Текст книги "Аркейн. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Владимир Кощеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 50 страниц)

– Присутствовать? – холодно усмехнулся я. – Я сам все сделаю. Этот ублюдок продал меня в рабство. И если вы думаете, что вам удастся удержать от мести, у меня для вас плохие новости.

Нас здесь было трое, исключая самого Вилли, которого уже подвесили на цепях. Заклинание Маттиаса по‑прежнему работало, и никаких признаков жизни он не подавал. Впрочем, я уверен, как только понадобится, стоящий рядом искоренитель снимет свои чары.

– Я не оспариваю ваших прав, барон, – чуть более твердо произнес Кацпер, но в этот момент вмешался искоренитель.

– У меня насчет его милости четкие инструкции, Кацпер, – взял слово он. – Мы не станем его прогонять из собственного подземелья. Но, ваша милость, – он вручил мне небольшой кинжал, скорее похожий на толстую иглу, – прошу вас, не убейте его раньше, чем он скажет все, что нам нужно. И я буду подсказывать, что и как сделать, чтобы так и случилось. Вы согласны?

Я кивнул, принимая оружие.

– Сейчас я сниму стазис, и он придет в себя. Предлагаю для начала прижечь живот, а то еще дергаться начнет, вдруг по неопытности вы что‑то не так сделаете, а у него внутренности выпадут в самый неподходящий момент.

Так начались самые отвратительные часы в Эделлоне, что я до сих пор пережил. Это оказалось даже противнее и омерзительнее, чем разделывать трупы. Нет, мне было не страшно, меня не тошнило. Но все же хладнокровно резать живого человека, пусть и обреченного – та еще задачка.

Я не испытывал никаких чувств по поводу того, чем занимаюсь под командованием Маттиаса. Искоренитель давал указания, я их выполнял. А то, что Вилли орал и дергался от сводящей с ума боли, когда посланникам Аркейна казалось, что жертва врет, меня нисколько не волновало.

Был ли я таким жестоким до появления Ченгера? Этот вопрос бился в голове, заслоняя собой все вокруг: и крики мучимого преступника, и голоса псов ордена. Я просто работал, пытаясь вспомнить, когда в последний раз чужая боль вызывала у меня сострадание. Пытался, и не мог.

С тех самых пор, как я заключил договор с демоном, я стал намного жестче и кровожадней, чем был даже в самые черные свои дни на Земле. Но видел ли я в этом что‑то плохое? Ни капли. Это жестокий мир, и я просто пришелся в нем к месту. Никакой моральной ломки от произошедшего во мне не случилось.

Так что когда Маттиас сообщил, что узнал все, что ему требовалось, я не стал добивать Вилли. В конце концов, Ченгер пожелал, чтобы жертва умерла в мучениях, и я был намерен выполнить и это условие, тем более что ублюдок, безвольно висящий на цепях, это заслужил сполна.

– Нам он не нужен, – сообщил искоренитель. – Но я бы посоветовал вам устроить прилюдную казнь. Это поможет.

Я спокойно кивнул, глядя на свои покрытые кровью пальцы. Маттиас забрал у меня одолженный клинок и, внимательно заглянув в глаза, кивнул собственным мыслям.

– Я сообщу в орден, что вы все еще на нашей стороне, барон, – сказал он. – И за вскрытие этого гнойника вам наверняка что‑то предложат.

– Это хорошие новости, – кивнул я, выбираясь из темницы.

Зигмунд нашелся у входа в подземелье. Мой начинающий палач с готовностью поднялся с табуретки, на которой сидел, ожидая, когда я его позову. Но в этот раз ему напрягаться не пришлось.

– Проследи, чтобы он не умер до вечера, – распорядился я и пошел к Густаву, дежурящему поблизости.

– Слушаюсь, ваша милость, – ответил мне Зигмунд, и я услышал его тяжелые шаги по лестнице в пыточную.

Стражник поспешил ко мне, ожидая новых распоряжений, но мы прошли несколько метров в полном молчании, пока я, наконец, не остановился возле крыльца. Лишь тогда, оглянувшись на него, я заговорил, чувствуя, что в горле пересохло, и во рту мерзко от привкуса крови.

– Объяви, что сегодня состоится казнь преступника, – приказал я. – И сделайте мне кол. Этот ублюдок поднял руку на барона, и легкой смерти он не заслужил.

Густав явно был не согласен с моим решением. Подозреваю, крики Вилли слышали во всем городе – так самозабвенно он орал. Но меня сейчас не волнует, насколько жестко поступаю.

Если бы Вилли не напоролся на меч Олса, и я смог взять его тихо и мирно, все было бы иначе. Но так сложилось, что у произошедшего были свидетели, и наверняка уже все Чернотопье в курсе, что Вилли, которого тихо ненавидели во всем городе, причастен к несчастьям баронства. А значит, я не имею права проявлять милосердие.

На закате я сидел в принесенном слугами мягком кресле, листая книгу по бестиарию демонологов. На площади уже собралась толпа, и на помосте рядом со мной торчал, нацеленный в небо, кол. Темнело, но мне это ничуть не мешало – кажется, одержимость начинает брать надо мной верх, раз мне не требуется свет, чтобы читать в сумерках.

Когда на телеге привезли наскоро перевязанное тело, я поднял глаза от книги и убрал учебник, подоткнув его сбоку от себя. Погода выдалась ясная, так что зарево заката, уже подходящего к концу, протягивалось через город, будто рисуя готовую пролиться кровь преступника.

Густав, стоявший у кола, развернул свиток и, набрав воздуха в грудь, стал зачитывать приговор, который я вынес для Вилли. Список преступлений был длинным, и каждое наказание казалось собравшимся на площади горожанам страшнее предыдущего. Но никто из них – я видел это по лицам – даже не подумал слова сказать об излишней жестокости барона.

Они видели в этом справедливость.

Я махнул рукой, и подвывающего Вилли, каким‑то неимоверным чудом до сих пор сохранявшего рассудок, усадили на кол. Крик вырвался из его глотки, но быстро сошел до сипа.

Толпа на площади наслаждалась каждым мгновением, жадно впитывая чужие страдания, и мне на секунду показалось, что каждый мой подданный – это на самом деле притворяющийся человеком демон. Так горели их глаза.

– Люди всегда таковы , – услышал я шепот Ченгера в своей голове. – Посмотри, как они счастливы, Киррэл. Каждый здесь и сейчас ощущает, насколько прекрасна его жизнь. Их мучитель корчится на колу, и посмотри, посмотри, они же готовы облепить его, как мухи облепляют падаль. Боятся пропустить хоть мгновение этой казни .

Я промолчал в ответ. Говорить что‑либо не имело смысла. Принцип хлеба и зрелищ работает одинаково во все времена, и, похоже, во всех мирах. Я и не ожидал, что кто‑то будет молить о пощаде для сволочи, которая не раз и не два обходилась со своими же соседями, как с последним скотом.

– Я могу забрать его душу ?

– Только если после этого ты приступишь к нормальному обучению. За все это время, что мы провели вместе, я слишком мало узнал. И еще меньшему научился.

– Договорились , – тихо посмеялся в моей голове демон.

В следующее мгновение он возник на помосте. Воткнув когтистую лапу в затянутую пропитанным кровью бинтом грудь, с треском костей вынул бешено бьющееся сердце преступника.

– Кир‑рэл! – зарычав, демон обернулся к взбудораженной толпе, держа комок кровоточащей плоти над головой. – Кир‑рэл! Кир‑рэл!

И опьяненный произошедшим народ стал повторять за ним. Сперва негромко и неуверенно, но уже через несколько секунд – вся площадь скандировала мое имя. Лишь делегация ордена, стоящая у крыльца трактира, наблюдала за происходящим молча.

Может быть, я действительно свернул не туда и занялся не тем. И вместо вялых попыток договориться, объяснить и получить результат, мне нужно пройтись по собственным землям огнем и мечом?

Киррэл, Алый Барон Чернотопья. Звучит?

Глава 9

Я встал с кровати в своей спальне и, подойдя к окну, раскрыл ставни. Холодный ночной ветер ворвался в комнату, шевеля занавески и заставляя трепетать лампадку, дающую неяркий желтый свет. Тени, будто явившиеся из преисподней чудовища, заметались по помещению, скрадывая детали и искажая реальность.

– Не спится? – Салэм повернулась ко мне и натянула одеяло на себя, укрываясь по плечи.

Я молча кивнул и, продолжая стоять перед распахнутым окном, заговорил:

– Сегодня я понял, что одержимость сделала меня жестоким и равнодушным. Янис о таком не писал… Хотя, подозреваю, за него не написали, книжка‑то хоть и рассказывает немного правды, но все же больше просто сказка…

Она вздохнула и похлопала ладошкой по постели.

– Иди ко мне, Киррэл, – голос Салэм звучал очень тихо, и ни капли эротики в нем уже не было. – Я расскажу тебе небольшую историю, а ты просто ее послушаешь. Хорошо?

Я присел на край ложа и, взяв любовницу за руку, взглянул ей в лицо. Салэм не спешила начинать, поглаживая своим пальчиком мою кисть. Взвыл на улице ветер, судя по шелесту, заигрывая с каким‑то песком, трещал светильник на стене.

– Жила была маленькая девочка, – наконец собравшись с духом, негромко заговорила она. – У нее была большая семья. И брат. Девочка и брат оба оказались одаренными, но, кроме них, никто в семье магией не владел, и детям приходилось прятаться ото всех, чтобы об их тайне не стало известно другим.

Не нужно быть гением, чтобы понять – история о Салэм и Риттере, которого сестра убила. Что ж, видимо, пришло время выслушать свою учительницу, и я совсем не против.

– Но однажды их секрет раскрыл проезжавший через… – она на миг закусила губу, а потом продолжила. – Искоренитель Аркейна заметил брата и сестру и попросился остановиться на ночь в их доме. В оплату он предложил несколько грошей, и дети решили, что это замечательный шанс дать семье заработать. Брат хотел себе настоящий боевой нож, а девочка мечтала о голубой ленте, которую видела на ярмарке.

В комнату ворвался ветер, и от Салэм повеяло ее характерным могильным холодком. Ставни захлопнулись, и мне почудилось, что одна из теней как раз опускает крючок на них.

– Искоренителя встретили отец с матерью, и он сразу сказал им, что забирает детей учиться в Аркейне. А родителям положена крупная сумма, – она хмыкнула. – Чтобы возместить потерю помощников по хозяйству. Три талера.

Класс. Не знал, что орден покупает детей. Впрочем, это честный обмен. Необученные одаренные могут представлять угрозу для окружающих, и вместо того, чтобы просто забрать будущих членов ордена, маг заплатил их родне очень хорошие деньги.

– Девочка плакала, а брат ее утешал. Так длилось несколько недель, пока маг не привел детей в анклав. Там их разделили, девочку поселили в комнате для учениц, а брата – с другими мальчишками. И стали учить управлять даром.

Она вновь помолчала, я же погладил ее по волосам успокаивая. Сейчас я ей сопереживал, хотя вроде бы дела минувших дней, и все должно было пройти. Но, похоже, я еще не до конца утратил связь с реальностью и понимаю, как ей тяжело об этом вспоминать и тем более говорить.

Салэм рассказывала, а я представлял, как радовались двое детей, которым дали возможность не только свободно пользоваться своей врожденной уникальностью, но и помогали делать с помощью дара все более сложные и захватывающие вещи. И хотя с ними занимался какой‑то отдельный мастер пропаганды, ни Риттер, ни сама Салэм особой любовью к ордену не прониклись.

Через какое‑то время их взяли в поход. Двое искоренителей отправлялись куда‑то на юг, и будущие маги поехали с ними – набираться опыта и осваивать навыки уже на практике. Попутно оба их наставника продолжали тренировать подрастающее поколение.

А потом они достигли цели и застали деревню, охваченную каким‑то жутким проклятием. Что конкретно случилось, Салэм не знала до сих пор, однако в той деревне не выжил никто – и жители, и животные внутри поселения просто превратились в безумных тварей.

Риттер и Салэм участвовали в зачистке, убивая вчерашних крестьян и вырезая изменившийся скот. Тогда они впервые осознали, что их дар – это страшная сила, и с добрым волшебством он не имеет ничего общего. Один из искоренителей погиб, разорванный на клочки сворой мутантов. Зато он добыл артефакт, принесенный кем‑то из Катценауге.

А когда они вернулись в анклав, и брата, и сестру стали натаскивать еще жестче прежнего. Дети остались в той деревне, а вернулись на территорию ордена уже полноправные члены Аркейна, и отношение к ним изменилось.

Шли годы, романтика путешествий окончательно ушла, уступив место дорожной пыли, скрипящей на зубах, а на счету брата с сестрой уже было полно перебитой нечисти, что лезет из Катценауге, десятки людей, нарушивших правила ордена. Риттер нашел себе девушку, обручился с ней, но поступил приказ, и искоренителю пришлось отправляться в Катценауге.

А потом он не вернулся. Салэм отправили выяснить, что с ним случилось, и некромантка быстро напала на след. А потом нашла и логово уничтоженного братом монстра.

Риттер встретился ей там же. Уже не человек, а просто проявление своего дара, он не узнавал сестру и бросился в атаку, как только представилась возможность. Салэм выжила, брат – погиб, оставив отметины на груди сестры.

– Вот такая сказочка на ночь, – всхлипнув, договорила она.

Я уже лежал рядом с ней, и теперь крепко обнял за плечи. Легкое тело некромантки прижалось ко мне в поисках простого человеческого тепла. Она вздрагивала и хлюпала носом, а я ничего ей не говорил.

– Знаешь, – чуть придя в чувства, произнесла Салэм, – я тогда тоже думала, что вместе с Риттером убила часть себя. Как у меня вообще рука поднялась на собственного брата?!

Она вновь прервалась, и я принялся гладить ее по голове.

– А потом появился ты, – обернувшись ко мне, сказала она. – И я поняла, что еще что‑то человеческое во мне осталось. Просто… Просто нужно помнить, ради чего ты это делаешь, и не забывать иногда согреваться у чужого костра, если станет совсем тошно.

Я улыбнулся ей и чмокнул в лоб.

– Спасибо, Салэм, – прошептал я, прижимая хрупкую девушку к себе.

Она погладила меня по груди ладошкой.

– Тебе спасибо, что выслушал. И прости, я не думала, что так расплачусь. Я же грозная некромантка! Искоренительница ордена Аркейн! Мне не пристало плакать.

Мне оставалось только вздохнуть и прижать ее к себе сильнее. Еще час мы сопели друг у друга в объятиях, пока сон не сморил обоих.

* * *

– Что, Киррэл, думаешь, одержимость тебя определяет? – усмехнулся Ченгер, ковыряясь черным когтем в зубах. – Глупости какие! Нет, конечно, если ты совсем свихнулся бы, тогда да. Но у нас с тобой договор, если ты не забыл. И я бы не хотел, чтобы так случилось.

– Но это не помешало тебе уйти, – ответил я, заканчивая корпеть над рисунком ритуала на полу кабинета.

– Ты нарушил свое слово, – равнодушно пожал плечами демон. – Поправь третий угол, Киррэл, неправильно же начертил.

Я чертыхнулся и вернулся к самому началу. Из‑за допущенной ошибки целый час ползания на коленках впустую.

– Ты же чародей, Киррэл, должен всегда помнить – ошибки недопустимы. Ты как будто даже не стараешься.

Мне захотелось от души послать его куда подальше. Однако благоразумие все же взяло верх над вспышкой гнева. Если раньше я думал, это просто черта его характера, то теперь чувствовал, что ему на самом деле доставляет удовольствие заставлять окружающих мучиться. Впрочем, чем еще заниматься демону Страданий?

– Ты не договорил, – напомнил я, стирая рисунок размером в два квадратных метра. – Про одержимость и ее влияние.

Ченгер закинул ногу на ногу и стал болтать стопой в воздухе.

– Как ты уже знаешь, демоны не особенно дружны. Среди нас вообще нет таких, кого можно было бы назвать союзником. Или хотя бы нейтральным. Есть у тебя сила – ты жрешь слабых. Либо бегаешь от сильных, прячась в складках местности и надеясь, что тебя не заметят.

Я слушал его внимательно, но это не мешало мне закончить с уничтожением начерченного и приступить к новой попытке. В то, что может получиться с первого раза, я с самого начала не верил. Каждый чародей неоднократно проходит этот путь – рисуя и стирая, пока не доведет составление ритуала до автоматизма. И моя особая сила здесь не помощник.

– Однако, если сожрать его в родном слое, через какое‑то время демон возрождается. Слабее, чем был в момент смерти, но все равно – мы фактически бессмертны. Вот только это правило отменяется, если сдохнуть, например, в Эделлоне. После такого не возрождаются, а потому – если ты не успел набрать достаточно силы среди людей, но успеваешь вернуться в наш слой, ты ничего не теряешь.

Я приложил изготовленную кузнецом линейку и провел первую черту.

– А вот если удрать не успел, то это окончательная смерть, – продолжил пояснение Ченгер. – Но просто так явиться в Эделлон очень сложно – нужно уметь это делать изначально, что практически не встречается, либо получить якорь. Мага, достаточно дурного, чтобы заключить договор с демоном. И вот его уже жрать можно спокойно – пока вас связывает договор, дар чародея ему уже не принадлежит. И как ты понимаешь, мало кто из демонов всерьез рассчитывает задержаться здесь. Нет, его цель – быстро поглотить дар и тут же сбежать домой, ведь в нашем слое даже смерть – всего лишь небольшая передышка.

Я продолжил рисовать луч, затем вернулся к началу чертежа и повел второй, следя за тем, чтобы не затереть ногой первую линию.

– Но даже демон не может сожрать дар до конца, и маг превращается в монстра, наделенного той же силой, что и при человеческой жизни. Если хочешь, такой чародей становится в большей степени проявлением собственного дара, чем живым существом. Вот оно – да, безумно и ничего не чувствует.

Соединив два луча, чтобы образовать первый треугольник, я выпрямился и, держась за затекшую спину, отклонился назад. Мышцы устали, да и я уже притомился ползать по полу.

– Ты ничего не чувствуешь, когда причиняешь боль и страдания по той простой причине, что их поглощаю я, – сообщил Ченгер доверительным тоном. – Именно так ты поддерживаешь меня в этом мире, не рискуя пожертвовать даром. Понимаешь, к чему веду?

– Ты хочешь, чтобы я превратился в кровавого тирана? – хмыкнул я в ответ.

– Да нет же! – усмехнулся демон. – Просто тебе нужно соблюдать баланс. Так как я питаюсь твоими чувствами, то тебе необходимо получать их больше обычного. Одержимость позволяет тебе воспринимать собственную жестокость и насилие, как факт, но не чувствовать того, что положено. Однако именно так и начинаются проблемы с психикой. И если ты сам сойдешь с ума, я тоже окажусь заперт в теле психа. Поэтому тебе нужны эмоции – хоть что делай, пусть это будут бабы, жратва, конная прогулка – не важно. Уяснил?

Я кивнул, с ненавистью глядя на проклятый пол.

– Все, если мы немедленно не прервемся, я прямо сейчас с ума сойду, – выдохнул я, переводя взгляд на демона.

– То‑то же! – хлопнул в ладоши Ченгер, подскакивая на ноги. – Так что, пойдем до девушек легкого поведения? Оргии – отличное средство от скуки, если ими не злоупотреблять, конечно. Рекомендую.

Я искренне улыбнулся. Оргии, подумаешь тоже. Мне бы доступ в высокоскоростной интернет, и я бы показал этому демону, как должно развлекаться просвещенным гедонистам.

– Нет, предлагаю перекусить, а потом меня ждет Густав.

– Хочешь научиться драться на мечах? – хмыкнул демон. – Ну, тогда страдай этим сам, а я навещу ту вдовушку. Ты же ее еще не приговорил?

Упоминание о сожительнице Вилли заставило меня нахмуриться.

– Что ты планируешь с ней сделать? – спросил я.

На его лице возникла улыбка.

– Соблазнить, разумеется. Не переживай, касательно дам у меня есть два нерушимых правила: никакого принуждения и платы за секс. Только добровольно и бесплатно. Хотя вижу по твоему лицу и совершенно с тобой согласен – за право возлечь со мной стоит брать деньги. И суммы необходимо брать крупные!

Подмигнув мне, он исчез, в очередной раз просто перестав быть в реальном мире. Позер.

Но нужно признать, Ченгер, как никто другой, умеет выводить меня на эмоции. И он прав, мне действительно не помешает немного почувствовать себя человеком после случившегося.

А потом придется заниматься компаньонами Вилли. Дела никуда не делись, и проблемы нужно решать. Пусть остальные и не были связаны с культом Хибы, но их деятельность по‑прежнему вредила баронству. А после вчерашней казни мне даже пальцы до сих пор сидящего на колу ублюдка не понадобятся – все и так в курсе, что Киррэл «Чертополох» умеет развязывать язык и приводить весомые аргументы.

Не став затирать рисунок, я оставил учебник на столе и покинул кабинет, плотно закрыв за собой дверь. Итак, что у нас будет сегодня на обед?

* * *

Предместья Чернотопья. Несколько дней спустя .

Брат Курт смотрел на приближающийся город, нахмурив брови. Солнце светило священнику в глаза, и тот, приложив ладонь ко лбу, разглядывал лежащий впереди город.

Едва только получив новое назначение, служитель Райога по особым поручениям сильно удивился – территория была чужой, и в баронстве имелся собственный клирик, так зачем посылать человека из столицы, когда можно передать приказ местному? Но волю брата Томаша оспаривать глупцов не имелось, так что пришлось срочно седлать коня и ехать в заболоченное захолустье на краю Крэланда.

Был брат Курт довольно молод для служителя Райога, он только недавно переступил за третий десяток, и сохранил свое тело в отличной форме. Мало кто мог похвастать реальным боевым прошлым среди братьев, но Курт, ранее весьма известный главарь банды, а затем – удачливый наемник, не забывал про тренировки и во время служения Богу.

Широкие плечи, крепкие мышцы. Черная ряса скрывала под собой кольчугу, а к седлу были приторочены лук со стрелами и боевой топор с короткой рукоятью – это снаряжение не раз уже пригодилось в странствиях. Точно так же, как и кольцо на пальце – очень дешевая полоска меди, не привлекающая внимание, но хранящее в себе пассивное заклинание обнаружения ядов.

Конь под служителем Райога тоже был непрост, и не раз выручал хозяина из самых разных передряг. А наброшенная не слишком плотная попона прекрасно защищала скакуна от непогоды и стрел. Тоже пришло с опытом, но брат Курт всегда учился быстро. Иначе бы уже давно болтался в петле, или погиб при очередном найме в приграничных стычках.

По дороге в город священник уже посетил Мелководье и переговорил с местными о новом бароне. Слухи, конечно, но кое‑что можно было выцедить и из пустого трепа простолюдинов. Так что брат Курт ехал, уже сложив в голове несколько фактов о Киррэле «Чертополохе».

Факт первый. Он бастард, которого отец отослал учиться в Аркейн. То есть какая‑то связь, о которой никто не знал, между Кристофом и его отпрыском от служанки была.

Факт второй. Киррэл привел с собой орден и заключил с Аркейном союз. В свете первого обстоятельства можно допустить, что именно ради этого Шварцмаркт и отослал единственного, кого мог и кто не вызвал бы никаких подозрений.

Факт третий. Барон наводил порядок в своих землях, не чураясь самых грязных методов. Ряд жестоких казней, огромные штрафы для осужденных. Те, кто рисковал укрывать от владетеля деньги – либо расставались с ними, либо с жизнью.

Все это никак не характеризовало самого бастарда. В конце концов, он действовал ровно так же, как и все остальные аристократы. Просто в отличие от них у него не было сильного рода за плечами, а клан Шварц вот уже который год теряет свои позиции.

Похлопав коня по шее, брат Курт придал ему ускорения пятками. Предстояла серьезная и кропотливая работа – нужно было не только втереться в доверие к новому барону Чернотопья, но и сделать так, чтобы Киррэл видел в служителях Райога друзей.

Вот в чем брат Курт никогда не был силен, так это в дружбе. Но если брат Томаш требует, желающих ему отказывать не имеется. А значит, у барона Чернотопья появится личный клирик. В конце концов, он всего лишь мальчишка, что может пойти не так?