Текст книги "Влюбиться на максимум (СИ)"

Автор книги: Вийя Шефф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)

Глава 31

Саундтрек: Даша Эпова – Осень

На дворе ночь, а я у дома Макс гипнотизирую её окно. Какого хрена я здесь? Просто не могу уснуть, если не увижу. Чего проще – позвони и попроси выйти? Не спит ведь, виден свет лампы. Но я стою и кручу долбанный телефон в руке, боясь набрать её номер.

Сыкло!

" Макс, выйди на улицу".

Сообщение улетает адресату. В ответ:

М: " Ты время видел? Что я маме скажу? "

Я: " Под окнами кто-то мяукает… Макс, пожалуйста".

М: " С ума сошёл? Глупее причины я не слышала".

Я: " Придумай что-нибудь".

В окне появляется на пару секунд её силуэт и исчезает.

Ответа нет.

Через пять минут она, как вор, крадучись выходит из подъезда.

– Ты нормальный? Ночь на дворе, – шепчет, подходя ко мне.

– Темнота – друг молодёжи.

– Ага, в темноте не видно бьющих рожи. Надеюсь, ты ко мне после процедуры "любви" приехал, – издевается.

– Ты мне это ещё долго припоминать будешь?

– Конечно. Ты мне напрямую сказал, что дрочишь.

– Фу, Макс! Слово-то, какое противное!

– Зато в самую точку. Прости, но у меня с этим большие проблемы, ненавижу тех, кто " это" делает, – брезгливо ведёт носом.

– Значит всех. Все этим занимаются. За исключением тебя. Но ты у нас святая.

– Представь себе! Я такой херней не страдаю и как-то не умерла, – грубо.

– Вам девушкам проще…

Мой запал на ссору вдруг пропал, я не за тем сюда приехал. Окинул её взглядом, по лицу поползла улыбка. На ней милая девчачья розовая пижама с серым зайкой и теплые тапочки с заячьими ушками. Ободочка на голове только не хватает. Вместо него два хвостика. Чёрт, сейчас она похожа на настоящую девочку.

– Чё ты лыбишься? – смотрит на себя и запахивает куртку, которая одета поверх пижамы.

– Миленько, – давлю смех. – Зря закрылась. Тебе идёт.

– Дома холодно, отопление ещё не дали.

– Я понял, – хихикаю.

– Да иди ты! – обижается и собирается уйти.

– Стой, ну не уходи. Обещаю, я больше не буду, – хватаю её за руку и возвращаю. – Мне нравится, правда… Просто я привык видеть тебя в другой одежде, более мужской что ли. А тут такая девичья пижама. Твой образ жизни совершенно не вяжется с твоей одеждой.

– Это мамин подарок… Она обижается, если я не ношу то, что она дарит, – оправдывается.

– А если я тебе что-нибудь подарю, ты наденешь? Я люблю кружевное бельё на девушках, – пытаюсь заставить её смутиться.

– Не надену!

– Почему? – тяну её к себе за руку.

Она холодная. Беру обе ладони в свои и дышу в них, чтобы согреть.

– Оно неудобное, – смотрит на мои действия.

– Уже надевала? Удивляешь. Пойдём в машину, там печка.

– Нет. Я лучше домой пойду, – вытягивает свои руки из моих.

– Не отпущу, – обнимаю и прижимаю к себе.

– Ведёшь себя, как школьник, – упрекает меня.

– Это плохо? – утыкаюсь носом в её шею и слегка целую.

От неё пахнет малиной.

– Не знаю…

– Подумаешь немного инфантильный. Все мужики такие, – слегка прикусываю мочку уха, она громко вздыхает.

Обнимает меня за пояс и просовывает руки под кофту. Вздрагиваю от её обжигающе холодных ладоней. Какая разительная перемена. Началось всё с обвинений, что я онанист, а теперь сама прижимается ко мне.

– Заморозить меня решила?

– Немного. Ты такой тёплый, – неожиданно ласково. – Пошли ко мне, – ошеломила своим предложением.

– А Вера Юрьевна?

– Она спит…

– Хорошо… Это что-то новенькое.

– Только сразу предупреждаю – ничего не будет!

– А зачем тогда зовёшь? – улыбаюсь.

Я и не планировал ничего такого.

– Холодно здесь.

Поднявшись в квартиру, тихонько прошмыгнули мимо спальни мамы Макс в комнату. Там тепло, в углу греет обогреватель.

– И чем ты тут занималась, пока я тебя не потревожил? Читала психологию отношений? – беру книгу на столе.

– Биологию учила, завтра контрольная будет, – забирает и кладёт обратно.

– Ясно. Жарко у тебя, – подергиваю кофту на груди.

– Я перед сном включила комнату нагреть, зуб на зуб уже не попадает, – нажала на кнопку выключения обогрева.

Пока она стояла спиной, я скинул худи и остался в одной майке. Развернулась ко мне и открыла рот, на щеках заиграл румянец.

– Чем займёмся? – огляделся, как ни в чём не бывало, не думая о её смущении.

– Не знаю… Можешь мне свой предмет помочь сделать, – растерянно и отводя глаза в сторону.

– Я думаю, ты и сама прекрасно справишься. Обещаю, не спрашивать тебя на следующем уроке, – подошёл к ней ближе и обнял. – Предлагаю практику по поцелуям.

Моя маленькая девочка улыбнулась, встала на цыпочки и поцеловала, обвивая руками шею.

– Смело, – произнёс в губы.

– У меня хороший учитель.

Я припал к её губам и не мог от них оторваться. Сознание мутнело, желание сжигало, но я сдерживаю себя. Уложил Макс на кровать, она сильно обмякла, и ноги еле держат. Опускаюсь на неё.

Рука скользнула по животу, ощущая мышцы пресса. Я от него тащусь… Кто-то прётся от задниц или груди, а я от накачанных косых мышц. Выше к груди, слегка массирую и слышу слабый стон Макс.

Я мазохист. Распаляю девчонку и напрягаю себя, зная, что ничего не будет. Да, хочу её, как никого за всю жизнь. Но не могу торопить события, Макс должна дозреть и сама захотеть этого, а сегодня я уже был на грани нарушить обещание.

Убираю руку и просто продолжаю целовать, пока она не взвизгивает от того, что я прикусываю ей губу.

– Больно!

– Прости, – шепотом. – Я увлёкся. Ещё болит? – провожу пальцем по раненой нижней губке.

– Немного.

Растягиваюсь на кровати, нужен перерыв. Макс пристраивается рядом и кладёт голову мне на грудь. Снял резинки с её хвостиков и запустил пальцы в волосы. Залип на этом процессе, перебирая шелковистые локоны.

– Что чувствуют мужчины, когда они с девушкой? – задает, по-моему, слишком откровенный вопрос.

– В каком смысле?

– В этом самом. У тебя же были девушки, что ты к ним чувствовал?

– Всякое… Симпатию, – увиливаю.

– Гордей, я не про то спрашиваю, – злится.

– Странно, что ты вообще этим интересуешься. Зачем?

– Мне интересен процесс.

– Посмотри фильм 18+.

– Тебе сложно ответить? – приподнимается и смотрит на меня.

– Нет. Просто не знаю, как объяснить. Это физиология… Ты видишь красивую девушку, выделяется тестостерон, у тебя встаёт и если она не против, то всё происходит.

– А если девушка не красивая? – усмешка.

– Значит, это любовь, – провожу пальцем по её опухшим губкам.

– Со всеми одинаковые ощущения? – продолжает пытку.

Кручу головой в отрицании.

– Почему?

– Ты почемучка какая-то! Не в курсе я. Бывает сильное притяжение, а бывает, нет. К чему эти вопросы, Макс?

– Говорю же – интересно. С кем мне разговаривать на такие темы? С мамой неудобно, с друзьями тем более.

– Нашла в моём лице подопытного кролика?

– Есть немного, – вставляет кончик пальца в рот.

– Не делай так!

– Почему? – опять этот дурацкий вопрос.

– Это жутко возбуждает. Я и так на пределе. Вот тебе и ответ на твои вопросы.

Она несколько раз погружает и вытаскивает пальчик изо рта, дразня меня. Я издал недовольный рык.

Смеётся! Ей забавно, а у меня уже стояк больше часа и мне скоро станет хреново, если не отпустит.

– Ложись спать, искусительница, – прижимаю её голову к своему плечу.

– Ты у меня ночевать собрался? Мама ругаться будет! – приподнимается, смотрит испуганно и по-детски, широко открыв глаза.

– Имей совесть! Сначала соблазнила приглашением, потом поцелуями, разговорами странными. А теперь меня на улицу? Как паршивого котёнка? Ну, нет! Я здесь останусь. И с Верой Юрьевной мы как-нибудь разрулим это дело.

– Гордей!

– Я двадцать три года Гордей. Я никуда не пойду. Там холодно.

– А на работу утром?

– Мне ко второй паре, так что я успею, – снял майку, лёг и поёрзал, устраиваясь поудобнее.

Похлопал по плечу, приглашая снова на него лечь. Она немного посомневалась, но потом всё же легла, осторожно прикасаясь пальцами к груди. Они словно ток пускают в моё тело, отвлекая ото сна. Но не попрошу убрать, мне нравятся эти ощущения.

– Добрых снов, Масяня, – произношу в её макушку, прижимая к себе.

– Не называй меня так. Терпеть не могу – бубнит сонным голосом.

– У тебя должно быть ласковое прозвище, – тоже медленно погружаюсь в сон.

– Тебя вообще Горынычем зовут… – проваливается в сон.

– Знаю. Меня так в детстве в детском саду звали.

Глава 32

Просыпаемся от громкого маминого возгласа:

– Максим!

Подрываюсь и смотрю на неё ошалевшими и ничего не понимающими глазами.

– Гордей! – очередной крик мамы.

Чёрт! Мы же ночью вместе уснули.

Он, как ни в чём не бывало, приподнимается на локтях и щурит спросонья глаза.

– Не кричите вы так, Вера Юрьевна. Ничего ужасного не случилось, – спокойно.

Я смотрю на него и удивляюсь. Как так можно?

– Значит, по-твоему, это нормально? – гневно произносит мама.

– Вы сами сказали, что не против, чтобы мы с Макс виделись.

Ты что всё маме рассказал? Ты нормальный вообще?

– Но не спали же вместе!

– Вы как маленькая, Вера Юрьевна. Одно от другого неотъемлемо, – грубит матери. – Не было у нас ничего. Не волнуйтесь, – встаёт и проходит мимо неё на выход.

Слышен звук закрывающейся за ним двери туалета.

– Макс? – поворачивается ко мне мама.

Долго пилит гневным взглядом.

– Правда, ничего не было, мам. Мы разговаривали, потом уснули…

– Синяк под нижней губой у тебя тоже от разговоров?

Провожу пальцем по губе, она ещё болит. Похоже, там действительно кровоподтёк.

– Знаешь мам, не тебе меня упрекать! Ты к себе мужчину тайком водишь, а говоришь, что никого у тебя нет, – срываюсь. – Я уже не ребёнок, мне можно!

– Ты… ты… – потерялась с ответом мать.

– Ух, какие подробности, – стоит в дверях Калинин, натягивая на шее полотенце.

Он уже умыться успел.

– Это моё личное дело! – вспыхнула мама, признавая факт наличия любовника.

– Вы правы, Вера Юрьевна. Вы молодая, красивая и вам ещё надо, – издевается, как мне кажется, Гордей.

Но мама от его слов вдруг теплеет и даже не смотрит больше с ненавистью. Наоборот, слегка поправляет волосы и немного краснеет. Она расценивает его слова как комплимент.

– Одевайтесь и идите завтракать, – кидает, выходя из комнаты.

– А что, так можно было? – смотрю на него.

– Твоя мама – женщина, а вы все любите, когда вас хвалят. Мне нужен утренний поцелуй, – обнимает меня.

– Нет! – закрываю ему рот. – Я ещё зубы не чистила.

– Я тоже, – смеётся.

– Фу! Идём, поищем щётку для тебя.

Мы чистили зубы вдвоём, испачкали друг друга зубной пастой, потом отмывали её и целовались, как ненормальные. Я даже про больную губу забыла.

– Выходите! – постучала к нам мама. – Вы в колледж опоздаете.

Как же смешно это звучит. Мы тут целуемся, а нам ещё на учёбу. Да, мы по разные стороны баррикад – я за партой, он за учительским столом, но сейчас мы равны.

– Тебя подвезти? – приобнял Дэй у подъезда.

– Нет, я на своей.

– Тогда до встречи, – чмокает меня в губы и садится в машину.

Перед тем, как уехать посылает воздушный поцелуй.

Он точно псих!

Но, кажется, я его люблю.

Вся дорога до колледжа проходит с этой мыслью. Даже в аварию чуть не попала из-за того, что представила, как признаюсь ему в своих чувствах. А почему я должна это делать первой? Он же тоже что-то чувствует, значит пусть и признаётся первым. Я не Ивлева, первая на такой шаг не пойду.

– Макс! – окликивает в коридоре Линка. – Сколько тебе можно кричать? Со двора ору.

– Извини, я задумалась… – оправдываюсь.

Я не слышала её.

– Что с губой? – сразу замечает.

– Ударилась, – пытаюсь обмануть.

– Или укусил кто-то, – хитро прищуривает глаза.

– От тебя вообще можно что-то скрыть?

– А зачем? Только мысли пошлые разжигаешь в голове. Проще сразу признаться. Калинин? Или Фролов?

– Первый. И забудь про Егора, он друг и только…

– Где в этот раз были? – с интересом.

– У меня в комнате. Мать утром орала как резаная, когда застукала нас спящими.

– Макс, ты…? – выпучила глаза.

– Нет. Ты что! Он не торопит. Хочет, чтобы я сама захотела. А я пока желанием не горю. Иногда думаю послать его куда подальше, – вздыхает.

– Скажи ему – не раньше выпускного, – смеюсь. – Если боишься и не хочешь, значит и не стоит.

– У меня словно блок какой-то. Обнимаемся, целуемся – всё хорошо. Но как только он под юбку лезет, меня трясти начинает. Раньше такого не замечала за собой, просто страшно было. А сейчас паника какая-то…

– Скажи моей маме на сеансе. Она поможет, – улыбнулась Макаровой.

– Неудобно ей про такое.

– Ей же, а не кому-то. Тем более она никому не скажет.

– Хорошо…

Сообщение от Гордея:

" Зайди ко мне в препараторскую после урока".

Я: " Зачем? "

Пишу, а сама кошусь на химичку, чтобы не увидела, чем я занимаюсь.

Г: " Придёшь и узнаешь)) "

Первокурсники сильно напряглись, когда я вошла к ним в класс. Вчерашние девятиклассники.

Расслабьте булки, дьявол не по ваши души!

Ещё бы не хватало мне малолеток кошмарить.

Прямиком через весь класс до двери в каморку дяди Гордея. Стучу и, не дожидаясь ответа, врываюсь к нему.

– Зачем позвал? – торможу у двери и смотрю, как он что-то пишет.

– А дождаться когда тебя пригласят? Твоё же правило, – улыбается, не поднимая на меня глаза.

– То личное, а это общественное.

– А вдруг я тут не один? – поворачивается в кресле ко мне.

Обычно в препараторских просто стулья.

– Звал поиздеваться? – берусь за дверную ручку, чтобы выйти. – Я из-за тебя без обеда осталась.

– На следующей перемене поешь, – подошёл и закрыл дверь на ключ. – Для безопасности, – пояснил свой поступок.

– На следующей другие едят.

– Ну, хорошо, предлагаю после школы пойти куда-нибудь пообедать, – обнял за талию и наклонился поцеловать. – Я соскучился.

– Ты за этим пригласил, – кладу пальцы на его губы.

– Тебе мало? Я очень соскучился… Так сойдёт? – произносит и целует через каждое слово мои пальцы.

– Я была в туалете и не помыла руки, – прикалываюсь над ним.

– Не смертельно. Так что с обедом?

– Не могу. У меня тренировка.

– Ужин?

– Тоже нет. Сегодня открытие нового кинотеатра, губернатор приезжает. Отец тащит нас с мамой на это мероприятие. Ужинать я уже там буду.

– Почему вас? А свою " швабру" не берёт?

– У него спроси, губер не в курсе, что он в разводе. Я пыталась отбрыкаться от всего этого, но он пообещал оставить без денег в следующем месяце, если я не пойду. Ещё и платье прислал.

– Платье? – открыл широко от удивления глаза и рот Гордей. – Ничего себе! Пришли мне фото обязательно. Нет! Я специально приеду после мероприятия, чтобы посмотреть на это зрелище.

– Прикалываешься?! Я уже лет пять их не носила, туфли на каблуках тем более.

– Не заводи меня, Макс! Я начинаю фантазировать. Как провожу рукой от коленки по твоему бедру, приподнимая край юбки. Выше, к кромке чулков, и…

– Какие чулки? Что за бред? Никаких чулков!

– Такую мечту обломала… – расстроено цокнул языком.

– Я пойду, скоро звонок, у меня тест по биологии, – дергаюсь в сторону двери.

– Стоп! А поцеловать?

Чмокаю быстро в губы и снова порываюсь уйти. Но он не выпускает. Его поцелуй не такой скромный и мимолетный, а жадный и страстный. От него кружится голова, и подкашиваются ноги. Я всё же, собрав волю в кулак, отрываюсь от него.

– Мне пора.

– Стой, – отпускает, подходит к столу и открывает ящик, достаёт оттуда три шоколадки. – Я не знаю, какой ты любишь, купил разный, съешь по дороге. Глюкоза для мозга.

– Спасибо! Горький…

– Что горький? – не понял.

– Я люблю горький шоколад.

– Хорошо… Запомню, – улыбнулся и закинул их мне в рюкзак. – И это возьми, – снял с полки первую попавшуюся книгу и подал мне.

– Нафига?

– Ты же сюда не просто так пришла, тебя двадцать человек видели. Это алиби.

– Ясно, – забрала у него книгу и открыла дверь.

Пацан с последней парты дёрнулся и занял своё место. Явно подслушивал. Хорошо мы говорили негромко.

Ну, Калинин! Это подстава подстав.

Бросила на мелкого взгляд, от которого он съёжился и отвернулся. Потом исподлобья посмотрела на всех, запоминая лица.

Прозвучал звонок, и я поторопилась покинуть кабинет истории, галопом устремляясь на третий этаж в биологию. Макаровна – училка старой закалки, опоздаешь – будешь весь урок куковать в коридоре. А у меня с биологией и так нелады. Не запоминаю я особенности этих палеозоя, мезозоя или хренозоя какого-нибудь. Мама сказала рассматривать их, как не биологические и временные термины, а исторические, так будет проще запомнить. В принципе, она права.

– Опаздываешь, Ермолаенко, – посмотрела строго биологичка, встречая в дверях.

– Извините, Людмила Макаровна, – проскакиваю боком мимо неё на своё место. Достаю всё для урока из рюкзака.

Блин, шоколадку не успела съесть, натыкаюсь на сладкий презент от Гордея.

Калинин, если я получу пару – это ты будешь виноват.

Глава 33

– Я чувствую себя голой в этом платье, – одёргиваю юбку вниз.

Родительница заставила меня всё же напялить ненавистный наряд. Серое платье с облегающим лифом и свободной юбкой, рукав, черные воротничок и пояс. Белого фартука не хватает и я снова в школьной форме. Только в колледж я хожу в брючном костюме, сшитом на заказ. Ещё и туфли неразношенные жмут и каблук чёртов… Мама настояла на лёгком макияже, хоть я и категорически отказывалась. Тушь и блеск для губ не помешают, так она сказала.

– Не преувеличивай! – шепчет мама, шлёпая меня по рукам. – Нормальное платье. Красивое, до колен… И фигуру хорошо подчёркивает. И не ной, лучше послушай, что папа говорит, – смотрит на него с восторгом.

Что там слушать? Они одно и то же несут на таких мероприятиях. Сегодня мы ля-ля для блага нашего города бла-бла и тому подобное.

Скучающим взглядом окидываю присутствующих. Почему на такие события не приглашают простых людей? Ведь это им ходить в кинотеатр, а не подобной публике.

Глаза непроизвольно останавливаются на свите губернатора Мерзликина. Помощник, секретарша и сын, который смотрит прямо на меня…

Что тебе надо, убогий?

Фуршет после премьерного кино. Столы ломятся, но мне непривычно как-то есть при таком количестве незнакомых людей, не смотря на то, что мой желудок скоро начнет, есть самого себя.

Стакан сока – это спасёт от голодного обморока. Перед тренировкой есть было нельзя, может от нагрузок всё обратно полезть, а из-за Калинина осталась без школьного обеда. Сейчас бы шоколадку из моего рюкзака.

– Привет! – подходит к столу напротив губернаторский сынок. – Я Макс.

– Макс…

– Да, Макс. А тебя как зовут?

– Я представилась уже, – вот тупоголовый. – Я тоже Макс.

– Реально? – смеется.

– Я похожа на шутника? – смотрю на него с пренебрежением.

– Нет. Наоборот, выглядишь очень серьёзно. Смотрю, ты тоже не в восторге от таких тусовок.

– Ну почему же? Я от них тащусь, – стебусь над ним и отпиваю немного сока.

В животе острая резь и я морщусь от боли.

– У тебя всё нормально? – взволнованно.

– Да… – боль начинает немного отступать.

– Не обманывай, я вижу, что тебя от боли скрючило, – подходит и берёт за локоть.

– Просто за день не было времени поесть, вот теперь желудок и возмущается, – одёргиваю руку.

– Столы ломятся от еды…

– Не могу я есть, когда все смотрят, – отворачиваюсь.

– Ты что в ресторане никогда не была? – удивлённо.

– Не сравнивай. Там всем на тебя плевать, они в свои тарелки смотрят. А тут на нас глазеют, – замечаю внимание к нашим персонам.

Он быстро накладывает в тарелку всяких закусок, передаёт мне два стакана с соком.

– Идём.

– Куда?

– Туда, где никого нет, – кивает в сторону боковой двери.

За ней зрительный зал, мы попали на самые последние ряды, сели на кресла, а на другое, которое между нами Макс поставил тарелку.

– Ешь, пока в обморок от голода не грохнулась, – приказывает.

– Не перегибай, – кривлюсь и принимаюсь за бутерброд с икрой.

– Когда учился в школе, одна моя одноклассница так заморила себя диетами, что стала терять сознание на уроках.

– О, нет! Диеты не для меня, – кручу головой. – Сколько тебе лет?

– Девятнадцать. На втором курсе учусь. Управление, – тоже уплетает канапе.

– По папиным стопам решил пойти?

– Нет. Не хочу я быть таким… Не моё это.

Неожиданно. Мажор оказался не таким уж и мажористым? Присмотрелась повнимательнее. Холеный весь. Русые волосы аккуратно подстрижены и стильно уложены. Голубые глаза отдают холодным блеском, прямой нос, тонкие губы. Весь такой миленький, ладненький. Но что-то в нём не нравится на уровне интуиции, только не знаю что…

– Спасибо! Я сыта, – стряхиваю крошки с юбки.

Блин, как же в ней непривычно.

– Отлично. Чем занимаешься по жизни? – улыбается.

– Учусь.

– И где, если не секрет?

– В одиннадцатом классе.

– Оу, так ты ещё ребёнок, а выглядишь взрослее, – с расстройством.

– Сам ты ребёнок, – недовольно. – Мне восемнадцать. Просто в школу пошла на год позже, чем все. И вообще, ты от меня не сильно-то далеко ушёл по возрастным меркам.

– Ну, извини. Не хотел обидеть, – растягивает доброжелательную улыбку, но мне она почему-то не нравится. – Слушай, может, свалим с этой тухлой вечеринки, покатаемся по городу? – предлагает. – У меня тачка здесь.

Нутром чувствую, что это ничем хорошим не закончится, но, как всегда, иду наперекор своим предчувствиям и соглашаюсь.

Захватив вещи, мы выскальзываем с приёма.

– Не хило, – смотрю на красный спорткар, к которому мы подошли.

– Нравится? Зверюга, а не тачка.

С этим не поспоришь, коней четыреста под капотом, но это консервная банка, в ней места нет, там так тесно, что пукнуть страшно – задохнёшься сразу.

Мерзикин срывается с места, желая показать всю крутость и себя, и тачки, быстро набирает скорость.

– Газ сбрось, здесь больше пятидесяти нельзя, – предупреждаю его.

– Ой, да ладно! Боишься? – нагло лыбится.

– Нет. Просто предпочитаю правила соблюдать.

– Водишь?

– Да, у меня есть машина.

– И ни разу не было желания погонять и нарушить правила?

– Я их и так постоянно нарушаю.

Пока мы разговаривали, я не заметила, как мы выехали на шоссе, ведущее за город.

– Куда мы? – заволновалась.

– Кататься… Здесь светофоров нет и тачек меньше. И красиво смотри как, – кивает вперёд.

Там действительно красиво.

Мокрый асфальт светится серебром в лунном свете, а по земле ползут клубы тумана. Только эта картина вызывает скорее страх, чем умиление. В ужастиках весь трэш именно с такого пейзажа и начинается.

Неожиданно Мерзликин съезжает с трассы на боковую дорогу, ведущую вглубь леса, и тормозит, проехав метров сто.

– Что ты делаешь? – начинаю паниковать.

– Хочу пообщаться, – протягивает руку и проводит рукой по бедру, задирая подол юбки.

– Краба убери! – скидываю его руку.

– Ого, а ты дерзкая, мне такие нравятся, – очередная попытка полапать.

А потом он просто накидывается на меня, сжимая в тиски. Вот сейчас его тесная, до невозможности, машина играет плохую роль, я не могу в ней развернуться для удара.

– Отпусти, урод! – сопротивляюсь.

Слышу, как трещат мои колготки, раздираемые его пальцами. Он пытается поцеловать, но я с трудом проталкиваю руку между нами и отталкиваю его лицо от себя.

– Не строй из себя целку, – хриплым рыком и продолжает меня заваливать на кресло.

– Уёбок, руки убери! – вывернувшись всё же, попадаю ему локтём в кадык. Он начинает задыхаться и хватать жадно воздух.

Дёргаю ручку в попытке выйти из машины, но дверь заблокирована. Прижимаю локтём горло хрипящего ублюдка к спинке, снимаю блокировку и убегаю в лес.

Он не ищет меня… Минут через двадцать только выходит и кричит надрывным голосом:

– Ебанутая, заблудишься! – ждёт ответа.

Тишина.

– Ну и пошла ты в жопу! – садится и уезжает.

А меня от полученного адреналина и холода начинает колбасить. Впервые за десять лет я рыдаю. Слёзы текут из глаз бесконечным потоком и, перемешавшись с тушью для ресниц, режут глаза.

Я даже не знаю где сейчас. Сколько мы отъехали километров от города? Трясущимися рука нахожу в кармане телефон и набираю единственного человека, которому могу позвонить в такой ситуации.

– Гордей, помоги мне…