Текст книги "Н - 7 (СИ)"
Автор книги: Владимир Ильин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)
Глава 9
Грянувшие события обернулись для постояльцев отеля отсутствием связи и интернета. Даже электричество для порядка мигнуло, показывая, как тяжко пришлось инфраструктуре. Надеюсь, получилось убедительно.
Лишенные оперативной связи с родными – а значит и рекомендаций, как им действовать, освобожденные заложники охотно рассказывали моему репортеру подробности своего заточения, коллективно описывая те ужасы, которые довелось пережить – весь этот час или два кошмара, беспомощности и бесправия. Титулы для бандитов не имели никакого значения, а за любое движение или попытку заговорить наказывали побоями. Большая часть людей замыкалась в себе, стараясь отстраниться от произошедшего – но их молчания было вполне достаточно для кадра. Минут семь интервью – о чувствах, о том, кто их сюда позвал, и почему эти люди не с ними. О том, как сложилась судьба их слуг и компаньонов без родословной – которые похитителям были не нужны. Слезы, неловкое молчание, испуганные взгляды за окно и просительная реплика «Можем ли мы позвонить домой?».
Связь с родными удалось наладить через спутниковый телефон Шуйских – томить родственников неизвестностью было бы неправильно. Сначала дозвонились на домашний номер одного из похищенных, а потом к нам перезвонили прямо из оперативного штаба, который уже успели создать в Берлине. Говорили с той стороны громко, агрессивно – Руслан Артемьевич, ответивший на вызов, предпочел положить трубку. Мера возымела действие – следующий абонент был почтительнее и спокойнее.
Ему-то Руслан Артьемьевич и перечислил имена освобожденных ребят по бумажке, составленной с их же слов – графы, маркизы, баронессы и один виконт. Восемь парней, четыре девушки. Одна из девушек – Марианна де Линьола, испанская дворянка, гордо попросила называть ее Шуйской, но сердце родни пока что поберегли.
– А вы чего имена не записываете? – Ткнул я локтем пригорюнившегося Йохана, присев с ним рядом.
– Ни одной особы королевской крови, – вяло махнул он рукой. – Ручка скоро закончится таких записывать. Вы бы знали, ваше сиятельство, какая только шваль не норовит заселиться в мой отель!
– Им этого только не говорите, будьте добры, – тяжко вздохнул я. – Они же вам обстановку попортят.
«Вашими же мозгами».
– В таком случае, я буду предельно вежлив, – подобрался Йохан. – От этой голытьбы всякого можно ожидать!
В переговорах же, по всей видимости, вновь что-то пошло не так:
– Нет, вы неверно поняли… – Напрягшимся тоном втолковывал кому-то завуч. – Да, дети у нас. Постойте…
Потом, по проверенной методике, нажал на отбой – авось следующий будет еще умнее.
– Что-то случилось, штабс-ротмистр? – Уточнил из своего угла князь Давыдов.
Из угла – потому что так все удобнее помещались в кадр – господин полковник активно фотографировал и снимал видео, стараясь запечатлеть свой подвиг для истории и инстаграма.
– Они предлагают деньги, чтобы мы вернули детей!
– Так мы уже вернули. Вымогатели уничтожены, заложники в безопасном месте! – Довольно крутнул кончик уса князь.
– Я им так и сказал. – Пожал плечами Руслан Артемьевич. – Теперь они предлагают эти деньги нам!
Спутниковый телефон вновь завибрировал входящим вызовом.
– Дайте, я переговорю, – решительно встал господин полковник и забрал трубку. – С вами говорит полковник лейб гвардии ее величества гусарского полка князь Давыдов! Что вы себе позволяете?!..
Выслушал длинный, явно извиняющийся ответ и нажал «отбой».
– Ну как, договорились? – Полюбопытствовал завуч.
– В два раза больше предложили. – Недоуменно смотрел князь на телефон в своих руках.
– Господа, у меня есть план! – Вскочил с места Артем. – Давайте я потребую у них сто тонн золота, а потом верну?
– Они ж мстить сразу будут.
– Значит, можно не возвращать! – Решительно махнул княжич рукой, но телефон ему не дали.
– Можно сказать, что бесплатно отдаем всех женщин, а так же тех, кто ощущает себя женщинами. – Веско предложила принцесса Елизавета.
– Я не пойду. – заявил один из сильно битых парней.
Первую помощь им оказали на месте, но походные аптечки – не госпиталь.
– Я я не пойду, – заявила сеньорита с фингалом под челкой. – У меня здесь муж!
Артем тут же присел обратно и замаскировался под сидящего медведя.
– Ротмистр, ваша очередь! – Вручили мне телефон.
Тот, понятное дело, опять трезвонил.
– Ответь, путник, на три вопроса, и мы отпустим заложников бесплатно! Первый вопрос: что тяжелее, килограмм железа или килограмм пуха?..
Да нет же! Да как так?!
– Посыпались на первом. – Печально отметил я и передал трубку Ломову. – Юнкер, займитесь.
Ломов сосредоточенно кивнул и принял аппарат – тот уже вновь светился вызовом.
– Алоу. Как я могу к вам обращаться?.. Отлично, Альбах фон Валентайн. Да, все верно, дети у нас. Вы знаете, у нас сегодня акция. – Прочувственно произнес Ломов. – Битый за небитого… Вас интересуют условия, Альбах? Мы отдаем вам всех детей, а вы нам… Да, битые. Нет, так было до нас. Да, но тогда не было бы скидки… Отмечу, что комплектация полная! Руки, ноги, головы… Альбах, ну что вы! У нас еще ни разу не было, что обе ноги – левые. Разумеется, в собранном виде, головой кверху. Разговаривают отлично! Есть дефекты речи у тех, кто без зубов, но, уверяю вас… Кто я? Подчиненный князя Давыдова.
Ломов положил трубку и виновато посмотрел на нас.
– Тройная цена.
– А можно мы просто сами скажем, что все хорошо? – Робко попросилась девочка в платье, которое утром было сиреневым, а сейчас грязно-сиреневым.
– Точно! – Хлопнул себя Руслан Артемьевич по бедру, и телефон вручили бывшей заложнице.
Она-то и объяснила женщине, пребывавшей в состоянии, близкой к истерике, что все в порядке. И нет, из них не делают человеческих гомунгулов, а князь Давыдов, хоть и чудаковатый, но добрый и забавный. На что ей тут же начали диктовать лекцию о военных преступлениях господина полковника, и девочка тоже положила трубку. Жаль, что обычно более умного комплекта родственников не бывает.
В общем, пришлось включать интернет и связь – пусть по видеосвязи убедятся в целости и сохранности чад.
– Мама, я вышла замуж!.. – Немедленно призналась Марианна де Линьола. – Сейчас покажу его тебе! Мама… Мама, таблетки!!!
Тут, понимаешь ли, человек итак на грани сердечного приступа! А она!
Впрочем, мама потребовала жениха все-таки показать – умереть-то всегда успеет, а тут перспективы на внуков, можно и потерпеть. На стульчике Артема, понятное дело, никого не было.
– Ушел куда-то. Зато смотри, какое кольцо красивое! – Покрутила она защитным колечком перед камерой. – Имя? Не знаю. Но тут вензели есть! Самойлов его зовут!
Так, не к добру это все.
– Это имя мастера-ювелира, – деловито поправил я, подойдя сбоку.
– Ой, и верно… – Улыбнувшись мне, отмахнулась Марианна и вернулась к видеовызову.
Я мельком облик мамы увидел – там таблетки понадобятся, чтобы это самое здоровье подсократить. Крепкая теща! Такую в лес уведешь – все равно выйдет.
– Синяки? Нет, не он. Мама… Не говори дяде и папе! Нет, я его не защищаю! Не надо ломать ему ноги, они красивые! Да, видела! Мама, не оставляй меня вдовой!..
Эти испанцы – такие импульсивные. Пойду Артема обрадую.
На втором этаже лестницы был мягко перехвачен Ее высочеством.
– Дорогой, где мой заложник?
– А у нас в семье все общее. – Веско припомнил я.
Как мой торт тырить – так уж точно.
– Даже протоколы допроса?
– Ладно, они тоже. – Сдался я. – Артема не видели?
– Ушел наверх, – продемонстрировали изящным пальчиком направление. – Учтите, крыша не выдержит. Пусть уходит по фасадам.
– Бежать от женщины! Пф, – прошел я мимо.
И был абсолютно прав – Артем бежать не собирался. Более того, мысленно он уже явно встретился с Инкой и теперь лежал в гробу, сложив руки на груди.
– Уходи. И крышку закрой. – Мрачным тоном отреагировал он на мое присутствие.
– Она не закроется, коленки мешают.
– Тогда просто уходи.
В ответ я решительно придвинул к гробу кресло и сел в него, изящно уложив ногу на ногу.
– Практика психотерапии предлагает многие варианты общения с пациентом. Например, акцентировать внимание пациента на хороших событиях. – Продемонстрировал я участие в голове.
Артем страдальчески промычал и попытался развернуться от меня спиной – но ничего не вышло, разве что доски угрожающе скрипнули.
– Знал. Знал – не надо было туда идти! – Полежав немного, пожаловался он мне.
– Какая шикарная у вас интуиция, Артем! – Нашел я первый повод похвалить. – Слушай, есть идея. Ты ей говорил, что обручен?
– Говорил. Требует предъявить невесту. А невеста нас похоронит!
– Так давай попросим Ее высочество, пусть подтвердит ей, что невеста есть.
– Что нового ей скажет принцесса?!
– Ну, знаешь, у меня вот сестры. Так когда Тоня заболела, и ее мальчику начала строить глазки девочка из параллельного класса, Катя подошла к ней и вежливо сказала, что выцарапает ей глаз ржавой ложкой.
– Ну откуда у Ее высочества ржавая ложка?! Ей никто не поверит!
– И это правда, антураж не тот, – вздохнул я. – С ее родителями, может, поговорить?
– А я, думаешь, не догадался? Да только что!
– Вы очень умный, Артем. – Похвалил я его. – Никогда в вас не сомневался.
– Они заявляют, что я подлец, и обязан жениться! Мол, я их кровиночку бил! Да я ее спас!
– Как она вообще тебя увидела? – Полюбопытствовал я. – Ты же со спины всегда появляешься.
– Так и в этот раз… – Поерзал княжич в гробу. – Прыгнул в ее камеру, попросил не паниковать. Говорю, так и так, защитный перстень, сейчас будет штурм, не бойтесь. А она, как мой голос услышала, сразу в угол забилась. Пришлось успокаивать, подходить, кольцо чуть ли не силком надевать. А она, зараза, безымянный палец подставляет. Что мне было делать? Оставлять ее?
– Вы очень благородный человек, Артем. Может, поумерите благородство и пошлете ее открытым текстом?
– Ее родня владеет портами на юге Испании, Максим. Ее нельзя послать. Надо как-то вежливо, тактично решить ситуацию, – рассудительно произнес он.
– Вот видишь! Узнаю друга-логика! Решение обязательно найдется!
– Бежать мне надо. – Тут же добавил он осипшим голосом.
– В Любеке зоопарк есть. Сойдешь за своего. Потом самолет угонем со зверинцем, я фильм такой смотрел, схему знаю. Там еще жираф и зебра нужны.
– Хватит! Вот возьму и вызову твою Нику, поймешь, каково мне!
– Не вызовешь.
– Вызову.
– Не вызовешь. Потому что гроб понадобится мне, и придется вставать.
– Не вызову. – Согласился Артем. – Что там еще по хорошим событиям, психолог? – Тяжко выдохнул он.
– О, точно! Поздравляю, ты выиграл в конкурсе на лучшую попу полка!
– Вот почему у всех полков – конкурс на лицо полка, а у нас… Нет?
– Политическая обстановка такая.
– Какая?
– Сложная! – Важным тоном пояснил я. – А мы – на передовом краю, нас только сзади и видно. Между прочим, – уточнил я по телефону, – у тебя шесть миллионов голосов преимущества!
– Это с чего еще…
– За тебя попросила проголосовать своих подписчиков графиня де Рен, баронесса де Линьола и фон Валентайн, это у которой отец еще нервный.
Артем сдержанно простонал, как полагается культурному человеку. Ну или гроб зажимал с боков и не давал полносью открыться диафрагме.
– Да почему они ко мне то лезут?!
– Потому что вы большой и красивый, Артем.
– Почему не к тебе?!
– Потому что у Ее высочества нет ржавой ложки, но серебряная – есть.
Стенки гроба заскрипели от возмущения.
– В конце-концов, радуйся, ты счастливый человек. Одна из семи миллионов проголосовавших – твоя супруга.
– Она знает?
– Ты хоть чат в телефоне открывал? – Покачал я головой. – Может, просто позвонить Инке и все объяснить? Она же у тебя умная. В университете училась, я точно знаю.
– Точно! Надо просто с ней поговорить, – успокоился Артем.
Кое-как вывернул руку внутрь кармана брюк, достал телефон и уверенно открыл сообщения, навалившиеся пачкой – связь-то включили разом.
– О, жена звонила пятнадцать раз, – подозрительно бодро произнес он. – Сорок сообщений от «любимая», надо же!
– Последнее читай, – опытно произнес я. – Это как с ромашкой, любит-не любит.
– Едет. – Сглотнул Артем.
И гроб хрустнул, развалившись на части у него в плечах и ногах. Надеюсь, хорошая примета.
Оставив его разбираться в своих чувствах (карту зоопарков я ему все-равно скинул), отправился проведовать гостей. Гости хотели кушать и пить – пришлось выставлять им коробку шоколадок из подвала, а потом еще и делить не по титулу и статусам, а по-честному. Попытку Марианны «взять для мужа» немедленно пресек – в коробке и без того не хватало шести плиток, а кто так легко ходит по запертым подвалам, я догадывался.
На поздний обед явился-таки шевалье де Клари, несколько шокированно озиравшийся по сторонам еще в дороге, а как зашел в холл и увидел молодежь, голосящую в телефоны на добрых пяти языках, так и вовсе выпал в ступор. На нас гости смотрели изподтишка, да и вели себя, в общем-то, тихо: восемь присутствовавших на ликвидации поголовья «Пелены» растолковали оставшимся двенадцати, кто есть кто. Ну а чтобы эффект сохранился, Руслан Артемьевич поставил над каждым звеном из четверых человек людей из полка – присматривать, объяснять и одергивать. Санкции, для начала, были простые – отключение интернета. Особо буйных отправляли ко мне, а я выводил человека за ограду, щедрым жестом показывал им окрестные руины Любека и возвращался без них. Орать и драться с защитой можно было сколько угодно, но, вцелом, люди были понятливые, и чужой опыт усваивали быстро.
– Я думал, что бомжи в «Гуччи», это максимум на сегодня, – шепотом поделился де Клари.
О, так вот куда улетел контейнер.
– Вот, заложников освободили, – обвел я рукой. – Двадцать человек. Суммарный медийный охват в сорок миллионов человек по всей Европе.
– Ого.
– Принимайте подарок, – похлопал я его по плечу.
– Постойте…
– Что-то не так? – Поймал я его смятенный взгляд. – Не потянете перевести их на свою сторону? Вам подсказать, что надо делать? Надо бы их сводить завтра на какую-нибудь миссию. Есть наводки на рабские рынки? Посмотрите на них, это аристократы, они в бешенстве, – развернул я шевалье лицом к гостям. – Они просто жаждут отомстить за перенесенное унижение. Обостренное чувство справедливости горит в них. Они увидят в заложниках самих себя, проникнутся их судьбами.
– Это вы их взяли в заложники? – Отвернувшись, зашипел он мне в лицо. – Специально?
– Давайте мы решим, что я этого не слышал, – спокойно ответил я, глядя в разъяренные глаза. – Есть вещи, которые случаются без нашего ведома. Но не воспользоваться ими – будет преступлением.
– Никакой революции не будет! Я спрашивал сегодня своих людей, свою ячейку: настроения, кадры, обстановку. Ваших денег хватит, чтобы подкупать судей и нанять хороших адвокатов. Многие из наших вернутся по домам, но никто из них уже не хочет бороться. Они устали, в них погас огонь.
– Им придется.
– Вы их заставите? Я хочу сказать, что это вы создаете революцию! Только вы один! Единственный, кто идет к этому, желает сильнее, чем мы сами! Но зачем?
– Европа живет засчет колоний. – Спокойно отвечал я на его вспышку. – Вы привезли туда свой язык и забрали их ресурсы. Теперь там нищета, и люди бегут оттуда в страны, где они хотя бы знают язык. То есть, к вам, сотнями тысяч. Скоро их наберется критическая масса, по-прежнему нищих, недовольных, которым нечего терять. Кто-то должен подсказать им, чего они хотят.
– А сами они не разберутся? – буркнул де Клари.
– Если вас устраивают грабежи, насилие и пожары, по которым танками проедутся военные и лишат вас оставшихся прав на десятилетия, то пожалуйста.
– А что будет у вас, в вашей Империи? Я ведь и для ваших людей найду верное слово. Вам придется разгребать последствия.
– Мы посмотрим на вас и сделаем все без крови. Создадим Императорский совет и проголосуем за власть сената. Я эти голосования уже распробовал, очень понравилось.
– Как у вас все красиво. А если не проголосуют? Свалитесь в гражданскую войну?
– Как не проголосуют? – Возмутился я. – Это с винтовкой-то у затылка?
– У вас странное представление о голосовании. – Покачал шевалье головой.
– Зачем вообще устраивать голосование, если проголосуют неправильно, – недоуменно пожал я плечами. – Но, безусловно, чем больше людей сделают это добровольно, тем лучше. Вы как раз и работаете над этим.
– Я просто ваш охранник! – Поморщился тот, как от головной боли.
– Это шевалье де Клари мой охранник. А граф де Марет должен решить, будут у вас кровавые бунты или массовые политические выступления. Резня или шествия. Инструменты я вам дал. Идите и размышляйте.
Тот заторможенно кивнул, но в последний момент вспохватился:
– Меня перехватили наши соседи… Ваши бывшие однополчане, за два квартала отсюда. Попросили передать сведения для господина полковника о готовящейся сделке. Девять вечера, Франкфуртер-штрассе, дом пять, на северо-западе города. Говорят, сами это дело не вытянут, там будет как минимум один «виртуоз» в охранении. Все очень серьезно, покупатель будет уходить на подводной лодке – это о масштабе сделки. Сделку обеспечивает Ганза, подгадить им можно очень крепко.
– Просили передать лично господину полковнику? – Уточнил я один момент.
– М-м, да, в таких формулировках.
– Хорошо. – Крепко задумался я. – Передавать ему не нужно, я сам все сделаю.
Пришлось выпасть из жизни на добрые полтора часа – запереться в подвале и сесть за телефон. Где-то через перегородку на весь подвал стонал и страдал Артем, пожирая запасы шоколада – пришлось его выгонять, так как на том проводе всерьез начали беспокоиться, все ли в порядке, и кто этот несчастный, и зачем его пытать, и что он уже успел рассказать. Любопытство – заразная вещь, как оказалось.
Завершив, нашел репортершу и попросил ее закрасить герб ДеЛара на стене отеля – во-первых, потому что надоели фотографироваться на этом фоне. Было и во-вторых, но для Лауры хватило этого.
Сам раздобыл лопату, приметил свежую землю у периметра дома и принялся вдумчиво копаться в газоне.
Копнул раз, другой, обернулся – вместо Лауры стоит Ее высочество, и с творческим энтузиазмом орудует кистью по стене. Еще и отходит в сторону, смотрит, как получилось. Зараза.
– Что делаешь? – Заморгала она, будто это я сюда пришел.
– На рыбалку собираюсь. – буркнул в ответ. – Вон, видишь, копаю.
Уголок лопатки как раз стукнул по ранее закопанной рунной крипте. Она-то мне и нужна…
– Здорово. – Прознесла принцесса с воодушевлением. А можно мне тоже на рыбалку?
– Нет.
– Но почему?! – Разразилась она известно-женским кличем.
После которого обычно прибегают старшие родственники, начинают уговаривать взять с собой, потом узнают куда – и настрого запрещают вообще что-то делать. Это я по сестрам знаю.
Благо, никаких старших рядом не было, и на вопль среагировали только вороны, стаей сорвавшись с облетевшей кроны дерева.
– Потому что, если ты пойдешь, все пойдут. – Гарантировал я.
– А если не пойдут? – Прищурила она взгляд.
– Ну, если устроишь.
– Да раз плюнуть, – деловито подобралась Ее высочество, зашла в отель и рявкнула хорошо поставленным голосом. – Господа, я объявляю торжественный бал! Всем веселиться и танцевать!
– А вы еще кто такая? – Хамовато уточнили у нее приезжие.
– Я его жена! – Явно ткнули в мою спину.
– Отлично, а я ди-джей! – Тут же с энтузиазмом встретили идею, и завертелось.
Поиски стерео-системы, отодвигаемые стулья и столы, возмущение Йохана и едкие комментарии Марты – правда, когда кто-то пообещал пригласить ее на танец, мероприятие даже на слух упорядочилось и ускорилось.
Десять минут, и принцесса вновь стоит рядом – на этот раз в этом своем охотничьем костюме с где-то раздобытой лопатой. Красиво стоит.
– Ладно уж. Копай вот тут, – обозначил ей линию возле ограды.
– А там черви жирнее, да?
– А там, потому что я так сказал. – Тяжко вздохнул.
Прав был князь Давыдов – не связывайтесь с замужними женщинами, от них все проблемы. Особенно, если они называют себя вашей женой.
***
Красная полоса заката растворялась в черной воде Балтийского моря. Шелестел волной отлив, утягивая на глубину грязь суши. Мерцали над головой звезды: видевшие много хорошего, много плохого, и немного – откровенного мерзкого.
Стоял по щиколотку в воде располневший, нескладный человек пятого десятка лет на вид. И волна была бессильна, и сам он плевать хотел на мнение звезд.
В недлинном сером пальто, с закатанными по колени брюками, обладатель неприятной генетической мутации, из-за которой подбородок уходил в грудь, Соломон Бассетт относился к очень редкой категории деловых людей, соединяющих товары с новыми владельцами.
Не та пошлость, с которой живут простые торговцы, когда одни хотят продать, а другие желают владеть. И не грабеж, когда продавать не хотят. Третий вариант. Когда осознают, что имеют, и в ужасе пытаются избавиться.
Есть вещи в мире, один факт обладания которыми может увести на дно позора и осуждения. Весьма, весьма дорогие вещи. Как же с ними поступить? Выкинуть на свалку, затопить в глубоком месте? Найти в себе порядочности и потратить уйму денег на правильное уничтожение проклятого артефакта? Или же пригласить человека, который легко решит ваше затруднение, и даже даст за него хорошую плату?.. Чистые деньги, золото высшей пробы, украшения с кристально честной историей – в обмен на грязную, позорную тайну.
Купленное потом всплывет на другом континенте, превратит плодородные поля в гниющие болота, приведет мор в цветущие страны и пылевые бури в долины рек. Бассетту щедро за это заплатят – обезличенными цифрами на анонимных счетах, с которых так удобно покупать все это чистое, высокое и честное. В этом был бизнес, и бизнес шел хорошо
Одни клиенты знали Соломона Бассетта под именем Коллекционер. Другие звали Падальщиком и десятком иных прозвищ – много языков в мире: где-то нет гиен, а где-то стервятников. Соломон Бассет был везде.
Внешность – уродливая, исправить которую не стоило никакого труда, экономила прорву времени. Когда к вам на порог приходит такое… Люди охотней понимают, какого размера у них проблема.
Его проведут черным ходом и не пригласят за стол; вещи, к которым он прикоснется, стулья, на которые сядет, сожгут, словно после чумного – но и торговаться хозяева будут гораздо меньше.
К тому же, зачем все эти маневры и расшаркивания? Он – чудовище, и его партнеры – в элегантных нарядах, с красивыми лицами, такие же чудовища. Не важно, что они всего-лишь продают безделушку, доставшуюся с наследством от троюродной бабки, и голос их трясется, и сами они не спят который день, мучимые кошмарами и Властью вещи, впитавшей солнечный свет впервые за сотни, а то и тысячи лет. Все они – подонки и преступники. И жадность терзает их сильнее, чем страх.
А раз так, два чудовища всегда договорятся. Других людей в этом бизнесе не бывает – обычно, если человек перед ним не покупал и не продавал, он и был товаром.
За спиной Соломона Бассетта, на два метра выше по галечному пляжу, лежал хромированный кейс – пузатый, тяжеленный. Новая вещь, от которой пожелали избавиться – настолько возмутительная, что в этот раз черным ходом выступал целый Любек-над-законом, а продавцы все равно прятали лица под личинами. Огромной редкости и цены – Коллекционеру, без шуток, приходилось обнулять счета в банках и демонстрировать три нуля через точку. Словно с торговцем на базаре, он чуть ли не выворачивал карманы, бил себя в грудь, клялся, плевал и уходил – пока его не возвращали с порога, осознав, что действительно выжали до конца. И предлагали доложить сверху товарами, услугами, одеждой, душой – цепляясь за то, что есть и то, что будет.
В другой раз Соломон обязательно прервал бы переговоры и взял паузу на пару-тройку лет, пока продавец дойдет до нужной кондиции. Но именно этот товар предназначался для личных нужд. Риск, что его могут увести, потерять, украсть – того не стоил. Он просто сводил с ума.
Договорились, разумеется – как это бывает в хорошей сделке, продавец отбыли с чувством довольства собой и легким сомнением, что не додавил по деньгам.
А Соломон Бассетт просто чувствовал счастье, стоя босыми ногами в холодной воде.
Когда он смотрел красно-черный на горизонт вот так, на берегу холодного моря, в абсолютной темноте? Так, чтобы вместо просеянного песочка под ногами – острые булыжники дикого побережья?
В раннем детстве, наверное. Врут, что дети ничего не помнят. Вот и Соломон помнил бегство среди ночи, зарево пожаров над родной деревней и хлипкую лодку, оттолкнутую вместе с ним в море. С рассветом он заметит, что больше никого в той лодке нет. Время стерло из памяти названия, имена и лица. Но как ему забыть этот голод?
Рука невольно потянулась к расстегнутому вороту пальто – к ладанке на цепочке, прошедшему вместе с ним весь путь от того берега до этого.
Тощие длинные пальцы замерли у пуговиц нагрудных карманов, согрелись в них.
Жаль, что счастье столь скоротечно.
Худые икры, непропорционально располневшему телу, вывели изрядно посмурневшего мужчину обратно на берег. Такого человека наверняка возят в машине – оценят многие, и будут правы. Машина была – в темноте остывал двигатель черного внедорожника.
Они уходили быстро, прорывались по городу от несуществующей погони, уходили с перекрестков фантомами-обманками, крались под зеркальными щитами, рушили фасады домов на дорогу за собой – мертвому городу все равно. Все усилия, чтобы выйти на этой точке обширного побережья незамеченными. И вот они здесь. Крохотный всплеск-передатчик отработал в означенное время по узкому азимуту, где должна была дожидаться лодка. Та, что в режиме полного радиомолчания ожидала сигнала с координатами, чтобы прийти и забрать их на подводную субмарину. А в ответ – ничего.
Совсем ничего. А ведь момент перехода по воде – он был бы самый скользкий, самый уязвимый и опасный… К нему он готовился – щелкнули перстни на сжатой в кулак руке.
Его команда – три «виртуоза» вместе с ним самим – далеко не гарантия, что продавец не захочет получить в довесок к плате только что проданный товар. Бывало всякое в их практике, а в этот раз Соломон подстраховывался особо. Отход был тщательно продуман.
Но, видимо, где-то завелась крыса. И что-то подсказывало Соломону, что крыса та ганзейской породы – раскормленная, жрущая с золотой посуды и потерявшая всякий страх.
Пока Соломон вдевал ноги обратно в ботинки, справа послышались шаги – возвращался Лейто фон Браун, отправившийся расспросить местных рыбаков – огоньки костров были видны в километре восточнее. Заодно он взялся посмотреть через толщу воды – что даже для виртуоза этой стихии дело почти бессмысленное.
Второй его виртуоз, Мирослав, контролировал подходы, находясь на пару метров под землей – так что никто другой идти к Соломону не мог.
– Рыбаки говорят, час назад слышали глухой удар и волна плеснула. – Лейто достал из пачки сигарету, напряженно поглядывая на море. – Но это – рыбаки.
Рыбак без фантазии – плохой рыбак.
Фон Браун закусил фильтр губами, потянулся за зажигалкой, но под внимательным взглядом шефа оставил сигарету не зажженной. Огонек в море далеко видно.
– Еще говорят, что днем с города гремело так, будто шторм прошелся.
И «Пелена» исчезла. Событие невозможное… И столь удачно приключившееся всего за пару часов до сделки. Интересно, кого в этом обвинит крыса?
– Кажется, нас не хотят отпускать. – Констатировал Соломон.
То, что его лодки – а возможно и субмарины – больше не существует, он не сомневался.
Коллекционер задумался:
– Пока Любек не откроют, нам все равно не выбраться. Даже если субмарина уцелела, к ней будет не подойти.
Тайна была самой главной защитой. Нет тайны – нет и подводной лодки.
– Куда заляжем? – Не спорил Лейто.
– Я видел отель по пути. Кажется, там был свет. – Соломон приподнял чемодан.
Тяжелый – но от знания, что в руке, Коллекционер будто парил.
– В центре? Место суетливое. – Вышел из-за спины Мирослав. – Разгромлено все. Явно отвоеванный участок.
– Нам же проще. – Не видел причин для беспокойства Соломон. – Эти в отеле всех спихнули, у местных в авторитете. Меньше суеты. Договоримся с ними за охрану. Не договоримся – вышвырнем.
Три виртуоза – достаточный довод, чтобы с ними хотели договориться. В конце-концов, после крошечных кубриков подводной лодки, хотелось комфорта. Возможно, кто-то желал, чтобы они прятались по развалинам – но Бассетт хорошо знал жизнь на городских обочинах. Фраза «прятаться в трущобах» ничего, кроме недоумения, в нем не вызывала – проще выйти на центральную улицу, орать и махать руками. Заметят ненамного позже.
Коллекционер бросил последний взгляд на морскую гладь – закат почти догорел, но темнее не стало. Ночное небо, полное звезд, соревновалось яркостью с полумесяцем восходящей луны. Скверно.
Устроить бы пожар, чтобы весь город заволокло дымом…Ощущение чужого взгляда сверху откровенно раздражало. Без спутников бизнес шел гораздо лучше.
Соломон замер, глядя на косу деревьев, подходящую к берегу.
– Шеф? – Окликнул его от машины фон Браун.
Жаль, древесина сырая – недовольно повел Бассетт плечами, пряча шею в поднятый ворот.
– Едем.
Фары зажигать не стали – Лейто что-то делал со своими глазами и отлично видел в полной темноте.
Ближе к намеченной цели Соломона начали одолевать сомнения в собственном решении – уж слишком основательно тут порезвились. Снесенные до фундаментов дома, сплавленные в ком металлические каркасы и характерные – идеально ровные – срезы дорог чередовались с мутноватой серой массой, в которую было размолото все, попавшее под вектор атаки. Он специально заставил остановить машину, чтобы выйти к аморфным отметинам и осторожно разгрести их подвернувшимся металлическим прутком. Ощущения ему категорически не нравились. Соломон уже выделил как минимум три Силы, задействованные в конфликте, которых просто не могло быть в Любеке на данный момент времени. Кто-то со Словарем Имен, кто-то: сильный стихийник, с уклоном в молнию. И еще кто-то родственный ему самому.
В сводке по Любеку таких людей не было. Где-то по городу бродил ДеЛара, но его почерк Коллекционер знал – не осталось бы и фундаментов, а пепел летал бы еще пару дней: не из-за ветра, просто постэффект.
– Посмотрим издалека, потом уходим, – пересилил он желание немедленно развернуть машину.
Тем удивительнее было услышать нарастающие звуки бодрого ритма, а потом и лично узреть сияющие окна отеля, на этажах которого во всю танцевали люди – внутри во всю гремела дискотека, и веселье цветомузыки на всех трех этажах диковато отражалось на окружающих руинах. Приблизившись, он услышали девичий смех и заводной голос диджея.
– Детишки, – выдал удивление Мирослав.
– Разнесли город, теперь развлекаются, – хмыкнул Лейто. – В сводке про них было, шеф.
