Текст книги "Черленый Яр. Потомок Святогора"

Автор книги: Виктор Душнев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

Глава тринадцатая

В Сарае на Олегов двор постучались.

– Кто там? – глянул в щёлку ворог Ефим.

– Доброжелатель от Ахмата, – отозвался Рвач.

– А кто с тобой?

– Ты доложи князю, а кто со мной, я ему сам скажу.

– Щас. – Ефим ушёл.

– Ишь побаивается холоп, – усмехнулся Рвач.

Вскоре скрипнули петли калитки. Пришельцев впустили. Ефим проворчал:

– Незваный гость...

– Что?

– Что слышал.

– Давно плетей не кушал? – набычился Рвач.

– Но-но, ты тут не хозяйничай! – возмутился Ефим. – Не дома! А то ведь мы тоже не лыком шиты!

Рвач посмотрел на него, сердито засопел, но промолчал: перебранка сейчас ни к чему.

– Стойте здесь, – скомандовал Ефим. – Князь ещё не готов принять вас. – И снова скрылся за дверью. Вскоре крикнул: – Заходите!

Василий Шумахов, докладывая Святославу о том, что Олег Воргольский уехал из Сарая в Воргол, ошибся. В Воргол проследовала Олегова разведка, имитировавшая отъезд князя. Олег был крайне осторожен и не спешил возвращаться домой, пока там было неспокойно. И в Сарае он сидел в таком укромном месте, что сам Телебуга не знал, где в данный момент воргольский князь находится. Услышав о появлении Рвача, Олег из любопытства принял посланцев Ахмата, но встретил их сухо, с недоверием и даже враждебностью. Однако, заметив за спиной Рвача Самуила, сразу смягчился.

– Проходите, проходите, – засуетился Олег. – Эй, Ефим, зови прислугу. На стол, на стол накрывайте!

Вскоре стол хотя и небогато, но был накрыт. Начали трапезу.

– Засиделся ты тут, князь Воргольский, – первым завёл речь Рвач.

– Так вы там беснуетесь, а мне башку подставлять что под татарскую саблю, что под русский меч нет никакого резону, – хлебнув квасу, отрезал князь Олег.

– Ахмат ушёл к Ногаю, а беснуется там один твой родственничек Святослав Липецкий, будь он неладен, – заметил Рвач.

– И с кем же беснуется, – удивился Олег, – коль Ахмата нету?

– А с народом. Как разбойник по лесам шастает. Ему Ахмат уже и мировую предлагал, а до меня в дороге слух дошёл, что Святослав совсем рехнулся: послов баскака побил и грозился, что всех татар бить будет. Пускай, мол, только в Черлёном Яру появятся. Он уже за весь Черлёный Яр зарекается.

– Послов он бить привычен, – хихикнул Самуил. – Ты завтра сходи к хану, расскажи ещё раз про Святослава. Попросись назад в княжество: мол, устраивать землю надо после погрома, – глядя исподлобья, наставлял Олега Самуил. – Но Святослава бойся.

– Да он и впрямь с ума спятил! – ударил по столу обглоданной костью князь Олег. – Поеду, может, вразумлю бесноватого братца.

– Вот-вот, вразуми, – поддержал Рвач. – Только и здесь, около твоей околицы, его люди вьюнами вьются.

– Ефим! – крикнул Олег.

– Я, Олег Ростиславич!– ворвался в трапезную стремянный.

– Глянь-ка, кто там у нашего забора окромя татар шляется. – Когда стремянный ушёл, Олег совсем распалился: – Ну, я ему покажу, этому князьку! Народ надо успокоить, по-новому жизнь устраивать, а он вражду продолжает!

– Так езжай, князь, езжай, – снова тихо и вкрадчиво заговорил Самуил. – Устраивай княжество, устраивай. Да может, ещё и Липецкое заодно под своё крыло возьмёшь?

Олег пристально посмотрел на Самуила, потом на Рвача, доел кусок севрюжины, запил мёдом и выпалил:

– Разговор окончен! Завтра пойду к хану, буду проситься домой, а там поглядим. Только не знаю, примет меня хан или нет.

– Примет. Я всё устрою, – прогнусил Самуил.

– Ну хорошо. Утра вечера мудренее.

Гости разошлись, князь остался один.

«Чего же всё-таки они от меня хотят? – думал он. – Или и вправду сделать властителем всего Черлёного Яра, или тут что-то другое? Если первое, то война со Святославом неизбежна, а этого я не хочу, и своими силами мне навряд ли справиться с мятежником. Просить помощи у Телебуги? Так он уже раз отказал. Да и наводить на свой край татар не очень приятно... Но что же делать?.. Ладно, Ахмата в Черлёном Яру нету, значит, можно ехать спокойно, а там будь что будет, на месте всё решится...»

Размышления князя прервал вошедший Ефим.

– Ну, кто там за домом нашим наблюдает? – спросил Олег.

– Андрюха Кавырша, сподручник Васьки Шумахова.

– А, пускай, теперь он нам не опасен, – махнул рукой князь. – Да, Ефим, готовься ехать в Воргол.

– В Воргол? Вот здорово! – чуть не подпрыгнул от радости стремянный. – По дому я дюже соскучился.

– Мало радости, Ефимушка, мало радости, – остудил пыл слуги Олег. – Неспокойно там, да и как-то нас встретят? Ведь бросили мы их на произвол судьбы во время беды-несчастья. А князь Святослав теперь – герой. Он воевал: своих, да и наших, я слышал, людей от татарского нашествия защищал. Не защитил, но всё-таки сражался. А мы с тобой где были? Ладно, иди, Ефимушка, иди отдохни, а завтра или послезавтра – в дорогу. Хорошо, что русский народ забывчив и великодушен. Всегда он господ своих прощает, будем надеяться, что и на этот раз простит нас, грешных.

С ханом у князя особого разговора не вышло. Телебуга только как бы невзначай бросил, чтобы Олег утихомирил своего родича и чтобы Святослав явился в Сарай за ярлыком на княжение. При этом рядом с ханом сидел Самуил и хихикал в ладошку, поблескивая маленькими злыми глазами.

Глава четырнадцатая

От Воргола осталось только возвышенное место и пепелище. Люди постепенно возвращались, с опаской поглядывая по сторонам. На первый случай рыли землянки для жилья. Вскоре прибыл из Орды и князь. Узнав про это, воргольцы смелее стали выползать из лесов, строить заново стены, терем для князя, рубить избы для себя. Однако жить было тяжко. Помимо того что враг уничтожил посевы, кругом стоял смрад от незахороненных трупов людей и животных.

Князь собрал уцелевших ближних бояр и приказал:

– Надо по христианскому обычаю похоронить все останки.

– Да ещё, княже, съездить и казнённых бояр наших перевезти с Донщины на воргольский погост, – предложил Севастьян Хитрых.

– Согласен, – кивнул князь.

Пока Олег восстанавливал княжество после погрома и хоронил погибших, у Святослава Липецкого при Боровице произошло сражение.

Татарин, которого князь отпустил к Ахмату, был из отряда Абдуллы. Мстительный Абдулла вызнал у недавнего посла дорогу на Боровицу и, не посоветовавшись с братом, надумал напасть на Святослава. Но когда бывший туровский господин решился на поход, липчане уже были готовы к встрече непрошеных гостей. Находившийся в дозоре Демьян Шумахов с шестью всадниками, заметив движение отряда Абдуллы, тут же отправил гонца к Святославу.

– Татары в Боровице, – доложил князю гонец Володей.

– Та-а-ак, басурмане клюнули на наживку, – довольно потёр руки Святослав. – Дружина! По коням!..

Удар липецких удальцов в затылок татарам был молниеносным. Степняки не могли развернуться – им мешали завалы. А впереди был ещё заслон из поваленных деревьев и вырытые ямы, куда кони падали вместе со всадниками.

– Бей их! – кричал князь.

– Смерть поганым! – вторил ему Дорофей.

Сеча была ужасной. И это был даже не бой, а избиение попавших в засаду врагов.

– Хотели погибели нашей? – Князь Даниил размахивал смертоносной булавой. – Так сами и сгинете!..

Почуя неминуемый разгром, татары заметались. Верхом сунуться было некуда, некоторые прыгали с седел, пытаясь спастись бегством, но это удалось немногим. Несколько человек были пленены, и среди них татарин, которого отпустил Святослав. Князь свысока посмотрел на него: слишком уж тот мал был ростом.

– Опять попался? – усмехнулся князь.

– Опять, – вздохнул татарин.

– А ты молодец, привёл в западню своих басурман!

– Молодэц... – глупо повторил пленник.

– Ну так я тебя для того же опять отпускаю. И передай Ахмату, что его братца Абдуллу мы тута кончили. Дайте голову этого пса! – приказал князь.

На траву полетела голова Абдуллы.

– Жаль, что живым не поймали, – всё так же невозмутимо продолжал Святослав. – А то б мы его подвесили за ребро на крюк. Ведь казните же вы наших таким образом. Ещё хан Батыга приказал кончить так нашего богатыря князя Василька Ростовского в Шеренском лесу. Ну да ладно. Этому, – указал он на татарина, – дать коня, и пускай несёт весть о гибели брата Ахмату. А этих, – кивнул на остальных пленных, – порубать и закопать, чтоб не воняли.

Приговорённые, почуяв гибель, в ужасе завыли, но через несколько минут все они были иссечены мечами и саблями. Помилованный, не веря своему счастью, сел на коня и медленно двинулся вперёд, продолжая оглядываться и ожидая стрелы в спину. Но, отъехав шагов сто и поняв, что действительно свободен, он резко вытянул коня плетью и скрылся за деревьями.

Покончив с пленными, Святослав приказал возвращаться на Ивницу.

– Больше они не сунутся.

Скоро молва о гибели татарского отряда в воронежских лесах дошла и до Телебуги, и до Ногая, и до Олега Воргольского. Олег был страшно напуган: теперь жди нового набега. Чтобы предотвратить его, он отправил гонцов к Ногаю и Телебуге: уверял их в своей лояльности, слёзно просил, чтобы хан и всемогущий темник не посылали карателей на Черлёный Яр, и обещал, что сам справится с возмутителем спокойствия Святославом. Предчувствуя неладное, из Сарая тайком скрылись Василий Шумахов и Андрей Кавырша, и вовремя: Телебуга уже подумывал казнить всех липчан в Сарае. Когда же татары спохватились, Василия и Андрея и след простыл. Они, петляя как зайцы, сумели запутать погоню и уйти в степи.

А князь Олег развил тем временем против Святослава бурную деятельность. Он собрал ближних бояр и заявил:

– Этот наглец совсем распоясался! Что будем делать?

– Изловить и уничтожить, – предложил новый приближённый Олега Рвач.

– Невозможно, – покачал головой князь. – У него сильная, преданная ему дружина. К тому же он постоянно перемещается по лесу и потому неуловим. Я думаю, надо попробовать его образумить. Напишу Святославу, чтобы остепенился.

– А кто повезёт послание? – спросил Севастьян Хитрых. – Кто знает к нему дорогу?

– Приблизительно дорогу знает Клоп, то есть Евстигней, – заметил Ефим. – Когда мы были у князя на охоте, я посылал Евстигнея проследить за его людьми и от одного ихнего болтуна узнал, что у Святослава есть в лесах стоянки на случай отступления. У них так давно заведено, ведь Дикое Поле рядом.

– Только толком твой Клоп ничего не узнал! – сердито буркнул Олег.

– Ну, примерно всё же дорогу знает, – возразил Ефим.

– Ладно, делать нечего. Завтра по утрянке, Севастьян, ты вручишь Святославу грамоту, а сопровождать тебя будут Ефим и Евстигней. Все свободны, кроме Севастьяна.

Когда все вышли, князь Олег заговорил снова:

– Слушай! Помимо того что я напишу в послании, постарайся и сам убедить Святослава прекратить сопротивление, иначе большого набега не избежать. Ведь разорят всё, и мы уже не поднимемся. А в гневе татары беспощадны. Всё вырубят, всё выкосят, всех в полон уведут или жизни лишат.

– Я понял, княже, – кивнул Севастьян. – Думаю, уговорю.

– Ну, ступай...

Глава пятнадцатая

Ещё первые петухи не прокричали, когда три всадника, поёживаясь от утренней прохлады, выехали в сторону Липеца. Лето уже перешагнуло через свою середину. Днём духота стояла неимоверная, и только ночью люди и животные отдыхали от зноя, наслаждаясь приятной свежестью. Вечерняя дальняя заря через север переваливала на восток, предвещая скорое утро.

Гонцы в спешке то и дело сбивались с дороги, натыкались на ветки, обдирая лица. Но, несмотря ни на что, Клоп уверенно вёл своих спутников к цели. Ефим тоже знал эту дорогу, но проводником быть не рискнул, дабы избежать ошибки, как, когда он, ещё до войны, вёл князей Воргольского и Карачевского на охоту в Липецкое княжество, но, заблудившись, вместо Липеца привёл к Воронежу.

Лес уже пробуждался. Птицы заводили свои хоры. Наконец путники достигли берега Липовки, и перед ними открылась ужасная картина: некогда цветущий русский город стал грудами золы и пепла, поросшими высокими, почти в рост человека, кустами крапивы и чертополоха. При виде такого зрелища Клоп хихикнул.

– Что скалишься, гад ползучий? – стеганул его Севастьян плёткой.

Клоп аж присел, и конь его шарахнулся в сторону.

– У-у, гнида! – снова замахнулся Севастьян. – Али смерти русичей радуешься?! Где дорога?.. – с потягом ещё раз достал он проводника плёткой. Тот тявкнул от боли, улыбки на рябой роже как не бывало – и ринулся вперёд, дабы избежать нового удара.

Скакали вдоль Липовки быстро. Наконец достигли Воронежа, переплыли на другой берег и углубились в лес. Севастьяном владели тяжкие думы. «Ан вот почему так рьяно сражается князь Святослав с татарвой... Степные гады разрушили его княжество и не пускают домой. У нас хоть что-то осталось, а у него... Эх, кабы все князья на Руси были как Святослав, чёрта с два татары б нас одолели! Я его не видал, интересно глянуть. Говорят, богатырь, прямо Илья Муромец. Ну, коли благополучно до места доберусь, то гляну...»

– Да здесь всё порушено, боярин! – воскликнул Ефим.

Хитрых поднял глаза – опять следы пожаров.

– Что это за река и что за пепелище? – растерянно спросил он.

– Насчёт пепелища не знаю, раньше тут селения не было, а река называется Боровицей, – хмуро проворчал Клоп.

– И куда же нам ехать?

– Не знаю...

– А ехать вам никуда и не надо, – раздался за спиной голос, и с десяток пеших воинов окружили их, держа на прицеле натянутых луков. – Ехать вам больше никуда не придётся, здесь останетесь.

– Демьян, да ты что?! Мы свои! – закричал Ефим.

– Свои у нас в лагере, а вы чужие, люди врага нашего Олега Воргольского. Лазутчики вы! – не опуская лука, отрезал Демьян.

– Да какие же мы лазутчики? – попытался вразумить Шумахова и Севастьян.

– Самые обыкновенные, – не унимался Демьян. – Вы пригрели возле себя предателя Рвача, который немало загубил людей липецких. Значит, вы его потворники и наши враги.

– Погоди, Демьян! – придерживая беспокойного коня, сказал Севастьян. – Мы не виноваты, что Рвача наш князь приблизил. Да я, например, и не знал, что Рвач вам враг...

– А этого я прям щас пришибу! – перебил Севастьяна Шумахов, направляясь к Клопу. – Опять высматривать да вынюхивать явился?

Клоп закрыл лицо руками.

– Постой, Демьян! – Боярин соскочил с коня. – Я не знаю, когда и что он высматривал, но сейчас мы послы князя Олега Воргольского. Да и негоже стрелять в беззащитного человека. Если ты воин, а не баба, то вызови его на поединок и убей, сражаясь, это будет честнее.

– На поединок?.. – удивлённо опустил лук Демьян.

– Да! Только не сейчас. У меня послание к Святославу Липецкому от Олега Воргольского, и мне срочно нужно видеть вашего князя.

– Ничего, – передавая лук одному из соратников, ухмыльнулся Демьян. – Время терпит. А чтоб этот гад к нам больше не ползал, я, пожалуй, и соглашусь на поединок. А ну слезай с коня, подстилка татарская! – рыкнул он на Клопа. – Надо бы тебя стрелой пришить, как бешеного пса, но не хочу прослыть убивцем. Слезай, гнида, на мечах драться будем! Дрожишь, холуй недорезанный? Иди сюда, иди!

Клоп нехотя начал слезать с коня, да зацепился за стремя и чуть не упал.

– Ох, падаль, плохое для тебя знамение, – вынул Демьян из ножен меч и свирепо посмотрел на врага. – Ты хоть мечом-то владеть умеешь, сука шкодливая? Коли не умеешь – мы тя Дёжкину сдадим, он длинником так отстегает по голому заду – ум из задницы в голову переправит.

И Клоп не выдержал издёвок, тоже выхватил меч и кинулся на обидчика, нанеся удар сверху вниз. Демьян подставил металлический щит и в свою очередь попытался уколоть нападавшего, но промахнулся. Клоп был горазд на разные хитрости – подслушать, догнать, стравить, но оружием владел плохо и явно уступал Демьяну в силе. Однако, выкрикивая ругательства, Клоп отчаянно сопротивлялся и даже слегка царапнул лезвием по щеке Демьяна. И тогда Шумахова как прорвало: один за другим он начал наносить сокрушительные удары, не давая врагу опомниться. Вытаращив глаза, ворголец кое-как отбивался, но наконец не выдержал напряжения и упал. Демьян не стал его добивать, а пнул ногой:

– Русские лежачих не бьют! Подымайся, продолжим.

И откуда только силы у Клопа взялись! В мгновение ока схватил он лежащий на земле меч, вскочил и сделал резкий выпад, целя противнику в живот. Только отменная реакция спасла Шумахова: в последний момент он отшатнулся, и меч Клопа, зацепив панцирь Демьяна, задел его левую руку. По инерции Клоп проскочил несколько шагов вперёд, и тут, рассекая воздух, в затылок ему ударил меч липчанина. Голова слетела с туловища, покатилась по траве, а тело задёргалось в судорогах, потом медленно осело и, рухнув, вытянулось.

Все стояли в оцепенении. Рука Демьяна залилась кровью: видать, Евстигней задел какой-то важный кровеносный сосуд. Но Шумахов не обращал на это внимания. Первым опомнился Севастьян:

– Надо остановить кровь.

– Не лезь! Силай, перевяжи.

Рана оказалась неопасной. Её перевязали, и кровь начала останавливаться.

– Вот что, гости дорогие, – сказал Демьян. – Ты, Севастьян, малый неплохой, но этого, – указал пальцем на Ефима, – я тоже знаю. Они, – кивнул в сторону трупа, – два сапога пара. И его не мешало бы так же... Однако убивать его пока не будем, хотя до князя не допустим. Кто ведает, что у него на уме, правда, дружина? – повернулся к товарищам. – Так вы будьте здесь, посмотрите за этими послами, а я смотаюсь в лагерь и доложу князю. Как он решит, так и будет...

К вечеру приехал сам Святослав.

«А далеко отсюда они зарылись, тяжело найти», – подумал Ефим.

– С чем прибыли, люди Олега? – спрыгнув с коня, спросил Святослав.

– От князя Воргольского послание.

– Давай бересту.

Севастьян передал ему берестяную грамоту, и Святослав начал читать:

«Мы были правы, а теперь сами виноваты. Дело твоё есть разбой, всего более ненавистный татарам и в самом нашем отечестве нетерпимый. Надлежало для тебя требовать суда от царя: ты же не хотел ехать к нему, укрываясь в тьме лесов как злодей. Моя совесть чиста. Иди оправдывайся перед царём».

– Ишь ты, злодеем обзывает! «Мы были правы»! Когда это он был прав? – возмутился Святослав. – Я отечество защищаю, а ты к хану бегаешь, как холоп, на поклоны, ползаешь перед ним на брюхе, вымаливая себе жизнь. Тьфу! Слюнтяй, не умеющий меча в руках держать! Мне идти к хану на плаху?! Да чем принимать в их поганом Сарае позорную смерть, я лучше тут погибну, защищая свой край, свой народ от порабощения и униженья! Никогда больше не соглашусь гнуть спину перед татарами. Бил эту нечисть раньше, буду бить и впредь, другого мне не дано!

Вот что, посол дорогой, – повернулся князь к Севастьяну. – Надлежит, наверное, вашему князьку ответ дать полновесный?

– Непременно.

– Хорошо, скоро напишем. А это что за труп? – заметил он лежащее в стороне туловище без головы.

– Да это Демьян сразился в поединке с одним из них, – ответил Силай, искоса поглядывая на князя – сильно ли тот разгневается. – Ну и убил его.

– Молодец, – похлопал Святослав Шумахова по плечу. – Только остальных не трогай, а то некому будет ответ переслать. Накормите их, а падаль эту закопайте. Всё, я поехал, а вы здесь заночуете, но за пределы этой поляны – ни на шаг. Ответ Олегу Воргольскому пришлю завтра.

Князь легко вскочил на коня и помчался восвояси. Развевающийся на скаку красный, из тонкой ткани плащ ярким пятном замелькал между деревьев и скрылся в зелёной чаще леса.

А Демьян успокоился и даже заводил иногда с Севастьяном беседу. Ефим не встревал, сидел поодаль, насупив брови. Когда Демьян проходил мимо, по телу его пробегала дрожь, а лицо покрывалось алыми пятнами. Ефим знал, что в жилах Демьяна течёт касожская кровь, и боялся, что он в любой момент вспылит и лишит его жизни. Но Демьян не обращал на него внимания, и ночь, показавшаяся Ефиму бесконечной, прошла благополучно. Наконец прибыл гонец от князя Святослава, который передал Севастьяну бересту. Демьян, Силай и Евтей проводили послов до реки Воронеж, проследили, как те переправились и углубились в лес, а потом возвратились назад.

Князь Олег встретил своих посланцев настороженно. Он сразу заметил в их поведении что-то неладное и торопливо спросил:

– А где третий? Где Евстигней?

– Погиб в поединке с их богатырём, – ответил Севастьян.

– А не убили ли его предательски? – прищурился князь.

– Нет. Сражались честно.

– Ну ладно, давай грамоту.

Севастьян отдал бересту. Олег развернул её и, вчитываясь, то бледнел, то багровел. А было в ней следующее:

«Из чего ты хлопочешь, какое тебе до меня дело? Я сам знаю про себя, что хочу, то и делаю. А что баскаковы слободы грабил, в том я прав, не человека я обидел, а зверя, и не буду отвечать ни перед Богом, ни перед людьми за то, что кровопивцев избил, туда им и дорога. Бил их и буду бить!» Олег выронил из дрожащих рук бересту и бессильно прислонился к стене, чтобы не упасть. Закрыл глаза и долго стоял не шевелясь. Потом резко отпрянул от стены – Севастьян с Ефимом аж вздрогнули – и закричал:

– Он всех нас погубит! Всё на дым пустить хочет! Из-за его дури Черлёный Яр уже опустел и обезлюдел! Где цветущие города? Где его собственное княжество? Разбойник проклятый! Вот дал Бог соседа и родственничка!.. Господи Иисусе, прости мою душу мелкую и грешную, ведь поневоле выругался! – перекрестился Олег. – Ефим, седлай коней. К царю опять поедем в Сарай, к Телебуге, на Святослава суда просить и подмоги. Конница нужна. Затравим паршивца, как медведя в лесу! – брызгал слюной князь.

Ефим стрелой вылетел из хором, споткнулся на лестнице, кубарем скатился вниз и, вскочив, заверещал:

– Седлать коней!

Севастьян продолжал стоять возле Олега.

– Мне тоже ехать? – тихо спросил.

– Зачем? Оставайся здесь, помогать княжичу и воеводе. Ермолай! Позови Ермолая!

Севастьян вышел из палаты, отыскал лекаря и послал к хозяину.

– Рвач! Рвач! – продолжал бесноваться и что есть силы бить посохом об пол Олег.– Где этот толстопузый бродяга, изгой проклятый? Где Самсон? Всех ко мне!

Скоро все, кого звал князь, собрались.

– Святослав Липецкий не унимается, – дрожа от злобы, прошипел Олег. – Перехватывает и уничтожает татарские отряды. Он накличет на нас беду, и с этим пора кончать! А без татарской конницы нам с ним не совладать. Я немедля еду к хану, тумен попрошу!.. – И с этими словами князь выбежал на улицу. Остальные вышли следом, чтобы вместе с Олегом отправиться в Орду.