город каждый раз выглядел чужим – не враждебным, но все же чуждым. И тогда он начинал думать, что этот город – не его.
– Чего ты ждешь? – нетерпеливо спросил Данкварт.
Хаген улыбнулся:
– Осматриваюсь.
Он бы постоял так еще, разглядывая город, – ведь это было некоторым образом возвращение домой. Но Данкварт был прав. Восемь дней они провели в седле, а этой ночью сделали единственный привал на полчаса, да и то лишь затем, чтобы немного отдохнули лошади, но не всадники.
Копыта застучали по деревянному мосту, и наконец в воротах появилась чья-то фигура. Это был воин из личной охраны Гунтера, правда, Хаген не помнил его имени. В первый момент он изумился, но тут же выражение усталости и недовольства на его лице уступило место радости; узнав Хагена, он бросил копье и выбежал навстречу всадникам.
– Хаген из Тронье! Наконец-то ты приехал!
Хаген спешился, и стражник заключил его в объятия. Однако, осознав всю нелепость своего поведения, воин смущенно шагнул назад.
– Прости, – проговорил он. – Я был так ошеломлен, и радость…
– Все хорошо, – улыбнулся Хаген, – Не нужно извиняться.
Искренняя радость в глазах стражника наполнила его чувством благодарности. Воин был первым, кто его приветствовал по возвращении в Вормс, первым, кто вышел ему навстречу и заключил в объятия. Было приятно чувствовать искреннюю дружбу. Повернувшись к брату, он приказал ему спешиться и попросил стражника позаботиться о лошадях.
Стражник, кивнув, схватил поводья, но Хаген задержал его:
– Скажи, Гунтер и все остальные – в Вормсе?
– Да, все здесь. Гунтер, Гизелер, Гернот, а также многие знатные гости. Король сгорает от нетерпения, ожидая тебя.
Кивнув, Хаген посторонился, пропуская воина с лошадьми. За стенами крепости еще было сумрачно, но полумрак этот был мирным и уютным, вовсе не угрожающим.
– Гунтер и все остальные, наверное, спят еще, – предположил Данкварт.
Хаген не ответил. Он вдруг ужасно рассердился на брата, в который раз уже нарушавшего течение его мыслей. Однако он понимал, что сердится зря: Данкварт был прав – Гунтер никогда не вставал с постели с первыми петухами.
– Смотри, в кухне горит свет, – оживился Данкварт, показывая на маленькое освещенное окошко. – Пойдем туда. Кубок горячего глинтвейна пойдет нам с тобой на пользу.
Хаген, поколебавшись, покачал головой:
– Иди. Я сначала зайду в свою комнату.
Пожав плечами, Данкварт удалился. Хаген понимал, что брата обидел его отказ. В последнее время, чем ближе они были к Вормсу, тем раздражительнее становился Данкварт.
На самом деле Хагену просто хотелось побыть одному.
Дождавшись, пока брат войдет в дом, он повернулся и стал медленно подниматься по лестнице. Возле двери в главную башню охраны не было, огромный зал за нею оказался пустым. Остановившись, Хаген глубоко вдохнул знакомый запах камня, холода и сырости, столь характерный для Вормса. И снова он ощутил, что вернулся домой.
Он медленно пересек комнату, отпер дверь в тронный зал Гунтера и остановился на пороге. На столе лежали остатки ужина – пир, видимо, продолжался до самого утра. В зале было душно, пахло вином – Хагену даже почудилось, что он слышит звон бокалов и смех пирующих. Бесшумно притворив дверь, он прошел через зал и поднялся по деревянной лестнице. Гулкий звук его шагов, тени, притаившиеся по углам, как будто преследовали его, возбуждая особенные мысли и чувства. С тех пор как Хаген покинул Изенштейн, он не в первый раз испытывал подобное: тьма Изенштейна преследовала его всюду, и он не мог от нее избавиться.
В башне, где находились покои Хагена, не было ни души. Тем лучше. Как ни ждал Хаген предстоящей встречи с Гунтером и остальными друзьями, в этот момент он чуть ли не страшился ее.
В комнате было холодно и темно. Пыль толстым слоем покрывала стены и мебель, и внезапно покои эти показались Хагену убогими и бедными. Он шагнул к окну и распахнул ставни. Золотистый свет утра наполнил комнату. Хаген открыл дверь и вышел в коридор.
Неожиданно из темноты вынырнула маленькая фигурка, закутанная в длинный плащ. Лицо незнакомца скрывал остроконечный, надвинутый на лоб капюшон. Хаген резко остановился – но тут же узнал таинственного посетителя.
– Кримхилд!
– Хаген? – Голос девушки дрожал, как будто она с трудом сдерживала слезы. Капюшон упал ей на плечи, – Хаген! – И вдруг, негромко вскрикнув, она бросилась ему на шею – Тронье едва не потерял равновесие, – Хаген! Наконец-то ты вернулся! – Лицо Кримхилд прижалось к его небритой щеке, все тело ее дрожало от возбуждения.
Хаген попытался было нежно разжать руки девушки, но безудержная радость встречи охватила его самого – заключив Кримхилд в объятия, он крепко прижал ее к себе, а затем поднял на руки и, смеясь, закружился вместе с ней по комнате, как часто делал это раньше.
Кримхилд тоже засмеялась, наслаждаясь игрой, потом заболтала ногами, как делают дети, прося, чтобы их поставили на ноги. Воспоминания детства захлестнули девушку – ведь Хаген был ей фактически вторым отцом. Встав на цыпочки, она руками обвила его шею – как и прежде – и… поцеловала.
Но поцеловала не так, как раньше. Кримхилд уже не была ребенком, она стала женщиной.
И она поцеловала его как женщина.
Губы Кримхилд были мягкими и теплыми, от их прикосновения у него закружилась голова. Он хотел отстраниться, оттолкнуть ее, закричать, что так нельзя, что она переходит границы дозволенного. Но не смог.
Вместо этого он изо всех сил прижал девушку к себе и ответил на ее поцелуй – жарко и страстно, с отчаянием утопающего, цепляющегося за соломинку.
Это продолжалось лишь несколько секунд, несколько сумасшедших ударов сердца, но время словно остановилось, и Хаген чувствовал, что Кримхилд испытывает то же, что и он: девушка не сопротивлялась и лишь все крепче обнимала его.
Наконец они опомнились, одновременно разжали объятия и отпрянули друг от друга. Хаген почувствовал, что Кримхилд испугалась. Он смущенно взглянул на девушку, она стыдливо опустила взгляд.
– Мне… прости меня, Кримхилд. Я поддался эмоциям, но… этого нельзя было допускать.
Кримхилд взглянула на него, в глазах блестели слезы.
– Ты не должен извиняться, – тихо промолвила девушка.
Как красива она была в это мгновение!
– Это мне нужно извиниться, – продолжала она, и улыбка озарила ее лицо, хотя по щекам все еще бежали слезы, – Но о чем мы говорим, Хаген? Разве мы не знаем друг друга достаточно давно? И долгий год разлуки разве не повод для дружеского поцелуя?
Но это не был дружеский поцелуй. Неужели она не поняла, что он ее любит?
Мысль об этом словно кулаком ударила его по голове.
Он любит Кримхилд. Не как ребенка, сестренку Гунтера, которую он когда-то качал на коленях. Не как отец любит дочь и не как брат сестру – но как мужчина женщину.
И любит уже давно.
Все эти годы он обманывал себя, но сейчас он больше этого делать не хотел. Настал конец долгому тоскливому пути к правде, на который он потратил целую жизнь. Теперь он достиг цели, и назад дороги не было.
Он улыбнулся:
– Ничего… страшного, Кримхилд.
– Но ты… ты же плачешь! – прошептала девушка. Она протянула руку, чтобы смахнуть слезу с его щеки, но Хаген остановил ее:
– Ничего, Кримхилд. Я просто рад тебя видеть. И наверное, немного устал. Мы с Данквартом последние три дня и три ночи скакали не останавливаясь. А я уже немолод, – улыбнувшись, добавил он, – Но рассказывай же. Как ты жила все это время?
– Как жила? – Кримхилд пожала плечами, – Год – срок долгий, а без тебя он казался еще длиннее, – Она игриво погрозила ему пальчиком: – Ты не должен был надолго оставлять меня одну, Хаген.
Они оба рассмеялись. Кримхилд схватила Хагена за руку и потянула к лестнице.
– Пойдем разбудим Гунтера. Он будет безумно рад тебя видеть.
– Он еще спит?
– Он и все остальные, – кивнула Кримхилд, нахмурившись, – Они пировали до поздней ночи. И братец мой опять изрядно напился.
Хаген остановился, вопросительно взглянул на нее.
– Да, Хаген. Я очень рада, что ты вернулся. Гунтер слишком пристрастился к вину.
– Он всегда любил выпить.
– Но меня это уже начинает пугать.
– И давно он так?
– С тех пор, как они с Зигфридом возвратились, – не глядя на него, отвечала Кримхилд, – и в Вормсе появилась эта ужасная женщина.
– Брунгильда?
– Да, Брунгильда. А ты еще помог Гунтеру забрать ее из Исландии, – В голосе Кримхилд звучал неприкрытый упрек.
– Ну, мое участие в этом было не так уж значительно. Но чем же она ужасна?
– Всем, – заявила Кримхилд. – Она ведет себя так, будто уже стала королевой Вормса, да и вообще – всего мира. Всеми тут командует, а если кто ее не слушает – тут же бежит к Гунтеру жаловаться или отправляет своих жутких прислужниц наказать виновного. Одного конюха даже забила насмерть.
– Не может быть! – вырвалось у Хагена.
Кримхилд поджала губы:
– Тогда иди и спроси у Гунтера, если не веришь. Бедный парнишка плохо оседлал лошадь, и Брунгильда едва не свалилась с нее. Гунтер приказал его выпороть, но Брунгильде этого было мало. На следующее утро его нашли в конюшне с проломленным черепом.
– В это… трудно поверить, – ошарашенно произнес Хаген, – Брунгильда…
– Она злая, властная и хитрая, – взволнованно перебила его Кримхилд. – Все в Вормсе ее боятся, даже Гунтер.
А как только она станет королевой, будет еще хуже. Но дело не только в этом!
Хаген пристально взглянул на нее.
Девушка отвела взгляд, затем упрямо тряхнула головой – белокурые локоны разлетелись в разные стороны.
– Я… я ненавижу ее, Хаген. Она строит глазки Зигфриду.
– И это все?
Кримхилд возмущенно фыркнула:
– Все! Будто этого недостаточно! Через три дня состоится свадьба, наша с Зигфридом и ее с моим братом. Но ты увидишь ее раньше, сегодня за ужином. Как она таращится на Зигфрида! А Гунтер делает вид, что ничего не замечает, – Она в ярости сжала кулачки, – Я очень рада, что сразу после свадьбы мы покидаем Вормс.
– Вы… хотите уехать? – растерялся Хаген. Мысль о том, что Кримхилд после свадьбы покинет город, до сих пор не приходила ему в голову.
Кримхилд кивнула:
– Мы отправимся в Ксантен. Родители Зигфрида пригласили нас провести лето в их замке. А потом мы поедем в крепость Зигфрида, в страну нибелунгов, – Она улыбнулась, заметив, как нахмурился Хаген, – О, я забыла, ты ведь не веришь, что она существует.
– Это верно.
– Но ведь Зигфрид не станет собираться в место, которого не существует вообще, как ты думаешь?
– Пойдем вниз будить Гунтера, – уклонился он от ответа.
