Текст книги "Сказка для взрослых (СИ)"
Автор книги: Владимир Лисуков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 30 страниц)
Глава 26
Стольный град. Приказ тёмных дел России. Кабинет мастера тёмных дел.
Лавр Игнатьевич Селиванов (князь, мастер тёмных дел России), Эрнест Францевич Гельмгольц (граф, заместитель мастера тёмных дел России по внутренним вопросам государства).
* * *
– … Докладывайте Эрнест Францевич, – мастер тёмных дел откинулся на спинку кресла и внимательно посмотрел на собеседника.
– Можно я стоя? Так как-то удобнее.
Высокий и поджарый глава службы правопорядка всегда отличался завидной лёгкостью движений и «неусидчивостью», о которой уже начали складывать легенды. Совещания в своём ведомстве он проводил, прогуливаясь взад-вперёд вдоль стола, за которым сидели его подчинённые. Лишь в кабинете главы приказа этому «непоседе» приходилось идти на компромисс, переминаясь с ноги на ногу «пред светлыми очами» Его Сиятельства.
Данному компромиссу способствовала феноменальная память Эрнеста Францевича, которая позволяла ему не прибегать во время доклада к справкам и отчетам, которыми пользовался крайне редко. Если такое и случалось, то исключительно для демонстрации собеседнику точности своих отсылок к статистическому материалу или данным аналитики.
Вот и сейчас папки со служебными документами сиротливой стопкой остались лежать на столе докладчика.
– Кресло в вашем распоряжении. И так?
– Как всегда студенты и религиозные фанатики. Первые начитались работ Гендельса. «Светлое будущее» для них что-то вроде библии. В принципе ничего такого особенного: «все люди братья», «долой деспотию» ну, и «вся власть народу».
– То есть этим пустозвонам.
– Не совсем, Лавр Игнатьевич, пустозвонам. Иногда интересные мысли прорезаются, например, про «квалифицированную демократию».
– Это ещё что за зверь?
– Избирать может только тот, кто способен доказать свою достаточную квалификацию для того, чтобы делать выбор.
– Мудро. А как они себе такое представляют на практике?
– Да никак. Где это видано, чтобы смутьяны задумывались о практических последствиях того, что планируют. Да и толковых среди них по пальцам пересчитать можно. В лидерах одни нарциссы да горлопаны.
– И выгнать из Высшей школы нельзя. Станут мучениками, – вздохнул хозяин кабинета.
– Совершенно верно. Часть удаётся отвлечь проблемами с учёбой. Тех, кто потолковее – заманчивыми перспективами в науке. В целом процесс контролируемый и особых проблем не вызывает. Периодически, чтобы выпустили пар, организуем относительно безобидные бунты с умеренным материальным ущербом. В пределах согласованных смет. Заодно и мальчики мои тренируются.
– С этим ясно. Что у нас по религиозным фанатикам?
Докладчик отложил в сторону так и не раскрытую толстую синюю папку, под которой обнаружилась ещё более пухлая красная.
– На сегодняшний день, по большей части, это свои собственные кадры. Внушаемых психов всегда полно, а когда в мире не спокойно, они лезут из всех щелей. Плюс беженцы придумывают всякие мистические ужасы.
– Не очень то они и мистические.
– После многократных пересказов банальный летательный аппарат превращается в небесного огнедышащего монстра, посланного высшими силами для наказания не верящих в самозваного «пророка». С этими справляемся легко. Но появился новый тип смутьяна – условно говоря «тихо науськивающий».
– Впервые слышу. Во всяком случае в качестве массового явления, – мастера тёмных дел явно заинтересовала данная информация.
– Раньше мы с такими не встречались. Живет себе человек тихо и праведно. Сам не бунтует. Ходит в храм. Но, при этом, при первой возможности, зудит кому-то про ту же «кару небесную». А если находит благодарного слушателя – начинает ему ненавязчиво вкладывать в голову мысли про «прогнившую власть», «зажравшихся священников» и «надо что-то с этим делать». После достаточной обработки слушатель, совершенно самостоятельно, начинает «что-то делать». При этом его даже пытаются «удержать» от крамольных поступков, «спорят, отговаривают». В результате «слушатель» в тюрьме, а то и на плахе, а «науськиватель» вообще ни при чем.
– Как узнали?
– Аналитики вычислили центры влияния. Сопоставили – одна и та же схема.
– Домовые помогают?
– Нет. У мелких табу на вред хозяевам. Пошалить могут, а, чтобы нанести какой-то реальный ущерб, никогда. У них ментальный симбиоз с людьми.
– Причем тут вред?
– Они же не тупые. Донесут на хозяина. Мы его арестуем. Надо заводить нового. Но это для них очень болезненный процесс.
– А вы откуда знаете?
– Мой Вадя – весьма склонная к философским обобщениям личность.
– А общее что-то между этими центрами есть?
– Ищем.
– Что ещё?
– Мне это даже сложно сформулировать, но кто-то целенаправленно разрушает Баланс.
– Шутите?
– Нет. Это стало заметно только в последнее время. Тенденции ещё внешне не проявились, но в общественном развитии доминирует вектор поиска личного сиюминутного блага.
– А кто им не даёт? Пусть зарабатывают и имеют. Людей всюду не хватает. У моего главного повара хоромы побольше моих будут.
– Ваш повар для этого крутится с утра до вечера: корчма «У ворот», школа поваров и в Высшей школе преподаёт диетологию. А эти хотят всего, сразу и чтобы ничего не делать. А тех, кто работает, считают ограниченными личностями не способными оценить и прочувствовать радости жизни. Например, сын вашего повара из такой компании. Устраивает вечеринки с модными актёрами, да каждый день обряжается в новый заморский костюм. Из Высшей школы его выгнали ещё полгода назад.
– Уже не обряжается. Определили в стрелецкий мобильный полк.
– И что от этого изменится в целом? Всю молодёжь записать в стрелецкие полки?
– Было бы не плохо. Армия замечательно вправляет мозги самым невменяемым романтикам и мечтателям.
– А кто будет заниматься наукой? Как армия поможет нам с искусством, производством, торговлей? Это совсем другие навыки. Я уже не говорю про девиц.
– А с ними то что не так? – мастер тёмных дел явно не ожидал такого развития темы.
– Всё. Чем меньше мозгов у человека, тем больше он склонен к поиску лёгких и приятных путей в жизни. Если мужчин ещё строит необходимость быть защитником и кормильцем, то у женщин нет и этого. С трудом набираем минимум в высшую школу. Я уже не говорю про производство. Даже чисто женское. И это до последнего времени. Теперь просто катастрофа.
– Вы первый докладываете мне об этом.
– Формально всё в порядке. Народ едет из провинции в столицу и готов заниматься чем угодно. А я имею ввиду местных жителей. У горожан быстро меняются предпочтения и цели в жизни. Люди создают фальшивых кумиров. Дошло до немыслимого – актёры и певцы претендуют на роль лидеров общества.
– Но эти же «лидеры» всю жизнь повторяют написанный кем-то текст? – удивлённо приподнял брови мастер тёмных дел.
– Да. Но они его повторяют так часто, что считают своими собственными мыслями. И воображение у них сильно развито. Искренне верят, что лучше нас знают, как управлять государством. А люди их любят и, в их исполнении, готовы доверять чему угодно.
– Так было всегда. Жизнь всё равно всё расставляет по местам.
– После смуты и рек крови. Должен заметить, Лавр Игнатьевич, что сейчас ситуация мало напоминает то, как было всегда. Поражают масштабы. Не похоже это на естественные процессы. В страну буквально потоком стекаются мастера соблазнов и искушений. Формально – за деньгами. Но зарабатывают у нас эти люди искусства и мыслители не больше, чем на родине. Мы не культурный центр мира. Ничего престижного в том, чтобы стать здесь великим, нет.
– И кто это всё организует?
– Кроме Системы некому. Они спят и видят, как бы разрушить Баланс.
– Они об этом мечтают не одну сотню лет.
– А мы, похоже, привыкли к тому, что процесс идёт себе потихоньку, а мелочи мы всегда успеем подчистить за счет резервов.
– На этот раз не успеем?
– Может и успеем. У людей искусства тоже брожение. Наступило осознание того факта, что происходит явное выхолащивание высокого творчества в примитив.
– Тоже нам занесли?
– Сами справляемся. Собираем по кабакам и хуторам «великих» певцов да на сцену. И голос у него великолепный и лицедей отменный, только часто душонка гнилая. Когда прославится и перестаёт понимать куда деньги девать, чудить начинает. А поклонники этому уродству подражают.
– Что-то я не замечал всех этих ужасов в реальной жизни. Ни когда в лавке сижу, ни когда улицу подметаю.
– Лавка у вас, Лавр Игнатьевич, на Рюриковом тракте. Практически в центре города.
– Царь на дыбы встал. О моей безопасности беспокоится. Как будто это не моя обязанность. Сам то рынок подметает. Ему можно.
– Самодержец. Только вас обоих и под гримом узнают.
– Знаем. Раз в месяц меняем дислокацию. Да и узнают, так у нас народ давно робеть перед начальством отучен. Порой приходят и, по секрету, рассказывают мне какую дурость вчера сморозил этот царский постельничий. Иногда стыдно становиться, иногда по морде дать хочется. Но приходится терпеть и улыбаться.
И на мебельной фабрике люди как люди. Лизоблюдов поувольняли. Дальний родственник там рулит. Иногда сижу во время совещания в соседней комнате, слушаю. Да я много где бываю. Нет у меня такого ощущения.
– Когда оно у вас, Лавр Игнатьевич, появится, поздно будет. Это тенденция. На молодёжные вечеринки вы не ходите, а мои ребята постоянно. И великие на сцене ведут себя прилично. На царской сцене. Где-нибудь в другом месте, перед выступлением, могут и выпивку себе позволить.
– Есть конкретные предложения?
– Можем организовать патриотическое движение «Мы – русские». Есть кому поддержать из «властителей дум» и молодёжи.
– Я категорически против. Для этого нужен образ врага. Сами не заметим, как от Баланса останутся рожки да ножки. Они же захотят свершений, а нам баланс у себя и в мире нужен.
– Я это на всякий случай. Есть такое мнение. Сам я думаю, что пора организовать духовную экспансию. Жаль, что графиню Винкельдорф нельзя использовать в этом качестве. У Нюши просто изумительный вкус и неповторимое ощущение формы и цвета. Вполне могла бы создать некий культурный центр за пределами государства. А мы бы тут ровнялись и старались не отставать. Без перекосов и крайностей. И про местные «иконы стиля жизни» я бы тоже подумал. Почему бы царствующей семье не продемонстрировать некие образцы бытовых и семейных отношений.
– Они что не демонстрируют?
– Они демонстрируют витрину. Прекрасную и беспроблемную. Создаётся впечатление, что захотел и правь. Мне кажется надо раскрыть реалии для всех.
– Только не про наше ведомство.
– Это конечно. Хотя что-то и про нас следовало бы….
Где-то за пределами сюжета романа и планеты Земля. Кто-то.
* * *
– Ну, и нудь. Тоже самое можно было сказать втрое короче.
– Тогда это не будет куском жизни. Тогда всё потеряет смысл.
– Ты знаешь о моём отношении к твоему занятию.
– Я пытаюсь не умереть от скуки вечности.
– Ещё одно мгновение в масштабе всего.
– А память?
Глава 27
Стольный град. Царский дворец – Высшая Школа.
Грета (царевна), Савва (царевич, муж Греты), царица Светлана, Маша (горничная Греты).
Повествование от лица Греты.
* * *
С утра гоняла по залу Марфиных девиц. Сразу двух. Хоть размялась, как следует.
После умывания появился аппетит. Маша накрыла стол в гостиной. Не успела я доесть овсяную кашу с чем-то мясным, очень сочным и очень нежным, как появилась царица, поинтересовалась всё ли у меня хорошо и, даже толком не выслушав мой ответ, удалилась по своим делам.
Опять слегка кружилась голова. Не понятно. Как увижу Светлану, так сразу впадаю в какую-то расслабленность. Вроде и страха нет, а всё равно словно не по себе. Надо посоветоваться с Марфой. Она хоть и изображает фифу, но на самом деле умная зараза. И с царицей у них более чем прохладные отношения. Может посоветует, что путное. А то я привыкла держать себя в руках, а тут раз за разом… как это Савва любит говорить?.. «какая-то хрень». Понятие не имею, что это такое, но моё состояние описывает с удивительной точностью.
Интересно как там муж? Так старательно расписывал романтику торговых предприятий, что невольно закралось подозрение, что это на самом деле не так весело и просто. Почему-то стало страшно. В голову лезли краем уха услышанные истории про бандитов на дорогах, страшных хищниках, поджидающих своих жертв на торговых путях и о неведомых хворях, убивающих путников не хуже залпа артиллерии.
Не прошло и трёх суток, как не виделись, а уже скучно. Какая непозволительная расхлябанность! Они и так задержались на целых два дня. Теперь будут спешить, а это в серьёзном деле совершенно не уместно.
Что за салат?! Сухой и горький! Надо сказать Маше, чтобы больше его не подавала.
Странные у них тут порядки. Заказывай любую еду, но только ту, которую будешь есть и столько, сколько осилишь. Словно и не царский дворец. И никаких там подающих и наливающих из-за плеча. Принесли, поставили и приятного аппетита. Это если среди своих. Званые застолья проходят традиционным образом. Мы с Саввой, если не считать свадьбы и первого знакомства, на таких и не были ни разу. Создаётся впечатление, что царская семья просто тяготится парадными мероприятиями. В принципе, я с этим солидарна. Без посторонних глаз есть гораздо приятнее. И проводить время в кругу тех, кто тебя понимает, тоже.
Просто поразительно, как одинаково мы с Саввой смотрим на окружающий мир. Опыт пока не большой, но, кажется, я его не сильно раздражаю. По крайней мере стараюсь. Да и ночные усилия по продолжению рода больше не вызывают отрицательных эмоций. Даже наоборот. Это, конечно, не то, про что пишут в любовных романах, но тоже вполне себе приятное занятие.
Интересно как он там? Ест, наверно, бог знает что. А если карета сломается, то и спать придётся у костра. А уже осень.
Какой изумительный десерт! Мой любимый. Сама виновата. Про десерт рассказала с, возможно, даже излишними подробностями, а про салат – как придётся. Кто бы мог подумать, что его приготовить тоже не просто?
Пожалуй, пора посетить Высшую школу, а то там занятия давно начались.
– Машенька, через десять минут одеваться!
Почистив зубы густой пенящейся субстанцией при помощи уже ставшего привычным в Европе приспособления, отправилась в гардеробную. Маша-кудесница очень быстро привела голову и лицо в порядок и помогла надеть строгое тёмное платье, лёгкие чёрные сапожки и тёплую меховую накидку с капюшоном – стандартную одежду студенток Высшей школы.
У наших покоев уже ждала охрана. Проследовав к выходу из дворца, забралась в карету и приготовилась ждать, пока охранники сядут на лошадей и займут места в эскорте. Впрочем, это заняло не много времени.
* * *
Как мне рассказывал Савва, Высшая школа находится довольно далеко от дворца, потому что занимает целый квартал. «Да и контингент там», – почему-то мечтательно ухмыльнулся муж, напоминая при этом недавно нашкодившего котяру. Контингент, так контингент. Можно подумать в Лейпциге студенты сплошь паиньки. Совсем даже наоборот.
Мимо окон кареты давно уже проплывали, в основном, одноэтажные дома. Чаще жилые. Но регулярно, над разнообразно украшенными дверями попадались вывески, написанные по-русски. Иногда рядом на стене висели привычные муляжи сапог, пенящихся кружек или иные изображения продаваемых товаров или оказываемых услуг.
Мы повернули с центральной магистрали направо и мне сначала показалось, что далеко впереди, над одноэтажным морем деревянных строений, возвышается замок на холме. Но, по мере приближения к объекту, обнаружилось, что никакого холма нет. Циклопическое строение, по форме, действительно напоминало прямоугольную крепость. Но у «крепости» была крыша и окна вместо амбразур.
Наша карета остановилась возле огромных металлических ворот, в которых имелась небольшая дверь. Командир охраны вошел внутрь и через несколько минут появился в сопровождении высокого мрачного типа в черном, демонстрирующего явную военную выправку. Последний открыл дверцу кареты и представился:
– Сотник второй сотни охраны Высшей школы – граф Винзор. Следуйте за мной царевна, – добавил он и предложил руку, помогая выйти.
За железными воротами обнаружились несколько охранников в такой же чёрной форме, но без золотых нашивок, и широкая улица между уходящими ввысь стенами домов. Всё было очень аскетично и, в то же время, величественно. Покрытие улицы оказалось идеально ровным, но, при этом, слегка шероховатым. Наверно для того, чтобы не скользить при ходьбе. На первом этаже зданий не было ни окон, ни дверей. Возникло мистическое ощущение движения в бесконечном сером тоннеле.
Наконец мы повернули налево, потом направо и оказались с краю довольно большой площади, окруженной разноцветными зданиями, у каждого из которых имелась впечатляющих размеров, украшенная резьбой, входная дверь, выходящая на высокое крыльцо с колоннадой, к которому вели десятки ступеней.
– Вам в ректорат, царевна. Это красный корпус. Он прямо перед вами. – произнёс граф и откланялся.
Привычка всё сравнивать с тем, к чему привыкла, дала сбой. С чем сравнивать? Разве, что с царским дворцом, который бы просто потерялся в этом архитектурном безумии.
Поднявшись на крыльцо здания, которое было скорее бордового, чем красного, цвета, я вошла в просторный холл, где меня встретила солидная седая дама в синем платье и изящном ожерелье из голубых камней. Её уши украшали серьги с камнями того же цвета.
– Следуйте за мной, царевна, – произнесла она низким грудным голосом и направилась к лестнице на второй этаж.
Оказалось, что это лестница на третий, четвёртый, пятый (дальше уже неприлично было задирать голову) этажи. Нам нужно было на второй.
Вглубь второго этажа вела массивная дверь коричневого цвета, за которой обнаружился большой холл со стульями вдоль стен и такой же коричневой дверью напротив входа. На некоторых стульях сидели нахохлившиеся студенты и, если судить по возрасту и солидной невозмутимости, преподаватели. Возле двери напротив стоял массивный стол из дуба, заложенный какими-то книгами, папками и документами.
– Входите, царевна. Вас ждут. – сказала сопровождавшая меня дама и уселась за стол.
В кабинете, как можно было догадаться – ректора, было пусто, если не читать двух кресел и маленького столика в углу.
– Проходите, Грета, присаживайтесь, – послышалось откуда-то слева, – мне осталось набросать пару строк.
У купца первой гильдии кабинет, пожалуй, солиднее.
Одна стена помещения была застеклена от пола до потолка. При этом открывался прекрасный вид на парк. Три остальные просто обшиты каким-то светлым материалом. Потолок – белый, без лепнины. На полу даже ковра нет, хотя паркет изумительной расцветки.
Не успела сесть и приготовиться ждать, как на совершенно гладкой поверхности стены образовалась дверь, из которой вышел высокий пожилой мужчина в простом чёрном балахоне до пола – обладатель копны когда-то рыжих волос. Большие карие глаза из-под мохнатых бровей смотрели внимательно и весело. А тонкие губы слегка кривились в улыбке.
– Значит вы и есть та самая Грета, которой не сидится во дворце, – неожиданно высоким голосом произнёс он.
– Совершенно верно, профессор. Это моё имя, – чего это он так развеселился? Видит же меня в первый раз.
– Я встречал девиц, склонных к химическим опытам. Одна из них даже с успехом воспользовалась полученными знаниями для ликвидации ненавистной соперницы. Я также могу припомнить несколько талантливых математиков женского полу. Одна из них сейчас сидит в приёмной и старательно изображает моего секретаря. Но чтобы то и другое одновременно?! Когда же я пытаюсь добавить к этим предметам географию, то у меня вообще начинаются мыслительные расстройства. Не желаете объясниться?
– Математика мне давалась легче, чем брату, и он заставлял меня решать и объяснять ему задачи, которые им задавали в военной школе. За это я могла получать уроки фехтования. Папа стал со мной заниматься только лет с четырнадцати, когда увидел во мне потенциал. Для княжеского мастера клинка я и сейчас полная неумеха. Постепенно математика стала вызывать интерес сама по себе.
– Что ж, по крайней мере, всё это логично.
– Моя мама – маркиза Елена-Генриетта Ловаль всю жизнь занималась ядами и противоядиями.
– Кто бы удивлялся.
– Это было не только увлечение, но и тайная должность при правящей династии. Ей удалось предотвратить несколько покушений, за что нам и было пожаловано имение под Лейпцигом.
– Первый раз слышу о такой профессии. Обычно этим занимаются лекари.
– Находиться при дворе и получать системное образование – физически невозможно, а самоучек мама не очень уважала, хотя, по её словам, среди них иногда попадаются весьма талантливые люди. Поэтому она не занималась общим медицинским самообразованием, ограничившись вышеупомянутой сферой интересов.
– Совершенно согласен с маркизой. А география?
– Мне не нравится токсикология, хотя профессор Стейнлиц, с которым сотрудничала мама, и приглашал меня на свою кафедру. Меня куда больше привлекает минералогия и её проецирование на реальные географические структуры. Кажется, здесь можно найти математические закономерности, которые значительно облегчат изыскательские работы.
Ректор как-то странно выпятил губы и откинулся на спинку кресла, барабаня пальцами правой руки по подлокотнику.
– И что мне с Вами делать, царевна? – произнёс он после долгой паузы, – Рудознавство изучают на купеческих курсах. Но к науке это не имеет никакого отношения. Институт тоже витает в своём несбыточном и до такой прозаической тематики, как мне кажется, там опускаться не станут. Впрочем, на всякий случай, можете проконсультироваться и у них.
Я бы под вас кафедру создал, но, если верить имеющимся у меня сведениям, вам ещё азы осваивать года два, а то и три. Так что, хотя мы этого и не практикуем, запишем вас на все три кафедры сразу. Дерзайте. Справитесь раньше, чем за два года – вернёмся к этому разговору.
Более я вас, царевна, не задерживаю. Все подробности – у секретаря.
Меня проводили до дверей и даже предупредительно открыли её передо мной, но ощущение пинка под зад, почему-то не оставляло до самого дворца.
В полученных от дамы в синем бумах наличествовало расписание занятий, сроки сдачи экзаменов и подробная памятка о наказаниях за нерадивость в учебе и прочие проступки.
* * *
Оказавшись у себя в покоях, я легкомысленно решила, что на сегодня неприятности закончились, но Маша доложила, что меня дожидаются очередные Марфины девы для избиения и гоняния по тренировочному залу. Даже обрадовалась перспективе помахать клинком.
Меня встретила самая нелепая парочка, какую приходилось видеть в жизни. Одна девица была на полголовы выше и массивнее меня, что само по себе разочаровывало. Что за радость тренироваться с малоподвижным противником. А вторая больше напоминала худенького подростка неопределённого пола. Фехтовать с детьми? Увольте. Очень хотелось отправить обеих. Но выпустить пар хотелось ещё больше.
На моё предложение сразиться сразу с обеими девицы переглянулись и мелкая нагло заявила, что такой поединок категорически запрещён Марфой.
Видно разговор с ректором отрицательно сказался на моих мыслительных способностях, потому что вместо того, чтобы заподозрить неладное, я ткнула пальцем в великаншу и встала в позицию.
Брат как-то пару раз показывал мне, что такое тяжелый кавалерийский удар, но относительно медленно, делая акцент на тонкостях защиты. А тут удары сыпались со всех сторон. Как ни старалась, пару раз пропустила, после чего сабля улетела в сторону и бой прекратился.
Отдышавшись и придя в себя, с подозрением посмотрела на вторую соперницу. Та улыбнулась и приготовилась к бою. Может я устала, потому что просто не заметила движения клинка, уткнувшегося мне под ребра. Повторив попытку уловить движение соперницы ещё несколько раз, максимум чего добилась, это сумела угадать направление атаки. На это раз меня бы не проткнули насквозь, а просто распороли мне бок.
– Ты хорошо работаешь с рубящими ударами. Против Шахины, на моей памяти, столько не продержался ещё никто. А вот с колющими надо разбираться. И ты очень закована. Потому не можешь взорваться. Но мы это поправим, – авторитетно изрекла мелкая, пока вторая мучительница собирала учебное оружие.
Поскольку обижаться можно было только на саму себя, улыбнулась садисткам и сделала ритуальный поклон уважения к сопернику. Получив такой же в ответ, отправилась мыться.
Отмокая в бассейне с тёплой водой невольно поймала себя на мысли, что не представляю свою дальнейшую жизнь без этой процедуры. А ещё запоздало удивилась тому, как независимо и с чувством собственного достоинства вели себя Марфины воительницы. Как с равной. И не понятно обижаться на очевидное хамство или радоваться, что такие изумительные бойцы посчитали меня за ровню? Как же тут в России всё странно и не просто.
* * *
А в это время в кабинете ректора Высшей школы его хозяин вёл неспешную беседу за чашкой чая с мастером тёмных дел.
– … вы бы, Лавр, лучше присматривали за своими царевнами.
– Так вроде бдим денно и нощно.
– Ну-ну. А то что они у вас, в свободное от дворцовых обязанностей время, геологию изобретают, вам не известно?
– В общих чертах.
– Так, между прочим, и до промышленного производства додуматься можно. Вас это не смущает.
– В целом – нет. Хотя рановато, конечно.
– Шутник вы, ваше сиятельство. Я тут на стену лезу, чтобы эффективно тормозить технический прогресс, а вы изволите легкомысленно шутить по этому поводу. Желаете промышленную революцию? Я её вам за год организую.
– За год не надо. И за десять тоже. Но, к сожалению, мы вынуждены констатировать тот факт, что допущена серьёзная системная ошибка. В поисках путей укрепления баланса слишком увлеклись своими планами, забыв о том, что нельзя бесконечно развивать личность и, при этом, лишать её высокоинтеллектуальной среды обитания. В том числе и в техническом отношении.
– Вам требуется план индустриализации? Давайте параметры.
– В ближайший четверг планируем совещание посвященных. Там и распределим задачи.
– Где обычно?
– Да. Надеюсь у вас уже будут некоторые намётки.
– Я тоже надеюсь найти то, не знаю что, там, не знамо где.
– Тем не менее.
– Хорошо. Прямо сейчас и начнём искать…
