Текст книги "Козыри богов(СИ)"
Автор книги: Владимир Городов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 34 (всего у книги 42 страниц)
– Катрегер – это что?
– Это не "что". Это "кто". Я бы даже сказал, "КТО"! – Миря со значением поднял вверх указательный палец. – Это, значится, человек такой, самый главный: он и капитан, он же и тренер, он же и герасим команды. А катрегер – это чтобы, стало быть, говорить короче было.
– И никому не приходила в голову мысль собрать сборную команду? От нескольких маленьких гильдий?
– Вроде бы нет. Мне вот точно не приходила. А смысл-то в энтой мысли какой? Вот выиграет, положим, такая команда – кому гордиться? Таможенникам? Бочкарям? Ложечникам?
– Обязательно гордиться по отдельности? Почему не всем вместе? В общем, так, ребятки. Хочу я к этому празднику новую команду создать. Сам её и содержать буду, сам и катрегером стану. Как думаете, найдутся желающие, если клич по малым гильдиям бросить?
– Знамо, найдутся! Да мы сами первыми доброхотами станем. Вот завтра с дежурства сменимся да и пойдём народ скликать!
– Добро! Пусть к полудню прямо здесь, у таможенной башни и соберутся, – кивнул я.
С утра я вновь пошёл в город с целью приобрести кой-какое снаряжение и самое главное для тренировок – мяч. Нужную лавку нашёл быстро. На огромной вывеске не менее огромными рунами было выведено: «Мячи новые и чиним». Сверху красовался нарисованный мяч. Футбольный снаряд казался плоским, придать изображению объём художнику не хватило мастерства. Внутри лавки стояло множество столов, на которых лежали куски кожи, лекала, дратва, инструменты. Почему-то очень сильно пахло рыбой. Наверное, клей из неё делали. Мальчик-подмастерье сидел возле окошка и сучил верёвку, одновременно пропитывая её какой-то буро-коричневой жидкостью. Мастер, бодро орудуя большой иглой, сшивал между собой шестиугольные кусочки кожи.
Мастером-мячником – человеком, который изготавливает и продаёт мячи – оказался повзрослевший Сопо, тот самый юноша-рыбарь, который под моим руководством изготовил самый первый на Ланеле футбольный снаряд.
– Мячей ноне нету, – ответил он мне на вопрос. – Раскупили. Праздник на носу.
– А эти? – я указал на стоящие на полке несколько мячей.
– Те два заказанные гвардейцами, прямо сегодня за ними и придут. А вот эти три – праздничные, для большого состязания, Советом футбольных судей заказаны. Правда, красавцы? Камера из желудка речного медведя сделана, а сам мяч – из его же шкуры: белые шестиугольнички из брюшка, чёрные – со спинки. За эту шкуру Каси Барсуков с меня самого дюжину шкур содрал!
– Сколько стоит мяч? – поинтересовался я.
– Так ить это смотря какой. Есть подешевле, есть подороже. Добротный, из воловьей шкуры да камерой из клеёного бычьего пузыря, тот до двух катимов доходит. А вот те, что я к празднику делаю – те дороже, по пять катимов стоят.
– Предлагаю тим за два обычных мяча, – предложил я.
– Рад бы тебе услужить, уважаемый, особенно за такую цену. Только нет у меня свободных мячей. Хоть золотой тим предложи – всё равно помочь ничем не могу!
– Согласен заплатить золотой тим! Я собираю команду, чтобы играть на празднике, и мне очень нужны мячи. Хотя бы один.
Сопо пристально посмотрел мне в глаза, а затем твёрдо произнёс:
– Не искушай, незнакомец. Доброе имя не продаётся, слово мастера денег дороже. Подожди заказчика, с ним поговори. Может, уступит.
– Когда он придёт?
– Вечерком обещал заглянуть.
– Ну что ж, передай ему моё предложение.
Из лавки мячника я вышел в задумчивости. В полдень назначен кастинг в команду. А каким образом выбрать претендентов, не зная, как они владеют мячом? Остаётся надеяться только на то, что кто-нибудь из них принесёт мяч с собой. Я успел пройти всего мимо нескольких домов, когда меня кто-то окликнул. Оглянулся. Меня догонял мальчик-подмастерье.
– Что ты хотел? – спросил я.
– У меня есть мяч. Только вот... Я сам его сделал, для себя. Мастер не знает.
– И ты хочешь продать мне его за золотой тим?
– Нет, не то. Золотой тим – это, конечно, хорошо. Да только я и за золотой не хочу потерять ученичество у мастера Сопо. Я бы хотел на праздничные игры попасть. Туда ведь из отроков пускают только бол-боев, мальчиков в команде, которые мячи за воротами подбирают. Возьми меня в команду!
– Как тебя зовут?
– Кото.
– А полностью?
– Кото Лисицын из Одессы.
– Так ты, стало быть, из семьи охотников. Как же ты попал в ученики мячника?
– Свезло мне.
– Ну, хорошо, беру тебя. Приходи с мячом к полудню. Сможешь?
– Смогу. В лавке в самый раз полуденный отдых будет.
– Сбор возле береговой таможни.
Парнишка счастливо улыбнулся, кивнул и убежал обратно. Я пошёл дальше и вскоре наткнулся на ещё одну лавочку. Надпись над ней меня заинтересовала: "Доспехи для футбола и дела ратного". Я зашёл внутрь. Здесь на вбитых в стены крюках висели всевозможные доспехи: справа – из толстой кожи, слева – металлические, посередине – комбинированные. Ничего похожего на футбольный инвентарь я не заметил.
На скрип открывшейся двери вышел лавочник Тиги, бывший в Одессе строителем.
– Желаешь что-нибудь приобрести? – поинтересовался он после обмена приветствиями.
– Что есть из футбольного снаряжения? – спросил я.
– Да всё, что угодно! – обеими ладонями он сделал жест в сторону кожаного обмундирования. – На любую фигуру, любой размер! Бутсы, шлемы, наплечники, нагрудники, поножи...
– В этом на поле боя выходить, а не на футбольное... – растерялся я.
– Вот и я то же самое говорю! – обрадовано подхватил Тиги. – В моих доспехах даже сражаться можно, а не только в футбол играть!
– Какое отношение доспехи имеют к футболу?
Тиги посмотрел на меня как на ущербного, вздохнул и принялся объяснять. И тут оказалось, что правил игры в футбол я не знаю. Имеется в виду, местных правил. Блюсти их здесь было некому, а потому за прошедшие годы игра трансформировалась, став более простой и более жестокой. Мяч по-прежнему можно было задевать только ногами и головой, за прикосновение к нему рукой просто удаляли с поля. Игрок, получивший пас, стремился любой ценой загнать мяч в ворота противника. При этом он имел право толкать нападающих на него, драться коленями, локтями, головой. Те, в свою очередь, могли совершать против него такие же действия. Однако игроки, не владеющие мячом, могли лишь толкать друг друга корпусом. Неприкосновенны были только вратари. При таких правилах футбольные игры шли весьма травмоопасные, а потому команды выходили на поле в кожаных доспехах. Однако и эта амуниция не всегда спасала от увечий. Бывали даже смертельные случаи.
Я тяжело вздохнул: во что превратили замечательную игру! Но делать нечего, отступать поздно. Изменить сложившиеся правила я не в силах, поэтому придётся играть по ним.
Снаряжение футбойца стоило весьма недёшево. Я прикинул: если купить по комплекту на каждого игрока – а это придётся сделать – то моего "золотого запаса" поубудет изрядно. А если учесть, что ещё игрокам платить придётся, то в моей мошне вообще мало чего останется. Ну да ладно! Как говорится, будет день – будет пища.
Жить в таможне в принципе можно, но неудобно. Это, в конце концов, служебное помещение. Представьте, если бы в вашем офисе кто-то поселился! Поэтому, когда Миря Дозоров предложил мне поквартироваться у него, я с радостью согласился.
Жил Миря в небольшом домике за чертой города вместе с молодой женой и старухой-матерью, которая с портретной точностью походила на Бабу Ягу в исполнении артиста Милляра из старых добрых фильмов-сказок. Правда, одета она была, в отличие от сказочного персонажа, чистенько и аккуратно. Осмотрев со всех сторон и чуть ли не обнюхав меня, она сказала своему сыну:
– Глянуть бы надо, Миряша, кого это ты к нам привёл.
– Ну, так смотри, матушка, не жалко. Вот он я весь! – развёл я руки в стороны.
– Нукося, присядь вот здесь, на чурбачок, – указала старуха на стоящую посреди двора колоду. Я послушался. Она долго бродила вокруг, что-то бормотала, рвала пополам стебельки какой-то травы, дымила принесённой Мирей из печи головнёй.
– Странный ты, – наконец сказала она. – Не тёмный, не серый, не белый. Вроде бы обычный человек, но что-то в тебе не так. Однако ж ни зла, ни умыслов недобрых на сердце нет. Одно запомни: что ищешь – не здесь, что нашёл – не твоё.
– Это как понимать надо?
– А то тебе самому лучше знать, – пожала плечами старуха, и больше я не добился от неё ни слова.
Домик Мири был совсем небольшой. Чтобы не стеснять хозяев, спал я на сеновале. Здесь мне было даже более комфортно: мягкое душистое сено, свежий воздух. Под доносившиеся снизу грустные вздохи коров и редкое меканье овец ко мне приходили сны о лесе: Асур в это время охотился в окрестностях Пармы и, судя по всему, чувствовал себя превосходно.
Футбольные тренировки приходилось проводить рано утром и вечером. Команда была всё-таки любительская, днём у всех находились свои заботы. На дворе заканчивалось лето, пора в большинстве хозяйств более чем напряжённая. Прекрасно понимая это, я, тем не менее, выгнал двоих человек из команды за пропуски тренировок. А как же иначе? Либо ты груздь, либо тебе в кузове делать нечего.
Тренировались мы в лесу, на ровной поляночке, которую со всех сторон бдительно охраняли добровольные часовые, люди из гильдий, представители которых входили в состав нашей команды. Они выпроваживали прочь соглядатаев из чужих команд, которые весьма живо интересовались нежданно появившимся конкурентом. А скрывать нам было что. Я обучал своих игроков делать обводки, финты, обманные движения, подкаты – всему тому, что не успел показать одесситам в прошлый раз. Особое внимание уделял игре в пас. Учитывая новые для меня "силовые" правила, это было крайне важно.
Кстати, о правилах. Мне сообщили, что праздничные игры в отличие от обычных имели ещё одну особенность. Так как все встречи команд проводились в один день, а кроме них в программе праздника были и другие мероприятия числом немалым, то каждая игра оканчивалась с первым же голом.
Довольно долго обсуждалось название команды. У других проще: название давали по гильдии. А у нас? Назовёшь "Таможенник" – обидятся бочкари, ложечники, гончары и прочие. То же самое будет с названием "Бочкарь". В конце концов, я пресёк разгоревшиеся споры, заявив, что властью катрегера выбираю для команды название "Амкар": хотя никому не понятно, но зато никому и не обидно.
И вот наступило девятнадцатое число месяца лакината, день праздника Почитания Светлой Та. Безусловно, одна неделя, даже если она такая, как на Ланеле, состоящая из двенадцати дней – срок для подготовки команды катастрофически маленький. Тем не менее, прогресс был налицо. Сборище горластых мужиков, каждый из которых горел желанием получить мяч лишь для того, чтобы с ним повыпендриваться (другого слова из нормативной лексики подобрать не могу), превратилось в команду, имеющую общую цель, относительно хорошо играющую в пас. Я учил игроков видеть всё поле, а не только участок земли перед собой, анализировать и контролировать игровую ситуацию. Кроме того, каждый владел несколькими полезными приёмами из айкидо и боевого самбо.
С утра Парма раскрасилась разноцветными флагами. Со стен кремля свисали бело-синие полотнища – цвета команды "Гвардеец". Рыбацкая слобода выкрасилась в жёлто-синее, лесорубная – в зелёно-красное. Почти над всеми сельскими домиками взметнулись жёлто-оранжевые флаги. И среди всего этого многоцветья то тут, то там виднелись наши, красно-чёрные. Своих слободок у маленьких гильдий не было, располагались они по всему городу.
В ворота кремля, с самого утра гостеприимно распахнутые, помаленечку начинал стекаться народ. Но самые преданные болельщики толпились на улицах, ждали, когда по главной улице слободы торжественно прошествует их команда. Нам предстояло выйти пораньше, чтобы по сложному, заранее запланированному маршруту обойти множество улиц, на которых располагались лавочки и мастерские всех маленьких и крохотных гильдий, входящих в клуб "Амкар".
И вот мы раньше всех остальных команд начали шествие. Впереди с красно-чёрным флагом гордо вышагивал бол-бой Кото. За ним шёл полузащитник Симо, месильщик глины из гильдии гончаров, и довольно умело выводил на тростниковой свирели торжественный марш нашей команды: вчера уже довольно поздно вечером, почти ночью, мы с ним разучили "Прощание славянки". Я шёл следом, а за мною – все остальные: в новеньких футбольных доспехах, четырьмя шеренгами по три человека. На всех были красные шарфы и чёрные шапочки, похожие на береты-"таблетки". Вокруг нас сразу же образовалась сопровождающая толпа мальчишек, весело галдящих и отчаянно завидующих нашему Кото, который чуть ли не светился от счастья.
Болельщиков не исправишь. Как бы ни были настроены люди в любое другое время, в день соревнований они всегда найдут подбадривающее слово для своей команды и ехидное – для соперника. Другие команды, идущие на праздник почти исключительно по территории своих гильдий, были лишены "удовольствия" слышать колкости. И надо отметить, что мои игроки с честью и гордостью прошли этот путь, не поддаваясь на провокации, словно не замечая задир.
Внутри кремля тоже был стадион. На нём тренировались гвардейцы, оттачивая и футбольное, и ратное мастерство. Он же служил ареной для различных торжественных мероприятий. Народ суетился, тут и там шли споры из-за "незаконно" занятого места: стадион был невелик, скамеек на всех не хватало. Собственно говоря, именно это и было главной причиной того, что детей не пускали на праздничные игры. На каждой из трибун отводились специальные места для команд. Нашей, внеплановой, выделили несколько скамеек напротив центральной трибуны рядом с "Лесорубом". Я не сводил глаз с высокого помоста, который охраняли гвардейцы в парадных мундирах. К нему прямо с поля вела широкая деревянная лестница, щедро украшенная гирляндами из полевых цветов и колосьев ржи, символизирующих радость и безбедную жизнь. Вскоре там должна появиться Та – женщина, к которой я стремился через многие километры дорог и бесконечности пространств.
На помост вела ещё одна лестница, с другой стороны. По ней поднялся гвардеец-трубач и, приложив к губам огромных размеров витой турий рог, протрубил сигнал "Слушайте все!" Трибуны затихли, но лишь для того, чтобы через секунду взорваться приветственными криками и рукоплесканиями: к высоким креслам на помосте вышли члены правительства – Муму, Рани, Та и Вася. Без сомнения, я был рад увидеть и своих старых дружков, но, честно признаться, в этот момент всё моё внимание было привлечено только к одному человеку – к Та. Я сожалел, что не мог увидеть её лица – его скрывала плотная вуаль. Одета лад-лэд-ди-ма была во всё белое. Сердце сразу наполнилось благодарным умилением: даже сейчас, много лет спустя, Та носила траур. Её стройная фигурка казалась крошечной в сравнении с возвышающимися рядом Васей и Муму, и от этого на меня накатила щемящая смесь жалости и нежности.
Вася начал торжественную речь, в содержание которой я не вслушивался. Все мысли были заняты воспоминаниями. Очнулся я лишь тогда, когда Симо хлопнул меня по плечу:
– Заснул, что ль? Не слышишь – жеребьёвка! Иди уже!
На середину футбольного поля вышли катрегеры команд, судьи и глашатай. Главный судья, капитан Дима (хотя, скорее всего, сейчас он уже давно в другом звании) потряс перед собой мешочком, в котором что-то деревянно брякнуло, и сказал:
– Ну, доблестные футбойцы, выбирайте себе супротивника!
Первым руку в мешок сунул Петя, капитан команды "Гвардеец", и вытащил оттуда деревянный цилиндрик синего цвета. Батти, капитан рыбарей, долго шарил в мешочке и наконец выудил оттуда цилиндрик красного цвета. Точно такой же достал и Акоол, лесоруб. Ломи, катрегер "Пахаря", вытянул синий. Мне уже выбирать не приходилось – в мешочке остался лишь один цилиндр. Его-то я и достал. Он был жёлтого цвета.
– В четвертьфинале играют, – громко прокричал глашатай, – "Гвардеец" супротив "Пахаря" и "Рыбарь" супротив "Лесоруба"! Сборная команда малых гильдий "Амкар" четвертьфинал пропускает!
Игроки "Гвардейца" и "Пахаря" тут же заняли места на поле. Свисток судьи – и игра началась. Во что она здесь превратилась! На Земле таких игроков поудаляли бы в первые же минуты! Петя, нападающий "Гвардейца", получив мяч, неспешно покатил его перед собой, иногда совсем останавливаясь, чтобы отразить нападение. Дрались, правда, исключительно локтями и коленями, хотя удары от этого слабее не становились. Форвард, оставив очередного атаковавшего приходить в себя на зелёной травке, продолжил двигать мяч вперёд. Остальные гвардейцы старательно блокировали игроков соперника, не давая им приблизиться. Петя достиг края штрафной площадки (ближе нельзя, тоже нововведение), вновь остановил мяч, отошёл назад, разбежался и пушечно ударил по воротам. Голкипер "Пахаря" сумел взять мяч и тут же с ноги послал его одному из полузащитников. Тот самостоятельно пошёл в атаку, однако силы были уже не равны: двое пахарей продолжали лежать. Помощь оказывать никто не спешил – пострадавшие не давали для этого знака. Мяч у "Пахаря" довольно быстро отобрали, им снова завладел форвард "Гвардейца". Оставив за собой лежащим ещё одного соперника, он вновь остановился у штрафной, и точный удар в "девятку" поставил точку в этой игре.
Второй матч, "Рыбарь" – "Лесоруб", окончился, не успев начаться. Игрок "Лесоруба" очень сильно ударил по воротам "Рыбаря" прямо с центра поля. Вратарь рыбарей и сообразить ничего не успел, как мяч затрепетал в сетке за его спиной. Мне даже стало жалко незадачливого голкипера: вот уж выскажут ему своё "фи" его катрегер, игроки команды и болельщики!
Наступила очередь полуфинала, и сейчас жребий должен был определить, с какой из выигравших команд предстоит сразиться "Амкару". На поле вновь вышли судьи и три катрегера – Петя, Акоол и я. Дима дал мне в руку синий цилиндрик, а в свой мешочек, предварительно показав всем, положил другие два – синий и жёлтый. Петя первым засунул руку в мешок и, вытащив жёлтую чурочку, довольно улыбнулся:
– Это хорошо, отдохнём перед финалом!
– В полуфинале супротив "Амкара" играет "Лесоруб", команда "Гвардеец" полуфинал пропускает! – зычно выкрикнул глашатай.
Играть мы начали в непривычно быстром для противника темпе. Наш хав-бек, ловко уйдя от блокирующего его игрока, в подкате выбил у форварда "Лесоруба" мяч, который тут же подхватил наш правый полузащитник. И дальше пошла игра в пас. Лишь только лесорубы бросались атаковывать амкаровца, как мяч тут же оказывался на другой стороне поля. Когда он попал ко мне, до ворот противника оставалось совсем немного, но передо мною маячил здоровенный детинушка-защитник. Я уклонился от удара локтем, пропихнул мяч у него между ног как раз под правую ногу подбежавшего Симо. Удар по воротам был очень силён, взять мяч вратарь не смог, только самоотверженно отбил его в длинном броске. К этому времени я уже обошёл растерянно озирающегося защитника. Мяч летел прямо на меня, и я головой направил его в уже пустые ворота – лежащий голкипер "Лесоруба" лишь проводил его несчастным взглядом. Гол! Половина дела сделана – "Амкар" в финале!
Перед финальным поединком был объявлен небольшой перерыв. Пары в праздничных костюмах исполнили популярный танец "Пастушок", затем хор девушек спел "Гимн Светлому". Воспользовавшись паузой, я провёл "разбор полётов". Претензий к команде у меня не было, играли хорошо, результат налицо. Все были возбуждены победой, рвались в бой.
Я бросил взгляд на помост. Та сидела в кресле выпрямившись, неподвижно. Хотя её лицо скрывала вуаль, мне почему-то казалось, что она смотрит на меня и улыбается. Подожди немного, милая. Ещё чуть-чуть – и мы встретимся лицом к лицу. Я подниму эту вуаль, взгляну в твои прекрасные малахитово-зелёные глаза, и тогда...
Главный судья Дима дал свисток, вызывая команды-финалистки на поле. Петя выстроил своих гвардейцев на своей половине шеренгой, лицом к главной трибуне. Ещё не зная, для чего это нужно, я поступил так же.
– Что сейчас будет? – спросил я у стоящего рядом Мири.
– Катрегеры команд, которые до финалу дошли, уже право имеют Светлой лад-лэд-ди-ма слово молвить, – ответил тот. – Первым будет генерал Петя говорить, поскольку его команда о прошлом годе победила. А уж потом твой черёд.
– Да хранят тебя и Тот, и Другой, достопочтенная лад-лэд-ди-ма! – начал свою речь Петя. – Нету таких слов, чтобы сказать, как я счастлив, что в безмерно трудном сражении завоевал честь...
Дальше я не слушал. Вдруг подумалось: а что, если "Амкару" не удастся выиграть этот матч? Несомненно, технически мои орлы теперь "подкованы" лучше "Гвардейца". Но ведь кроме мастерства, до которого, если честно, моей команде ой как далеко, в каждой игре присутствует и элемент удачи. Что, если госпожа Фортуна повернётся к нам спиной? Тогда доказывай, не доказывай – вот он, волей Того и Другого выбранный регент! Праздник кончится, всех простолюдинов выставят из кремля. И что мне делать тогда? Похитить Та и обречь её на бесконечные дороги без видимой цели? Нужно ли ей это? Она, как-никак, принадлежит к местному дворянству, а последние годы – так и вообще к элите общества...
– Эй! Опять задремал, никак? – ткнул меня в бок Симо. – Твой черёд речь держать.
– Да хранят тебя и Тот, и Другой, достопочтенная лад-лэд-ди-ма! Нет таких слов, чтобы сказать, как я счастлив, что... – начал было я и споткнулся на полуфразе. И вдруг, неожиданно даже для себя, продолжил, – ...что ты сохранила память о наших чувствах. Что именно в честь того замечательного дня на Априи десять лет назад ты учредила этот праздник. Для меня не было ни дня под солнцем Ланелы, когда бы я не вспоминал тебя, наши встречи, наши с тобой разговоры и...
Бац! Мне моментально вывернули руки за спину, ударили под колени, заставив опуститься на землю, и пригнули голову, не давая больше сказать ни слова. Хорошая выучка. Гвардеец – он и на футбольном поле гвардеец. Что делать? Сопротивляться? Но ведь здесь же не враги. Все свои, можно сказать, родные. И не стоит портить людям праздник. Ладно, обыскивать не будут – буду вести себя смирно. Но Меч ни за что не отдам. Даже родным.
– В узилище! – раздалась команда Пети, после чего он во всеуслышание объявил. – Ещё один самозванец! Тоже, видать, умом скорбный. После праздника допросим с пристрастием да сообщим обо всём через глашатая люду честному. А покуда... Кто там у вас заместо него катрегером быть сможет?
Меня сдали с рук на руки дежурным гвардейцам, вооружённым скорострелами. Они отвели меня в узилище – бревенчатый пристрой к одному из теремов. Обращались со мной строго, но не грубо, как положено по Уставу, что избавило и меня, и их самих от лишних неприятностей.
Узилище здесь было чистым и добротно построенным. Оно не шло ни в какое сравнение с суродильским, но всё равно мне здесь не понравилось. Во-первых, это всё равно была тюрьма, и меня водворили сюда против моей воли. А во-вторых – запах, который исходил от стоящей в углу отхожей бадьи, хотя и пустой, и, похоже, сполоснутой. Крохотное – ладонью закрыть можно – окошечко не способствовало активному проветриванию помещения. В углу – топчан, заброшенный набитым соломой тюфяком. Вот и вся обстановочка.
Ну что же, раз уж я практически объявил всем, что я и есть лад-лэд Олин Апри, то далее хранить инкогнито не имеет смысла. И я принялся хозяйничать. Тюфяк я накинул на бадейку, чтобы устранить источник неприятного запаха. Затем достал Меч и сделал справа и слева от окошечка два реза сквозь пяток брёвен, после чего с силой ударил по вырезанному сегменту ногой. Пять полешек с грохотом выкатились наружу, а в образовавшееся приличных размеров окно ворвался поток свежего воздуха.
– Душновато у вас тут! – пожаловался я выскочившему на шум и застывшему под окном с выпученными глазами гвардейцу-охраннику. С максимально возможным удобством я устроился на голом топчане и стал ждать. Снаружи доносился гул возбуждённого стадиона – там вовсю шла игра. Уже без меня. И судя по тому, что играли уже довольно много времени, "Амкар" успешно противостоял "Гвардейцу".
Долго отдыхать мне не дали. Уже через несколько минут скрипнула отворяемая дверь, и в проёме показался наряд из трёх гвардейцев с автоматами наизготовку. Однако на лицах у них отражалась некоторая растерянность.
– Встать! – скомандовал мне старший и, обращаясь к подчинённым, приказал. – Обыскать его!
Нет, конечно, вставать я и не подумал.
– Ты думаешь, Арки, – припомнил я имя гвардейца, – лад-лэд Олин Апри позволит себя обыскивать?
– Ты самозванец. Я сам видел Светлого, своими глазами. И не раз, не два. Обыскать! – повторил он приказ, и двое его подчинённых шагнули в камеру.
Нет, ничего не скажу: дерутся гвардейцы хорошо, по "рукопашке" я бы поставил им "отлично". Но я-то всё равно лучше! К тому же, состоянию боевого транса научить сложно, даётся оно далеко не всем. В своё время я как-то попытался обучить гвардейцев, но ничего из этого не получилось. Уже через несколько секунд после начала драки я аккуратно составлял на нарах три автомата, единообразно, под одинаковым углом прислоняя их к стенке, а ребята сидели на полу кто где и несколько ошарашено наблюдали за моими действиями. Сзади я услышал знакомый звук вынимаемого из ножен кинжала.
– Брось, Арки! – сказал я, намеренно не оборачиваясь. – Уж если я не испугался тебя со скорострелом, то с обычным ножом – и подавно!
– Да мне уже всё равно! – обречённо ответил тот. – Знаешь, что мне будет за утрату боевого оружия?
– Допустим, не за утрату, – вот же он, твой скорострел! – а за "передачу иному лицу". Думаю, суток пять посидеть в этой же самой гостинице придётся.
– Ага... И ещё из лейтенантов – в рядовые... Будь человеком, отдай оружие!
– А пожалуй, и отдам. Мне ведь оно без надобности. Только дай слово офицера, что ни ты, ни твои подчинённые не будете применять его против меня.
– А если будет приказ?
– Сошлёшься на вышестоящий – приказ генерала Олина Апри.
– Так ты... может, ещё и не... А! – махнул он рукой. – Что мне остаётся?.. Только вот... ежели ты вдруг убёгнуть попытаешься?
– А вот если попытаюсь убежать – тогда можете стрелять.
– Ну, коли так... Даю слово офицера!
– Вот и хорошо. Тогда – разобрать оружие! Кроме того, передай по команде, что арестованный Олин Апри... Нет, не так! Что незаконно арестованный Светлый лад-лэд Олин Апри желает видеть у себя старшего герасима Муму, адмирала Рани, генерала Петю, Секретаря Совета А-Ту и лад-лэд-ди-ма Та. Да распорядись, чтобы стулья сюда принесли: неудобно высоких гостей на нары усаживать. Понимаю, понимаю, – кивнул я, видя его замешательство. – Сейчас все заняты на празднике. Не стоит его портить. Я подожду.
Видимо, Арки всё-таки поверил мне. Взял под козырёк и направился выполнять приказ. Своих подчинённых он всё же оставил в качестве усиления охраны. Теперь меня охраняли уже четверо: один маячил прямо под окном, двое патрулировали взад-вперёд чуть подальше, четвёртый, похоже, продолжал стоять на посту возле двери.
Спустя небольшое время лейтенант вновь появился в узилище. Пришедшие вместе с ним солдаты принесли пять стульев, чистый тюфяк, подушку. Отхожую бадью заменили на абсолютно новую.
– Приказание выполнил! – доложил Арки. – Ещё приказания будут?
– Почитать что-нибудь найдётся? – спросил я чуть ли не в качестве шутки.
– Сделаем! – кивнул он, бросив на меня уважительный взгляд: грамотный! И действительно, вскоре принёс мне экземпляр, внешне очень напоминающий гостевую книгу таможенников: тот же кожаный переплёт, те же узорчатые медные уголки и застёжка, те же пластиковые листы. Название книги меня несколько ошеломило. На титульном листе значилось: "Полнейшее описание жития Светлого Посланца Того и Другого лад-лэда одесского Олина Апри, писаная со слов преподобного Рани, сподвижника". Ну-ка, ну-ка, что он там обо мне понаписал? Я начал читать, и с самых первых строк узнал о себе очень и очень много нового. Оказывается, в "зверинец" я спустился прямо с небес и волею своей занял место несчастного старика, который, опять же моею волею, перенёсся к себе домой и жил там со своею семьёй счастливо до самой кончины. Других же вызволять не стал только лишь потому только, что Тем либо Другим уготовано было этим людям пройти вместе со мною тяжкие испытания и выдержать их с честью и достоинством. Источник воды на плато, оказывается, появился только потому, что я сказал "Будь!" Чтобы мы могли идти по плато ночью, я повелевал, чтобы облака расходились, не заслоняли луну (пожалуй, единственный достоверный момент в повествовании). А когда наша группа уже выбилась из сил, я призвал дракона (ни слова о том, что "летающий дракон" – это летательный аппарат), который и перенёс нас на хребет Долгая Грива. Ну, и так далее в том же духе. Я аки птица возносился над землёй, излечивал людей одним лишь прикосновением, а то и просто волею своей, сравнивал горы с землёй и прочая, прочая, прочая. Короче говоря, полный набор деяний божественного посланника. И всё написано "высоким штилем", совершенно не характерным для Рани.
В общем и в целом была заложена основа нового толка религии, новая секта. Так сказать, "свидетели Апри". "Нет богов, кроме Того и Другого, а Светлый Олин – пророк Их!" Что же тогда получается? Если бывшие соратники признают меня настоящим Олином Апри, то они вынуждены будут объявить Второе Пришествие. А нужно ли оно людям? Что они с ним связывают?
Я лежал на нарах и размышлял надо всем этим, когда дверь снова отворилась. Вошли Муму, Петя и А-Ту. Видимо, сразу же, лишь только позволил протокол праздника, поспешили ко мне, даже нарядные камзолы не переодели. Сам праздник ещё продолжался, за окном слышался шум гуляющего люда. Я присел на нарах. Визитёры уселись напротив на стульях. Только Петя остался на ногах, прохаживаясь вдоль стены у них за спиной. Солдат внёс маленький столик и поставил его перед А-Ту, которое тут же разложило перед собой письменные принадлежности, приготовившись вести запись беседы.
– Ну, не знаю, как там тебя звать, каких ты краёв, что нам обсказать хотел? – начал разговор Муму. – Передали нам, что имеется у тебя Меч Огненный. Так то ещё вовсе не значит, что ты и есть Светлый. Тем паче, лад-лэд Олин Апри Меч свой в ногте серебряном хранил. На правой руке, на большом пальце.
– И поимей в виду, что супротив взвода скорострельщиков даже Меч Огненный не поможет! – вставил Петя.
– Меч здесь не при чём, – ответил я. – Тем более, что этот Меч не тот, который был у меня раньше. А доказать можно и другим способом.
– Каким, хотелось бы знать? – подозрительно прищурился Петя. – Вот, к примеру, Светлый мог мысли читать. А ну-кась, прочти мои!
