Текст книги "Влюбиться на максимум (СИ)"

Автор книги: Вийя Шефф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц)

Глава 21

Не читает… Уже пятнадцать минут прошло. Не верю, что ты уснула. Время детское, каких-то девять часов.

Зачем вообще ей написал? Обещал же не доставать своим вниманием.

Стоп! Уговор был про ночь, а сейчас вечер.

Пытаюсь собраться с мыслями и погрузиться в работу. Быстрее сделаю – больше получу. Но как назло соображать в этот момент трудно. Вновь и вновь возвращаюсь во вчерашнюю ночь, и жутко хочется всё повторить.

" Максимка? Ещё Масичкой назови! " высвечивается на экране телефона, спустя полчаса.

Я: " Не спишь. Что так?" – улыбаюсь как дурак, тому, что ответила.

М: " Писинусы покоя не дают".

Я: " Скажи, что я не озабоченный, и это что-то из области математики".

М: " Алгебра это! "

Я: " И в чём проблема?" – откидываюсь поудобнее в кресле.

М: "Я гуманитарий. Все эти формулы для меня тёмный лес".

Я: " Пушкин тоже три плюс два сложить не мог, а стал гениальным писателем. Не переживай. Маргарет Тэтчер химиком была. Вдруг ты повторишь ее судьбу".

М: " Не путай политолога и политика. Я в эту грязь не полезу".

Я: " Не зарекайся, Макс. Пути Господни неисповедимы".

М: " Ты говоришь, как старый дед".

Я: " Час назад ты обозвала меня старикашкой))".

М: " Беру свои слова обратно. Так что там у тебя по Сталину? Какая работа? Диссертацию пишешь? "

Любопытство? Значит, не так ты ко мне уж и равнодушна, Макс.

Я: " Упаси бог! Просто есть дяденьки, которые умеют правильно и красиво говорить, но с историей у них туго. Вот я им и помогаю, за мани, конечно".

М: " Консультируешь, значит… Так и знала – ты продаёшь свои знания тупоголовым".

Я: " Да. Блогеры, документалисты, сценаристы фильмов, телеканалы. За это хорошо платят. Про тупость могу поспорить. Ты в алгебре не очень хорошо шаришь, но я не могу назвать тебя тупенькой".

М: " Спасибо за веру в меня. А, в общем, хорошо устроился. Зачем тогда в преподы подался? Зарплата ведь – гроши".

Я: " Я тоже иногда так думаю. Но теперь у меня есть причина бежать в колледж, как на праздник".

М: " И какая? "

Я: " Ты, Макс… Ради тебя специально буду там работать".

М: " Не начинай! Я же просила".

Я: " Не могу… Я вот тебе пишу, а перед глазами твои губы".

М: " Ты всё же накатил коньяка".

Я: «Нет. Трезв как стёклышко. Оказывается, шифер у меня от тебя и без допинга едет. Хочешь, я приеду? "

М: " Смени на металлочерепицу, она надёжней. И зачем приезжать? Второй раз предлагаешь. Съезди лучше к "глазастой", у тебя спермотоксикоз."

Я: " Может тебе во врачи пойти? Диагнозы по переписке ты ставить уже научилась))"

М: " Очевидно же всё. Удовлетворённый не цепляет в клубе первую попавшуюся. "

Я: " Всё же ты ревнуешь… Кстати, если тебя это успокоит, я с ней ни разу не поцеловался и даже имени не помню. Всё досталось твоей милой персоне".

М: " Мне гордиться этим? "– язвит.

Я: " Естественно. Макс, я ещё хочу… "– зачем-то признаюсь в своих желаниях.

М: " Нет!!!!! И ещё раз спокойной ночи".

Всё! Беседа окончена, она вне зоны доступа. Говоришь, удовлетворённый не будет?

Так вот, Макс, я неудовлетворён, очень неудовлетворён.

В прихожей слышен скрип открывающейся двери. Славян вернулся с работы. Зашёл ко мне в комнату и уронил своё тело на кровать, вытягивая от усталости ноги.

– Одежду сними. Хрен знает, по каким помойкам ты шастал, а мне здесь спать. Я брезгую, – запустил в брата скомканным листом бумаги, который он поймал.

– Брюзга! – кривится и стягивает с себя форму, оставаясь в одних трусах. – И с кем ты вчера заперся в чилауте? Макар сказал, что ты был с девушкой. Это не Кира, она с нами скучала остаток вечера в ожидании тебя.

Кира, значит. У меня её имя напрочь стёрлось из сознания.

– Не твоё дело, – откинулся в кресле, немного раскачиваясь.

– Что за таинственная особа? – не унимался брат.

– Ты не оценишь мой выбор, – уставился в экран ноутбука, показывая всем видом – разговор мне не интересен.

– Только не говори, что это Макс! Видел я, как ты на неё посмотрел в курилке.

Я молчу.

– Дэй?

– Ты сказал не говорить…

– У тебя мозги набекрень? – взрыв эмоций после догадки.

– А что не так? – посмотрел на него.

– Всё не так. Это Макс!

– Чем она хуже других девушек? – сосредоточил взгляд на ручке, которую крутил в руке.

– Всем! Одно её имя у меня вызывает холод в печёнках.

– А мне нравится. И она нравится… Ты её плохо знаешь и недооцениваешь. Макс – глубокий человек.

– Глубоко пропащий человек – ты хотел сказать, – домыслил Славка.

– Нет. Не хотел. Ты знаешь, что она начитанная?

– Не заметил. Матом она ругается виртуозно, и ирония прёт, как из фонтана.

– Глупая так бы не смогла, Славян.

– Родители твой выбор не заценят, брат, – решил давить по-другому.

– Мне малоинтересно, что они думают о моей личной жизни. Я не перед кем отчитываться за свои поступки не собираюсь, – сжал ручку и она хрустнула.

– Ого, бунт на корабле?

– Никакого бунта. Если не ошибаюсь, то наши родители дружат.

– Это не значит, что они от Макс в восторге. Дэй, ты с ней там…

– Не было ничего у нас! – оборвал его. – И закроем тему моих предпочтений в женском поле.

– Вот я и удивляюсь. Ты и Макс… У меня в голове такое не укладывается, – направился к двери. – Тебя ж с работы попрут, Дэй.

– Я за неё не сильно-то держусь. И вали уже, мне писать статью надо.

Думаешь, я мечтал потерять голову от пацанки? Нет, никогда. Я думал, что встречу и влюблюсь в милую, скромную девушку, а не оторву без страха и совести. Женюсь, родим детей. Обязательно дочку, чтобы платьица, рюшечки, бантики, косички. А что мне светит с Макс? Я даже нарисовать картину наших отношений не могу, а семью и подавно. Не вижу я нас вместе.

С ней, как на пороховой бочке, с горящим фитилём в жопе – неизвестно когда рванёт. Сегодня она тихая и задумчивая, а завтра пойдёт витрины бить. И ведь не переделаешь уже, если сама не захочет.

А она не хочет… Это точно.

Чем больше думаю о ней, тем больше хочется вернуться в прошлое, на сутки назад. Снова почувствовать, как она обвивает руками мою шею, издаёт слабый стон от поцелуев. Не сопротивляется, когда трогаю и ласкаю её грудь.

Чёрт-чёрт-чёрт!

Хватаюсь за голову и пытаюсь вытряхнуть её оттуда. Не помогает – плотно засела, как заноза. И нет, Славян, не в заднице. В голове, под кожей, в каждой клеточке… В каждом вдохе и выдохе, стуке сердца и мысли.

Похоже, я реально влюбился. Надо же было так влипнуть. Убежать уже не получится. От себя тем более не убежишь. Выхода два – смириться или бороться. Со вторым тоже проблема. Бороться с собой или бороться за неё. С кем? Конкуренции вроде нет.

Дурак ты, Дэй! С Макс придётся бороться, она в своих чувствах никогда не признается.

Глава 22

Два дня жила со спокойной душой, Калинин не доставал. Слегка кивал головой, если пересекались где-то в коридорах колледжа, или чуть улыбался краешком губ. Даже на обществознании не задирался ко мне и делал вид, что я такая же, как все, ученица, и не писал мне сообщений с желанием приехать.

Псих излечился или это временно, до следующего обострения? Пусть будет первое. По крайней мере, я надеюсь. Скоро в параноика превращусь, подпрыгивая на звуках телефона и моля всех кого можно, чтобы только не он. И Гордей молчит… Можно перекреститься.

Ты серьёзно?

Напрасно расслабилась. У того, кто там, на небесах, видимо какие-то свои планы, и они ни черта с моими не стыкуются.

Калинина я застукала у себя дома, сидящим за столом, распивающим чай с тортиком в компании матери и рассматривающим альбом с моими детскими фотографиями.

– Вот и Сима со школы вернулась, – растянулась улыбкой мама. – Будешь с нами чай? Гордей пришёл навестить Валентину Игнатьевну, она приболела, а я пригласила его к нам в гости.

Бросила уничтожающий взгляд на Калинина.

Что улыбаешься как дурик? Смешно тебе? Не пустили в окно, значит, пойдём напролом через дверь?!

Мать по тебе прётся. Не как от мужика, а как от варианта спихнуть дочь. Ну, мне так кажется… От такого зятя она бы точно не отказалась.

Выкусите! Ничего у вас не выйдет.

– Меня Макс зовут, – огрызнулась, выдергивая из его рук альбом. – У меня тренировка через полчаса, так что обойдусь без растижопы.

– Максим! – строгий окрик матери в спину. – Извините, – повернулась к Гордею.

Нашла перед кем извиняться. Знала бы ты, какие слова он мне говорил и где трогал, мам, гнала бы его сраным веником отсюда.

Хлопнула дверью своей комнаты, сделала пару глубоких вдохов и достала из шкафа рубашку и джинсы, переодеться на треню, не в форме же идти.

Успела надеть штаны и накинула рубашку, когда в дверь постучали.

– Не-ль-зя, – проговорила сдавленно, увидев, что в комнату уже вошёл Гордей. Повернулась к нему спиной и трясущимися руками начала застёгивать пуговицы. – Тебя учили вваливаться без приглашения?

– Твоя мама сказала, что нужно постучать, про нельзя входить ничего не было.

– Значит, она упустила самоё важное…

Чёртовы пуговицы! Почему вы не застигаетесь?

– Я разговаривал с Верой Юрьевной по поводу твоего внеклассного обучения, она считает это хорошей идеей, – его голос прозвучал ближе.

Он ко мне подкрадывается?

– Я уже сказала, ходить я на них не буду, – с трудом застегнула пару пуговиц на груди.

Да и хрен с ними! Пусть так будет – решительный поворот лицом к Калинину.

– Я тебя всё равно уломаю, – нагло улыбается.

Звучит двусмысленно.

– Прикольная у тебя комната. С одной стороны стена почёта, – показывает на дипломы, кубки и медали. – С другой – стена Ануки. Полное отрицание того, что сила есть – ума не надо, – подходит к шкафам с книгами, которыми забита вся стена и берёт несколько по очереди. – А судя по тому, что ты не спрашиваешь значение этого выражения, то знаешь о чём я.

– В курсе… Видела её.

– История, психология, классика. Где романы о любви? – снова улыбается, поворачиваясь ко мне.

– Война и мир, Евгений Онегин, Дубровский. Чем вам не угодили? В них есть про любовь.

– Я не про них, Макс, – подходит ближе. – Унесённые ветром, Поющие в терновнике. И что там ещё?

– Я такое не читаю, – смотрю на него снизу вверх, в глаза.

В горле пересохло. Его близость убивает всё моё самообладание.

– Почему? – загадочная улыбка.

– Мне не нравится…

Он рассмеялся.

– Пуританка ты, Макс. В средние века померла бы старой девой.

– По этому вопросу тебе лучше с моей бабулей пообщаться. Она тоже считает, что меня никто замуж не возьмёт. Не люблю я про любовь. А в средние века меня бы выдали замуж насильно, даже не спросив, – попробовала отвернуться от него, но он вдруг схватил меня за руку и развернул к себе.

– Что ты делаешь? – раскрыла ошарашено глаза, его ладони скользнули по моей талии и сцепились в замок на спине.

– Пуговицы надо застёгивать, а не соблазнять этим, – провел пальцем по животу от груди, оставляя только одну руку на моём позвоночнике, которой слегка погладил кожу. – Я же говорил – каждый сантиметр твоего обнажённого тела сводит меня с ума. Так что советую тебе носить тот дурацкий свитер каждый день… – приложился губами к моей шее.

– Отвали! – оттолкнула его и прижала руку к месту поцелуя. Горит. – У меня только прошлые засосы прошли. Не хватало ещё, чтобы мать нас застукала.

– Ты сама сказала, она без разрешения не войдёт. Макс, я соскучился… – опять притянул к себе.

– А я как-то не очень, – попытка оттолкнуть провалена, он сцепил руки так, что обездвижил мои.

Он псих! У него раздвоение личности. Один тихий и правильный, второй – с сорванной кукушкой.

Ты же знаешь, Макс, что раздвоение не так проявляется. Просто давит в себе истинную личину – наглую и хамоватую.

Зачем?

Только подонки оставляют здоровых потомков… Глупость конечно, но иногда я с ней согласна.

Тем временем он уже нашёл мои губы и жёстко впился в них. Вцепилась в него с желанием двинуть локтём, пусть отвяжется, но получилось совершенно противоположное. Ноги подкосились от горячей волны, которая словно молния прошлась по моему телу, и я почти рухнула на пол. Но он поддержал…

– Неужели я такой сногсшибательный? – прошептал в губы, на секунду отрываясь от них.

– Нет…

– А мне кажется – да. Ты словно измотанный противник виснешь на мне, – снова поцелуи, разжигающие страсть.

Мелкими шагами подталкивает меня к кровати, и мы падаем на неё. Несколько минут ещё целуемся, но в голову приходит осознание – мы в моей комнате, а за дверью мать. Выворачиваюсь из-под него и вскакиваю.

– Рехнулся? Там мама, – пытаюсь выровнять дыхание.

– Окей… Давай встретимся после твоей тренировки, – встаёт и подходит ко мне, протягивая руки для объятий.

– Нет! Я не буду с тобой встречаться! – уворачиваюсь.

– Просто пообщаемся. Обещаю…

– Ты вот это реально сейчас? – усмехаюсь. – Ты в моём доме, при моей маме сдержать себя не можешь. Что будет, останься мы наедине?!

– В чилауте я же себя сдерживал. А был пьян…

– Ты? Да если бы я тебя за руки не держала, в трусы бы забрался.

– Тебе нравилось, – подошёл вплотную.

Я растерялась. Впервые мне нечего сказать. Просто он прав… Мне понравилось, но признаться в этом – показать свою слабость. Моя пауза расценена им, как молчание, то есть знак согласия. А это провал. И нужно найти способ вывернуться из этой ситуации. Но у меня его нет. Увы…

– Я на тренировку опаздываю, – подхватила со стула спортивную сумку с формой, закинула на плечо и вышла из комнаты.

Думай что хочешь.

Глава 23

Ладно, беги. От себя не убежишь. Я смирился и принял, что у меня к тебе чувства, осталось убедить тебя. А ещё острое желание сделать из тебя не бойца ММА, а нормальную девушку. Платья, туфли на каблуках и лёгкий макияж тебе точно пойдут.

– Вера Юрьевна, не подскажите, в каком спорткомплексе занимается Макс?

– Юность, на Мясникова, – растерянно смотрит на меня, а потом на закрывшуюся за дочерью дверь.

– Знакомое место, – усмехаюсь.

Я туда на бокс ходил. Интересно, Иваныч ещё преподаёт?

– Спасибо! Я, пожалуй, тоже пойду, мне в одно место заскочить надо.

– Хорошо. Так Сима согласилась заниматься? – идёт следом в прихожую.

– Нет. Но я её уговорю, – улыбаюсь.

– Было бы хорошо… Она много знает не по программе, но мы ведь понятия не имеем, какие вопросы будут на собеседовании.

– Я заметил, что она много читает.

– То, что в шкафах почти всё прочитано, сейчас она больше в электронном виде книги предпочитает. Несколько тысяч в месяц уходит на покупки.

– Знаете, её образ жизни и любовь к чтению – странное сочетание…

– Это у неё давно, лет с пяти, – взгляд Веры Юрьевны погрустнел.

Не буду спрашивать почему, похоже, больная тема.

– До свидания, – попрощался с ней и вышел.

На улице стали стягиваться тучи, скоро пойдёт дождь. Порыв холодного ветра заставил поёжиться и быстрее сесть в машину.

Погода напоминает моё настроение, сначала – лучистая надежда, теперь – мрачное разочарование. На стекло упали редкие крупные капли. Ненавижу дождь, с ним всегда тоска зелёная. И мороз по коже, особенно осенью. Хуже только когда температура во время простуды, те же ощущения, только в десять раз сильнее.

И одиночество… Почему-то в плохую погоду ты его остро чувствуешь. Наверное, просто не хватает тепла. Сейчас мне его ой как не хватает, до ломки в теле. Хочу, чтобы меня кто-то обнял, прижался к груди, поцеловал. Вру, не кто-то. Конкретного человека хочу… Макс!

Ну, пожалуйста, перестань быть такой колючей. Смирись! Это неизбежно. Химия между нами не просто так. Два дня я поминутно думал о нас и понял – нам не избежать того, что принесла судьба.

Рядом с ней я становлюсь прежним, настоящим. Кайфую от данной эйфории. Да, рассматриваю всё через призму своих впечатлений, но они невероятно приятные.

Макс – девушка, значит, женское ей не чуждо. А девушки любят подарки. Я даже знаю что купить. Где тут ближайший торговый центр?

– Гордей! – радостно похлопывает меня по плечам Федор Иванович, мой бывший тренер по боксу.

Почти не изменился. Всё такой же крепкий и подтянутый, только волосы немного поседели.

– Какими судьбами к нам?

– Здравствуйте! Решил навестить старую школу.

– А вернуться не хочешь? Мы бы взяли.

– Я думал, вы только школьников тренируете, – удивляюсь.

– У нас сейчас и старшая группа есть, до тридцати. Так что давай к нам, – подмигивает.

– Заманчивое предложение…

– Ну, а что. С прошлым знаю – завязал. Ведь такие перспективы были, а ты их так безалаберно просрал, – напомнил.

– Мда… Так, когда можно приступать к тренировкам?

– Да хоть сейчас! Если форма с собой.

– Нет. Я с работы.

– Слышал, тоже теперь детишек учишь.

– Да. Истории…

– Учишь, как в них не попадать? – пошутил и сам посмеялся.

– Я сам ещё не научился.

Из соседнего зала вдруг заиграла громкая музыка.

– С каких пор вы с музыкой занимаетесь? Раньше не любили.

– С тех пор, как тайцев сюда перевели. Это они так разминаются или передышка у них. Танцы устраивают. Изверги. Двух парней мне из строя вывели.

– А зачем вы их в спарринг ставите? – не понимаю.

– Кто их ставит? Схлестнутся в коридоре, а выяснять отношения на ринг лезут. Ты же в курсе – они пинаются.

– Да… Можно посмотреть?

– Смотри. За это деньги не берут. И жду тебя завтра в форме, – крикнул в след.

– Хорошо, – махнул ему.

Зал чуть меньше боксерского, бойцов явно меньше. Несколько человек стоят и лупят ногами по груше, тренируют выносливость. Говорят, у них кожа, как броня и ничего не чувствует. У Макс ножки ничего такие.

В дальнем углу, откуда звучит музыка, слышен смех. Один из голосов девичий. Встаю в дверном проёме, опираясь о косяк, и смотрю, как Макс с Лавровым и Фроловым отплясывают на стопе матов.

Умеешь ты танцевать, заправски крутишь задницей в коротких атласных шортах. Только мне не нравится кое-что. То как Егор смотрит на Макс. А ещё трётся почти об неё. Внутри поднимается горячая волна злости.

Руки убери, мелкий гаденыш! Не хрен её за талию обнимать. Макс, неужели ты не понимаешь? Да этот пацан влюблён в тебя по уши, по глазам видно.

Желание – подойти и всечь борзому. Ты к моей девочке прикасаешься.

Боже, я уже считаю её своей. А чья? Моя, конечно. Я первым её поцеловал, первым обнял и во всём другом планирую быть первым.

Музыка затихает, и я ловлю на себе взгляд Макс. Увидела, злится, по лицу вижу, как перекосило. Вот это ты сейчас специально сделала? Прыгнула с матов Фролову в руки. А он не сразу отпустил, задержал руки на её талии на несколько секунд.

Завтра я тебя по всей теме урока гонять буду. Напросился.

– Разрешите пройти? – раздаётся сзади грубый мужской голос.

Поворачиваюсь и вижу лысого здоровяка в спортивном костюме.

Молча отхожу в сторону, пропуская его.

– Что опять за танцульки, – рявкает на компашку в углу. – Макс, давай на ринг с Мезенцевой. Остальные по местам.

Тренер… Серьёзный мужик.

Девочек в зале всего две, и Мезенцева крупнее Максим килограмм на десять. Только это её не спасает. Ермолаенко уделывает её через пару раундов. Неплохо. Теперь понятно, каким образом она смогла превратить того мужика у бара в почти фарш. Ногами. Это я в её деле прочитал.

– Макс, – останавливаю её, когда подходит к своей машине.

– Мы вроде всё выяснили, Гордей Петрович. На дополнительные занятия к вам я ходить не буду, целоваться с вами я тоже не собираюсь, – язвит, закидывая сумку на заднее сиденье.

Опять выкает.

– Что у тебя с Фроловым?

Удивляется, вскидывая брови.

– Не ваше дело, – цедит, ухмыляясь. – Любовь у нас, вы же видели…

– Я видел комедию, которую ты ломала для меня, – подхожу к ней.

Не боится, смотрит вызывающе в глаза и скалится.

– Ревность? – цокает языком и зажмуривается от упавших на лицо капель.

Снова начинается дождь.

– Давай в машине поговорим…

– Не о чем нам разговаривать. Что ты прицепился, как пиявка? – приподнимает ворот рубашки, и натягивает её на голову.

Снова оголяется живот. Почему меня так прёт от его вида?

Хватаю за руку и запихиваю на заднее сиденье её машины, она не издаёт ни звук, а могла бы закричать.

Губы влажные и тёплые, сладкие и такие желанные. Минуту пассивно сопротивляется, не отвечает на поцелуи, но потом сдаётся.

Руки тянутся к пуговкам на её рубашке, полминуты и я стягиваю кусок намокшей ткани с плеч Макс. В голове помутнение – от желания, от ревности.

– Макс, скажи, что с Фроловым обманула, – требую, покрывая шею поцелуями, лёгкими, без следов.

– Не совсем…

– То есть? – отпускаю.

– Похоже, он меня любит, – сдавленно и хрипло.

– А ты?

– А я никого не люблю! – отпихивает меня и выскакивает из машины, прихватив одежду. – Уходи или я закричу. Ты тренера моего видел? Он с тобой на раз-два справится, – пытается застегнуть рубашку.

– Напрасно ты, Макс… Для меня это не игры. Ты мне нравишься!

– А ты мне нет!