Текст книги "Дыхание Голгофы"

Автор книги: Владимир Барвенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)

– И что с новыми людьми в России? Стало лучше жить? Денег в казне Российской прибавилось? – усмехнулся Глава. – Вы сейчас пребываете в эйфории народолюбия. Ну это ненадолго… Пустой у нас разговор.

– И по-моему тоже. Единственное, что я твердо обещаю людям: сам не ворую и не дам никому этого делать, – сказал я.

– Ну вы пока не рубите с плеча. Подумайте о моем предложении. Я с вашим талантом и честью могу обещать вам твердо место Первого зама.  Сработаемся, притремся. Объединим наши силы на общее дело. И потом, вы хороший специалист. У вас золотые руки, доктор. Может есть смысл открыть специализированную клинику.

«Может, – подумал я. – Все что хочешь, только свали с дистанции».

– Благодарю вас. Вот как народ решит, так и будет, – встал я. – Провожать меня не надо. Дорогу я знаю. А за кофе спасибо. Я шагнул к выходу. Он остановил меня за руку.

– Вы проиграете эти выборы… И не потому, что я лучше вас, а потому, что наш русский мужик ничего не хочет менять. Ему нравится жить в дерьме. Ко мне привыкли, а с новым – как бы чего не вышло… И вообще, офицер, вы задержались в другом времени. Успех ваш будет недолгим.

«А может он прав? Уйти, спрятаться, исчезнуть… Тебе неплохо жилось, доктор. Скоро наследник появится. Зачем дразнить бешеную стаю? Против такой своры нет никаких сил, противостоять ей смешно. Он там, среди своих, а я тут на народной любви, которая на всякий случай, не исключает за пазухой камня. Завтра, после всей этой выборной эйфории, один неверный мой шаг и прощай народные лобызания в уста. А они это сделают, большие дяди, кумовья хозяина. Они уж точно всегда оказываются в нужное время и в нужном месте. В России счастливый билет всегда улыбается только негодяям».

Так думал я, спускаясь по ажурной лесенке вниз к выходу, отлично понимая, что «ящик Пандоры» открыт и следом за красноречием хозяина в этот светской цитадели и деланным гостеприимством, пойдут конкретные санкции. Ему есть что терять…

Ашот приоткрыл мне дверцу, должно быть от нетерпения. И сразу  с места взял старт.

– Ну что, война? – прямо спросил он.

– Похоже на то. Он предложил мне снять свою кандидатуру в обмен на пост Первого зама в  своей администрации.

– Пролетает фраерок. Он думал – «одной левой». А народец-то нынче разборчивый стал. Время такое, кругом одни обещалкины и воры. Страхуется. Но ты то хоть поторговался или сразу юбочку поднял? – рассмеялся Ашот.

– Сразу, чего тянуть, а то как бы не передумал, – поддержал я улыбкой Ашота. – Сейчас, наверное, икает.

– Ну что, в штаб? Там, наверное, от напряга зубы скрипят. Особенно у Фроси.

Тут мы оказались в самом центре города у памятного перехода и сердце мое отчего-то сжалось. Мне вдруг невероятно захотелось увидеть этого своего афганского собрата с уродливой фантазией и улыбкой беса.

– Останови здесь у перехода. Я на минутку, – попросил я Ашота.

Я спустился в погребок и быстро, направился к ларьку с уродцами. В этот вечерний час пик в переходе было людно. Конечно, я внимательно смотрел по сторонам, ища глазами этого придурка, собрата своего по Афгану, так всколыхнувшего душу. Почему от красот жизни, мне иногда хочется бежать и непременно к помойке? Парадокс. Но взгляд на мерзость нейтрализует мое состояние, как бы уравновешивает баланс, и я испытываю приток сил. Раньше, такую возможность мне предоставлял скальпель. А на эстетике красивых, здоровых тел я чувствую внутренний озноб.

Слава Богу – уродцы на месте. Все те же изящно манящие глаза изуродованных жаб, осьминогов, каких-то мутантов. Впрочем, часть подземного перехода отгорожена лентой. За ней топчутся люди в синих комбинезонах. Устанавливают светильники. И вот уже вспыхивают один за другим яркие прожекторы, и я вижу кинокамеру на треноге. И следом рвет шумы резкий голос из репродуктора:

– Массовка готова. Давайте начинать. Граждане, не мешайте работать, обходите по ленте.

Конечно, я остановился из любопытства и тут меня кто-то тронул за плечо.

– Кино снимают, – сказал тот самый автор уродцев. Я едва узнал его. Он был в черном костюме монаха. На голове парик – длинные, до плеч волосы, бородка. Тут я где-то усомнился – уж не Олесь ли это? Парень подал руку, и совершенно знакомо улыбнулся:

– Здравствуйте.

Я пожал руку, окидывая его непонимающим взглядом.

– Тянут что-то резину. Я уже припотел. Меня отловил режиссер на эпизод. Я ему понравился. Предложил попробоваться. Приодели вот.

– А что надо будет делать? – спросил я.

– Я должен пройти по переходу и там в конце у лавки с христианской литературой осенить крестным знамением заблудшую овечку. Вон ту блондинку в короткой юбчонке. А вы подойдите к режиссеру, может и вам что предложит, – неожиданно рассмеялся парень.

– Мне это ни к чему, – ответил я, откровенно разочаровываясь во встрече. Кажется, раньше он меня называл на ты.

– Ну и правильно. Голосов это вам не прибавит, – с явной насмешкой сказал парень. – А я вот на мели. Мои звери плохо продаются. Люди не понимают моего состояния души.

Тут опять рявкнул репродуктор: «Все по местам».

– Авангард на любителя, – поддержал я его.

– Как и вся моя жизнь – сплошняк авангард, – укрылись в печали глаза парня. И в следующую секунду он вознес предо мной крест. Я даже отшатнулся в испуге. Все случилось так быстро.

– Этой мой реквизит. Не бледней…

Тут опять раздался голос: «Начинаем».

– Ну, я пошел на позицию. Бывай здоров, – подмигнул мне парень и исчез в толпе.

Я вышел из перехода, унося пустоту и где-то обиду.

– Чего так долго? Знакомого встретил? – спросил Ашот.

– Встретил. Там кино снимают. Он в главной роли, – усмехнулся я.

– Шутишь? – не поверил Ашот. – А я вот смотрю – «Волжанка» за нами увязалась.

Я обернулся. Сумерки только навалились. Но фары автомобилей уже были заявлены на ближний свет. В самом деле за нами держалась черная «Волга».

– Ну, что там? Катит, как привязанная? – спросил Ашот. – Я обратил внимание, когда еще к переходу подъезжали. Я стал и она припарковалась. И молчит. Никто не выходит на свет божий. А вот мы поехали и она за нами. Кино…

– Нервишки наши хозяин проверяет. В игры играет,– сказал я: как-то неспокойно стало на душе.

– Ну тогда держись, доктор, – едва ли не оранул Ашот и сорвался так, что меня кинуло на спинку сидения.

– Пристегнулся вот и ладушки, вперед! Наше дело правое!

«Волга» откровенно увязалась за нами, но на первом же перекрестке Ашот резко, с визгом колес, бросает машину вправо, гонит по какому-то проулку – стрелка спидометра неудержимо рвется вверх.

– Ага, появился фраерок, – ловит водитель преследователя в зеркальце заднего вида, а я автоматически оборачиваюсь. Свет фар уже достает до нас. – А мы тут, вот такой маневр.

Ашот влетает в какой-то двор, делает несколько замысловатых кульбитов по территории, и мы выносимся на очередную улицу. Я оборачиваюсь назад. Пусто.

– Отдыхай, фраерок, – самодовольно сует сигарету в губы Ашот. – Закуривает. Я все-таки оборачиваюсь еще раз. Пусто.

– Не боись, капитан. Ищи теперь нас, как ветра в поле. В этот двор въезд один. Выездов много. Поди посчитай. Но сам по себе факт. Значит война… Тебя теперь беречь надо. Провокация еще что, а вот несчастный случай… Как в том кино «поскользнулся, упал, гипс». Только тут не гипсом попахивает, а деревянным бушлатом рассмеялся Ашот.

– Давай, давай пугай. Так и обмочился от страха. Я не такое видел, – ответил я.

– Да шучу я, капитан. По-моему Витек в детство впал от отчаяния. Хотя на карту поставлено, видать, все. Ну вот мы и приехали.

В штабе, и похоже, от нетерпения, горел свет во всех комнатах. Меня определенно ждали с подробным отчетом. Батищев открыл бутылку коньяка. Достали по мелочи еду из холодильника.

– Проголодался, поди, – разливая коньяк, улыбался Руслан. – Хозяин-то наверное хлеб-соль предлагал по русскому обычаю, а ты поскромничал.

– Угу предлагал. Пили кофе по-турецки, а потом еле ноги унесли.

– Да ну! – удивился Батищев. – Неужто все так запущено?

– Ну ладно, не томи, – проговорила Фрося. – И конкретно.

Тут я более чем подробно рассказал о своей встрече с Главой. Меня слушали внимательно, не перебивали. На последней моей фразе: «Одним словом, расстались врагами» вообще упала мертвая тишина.

– Да, это уже война, – жестко бросил Антипов. – Надо ждать провокации. Времени для маневра еще достаточно.

– Маневры уже начались. За нами гналась «Волга», еле ушли, – сказал Ашот. И конкретно, со знанием дела, доложил о преследовании.

– А что, какая-нибудь дорожная авантюра – это самый простой способ выбить игрока, – заключил юрист Челноков. Умно подстроить аварию, да еще с травмами. Не отмоемся. Или задок какой-нибудь иномарки подставить под удар. Как говорят – за ваши бабки – любой каприз. А то еще и дяди из машиненки раненой вылетят с дубинками, так отходят, до полусмерти. Вариантов много. Хоть мы и считаем, что менты нам симпатизируют, но большие деньги – большое искушение…

– Так господа-товарищи члены штаба. Митинговать не будем, – перебил Челнокова Руслан. – Приняли к сведению. А то мы расслабились на эйфории. Кандидату надо обеспечить охрану и машину сопровождения. Нужных мальчиков я найду.

– Никаких кортежей и никаких мальчиков, – вдруг отрезала Ефросинья Карловна. – Вы хотите, чтоб наш избиратель в нас разочаровался?! Всю Россию тошнит от этих кортежей чиновников. А вот в нашей прессе, на всякий случай, эпизод с погоней и с созданием аварийной ситуации отразить в хороших красках и с намеком сам Бог велел.

… На следующий день все оппозиционные Главе газеты с пометкой «молния» напечатали заметку под названием «далеко ли до рукопашной», где подробно изложили о слежке за нашим кандидатом, погоней и созданием аварийной ситуации. Да так, что нетрудно было догадаться, кто стоит за организацией сего факта. Фрося ликовала. А через пару дней, когда страсти остыли, у неугомонной Ефросиньи Карловны возникла идея создать Общественную приемную. Снять офисное помещение и непременно в центре, неподалеку от администрации.

– Наказам избирателей надо придать юридическую форму, – сказала она голосом, не требующим возражений, на очередной нашей летучке. Прием граждан будет вести юрист Челноков – это постоянно. И через день, по определенным часам, кандидат лично. Мы должны закрепиться, говоря военным языком, на завоеванном плацдарме. Ну, а встречи само-собой – до упора. Будем бороться до конца за каждый голос.

Батищев первый раз за все время наших «толковищ» принял ее «ноу хау» с мрачным лицом.  После собрания он сказал мне.

– Она определенно считает, что я родственник Рокфеллера. Откровенно говоря, капитан, я уже тяну кампанию на автопилоте. «Антанта» от революции устала, золотой запас катастрофически тает, а еще столько надо! – Он загибает пальцы. – Туда, сюда и вот сюда. Да плюс еще в финале наблюдатели на участках. Ищу способ убедить денежные мешки сделать отстег. Пока пребывают в сомнении. Никак не удается собрать этих деляг в нужном месте. Устроить с тобой встречу.

– А тут еще я со своей квартирой подсуетился не вовремя, – вставил я.

– Ты идешь по другой статье расходов, – натужно улыбнулся Руслан.

– А с Фросей как? – вспомнил я.

– Ну, пятнадцать я ей дал сразу. Она попросила. А остальные на отдельном счете. Это святое.

Но офисное помещение сняли. Комнату в рекламном агентстве. Прилично меблированную и даже со шторами на двух окнах. В целом же я отметил, что напряг кампании ослаб – не было уже того драйва. Чувствовалась усталость. Но встречи с избирателями шли четко по графику. И залы редко не были полны.

На очередной такой встрече с энергетиками города в актовом зале администрации предприятия собралось так много народу, что некоторые стояли у стен. Меня встретил некто Рубен Рафаилович Кочерян – председатель профсоюзного комитета. Я сразу поблагодарил его за активность, на что профком сдержанно заметил:

– Я только объявление подготовил. Это народ у нас такой активный, – и добавил сухо – От нужды.

Разговор по моей программе получался деловой, местами даже острый. Энергетики переживали кризис, ведомства задерживали зарплату. Неплатежи за потребленное электричество зашкаливали – и как итог – веерные отключения. Ко всему прочему нехватка материалов для ремонта сетей и полная беспомощность отраслевого начальства. Ни о каких социальных программах не могло быть и речи. Сотрудники уже забыли, когда по профсоюзным путевкам отправляли своих детей в здравницы и сами где-то прилично отдыхали. Тут я слабо представлял свою роль в конкретной помощи.  Городской бюджет не рассчитан на помощь тонущим заводам и фабрикам и всей массе предприятий. Поиск себя в новой экономической системе затягивался. Люди страдали. Что мог я, как будущий Глава администрации обещать энергетикам? Разве что посочувствовать и не мешать. Ну, может где-то на высоком уровне лоббировать  их интересы. О чем я, собственно, и доложил собранию. И тут вдруг встает с первого ряда огромный такой рыжий образина и говорит с усмешкой:

– Власов моя фамилия. Начальник участка. Вас тут много ходит уговорщиков и тот хороший, и этот. А мы про себя думаем, какая нам разница? Старого мы хоть знаем. Сказать, чтобы он за нас пасть рвал там наверху?! Да нет, вроде. Но на все наши мероприятия приходил. Бывало, подарки вручал, грамоты. А вот вы – бывший военный, хороший, как пишут, доктор. Оно вам надо – наше дерьмо разгребать.

И сел. В зал упала гробовая тишина.

Тут вскакивает какая-то дамочка в рабочем халате.

– То, что вы хороший человек нам уже в уши надули. Но хороший человек – это еще не профессия. Нам зарплату задерживают, концы с концами еле сводим.

В зале зашумели.

– Вас тут обещалкиных бродит много. Пока до власти не дорвались…

– У нас подстанции на ладан дышат. Оборудование на последнем издохе…

– Одни сказочники кругом, а как жили в дерьме, так и живем. Занимались бы вот своим делом. Нам и этого достаточно. По горло.

– Все только под себя и гребут…

И т.д. и т.п.

Мы переглянулись с председателем профкома. На его лице запеклась какая-то извиняющаяся ухмылка. Он встал, поднял руки.

– Прошу успокоиться. Имейте уважение к человеку. Если кто хочет выступить, говорите по существу и конкретно. Нечего тут базар устраивать. Я не знаю, о чем вы там думаете, но у нас гость. И, похоже, с добрыми намерениями.

– Можно я, Рубен Рафаилович, – встал с того же первого ряда седоволосый пожилой мужчина. – Я главный инженер Иван Егорович Селедцов. Что ж мы такие негостеприимные, товарищи. Пришел к нам человек, который хочет руководить городом. Рассказал о своей программе. Молодой, энергичный, прошедший войну. Имеет ранение.

– А чего он не в форме? – перебил с галерки женский голосок.

– Наверное, он поскромничал показать свои награды, – продолжил спокойно главный инженер. – И вдруг повернулся к «рыжему образине». – А ты, Власов, меня не удивил. Знаю я о твоем кумовстве в администрации кое с кем. Не торопись с выводами. Как бы потом стыдно не было. – И к залу – Ну что касается частого посещения Главой нашей организации, и какой-то особой помощи вот, ей-богу не припомню. Ну, бывал один раз на день Энергетика, а второй, когда мы юбилей свой отмечали. И все. В основном замы да помы с какими-нибудь своими интересами. Пока я вижу свежего и, похоже, честного человека. Я останусь при своем мнении.

И сел.

– Давайте перейдем к вопросам, – сразу подхватил председатель профкома… И дальше окончание встречи прошло в деловом русле.

Мы потом немножко отдохнули за чаем в кабинете профкома. А уходя, Кочерян сказал, как бы извиняясь:

– Власов хорошо поработел  среди своих. Наверное за какой-то интерес. Ну я думаю основная масса вам симпатизирует и потом, слово главного инженера дорогого стоит. И хотя бы уж потому, что у него сын погиб в Афганистане.

 

 

 

16

Кажется, с того самого памятного посещения мною Главы ничего не изменилось. Встречи по нескольку раз на день продолжались без всяких преследований и мелких пакостей со стороны претендентов. Успокоился ли мой соперник? Постиг ли правила игры, выработал ли на финал новую тактику или затаился? Бог весть… только в который уж раз он поменял имидж – теперь Глава давал интервью за рулем стареньких «Жигулей», рисовался в джинсах и выступал на утренниках в детских садах в роли доброго папочки. И даже играл на гитаре. Откровенно говоря, за его перлами придирчиво следила только Фрося. Как-то потерялась острота.

Впрочем, я погряз во встречах. Они сейчас косяком шли в бедных рабочих поселках. Сюда я приезжал в форме, однако народ здесь не пылал ненавистью к местной власти, хотя разруха так и бросалась в глаза. Для основной массы коммунистическое прошлое было по большому счету «потерянным раем». Где воровали «не густо», а если и воровали, то уже не забывали тех, кто рядом. Поэтому и кандидата от компартии тут принимали хлебом-солью. Нас – осторожно, хотя и под горячие аплодисменты. Можно было усомниться в их искренности, ибо аплодисментами, да еще и стоя здесь встречали и действующего Главу. Очень может быть из холопской инерции.

– Окраины блюдут власть. Там мы много не «накуем», – говорила после таких встреч Фрося. – Поселки не разумом голосуют, не сердцем, а страхом.

Хотя встречи Главы в отличие от всех других проходили здесь с помпой. Жирно смазывались агитационной литературой, стендами «с диаграммами роста», ну и буклетами дел праведных «во имя и во благо» города и людей. Речь кандидата остро пересыпалась современными лозунгами о демократических ценностях и правах человека. А «на бис», само-собой развивалась тема «уверенности» в завтрашнем дне. Трудно тут не впасть в искушение. Но мы понимали, здесь коммунисты возьмут свое. Глава будет вторым.

Как-то Фрося – это всевидящее ОКО, листая оппозиционную прессу, сказала потерянно:

– О господи! Славяне, блевать хочется от этих перлов! Дурдом. Наш оппонент, по-моему, превзошел всех. Какой цинизм?! Я не удивлюсь, если завтра он нарисуется на экране в бане с шайкой в руках. У него уже мания нравиться массам. А как рисуется, а сколько понтов?! Кстати, вы обратили внимание, диаспоры-то тоже не больно его жалуют?

– А за что они его будут жаловать? Этот жлоб их больше всех обирает, – со знанием дела сказал Руслан.

– Но с такой помпой открывать Русский торговый дом как он?! – покачала головой Фрося. – С толпами журналистов и телекамер! И всем позировать. Какое лукавство, какой стыд?! Это же просто политически безграмотно. Ну я понимаю, ленточку на проходной завода разрезать. Событие! Рабочие места! А тут. Фу… Хотя, чему удивляться?! Наверное в Русском торговом доме его интерес. Двойная реклама и себя, и дельца. Ну Россия, ну провинция?!

– Спокойнее, Ефросинья Карловна, – сладко улыбнулся юрист Челноков. – Вспомните Булгакова: «Не читайте вы на ночь советских газет».

– Да вот только и остается. Просто странно, чем там занимаются его имиджмейкеры? Он, определенно, если и не теряет голоса, то уж точно не набирает.

И она оказалась права. Очередной рейтинговый опрос и я по-прежнему в лидерах.

– Тут он хоть наизнанку вывернется, но народ уже присмотрелся, кто есть кто. Только уж если выдумает что-то из ряда вон, – заявила Ефросинья Карловна с чувством – раньше надо было думать, когда под себя греб собственность и перекрывал людям кислород. Но это еще не значит, мальчишки, что нам можно расслабляться.

И только она это провозгласила, за мной опять начались погони. Как-то возвращаясь с очередной встречи за городом, Ашот, улыбнувшись, сказал:

– А за нами-то хвост.

Я обернулся.

– Следом за «Нивой» иномарка черная. По-моему «Шкода», – пояснил Ашот. – Сейчас я «Ниву» пропущу, для ясности. Увязалась иномарка, считай, от места. Если останется в хвосте – точняк.

Ашот сбрасывает скорость, «Нива» нас обходит, а «Шкода» только приотстает.

– Ну пусть пока тянется, – чему-то своему усмехнулся Ашот.

– Что ты надумал? –  спросил я, настораживаясь.

– Спокойнее, капитан. Вот сейчас мы выскочим на Щорса, потом повернем на Пролетарский проезд, а там еще пару зигзагов и мы у цели. Ты сиди, не оборачивайся. Едем пока лохами, ничего как бы не заметив, по своему важному делу.

– А там, кажется, полный салон, – сказал я.

– Вот и хорошо, что полный, чему-то своему хитровато улыбнулся Ашот, спокойно сворачивая на Щорса.

И тут вдруг «Шкода» как бы срывается с низкого старта, обходит нас с миллиметровой близостью, так что у меня от такой наглости заныло под ложечкой. И перекрывает нам путь. Ашот бьет по тормозам, резко сдает назад и разворачивается в обратном направлении. Он меня восхитил этим своим изощренным, а главное, мгновенным маневром.

– Один-ноль в нашу пользу, господа, – азартом блеснули глаза Ашота. Он достал из бокового кармана ствол и положил на колени. – Ну что, за мной, пацаны.

Кажется, преследователи оценили финт водителя и вызов приняли.

– Пристегнись, мэр. А то как бы чего не вышло, – оранул он мне явно в экстазе и погнал по каким-то грязным проулкам – «Шкода» не отставала. – Сейчас, пацаны, сейчас приедем. Не торопитесь, еще спасибо скажете.

Он сделал пару прогонов по разбитым проулкам, потом вдруг притормозил, подождал, пока «Шкода» нас нагонит и сделал резкий финт влево уже на встречную полосу. И тут только я обратил внимание, что мы остановились у огромной промоины в грунте. Следом идущий транспорт постичь этой восточной хитрости Ашота не успел и на «полной дури» по пояс сел в яму. Ашот приоткрыл оконце и на радостях шарахнул из пистолета.

– Виват, славяне. – И мне: – Ты только никому об этом не рассказывай. И о стволе тоже. Все же хорошо. Можно перекурить.

– Хорошо-то хорошо, – пробурчал я – ловя себя на волнении. – Ну и что дальше?

– А ничего. Пусть знают, что шутить с нами опасно. Как говорят: против лома нет приема, если нет другого лома. А я эту ямочку давненько пригрел для такого случая. Как-то мамзельку одну сюда подвозил и сам было чудом не влетел. Вот так и запала в душу.

– Дамочка? – сострил я.

– И дамочка тоже.

На базу мы возвращались в прекрасном настроении. А у входа нас встретил Руслан.

– Вот стою, воздухом свежим дышу и вас поджидаю. Ну как встреча?

– Нормально. Поселок. Но людей было много. – ответил я. – Вопросами забросали. Коммуналка, дороги, вода и так, по мелочам.

– А чего бледный-то такой? – спросил Руслан.

– Сезонный авитаминоз, – как-то сразу нашелся я. – И нога к вечеру ломить стала.

– Ничего. Как там в песенке «Еще немного, еще чуть-чуть. Последний бой – он трудный самый», – загадочно так улыбался Батищев. – Ты помнишь, я тебе говорил об одной спецвстрече. Я посмотрел в график, завтра у тебя окно после обеда. Так что ты поступаешь в мое распоряжение на 15.00. Мероприятие в «Метрополе», памятном тебе кабачке. Банкетный зал заказан. Но Фрося об этом знать не должна.

– Как это? – не понял я. – А куда ж ты меня забираешь? Для нее. И потом, завтра мое дежурство в Общественной приемной.

– Пойдет Челноков. А ты, якобы, поможешь Аскольду с обзором. Обзор-то он уже сделал, но ты ему поможешь, понял, для Фроси. – «Он очень просил», скажешь если что.

Тут я заглянул в глаза Батищева.

– Только честно? Криминал?

– Честно? Это будущее России, согласно теории классиков и текущего процесса. Не бойся, бить не будут, – похлопал он меня по плечу. – Если спросят чего-нибудь, ответишь, а так будешь сидеть, попивать «Текилу» или «Амаретто», вкусно кушать и делать умное лицо, согласно своего знаменитого портрета на Универмаге.

– Ладно, бандиты так бандиты, – ухмыльнулся я.

– Поправляю. Деловые люди… Это мой шанс, – как-то потерянно проговорил Руслан и мне вдруг стало его жаль.

На встречу в банкетном зале ресторана «Метрополь» собралась пестрая публика – около двух десятков жирных, полужирных и только набирающих жирок «бизнескотов» во главе с авторитетом по имени Мирон. Вокруг них суетились крепенькие лысоватые удальцы в кожанках: то ли охрана, то ли шавки на подхватах. Им отдельно накрыли пару столов в зале. Они потолкались и вокруг нас, заглядывая мне в лицо с назойливым любопытством. Похоже, я для них был в диковинку. Еще бы, город оклеен моим фото и вот он тут, дотронуться можно. Я от такой «заботы» чувствовал себя мерзко. А Руслан делал вид, что ему этот антураж по фигу. Слава Богу, что мы, не договариваясь, пришли «на стрелку» в гражданке – не позорить же честь мундира. Руслан совал мне в глаза свою принципиально деловую физиономию и если уж и улыбался, то явно с усилием. Похоже, он уже сожалел, что ввязался в эту авантюру.

Рассаживались за столом шумно, где-то с веселыми шутками и легким матерком. Слово взял некто Мирон Васильевич Паршин, дородный пожилой мужчина в дорогом костюме и белой сорочке. Вместо галстука – батистовый, в мелкий рисунок платочек. Впрочем, он едва ли скрывал мощный подбородок, а тяжелые веки и знобкий ледок в  мутноватой синеве глубоко утопленных глаз, так и отдавали явными признаками «романтического» прошлого. Он с какой-то показной усталостью обвел присутствующих взглядом, потом проведя по щеке пальчиками, на одном из которых сиял увесистый золотой перстень,  сказал хрипловатым голосом:

– Повесткой дня утомлять не буду. Предлагаю сразу познакомиться с нашим гостем, будущим городским Главой. Есть такая уверенность.

Кто-то из масс вслед заметил:

– Лучше уж сегодня познакомиться.

– Вот тут ты прав, Иван Харитонович. Завтра ему, может быть, и некогда будет возиться с нами, – согласился Мирон Васильевич и обратился ко мне. –  Вам слово, господин-товарищ кандидат.

Я встал, поздоровался и начал рассказывать о себе.

– Да знаем мы тебя, военный, читали. Давай сразу по делу, – перебил Мирон Васильевич. – Мы представляем предпринимательское сообщество города, как говорят уже бизнес-структуру. Хотелось бы сотрудничать с городским руководством и сразу определить правила игры. А главное, услышать от вас предложения по созданию условий для нормального развития бизнеса.

– Ну если вы читали мою программу, – проговорил я, ловя себя на том, что этой публике глубоко «по фене» моя программа и сразу нашелся какой-то крепышок в глубине стола:

– А мы не читатели, мы – писатели…

Его поддержали дружным хохотком.

– Попрошу серьезнее, – скомандовал Паршин. – Кому не нравится, может валить. Не держу. – И мне. – Продолжайте.

– Я понимаю, предпринимательство – это новая страница в истории нашего государства. И насколько мне известно, в силу политической нестабильности здесь накопилась много всякой мути. – Тут я и сам не понял, что провозгласил, но почувствовал, что публика пребывает в каком-то нетерпении продолжения. – На мой взгляд, переход на рыночную систему хозяйства пока притормаживает отсутствие конкретной юридической базы на сей счет. То есть, регламентирующих документов на местах…

– Слушай, парень, ты нам не гони пургу. Говори проще, кому отстегивать? По закону или как? А то контор много, начальников тоже и всем дай, – сказал довольно приличный, в костюме и с галстуком мужчина средних лет.

– Ну если проще, надо прекратить поборы чиновников с бизнеса. И помогать ему встать на ноги. Но напрягать предпринимателей по мелочам – это недопустимо. Я уже не говорю об имущественных операциях, аренде, налоговых сборах. Здесь нужна не только серьезная юридическая основа, но и контроль за действиями чиновников. Все должно быть просто – вы делаете свое дело и платите налоги. Остальное предоставьте чиновникам. Инструкции, нормативы – это наша работа.

– Вот чешет, кандидат, как по-писанному, – проговорил какой-то мелкий хмырек из глубины стола. – Тут отстегивать не успеваешь. Как в сказке.

По собранию пробежал шумок.

Паршин встал, поднял руку, успокаивая публику, и сказал мне.

– Спасибо, для первого знакомства достаточно. Чего грузить-то вас. Еще надо малость – выиграть выборы.

– Эт точно, у этого бычары выиграешь?! – вслух засомневался тот самый хмырек.

– Но он постарается. А мы поможем – обвел всех взглядом Мирон Васильевич. – Скажем нашему гостю «спасибо» и пожелаем удачи. Но о деталях, надеюсь, мы поговорим с ним уже в рабочем порядке. Я думаю, кандидат нас убедил. Или у кого есть какие сомнения? Вопросы?

В зале стало тихо.

– Ну значит на том и порешили. Проведем среди своих людей работу, чтоб голосовали за вас. И как говорится – Бог в помощь, – подвел итог Паршин и пожал мне руку. – Есть предложения поднять рюмки за успех и хорошо закусить. Если у кого возникнут вопросы к кандидату, или кто поскромничал, пока он здесь, он наш.

Слава Богу, вопросов ни у кого не возникло. Но, на этом сборище у меня кусок в горло не лез. Что поделаешь, несколько чарок за свой успех пришлось принять, без всякого удовольствия. Я делал лицо, в жалкой попытке ослабить какой-то вредный нерв в себе и выглядел, наверное, глупо. Впрочем, немало народа норовило со мной чокнуться и поговорить, наверняка, о чем-нибудь таком, после чего непременно захочется блевануть.  Я молил всех святых, чтоб прекратили эту пытку и вырваться, наконец, на свободу. И, похоже, я был услышан. Батищев заявил собранию о срочной необходимости нам удалиться. График встреч и все такое. Нас вышел проводить все тот же пахан Мирон. Он пожал нам руки и сказал, протягивая увесистую сумочку:

– А это, ребятки, вам сувенир с харчишками. Будем на связи. Удачи.

– Слушай, Руслан – это же босяки, воры в законе! – психанул я в машине. – Ты понял, под что подписался?!