Текст книги "Влюбиться на максимум (СИ)"
Автор книги: Вийя Шефф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц)
Глава 7
Всю ночь не спала. Зря выпила вечером энергетик, сон, как рукой, сняло. Ещё и с Гордеем всё как-то странно вышло.
Зачем он хотел меня поцеловать?
А я, почему не оттолкнула?
Наоборот, стояла и, как дура, ждала его поцелуя. Даже от воспоминаний тело закололо, а в животе что-то свернулось. Я стояла, словно заворожённая, и смотрела ему в глаза. Видела, что у него расширились зрачки, дышал тяжело, прикрыл глаза, когда к щеке прикоснулся. Совсем легко, но обожгло будто огнём. Неожиданные ощущения, раньше ничего подобного не было.
Я не потеряла контроль, прекрасно соображала, но сделать ему больно не смогла. А шанс был. Вариантов, как наказать наглеца, много. Но не сделала, не отошла, не ударила. Потому что понравилось…
А ещё из-за этого придурка, Остапенко, сорвался мой первый поцелуй.
Скотина, не мог попозже появиться?!
Макс, ты соображаешь? Ты сейчас о поцелуях думаешь? Ты ещё о потере невинности начни задумываться.
Ты же всегда была против всяких муси-пуси.
А тут парень решил тебя поцеловать и ты поплыла?
Нет! Так нельзя! Это всё не твоё.
От них лишь одни проблемы. Так что выкинь вожатого из головы. Он не для тебя. Вернее, ты не для него.
Все эти мысли роились в голове снова и снова до самого подъёма. Сегодня суббота, днём должна приехать мать, привезти кое-что из вещей и то, что я просила.
На зарядке я вялая, как зелень на южном рынке, сказывается бессонная ночь.
Гордей Петрович изредка бросает косые взгляды в мою сторону, но сразу отворачивается, если смотрю на него. Не ругается за мою медлительность. Он, похоже, тоже всю ночь не спал, видно по тёмным кругам под глазами, и зевнул пару раз.
Значит, не одна я до утра с совестью воевала. Ему сложнее, у него педагогическая этика. Узнают – заклюют. И с работы выпнут.
Радуюсь впервые, когда он решает не мучить нас утренним кроссом вокруг лагеря. Я бы упала в траву через пятьсот метров, свернулась калачиком и уснула. Жалею, что отдала ему вчера вторую банку энергетика, сейчас он бы мне пригодился, как никогда. Остальные раздала друзьям.
После завтрака есть пара часов свободного времени. Разгоняю наш курятник из спальни и закрываю дверь на швабру изнутри. Падаю на кровать лицом в подушку и сразу же засыпаю.
Просыпаюсь от громкого стука. Сажусь на кровать и пытаюсь сквозь ещё не ушедшую дрёму понять, откуда звук.
Дверь… Кто-то сильно в неё долбится. Помотав головой, тру уши руками. Кровь приливает к голове, и я просыпаюсь окончательно.
За дверью Гордей Петрович и мать. Несколько ребят стоят у входа в спальню парней.
– Ты почему не открываешь? Мы уже минут пять стучимся. Гордей Петрович дверь хотел ломать, – накидывается взволнованная мама.
– Спала, – спокойно.
– Спала? Чем ты ночью занимаешься, что днём спишь?
Я кидаю взгляд на вожатого, он опускает глаза в пол.
– Я не высыпаюсь, – вру матери в лицо. – Свежий воздух, физические нагрузки и всё такое. Вот спать и хочется.
Мать волнуется, она до сих пор живёт в страхе, что всё вернётся. Вялость и сонливость – это одни из симптомов.
– Со мной всё нормально, мам, – успокаиваю её.
Она смотрит на меня с удивлением. За последние пару месяцев я слово "мама" не произносила ни разу. С радостью смотрит то на меня, то на вожатого.
– Я заберу её на пару часов? – спрашивает у него.
– Да, конечно. Только на КПП распишись, – говорит уже мне.
– Здесь недалеко посёлок, давай туда съездим? Посидим в кафе, съедим по шашлыку, – улыбаясь, предлагает мать.
– Давай, – кидаю рюкзак на заднее сиденье её машины, а сама сажусь на переднее.
– Как тебе в лагере? Нравится? – задаёт вопросы, когда мы от него отъезжаем.
– Норм, – бросаю короткий ответ, глядя в окно.
– С кем-нибудь подружилась?
– Мам, с кем тут дружить? Все свои. Даже в отряде всё те же надоевшие рожи, что и в колледже.
– Гордей Петрович сказал, что ты вроде с Линой Макаровой подружилась.
– Ему показалось, – всё так же лениво смотрю в окно. – Она с Кирюхой шуры-муры крутит, вот и приходится общаться.
– А сам Гордей Петрович как? Хороший педагог?
– Нормальный, – раздражаюсь.
Ну, нафига о нём-то говорить?!
– Его мама сказала, что он университет с отличием окончил. Историк. Ты тоже историю любишь, – продолжает свою песню.
– Мам, давай про него не будем, а? – нервно сжимаю кулаки в карманах шорт. – Ты меня сосватать за него хочешь?
– Нет, конечно! Просто тебе история для поступления нужна, может попросить его с тобой позаниматься?
Ага! Знаю я, чем он хочет заниматься.
– Сама разберусь, – отвечаю ей.
На удивление в местной кафешке сносный шашлык. И вообще всё свежее.
Мы привлекаем слишком много внимания. Заведение у дороги, посетители в основном водители. А мама, как всегда, на себя всё самое лучшее надела.
Она трещит про работу, отца. Он собирается баллотироваться на место мэра. Не сомневаюсь – у него получится. Он привык добиваться своего.
– Кстати, я там тебе привезла тёплые вещи и лекарства, – вспоминает мама.
– Зачем?
– Со следующей недели дожди обещают на несколько дней. А лекарства ты дома забыла.
Не забыла, специально не взяла. Опомнилась только здесь, потому что в эту коробку я репеллент засунула. Хорошо Макарова с собой пол аптеки привезла. Да и не выходит она никуда по ночам, темноты боится.
– Жаль, мы собирались всем отрядом в поход на пару дней вверх по реке. За вещи, спасибо! – благодарю мать.
Она снова удивлённо расширяет глаза.
– У тебя точно всё нормально? – спрашивает с подозрением.
– Да.
Мы не ладим последнее время. Это да. Но может пока закопать топор войны? Я вчера даже с Селезнёвой не собачилась, хоть и хотелось. Она не нарывалась, а мне высасывать предлог из пальца было лень.
– Поедем, я тебя всего на пару часов отпросила, они уже прошли, – засобиралась мать. – На следующие выходные приедем вместе с отцом, заберём тебя день рождения праздновать.
– Я в лагере буду днюху отмечать, – заявляю я, расстраивая их планы.
– Хорошо, тогда закажем торт побольше и доставим сюда, – теряется.
– Не надо торт, – возмущённо.
– Как же не надо! Ведь праздник такой – восемнадцать лет. Совершеннолетие.
– Ладно, как хотите, – отмахиваюсь. – Только аниматоров не вздумайте приглашать, клоунов и в лагере хватает.
Глава 8
Неделя началась с плохой погоды. План пойти с ребятами в поход провалился, отложили до солнечных дней, но это не точно, потом их можно уже не заставить.
От безделья они сходят с ума. На улице льёт дождь, сидят почти всё время в своих корпусах. Если некоторые, уткнув нос в телефоны, спокойно существуют, то другие срываются друг на друге. Пару драк уже пришлось пресечь у мальчишек, за девчонками наблюдаем пристальнее, там в ход могут пойти в этом случае все подручные средства и травмы могут быть серьёзные. Но на удивление все стычки проходят только грязными словесными потоками. Я столько новых ругательств для себя открыл, которые мне раньше и не снились. И это дети…
По вечерам развлекают себя сами – устраивают стихийные дискотеки, сегодня застали их после отбоя за игрой " Правда или действие".
Мы тоже в такую в своё время играли, действия были унизительными и пошлыми, поэтому разогнали их.
– Вот что вам не спится по ночам, Гордей Петрович? – недовольство в словах Лаврова.
– Работа у меня такая, – караулю в дверях, чтобы все разошлись по своим местам.
– На самом интересном месте пришли. Штефан должна была лифчик показать, – проходит мимо.
– Не видел что ли никогда? В магазин сходи, поглазей, – даю ему еле ощутимый подзатыльник.
Он только смеётся и приглаживает растрепавшиеся волосы.
– Согласен, лучше бы с нами поиграли, – встревает Петрищев. Эти двое всегда на передовой. – У вас опыта больше, вопросы бы поинтереснее были.
Всеобщий ржач. Я только сжимаю губы. Пошляки!
– Ермолаенко где? – замечаю отсутствие Максим.
– Она часа два назад ещё ушла, – сдаёт Селезнёва с довольной улыбкой. – Куда – не сказала.
Зашибись! Где её искать в такую погоду?
Не думаю, что она два часа будет бродить под дождём. Где-то должна под укрытием сидеть. Не совсем же отбитая на голову.
В первую очередь обхожу беседки. Её нигде нет.
В обуви уже хлюпает, не раз в темноте наступал на лужи.
Убью, когда найду!
Осталось два варианта, где искать, – у реки, но это вряд ли, и летняя сцена, там есть крыша. Иду туда.
– Осторожно, – раздаётся голос откуда-то справа, когда вхожу на площадку эстрады. – Там лужа.
– Макс! Какого хрена ты здесь после отбоя торчишь? – ору на неё.
Но не действует. Сидит и дальше щёлкает семечки на лавочке под навесом. Её вообще запугать чем-то можно? Наверное, нет…
– Что ты здесь делаешь? – подхожу ближе, но стараюсь держать дистанцию.
Близость Макс на меня плохо действует, уже чувствую разгон сердца до скорости звука. Здесь мы одни и я уже даже себе не доверяю, раз сорвался, больше нельзя. Ещё один поцелуй и я не смогу остановиться, крышу начнёт сносить не по-детски.
– Скучно…
– Твоим товарищам наоборот весело, развлекаются.
– Играют в дурацкие игры, чтобы покопаться в грязном белье друг друга? Это низко.
– Странно слышать от тебя такое, – я удивлён.
– Мне не интересно кто с кем целовался, трахался или какие на ком-то из них трусы, – встаёт с лавочки и запихивает пакет с семечками в карман куртки.
– Там что-то про лифчик было… – зачем-то говорю я задумчиво.
– Одна хрень, – подходит ко мне.
Я поднимаю зонт над нашими головами.
– Не ругайся. Ты же девочка, – пытаюсь её пристыдить, но она смеётся.
– Ответить бы вам в рифму, но вы правильно сказали – я девочка.
– Ты нарушаешь режим, – строго.
– Правила придуманы для тех, кто не может без правил. У меня их нет. Так что не пытайтесь заставить меня соблюдать то, что я заведомо соблюдать не собираюсь.
Поворачивается и идёт к выходу, на ходу накидывая капюшон куртки на голову и закутываясь сильнее.
– Зонт возьми! – кричу в след.
Макс на ходу разворачивается в мою сторону:
– Не сахарная – не растаю, – убегает в сторону своего корпуса.
Почему с ней всегда так? Вроде не конфликтуем, но и общего языка найти не можем. Ещё это чёртово притяжение к ней! Я долго не понимал, что в ней нравится… Теперь понимаю – искренность. И то, что не подстраивается под других. Не хочет – не будет. Я уже и забыл, что это такое. Та самая основа бунтарского характера – желание жить так, как тебе хочется, а не как хотят другие.
К выходным погода наконец-то улучшается. Все рвутся на улицу, к реке, купаться и загорать. Какой там поход!
– Тяжелый случай, – осматривает Димон пляж, забитый молодёжью.
– Надо было бром прихватить, – смеясь, похлопываю его по плечу.
Девочки, разумеется, взяли с собой лучшие купальники. А оголённые девичьи тела вызывают бурную реакцию в молодом мужском организме.
– Не говори! Пытка какая-то, – кидает со злостью камень в воду.
Понимаю, как тяжело парню, ему всего двадцать. Гормоны закипают только от мыслей, а тут такая " малина" для созерцания. Хотя вроде у него какая-то любовь-морковь с младшей вожатой из второго отряда.
– Ничего. Подзарядишься перед встречей с Асей, – подкалываю его.
– А ты её, кстати, не видел? Должна быть здесь. Может пока все на пляже, мы с ней…
– Не продолжай, – прерываю его грязные фантазии. – Вон она, – киваю в сторону зонта, где она с другими девушками наблюдает за своими подопечными.
– Прикроешь? – радостно потирает Остапенко руки.
– Прикрою.
Димон быстро сваливает, прихватив подружку.
Осматриваю детей на пляже, но глаза ищут только одну. Находят. На мостике. Сидят в компании, болтают ногами в воде. На Макс бикини. У неё красивое спортивное тело. Особенно плоский живот привлекает внимание. Прятать такое под бесформенной одеждой – преступление. Интересно, как бы она выглядела в платье или сарафане?
От этих мыслей бросает в жар. Чёрт!
Завтра ей восемнадцать лет исполняется. Взрослая. Не будь всего этого, я бы не остановился. Грёбаные правила!
– Гордей Петрович, – отрывает меня от мыслей Селезнёва.
– Что тебе, Лиза? – с неохотой поворачиваюсь к нейю
– Спинку кремом не намажете? Я не достаю, – кокетливо надувает губки и протягивает тюбик.
Стандартный подкат на пляже.
– Да, конечно.
Максим.
Даже сквозь его очки чувствую, как наблюдает, кожа покрывается коликами. Следит внимательно, пусть и делает вид, что за всеми приглядывает.
Уже нет смысла скрывать от себя – он мне нравится. И ночью, когда меня искал, я спряталась специально. Знала, что он пойдёт на поиски. И пришёл. Прям рыцарь, коня только не хватает.
Вот дрянь! Селезнёва к нему со своим кремом подкатила.
Откажи!
Нет…
Что ж ты такой безотказный?
Ну, держись пернатая!
Глава 9
Саундтрек: Нексюша – Лето18
Утро нового дня и новой жизни. Взрослой… С сегодняшнего дня я официально имею все права, в том числе и водительские. Полгода дожидаются, когда я их заберу.
Родители, как и обещали, приехали вместе с огромным тортом в спортивной теме.
Круто! Кондитер постарался. Естественно, ели его всем отрядом.
Тут и подвернулся момент отомстить Селезнёвой за вчерашнее. Крем за крем… Только этот прилетел резко в лицо, вернее – лицо встретилось с куском торта на тарелке.
Вот она визжала, растопырив пальцы и вытирая остатки десерта с рожи.
Хорошо, родители не видели моей выходки – отвлекла директриса, показывающая отцу проблемные места в лагере, с надеждой выбить деньги на обновление из бюджета. Мать разговаривала с Гордеем. Когда они вернулись, Селезнёва уже отмылась и привела себя в порядок.
– Дочка, поздравляю тебя с днём рождения! Сегодня ты вступила во взрослую жизнь. Хочу, чтобы она у тебя была безоблачной, – поздравил отец так, чтобы все услышали. – И я помню своё обещание, – достал из кармана небольшую коробочку. – Не смотря на то, что был уговор на месяц, я всё же решил не оставлять тебя без подарка.
Он протянул мне футляр.
Я догадываюсь, что там, но все смотрят с любопытством.
– Открывай, Макс! – подпихивает в бок Кирюха.
Внутри ключи от бумера. По спальне проносится лёгкий шёпот. Я вытаскиваю ключи и показываю всем.
– Машина ждёт тебя дома в гараже, – улыбается отец, после того, как я кидаюсь ему на шею и благодарю.
Бэха!
Я думала, скромнее будет, а тут такой подгон.
– Круть! – поздравляют друзья.
– Спасибо, пап! – снова обнимаю его.
– Приятно… Я уже и забыл, когда ты это делала в последний раз, – шепчет растроганный отец.
Я улыбаюсь ему и прижимаюсь головой к плечу, как в детстве. Забытое чувство…
Вечером собираемся своей компанией на пляже. С трудом смогли привести Макарову, у неё патологическая боязнь темноты. Пообещали, что включим все фонарики, но она всё равно дёргается на каждый шорох. Ночь светлая, нитку в иголку можно вставлять, а она трясётся.
Отмечаем по-взрослому. "Дилер" привез.
– Круто ты Селезнёву мордой в торт, – смеётся Лаврик, вспоминая дневное происшествие.
Мы дико ржём.
– Вот она орала, – подкидывает "дров" для смеха Егор, растопырив пальцы, копирует Лизку.
– За что ты её так? – интересуется Линка.
– Ни за что… Бесит просто, – скрываю истинную причину.
– Хорошо, что она не настучала Гордею, как в прошлый раз.
– Сейчас не донесла, потом сдаст. Натура у неё такая, скотская, – замечает Фролов.
– Это точно… – соглашаюсь, вспоминая причину нашей давней ссоры.
В кустах что-то зашуршало. Лина взвизгнула, но Лавров закрыл ей рот рукой.
– Не ори, – прошептал на ухо, она согласно кивнула.
Прислушались.
Тишина.
– Давайте вернёмся в корпус, – со страхом в голосе попросила Макарова.
– Что ж ты трусиха-то у меня такая, – обнял и притянул её Кир, чмокнув в губы.
– Я темноты боюсь. Ужасно. С детства… – плаксивым голосом произнесла она.
– Почему? В чём причина?
– Я не знаю, не помню. Просто страшно и всё.
– Ведите её, пацаны, обратно. И проследите, чтобы заснула, – говорю им.
– А ты? – удивлённо смотрит Егор.
– Я позже приду. Подышу свежим воздухом и уничтожу следы праздника, – кивком показываю на бутылки и пакеты.
Они уводят дрожащую от страха Линку, а я скидываю в мусорный ящик следы нашего пикника. Никто не догадается о нас, здесь местные по ночам отдыхают летом. Остаётся только недопитая мной бутылка коньяка, беру её и иду на мостик.
Ночь ясная.
Полная луна.
Светло, почти как днём.
Вода тихо плещется у ног, небольшие прохладные волны облизывают кожу.
Кое-где слышны всплески. Рыба играет.
Делаю несколько больших глотков из бутылки, обжигающая жидкость с трудом проходит в горло. В голове уже туман от выпитого.
А что если искупаться?
Вода тёплая.
Неожиданно сзади раздаётся скрип досок под чьими-то ногами.
Я резко разворачиваюсь.
Гордей.
– Ты опять нарушаешь правила, – говорю ей строго, подойдя к Максим.
Но она только молча смотрит широко открытыми глазами снизу вверх.
– Правила придумали для слабаков, – говорит заплетающимся языком.
Только сейчас замечаю бутылку.
– Дай сюда! Где ты это взяла? – пытаюсь отобрать, но она отводит руку в сторону.
– Неа, – машет пальчиком. – Мне уже можно…
– Даже мне на территории лагеря пить нельзя, – пытаюсь вразумить пьяную дурочку.
Макс нагло выпивает остатки коньяка на моих глазах и только потом отдаёт мне пустую бутылку. Я со злости закидываю её далеко в реку.
– Не экологично… Рыбки вам спасибо не скажут, – упрекает меня.
– Идём, пьянь! Завтра у нас будет серьёзный разговор, – тяну её за руку с мостика на песок.
– Я купаться хочу, – вырывает руку и бежит обратно.
Я не успеваю её поймать.
Она скидывает свитшот, а под ним ничего нет.
Торможу.
Приблизиться к ней сродни самоубийству. Кровь и так уже резко ударила в голову, перехватив дыхание.
Шорты приземляются рядом с кофтой. Ну, хотя бы в трусиках. Я вижу только её со спины.
Повернув голову ко мне:
– Вы идёте?
Я отрицательно энергично машу головой.
– Напрасно, – прыгает в воду.
Я делаю неуверенно шаги и останавливаюсь на краю мостика. Макс выныривает и поправляет прилипшие волосы.
– Идите купаться, вода тёплая, – зовёт к себе.
Тебе, дурочка, алкоголь голову кружит, а я трезв, как стёклышко. И твоя близость, да ещё в таком виде, опасна для нас обоих. Я не уверен, что смогу себя контролировать.
Я вообще ни в чём не уверен.
Она отплывает дальше. Чёрт! Там глубоко.
– Выходи! – кричу ей.
– Нет!
Да чтоб тебя!
Скидываю кроссовки и футболку, в шортах прыгаю в воду. До неё метров двадцать, проплываю их в несколько бросков.
– А говорили, что не хотите, – хитро улыбается, глядя на меня.
– Нужно подплыть ближе к берегу, здесь глубоко…
Она кивает и возвращается немного назад. Я чувствую под ногами дно.
Макс медленно перебирает в воде руками и ногами, не отводя взгляда от меня.
Внутри начинает всё клокотать.
Я отчётливо представляю, что она рядом полураздетая. Меня кроет.
Игра в гляделки продолжается – мы словно две кобры перед боем.
– Я вам нравлюсь? – вопрос в лоб.
– Что? – шокирован.
– Я знаю, что нравлюсь, – не отрываясь, наблюдает за моей реакцией.
Слова застряли в горле.
Да я без понятия, что сказать!
Значит, просто молчи.
Но она по-своему интерпретирует моё молчание.
Подплывает так, что между нами не остаётся и миллиметра дистанции, и целует в губы. Робко, будто впервые.
Я чувствую её ментоловое дыхание, смешанное с запахом коньяка.
Руки сами тянутся к её талии и прижимают к себе. Теперь целую я. Настойчиво и жадно, словно никогда не целовался… Как голодный…
Чувствую кожей её обнажённую грудь. Дурман, пьянящий голову, передаётся мне. Руки гуляют по девичьему телу, прижимают ещё сильнее.
Я теряю контроль. Кровь стучит в висках и паху. Даже прохладная вода не остужает мой пыл. Наоборот, разогревает.
Макс касается пальцами моих мокрых волос и проводит от затылка к макушке. Горячая волна пробегает по телу.
Целую её шею, плечи. Руки касаются груди, она откидывает голову и начинает дрожать.
"Я должен остановиться", – стучит в голове, но тело не слушается. Оно хочет… Её… Всю… Без остатка… И я не отпускаю. Ей же можно…
С деревьев вдруг с криком взлетают вороны. Их спугнули. Нас кто-то видел.
Макс выскальзывает из моих рук и быстро уплывает к мостику. Одевается и скрывается с пляжа.
Я остаюсь один. Тяжело дышать. В груди оголтело бьётся сердце.
Что это сейчас такое было?
Глава 10
Зачем я это сделала?
Зачем сама поцеловала его?
И вопрос этот идиотский задала. Он же не ответил, а я полезла с поцелуями.
До сих пор чувствую его губы и руки на себе. И сердце бьётся, как у воробья от страха.
Касаюсь пальцами губ, они припухли от поцелуев. Жёстких и требовательных.
Этот всё алкоголь! Он виноват! Сделал более смелой и распущенной.
Я ведь перед ним почти разделась.
Боже, как стыдно!
Закрываю глаза руками, чувствую, как они трясутся.
Что он теперь обо мне подумает? Не скажет, знаю, но подумает.
Он ведь мог не реагировать, отстраниться, оттолкнуть. Но сделал всё совершенно наоборот. Я чувствовала бедром его желание.
Дышать тяжело, горло спирает, а внутри горит и давит. Душно… Жадно хватают ртом воздух.
Прислоняюсь к дереву и пытаюсь успокоить ритм сердца. Не получается.
Стекаю вниз по стволу на траву, она сырая и прохладная от росы. По коже пробегают мурашки. Хватаюсь за голову и застываю в этом положении.
Вот я дел натворила! Как в глаза ему теперь смотреть?!
Твою мать!
Отрываю руки от головы.
Птицы…
Там кто-то был?..
А если нас сняли? Если тот, кто там был, скинет фотки или видео в интернет?
Пипец!
Его ж с работы попрут. Родители меня убьют – отец так точно.
С трудом поднимаюсь и плетусь в корпус. По дороге молю бога, чтобы не пересечься с Гордеем. Он меня услышал, на пути не попалось ни души.
Все спят. Подкрадываюсь к своей кровати, так, чтобы никого не разбудить, но Макарова, которая спит на соседней койке всё равно просыпается. Заспанными глазами смотрит на часы.
– Макс, – шепотом. – Ты только пришла? Где ты была так долго? Уже светло. Солнце вот-вот встанет.
– Нигде. На реке купалась, – это, в общем-то, правда. – Спи!
– Одна? – поднимается на локтях.
– Одна…
Снимаю мокрую одежду, быстро надеваю сухую футболку и шорты от пижамы, забираюсь под одеяло с головой.
Сон приходит не сразу.
В голове раз за разом прокручиваю случившееся, а до подъёма пара часов.
Я не смогу больше рядом с ним находиться. Утром позвоню матери, попрошу, чтобы забрала меня отсюда.
Впервые за долгое время стыдно за свой поступок.
Просыпаюсь от оглушительного свиста в ухо. Подпрыгиваю с кровати и встаю в стойку, готовая всечь нарушителю тишины.
Вокруг хихиканье.
– Долго спишь, Макс, – смотрит на меня мой " мучитель", упираясь руками в бока.
Вокруг собрался весь отряд. Стоят и смотрят, как я спросонья непонятливо хлопаю глазёнками, пытаясь собрать мысли и внимание в кучу.
– Я же могла и с ноги…
– Не бойся, я умею ставить блок, – ухмыляется Гордей Петрович.
Сволочь, ведёт себя так, как будто ночью ничего не было.
Чего удивляться, я у него не первая и не последняя. Популярностью у девушек точно пользуется, а он ими. Не хочется встать в один ряд с такими.
– На зарядку быстро! – приказывает мне. – Вас это тоже касается! – рявкает на остальных.
Осматриваюсь кругом. Все тихонько смеются или лыбятся.
Черти!
Могли бы и толкнуть, когда он пришёл. А они просто наблюдали. Хотели увидеть меня в унизительном положении?
Мол, не такая ты и крутая.
Взгляд падает на Селезнёву. На её лице странная ухмылка.
– Чё тебе, пернатая? – делаю в её сторону выпад.
– Ни-че-го, – тянет.
Но противная усмешка с лица так и не пропала.
Через пять минут мы на площадке. Вожатый гоняет, как зверь. Мне достаётся больше всех. Я думала, что не смогу смотреть на него, а нет. Готова взглядом его порвать, как Тузик грелку.
Макс, выше ноги! Макс, шевели задницей! Макс то, Макс сё. Ааа!
Ещё и голова болит. Время от времени подкатывает к горлу тошнота. Останавливаюсь и делаю глубокие вдохи. Помогает, но ненадолго.
– Макс, не тормози! – очередной свисток в спину.
Сжимаю от злости кулаки. Врезать бы этому Гордею… Петровичу по самодовольной роже, подправить красивый фэйс.
Опять свисток.
Делаю несколько вдохов и выдохов. Внутри злость. Надо успокоиться.
Ещё бег вокруг лагеря. Да твою же!
Перед финишем мне сводит желудок, останавливаюсь у ближайшего дерева. Меня выворачивает наизнанку. Голова кружится, а тело покрывается холодным и липким потом.
Я последняя. Впервые. Всегда была впереди, а сегодня в жопе. Все уже разошлись, остались только трое таких же задохликов как я, и Гордей.
– Держи, – подаёт мне бутылку с водой и достаёт из кармана две таблетки аспирина.
Смотрю на него снизу вверх, загибаясь у берёзы. Таблетки? Специально взял?
– Специально, – прочитал в моих глазах немой вопрос. – Знал, что у тебя похмелье будет.
– Спасибо! – лепечу еле слышно, сил просто нет.
– Можешь выспаться до обеда, толку от тебя сейчас всё равно мало. Но в следующий раз я тебя покрывать не буду, – возвращается к остальным, подгоняя их на завтрак.
Обед я тоже проспала. Никто не попытался меня разбудить, всем здоровье дороже.
– Ну, ты даёшь, Макс! Так долго подушку топтать, – подкалывает Кирюха.
В голове присутствует лёгкий послепохмельный туман, но головной боли больше нет.
– Я бы ещё сутки поспала, – откидываю тяжелую голову на перила, мы сидим на ступеньках порога.
– Линка сказала, что ты под утро явилась, – крутит в руках травинку. – Где пропадала?
– Я же сказала…
– С трудом верится. Торчать два часа на реке в компании комаров – не про тебя, – скабрёзно улыбается, как будто в курсе.
А если это он был там? И видел нас?
Нет.
Кирилл бы не молчал, а если бы намекал, то более пошло. Я его, как облупленного знаю.
– Они хорошо поют в компании с лягушками, – отшучиваюсь. – Купалась я.
– Может, сегодня опять рванём купаться ночью?
– Не, я пас, – отказываюсь. – Мне вчера хватило.
