Текст книги "Н - 7 (СИ)"

Автор книги: Владимир Ильин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

– Вот! Вот про это я и говорю! – Хлопнул меня ладонью по плечу господин полковник. Истинный штабс-ротмистр! Отправили с отделением, вернулся с двумя!!!

– О, я его знаю! – Бестактно ткнув пальцем, громко крикнула одна из «найденышей» – в полосатых лосинах и гривой зеленых волос. – Это Давыдофф! У него два с половиной миллиона подписчиков в инстаграме!!!

– Ну, что я вам говорил? – Шепнул я господину полковнику. – Узнали даже в очках!

– Господа! – Широким жестом повел рукой явно довольный князь. – Полагаю, мы еще можем прийти на помощь их товарищам! Или хотя бы отомстить!

– Если их друзья – аристократы, их никто не станет убивать – Пожал плечами Руслан Артемьевич. – Раз не убили сразу, то явно пожелали взять в плен.

– Нам уже передали! – Активно закивала девчонка, тряхнув рукой с сотовым в забавном меховом чехле. – У родителей Анри и Филиппа требуют выкуп!

– Экие мерзавцы. – В справедливой злости дернул его сиятельство кончик уса. – Вы слыхали, ротмистр! Ничто не может отделить меня от подвига!.. – Шагнул он обратно к барьеру.

– На обед – вареники, господин полковник, – кашлянул я в руку.

– Ничто не может отделить меня от подвигов после вареников!

– Полагаю, нам следует пригласить молодых людей к нам в отель. – Вздохнул я, снимая защиту. – Йохан, запишите титулы новоприбывших!

Глава 6.2

Полноватый мужчина с залысиной, тщательно укрытой прядями светлых волос, вальяжно развалился на кресле по ту сторону экрана видеоконференции. В руках его был недопитый стакан с коктейлем и кубиками льда, на плечах – небрежно перевязанный на поясе домашний халат. Чуткая аудиосистема доносила ритмичные звуки вечного праздника жизни во дворце Йорга Латтнера, сеньора ганзейского города Бремен и покровителя северо-востока Любека.

И Георг Ходенберг чувствовал, как бешенство пополам с раздражением подкатывают к горлу. Опасные чувства – минуту назад их не было, а значит визуальный образ Латтнера ударил по правильным эмоциональным центрам: неприятию праздности и лености; напряженной ситуации, которую все они обещали контролировать; и личный пласт чувств – из-за которых пришлось срочно вызывать Йорга, а тот заставил себя ждать.

Георг изобразил пальцами сложенных за спиной рук знак опасности. Картинку на экране тут же сменили на изображение змеи с медно-золотистой чешуей, пристально глядящей в кадр.

Стало легче.

– Объяснишься? – Холодно произнес Георг Ходенберг.

– Мы просто отдыхаем, – явно улыбнулись по ту сторону кадра. – Дела идут хорошо. Тебе тоже не мешало бы расслабиться. – Зазвенел лед в полупустом бокале.

– Мои самолеты привезли благородное мясо из Европы. А твои люди перехватили микроавтобусы, убили водителей, пленили часть мяса и требуют выкуп.

– Я всего лишь хочу немного заработать! – возмутились пьяненьким голосом. – Когда это стало преступлением, Георг?

– Правление постановило, мясо должно быть импульсом к новой мировой войне. Ты нарушаешь волю правления, Йорг.

– Ты отключил видео, верно? – С небольшой заминкой поинтересовался спокойный и абсолютно трезвый Латтнер. – На твоей сетчатке отражается ровный фон.

– Твои мозгокруты придумали что-то новое?

– Есть неплохие наработки. – Не стал отпираться коллега. – Крупные телеканалы с руками отберут – ненависть хорошо поднимает рейтинги… Хочешь, поделюсь?

– Аристократы, Латтнер. – Не повелся на замаскированную взятку Ходенберг. – Это были мои аристократы, и мне было поручено определить их судьбу.

– Там остались семеро – им дали убежать. Занимайся семерыми.

– Йорг, массовость – это часть плана, – гнул свою линию Ходенберг. – Они должны были стать героями, а потом умереть от руки русских.

– Я продам заложников родным. И уже потом их убьют русские. – Наставительно произнес Латтнер. – Свое количество в новостях ты получишь.

– Нам нужно охватить все страны и социальные группы. Мы проработали на это мясо любовные линии, сценарии боевого братства и самопожертвования. Мои люди отбирали из пяти сотен кандидатур! А ты взял – и все перечеркнул!

– И что ты сделаешь? – Фыркнули по ту сторону экрана. – Соберешь правление? Твой подход лишает нас прибыли – это ты им скажешь?

– Мой план функционален и лишен рисков! Ты сам за него голосовал! – чувствовал Ходенберг, как кулаки сжимает уже самое настоящее бешенство. – Мне некем теперь добирать массовку! После новостей о выкупе, всю молодежь заперли по домам!

– Я молчал на совете, чтобы не ссориться с тобой. – Поднял голос Латтнер, перебивая. – Чтобы не показывать остальным твою некомпетентность и неумение зарабатывать деньги!

– Ты уже тогда задумал пойти против меня?!

– Если ты не способен безопасно доставить мясо, кто в этом виноват? А если бы их убили в пути? Это спросит правление! А я спрашиваю у тебя сейчас!

– Микроавтобусы с моим гербом, в охранении – «мастер» и три «ветерана». – Свело скулы на лице Георга.

– Как видишь, этого оказалось недостаточно, – примирительно произнес Латтнер. – За порчу имущества я тебе даже заплачу. А ты, будь добр, пойди на встречную услугу. Забудь свой провал. Это и в твоих интересах.

– Расскажешь это правлению через два часа. – Приготовился Ходенберг отвернуться.

– Десять процентов, Георг. Твоя доля с выкупа.

– Латтнер, ты осознаешь риски для всех нас? – Вкрадчиво произнес Ходенберг. – Смерть этих детей может вызвать новую войну. Ты хочешь, чтобы воевали с нами?

– Город закутан «Пеленой» в три слоя. Спутники ничего не увидят. Свидетели, исполнители, жертвы – умрут. Свою повестку дня ты получишь – красивую, сочную, сносящую крышу от желания мстить. Помнишь свои чувства? Мои умельцы такое видео тебе сделают – сам пойдешь добровольцем на фронт. – Усмехнулся сеньор Бремена. – Двенадцать процентов.

– За провал платить буду я. Ты же вывернешься, Латтнер. Всегда выворачивался.

Ходенберг сделал жест пальцами, и картина на экране вновь показала грузного мужчину – только в этот раз напряженно склонившегося вперед, без бокала в руках.

– Пятнадцать процентов. – Жестко постановил Йорг. – Или созывай свой совет. Я дам им по пять процентов, и они тебя сожрут.

– Двадцать процентов. Мне еще искать этих семерых по всему городу!

– Возрадуйся, Георг. Они уже найдены. Сидят в отеле твоих русских, – насмешливо улыбнулся Латтнер и откинулся обратно на кресло. – Теперь там есть их генетический материал. Хороший следователь подтвердит любую придуманную тобой версию. Так что – пятнадцать. Больше пятнадцати твои хлопоты не стоят.

– Пятнадцать процентов и копии всех документов, принятых в качестве платы.

– Это существенно больше пятнадцати процентов… – Задумчиво протянул Йорг.

– Готов делиться копиями со всем правлением?

– Сделка заключена. – Кивнул Латтнер. – Конец видеосвязи.

Экран мигнул и отключился. Пожалуй что именно эту сделку не следует оформлять на бумаге.

– Запись трансляции – в особый архив. Оборудование уничтожить. – Распорядился Ходенберг.

«Нет, ну какая сволочь!» – Все еще чуть ли не трясло Георга. – «Денег ему мало! Все общее дело готов под нож!».

Впрочем, шанс того, что войны не будет все равно – тоже был существенный. Так что… Кроме того, Латтнер наверняка обставит дело так, что именно он будет посредником по этому мясу – и неплохо так поднимет влияние в Европе. Сам пленит, сам возьмет деньги, сам убьет – и получит за это уважение. Хватка у мужчины, который был старше Ходенберга на полсотни лет, все еще оставалось железной.

«Но оставить это просто так – будет неправильно». – Холодно подытожил результаты переговоров сеньор Любека.

Перед ним споро и деловито выставляли всю технику, задействованную в переговорах. А как завершили – аккуратно замкнули в куб воздушными сферами и пережгли в единый грязно-черный ком. На кончике языка почудилось нечто едкое – будто сферы не удержали часть запахов… Слишком много переговоров за последние дни, слишком много уничтоженной техники – вот и чудится… Ходенберг не доверял электронике – как человек, активы которого были в том числе в предприятиях, производивших процессоры и прочее компьютерное железо, он имел на это полное основание.

– Как наши уважаемые гости? – Спросил он порученца, стоило слугам забрать хлама.

– Скучают в гостиной. Напитки не пьют, к еде не притронулись. Перед леди изображают плохое знание языка.

– Хорошо. Скажи им, я сейчас буду, – пожелал Георг остаться один в переговорной.

И стоило двери закрыться, оперся рукой о стену, позволив себе маленький порыв слабости.

Контроль бизнес-процессов давался нелегко – город, словно курорт в сезон, греб деньги круглосуточно. За всем нужно было следить лично – и все стороны сделки тоже хотели его личного участия.

Личное присутствие, наличные – эти обстоятельства выматывали нервы сильным мира сего. Все они: помешанные на чести, с радостью рванули в место, где честь не будет мешать вести бизнес. И все они желали гарантий – а в городе Ганзы ими были только Золотые пояса.

Ходенберг не желал вспоминать, когда спал последний раз. Но знал точно – если такое повторится, то за такие комиссии и проценты, что гребла Ганза за предоставление площадок и посредничество, он не поспит еще раз. Потому что это правильно: все должно идти через Ганзу, как и сотни лет до этого.

И еще одна крайне выгодная сделка – она прямо здесь, в его дворце. Осталось только подписать бумаги.

Ходенберг оттолкнулся от стены и уверенным, чуть пружинящим шагом направился к ожидавшим его контрагентам – молодым, но очень перспективным.

– Господа! Приношу искренние извинения, что был вынужден вас покинуть. – Зашел он в пышно обставленную гостиную с высоченным стеклянным куполом вместо потолка. – Вы же понимаете, дела-дела…

Из-за длинного обеденного стола встали молодые люди: маркизы Орлов, Троекуров и Куракин. Одетые с хорошим вкусом в вечную и нестареющую классику: костюмы-тройки спокойных расцветок, гости вели себя подчеркнуто вежливо, тактично и уверенно. Ходенберг сказал бы, что чувствовалась излишняя отрепетированность действий: маркизы, двигаясь по дворцу, даже не обращали особого внимания на обстановку, будто бывали тут десятки, а то и сотни раз. А ведь слуги Георга расстарались, умышленно развесив на стенах и расставив на полках сервантов трофеи военных кампаний против Империи. Достаточно деликатно все было выполнено: не найти в практически музейной выставке прямого оскорбления. Да и не для оскорбления и подготовлено – вот зацепить личным интересом, заинтересовать, заставить задавать вопросы… Вещи-то сугубо семейные, выкупить наверняка было бы приятно… Георг бы не продал, но подарил.

Так нет же: прошли мимо фамильных побрякушек с фотографиями погибших предков. Маркизы, видимо, были слишком подавлены важностью своей миссии. Надо будет попробовать позже… Свои люди ему пригодятся: особенно из молодых и перспективных.

Вверительные грамоты, которые были на руках молодых людей, доказывали право говорить и подписывать документы от имени двух десятков герцогских семейств восточной империи, так или иначе планировавших штурм и разграбление земель герцогов Юсуповых. У каждого из маркизов: своя грамота с неповторяющимся списком фамилий. Даже среди единого блока прослеживались явные противоречия.

Понятно, что все переговоры уже давно состоялись без участия молодых гостей, равно как подготовлены три комплекта договоров – вон, в кожаных кейсах, что лежат у ног поднявшихся из-за стола маркизов. Но подытожить, подписать, поставить точку в сделке доверили именно этим троим. И сделать они обязаны были в Любеке, лишенном законов. Потому что по договору знатнейшие и благороднейшие фамилии брали у каких-то торгашей кровавые артефакты, необходимые для штурма родовых твердынь.

Кровавые артефакты, поговаривают, запрещены во всем мире. И владеть ими открыто – верный путь, чтобы однажды утром вместо родового имения нашли выжженный кратер в десяток метров глубиной… Однако они были у всех более-менее уважаемых фамилий – это тоже непреложный факт и абсолютное знание. Только люди с головой на плечах не собирались об этом никому сообщать. И уж тем более не собирались использовать в локальной войне с огромным количеством свидетелей.

Однако есть нюанс: штурмовать Юсуповых без кровавых артефактов: взламывать защиты крепостей, обеспечивать чистую воду в тылах, стационарные щиты над командными штабами и ограничивать возможность подкопа и минирования под позиции… В общем, такое решение обошлось бы огромной кровью и потерями.

Какое счастье, что есть Ганза, где можно взять эти кровавые артефакты в аренду. И великая радость для этих благородных снобов, что в Любеке это можно сделать без урона для чести. Надо всего-то присутствовать тут лично. Или же снабдить верных людей такими вот доверительными грамотами, чтобы они могли подписать договор за остальных. Правда, оставался вопрос оплаты.

– Мы остановились на возможности использования векселей, – кивнул Георг на заверения, что маркизам было вовсе нескучно.

Тем более, их одиночество скрашивали прекрасные графини: девушки за столом от таких слов улыбались и кокетливо стреляли глазками.

В Европе, где титул графа выдавался владельцу даже самой вшивой деревушки, в графинях никогда не было недостатка…

– Ваши светлости, прошу меня простить, – обворожительно улыбнулся он девушкам. – Далее пойдут скучные финансовые дела.

Те понятливо опустили очи долу, поднялись и, раскланявшись с гостями, покинули гостиную.

– Вексели, верно, – деловито кивнул Орлов, вновь усаживаясь на свое кресло. – Бумага представляет собой обязательство, гарантированное суммой вне Любека. К сожалению, мы не знали этих деталей раньше. Равно как и то, что электронный перевод тоже лишит сделку статуса над законом.

– Так давайте ограничимся переводом! Я никому не скажу, – заговорщически подмигнул Ходенберг, тоже присаживаясь за стол – с его торца, поближе к гостям.

– Мы это будем знать. – Переглянулись трое. – Нам потребуется время, чтобы доставить плату самолетами.

– Вы можете занять у Ганзы под залог этих самых векселей, – по-отечески смотрел на них Георг. – Мы предлагаем хорошие ставки. Многие семьи из тех, кого вы представляете, уже готовы у нас кредитоваться. Странно, что они не поручили подписать и эти бумаги.

– Мы уполномочены решить вопрос аренды, не более. – Подчеркнуто вежливо ответил долговязый маркиз. – Возвращаясь к нему, наши юристы не уверены, насколько кредит под залог векселя, а значит и денег, что вне Любека, будет над законом…

Ох уж эта щепетильность! Вы собираетесь грабить и убивать людей! Но вместо этих мыслей, Ходенберг выразил сочувствие:

– Юристы – та еще братия. Понимаю и не смею вас торопить. Полагаю, наши люди свяжутся, когда плата будет доставлена в Любек. После чего мы переправим вам артефакты беспилотным способом, как и договаривались.

Вещи – не люди. Им можно было покидать закрытый город… Не убивать же перелетных птиц и не уничтожать всю рыбу…

– Постараемся решить этот вопрос как можно быстрее. – Деловито кивнул Орлов. – Слуги согласуют с вами точку сброса. Мы ведь можем не сажать самолет?

– Лишние накладные расходы, – отмахнулся Ходенберг, как от мелочи. – Точкой получения будет земля. Вы же сможете обеспечить безопасность груза в полете?

– Разумеется.

– Вот и славно. До новой встречи, господа. – Пусть и с некоторым недовольством внутри себя, Георг подытожил встречу. – Что-то еще? – Заметил он переглядывание гостей.

Не уж то все-же решили выкупить родовые вещи?..

– Мы немного пошумели на вашей территории. – Не оправдал Орлов чаяний сеньора Любека. – У нас не принято наводить порядок на чужих землях, но так сложились обстоятельства…

– Что вы! Я вам искренне благодарен! – Приложил Георг руку к сердцу.

Еще бы – расценки на защиту действительно серьезных встреч удалось поднять вдвое. Жулики и прочий шлак, работающий по мелочи, Ходенберга не интересовал – да, они платили за защиту. Что же, он готов был вернуть эту плату мертвецам. Если они придут, разумеется. Еще ни разу не приходили. Так что… Эти русские сами не понимали, какую пользу приносят. Не говоря уж о том, что идея с мировой войной – полностью их заслуга. За такое можно было даже скидку дать – хорошо хоть они ее не спросили.

– Действуйте свободно. Кроме того… – Показательно задумался Ходенберг. – Вы знаете, есть одно мероприятие, которое мне совершенно не нравится.

Еще бы: его проводил Латтнер, да еще в его, Георга, части города. Будто кукушка, что подкидывает птенцов в чужие гнезда – Латтнер обожал проводить крайне токсичные сделки на территории третьих стран. Эффект достигался великолепный: даже если местная разведка что-то унюхивала, то местное правительство делало все, чтобы скандал не получил огласку. И в этот раз Латтнер тоже организовывал встречу негласно. А что подкинул на земли Ходенберга – тут, как думалось аналитикам, дело привычки. Статус города все покроет.

Главное – жаловаться он не сможет, так как долю в общий котел не заплатил. Об этой сделке, мутной, совершенно не ясно между кем и с какими условиями, никто и не должен был узнать. И если бы не один человечек в окружении Йорга, что крайне редко, но крайне удачно сливает информацию Ходенбергу – никто и не узнал бы.

– Мы вас готовы выслушать, – уважительно кивнул Троекуров.

– У меня не так много информации. – Пожевал губами Ходенберг, выражая показное сомнение. – Одна из сторон прибывает на подводной лодке, на ней же собирается покинуть Любек. На правила им наплевать. Люди – крайне серьезные. Суть сделки мне неведома, но если они таятся даже в Любеке… Сам я, увы, заняться не могу. Моих сил просто не хватит.

Маркизы вопросительно подняли брови.

– В охранении сторон есть "виртуозы". – Согласно кивнул сеньор Любека. – Поэтому и вас я попрошу поберечься тех мест.

– М-м, мы полагали, что сможем как-то помочь. – Выразил общее недоумение Орлов.

– Куда важнее – сделка, которую мы планируем завершить. Вы мне очень поможете, если не станете появляться сегодня в Шарбойце, в доме пять Франкфуртер штрассе, в районе девяти часов вечера.

– И что нам следует делать с этой информацией? – Напряженно смотрел на него маркиз.

– Я не прошу от вас напрасного геройства. Но, я слышал, с вами соседствует личность, которая способна остановить беззаконие…

– Вы предлагаете рассказать князю Давыдову?

– Вы в праве распоряжаться с этой информацией как захотите. Однако… Если указанная сделка сорвется, гарантирую, все переговоры Ганзы с вашими семьями будут идти только через вас. – Улыбнулся Георг, отслеживая реакцию самостоятельно и по крошечному экрану на сетчатке.

Маркизы очень старались выглядеть невозмутимо – но опыта не хватило. Вон как пульс подскочил. Эти оптические датчики высокого разрешения – просто чудо, как хороши.

– Есть ли дополнительные сведения? – Хрипло уточнил Куракин, тут же откашлявшись.

– Дополнительные сведения… – Задумался Георг. – Если вы пойдете туда вместе с ним, то мне придется искать других посредников. Не из личного к вам отношения, но мертвецы – плохие переговорщики.

– А князь Давыдов – он вернется? – Осторожно уточнил Орлов.

– Если он не вернется, вы останетесь посредниками. – Улыбнулся.

– Князь Давыдов – опора трона. Не смотря на все наши сложные отношения…

– Вы говорите про человека, который желает меня убить. – Холодно отозвался Георг. – Если мы умрем, вам можно ничего не возвращать, верно? Получается, нам следует расторгнуть все договоренности. Мне горько слышать о провале вашей миссии, господа.

– Вовсе нет! – Вскинулся Троекуров.

– Так вы верите в победу Ганзы?

– Думаю, дело вашей победы только в цене вопроса. – Более степенно выразил свое мнение Орлов. – Я высоко оцениваю ваши ресурсы и вербовочный потенциал. При должном финансировании, противник обречен.

– Наши родственники будут воевать с друзьями ДеЛара на своей территории. – Поддакнул Куракин.

– А раз князю Давыдову все равно уготовано умереть, то пусть он погибнет не зарезанным в поединке, а в горячке боя. Он этого заслуживает. Верно, господа?

– Это будет… Уместнее, – переглянувшись, все-таки кивнул Орлов.

– Так подарите ему этот подвиг!

Глава 7

Как меняется невзрачная ваза от яркого цветка – так поменялся серый интерьер первого этажа отеля. А то живое и привлекающее взгляд – неожиданно оказалось в людях, вернувшихся из рейда под предводительством Руслана Артемьевича. Эти взгляды, улыбки, осанка – всего лишь внешнее проявление произошедших с ними перемен. Главное было внутри – и именно оно сияло, вызывая желание смотреть и даже греться энергией людей, прошедших свой первый настоящий бой. И дело не в количестве поверженных противников, атмосфере полумертвого Любека, из которого удалось вернуться – в них сияло знание, что будь сражение вновь – и они не дрогнут, не подведут. Уверенность в себе, без сомнений и страхов; упавшая плита с плеч – у тренированных домашних мальчиков и девочек, которых учили быть готовыми к войне – и сегодня они справились, защитив себя, близких и еще восьмерых чужих аристократов, которых тоже чему-то учили и к чему-то готовили дома.

Этим хотелось делиться. Переживать события вновь и вновь – первый, второй и третий бой; скоротечные схватки на улицах города – о которых сейчас можно вспоминать часами. Они бы, честное слово, смаковали бы все это громким возбужденным голосом, чередуя заливистым хохотом – от адреналина, от восторга, от желания, чтобы их услышали и радовались вместе с ними. Но в эру телефонов эмоциями были смайлики, а в свидетели разговора был призван весь мир. И на страницах соцсетей появлялись фотографии – а под ними сотни комментариев: восхищенных, ворчливых, поддерживающих, любящих и завистливых.

Отражение разрушенного здания в луже. Силуэт юноши, идущего вперед через красно-черный чад близкого пожара. Мокрый, перепачканный сажей белый котенок доверчиво тянется к девичьей руке. Сплавленные в единый ком десяток “Калашниковых” под тяжелым мужским ботинком. «Виктор + Людмила» нацарапанное на капоте сгоревшего «бмв». Социальные сети стали той стеной, на которую вывешивают свои трофеи – как когда-то их отцы крепили черепа поверженных зверей над огнем очагов.

И только влюбленные взгляды девушек никак не перенести в сеть: различимое только со стороны "мое", признаком окончательно сделанного выбора.

Братья девушек, в общем-то, прибывшие быть на страже нравственности и приличий, теперь относились к этим отношениям более, чем лояльно. Тем более, что на них теперь тоже заглядывались – с надеждой с порога смотрели найденыши, желая найти в них ту опору, за которой можно укрыться от случившихся с ними невзгод.

На меня-то с князем Давыдовым что смотреть – их желание немедленно нестись в огромный город и что-то там искать, мы не оправдали. Даже наоборот – хамски продемонстрировали приоритет еды над бесполезными поисками непонятно кого непонятно где в Любеке с населением в два миллиона человек.

Впрочем, достучаться до них Руслан Артемьевич всё-таки попытался.

– Чтобы кого-то спасти, надо знать кого спасать, где они находятся, кем охраняются. И хотят ли, чтобы их спасали, Самойлов, – это уже глядя на меня.

Да мне этого слона всю жизнь припоминать будут! Но при посторонних – вежливо покивал, соглашаясь.

– Геотеги на фотографиях посмотрите. – Посоветовал я им. – Наверняка делали по пути. GPS-то работает.

Гости немедленно принялись доставать телефоны. А я, смиренно улыбнувшись завучу – в знак извинения за былое, отправился к себе. Только спина отчего-то чесалась от подозревающего что-то взгляда. У меня от него там все расчесано за школьные годы.

В номере четвертого этажа – который мы занимали коллективно, и так толком не разобрались с его границами (а иначе где торт), оказался только господин полковник – в гостиной, которая плотно ассоциировалась с гробом, все еще занимающим его центральную часть.

Господин полковник был занят собственным отражением в ростовом зеркале, принимая то одну, то другую загадочные и деловитые позы – однако же, судя по тому, что с фотографиями не торопился, что-то его в подобранном стиле не устраивало. Несложно и ошибиться, подбирая наряд на полутемном складе ворованных вещей.

В общем, князю явно не нравилось.

– Вам бы очень подошла трость. – Оценил я некоторую неловкость его образа, связанную с тем, что обычно рука господина полковника либо на шпаге, либо на фляге со спиртным.

А сейчас она то и дело норовила остаться на поясе, что оттягивало рукав и образовывало складки на костюме, да и смотрелось несолидно.

– Полагаете? – Задумался князь.

– Извольте попробовать, – сходил я за собственной тростью, надобность в которой пропала, и, сняв с нее охранные закладки, предложил начальству.

Рука легла – будто под его рост и делали. Сказывалось то, что руку он отставлял чуть в сторону.

– А она меня не старит? – Критически взглянул князь в зеркало.

– Ни в коей мере. Солидно, весомо. – Озвучил я увиденное. – Уверен, этот стиль обязан был вернуться в моду рано или поздно. А с вами он ворвется на столичные улицы уже сегодня!

– Ежели так, то да, – довольно покрутил Давыдов ус свободной рукой и потянулся к телефону. – Как, кстати, повар? Он сдержит обещание?

– Пойду, потороплю его, – деловито кивнул я.

И, собственно, отправился торопить самого себя – для начала прихватив разнообразные ягоды из той части добычи соседей, что они не забрали с собой.

На обед планировались вареники с вишней – или черешней, как было написано на упаковке. Черешня больше нравилась девчонкам, вишня росла у нас на даче, и периодически становилась черешней… В общем, сладкое, быстрое, вкусное – а если кое-что сделать с тестом, то угощать им рекомендовалось с изрядной опаской – в том смысле, что приходилось отправлять готовый полуфабрикат себе почтой, выставляя поддельные печати другого княжества, и уже потом варить. Даже дома было опасно сообщать, кто тут повар – иначе варить приходилось бы каждый день. Поэтому и тут я собирался маскироваться до последнего.

Правда, единственной мерой предосторожности – была закрытая дверь… Причем, поздно закрытая дверь – Артем, как оказалось, уже был внутри, но как человек опытный вышагнул из подвала, где прятался, уже после того, как сварилась первая порция. И выгнать его уже не было никакой возможности – потому что руки в муке, и демаскировка.

Артем практиковал раздельное питание. В том смысле, что сначала ел раздельно от остальных, потом вместе с ними. Знакомый с его повадками, чашу с готовым продуктом отодвинул от него подальше.

– Там принцесса свой подарок забрала. – Изобразил он повод для визита, будто мимо шел.

– Одежду привезли?

– Одежду-то привезли, я ей сказал, что от тебя подарок ждет. Только она сумку с золотом забрала. Взвесила, и вот ту, что потяжелее – утащила в гнездо. – Потянулся Артем за варениками.

– Спасибо за информацию. – И отодвинул чашу от ладони, явно намекая, что этих сведений будет маловато.

– Сегодня большая часть наших соседей уехала в город, с самого раннего утра. Двое остались.

Тоже мне, новость.

– Все грабят. У этих хотя-бы лозунг хороший.

– Хорошо одетые, с тремя красивыми чемоданами…

– За всем следить успеваешь. – Похвалил я его.

– Видел на той стороне двухэтажный домик с темно-красной крышей?

– Это тот единственный, откуда из биноклей не смотрят?

– У нас-то техника посовершенней… Следим, конечно. – Пожал Артем плечами. – А что, так сильно отличаемся? – Забеспокоился он.

– В трех домах севернее хотя бы пожар изобразили. – Озвучил я пример более разумных коллег.

– Там кто сидит?

– Команды эвакуации принцессы и княжичей. Уживаются спокойно.

– Так, а слуги на что?

Слуги благородных господ жили с нами бок о бок, как-то умудряясь почти не попадаться мне на лестницах и в коридорах. Тенями скользили, взгляд не поймать, а если постараться – кроме виноватой улыбки и бормотании о кучи дел, ничего не увидеть. Особое мастерство – быть незаметными. Была мысль поискать там повара, но риски слишком велики. Ручаться за чужих слуг я бы не стал.

– Слуги – и есть слуги. – Напомнил я ему. – Грудью, если что, прикроют, но случись что – ослушаться господина не смогут. А этим, за речкой – все равно. Как твой Руслан Артемьевич.

– В общем, главное, наш дом не сноси. – Задумался Артем.

– А вот те двое из числа наших соседей… Кто именно остался?

– Да не заморачивайся. Господин полковник все правильно сделал.

– Я их пригласил. Некрасиво получилось. – В памяти оживали бесстрастные, чуть бледноватые лица, выслушивающие слова о досрочном завершении их службы.

И пусть “вольноопределяющиеся” – тот еще вольный ветер, не стесненный строгими клятвами… Но не для этого они срывались из дома в смертельную авантюру. Хотя бы один из них.

– Нет предателей, Максим. И верных людей среди клановых не ищи. Есть интересы клана, и только им они верны. Сегодня одни интересы – завтра другие. Не терзай себя.

– В тебе-то я не сомневаюсь.

– Это как в лесу, – отмахнулся он, забирая себе еще один вареник. – Все вокруг живет, бегает, суетится, кроме медведя.

– А что медведь?

– А медведь всегда сытый. Вот возле тебя – самое сытое место и получается. – Наставительно подирижировал он вареником. – Не суетись. Особенно с этими потеряшками.

– Да что суетиться, у нас фоторужье на орбите.

– Есть, но ничего не видит. – Пожал Артем плечами. – «Пелена» над городом. Видел, тучи плотные? Ветер есть, а они как приклеенные.

– Не видит даже с артефактами? – Уточнил я.

– Официально – нет.

– А не официально?

– Для того, чтобы найти чужих нам людей? Нет. Ни зги не видно за “Пеленой”.

– Там Руслан Артемьевич карту им показывал, в общем зале. Может, вспомнят что… Нам бы только сориентироваться, верно-нет.

– Даже подсказать не могу, не проси. – Упрямо мотнул княжич головой. – Потом операцию по спасению станут по секундам разбирать, и в везение никто не поверит. Отдавать информацию я не стану. Сам понимаешь, случится что с действительно важными людьми – и кроме “Пелены” будет еще что-то.

– Важные-не важные… – Почувствовал я раздражение. – Это люди – знакомые наших новых однополчан. Наши однополчане за них просят.

– Это уж ты совсем перекрутил. – Возмутился Шуйский. – Вон, принцессе мозг выноси. Она тебе тоже самое скажет: спутники ничего не видят!

– Там, скорее, спутники еще не решили, видят они или нет. – Вздохнул я, признавая его правоту и успокаиваясь. – Пока там в Кремле разберутся, оценят прибыли…

– Пойми, нам всем выгодно, чтобы здесь, в Европе, верили в непрошибаемость своей защиты. – Был искренен Шуйский. – Тут уже не на десяток судеб идет расчет, на сотни тысяч, а случись война – на миллионы!

– А если эту “Пелену” снять?

– Как? – Развел Артем руками. – Она же расползлась на двести квадратных километров. Плотность нулевая, зацепиться не за что. Любой урон затянет на раз-два. Как море – палкой хлестать.