Текст книги "Тихоокеанский шторм (СИ)"

Автор книги: Владислав Толстой

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 34 страниц)

– Минутку – прервал аналитика Сталин – а почему они не пытались осуществить сброс избыточного населения в колонии? Ведь уже на рубеже новой эры они оккупировали Вьетнам – и, строго говоря, этот режим оккупации продержался почти тысячу лет, варьируясь от жесткого, с китайскими гарнизонами в ключевых точках страны, и, китайскими чиновниками на всех ключевых постах, до, мягкого, когда дело ограничивалось уплатой вьетнамцами дани. Да и позже зависимость Вьетнама от Китая сохранялась вплоть до захвата его Францией – почему они даже не попытались вырезать вьетнамцев, чтобы расселить на освободившуюся территорию своих соплеменников? Почему они не осуществили экспансию на Филиппины, Индонезию, Бирму?

– Это сложный вопрос, товарищ Сталин – меланхолично заметил эксперт. Возможно, ответ на него кроется в том, почему Китай не развивал флот. Конечно, речное и прибрежное судоходство у них было весьма развито – но, до Филиппин и Индонезии добирались китайские пираты, преследуемые законом преступники, никак не официальные мореплаватели и законопослушные купцы. Собственно, единственным исключением из этого правила являются семь экспедиций Чжун Хэ в Индийский океан, к берегам Индии и восточным берегам Африки. Это все дальние походы, проведенные волей китайского императора – семь экспедиций, состоявшихся в конце XIV – начале XV веков.

– Лично у меня создалось впечатление, что существовала политика 'закрытия Китая', весьма, кстати, похожая на политику 'закрытия Японии', проводимую во времена сегуната Токугава. Скорее всего, она не объявлялась так явно – или, возможно, просто осталась неизвестной в Европе, ведь в те времена серьезных контактов напрямую Европы с Поднебесной Империей просто не было. Разовые путешествия европейцев, вроде Марко Поло, вряд ли можно считать – сомнительно, что чужак мог многое узнать в столь закрытом обществе, как китайское, не зная толком местных языков и диалектов, не разбираясь в сложнейшем местном этикете.

– Первопричина же закрытия Китая, если таковое существовало, заключается в том, что столь разношерстое общество, состоящее из различных народностей, можно было удерживать только в условиях жесточайшего контроля верховной власти над всеми сторонами жизни подданных, от торговли до идеологии. Активная же морская торговля автоматически делает несостоятельной ту же Кантонскую систему – а это означает возможность обогащения вне рамок, установленных императорскими сановниками и богатейшими купеческими династиями, разрушает их монополию на богатство. Кроме того, интенсивные торговые контакты означают и проникновение в страну новых идей – что ставит под удар господствующую идеологию конфуцианства.

– Что же касается технических вопросов – то, колонизация Индонезии и Филиппин, то она возможна только за счет развитых перевозок морем. Во Вьетнам и Бирму формально есть сухопутные пути – но, на практике поддержание транспортной связности за счет использования этих путей представляет собой немалую проблему в хорошую погоду и практически невозможно в сезон дождей. Так что поддерживать надежное транспортное сообщение с этими территориями можно только морем. И, если сообщение с Вьетнамом вполне могут поддерживать каботажные суда, то для остальных территорий необходим полноценный морской флот.

– Еще один важный момент – все вышеперечисленные страны густо населены, так что создать плацдарм на побережье и постепенно накопить на нем силы для решительного удара не получится. Там придется воевать с полным напряжением сил с самого начала – и это при сомнительном качестве китайского воинства.

– Далее, собственно завоевание – возьмем, например, вьетнамцев. В том, что касается их менталитета, то это классическая военная нация, в этом плане очень похожая на корейцев. Есть одно существенное отличие – если для корейцев более типична регулярная война, партизанские действия у них на втором месте, то у вьетнамцев наоборот – это народ с многовековыми традициями партизанской войны. Так что запугать их вряд ли возможно – не та национальная психология; а вырезать – крайне затруднительно, поскольку изрядная часть страны покрыта джунглями, болотами, лесистыми горами. Излюбленный китайцами прием ведения войны, заключающийся в заваливании противника трупами, здесь не сработает, поскольку партизаны сами выбирают время и место для нанесения удара.

– Сходная ситуация и на островах Филиппин и Индонезии – их населяют воинственные народы, достаточно вспомнить то, что именно филиппинские тагалоги прикончили Магеллана; природные условия этих островов великолепно подходят для ведения партизанской войны; многовековые традиции мореплавания местных жителей позволяют при необходимости без малейших сложностей осуществлять маневр силами между островами.

– В общем, во всех трех вышеперечисленных случаях лучшее, что ждало китайских колонизаторов – это долгая, предельно кровавая, с огромными затратами для императорской казны, война с коренными народами. Совершенно не факт, что она бы увенчалась успехом – но, даже в лучшем случае китайский император получил бы выбитую армию и опустошенную казну. А ведь колониальная война за пределами Китая совершенно не отменяет необходимости удерживать под контролем ситуацию внутри страны.

– Несколько иная ситуация в Бирме – и бирманцы не являются особо воинственным народом, и природа бирманских равнин в намного меньшей степени располагает к ведению партизанской войны.

– Но, предположим, любая из этих колониальных войн увенчалась успехом – начинается переброска населения на отвоеванные земли. С учетом их традиции заговоров и междоусобицы, которую удавалось удерживать лишь конфуцианством и жесточайшей карательной политикой, вполне возможно, император и его ближайшее окружение считало, что заморские колонии удастся удерживать под контролем метрополии лишь до того момента, пока они не укрепятся – а, потом, успешный сепаратистский мятеж неизбежен. С учетом реалий китайской истории я считаю это более чем вероятным. В таком случае, зачем им вкладывать огромные даже для Китая ресурсы в успешную попытку сепаратизма, которую практически невозможно будет подавить? Ведь в этом случае центральной власти придется задействовать огромный флот и перебрасывать немалую армию, чтобы подавить мятеж уже соплеменников. Хорошо, если это будет Вьетнам – а если придется давить мятеж на Филиппинах или в Индонезии? И, самое главное – сколько все это будет стоить? Будут ли эти затраты по силам даже невероятно богатому Китаю? И, наконец – а окупятся ли они когда-нибудь, или нет?

Сталин обдумал сказанное – действительно, китайцы, закрепившиеся на Филиппинах или Индонезии, со временем могли набрать численность, сопоставимую с численностью населения метрополии. После того, как китайцев, скажем, на Филиппинах оказалось бы миллиона 3-4 – а для них это не так уж и много – тем более что при расселении жителей по тысячам островов, зачастую в труднодоступной местности, контролировать их метрополия могла бы только очень условно. При китайской традиции замкнутой экономики, основанной на обеспечении себя всем необходимым, без внешней торговли, воздействовать на них экономически было бы практически невозможно. Высадка же десанта, с последующей карательной операцией, в таких условиях, превращалась в форменное разорение.

Аналитик предложил логичную версию – во всяком случае, она вполне соответствовала китайским 'правилам игры', согласно которым жизни даже миллионов простых людей были пылью на ветру по сравнению с принципом незыблемости и неделимости центральной власти. В противном случае, первой мыслью губернаторов провинций стало бы: 'Если они там, за морем, сумели отделиться – то, почему я, договорившись с другими губернаторами, не смогу стать императором в своей провинции?!'. В этом случае масштабные мятежи провинциальных властителей стали бы неизбежны – и не факт, что центральной власти удалось бы с ними справиться. Да, строго говоря, в тогдашних условиях Китая даже такая центральная власть была многократно меньшим злом по сравнению с очередной смутой и вторжением кочевников.

– Хорошо, а что Вы думаете о возможности колонизации китайцами Северной Америки – поинтересовался Вождь. Почему они даже не попытались добраться до той же Северной Америки – вряд ли их технические возможности были намного хуже, чем у того же Колумба, с его тремя деревянными скорлупками?

– Возможности были – согласился эксперт – судя по экспедициям того же Чжун Хэ, у них были неплохие отношения с мусульманскими мореплавателями, к этому времени вполне освоившими походы по Индийскому океану – вряд ли сами китайцы, промышлявшие почти исключительно каботажем, смогли бы построить корабли, способные совершать океанские походы. Да и судоводители для таких походов нужны отнюдь не с опытом каботажных плаваний – одного наличия компаса тут явно недостаточно. Кстати, сам Чжун Хэ был китайцем-мусульманином – возможно, именно поэтому он и возглавил эти экспедиции, поскольку ему было намного легче договориться с единоверцами. В принципе, возможности для закрепления в Северной Америке, если брать территорию современных США, были не в пример лучше, чем в Юго-Восточной Азии – с учетом различия плотностей населения и уровня развития каких-нибудь апачей и тех же вьетнамцев, закрепиться на Западном побережье они вполне могли, использовав в качестве плацдарма ту же Калифорнию. Но, тут начинали работать те же закономерности, как и в случае с колонизацией стран Юго-Восточной Азии, дополненные намного худшей транспортной доступностью. Так что возможности у них уже тогда были, пожалуй, больше, чем у испанцев к концу XV века – вот только невозможно было их использовать с пользой для центральной власти.

Сталин обдумал сказанное – действительно, китайцы, высаженные в южной части современного Западного побережья США, со временем могли набрать численность, достаточную для вырезания ацтеков в Мексике, не говоря уже о немногочисленных племенах прерий. После этого в их распоряжении оказывался практически весь североамериканский континент – и контролировать их метрополия не могла никак. Десантная же операция через половину Тихого океана, с техникой того времени – это даже не анекдот. Все это можно было сформулировать и короче – при наличии технических возможностей для колонизации, она становилась гибельной для центральной власти, поскольку, во-первых, ресурса системы управления Срединной Империи хватало только на метрополию, колонии же заведомо выходили за предел управляемости, во-вторых, затраты на завоевание и обустройство колоний практически гарантированно дестабилизировали метрополию.

Охота за компроматом.

4 апреля 1944, США, штат Вирджиния, в полусотне миль от Вашингтона.

Гауптштурмфюрер Дитрих Краузе постарался расслабиться – ночка предстояла интересная, с точки зрения личности 'приглашаемого в гости', поскольку советников президента США ему, разумеется, вместе с вверенной ему группой, похищать еще не доводилось. Так-то работа предстояла довольно обыденная, ненамного сложнее обычной работы, достававшейся на его долю и долю его парней – или, говоря официально, группы поиска и захвата в подчинении группенфюрера Рудински.

Ну да, они были частью ' личной гвардии' группенфюрера – служили своему патрону верой и правдой, выполняя его задания, и, при этом, не проявляли излишнего любопытства.

Иначе в Рейхе было не выжить – само собой, значимому лицу – всякий имел свою лейб-гвардию, понятное дело, в зависимости от ведомства: у генералов и адмиралов это были парни из соответствующих родов войск, ну а у генералов СС – соответственно, либо парни из Ваффен СС, либо из силовых подразделений РСХА.

Дитриху было грешно жаловаться на жизнь – он и его люди, пройдя подготовку по стандартам диверсионных подразделений, в основном работали с Рудински, имевшем обыкновение беречь своих людей, на территории Западной Европы, а не против англичан на Ближнем Востоке, и, тем более, не на Восточном фронте, где немецкие диверсанты, вынужденные противостоять волкодавам Абакумова, по сравнению с которыми даже английские контрразведчики смотрелись сопливыми желторотиками, справедливо считали себя смертниками.

Случались командировки в Латинскую Америку – но, в США пришлось работать впервые. Впрочем, Дитрих не особенно расстраивался – вся группа неплохо владела английским, имелись надежные документы прикрытия, выписанные на граждан Австралийского Союза (англичане, почему-то, считают австралийский диалект английского языка каторжным сленгом, так что неизбежные погрешности будет нетрудно объяснить австралийской спецификой В.Т.), так что инфильтрация группы эсэсовских диверсантов, то есть, прошу прощения, группы военнослужащих Королевской Австралийской морской пехоты, прибывших в США для ознакомления с новой техникой, прошла легко и непринужденно.

Вообще, операция была неплохо подготовлена: был разработан дельный план операции, простой настолько, что сорвать его было непросто; группа получила двух квалифицированных пилотов с опытом 'слепых' полетов и штурмана, необходимых для реализации этого плана.

Собственно, когда план только разрабатывался, группенфюрер Рудински предложил вариант эксфильтрации с использованием субмарины – имелись у него хорошие знакомые в 'Конвое фюрера', так что выделение подлодки для проведения специальной операции было вполне реально.

Краузе попросил разрешения ознакомиться с материалами по подводной войне – и через несколько дней с цифрами и фактами в руках, сумел доказать Рудински преимущество своего варианта, как имеющего намного большие шансы на безопасную эксфильтрацию.

Единственный сбой возник при обеспечении самолетом – пригнанный из Мексики DC-3 пришлось срочно перекрашивать, и, рисовать на нем американские регистрационные знаки, на что, с учетом неопытности группы в покрасочных работах, ушло три дня, прежде чем удалось добиться приемлемого результата. Но, Дитриха это только порадовало, поскольку он прекрасно знал старую примету – если с начала все идет, как по маслу, в конце следует ждать провала.

Сейчас самолет, вместе с экипажем, и парой боевиков, оставленных в качестве охраны, три раза перепроверенный и заправленный 'под пробку', ждал их группу на маленьком частном аэродроме в полусотне километров – тут Дитрих одернул себя, не в полусотне километров, а в тридцати милях – от места акции.

Неделя наблюдения за объектом принесла исключительно хорошие для диверсантов сведения: во-первых, что сам объект, что его близкие, были пунктуальны, как и положено истинным германцам, живя по точному расписанию, что сводило к минимуму вероятность плохих случайностей – так, например, объект, в компании своего старшего сына, числившегося его личным охранником, выезжал на службу в половине восьмого утра, чтобы к девяти быть на рабочем месте; возвращались они между восьмью и половиной девятого вечера, ужинали в девять, ложились спать между десятью и половиной одиннадцатого вечера; во-вторых, у объекта попросту не было охраны – его старший сын только числился охранником, никоим образом не являясь профессиональным телохранителем, это парни Краузе поняли сразу; впрочем, даже если бы он был таковым, шансов против десяти профессиональных диверсантов, имеющих преимущество внезапности, у него все равно не было.

Начало акции было назначено на полночь пятницы – в субботу объект позволял себе понежиться в постели до десяти утра; завтракало его семейство в одиннадцать пополудни, а в три-четыре часа дня он, разумеется, вместе с семейством, либо принимал гостей, либо сам отправлялся в гости. Соответственно, можно было рассчитывать на то, что тревога будет поднята не раньше пяти-шести часов дня в субботу – Дитрих справедливо считал, что за, как минимум, пятнадцать часов 'чистого' времени, группа успеет уйти достаточно далеко, чтобы погоня оказалась безрезультатной.

Ночь выдалась тихой и теплой – совсем, как в Баварии, мимолетно подумал Дитрих, с трофейным карабином Лизла прикрывавший обершарфюрера Отто Нойдорфа, главного в группе специалиста по вскрытию замков, в данный момент открывавшего дверь черного хода. Как всегда, в таких случаях, казалось, что время тянется бесконечно, хотя по результатам хронометража, неизменно сопутствовавшего тренировкам группы, Дитрих точно знал, что больше тридцати секунд на вскрытие двух замков у Отто не уходит. Наконец, Отто вскинул левую руку – и, сразу же в открытую дверь проскользнула первая пара, Генрих и Вилли, вооруженная бесшумными 'Стэнами', разумеется, также трофейными (приказ, отданный Рудински, был категоричен – похищение должно быть обнаружено как можно позже, причем, должно быть не вполне очевидно, чья это работа).

Конечно, двое снайперов-автоматчиков на немолодого хозяина дома, незамеченного в каких-то особых воинских талантах, и его старшего сына, пусть молодого, неплохо тренированного, но, никак не серьезного волкодава, смотрелись явным перебором – но Дитрих прекрасно помнил свое единственное столкновение с русскими, случившиеся во Франции – тогда группа захватывала семейство русских эмигрантов, активно работавших на Сопротивление. Эта семья также не вызывала серьезных опасений – пожилой полковник старой русской армии, которому было далеко за шестьдесят, его супруга, и двое дочерей. В тот раз группа понесла самые тяжелые потери за все время – полковник, будучи тяжело ранен, успел полоснуть очередью из МР-40, а, одна из дочерей бросила две гранаты. В результате, живой удалось взять только тяжелораненую мать семейства – а группа недосчиталась двоих убитыми и троих ранеными, причем, один из раненых скончался в госпитале. Этого урока Дитриху хватило – теперь, даже когда речь шла о захвате заведомо безобидных людей, меры принимались такие, как если бы речь шла о головорезах из SAS.

За первой парой в дом проскользнула вторая – ну а третьей шли Дитрих с Отто. Две другие пары обеспечивали прикрытие – пулеметчик со вторым номером взяли на себя фасад, снайпер с автоматчиком прикрывали тыльную часть дома. Про себя Дитрих подумал, что им изрядно повезло с объектом – загородный дом в Вирджинии, с просторным участком земли – но нет ни постоянно живущей с хозяевами прислуги, ни, тем более, охраны. Единственной угрозой был хозяйский пес Рекс, кобель немецкой овчарки, которого объект выпускал на ночь на участок – но, в данный момент, пес, слопавший изрядный кусок говядины, напичканной снотворным, спал сладким сном.

Первая пара блокировала лестницу на второй этаж – ну а Дитрих с Отто, и второй парой начала работать.

Первым объектом их забот стал старший сын объекта – его спальня находилась на первом этаже. Отто бесшумно отодвинул задвижку, Дитрих, войдя в комнату, взял спящего парня на мушку – а, тем временем, автоматчики, закинув оружие за спину, тренированно прижали молодого человека к кровати, зажав ему рот, ну а Отто прижал ему к лицу тряпку с хлороформом. Парень попытался дернуться, все-таки он был молод, силен, неплохо тренирован – но, тут шансов у него не было изначально. Меньше чем через минуту он вырубился. Спецназовцы тщательно связали парня, заклеили ему рот пластырем, уложили на бок – запихивать ему в рот кляп Дитрих счел излишним риском, поскольку даже у здоровых людей бывает плохая реакция на хлороформ, поэтому не стоило ни использовать кляп, ни, тем более, оставлять пленника лежать на спине – в этом случае было не исключено, что молодой человек попросту захлебнется собственной рвотой.

Все это заняло меньше полутора минут – затем, все три пары бесшумно поднялись на второй этаж, где проделали все то же самое в спальнях младшего сына и дочери объекта.

Супружеская спальня была оставлена 'на десерт'. Отто бесшумно открыл дверь, ударная группа бесплотными призраками проскользнула в комнату. Дитрих взял на прицел объекта, тем временем, первая пара зафиксировала его жену, пока Отто уделял ей положенную порцию хлороформа, вторая пара занялась объектом – его, пока, тряпкой с хлороформом не угощали, просто зафиксировали, зажав рот.

Дитрих неторопливо подошел к кровати и, встал так, чтобы лицо объекта было хорошо видно в лунном свете.

'Здравствуйте, мистер Ханфштенгль!' – как и положено вежливому гостю, приветствовал хозяина Дитрих. Это не было издевательством, отнюдь – такое вступление было рассчитано на то, чтобы хозяин, человек с весьма серьезным жизненным опытом, сразу понял, что в гости к нему пришли отнюдь не банальные грабители.

'Нам нужно Ваше сотрудничество – в этом случае и с Вами, и с Вашими близкими все будет в порядке. Если Вас интересует этот вариант, мигните два раза' – продолжил Дитрих, внимательно наблюдая за лицом объекта. Объект, пусть и находящийся в столь безрадостной ситуации (тот, кто посреди ночи обнаруживал в своей спальне полдюжины явно недружественно настроенных диверсантов, и, при этом ухитрился сохранить оптимистичное видение ситуации, имеет полное право критиковать предмет забот гауптштурмфюрера), явно не собирался сдаваться с ходу – это было видно по его глазам. Поэтому Дитрих, приподняв левую руку, поднял три пальца.

Генрих и Вилли, оставив в покое тщательно упакованную миссис Ханфштенгль, моментально покинули комнату, впрочем, ненадолго – буквально через пару минут они вернулись, причем, в компании дочери хозяина.

'Мистер Ханфштенгль, мне надо рассказывать и показывать Вам, что произойдет с Вашими близкими в случае Вашей несговорчивости – или мы сбережем время друг друга?' – тихим, бесцветным голосом осведомился Дитрих, продолжая внимательно наблюдать за объектом. Эрнст Ханфштенгль неохотно мигнул дважды – но, мелькнуло в его глазах нечто, насторожившее Краузе.

'Мы сейчас откроем Вам рот – Вам надо будет отвечать на наши вопросы, честно и подробно; если же Вы попытаетесь закричать, эти парни выколют Вашей дочери глаз' – разумеется, Краузе ничуть не опасался возможной попытки объекта закричать, поскольку, во-первых, до соседнего дома было добрых триста ярдов, во-вторых, рот Ханфштенглю зажали бы еще тогда, когда он набрал бы в легкие побольше воздуха для того, чтобы громко закричать – просто ему было необходимо сразу поставить объект в нужные для плодотворного сотрудничества рамки.

– Нам необходимы ключи и шифр Вашего сейфа – Дитрих был профессионалом, и, понимал, что игры в дипломатию сейчас неуместны.

– Полагаю, Вам и Вашим людям известно, что я являюсь советником президента США? – ответил вопросом на вопрос объект, профессионально использовавший любую возможность изменить ситуацию в свою пользу.

Мысленно Дитрих испытал чувство, похожее на уважение – эта свинская собака не могла не понимать, что имеет дело с диверсантами, или, проще говоря, с парнями, во-первых, приученными точно выполнять приказ, во-вторых, совершенно не собиравшимися, в силу специфики избранной профессии, жить вечно – но, объект использовал даже намек на возможность смутить его парней.

– Вот любопытно, с какого глаза стоит начать – с левого или правого? – лениво поинтересовался Краузе, глядя на торшер. Уголком глаза он 'держал' лицо объекта – надо было понять, как он отреагирует на то, что его провокация провалилась.

– Правый верхний ящик стола в моем кабинете – спокойно сказал объект – там одна связка ключей; большой ключ – от внешней дверцы, средний – от нижнего отделения, маленький – от верхнего. Шифр сейфа – ABCD 1900.

Внешне все было безукоризненно – любящий отец счел, что никакие государственные тайны не стоят сломанной жизни дочери, но Краузе не поверил объекту – ну не был Ханфштенгль сломан, гауптштурмфюрер это чувствовал задницей. Оставалось понять, в чем же заключается подвох. Ловушка в ящике стола – отпадает, объект сам этим ящиком пользуется сто раз в день, так что устанавливать там какую-то ловушку просто глупо. Та же самая история с ключами – инструктор, читавший Краузе и его парням курс практической токсикологии, много интересного рассказывал о практике отравлений, так что технически это возможно, а на практике никто такими глупостями в данной ситуации заниматься не будет, это бред. Оставался новый вариант, о котором им рассказывали на инструктаже, посвященном новинкам специальной техники, с полгода назад – при наборе обычного кода сейф просто становится доступен для открывания штатными ключами, а, при наборе особого кода – помимо этого, в ближайшем к дому особо важной персоны полицейском участке или воинской части раздается сигнал тревоги. Передавался этот сигнал по телефонной линии – следовательно, прежде, чем лезть открывать сейф, следовало внимательно его проверить на наличие новшеств. На эту же мысль наводил и сам код, названный Ханфштенглем – слишком уж он был прост, такое впечатление, что его специально составили в расчете на то, чтобы объект ничего не напутал в критической ситуации.

Исходя из этого, Краузе сделал соответствующий жест – и, объекту воткнули в рот кляп. Затем, Отто с Дитрихом отправились исследовать кабинет мистера Ханфштенгля. Отто начал исследовать стол – там нашлись кое-какие документы, не самые серьезные, и, упомянутая объектом связка ключей, тем временем, Дитрих осматривал кабинет на предмет поиска тайников – при беглом осмотре таковых не нашлось. После этого Отто занялся осмотром сейфа – надежный сейф швейцарского производства был намертво вделан в стену; никаких нестандартных дополнений на виду не имелось.

После недолгих размышлений Отто вышел наружу, справедливо предположив, что если в сейфе есть такая система безопасности, то, она либо подключена к основной телефонной линии, либо, что менее вероятно, проложена вторая линия, сделанная специально для того, чтобы поднять тревогу.

Внимательный осмотр подтвердил результаты предварительных наблюдений за домом – телефонная линия была единственной, но, Дитрих благоразумно решил не рисковать сверх меры, отложив вскрытие сейфа на последний момент.

Пока же ударная группа трудилась в поте лица, выполняя нетипичную для диверсантов роль горничных – парни Краузе добросовестно и аккуратно упаковывали личные вещи объекта и его домашних в обнаруженные кофры, с таким расчетом, чтобы их хватило на трехнедельную поездку.

Дитрих прекрасно понимал, какими словами сейчас костерят и его лично, и группенфюрера Рудински его головорезы, вынужденные орудовать ну, конечно, не в кромешной темноте – ночь была довольно светлой, да и фонарики, с опущенными синими светофильтрами, были неплохим подспорьем – но, все равно, попробуйте-ка быстро разобраться, где именно лежат нужные вещи, находясь в незнакомом доме, найти дорожные кофры, сумки и чемоданы, и, самое главное, упаковать все необходимое для пяти человек так, чтобы у следователей, которые здесь появятся не позже, чем через сутки, не было твердой уверенности, имеют они дело с похищением или побегом.

Но парни еще раз доказали, что они лучшие – через полтора часа вещи были упакованы, погружены в машины объекта, его супруги и старшего сына, бесшумно вытолканные из гаража. В машины группы, оставленные примерно в полумиле от дома, тем временем были перенесены объект, его домочадцы – не был забыт даже пес, которому связали лапы и надели намордник; разумеется, не по доброте душевной, и не причине недостаточной квалификации эсэсовцев Краузе, но, потому, что пес был хорошим подспорьем в нелегком деле психологического давления на Ханфштенгля.

Дальше группе предстояло разделиться – пятерым диверсантам, с Дитрихом во главе, предстояло, прихватив пленников, ехать на аэродром; еще двоим предстояло, используя машины объекта и его жены, ехать в Канаду, прокладывая ложный маршрут отхода; еще троим, с Отто во главе, предстояло, выждав час после отъезда двух первых групп, вскрыть сейф, и, прихватив документы, на машине Ханфштенгля-младшего ехать на Западное побережье США.

Дитрих еще раз прокрутил в уме план – все выглядело вполне разумным и реализуемым.

Его группе предстояло доехать до небольшого частного аэродрома, где их ждал DC-3, незаметно перелезть через забор, что при изрядно пьющем стороже, которому летчики, задержавшиеся на аэродроме под предлогом ремонта барахлящей электрики, каждый вечер подносили бутылочку кукурузного виски, и паре беспородных псин, добросовестно прикормленных теми же летчиками, было проще, чем отобрать у ребенка конфету – и, уютно разместившись в самолете вместе с добычей, лететь на подготовленную сотрудничавшим с немецкой разведкой хозяином маленького аэродрома возле Майами одноразовую площадку. Там они должны были оказаться между 9 и 10 часами утра. Еще пара часов должна была уйти на дозаправку самолета – не позже полудня они должны были взлететь курсом на Веракрус. Приземлиться на аэродроме, находящемся в сотне километров от Веракруса, они должны были около 6 часов вечера. Тут пути группы и экипажа самолета расходились – летчики должны были вернуть самолет хозяину, проконтролировать его приведение к прежнему виду, ну, а дальше у них был свой маршрут. Группа же, вместе с пленниками, должна была ночью погрузиться на ожидающий их раздолбанный сухогруз под панамским флагом. Судно, сегодня вечером заканчивавшее погрузку, выходило в море завтра утром – ну, а далее им предстояла дорога через Атлантику, в Швецию.

Первой группе прикрытия предстояло за ночь проехать на север, как можно ближе к канадской границе – к утру им предстояло избавиться от машин (желательными вариантами были утопление машин в каком-нибудь лесном озере, или, еще лучше, болоте), и, уже с новыми документами, пересечение канадской границы. В принципе, с навыками парней, на хороших машинах и по хорошим дорогам они могли проехать если не все 700 км, отделявших нас от канадской границы, то, большую их часть. Дальше им надо было перейти границу, что не составляло ни малейшего труда; междугородными автобусами доехать до Галифакса, а, там наша резидентура должна была устроить их матросами на пароход, следующий в ту же Швецию.

Самый длинный, и, в принципе, небезопасный путь, ждал группу Отто Нойдорфа – парням предстояло, после вскрытия сейфа и изъятия документов, на машине старшего сына объекта ехать на запад. Утром им надо было избавиться от машины, сменить документы, и, используя как здешний междугородный транспорт, так, и, при необходимости, купив новую машину, доехать до Сан-Франциско. На это у них должно было уйти от четырех до пяти суток – быстрее преодолеть 4 000 км, отделяющие Вашингтон от Фриско, как его называли аборигены, было вряд ли возможно, если не пользоваться самолетом, что было нежелательно. Далее, был тот же расклад, что и с первой группой, с той разницей, что их ждал рейс в Вальпараисо.