Текст книги "Влюбиться на максимум (СИ)"
Автор книги: Вийя Шефф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)
Глава 55
До Нового года всего четыре дня осталось. Вчера мне сняли гипс, и я почувствовал себя более-менее нормальным человеком. Несмотря на моё ущербное состояние, когда организм пытается жить по-новому, распределяя функции отсутствующего органа по другим, я решил не сидеть последние дни года дома, а выйти на работу, провести заключительные тесты перед каникулами. Не скажу, что сильно скучал на больничном, но ощущение дня сурка уже появилось. Только вечерами, когда приходит Макс, мои будни окрашиваются в цвета радуги.
Славян уже бесится из-за того, что после службы ему приходится ехать на ужин к родителям и зависать там допоздна, чтобы не мешать нам, наслаждаться любовь. А мы наслаждались ей сполна…
Макс – ученица что надо. Всего несколько дней и из зажатой невинности превращается в развратную искусительницу. В пределах разумного, конечно. Все радости секса я ей пока не могу показать.
Но это всё равно такой несравнимый ни с чем кайф, что я от одной мысли возбуждаюсь, как пионер.
– Гордей Петрович, поздравляю с возвращением в наши ряды! – произносит торжественно директор на всю учительскую.
– Спасибо, Лидия Федоровна!
Все такие доброжелательные, даже немного сковывает.
– Я рада, что вы поправились, – подходит ко мне Светлана Михайловна.
– Спасибо! – отрываю взгляд от журнала, в который смотрю, чтобы улыбнуться ей. – Не совсем ещё всё в норме, но уже можно жить, как обычные люди.
Она смотрит на меня с волнение. Видно, как её грудь высоко и часто вздымается.
Твою ж мать! Ну, обрати ты внимание на кого-нибудь другого, я – дохлый номер.
Но поговорить с ней откровенно у меня язык не поворачивается. Лучше уж пусть живёт мечтами, чем руки на себя наложит. Почему-то мне кажется она из слабовольных.
– Коллеги, сегодня новогодняя ёлка у выпускников и первокурсников, не забываем про дежурство. Помним – алкоголь и сигареты запрещены. А то они ничем не погнушаются, – дала наставления директриса.
О, да! Я в одиннадцатом классе на новогоднем вечере напился в хлам, потом ещё день вертолёты ловил, а ночью звал Ихтиандра из унитаза и маму.
Хотел бы и я сейчас так же отрываться, не думая о том, что обо мне подумают. Всё же, кажется, учащиеся нетрезвы. Если честно, я и не следил строго за их моральным обликом и тем содержимым, что они пронесли в сумках в колледж. Сам бы поступил на их месте точно также.
– Скучаешь? – приваливается к стене рядом Макс.
– Немного… Жду, когда эта вакханалия закончится, и мы поедем домой.
– Я тебя разочарую, но отсюда мы едем к Петрищеву тусоваться дальше. У него родители свалили и у нас «корпоратив», – хитро косится.
– Издеваешься? – поворачиваюсь к ней.
Внутри начинает зарождаться ревность.
– Нет, – проводит легонько пальцем по моей рубашке, оставляя на коже под ней горящий след. – Лина хочет поехать, не могу я её одну оставить. Должен же кто-то приглядеть за ней и сохранить для твоего брата.
– Вот пусть сам и следит. У него самого сегодня корпоратив на работе. Кто бы за ним присмотрел, наверняка оторвётся по полной, со всеми вытекающими последствиями.
– Ты должен его остановить.
– Как ты себе это представляешь? За хер его держать? Я ему брат, но у нас не настолько близкие отношения.
– Пошляк!
– Какой есть… Пойдём ко мне в кабинет, пока все здесь, – шепчу ей на ухо.
– С ума сошёл?! – качает головой. – На нас и так косо смотрят.
– Так ты мне сразу под рубашку залезь, а не только поглаживай, – опускаю глаза на её руку, покоящуюся на моей груди.
Она её резко отдёргивает, словно обожглась, и осматривается. Смешно. Какая же ты ещё глупая и несдержанная.
– Это на автомате… – прячет глаза.
– Я так и подумал, – давлю смех.
– Гордей Петрович, можно пригласить вас на танец? – подходит и, краснея, спрашивает Метлина.
Я бросаю взгляд на Макс, но она делает вид, что минуту назад не пыталась меня соблазнить своими ручками. Выражение лица равнодушное и скучающее.
Ах, ты вот так!
– Да, идёмте, – соглашаюсь на предложение Светланы, чем повергаю Макс в шок.
– Сама виновата, – отвечаю только губами на её немой вопрос "какого хрена?"
Видела бы она сейчас себя, её буквально разрывало от ревности. Надулась, как рыба фугу, только колючек нет.
Всё же я веду себя максимально этично и не позволяю себе грязных танцев, которые мы устраивали с Макс в клубе. Уф, там был пожар! Светлану даже обнимаю не за талию, а держу руку на уровне лопаток.
– Вы действительно очень тесно дружите с Максим, – выдаёт Светлана.
Знала бы ты насколько тесно. До слияния тел…
– Да, наши родители давно и крепко дружат.
– Мне кажется, она относится к вам не как к другу, – покрывается румянцем.
Господи, где таких наивных делают?!
Какая дружба? Я в подобные вещи не верю. Мужчины держат женщин во френдзоне только в одном случае: когда не будет никого подходящего рядом – они трахнут подругу.
– Мы общаемся часто… – не нахожу ничего вразумительно ответить на её слова.
Не признаваться же ей, что у нас не просто беседы по душам.
Разговор у нас не вяжется, и остаток танца проходит в молчании.
После него я просто ухожу из зала.
Бреду медленно по коридору к лестнице, засунув руки в карманы брюк, лениво пиная воздух.
Скорей бы уже это всё закончилось, и сбежать отсюда.
Под лестницей слышны тихие голоса и девичий смех. Подхожу бесшумно и обнаруживаю там Кирилла Лаврова, целующегося с какой-то девочкой.
– Кхе-кхе, – откашливаюсь и смотрю, как эти двое с громким чпоком отрываются друг от друга.
– Гордей Петрович? – во все свои серые глазюки таращится на меня Яшина, она из первой группы.
Кирилла моё присутствие не смущает, по-прежнему держит Дашу на коленях, вцепившись руками в бёдра.
– Вы бы прекращали под лестницей лизаться. Лидия Федоровна поймает – уши открутит.
– А вы не завидуйте, Гордей Петрович, – дерзит Лавров. – Сами разве в наши годы этим не занимались?
Я вздыхаю и закатываю глаза. Лавров, ты по сравнению со мной сопляк. В твои годы я под лестницей школы, на дискотеке, учительницу по биологии раком… Шикарная была тёлка… В нашей школе почти все учительницы были молоденькие и фигуристые.
– Ещё бы! По-чёрному! – Включаю язву. – Просто не хочу, чтобы ты после выпускного памперсы мелкому по ночам менял.
– Не волнуйтесь… Я в отличие от некоторых не стесняюсь за гондонами в аптеку зайти.
Этот укол явно в мою сторону… Нагло лыбится, скалясь.
Макс, ты, что им обо всем рассказала?
– Ты о чём?
– О том, что кое-кто частенько бегает в туалет поговорить с фаянсовым другом. Имя нужно?
– Нет!
Макс беременна? Почему мне ничего не сказала?
Глава 56
По лестнице я начинаю подниматься с трудом. Слова Лаврова ударили по голове, словно, кувалда.
Почему она промолчала?
Ведь был разговор на эту тему, и она сказала, что всё в норме.
Но тошноты просто так не будет…
Поднимаю голову и замечаю целующуюся парочку в пролёте между первым и вторым этажом.
Сегодня у всех гормоны взбунтовались? Приближение Нового года заставляет терять голову?
Взгляд скользит по их ногам, пока я подымаюсь по ступенькам. Сердце падает на пол. У девушки ботинки, как у Макс. Мы их вместе несколько дней назад покупали, выбирая подарки родителям.
Поднимаю глаза и встречаюсь с карими омутами, которые смотрят с испугом.
Первая мысль – порвать ублюдка Фролова, обнимающего до сих пор мою девочку.
Она быстро убирает его руки со своей талии.
– Гордей…
– Заткнись, – рычу на неё.
Внутри всё закипает, кровь приливает к голове и стучит в висках набатом.
Удивительно, но Фролов не боится. Наоборот смотрит с вызовом, сжимая руки в кулаки. Глаза горят нездоровым блеском. Он пьян…
Драться в школе с пьяным мальчишкой? Я до такого не опущусь.
Просто отталкиваю её в сторону и поднимаюсь на третий этаж. Ощущение словно это не со мной, всё неправда и мне просто привиделось.
Но это жестокая правда…
Она целовалась с Фроловым. Ещё ломаю голову над её беременностью. А я ли отец?
Закрытая дверь на этаж. Ударяю со всей дури кулаком в стекло. Оно высыпается. В руке резкая и жгучая боль. Но сразу же проходит.
Только в классе смотрю на неё. Между костяшек торчит приличный кусок стекла.
Почему я не чувствую боли? Шок?
Внутренняя боль предательства сильнее – вот и весь ответ. Снова…
Макс заходит и тихо подкрадывается ко мне.
Вынимаю стекло, кровь хлещет из раны.
Она суетится, завязывает мне руку моим шарфом. Что-то говорит про больницу.
В голове шум, я её не слышу.
К Макс только чувство омерзения. Как она могла с ним целоваться, после того, что между нами было последний месяц?
Выгоняю… Не понимает… Выгоняю снова… Выставляю из класса…
Хочется и из своей жизни вот также легко выставить, но не получится.
Обматываю руку шёлковым шарфом поплотнее, кровь не останавливается. Моему организму не хватает тромбоцитов, чтобы закрыть рану. Или просто она глубокая…
Бреду в полусознании к выходу, мне нужно покинуть это место. Я не хочу здесь находиться.
– Гордей Петрович, может быть, будете так любезны, подвезти до дома? – догоняет меня на выходе Светлана.
– Что? – с трудом соображаю.
– Поздно уже, страшно одной домой возвращаться, – вскидывает скромно брови.
До меня доходит смысл её слов.
– Да, конечно… – даже не понимаю, для чего она это делает.
На парковке Макс с Линой стоят рядом с машиной. Но я прохожу мимо, до тачки Славки. Одолжил на вечер, ему она сегодня всё равно не нужна. Прав меня официально суд ещё не лишил, так что ездить я могу.
Помогаю Светлане сесть в машину, и бросаю взгляд на Макс. Самый ледяной, на который способен. Злость и желание ударить побольнее кипит во мне.
Как ты мне этим поцелуем…
Едем в тишине. Я не хочу ни о чём говорить…
– Что у вас с рукой? Повязка вся в крови, – замечает она, нарушая молчание.
– Порезался, – ответ такой, как будто перочинный ножичком палец чикнул.
– Нужно обработать, иначе заражение может пойти.
Уже пошло… Яд гадюки медленно ползёт по венам, убивая меня.
Притормаживаю у подъезда Светланы. Она смотрит на меня, словно я музейный экспонат.
– Давайте поднимемся ко мне, я рану обработаю, – уверенно настаивает.
– И так пройдёт, – бросаю равнодушно.
– Без руки хотите остаться? Селезёнки вам мало? Пойдёмте! – она командовать умеет?
Выхожу из машины и иду за ней. Третий этаж. Небольшая двухкомнатная квартира. Скромно, но чистенько. И очень много книг. С порога можно понять учитель чего здесь живёт.
– Снимайте пальто и садитесь, – пододвигает мне стул. – Я принесу аптечку.
Я скидываю верхнюю одежду и вешаю на подлокотник мягкого кресла.
Светлана спустя минуту возвращается с контейнером медикаментов: перекись, бинты, вата.
Почему боль так и не появилась? Всё тело будто целиком онемело, а сердце покрылось ледяной коркой.
– Рана очень глубокая.
Слышал я это уже…
Смывает кровь, поливает перекисью. Я наблюдаю, как она начинает кипеть, разъедая мои эритроциты.
Света накладывает тугую повязку, а я слежу, не отрываясь, за её вполне профессиональными манипуляциями. Мне кажется, она что-то говорит, но я почти не слышу. Похоже, потеря крови выбивает из реальности.
Она поднимает на меня свои большие оленьи глаза. Губы шевелятся. А я будто немой пытаюсь прочесть её слова.
Красивый?
Ты о чём вообще?
Светлана становится передо мной на колени, обвивает руками шею и припадает губами к моим. Целует неопытно, но смело.
Зачем?
– Гордей, милый, я тебя люблю… – шепчет на ухо.
Сейчас её слова режут слух.
Снова целует. Начинает расстёгивать мою рубашку.
Надо тормозить, пока не зашло далеко. Я сейчас в таком состоянии, что ручник может и не сработать. Злость на Макс всё сжирает изнутри.
– Извини, но я не могу… – отрываю руки Светы от себя.
– Почему? – Чуть слышно, но я разбираю.
Её глаза начинают застилать слёзы.
– Ты хорошая, умная, красивая. Но я тебя не люблю… И не хочу…
Кажется сегодня день разочарований. Всем плохо.
Встаю, подхватываю пальто и ухожу, оставляя Светлану на коленях посреди комнаты.
Вниз, на улицу. Там холод окатывает волной, заставляя глубоко вдохнуть. Бьёт кашель, разрывая лёгкие.
Сажусь в машину и давлю на газ. Стрелка спидометра всё больше кренится вправо.
Нет! Я однажды уже сделал так. Это не выход…
Притормаживаю и шарю у Славки в бардачке. Там должны быть сигареты. Он курит, когда нервничает сильно.
Вот они.
В пачке три сиги и зажигалка. Молодец братишка! Предусмотрительный.
Подкуриваю и, неспешно затягиваюсь, как наркоман тянет косяк. Снова кашель. Не готов мой организм пока к таком трешу. Да пошёл ты! Терпи. Мне сейчас как никогда хуёво.
Саундтрек: HammAli & Navai? Егор Крид – Засыпаешь, но не со мной.
Включаю радио и выкручиваю на полную:
«Забыть уйти – проще простого… На эти грабли мы снова и снова… Снова раны, снова ознобы… Слов не подобрать… Но без тебя очень хуёво…»
– Да, парни, ваши песни всегда прямо в сердце, – усмехаюсь, выбрасывая в полуоткрытое окно бычок.
«От злости много натворили глупостей… Заставишь снова ревновать… Но мне по кайфу трудности…»
Сразу же подкуриваю вторую сигарету. Где-то на половине у меня к горлу подкатывает комок тошноты, открываю дверь, меня выворачивает.
Тело окутывает слабость… Нервы, рана и потеря, хоть и не большая, крови сказывается. А ещё я начинаю чувствовать боль в руке. Жгучую. Она словно опухла.
– Да пошло оно всё! – завожу машину и направлюсь в травмпункт зашивать порез.
Глава 57
Вот засранец! Пойти танцевать с Метлой прямо у меня на глазах… Да я тебя… Я тебе устрою жаркую ночь!
Надеюсь, ещё успеваю на вечеринку, которую устроили однокашники в нашем классе. Напрасно отказалась, так бы я этой ведьме волосы пересчитала и немного убавила.
– Стой, Макс! – перехватывает за руку на лестнице Фролов. – Если ты в класс, то там всё. Продолжение будет у Петрищева. Все уже туда сваливают по-тихому. Ты же тоже поедешь?
Блин!
– Да, поеду. Только Макарову найду…
Порываюсь продолжить подниматься, но Егор крепко держит за запястье. Его уже заметно накрыло. И это не пиво, которое он себе иногда позволяет, а покрепче.
– Ты чего? – смотрю на его крепкий захват, проворачивая в голове способы освободиться.
– Макс, скоро Новый год…
– И?
– Хочу загадать желание, но чтобы оно сбылось прямо сейчас. Можешь?
– Я не Дед Мороз.
– Его должна исполнить только ты…
– Смотря какое? Если слона тебе купить, то извини, ты в пролёте, мне он не по карману.
– Обычное. Обещай, что выполнишь?
– Не нравится мне это…
– Пообещай! – требовательно.
– Хорошо, выполню! – кричу на него.
– Поцелуй меня. На прощание… У вас же с Калининым теперь всё тип-топ. А я остаюсь один…
– Ты хоть понимаешь, что просишь?
– Ты обещала исполнить, – напоминает. – А ты человек слова.
Вот гад! Ну как можно на такое давить. А ещё и предлагать подобное. Но слово…
– Хорошо, – соглашаюсь.
Калинин пока занят с Метлой танцами, так что ничего не узнает об одном маленьком поцелуе.
– Только по-настоящему, с языком, – объявляет Егор и даже не даёт мне возразить, впивается в губы.
Его поцелуй с привкусом чего-то фруктового. Страстный и требовательный. Я приоткрываю рот, впуская его язык в себя. Всё же Егор умеет целоваться и очень неплохо. Повезёт той, которую он полюбит.
Прикасаюсь ладонью к его щеке, ощущая кожей небольшую щетину. А мальчик вырос…
Мне кажется, на нас кто-то смотрит. Отвожу голову в сторону и немею.
Гордей…
Он стоит и наблюдает, как я целуюсь с Фроловым.
Боже, сейчас бы сквозь землю провалиться, только бы не видеть его глаза, полыхающие огнём ненависти.
Чёрт! Егор всё ещё обнимает меня и смотрит на Калинина с наглостью, нарываясь снова получить по фэйсу. Скидываю руки Фролова со своей талии и делаю шаг к Дэю.
– Гордей… – пытаюсь начать разговор с попытки оправдаться.
А о чём я ему скажу? Это не то, что ты думаешь? Он не слепой…
– Заткнись! – рычит сквозь зубы.
Взгляд полон презрения. Он брезгливо отталкивает меня в сторону и проходит мимо наверх по лестнице.
Я просто смотрю ему в след и ничего не делаю.
Я должна ему всё объяснить, сказать, что это несерьёзно.
Рвусь наверх по ступенькам, но Егор останавливает меня, хватая за локоть.
– Макс, не ходи. Он сейчас не в адеквате.
– Это ты неадекват! – отпихиваю его. – С желаниями своими дебильными. У нас только всё наладилось…
Сверху доносится звук разбивающегося стекла. Сердце падает и перестаёт стучать.
Перепрыгивая через ступеньки, бегу наверх. Стекло в двери между этажом и лестницей разбито, кругом осколки. И кровь…
У меня перехватывает от страха дыхание. Калинин, только не наделай глупостей.
След из капель ведёт до кабинета истории. И судя по их размеру – кровь хлещет.
Осторожно открываю дверь и заглядываю в класс. Гордей сидит на стуле и выковыривает осколок стекла из руки.
Бросаюсь к нему. Под его ногами уже скопилась небольшая кровавая лужица.
– Твою ж мать! – ругаюсь и оглядываюсь в поисках чего-нибудь, чем можно замотать.
Взгляд падает на шарф, лежащий поверх пальто Гордея на подоконнике.
Шёлковый. Отлично. Шерсть не попадёт в рану.
– Тебе в больницу надо: швы наложить… – объясняю ему, заматывая руку.
Но у меня чувство, будто он меня не слышит, даже не морщится от боли. Только смотрит с пренебрежением, словно я неприкасаемая.
– Пошла вон, – произносит ровно, но с шипением.
– Гордей, разреши объяснить…
– Пошла вон! – повышает голос.
Второй раз за вечер он кричит на меня. Раньше такого никогда себе не позволял.
– Дэй, пожалуйста…
Он берёт меня за плечо и выставляет за дверь.
– Проваливай! – хлопает дверью перед носом.
Чёрт! Как же обидно, когда тебя не хотят услышать.
А что ты хотела? Сама виновата… Зачем плевать в колодец, из которого пьёшь?!
Сбегаю вниз. В коридоре меня выхватывает Макарова.
– Макс, ты куда? Что случилось?
Но я немею. Даже слова произнести не могу. Только киваю головой из стороны в сторону. Потому что внутри всё горит.
Мои ожившие бабочки полыхают в огне, пытаясь сбить с крыльев пламя. Они кричат… Нет… Вопят… Они не хотят снова умирать.
– Пойдём на улицу, подышишь, успокоишься и всё расскажешь, – накидывает мне на плечи пуховик. – Праздник всё равно уже закончился, все наши к Петрищеву на такси рванули.
На улице, проходя вдоль перил, загребаю ладонью снег и провожу по лицу. Он обжигает кожу.
В голове мелькает странная мысль: как холод может обжигать?
Мой мозг пытается абстрагироваться от нелепости происходящей ситуации, вот и подкидывает идиотские задачки.
– Так что случилось? – дёргает за рукав Линка.
– Я с Фроловым целовалась…
– Зачем? У вас же вроде всё, развод.
– Он попросил на прощание желание исполнить…
– Какое прощание?
А вот этого я не знаю. Как-то не задумывалась. Действительно – какое прощание?
– Не знаю… Нас Гордей видел и выгнал меня, даже не выслушал.
– Оо, ну ты даёшь, мать! Начерта ты согласилась? Послала бы Фролова на хутор бабочек ловить и всё.
Бабочки… Они умирают…
– Так, посмотри на меня, – поворачивает к себе. – Сейчас он выйдет, и ты с ним поговоришь здесь.
– Кто, Фролов? – начинаю тупить.
– Какой Фролов, Макс?! Гордей! Я помогу ему не убежать от разговора. Понадобится, лягу под колеса. Это его машина? – кивает на черную Хонду.
– Славкина… Его тачку в утиль увезли.
– Оу! Надо номера зафиксировать, – достаёт телефон и фоткает автомобиль.
Ожидание было недолгим, Калинин появился минут через пять. Но не один, а под ручку с Метлой.
Вот сучонок! И это он мне предъявляет за измену?!
Козёл! Мудак! Мудозвон! И ещё куча неприличных ругательств.
– Садись в машину, – шиплю на Макарову, которая так же, как и я стоит с открытым ртом, провожая взглядом уехавшую парочку.
– Ты знаешь, где Метла живёт? – теряю из вида машину Калинина.
– Да, на Ломоносова. Вот сюда сверни – показывает на поворот.
Через несколько минут мы уже на месте.
Калинин припарковал свою машину прямо у подъезда.
– Мы его пасти будем? – смотрит на меня с возмущением Линка.
– В тачке никого, значит он у неё дома…
– Макс, ну зачем ты себя изводишь?
– Я хочу убедиться. Он к ней пошёл, а она по нему сохнет.
– Откуда ты знаешь?
– Лина, я не слепая! – поворачиваюсь к ней, отрывая взгляд от двери подъезда. – Да и Калинин сам говорил об этом.
– Поворот…
Мы сидим в полном молчании, даже радио выключила, оно раздражало.
– Макс, он не выйдет, не стихи к ней читать пошёл.
Без тебя понятно, что не ради разговоров о возвышенном Дэй поперся к ней. И это заставляет душу разрываться на куски.
– Какая у неё квартира? – вглядываюсь в окна дома.
– Без понятия… Ты никуда не пойдёшь! – держит меня за руку. – Начнёшь звонить во все квартиры – жильцы ментов вызовут.
Ещё пару минут проводим в ожидании, а потом я срываюсь:
– Да пошёл он… Лесом! – Раздражаюсь, снимаю передачу с парковки. – Поехали отрываться.
