355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Вирджиния Эндрюс » Паутина грез » Текст книги (страница 17)
Паутина грез
  • Текст добавлен: 20 сентября 2016, 16:22

Текст книги "Паутина грез"


Автор книги: Вирджиния Эндрюс



сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 27 страниц)

Отец объяснил Милдред, что даже после долгих путешествий у меня не было проблем с уроками, настолько хорошие были у нас учителя.

– Я жду не дождусь, когда снова поеду с тобой в путешествие! – с жаром воскликнула я.

Папа улыбнулся, но немного рассеянно, и почему-то не предложил отправиться в ближайший круиз, на что я так надеялась.

– Как поживает твоя мама? Чем занимается?

– Она вполне довольна жизнью – бридж, театры, подруги, магазины…

– А как идут дела у мистера Таттертона?

Вот она, возможность поговорить о самом больном, об этих проклятых сеансах позирования, но я не могла сейчас использовать эту возможность. Рядом была Милдред Пирс. Я решила подождать, когда мы с папой останемся наедине.

– Похоже, все у него в порядке. Папа, я так скучала без тебя! – быстро выговорила я. Мне не хотелось тратить время на пустые беседы о других, мне хотелось просто быть с папой. Но рядом сидела эта женщина. А папа все кивал и улыбался, но не говорил того, что я так жаждала от него услышать. Он не говорил, что извелся без меня, что он за меня переживает и болеет, что хочет лишь одного – жить вместе со мной. Отец не строил планов относительно нашей будущей жизни, наших путешествий, он не мечтал вслух о праздниках и буднях, которые мы проведем вместе… он внимательно изучал меню. А рядом сидела Милдред Пирс.

– Пора делать заказ, – после долгого молчания произнес отец. – Я умираю с голоду.

А мне наплевать было на еду, на этот дурацкий ресторан… и на Милдред Пирс.

– Вчера мы брали здесь жаркое по-лондонски, – тем временем говорила она. – Удачное блюдо. Если хочешь, можно повторить.

– Так вы здесь вчера были? – ахнула я, содрогнувшись от такого неприятного открытия.

Они переглянулись.

– Да, Ли… мы в Бостоне уже неделю, но я не хотел звонить тебе, прежде чем не нашел время встретиться с тобой. Дел после возвращения было ужасно много.

Я не знала, что на это сказать. Как мог отец несколько дней быть в городе и не позвонить мне? Для чего же тогда он писал все эти ласковые письма? Для чего уверял, будто скучает? Я не могла скрыть огорчения.

– Я был просто завален работой, – начал объяснять отец. – Дело не только в отчетах о работе филиала. Мы планируем новые маршруты. Идеи есть замечательные! Например, Милдред предложила круиз на Аляску! Представляешь? Понимаю, что большинство людей воспринимают этот край как ледяную пустыню, а напрасно. Летом на Аляске редкая благодать. Милдред неоднократно бывала там, может подтвердить, – оживленно сообщил отец.

– Меня Аляска совершенно не интересует, – резко проговорила я. Глаза уже щипало от слез, но я крепилась.

– Ты невежлива, Ли, – спокойно произнес отец.

– Ничего страшного, Клив. Я понимаю ее состояние. Тебе не следовало говорить об этом. – Она посерьезнела. – Все дело в том, что у твоего отца были другие заботы на этой неделе.

– Да, если честно, бизнес сейчас ненадолго отступил. Мы с Милдред поженились два дня назад.

Я хотела тут же вскочить и выбежать из ресторана. Умчаться как можно дальше, чтобы меня никогда не нашли. В груди вдруг стало пусто. Сердце гулко забилось, а отец с нежностью поцеловал руку своей новой жены и ласково улыбнулся ей. И только потом посмотрел на меня.

– Мы решили, что во всех отношениях будет лучше, если мы обойдемся без огласки и шумных церемоний. Милдред не любит подобных мероприятий, и в этом мы с ней похожи, как и во многом другом, – сказал отец.

У меня было ощущение, что каждое произнесенное слово отдаляет нас друг от друга, при этом с такой огромной скоростью, с какой осенний вихрь уносит желтый листок, постепенно превращая его в маленькую точку на сером небе.

– Моим детям тоже еще ничего не известно, – вступила женщина, намекая на то, что мне первой сообщили о важном событии. Но мне это было безразлично.

Потом отец добавил:

– Завтра мы уезжаем в штат Мэн.

Я молчала.

– Там живут дети Милдред. Хотим преподнести им сюрприз.

– Как преподнесли мне, – с горечью молвила я.

– Я ведь писал тебе, Ли, – негромко проговорил отец. – Ты могла бы догадаться.

Конечно, догадалась, только не хотела признаваться в этом. Отказывалась видеть правду, отчаянно надеясь, что наш с папой мирбудет существовать и дальше. Я была счастлива в этом мире и не хотела с ним расставаться. Но вот все лопнуло. Я осталась в пустоте.

– Понимаю, что тебе нелегко, дорогая, – сказала Милдред, накрывая ладонью мою руку. – Тебе здорово досталось за последние месяцы, но поверь, я сделаю все возможное, чтобы ты жила легко и приятно. Может быть, ты даже когда-нибудь назовешь меня второй мамой. Приходи ко мне с любой бедой, я помогу и советом, и делом.

Я посмотрела в глаза этой чужой женщины, которая была полной противоположностью моей матери. Деловитая, практичная, сдержанная Милдред Пирс. И это та самая Милдред, которая украла у меня папу! Более того, она собиралась увезти его далеко-далеко и поселить среди других людей, собиралась вручить ему своих детей и внуков! Что, теперь он будет заботиться о них? Может, любить их станет? Неужели даже меня забудет?

– В чем моя жена истинная мастерица – так это в искусстве давать советы, – весело произнес отец, поворачиваясь к ней. – В Лондоне я не один раз мог убедиться в этом. Даже не знаю, что делал бы без ее подсказки.

Но почему ты не говоришь этого обо мне, папа? Неужели ты знаешь, как обойдешься без меня, без наших игр, прогулок, бесед? Почему ты с такой легкостью покидаешь меня?

– Милдред мудро все распланировала, – продолжал отец. – Тебе не о чем беспокоиться. Особенно обо мне.

О тебе? А обо мнеты не беспокоишься, папа? Никто не слышал моих безмолвных воплей.

– Проведаем детей – и на Аляску, верно, Милдред? Должен же у нас быть медовый месяц. А Мы его совместим с деловой поездкой. Разумно, практично, интересно! Потом снова в плавание. Зимой вернемся в Бостон, но ненадолго, потому что нас ждут весенние Карибы, а главное, отдых в штате Мэн, в кругу семьи. А следующим летом…

– А как же я, папа?! – не удержалась я от восклицания.

– Видеться будем непременно, – заявил отец. – Милдред уже все продумала.

Опять Милдред! Она и моей жизнью теперь распоряжается? Почему отец позволил ей взять в руки все!

– Да, дорогая, – сказала женщина, – я как раз думаю над ближайшей программой: когда ты отправишься с нами в плавание, когда будешь жить у моей родни. Конечно, мы могли бы прямо завтра забрать тебя в Мэн, но…

– Я не желаю ехать в Мэн! – отрезала я.

– Послушай, Ли… – Отец как-то по-новому поднял брови.

– Меня не интересуют такие поездки.

– Напрасно, – сказал он. – Как настоящая леди, ты должна проявлять больше любезности.

Милдред холодно смотрела на меня. Я уткнулась в меню. В груди стояла невыносимая тяжесть. Казалось, слезы, которые грозили хлынуть из глаз, застряли в сердце.

– Итак, моя девочка, что будем заказывать? – миролюбиво поинтересовался папа.

– Советую остановиться на традиционном жарком, – заявила Милдред.

– Я ненавижу жаркое! – выдохнула я. – И ресторан этот мне противен, а вы – в первую очередь!

Итак, я сорвалась. Недобрые слова будто сами по себе слетели у меня с языка. А слов, как известно, не воротишь. Я вскочила, молнией промчалась через холл и вылетела из ресторана на улицу.

Майлс мирно дремал за рулем. Я резко постучала в окно. Он встрепенулся, явно изумленный моим состоянием. Еще бы: слезы так и бежали из глаз.

– Что случилось? В чем дело? – заволновался он.

– Отвезите меня в Фартинггейл, Майлс, – бросила я, усаживаясь. – Я хочу домой.

– Но…

– Пожалуйста, отвезите меня домой.

Он включил двигатель. Через окно я видела, как на улицу вышел отец. Он заметил лимузин и приблизился. Майлс сбавил и без того маленькую скорость.

– Ли, подожди! – позвал отец.

– Вперед, Майлс, – скомандовала я властно, точь-в-точь как это делала моя мать. Лимузин отъехал от гостиницы. Обернувшись, я увидела, что отец смотрит мне вслед, а сзади к нему подбирается его драгоценная супруга. И тут я разревелась так, что заболела грудь, голова, даже спина. Но к моменту, когда мы проезжали знаменитые фартинггейлские ворота, слезы иссякли. Я была опустошена и обессилена.

Не задерживаясь ни секунды в холле или на лестнице, прошла к себе и упала на кровать. Я ошиблась, думая, что ни слезинки больше у меня не осталось. Я вновь зарыдала, да как! Сколько это продолжалось, не знаю, поскольку заснула. Пробудилась только тогда, когда меня начал теребить Трой. Он, вероятно, давно пробрался в мою комнату. Малыш был нарядно одет и пребывал в прекрасном настроении, пока не увидел мои опухшие глаза и зареванное лицо.

– Тебе не понравилась прогулка с папой? – спросил мальчик.

– Ох, Трой… – простонала я и обняла его.

– Что-нибудь случилось, Ли? Почему ты плачешь? – Он смотрел на меня с любопытством и трогательным беспокойством.

– Все изменилось, Трой. У меня нет больше прежнего папы. Зато у него есть новая жена.

Реснички малыша затрепетали. Я могла прочитать его мысли, которых он и не скрывал.

– У тебя есть вторая мама?

– Нет. Та женщина мне не мать и не станет ею НИКОГДА! НИКОГДА!

Трой внимательно вглядывался в мое лицо. У этого маленького человечка не было ни мамы, ни папы. Его недоумение можно было легко понять. Наверняка сам он мечтал обрести новых родителей, и моя «расточительность» казалась ему, по меньшей мере, странной.

– Мой папа больше не любит меня, как раньше, – пояснила я. – Он любит свою жену, а у нее, между прочим, есть своя семья, свои дети. Значит, и у него.

Глазенки мальчика блеснули: он кое-что понял и кивнул.

– Может, пойдем поиграем в железную дорогу? – предложил он, желая утешить меня. Я улыбнулась и поцеловала мальчика. Как ни странно, но я ощутила здоровое чувство голода. Утром так нервничала перед долгожданной встречей, что не могла толком позавтракать, ни куска не съела я и в ресторане, потому что вылетела оттуда, прежде чем на столе появились первые блюда. К тому же эмоциональный всплеск обострил все ощущения.

– Знаешь, Трой, я сначала загляну на кухню. Может, Райс угостит меня чем-нибудь, – предположила я. – А потом мы с тобой поиграем.

– Я с тобой, – быстро отозвался Трой и терпеливо ждал, когда я смою водой следы слез и страданий.

Я привела себя в порядок, быстро причесалась, взяла мальчика за руку, чтобы идти вниз, но… тут раздался телефонный звонок. Это был отец.

– Только не бросай трубку, Ли, – сразу сказал он, угадав мое первое желание. – Ты слушаешь, Ли? – обеспокоенный моим молчанием, переспросил отец.

– Да, папа, я слушаю тебя.

– Прости меня, Ли. Я виноват, что не появился сразу после приезда. Я виноват, что огорошил тебя известием о нашей свадьбе. Это было неразумно и даже жестоко по отношению к тебе. Прости меня. Милдред тоже огорчена. Она так хотела тебе понравиться. Честное слово. Ты веришь мне, Ли?

– Да, папа, – сухо произнесла я.

– Милдред говорит, что все события последних месяцев были для тебя слишком тяжелы. Подростки трудно переносят подобные жизненные испытания. Милдред прекрасно разбирается в детской психологии – она ведь вырастила свою дочь. И сына. Надеюсь, ты скоро познакомишься с ними.

Я не отвечала, и он продолжил:

– Я бы непременно взял тебя в Мэн, но…

– Я не могу ехать в Мэн, папа. Я позирую для новой коллекции кукол, – сказала я. – Я очень занята сейчас.

– Неужели? – удивился отец.

– Я бы рассказала тебе об этом, папа, если бы мы были одни.

– Ты вполне могла бы рассказать об этом днем, Ли. Милдред моя жена, она хочет стать матерью для тебя.

– У меня есть мать.

– Тогда просто другом, близким человеком. Значит, ты позируешь? Интересно. Тебе нравится?

Я замялась. Я лихорадочно соображала, надо ли выкладывать по телефону то, что я собиралась сказать ему с глазу на глаз? Приедет ли он в Фартинггейл немедленно, потребует ли объяснений от Таттертона, от матери? Заберет ли меня прочь из этого дома? Или?..

Однако тогда мне придется начинать новую жизнь среди чужих людей, рядом с этой тощей Милдред, рядом с ее детьми. Хочу ли я этого?

– Да, папа, мне нравится, – твердо заявила я. – Я скоро стану знаменитой. Ведь первая кукла будет иметь мое лицо, – добавила я.

Отец помолчал.

– Что же, я рад за тебя, Ли. Как ты смотришь на то, чтобы нам вместе поужинать?

– Нет, папа, спасибо. Мне надо рано лечь спать. Завтра с утра сеанс, я должна быть свежей и бодрой.

Отец не спрашивал, как проходят сеансы, а я не рассказывала.

– Может быть, встретимся после нашего возвращения из штата Мэн?

– Может быть.

– Ли, пожалуйста, верь мне. Я действительно люблю тебя.

– Я верю тебе, папа, – поспешно промолвила я.

– Помни, что ты всегда останешься для меня маленькой, любимой принцессой, – произнес отец, и его слова вызвали вихрь сладостных воспоминаний. Как мне хотелось, чтобы папа сейчас оказался рядом, чтобы он крепко обнял меня и расцеловал, как раньше. Но папы рядом не было. Был только голос в трубке – далекий, немного грустный.

– До свидания, Ли. Мы позвоним, когда вернемся.

– До свидания, папа. – Я медленно опустила трубку на рычаг. И начала тихо всхлипывать.

Трой сразу подбежал ко мне и обнял.

– Не плачь, Ли. Только не плачь.

– Не буду, Трой, обещаю. Все в порядке. – Я нашла в себе силы улыбнуться. – Пойдем на кухню, посмотрим, чем порадует нас Райс Уильямс.

После ленча мы уселись играть в комнате мальчика. Вскоре зашла мама, явно желая узнать подробности нашей встречи с отцом. Я ничего не скрывала. Мать была удивлена тем, что отец женился второй раз, и, конечно, начала расспрашивать о его жене.

– Она высокая, тощая и длинноносая, – сообщила я. – Бледное лицо все в оспинах, а волосы тусклые, седые и даже грязноватые.

– Мне неизвестно, что такое седина, – быстро отреагировала мать. – Хотя любая женщина может справиться с этим.

– Она угловатая и нескладная, – продолжала я «расправляться» с новой папиной супругой, – но отцу нравятся ее деловые качества, и прежде всего практичность.

– Думаю, такая женщина ему подойдет. Бедняжка Ли! Невеселая у тебя получилась прогулка.

– У нее семья, взрослые дети и даже внуки! – воскликнула я.

– Ну и ну! Потрясающе! А где же ее первый муж? – поинтересовалась мать.

Я пожала плечами:

– Об этом они не рассказывали.

– И что, вы намерены часто встречаться?

– Нет. Сейчас они едут к ее родне, а потом на Аляску, совместят деловую поездку и медовый месяц.

Мать расхохоталась так, что даже Трой, который все время тихо возился со своими игрушками, позволил себе несмело улыбнуться.

– Ну, это совсем в его стиле! Он даже медовый месяц умудрился в бюджетные расходы воткнуть! – Мать поплыла к выходу, но на пороге остановилась. – Кстати, ты не говорила ему, что позируешь для коллекционной куклы?

Сказано это было как бы между прочим, но по ее напряженному взгляду я поняла, что это не простое любопытство.

– Да, мама, говорила, – кратко сказала я. Если ее так интересуют подробности, пусть спрашивает. Я не собиралась облегчать ей жизнь – она же ни в чем не идет мне навстречу.

Мать пристально смотрела на меня. Неужели в ее взгляде беспокойство и даже… страх? Да-да, ошибки быть не может. Она боится! Вон как судорожно она сглотнула, вон как нервно шевелит пальцами! Даже голос ее стал слегка хрипловат.

– И что на это сказал тебе отец?

Я не отвела взгляда.

– Он сказал, что это замечательно. А что еще?

Она едва сдержала шумный вздох облегчения. Мать поняла, что я не открыла отцу всей правды.

– Ты очень, очень благоразумная юная леди, Ли. Я горжусь тобой. Да, мы с Тони приглашены сегодня на ужин к Эмберсону. Ты слышала о нем?

Я молчала.

– Это миллионер, промышленник, владелец крупнейшего бумажного производства. У него горы денег. Он может позволить себе все, что душа пожелает. Абсолютно все!

Какой смысл мать вкладывала в слова «абсолютно все»? Блага? красивые вещи? антиквариат? недвижимость? Неужели ее страсть к богатству перекрыла любовь ко мне, к собственной дочери? Увы, каждый следующий день приносил все новые тому подтверждения. Мы с ней вышли в коридор.

– Между прочим, Тони сказал, что завтра утром он лишь ненадолго займет тебя. Это означает, что работа над первой куклой вот-вот будет завершена. Ну не чудо ли?

Прежде чем я успела открыть рот, она уже поплыла в свои апартаменты – одеваться, краситься, причесываться. Как же, ведь ее ждет очередной выезд.

В бешенстве я вернулась в комнату Троя. Малыш испуганно и недоуменно смотрел на меня. Мне дико хотелось наорать на мать, оскорбить ее. Она только что – в который раз – переступила через меня, в угоду своим развлечениям. С каждым днем паутина, которую она плела вокруг меня, становилась все плотнее. И страшнее. Каков же будет конец ее игр?

Утром в столовой я не увидела Тони. Мать сообщила, что он сегодня поднялся очень рано и сразу отправился в студию, проще говоря, в хижину. Мне надлежало сразу после завтрака бежать туда. Это вынудило меня есть как можно медленнее. Заодно пришлось выслушать охи и ахи относительно вчерашнего ужина у Эмберсона. Однако скоро мамин голос начал отдаляться, и я погрузилась в свои мысли, делая вид, что внимаю ее рассказам. Предстоящий последний сеанс беспокоил меня больше, чем все предыдущие. Возможно, сказывался вчерашний срыв, слезы.

Бесконечно оттягивать пытку было нельзя. Я причесалась и, нога за ногу, поплелась в хижину. Утро было солнечное, жаркое. Океанский бриз едва достигал угодий Фартинггейла. Даже птицы щебетали не так весело и громко. Некоторые даже пугали меня своими круглыми, непроницаемыми глазами-бусинами. Не шелестели листья, не жужжали пчелы. Мир, казалось, превратился в огромное живописное полотно. В лабиринте покой и безмолвие производили гнетущее впечатление. Тени были гуще, темнее, чем обычно. Пряные запахи хвои и зелени дурманили голову. Возникало ощущение, что по этим сумрачным коридорам я ухожу в мир зловещих тайн. Особняк давно скрылся за зелеными стенами. Вдруг мне стало так страшно, что я припустила бегом. Скоро показалась хижина. Тони углубленно работал. Руки его по локоть были в глине. Он бросил на меня пронзительный взгляд.

– Я уже целую вечность тебя жду, – сказал он. – Хочу закончить. Садись. – Отчим указал на кушетку. – Сегодня надо доработать лицо. – Замелькали инструменты. – Значит, вчера ты встречалась с отцом?

– Да.

– Не очень удачно? – Я спрятала глаза. – Мне Майлс сказал. Однако маме твоей я не докладывал. – Он подмигнул. – И ты, как я понимаю, тоже.

– Я не хотела огорчать ее. А вообще я почти все ей рассказала.

– Ясно. Так что же огорчило тебя? Голову чуть-чуть направо. Еще. Вот так хорошо.

– Отец женился.

– Ты не знала об этом?

– Не знала.

– Мы, мужчины, народ чудной, – с улыбкой покачал головой Тони. – Что, не поладили с его новой подругой?

– Все это меня так расстроило. Я считаю, это нечестно, несправедливо. Хотя, наверное, я повела себя неправильно, – сказала я, думая, что зря отказалась поужинать с папой. А сегодня он уже на пути в Мэн.

– По-моему, ты не можешь вести себя неправильно, Ли. Просто ты очень эмоциональный человек. А характер у тебя удивительно милый и приятный. Я же вижу, как вы общаетесь с Троем. А к нему подход найти нелегко. – Тони снова улыбнулся и продолжал: – Сознаю, что не могу во всем заменить тебе отца. Знаю, ты считаешь меня слишком молодым, но поверь, у меня достаточно жизненного опыта. Состояние, бизнес, маленький брат – все это состарило меня раньше положенного срока. – Тони обошел фигуру с другой стороны и вновь принялся за работу. – Во всяком случае, – после недолгого молчания заговорил он, – помни, что если у тебя будут проблемы, о которых ты не захочешь беседовать с мамой, приходи ко мне. Буду рад помочь.

– Спасибо, Тони.

– Да не за что.

Я поняла, что он уже отвлекся, углубившись в какие-то мелкие черточки кукольного лица. В молчании прошел почти час. Я сидела в оцепенении и вдруг услышала, как Тони убирает инструменты.

– Все, – объявил он. – Осталась техника – обжиг и прочее. А вот портрет твой я сохраню как самостоятельное полотно.

Неужели все? Не надо больше нагишом стоять посреди студии? Не надо трепетать, волноваться? Вдруг я сообразила, что изваянной фигуры еще не видела.

– Можно взглянуть?

– Конечно. – Таттертон отступил от рабочего стола и жестом пригласил оценить его творение. Я медленно подошла, посмотрела… и вспыхнула алым цветом, задохнулась от смущения. Кровь застучала в висках, меня бросало то в жар, то в холод. Лицо куклы было совершенной копией моего, но фигура… Тони с такой тщательностью повторил все физиологические подробности, что куколка казалась какой-то порнографической забавой. А ведь все люди, женщины, мужчины, мальчики, смогут увидеть это!

– В чем дело? – Тони прищурил свои голубые глаза.

– Нельзя всему миру показывать такую работу. Я считаю это чрезмерностью. У кукол не бывает… не бывает…

– Гениталий? У кукол обычных – не бывает. А это коллекционная работа. Портрет. Произведение искусства. Я же говорил тебе.

– НЕТ! – выкрикнула я. – Я не позволю, чтобы эта кукла имела мое лицо. Я не согласна.

– Но ведь это будет только твоя кукла. Никто не возьмет ее в руки, если ты не захочешь. У других будут кукольные портреты.

– Но они могут догадаться…

– Кукла будет одета. Никто не догадается.

– Тогда зачем ты вообще сделал это?

Токи не отвечал. Он тихо, любовно поглаживал свое глиняное творение. Глаза его были рассеянны и непроницаемы.

– Но это же произведение искусства…

– Нет! Я не позволю! Я запрещаю! – вопила я.

Он вздрогнул, очнулся и бросил на меня холодный взгляд. Голос его был раздраженным:

– Хорошо. Я внесу изменения. Ты свободна. Работа закончена.

С порога я вновь посмотрела на него. Он стоял неподвижно, как кукольное изваяние, с которого он так и не убрал рук. Я бросилась бежать, стремясь как можно дальше скрыться от ощущения своей наготы, едва не ставшей достоянием всего света.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю