Текст книги "Н - 7 (СИ)"
Автор книги: Владимир Ильин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)
– Теперь вас поймают и изобьют? – С надеждой уточнила Ее высочество.
– Дело революции под угрозой! – Напомнил я ей строго.
– Тогда прячьтесь в моей комнате, я постараюсь их успокоить, – опечаленно вздохнула Елизавета, деловито оглядела себя, убирая следы недавних эмоций, и зашагала в сторону криков.
– Скажите им, что так и было! – Тихо шепнул я ей в спину, шустро забираясь по кирпичам наверх и вбок, чтобы выбраться к нужному окну.
– Оставьте, Максим. Доверьте женщине придумывать причины проблем! – Отчитали меня.
– Если бы вы не выдумывали их авансом…
– Что? – Остановилась Елизавета.
– Полностью вам доверяю, Ваше высочество! Полностью!
***
Громады транспортных самолетов в ливреях клана Аймара выстроились в углу взлетного поля аэропорта Бланкензее. Их было четыре – серьезных, грузных турбовинтовых Эйрбасса, из которых уже успело выгрузится отделение чужой пехоты и обеспечить периметр охранения. Бесцеремонно, не спрашивая хозяев, действуя с позиции силы вооруженных людей, к которым и приближаться-то было боязно.
– И это – одна принцесса, – прижимая к груди папку с документами, вздохнул Ральф Фридрихсон, уполномоченный Ганзы.
Бумаги было нужно кому-нибудь вручить, но ни он сам, ни трое из руководства аэропорта, его сопровождавшие, как-то не желали отходить от транспортного терминала. У Рольфа была личная охрана из десятка человек – на случай неприятностей в пути. Но идти на развернутые в их сторону пулеметы совершенно не хотелось. Может быть, Аймара подойдут к ним сами? Отправят кого-нибудь из доверенных лиц? На это и был расчет терпеливо ожидающих людей.
Впервые клан, фактически подмявший под себя Южную Америку, пошел на сделку с Ганзой. Пусть и действуя от частного лица – принцессы клана, но масштаб открывающихся перспектив по развитию сотрудничества и проникновению на новый континент обязывал направлять делегацию и пробовать наладить отношения. Пусть шанс на успех будет равен одному проценту – это очень хорошо! Это значит, что надо совершить сотню попыток, и быть может – повезет.
В конце концов, Ганза желала за свою сотню тонн золота, которая будет загружена на самолеты, нечто большее, чем просто одна услуга.
Но для этого надо как-то пройти к Аймара, а рисковать собственной жизнью Ральф не желал. Даже если шанс погибнуть составит один процент – он уже не так молод, и статистика по проведенным им сложным переговорам уже подошла к опасной грани…
Что-то мелкое спросил глава аэропорта – тихо возмутился чужим самоуправством, и в ответ получил столь же тихую рекомендацию не думать дальше должностной инструкции. Однако момент, когда из одного из самолетов выехал кортеж принцессы, Ральф в итоге прозевал.
Кавалькада белых внедорожников на хорошей скорости пронеслась мимо – семь машин с одинаково тонированными стеклами, рванувших на выезд из аэропорта. Но не успела меланхолия обнять сердце поверенного Ганзы, как одна из машин замедлилась и направилась прямо к ним, изрядно приободрив руководителя комитета по встрече. Где-то позади нервно перебирали инструментами музыканты – было решено встретить принцессу гимном Аймара, но надо ли его исполнять ради одной машины? Ральф резко передал команду, что делать этого не нужно – принцесса явно отбыла с кортежем. А кто прибыл к ним… Немалые надежды Ральф связывал с тем, что этот человек – из тех профессионалов, которым отданы широкие полномочия делать бизнес, о котором благородные хозяева якобы и знать не знали. Это было бы очень здорово – но и огласки такие люди терпеть не могут.
– Все – вон. – Звучно распорядился поверенный.
И свита мигом принялась уходить в здание терминала. Не видеть и не знать – большое благо для людей понимающих. А Рольф не держал при себе дураков.
– Вы – тоже, – повторил Ральф замешкавшемуся руководству аэропорта.
Впрочем, их уже аккуратно взяли под локотки и показали правильное направление для движения. Рядом с поверенным остались только двое – боевики, но при этом люди верные. Такие, каким можно доверить информацию о лишнем процентике, который попадет в карман к Ральфу мимо Ганзы… Собственно, с этих денег поверенный и оплачивал их верность.
Из пассажирского сидения замершего перед ними внедорожника вышагнул мужчина в белых одеждах, вызвав немалое недоумение. Был он молод, но при этом полностью седой. Европейской внешности, но изрядно загоревший под солнцем Южной Америки. Перспективная внешность. Юноша, не закрывая дверь, в одиночестве подошел ближе.
– Я – уполномоченный переводчик Великого клана Аймара. – Посмотрел гость на людей перед собой, не обращаясь ни к кому конкретно.
– Н-но где они сами? – Чуть растерянно уточнил Ральф.
Больше из машины никто не вышел.
– Клану Аймара нечего вам сказать. – Кивнул тот, забрался в машину, и та рванула вперед, нагоняя кортеж.
Поверенный, чуть пришибленный от произошедшего, дернул плечом и с раздражением вручил свои документы охраннику справа.
– Еще девяносто девять попыток, – пробурчал он под нос, двинувшись вдоль терминала к своим машинам. – Дожмем, непременно дожмем. Тем более что главное – сделано, – замедлился он, с удовлетворением глядя на небо.
Там, где быстро разворачивалась, пожирая синеву и перистые облака, новая «Пелена».
Глава 13
Пальцы с желтоватой кожей и растрескавшимися ногтями сбили пепел с сигареты на чайное блюдце.
– Поля под Хефеном, – прошел тлеющий огонек над развернутой на столе картой города. – Высокий уровень грунтовых вод. Коммуникаций нет, – хрипел низкий голос Армана де Плесси.
Посредник появился у порога в шестом часу вечера. Был он статен, невысок, унаследовал идеальную осанку и карие глаза от благородных предков, но вместе с тем куда больше походил на моряка поджарым видом, обветренным от соленого ветра лицом и сеткой морщин возле глаз. Туда же – привычка смолить сигарету за сигаретой и вязаный серо-синий свитер с высоким воротом. При этом аромат от него шел вовсе не колюче-морской: пахло хорошим одеколоном и табаком. Свою кожаную куртку месье де Плесси закинул на спинку соседнего стула, выбрав для себя место лицом к двери и окну. По правую руку от него сидели Михаэль де Лара и я, изучая карту места будущего боя – добротную, с картой высот и ветров. От второй стороны не явился никто.
Ну а вдоль стен кафетерия, затаив дыхание, наблюдали за всем происходящим все без исключения постояльцы отеля. Дело-то происходило историческое – и самим интересно, и рассказывать можно будет до глубокой старости.
Особенно лучился интересом Йохан – проникнувшись идеей водить в отель экскурсии, теперь он стремился расширить количество комнат, затронутых важными вехами для города. Гостиная с прахом сеньора Бремена у него уже была, ну а сдвинуть все стулья в кафе к стенам, вынести все столы во двор, оставив единственный по центру – задача для мотивированного человека и вовсе на десяток минут.
– Через пару минут это будет болото, – ответил Михаэль, поморщившись.
– Везде так, – пожал плечами Арман, пригубив чай. – Море рядом. Реки, озера. Сухого полигона нужного размера в городе нет.
– Принимается, – кивнул Михаэль хорошему знакомому по прошлой мировой войне.
Месье де Плесси в те времена отличился на море, отстаивая независимость спешно капитулировавшей Франции – там его подвига не оценили, объявив ренегатом. Но потом, конечно, назвали национальным героем и лидером армии. Иначе получалось очень неловко: когда война почти закончилась, и с запада и востока подошли войска победителей, необходимо было решать, что теперь делать со страной. Если вражеская – то, понятно, поделить. Если союзная, то освободить от оккупантов и включить в число победителей. Королевская семья Валуа объявила, что ее держали в заложниках, а так-то они боролись: вон, на де Плесси посмотрите… Страна откупилась, потеряв почти все заморские колонии.
Ну а Арман де Плюсси, любимец судьбы и герцог спешно подаренных ему территорий, проследил за восстановлением родины, поставил на ноги детей, внуков и решил пожить для себя, отодвинув дела в сторону. Живое воплощение того, что может быть после – в конце пути воина, отца, деда и государственного деятеля.
Вечной молодости, доступной человеку с его доходами, Арман предпочел вечную зрелость – взрослый вид бесконечного приключения. Но даже так общество посчитало его решение преступно легкомысленным – ведь как можно оставить без присмотра банковские счета, хранилища, оранжереи и свору оболтусов, которые уже сами скоро обзаведутся внуками… По мне так, нельзя назвать легкомысленным никого из тех, кто прошел две мировые. Все они видели слишком многое – хорошего и плохого, от чужих и от своих. А от бродящего по миру «виртуоза» с высокими моральными принципами, по мне так, одна только польза.
Словом, многое рассказывали про де Плесси. А тут довелось повстречаться лично.
Стоит отдать Ганзе должное – кандидатура посредника идеальная. Пусть для месье Армана это всего лишь еще одно приключение, но он свой долг исполнит и за исполнением договоренностей проследит. В свою очередь, дед его уважает и станет слушать.
– Кого выставляет армия ДеЛара? – Покончив с первым вопросом, де Плесси достал новую сигарету.
– Я пойду один. – Озвучил Михаэль принятое решение, и от стен донесся слитный выдох зрителей. – Кого выставит Ганза?
– Ганза наняла пятерых. Значит, от Ганзы пойдет в бой первый по списки. – Вновь навалился локтями на стол месье, и лента дыма поплыла к потолку. – Николай Борецкий.
Шум тихо переговаривающихся голосов, взбудораженных известием о поединке один на один, тут же смолк, сменившись настороженной тишиной.
– Он проклят, его имя забыто. – Напомнил общеизвестное дед.
– Не в Европе, – отрицательно покачал головой Арман, вновь встряхнув пепел с сигареты.
Дом чуть вздрогнул; в чашках с чаем кругами пошла рябь, тут же стихнув. Де Плесси вопросительно посмотрел на нас, а затем перевел взгляд на окно. Брови его удивленно поднялись вверх.
– Не обращайте внимания, – попросил я.
– У вас по небу плывут два этажа кирпичного дома, – тем не менее, прокомментировал Арман увиденное.
И тень от них действительно сделали вечер чуть темнее – хотя в свете люстры это не так чувствовалось.
– Соседи обустраиваются. Так что с Борецким?
– Его участие допустимо. Но вряд ли он найдет секунданта. – Нехотя отвернулся месье от окна. – Остальные четверо его же фамилии. Близкие родственники.
– Все пятеро жрецов солнца в городе? – Пристукнул Михаэль пальцами по столешнице.
– Сможешь сделать два хороших дела разом. – Кивнул де Плесси. – Если сможешь, – внимательно посмотрел он на ДеЛара. – Противник скверный. Близость воды делает его еще сильнее.
– Я услышал. – Прикрыл глаза дед.
– Третий вопрос, на правах вызванной стороны. – Вернулся герцог к протоколу. – Выбор оружия.
– Чистая Сила. Без артефактов.
– Уполномочен принять. – Кивнул он.
– Эту дрянь с неба пусть тоже уберут, – кивнул ДеЛара на окно.
– «Пелена» поставлена вне боя. Хотите – снимайте до боя. – Пожал месье Арман плечами. – Я видел, один раз у вас получилось, – покосился он на меня.
– Аймара здесь. – Развел я руками.
И небо заперли – это даже озвучивать не нужно. Другой причины, по которой люди этого клана могли явиться на поединок, где как-то замешаны Юсуповы, предположить сложно.
Теперь небо не ответит ни Аймара, ни Юсуповым – бесполезно взывать к Силе Крови. Слишком много шума обращено к небесам – любой голос затеряется.
– Это они заселяются напротив? – Уточнил посредник.
Когда де Плесси подъехал, линия домов по соседней улице уже осыпалась, и серые линии пыли, бесцветные на фоне «Пелены» и сумрака раннего вечера, поднимались к небу. У этого действа недоставало шума: здания проваливались внутрь себя словно в черно-белых снах, и лентами красно-черного кирпича и темного дерева тянулись к эпицентру разрушений. А на наших лицах не было тревоги – поэтому месье Арман наверняка посчитал, что это наших рук дело.
– Именно. Строятся. – Емко пояснил я.
За окном в очередной раз медленно проплыл остов полуразрушенного здания, рассыпая за собой кирпичи и мелкие обломки. Одной линии домов Аймара не хватило.
– Я сообщу им, до поединка вы под защитой дуэльного кодекса. – Озадачился дю Плесси, вместе с нами наблюдая за странными атмосферными явлениями.
– Не стоит беспокойства. Они не по нашу душу.
Собственно, потому мы с дедом и были спокойны. А столешница вновь вздрогнула, вместе со всем зданием, подвалом и Артемом Шуйским внутри него.
– Как скажете, господа, – пожал плечами де Плесси. – Осталось выбрать дату. Ганза настаивает на дне завтрашнем, в полдень.
– Это нечестно! – Пискнул женский голос от стены. – Солнце в зените!
– Для жрецов солнца время дня не имеет значения, мадемуазель, – повернулся месье к говорившей. – Да будет вам известно, солнце будет гореть над жрецами даже ночью.
– П-простите, – запнулся смущенный голос, и порозовевшая от стыда княжна Аракчеева склонила голову.
Скажу уверенно – все в зале и раньше переживали за ДеЛара, а уж услышав имена его противника – так и вовсе загорелись праведным огнем ненависти. Потому что предателей никто не любил – а уж сильнейших бойцов семьи Борецких, сбежавших в первый день войны, для начала проклял собственный род. Потом положение об объявлении вне закона пятерки отступников официально включили в договоренности, заключенные с Борецкими по результатам войны – клан добровольно уходил в изгнание, признавая поражение, но все еще был достаточно силен, чтобы ставить дополнительные условия. Борецкие не желали, чтобы кто-то приютил предателей у себя. Отступники должны лишиться родины.
– Завтра. – Не скрывая волнения, прикрыл глаза ДеЛара, будто не веря, что этот момент так близко. – Скажи им, что я согласен. У нас остались вопросы?
– Место, время, оружие, список бойцов, секунданты, – перечислил де Плюсси. – Бой до смерти, это не обсуждается. На этом все.
– В таком случае, я намерен отдыхать, – поднялся ДеЛара. – Спасибо, Арман. рад был увидеться, – протянул он руку и пожал ладонь поднявшегося следом за ним герцога.
– До завтра. Я буду наблюдать, – мельком, словно случайно, посмотрел он на меня, и в ответ получил благодарный взгляд от Михаэля.
Значит, добровольно взялся проследить, чтобы со мной все было хорошо.
ДеЛара вновь коротко поклонился и вышел из помещения кафе. Посредник же неспеша затушил сигарету и взял свою куртку со стула в руки.
– Как же так? – Тихо, словно остерегаясь суровой отповеди, спросил княжич Горенский. – Почему клятвопреступникам дозволяют драться? Разве слово «честь» в Европе значит что-то другое?
Де Плюсси остановился.
– Мнение о стране собирается из имен. – Нашел он взглядом княжича. – Скажи Франция, тебе ответят Валуа, Жуль Верн, Моне и непременно добавят парочку фамилии убийц и отравителей. С этим нам придется жить. Скажи Россия, и Борецкими испортят все.
– Но причем тут вся страна… – Растерялся княжич.
– Вы простили клан, связавшийся с запретными знаниями. Обескровили, но не уничтожили. Отправили в изгнание. Последние из Борецких проживали в горах Швейцарии, и никто в Европе не стал спорить с решением вашего императора.
– Но пятерка проклятых…
– Всего лишь внутреннее дело клана и вашей империи. – Прервал его де Плесси. – В глазах мира, весь клан Борецких повинен в ереси, но был прощен. Если пятеро Борецких сбежали до начала войны, претензии к ним есть у семьи и клана отступников. Эти пятеро не отреклись от своей фамилии, не вступили с ними в бой. Для нас это – внутриклановый разлад. Одни смертники обвиняют вторых смертников в предательстве, – покачал герцог головой. – Разбирайтесь с ними сами. Их не примут в благородных домах, – поднял он голос, заметив упрямство на лице Горенского. – Но торгаши с гербами менее щепетильны.
– А они и вправду жрецы солнца? – Столь же тихо спросила Аркачеева.
– Жрецы запрещенных знаний, – поправил ее герцог. – Когда все тащили из побежденной Германии золото и картины, Борецкие смогли забрать себе архивы и ученых, поставленных изучать запретное в надежде повернуть ход войны в свою пользу. Вот где настоящее бесчестье – проигрывая, потянуть за собой в бездну всю страну. Немцы пытались обуздать энергию солнца, но получали только генетические уродства, болезни и катастрофы на полигонах, до сих пор закрытых для посещения. Энергия солнца не изучается, потому что от нее нет защиты. Мы запрещаем любые работы в направлениях, объявленных ересью против человечества. Мы слишком любим своих детей. – Де Плесси перевел дыхание. – Надо ли загонять науку в чулан? Правильно ли ставить над каждым профессором куратора? Это я вижу в ваших глазах. Молодость всегда полна сомнений. У нас нет второй планеты, господа. Помните об этом. Иногда надо запретить.
– Но Борецкие…
– Ваш император считает, что они ответили за это сполна. Если у вас есть сомнения в его решении, извольте выражать ему. В Борецких я вижу только пятерку сильных одаренных, но не более. Война с Борецкими показала, их контроль над новыми знаниями стабилен и не представляет угрозы заражения воды и почвы. Разумеется, если они не ставят перед собой такой задачи. Всего лишь еще одна тайна благородного рода. Надеюсь, она уйдет с ними в могилу.
Свидетели речи герцога выглядели весьма обескураженными.
– Еще вопросы, господа?
– Как вы оцениваете шансы князя ДеЛара?
– Борецкий для него – очень плохой соперник. Стихия ДеЛара – огонь. Борецкие зовут себя жрецами огромного шара плазмы. Вода близко к поверхности, а раскаленный пар – основа Силы Крови Борецких.
– Значит, шансов мало?
– У Михаэля было много плохих соперников, – улыбнулся де Плесси краешками губ, накидывая куртку на плечи.
Ответ слегка взбодрил тягостную обстановку. Во всяком случае, пока я провожал месье Армана до границы защитного барьера, позади был слышен и девичий смех, и категоричные увещевания пессимистов.
На дороге герцога дожидался Харлей Девидсон – не самый худший транспорт по разрушенным дорогам. Кто-то восхищенно присвистнул, а некая барышня не удержала порывистого дыхания, когда Арман де Плесси занял место в кресле и завел двигатель.
– Так к кому это они? – Задумчиво посмотрел он направо от отеля, где из обломков уже всерьез выросли первые ступени пирамиды – грубые, собранные из бетонных и кирпичных костей города, скрепленные досками и ржавчиной, со сторонами метров в двести и пока еще в пятнадцать высотой. Но новый строительный материал для нее продолжал лететь со всего города…
– К нашему постояльцу.
– Я бы на вашем месте, – застегнул посредник куртку, зажав сигарету в уголке рта. – Связал его и выдал.
И не сказать, что кто-то стал бурно возмущаться на этот счет…
– Разумеется, мы этого не сделаем, – с возмущением поднял я голос и обернулся к гусарам, желая заразить собственным примером и увидеть решимость в их глазах.
Не знаю, что там с решимостью – они тоже задумчиво смотрели на мрачноватое строительство. В общем, как бы они меня тоже не связали…
– Может, князя Давыдова позвать? – Прошел неуверенный шепоток.
– Рано. Вольноопределяющийся Ильменский! – Гаркнул я, не желая больше видеть чужие спины.
– Я!
– Организовать круглосуточное дежурство! Как только объект будет выше ста метров, немедленно разбудите господина полковника!
– Есть! А… До ста метров они не будут нападать? – Засомневался княжич.
– Где ваше чувство прекрасного, вольноопределяющийся? – Укорил его я. – Посмотрите на рунные знаки у подножия. Нас изволила посетить принцесса клана. Разве она станет атаковать с некрасивой пирамиды?
– Виноват! Горенский, немедленно организовать наблюдательный пост на чердаке! – Зашагал Ильменский внутрь отеля, увлекая за собой остальной коллектив, весьма взволнованный очередностью дежурства – в том числе совместного, с барышнями, с видами на жутковатую постройку, творимую почти в полной тишине – разве что земля изредка вздрагивала. Да и просто прохладно на улице.
– Ваша светлость, – откашлялся за спиной Йохан, а стоило обернуться, изобразил очень жалобный взгляд. – Надеюсь, вы не будете разрушать арт-объект? – Перевел он взгляд на растущую пирамиду. – Этим вы очень поможете туризму!
– Как считаете, огромная дыра на месте вашего отеля – это тоже будет Арт-объект?
– Н-не хотелось бы, – промямлил он неуверенно.
– Знали бы вы, как мне не хочется, – тяжко вздохнул я, отправившись искать кое-кого по подвалам.
По пути прихватил веревку. Нет, не то, чтобы…
– Самойлов! – Наткнулся на меня князь Шуйский у входа в подвал. – Вот вы где! Что ж вы не сказали, что диверсию мог устроить кто-то из зарубежных гостей? – Мягко укорил он меня. – Ее высочество мне все объяснила. Право, перестаньте бежать от меня, будто я во всем считаю виновным только вас.
– И думать так не думал, ваше сиятельство. – С облегчением выдохнул я.
– Зачем вам веревка, Самойлов? – Тут же построжел его голос, а взгляд с подозрением осмотрел с ног до головы.
Так хорошо общались!
– В подвал несу.
– Зачем?
– Спросите Ее высочество, – с таинственным взглядом ответил я.
Взгляд князя стал еще подозрительней.
– Ну не подумали же вы, что я решил связать этого горе-жениха, сбежавшего из-под венца, и выдам взбешенной возлюбленной? – Логично возразил я.
– Что? Нет, нет, конечно, – князь изобразил нечто, что у людей его положения заменяет смущение – чуть отстраненный, деловой взгляд – и мигом переключился на другую тему. – Вы видали, каковы наглецы, Самойлов?! – Зашагал он по подвалу вглубь. – Думают, океаном отгородились, им ничего не будет! Пирамиду они мне тут строят! Да я им все Анды снесу!.. – Закипал он возмущением, шагая по подвалу все дальше и дальше – к месту, где обычно в подвале хранились шоколад и Артем. – Самойлов! – Резко замер князь и повернулся ко мне. – Самойлов, у тебя есть что-нибудь в Южной Америке?
– Подводная лодка, тип «Борей», – браво отчитался я.
– Отлично! Вооружение?
– Шесть тракторов «Беларус» в разобранном виде. Прикажете собрать? – Преданно поедал я бывшее начальство взглядом.
– Зачем?..
– Так это… Медленно сносить Анды. Для устрашения.
– Просто молчи. – Прикрыв глаза и тяжко вздохнув, Шуйский отвернулся от меня и юркнул под низкий переход. – Артем, поднимайся, мы уходим, – сказал он в темноту.
Я шагнул следом и быстро заморгал, стараясь быстрее привыкнуть к темноте.
Свет в закутке шел из крохотной щелочки в отдушине – ровно такой, что остается, когда крупный парень типа Артема Шуйского присядет возле мелкого окошка и будет тоскливо смотреть на растущую пирамиду.
– Артем.
– Я никуда не пойду, – буркнул он.
– Барьер почти исчерпан. Он не выдержит атаки, – спокойно излагал очевидное его отец.
– Атаки не будет, – упрямился княжич. – Просто недопонимание.
– Недопонимание! – Не удержался и зашагал по закутку князь. – Ромео и Джульетта, два трупа! Вот где недопонимание! А она тебя просто убьет, поставит твой череп у камина и будет вешать ключи на клыки!
– У них там нет замков…
– Вот поэтому ты и смог сбежать! Ты смотри, какая собственница! – Возмущался старший Шуйский. – Сын, тебя держат за ручного зверя! Где твоя честь?! Где желание жить, в конце-то концов!
– Там. – Замерев на секунду, выдохнул Артем.
А потом чуть отступил от окошка, дав и нам разглядеть силуэт девушки, вышедшей на самый край верхнего, пока еще невысокого уровня пирамиды. Если бы не разрушенные строения вокруг, из подвала бы и не увидать – ни Аймара Инку. Ни позолоченный котелок в ее руках, что она открыла, поставила на грань ступеней и ушла вновь…
Внутри меня кольнуло ощущением отключенного барьера – это мог сделать я, мог сделать и Артем. И сильный ветер, неожиданно получивший свободу, донес до нас вкуснейший аромат жаркого…
Прищурившись, Артем со счастливой улыбкой смотрел на так и недостроенную пирамиду, в которую больше не летели новые обломки, стремясь нарастить силу, высоту и мощь ритуального сооружения.
– Артем, не ходи! Она приманивает на еду! – Заволновался князь. – Максим, что ты стоишь! Давай веревку, его надо связать!
Артем замерцал и исчез, появившись вновь на вершине пирамиды – что характерно, в одежде…
– Кажется, – откашлялся я, – время знакомиться с родителями невесты.
– Да нельзя! Нельзя! – Взорвался эмоциями Александр Евгеньевич. – Не отдадут Аймара свою принцессу нам! А лесу нужен хозяин, как ты не понимаешь! Как этого не понимает Артем!
– Так заведите второго сына, – пожал я плечами.
– Чтобы они поубивали друг друга? Оно так не работает. – Подумав, князь добавил. – Тебе ли не знать.
– Это потому что территория была одна. А сейчас – один будет в Империи, второй за океаном… Вашим детям нечего будет делить.
Шуйский промолчал, разглядывая шагнувшего вперед Артема. Потом без мерцания, в один удар сердца оказался рядом с сыном. Двое Шуйских деловито зашагали вперед – словно так и было задумано. А веревку в руках князя пусть как хотят, так и объясняют. Должны же быть на этот счет красивые традиции… В общем, не зря пыль на брюки собирал.
А ночью на улице впервые за месяц зажглись ночные фонари. Вроде, и не великое событие – но многие молча смотрели из окон на часть нормальной жизни. Словно предвестники того, что завтра все закончится.
Под одним из фонарей у барьера со стороны соседей медленно прогуливался княжич Засекин. Иногда он бросал задумчивые взгляды на наши окна, и если бы я к нему не вышел, то наверняка дошло бы до камешков, брошенных в окно… И сгоревших в барьере.
– Вряд ли кто-то посчитает эту встречу случайной, – запахнул я пальто, спасаясь от колючего холода. – Можно было просто позвонить.
– Пусть смотрят, – оглянулся княжич на здание страховой компании, которое занимал он и разжалованные. – У нас и без того сложные отношения. Портить там нечего, а поговорить я все равно хотел бы лично.
– Чем могу быть полезен?
– Скорее, это я – вам, – отрицательно покачал Засекин головой. – Завтра домен вашего отца падет. Все контракты подписаны, наемники получили авансы, штурмовые артефакты переправлены на позиции. Моя семья тоже участвует в атаке. Этот бурный поток, увы, увлекает за собой всех. Но от лица семьи я обещаю вам, что во время атаки мы постараемся спасти ваших родственников, утаить их от толпы и сохранить у себя. Мы сосредоточимся только на этой цели. Мы это умеем.
– Ваши намерения делают вам честь, – коротко поклонился я.
– Мы не Шереметьевы и Гагарины, чтобы противопоставить себя обществу. А шанс отгородиться одним с вами полком у нас забрал господин полковник. – Поклонился Засекин, намекая на завершение разговора.
– Господин полковник терпеть не может казнить однополчан. Его можно понять. – Вступился я за Давыдова.
– Что, простите? – Задержался княжич. – Причем здесь это?
– Когда его призовут вершить суд, князь не сможет отказаться.
– Какой суд, ваша светлость? – Не понимал Засекин, но не давал этому непониманию сорваться в раздражение. – Идет карательный поход! Убит посредник! На малом совете Их высочества были лично!
– Кто вам сказал, что убит посредник? – Покачал я головой. – Князь Трубецкой действовал от себя лично и посредником в тот момент не был. Князь Трубецкой вошел в союз с одним из проклятых и пытался обманом получить жизнь дочери главы клана, за что был убит.
– Вы говорите невероятные вещи. – Настороженно смотрел он. – Так отчего Юсуповы заперлись в крепостях и молчат?
– А кто вы такие, чтобы перед вами оправдывались Юсуповы? Не берите на свой счет, ваша светлость. Но весь тот сброд, что решил взять земли Юсуповых на меч, не более чем толпа разбойников. Разве князья Юсуповы должны оправдываться перед лиходеями, замыслившими разбой? Юсуповы – верные друзья трона. Они попросили помощи у своих союзников и государя, и будьте уверены, они ее получат.
– Постойте… – Будто закружилась голова у Засекина.
– К сожалению, завтра вас всех будут убивать. Тех, кто засядет по родовым крепостям, убьет князь Давыдов.
– Никогда… Быть такого не может…
– У нас пару месяцев назад гражданская война была. – Напомнил я. – Вы же не думали, что Император всех простил? – Смотрел я на него сочувственно. – Но вы не переживайте, в соседнем с вами здании проживает Ее высочество принцесса Елизавета. А у вас есть верительные грамоты, чтобы действовать от лица коалиции бандитов.
– Священного союза справедливости!
– Да как хотите, – хмыкнул я. – Документов достаточно, чтобы подписать личную вассальную присягу Его величеству, пока резня не пришла на ваши родовые земли. Император вас защитит от верной смерти, за вечную службу, а вы ему за это еще и руки расцелуете… Видите, как все здорово придумано?
– Именно что – придумано! – Жестко высказался Засекин. – Признаю, я и вправду поверил вашей злой шутке. Не ожидал от вас такой грубости. Но от идеи своей наша семья не отступится! А вам я желаю спокойной ночи!
– Один вопрос, если позволите.
– Только один, – хорохорился парень.
– Дата поединка ДеЛара. Ее предложила ваша коалиция?
– И что с того? – Зло смотрел Засекин.
– Попробуйте вспомнить, кто именно это сказал. – Терпеливо просил я его. – Кто настаивал. Якобы прикрыть одно событие другим. Это предатель, он работает на Юсуповых.
– Вам не получится нас рассорить…
– Я же не стараюсь. Тем более, вы и сами сказали, что не в лучших отношениях… Я бы и вовсе ничего не сказал бы, если кто-нибудь не вышел ночью к этому столбу. Кто-нибудь из верных, расстроенных изгнанием, прилетевших сюда во имя долга, а не ему вопреки. Рад, что нашелся хотя бы один.
– Если вы говорите правду… Вы действуете против своей семьи.
– Юсуповы мне не семья, – медленно покачал я головой. – Я выбросил перстень.
– Вы действуете против интересов своей супруги, Ее высочества!
– Она мне не жена.
– Вы злоумышляете против императора, – словно сам себе не верил, но продолжал приводить доводы княжич.
– Мне дано прощение, если я вернусь. – Улыбнулся я. – И все же, обсудите мои слова в кругу без предателя и подумайте, как поступить, если все сказанное сейчас сбудется. Всего лишь игра разума. Вдруг?.. Вы же ничего не потеряете.
– Кроме сна, – горько скривился Засекин.
– Но ради возможности проснуться. – Отметил я. – Живыми и свободными.
Княжич ушел, позабыв попрощаться. Впрочем, в пожеланиях спокойной ночи было бы слишком много фальши.
– А там жаркое дают, – грустно пожаловался я миру, глядя на мрачный силуэт пирамиды. – Надеюсь, не из медвежатины, – пробурчал под нос и вернулся в отель.
Кто тихонько крался по лестнице; скрипели половицы в кафе, скрипел карандаш по бумаге в гостиной, но стоило шагнуть к лифту – как все стихло. Прогудел механизм, поднимая с первого этажа на последний, и теплый поток воздуха нагретой гостиной слегка разморил, подарив сонливость и тяжесть в ногах. Отбросив пальто на кресло и сменив ботинки на тапочки, прошел мимо спальни с Ломовым – тот отсыпался за несколько дней, воспользовавшись энтузиазмом княжича Ильменского – тот всерьез проверял дежурных и постовых. Ибо если ослушаются– это, выходит, личное оскорбление… В общем, сон графа был глубок и спокоен.
