Текст книги "Козыри богов(СИ)"
Автор книги: Владимир Городов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 42 страниц)
– А если Аррутара попросить? – предложил он.– Уж сипсы-то быстрёхонько его найдут!
– Найти-то, скорее всего, найдут. Но сколько Синих Псов могут поплатиться за это жизнью?
– Так ведь людей-то жальче...
– Да, людей жаль ещё больше. Поэтому я решил принять его вызов.
– Правильно! – обрадовался Петя.– А я его тут встречу с полудюжиной автоматчиков!
– Никаких автоматчиков! Если я поднимаю флаг, то это означает, что я обещаю ему неприкосновенность, что я даю слово лэда.
– Но народ-то об этом не знает! – приглушённым голосом сказал Петя.
– Достаточно того, что об этом знаю я.
– Ну, тогда хотя бы разреши мне лично ему шею свернуть!
– Этот Видо напал на моего подданного, пренебрежительно отозвался о Априи и пытается меня шантажировать. Я считаю это личным оскорблением, и сам отвечу наглецу. К тому же, он пробрался на остров с намерением меня убить. Вот пусть и попробует.
Конечно, это была не война, и о поединке не распространялись. Однако, как известно, даже вся земля слухом полнится – что уж говорить о маленьком островке! К полудню на центральной площади было не протолкнуться. Цепочка гвардейцев, отгораживая большой круг в центре, с трудом сдерживала одесситов. Ещё две цепочки держали свободным проход, по которому уверенно и не спеша шёл Видо, не обращая и малейшего внимания на раздающиеся из толпы гневные крики. Я вышел ему на встречу. Едва мы сошлись глаза в глаза, шум стих.
– Ты подобрал мне соперника? – спросил он вместо приветствия.
– Подбирать нет необходимости. Я сам могу постоять за свою честь.
– Не ожидал,– произнёс он совершенно бесстрастным голосом.– Но тебя не смущает, что ты лад-лэд, а я – никто?
– Нет.
– Меня тоже это не смущает. Смущает меня другое: кто после поединка откроет Врата?
– Я открою их заранее. Однако не уверен, что тебе придётся ими воспользоваться.
– Я в этом был бы вполне уверен, будь у меня другой противник. Я верю слову лад-лэда. Чернь же мне ничего не обещала. Переживёт ли слово своего хозяина?
– Если этот человек победит в поединке, он должен беспрепятственно покинуть остров через Врата! Это приказ! – громко обратился я к окружающим и, повернувшись к шпиону, спросил.– Ты удовлетворён?
– Да.
По моему распоряжению техники принесли и смонтировали прямо на площади один из порталов. Это заняло некоторое время, втечение которого Видо с закрытыми глазами сидел в центре круга в позе медитирующего. Я включил аппарат, и его проём привычно замерцал, открывая проход в иные широты. Петя установил возле портала пост из двух автоматчиков, и я вернулся в центр площади.
– Что с той стороны? – спросил Видо.
– Материк. Как и было в твоих условиях.
– А точнее?
– Сориентируешься на месте. Если попадёшь туда.
– Постараюсь. Начнём?
Я кивнул.
– Рад, что ты предоставляешь мне возможность вернуться с выполненным заданием,– сказал Видо, и впервые за всё время его губы чуть дёрнулись в полуулыбке-полуусмешке. После этого он напал на меня.
Благодаря ежедневным тренировкам в состояние боевого транса я уже мог входить в любой момент по своему желанию, что и не замедлил сделать. Окружающий мир вновь приобрёл тягучесть, но движения Видо ничуть не замедлились: это состояние и для него не было секретом.
В этом бою я впервые ощутил, как могут мешать излишне накачанные мышцы: соперник оказался более проворным. Мне пришлось предельно сконцентрироваться, чтобы не пропустить ни одного из градом посыпавшихся ударов, зачастую весьма коварных. Стиль ведения боя был мне незнаком и не напоминал ни один из тех, что я знал. Видо передвигался удивительно пластичными непредсказуемыми рывками, нанося удары руками и ногами из самых, казалось бы, неудобных положений. Это был серьёзный соперник, здесь я ещё не встречал бойца такого уровня. На три-четыре его атаки я едва успевал отвечать одной. Пару раз на его контратаках я пропустил по весьма болезненному удару, в то время как мои удары Видо неизменно блокировал либо уходил от них. Однако одно несомненное преимущество я всё же имел. Я не уставал и мог вести бой как угодно долго, а мой противник, рассчитывая очень быстро расправиться со мной за счёт мощного натиска, полностью выдохся уже через несколько минут. Об этом я догадался, когда он, словно ища пути отступления, бросил короткий взгляд в сторону портала. В таком бою и этого краткого мига бывает более чем достаточно: чуть отвлёкшись, он тут же пропустил удар ногой в грудь, который отбросил его на пару шагов. Видо уже почти упал навзничь, но в самый последний момент одновременно ударил по земле руками и ногами и, сделав невероятное сальто назад, вновь очутился на ногах. Я было решил, что он вознамерился сменить стиль боя, потому что теперь он стоял в иной стойке: ноги полусогнуты, правая рука направлена на меня "лапой тигра", ладонь левой руки лежит на предплечье правой. Сделал шаг в мою сторону. Второй. Что-то странным мне показалось в его поведении, но раздумывать времени не было. Упав на руки, я крутанул тело и обеими ногами сделал подсечку. Видо рухнул и больше не встал. Лежащее на земле тело уже не имело ничего общего с жизнью. Это меня удивило: слишком сложный был поединок чтобы окончиться так просто! Не мог он умереть от такого удара!
– Отнесите тело в здание администрации,– приказал я подбежавшим гвардейцам.– И вызовите туда же Тико Тони.
Сам же я подошёл к порталу и уже намеревался его отключить, но меня остановил Петя.
– Подожди минутку, Светлый,– он пересёк границу портала и свистнул. Из зарослей вышли шестеро автоматчиков и направились к нему.– А ты правильно сделал, что сам против этого Видо вышел. Смотрел я на ваш бой и думал: мне бы с ним не справиться! Очень уж вёрток!
– Ты мне зубы не заговаривай! Что делали твои гвардейцы на той стороне портала?
– Не хотели идти против твоего слова,– Петя смотрел мне в глаза с полной уверенностью в своей правоте.– Случись что, Априю бы он покинул беспрепятственно. Однако ж безопасности на материке ты ему не обещал...
– Ты сомневался в исходе поединка?
– Начал было, Светлый, есть грех. Особенно после того, как ты пару плюх пропустил.
Вот ведь моральная дилемма! Ругать или хвалить Петю за этот поступок? Формально он, конечно, прав. Шпионов и диверсантов по законам войны следует уничтожать без суда и следствия. И уж отпускать Видо нельзя было ни в коем случае. Внутри меня всё протестовало против такого решения проблемы. Однако получается так, что на одной чаше весов – слово лэда, а на второй – пять тысяч человеческих жизней. Что весомее?
– Для чего ты вызвал меня, Светлый лад-лэд? – с этим вопросом в дверях администрации появился лейб-лекарь Тико Тони.
– Профессор, я прошу тебя осмотреть это тело. Меня интересует, от чего наступила смерть?
– Ну что ж, посмотрим, посмотрим...– склонился над трупом Тико Тони.– Очень знакомые признаки! А ну-ка, молодые люди, давайте снимем с него одежду.
Последняя фраза относилась к Джою и Пете. Те без особого желания, но всё-таки принялись помогать лекарю.
– Что ж, дальше можно не раздевать,– сказал профессор, как только была снята курточка.– Так я и предполагал. Обрати внимание, Светлый лад-лэд, вот на это приспособление, что закреплено у этого человека на предплечье. Вот эта маленькая и вполне безобидная на вид коробочка на самом деле есть очень подлое оружие. Внутри неё находится очень упругая пружина, с помощью которой на тридцать-сорок шагов совершенно бесшумно выстреливаются тонкие иголочки, смазанные сильнейшим ядом, сырьём для которого послужили выделения слюнных желёз синего паука с тропического острова Тейдет. Точно такая же игла торчит в запястье правой руки осматриваемого тела. Несколько удивляет положение илы и угол, под которым она воткнута в тело. Можно предположить, что выстреливаемая игла была несколько погнута, отчего траектория её полёта оказалась непредсказуемой для стрелявшего.
Одесса,
лакината 8855 года
После дня, проведённого в суете и хлопотах, несказанное удовольствие – скакать на Буцефале по вылизанному океаном берегу, подставляя разгорячённое лицо солёному бризу. Застоявшийся скакун, радостно всхрапывая, мчит что есть духа по мокрому песку, а ветер сдувает все заботы и тревоги, делая голову лёгкой, а мысли – радостными.
На обратном пути Буцефал уже привычно завернул к облюбованной мною лагуне, где я обычно купался после прогулки. Я выпрыгнул из седла и сбросил одежду. Рик бдительно стал на страже подле неё, зорко оглядывая окрестности и грозно фыркая, чтобы отпугнуть всякого, кто позарится на вещи хозяина. Правда, место здесь абсолютно безлюдное, пугать совершенно некого, и единственный результат этого фырканья – его слюни на моей курточке. Но не станешь же бранить преданное животное за излишнее усердие! Так что с мокрой курточкой приходилось мириться.
Дно лагуны пологое, до глубокого места идти долго. Когда тёплая вода достигла колен, я нырнул в набежавшую волну и поплыл, иногда задевая руками песок. Отплыл подальше, на глубину, я немного понырял, а затем лёг на воду и расслабился под лёгкое покачивание, глядя на первые появляющиеся на небосклоне звёзды. Итут я услышал плеск, отличный от мерного шума волн. Я повернулся на звук и увидел голову плывущего ко мне человека. Разглядеть, кто это, не позволял наступивший короткий приморский сумрак. На берегу рядом с моей лежала ещё она кучка одежды: Буцефал не счёл нужным предупредить меня о неожиданном визитёре, и теперь с прежним усердием охранял обе. Лишь только когда пловец оказался достаточно близко, я понял, кто ко мне приближается: это была Та.
– Длани Обоих над тобой, Светлый!
– И тебе Их покровительства! Что ты здесь делаешь?
– То же, что и ты. Купаюсь. Поплыли во-он туда, навстречу волнам!
Некоторое время мы молча плыли рядом.
– О чём задумался, Светлый? – спросила она.
– Думаю, что бы такое придумать... чтобы было проще подвозить каменные блоки, из которых мы строим береговые укрепления,– ответил я.
Я лукавил: разве можно думать о каких-то каменных глыбах, когда рядом парит обнажённая нимфа, в которую – только сейчас признался себе – я влюблён, а воображение услужливо дорисовывает всё то, что полускрывает морская вода?
Ночь, как всегда, упала мягко и внезапно, как прыгнувшая из засады тигрица. Внахлынувшем мраке пропал океан, пропал остров, и лишь высоко в небе на сгустившейся дымке расплылись неяркие кляксы звёзд. Все направления стали равнозначными. Моя попытка посветить Мечом привела лишь к тому, что глаза вообще перестали хоть что-либо различать.
– Светлый, ты знаешь, куда плыть? – испуганным голосом спросила Та.
– Конечно! – ответил я с уверенностью, которой на самом деле не ощущал.
– Это хорошо... А то мне вдруг стало страшно. Даже руки ослабели...
– Подплывай ко мне. Держись за мои плечи и не бойся.
Девушка подплыла и, ухватившись за мои плечи, прижалась ко мне. Спиной я чувствовал её тёплое тело, которое сотрясала мелкая дрожь. Я, правда, и сам заволновался, но тут же сказал себе: не паниковать! Ничего страшного не случилось. Сил у меня – не занимать, понадобится – и всю ночь могу на воде продержаться. Правда, за это время нас может снести незнамо куда. Да и Та – выдержит ли она такое длительное купание? Эх, какой-нибудь бы знак с берега, какой-нибудь сигнал!..
– Буцефа-а-ал! – заорал я что было мочи, и сразу же далеко справа от меня раздалось тревожное ржание. Я повернул и поплыл на звук, время от времени вновь и вновь окликая рика. Та сразу успокоилась, но всё же сама плыть не решалась.
– Как романтично! – сказала она.– Ты, как сказочный герой, спас меня от смерти.
– Предлагаю и дальше действовать по сценарию сказки: герой признаётся принцессе в любви, ведёт под венец и... жили они долго и счастливо! – под шуткой и нарочитым весельем я скрывал охватившее меня волнение.
– А ты в самом деле любишь меня? – спросила она тревожно.
– Да, милая. Я понял, что люблю тебя уже давно. С тех пор, как мы с Ас... с тех пор, как я впервые увидел тебя. А ты? Ты любишь?
Та долго молчала. Я ощущал, как часто бьётся её сердце.
– Поверь, мне очень жаль тебя огорчать,– наконец сказала она.– Любая женщина посчитает меня сумасшедшей. Но я не... Ты красивый, сильный, умный, знаменитый, богатый. Но я ничего не могу с собой поделать! Моё сердце ждёт кого-то другого.
– Прости, я ничего не понимаю: для чего же тогда ты пришла сюда?
– Разум борется с моим сердцем. Он шечет, что лучше тебя я никого не встречу, что никогда не найду того, кого ищу с таким бестолковым упорством, никогда не узнаю счастья любви. И я боюсь, что он, мой разум, прав. Поэтому я хотела попросить тебя дать мне счастье другого рода: счастье материнства.
Ещё несколько гребков – и моя рука задела дно. Совсем рядом послышалось радостное ржание Буцефала. Я подхватил обессилевшую Та на руки и вынес на берег.
Эту тёплую ночь мы провели прямо здесь, у голубой лагуны. Я ощущал себя и счастливым, и подавленным рядом с любимой девушкой, которая одновременно и принадлежала, и не принадлежала мне.
Одесса,
лакината 8855 года
Я любил проводить свободное время, которого у меня оставалось не так уж и много, в библиотеке Сорбонны, полновластным хозяином которой стал Асий. Всего лишь две недели назад я привёз его из Суродилы вместе с первым сундуком фолиантов, а сейчас многочисленные полки уже сплошь уставлены рукописными изданиями и книгами, отпечатанными на примитивных станках. Начало библиотеки положило собрание из Дома Отдохновения, которое я, по частям привозя в Одессу, копировал в двух экземплярах: один – в библиотеку, другой – в "спецхран", под который отвёл одно из помещений Подземного Города. Господин Есуча, первоначально категорически было воспротивившийся "давать почитать" свои книги, резко изменил своё мнение, едва лишь узнал о суммах, которые я обязывался заплатить в качестве залога и абонентской платы. А платил много я ещё и потому, что чувствовал вину перед господином Есучей: мне удалось переманить на Априю его шеф-повара, мэтра Аника. Правда, в Доме Отдохновения осталось несколько его учеников, но всё-таки шеф-повар – это шеф-повар!
Фонды библиотеки регулярно пополнял и помощник старшего библиотекаря Касерен, благодаря Асию пристрастившийся к чтению. Он уже знал наперечёт все книготорговые лавки Ланелы и очень часто требовал направить его то в один, то в другой конец планеты. Возвращался он всегда с ворохом вновь приобретённых книг, после чего надолго засаживался за систематизацию и каталогизацию новинок.
– Вчера профессор Тико Тони провёл операцию по возвращению последнего из наших Неутомимых в исходное состояние,– рассказывал я Асию новости, удобно расположившись в большом кресле.– Мы подсчитали необходимые затраты биоэнергии. Оказалось, если в качестве доноров для каждой операции взять не менее двадцати шести человек, то это нисколько не скажется на их здоровье. От желающих помочь нашим гвардейцам отбою не было. Особенно много среди добровольцев было женщин, потому как Неутомимые после операции становятся необычайно, я бы даже сказал, чрезмерно сексуально озабоченными и заводят себе гаремы из четырёх-пяти подруг, что при демографической ситуации планеты весьма неплохо. Я дал указание технику, который обслуживает омолодитель, подобрать для последней операции не менее сорока человек с тем, чтобы немножечко "подкачать" и самого профессора, так что сегодня с утра он носится по Сорбонне как электровеник. Кстати, и тебе бы не повредило.
В это время дверь в библиотеку приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулись две лохматые головы, в которых я признал Коко и Лидо, молодых техников.
– А вот, наконец, и наши эйнштейны!
– Извини, Светлый, припозднились. Там такая драка, такая драка! Рыбари с пахарями схлестнулись– клочки во все стороны!
– Где дерутся? – я встал, намереваясь идти восстанавливать порядок.
– Так всё уже! Уже не дерутся. Муму всех утихомирил. И зачинщиков выявил, на арбитраж сегодня приведёт.
– Ладно, вечером разберёмся, кто, зачем и почему,– сказал я, вновь опускаясь в кресло.– Асейчас приступим к работе.
Техники уселись за стол, разложив перед собой письменные принадлежности. Наша совместестная работа заключалась в том, что техники под мою диктовку писали учебники: Коко– "Курс общей химии", а Лидо – "Алгебру и начала анализа". Молодые люди уселись за стол, разложив перед собой принесённые письменные принадлежности. Писать на Ланеле было принято тонкой кисточкой, однако я предложил использовать для этой цели птичьи перья. Мои писарчуки попробовали и решили, что ими пользоваться значительно удобнее. Асий положил перед каждым по стопке чистых листов из ослепительно-белого пластика: в тетради неведомого лингвиста оставались неиспользованные страницы, которые я с избытком накопировал для образовательных целей.
– Усердно и старательно пишите, да без помарок,– погрозил он им пальцем.– Не то абонемента лишу на месяц, а то и более!
– Подумаешь! – обиженно швыркнул носом Лидо.– За прошлый раз всего-то одну кляксу за две дюжины страниц поставил, а он уж всеми карами небесными стращает!
– Приступим,– сказал я.– Коко, пиши: "Кислоты– сложные вещества, при диссоциации которых в водном растворе образуются ионы водорода и кислотного остатка". Лидо, тебе: "Третье свойство. Обе части неравенства можно умножить (или разделить) на одно и то же отрицательное число (при этом необходимо изменить знак неравенства на противоположный)".
Арбитраж проходил вечером в административном здании, которое уже использовалось по прямому назначению. Когда я подошёл, любопытствующего народу было – не протолкнуться. Передо мной, правда, расступились, и я прошёл к помосту-сцене, куда был водружён стол. Первым, что мне бросилось в глаза, был укреплённый на стене большой стяг рода Апри: Ил наконец-то удосужилась выполнить своё обещание. За столом уже грозно восседал Муму, рядом понуро стояли два зачинщика беспорядков, рыбарь Сопо и пахарь Ломи, оба – молоденькие парнишки, только-только вышедшие из подросткового возраста.
– Ну что, смутьяны, признавайтесь перед всем честным людом: кто свару затеял? – пробасил Муму, как только я занял место рядом с ним.– Из-за чего драка завязалась?
– Из-за него всё,– обиженно произнёс Сопо.– Ни с того, ни с сего обозвал всех рыбарей мокрозадыми!
Та часть зала, где собрались представители рыбацкой общины, возмущённо загудела.
– Да?! Ни с того, ни с сего?! – взвился Ломи.– А кто пахарей земляными червяками обозвал?
Теперь недовольно загудела другая часть зала, где находились, преимущественно, земледельцы.
– А кто...
Между ними завязалась длительная перепалка, из которой я понял, что какой-то серьёзной причины для драки не было. Молодая кровь играла,энергия через край била. Как выяснить, кто круче – пахари или рыбаки, если одни всё время в поле, а другие – в море?
– Значит, так! – прервал я затянувшиеся взаимные обвинения.– С вами всё ясно. В том, что началась драка, виноваты оба, и оба наказываетесь внеурочными работами. В выходной день к полудню подойдёте на Сусликово поле. Да не одни. Каждому собрать команду из своих приятелей: не меньше дюжины человек из тех, что покрепче да попроворнее. Всё, арбитраж закончен!
Люди, ожидавшие увидеть грозную расправу, расходились неудовлетворённые зрелищем, не подозревая, что настоящее зрелище ждёт их впереди.
Одесса,
лакината 8855 года
Оба выходных дня молодые пахари разравнивали большое поле, засыпая ямы, срезая кочки, засыпая мраморной крошкой канавки, проложенные по моей разметке. Молодые рыбари в это время клеили многослойный шар из рыбьего пузыря. Другой шар сшивали из шестигранных кусочков чрезвычайно прочной шкуры рыбы-пузана. И те, и другие недоумевали: для чего это нужно? Потом сообща решили, что сделано это специально: бесполезная работа – самое противное наказание.
К вечеру второго дня я проверил качество работ. Поле было ровное, не придраться. Мяч, туго накачанный кузнечными мехами, был достаточно упруг и хорошо держал воздух. Пока бригада плотников заканчивала натягивать на сооружённые ими ворота рыбацкую сеть, я успел сходить в Подземный Город и сделать несколько копий мяча: вдруг этот невзначай прохудится?
Я собрал вокруг себя обе команды и вкратце объяснил футбольные правила. Слушали они меня весьма угрюмо, а на лицах читалось: ты господин, поэтому твои прихоти нам придётся выполнять волей-неволей!
Пробный матч между командами "Рыбарь" и "Пахарь" начался вяло, игроки еле бродили по полю, ожидая, когда мяч сам подкатится к ним. Капитан "Рыбаря" Сопо, не встречая особого сопротивления, протрусил к воротам соперника и без труда вкатил в них мяч. После этого игра остановилась. Все стояли и смотрели на меня.
– Ну вот, закатили они мяч в наши ворота. Ичто потом?– спросил Ломи.
– Потом? Потом Сопо будет гордиться тем, что рыбари круче пахарей,– подначил я,– и говорить всем, что пахари – тюфяки, которые по мячу ногой попасть не могут. И что вратарь у них – дыра-дырой. А мне волей-неволей придётся это подтвердить – я же всё это только что видел!
– Кто тюфяки? Это мы-то тюфяки?! Да мы им сейчас этих мячей накатаем – не унесут!
Что с этого момента началось! На крики, ор и свист на Сусликово поле один за другим подходили из города одесситы, которые, узнав, в чём дело, тоже начинали вносить посильную лепту в дело оглашения окрестностей воплями. Равнодушных не осталось, и двадцать четвёртое лакината вошёл в историю Ланелы как день рождения футбола.
Одесса,
тимината 8855 года
–...и не бойтесь рожать как можно больше детей, потому что отныне рождаться будут только мальчики и девочки. Живите дружно и счастливо. Ступайте же, и радостно отпразднуйте это событие в кругу друзей и близких! – такими словами я закончил обряд бракосочетания, который проводил по праву лад-лэда. Сегодня мужем и женой стали пять пар. За три из них я радовался особенно: супругами решили стать Джой и Ил, Атон и Ан, Бади и Ен. А кроме пар, на церемонии присутствовала ещё и пятёрка: капитан Вася решил узаконить свои отношения сразу с четырьмя девушками, причём подобрал их, как говорится, на все случаи жизни – одна худенькая, одна толстушка, одна высокая, а одна так и совсем крошечка.
Праздников на Ланеле было маловато, поэтому я задумал ввести новые. Сегодня учреждался День Свадеб, который решено было проводить раз в два месяца. После свадебной церемонии намечался праздничный футбольный матч между командами "Рыбарь" и "Гвардеец". Потом – выступление ансамбля ланельской народной песни и танца под совместным руководством Ил и Та, а затем – общий праздничный обед, над приготовлением которого уже второй день колдовал мэтр Аник с десятью поварятами: даже лад-лэд на это время был посажен на сухой паёк.
Однако попировать нам не пришлось. Ко мне с весьма озабоченным видом подошёл дежурный по гарнизону капитан Вася с дальноговорником в руке.
– Светлый, патруль дельтапланеристов докладывает: в море замечены приближающиеся к острову три корабля,– сообщил он.– Странные какие-то. Без парусов и вёсел. И очень большие.
Это меня озадачило. Неужели в распоряжении императора имеется что-то посерьёзнее боевых галер? Впрочем, почему бы и нет?
– Объявить боевую тревогу,– скомандовал я.– Гарнизону занять места согласно боевого расчёта. Найти Муму, и передать приказ: действовать по плану "Три линии". Лишних гражданских лиц срочно эвакуировать в Новгород и Парму.
В ближайшие двадцать минут всё в Одессе напоминало потревоженный муравейник, а потом улицы обезлюдели, замерли. Через два имеющихся портала гражданские жители очень организованно эвакуировались в новые населённые пункты, которые городами пока можно было назвать весьма условно. Гвардия уже заняла места в первой линии обороны – четырёх добротно построенных каменных дотах, оснащённых крупнокалиберными пулемётами и ракетными установками. Вторую линию – окопы и дзоты – обороняли ополченцы, с которыми Петя успел провести всего лишь несколько учебных занятий: я очень надеялся, что им в бой вступить не придётся. Третью линию, на самый крайний случай, мы оборудовали в горах.
Я прошёл в командный бункер, из амбразуры которого уже хорошо просматривались три идущие в линию корабля: металлические, непривычно-обтекаемых форм и по здешним меркам просто громадные – локтей сто двадцать в длину. То, что суда военные, угадывалось с первого взгляда: какая-то хищность просматривалась в их плавных обводах. Последние сомнения отпали, когда в палубах раскрылись люки, и оттуда поднялись боевые установки. На мирные цели гостей надеяться не приходилось.
– Ординарец, как связь? – поинтересовался я.
– Связь с дотами устойчивая,– доложило А-Ту, сидевшее за селекторным пультом, сконструированном техниками на базе дальноговорников.
– Вызови четвёртый,– приказал я.
– Капитан Коля, дот четыре,– раздалось из динамика.
– Говорит генерал Олин. Приказываю: как только корабли будут в зоне досягаемости, произвести предупредительный огонь из большого скорострела. Если не среагируют, вести огонь на поражение.
– Есть предупредить, а если не среагируют – огонь на поражение!
– Генерал! Говорит капитан Дима, дот два. А если я в него излучателем пульну?
– Когда ты успел его зарядить? – удивился я. Для полной зарядки излучателя, захваченного нами в "подземной войне", требовалось несколько часов работы генератора.
– Техники тут прибамбасик один притащили, так теперь за двадцать минут заряжается.
– Отлично. Держи на прицеле ближайший к тебе корабль. Стрелять по команде.
– Есть стрелять по команде!
Корабли подошли уже совсем близко. Один из них, дав мощный реверс, остановился и лёг в дрейф. Два других продолжали движение, и минут через пять оказались в зоне досягаемости. Длинная очередь из пулемёта вспорола перед ними воду, но корабли и не подумали остановиться. Их боевые башни развернулись в сторону, откуда вёлся огонь, и несколько ракет устремились к берегу. Там, где находился четвёртый дот, оглушающе рвануло.
– Коля, как у вас? – забеспокоился я.
– Нормально. Громко немножко. Один боец легко ранен.
– Всем – огонь! – крикнул я. Тотчас грянуло по всему берегу, вода вокруг кораблей вскипела от разрывов. Секунды спустя раздалось пронзительное шипение работающего излучателя, и яркое лиловое сияние окаймило все выступающие части левого корабля, на миг сделав его похожим на контурный рисунок. Он потерял направление, ушёл вбок и стал описывать широкие круги возле берега: им уже больше никто не управлял. Правый же корабль, получив несколько прямых ракетных попаданий, сбавил ход и задымился, но дуэли не прекращал. Подойдя к берегу, насколько это позволяла глубина, он развернулся и открыл беглую стрельбу из всех огневых установок. Часть борта откинулась, и по образовавшемуся пандусу из трюма в воду съехали два бронехода: или не все уничтожило взрывом в арсенале, или же инхи пополнили арсенал императора. Бронеходы оказались ещё и амфибиями. Взбурив воду, они двинулись к берегу, ведя непрерывный огонь из всех башен. Корабль, получивший ещё несколько серьёзных пробоин, прикрывал их огневой завесой, но уже не покачивался на волнах: его ватерлиния локтя на три ушла под воду, киль прочно завяз в прибрежном песке. Первый, лишённый управления корабль постепенно сносило прибоем. Описывая очередной круг, он прошёл в опасной близости от второго. Стало очевидно, что ещё через круг корабли столкнутся. Вспыхнула паника, расчёты побросали свои орудия. Люди в панике прыгали в воду и отчаянно гребли прочь от обречённого судна, гибель которого не заставила себя ждать. С жутким скрежетом корабли столкнулись: один протаранил другого точно посередине, и на месте, где они только что находились, вспух гигантский чёрно-бордово-жёлтый клубок, от которого во все стороны стал расползаться по волнам рваный круг огня.
– Перенести огонь на бронеходы! – скомандовал я, и море вокруг машин забурлило от пуль и ракет. Однако опыта моим людям недоставало, и бронеходы без ущерба для себя выползли на пляж, где уже начиналась "мёртвая зона" для наших дотов. Дверцы машин открылись, и из каждой горохом высыпались и рассредоточились по естественным укрытиям два отделения Неутомимых. Бронеходы медленно поползли на Одессу. Пехота двигалась следом короткими перебежками.
– Светлый, десант идёт на ополчение! – раздался из динамика голос Пети.– Не выстоят мужички! Разреши им на подмогу рвануть?
– Приказ гвардии! – произнёс я в микрофон.– Всем оставаться на местах согласно боевого расчёта. Принять меры по предотвращению нападения на огневые точки со стороны берега. Не прекращать вести наблюдения за оставшимся кораблём. Как только он окажется в зоне досягаемости, вести огонь на поражение.
– Есть оставаться на местах...– голос Пети не смог скрыть его раздражения.
– Есть... есть... есть...– эхом отозвались командиры остальных дотов.
– Капитан Атон, принять командование дотом! Я – на вторую линию. Кстати, как дать понять противнику, что я намерен втупить в переговоры?
– Есть принять командование дотом! – откликнулся тот.– Переговорщик должен нести по флагу в каждой руке.
– Какого цвета должны быть флаги?
– Любого, только не красного. Противник должен видеть, что в руках нет оружия.
– А что означает красный флаг?
– Красный – вызов на поединок.
Муму я нашёл в окопах, где он руководил центром второй линии обороны. Флангами командовали младшие герасимы, Даду и Рубо. Ополченцам удалось подбить один бронеход из ракетной установки, и сейчас он жирно чадил посередине долины. Второй спрятался за пригорком и зло огрызался оттуда. Неутомимые залегли и вели обстрел наших позиций.
– Как обстановка? – спросил я.
– Да не шибко-то,– тяжело вздохнул старший герасим.– Пуляют, стервецы, уж больно метко. Пораненых много, а кой-кого уж и насмерть положили.
– Ясно. Распорядись, чтобы мне сделали два флага. Пойду с ними побеседую.
– Да нешто тебе самому можно? Никак нельзя! А пальнёт кто сдуру? Давай кого другого пошлём. Вот хоть бы меня!
– И что ты им скажешь?
– А то и скажу... Не дело, скажу, робите! Пошто, скажу, народ губите? Ни Тот, ни Другой сие хорошим делом не посчитают, кару на ваши головы ниспошлют!
– Нет, Муму, не убедят их такие слова. Тут другое говорить надо...
Впрочем, что говорить Неутомимым, я и сам точно не знал.
"Может быть, рассказать им о том, каким образом император искалечил их? Или о том, что, по его воле, грозит Ланеле?" – размышлял я, шагая навстречу противнику, сжимая в руках два флажка, изготовленных ополченцами из подсобных материалов. Стрельба с обеих сторон прекратилась, как только я, размахивая флагами, поднялся из окопа. Навстречу мне поднялся Неутомимый в форме атак-гроссера.
