Текст книги "Черленый Яр. Потомок Святогора"

Автор книги: Виктор Душнев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

Глава десятая

Проскакав галопом пару вёрст, Дорофей с товарищами остановили коней.

– Дюже прыткая езда во вред нам будет, – сказал Космачов. – Нужно тихо пройти, иначе спугнём татарскую свору. Одевай коням валенки...

Весь десяток спешился. Надели на копыта коней специальные войлочные «валенки» и бесшумно поехали дальше. Подкрались к укреплённому частоколом селению на берегу Дона, снова спешились. Действовали, как всегда, быстро и без звука. Управились со сторожами и начали гадать, откуда начать штурм слободы, ведь княжеская дружина на подходе и уже слышен топот коней.

– Вот тут слабое место, – заметил Дорофей. – Тут частокол не очень крепко сидит. Как следует навалиться – и мы в слободе.

– Грабить татарва горазда, – ухмыльнулся Демьян, – а крепости строить для них дело неведомое.

– Они скоро всполошатся, – забеспокоился Дорофей. – Уж больно шумно идёт наша дружина.

– А может, попытаться проникнуть за частокол? – предложил Демьян. – Я слажу и открою ворота.

– А как туда перепрыгнешь? – засомневался Дорофей. – Да и одного тебя там мигом прибьют.

– Демьян дело говорит, – вмешался Силай. – Как наши на подходе будут, возьмём лестницу и перелезем. Откроем ворота, и князь въедет в слободу.

– Савелий, – повернулся Дорофей к одному из воинов. – Скачи навстречу князю и скажи ему, что ворота будут открыты.

Савелий ускакал, а остальные тихо подкрались к частоколу. Первым подсадили Дорофея. Он, не высовывая головы, глянул между острыми зубцами – всё спокойно, невдалеке коновязь с двумя десятками коней, а шагов за тридцать горел костёр, но его свет не касался забора, где находились разведчики. К тому же их прикрывали растущие здесь дубы.

Люди возле костра сидели в полудрёме. Один потянулся, зевая, прилёг. Дорофей хотел сбросить друзьям верёвочную лестницу, но вдруг замер: от ворот в их сторону шёл вооружённый человек. Что делать? Если этого сторожа не убрать бесшумно, то он поднимет тревогу. Дорофей увидел, что человек остановился и, приставив ухо к брёвнам, прислушивается. Сам он тоже слышал дальнее цоканье копыт, которое насторожило дозорного. Теперь нельзя было терять ни секунды. Дорофей выхватил из-за пояса нож и метнул в сторожа. Тот захрипел, пошатнулся, рухнул и затих. А Дорофей скинул лестницу, махнул друзьям, и через минуту вся ватага была в стане врага. Люди у костра ничего не заметили.

– Отворяй ворота! – заторопился Демьян.

– Не спеши! – осадил Дорофей. – Рано переполошатся. А так – мало ли кто едет. А уж когда сообразят, в чём дело, мы ворота и откроем. Приготовьте смоляную паклю на палках. Сразу в нескольких местах подожжём избы, чтоб нагнать побольше страху.

Всё ближе и ближе гул конной лавины. Сторожа забеспокоились, один схватился за оружие и что-то закричал.

– Пора, – шепнул Дорофей, и все кинулись по местам. Мигом запылали два крытых соломой сарая, и в это же время заскрипели запоры и ворота распахнулись настежь. В проём уже была видна мчащаяся во весь опор дружина князя Святослава, однако к воротам бежали десятка два татар и русских предателей. Правда, некоторые из них повернули к пожарищу. Из домов выскакивали всё новые и новые люди, и некоторые были близко, спеша закрыть ворота и уничтожить лазутчиков.

Спутники Дорофея начали стрелять из луков. Несколько человек упали, но толпа была уже столь многочисленной, что луками не остановить. Тогда липчане выхватили мечи и, едва сдерживая натиск нападавших, не дали им захлопнуть ворота. Двое храбрецов пали, но и подмога уже близка. Поняв, что своя же конница может смять их, Дорофей крикнул:

– Разойдись! – Разведчики разбежались, а дружина Святослава врубилась в противника, и началась кровавая сеча.

– Господин Вагиз! Господин Вагиз! – ворвались в избу хозяина слободы с неистовыми воплями его нукеры.

– Как смеете будить? – заорал Вагиз. – Что случилось?

– Святослав здесь!

– Как?!

– Не знаем! Слобода горит! Бой на улице! Бежать надо!

– Как бежать? Ахмат меня головы лишит!..

– Ахмат, господин, может, и помилует, а Святослав точно казнит лютой смертью!

У Вагиза по телу пробежала дрожь. Он что-то забормотал и наконец с трудом выдавил единственное внятное слово:

– Коня!..

В избу влетели Рвач с Самсоном, схватили Вагиза под руки и потянули куда-то, впотьмах не разглядеть.

– Кафтан!.. – пискнул по-русски татарин.

– Тише! – зашипел Рвач. – Шкуру спасать надо, а не кафтан...

В темноте скрипнула калитка; беглецы спустились к Дону, где их поджидали несколько всадников с осёдланными конями. Благо рядом был лес, и Вагиз, в одном исподнем, со спутниками во главе с Рвачом скрылись в чаще.

Донщина пылала ярким пламенем, зловеще озарявшим округу. Зрелище вроде бы ужасное, но для победителей – отрадное. Святослав Иванович приказал пленных не брать, всех врагов уничтожать на месте.

– Татары для нас пока не холопы, а свои предатели – тем более. Если раз предали господина, то и другой предадут непременно, а возиться с ними, кормить, поить, мучить нам ни к чему. Судить их не будем, пускай судит Господь Бог. А где Вагиз? – спохватился князь. – Где Рвач и его псы-холопы?

– Ищем! Нигде пока нету!

– Ладно. Наверное, сбежали. Они не воины и не дураки, чтобы покорно дожидаться смерти. Всех уничтожить! Слободу сжечь дотла, остатки полена и камней сбросить в Дон. Что из добра уцелеет – в лес, через Воронеж. В Липец возвращаться нет смысла: Ногай нас не простит, да и Телебугу небось братец Олег против меня уже настроил. Семьи отправим на север, может, в Москву – Данила Московский приютит, обласкает, говорят, он князь добрый. Я же здесь остаюсь, в лесах воронежских, до последней капли крови буду сражаться за свою Отчизну, за поруганную честь нашего Черлёного Яра. Князь Даниил! – позвал он.

Подскакал Даниил Александрович.

– Вот что, племянник, – нахмурил брови Святослав. – Мы с князем Александром уходим обратно на свою стоянку, а ты добивай поганых, снаряжай обоз и тоже возвращайся.

– Хорошо, дядюшка, сделаю всё как надо.

– Где Дорофей? – спросил Святослав. – Пускай возьмёт десяток воинов и сопровождает нас с князем Александром. Мы домой, здесь больше делать нечего...

Небольшой отряд покинул пепелище Донщины. Двигались дубовым лесом, гнилой местностью и вышли к речке Яриловке, правому притоку Воронежа. Солнце уже золотило низко висящие редкие облака, когда князь достиг устья Яриловки. А вот и он, полноводный, красивый Воронеж, величавая и любимая река. Слёзы навернулись на глаза князя.

– Ни за что не брошу я свой край, свою Родину!.. Тут до конца дней своих стоять буду!.. – прошептал он.

– И я с гобой! – услышал за спиной.

– Спасибо, брат! – глянул на князя Александра повлажневшими глазами Святослав Иванович. – А вы, – обратился он к воинам, – вы вольны в выборе судьбы. Никого неволить не буду, каждый может поискать себе счастья у других князей. Тем же, кто со мной останется, земного покоя не обещаю, только небесный разве что обретёте.

– Мы не покинем тебя! – ответил за всех воевода Дорофей.

– Не покинем! – повторили в один голос дружинники.

– Тогда вперёд!

Переплыли Воронеж, затем перешли Кривку, Мещёрку, и вот она, Боровица, где вокруг почти непроходимый бор, куда нога татарина не ступала и откудова Илья Муромец Соловья-разбойника изгнал, дав возможность поселиться тут русским людям.

Встретили князя воплями отчаяния. Того, что мала с ним дружина, испугались.

– Да не ревите вы! – закричал Дорофей. – Победили мы, остальные ратники идут с обозом. А с Турова разве обоз не пришёл?

– Не было никого из Турова...

Князь посмотрел на собравшихся:

– Да, сейчас мы победили, и большинство воинов дружины живы... Но покоя нам здесь татары не дадут, и поэтому я прошу всех женщин, стариков и детей, а также тех, кто пожелает из дружины: идите дальше, на север, в Рязанское княжество, а может, в Карачевское, Владимирское или Московское.

– Мы тута останемся! Никуда не пойдём! – закричали люди. – С тобой и умрём, княже!

– Мне ваша смерть не нужна. Да и обузой вы нам станете, – покачал головой князь. – Нам нужна свобода действий, и дружина постоянно будет менять места стоянки. Так что берите пожитки и уходите, пока татары в гости не пожаловали.

Когда князь тронул коня, чтобы уехать, начались бабьи причитания:

– На чужбину! На чужбину!..

Но были и вполне здравые возгласы:

– Лучше русская глубинка, чем татарская дубинка...

В избе князя встретил запах свежей травы и веток.

«Троица», – вспомнил Святослав.

Ему на грудь в слезах бросилась болевшая и за последнее время сильно сдавшая Агриппина Ростиславна.

– Милый мой князюшко! – вздрагивала она от рыданий. – Живой! Уж и не чаяла больше тебя увидеть!..

– Ну полно, полно, жёнушка, – поглаживая её по поседевшим волосам, вздохнул князь. – Ну что поделаешь, такова судьба подневольных народов – горе мыкать. Их доля – или покориться врагу, или сражаться до последнего воина. Мы выбрали борьбу...

– А что же дальше?

– Дальше?.. – Князь помолчал. – А дальше – собирайся в дорогу.

– Никуда я от тебя не поеду! – вцепилась в шею мужа княгиня.

– Поедешь, милая, поедешь, – ласково произнёс князь. – Ты старшая княгиня. Заберёшь с собой жену и сноху Александра, его внука Афанасия и поедете к Мстиславу Михайловичу Карачевскому. У него, говорят, лекарь хороший, подлечишься там. Князь тебя примет как сестру. А когда здесь всё утихнет, я возьму тебя обратно.

Агриппина Ростиславна опустила голову и, вытерев слёзы, пошла давать распоряжения горничным девкам и холопам собираться в путь. А князь позвал Семёна Андреевича:

– Вот что, милый мой друг, будешь сопровождать княгиню. Больше я это доверить никому не могу. Поедете в Карачев.

– Понял, княже, но здесь я мог бы принести больше пользы.

– Не знаю, какая тут и от нас будет польза, – невесело усмехнулся Святослав Иванович. – Честь князя не позволяет без борьбы покидать своё княжество, но чует моё сердце, что гибели нам не миновать... – Глаза его гневно сверкнули. – Так и мы с них с живых шкуры сдирать будем! Особенно с таких, как Рвач. Поймать его надо, обязательно поймать!

– Да как его поймаешь? – помрачнел и Семён Андреевич. – Увёртливый, как уж. Вон и из Донщины ускользнул, пёс шелудивый!

В сенях затопали быстрые ноги, и в избу ввалился Василий Шумахов.

– Васька! – обнял бирича князь. – Ну что там в степи?

– Да из Орды вести есть, – пробасил Шумахов. – Андрюха Кавырша гонца прислал.

– И что там? Дайте Василию квасу! – приказал князь.

Запыхавшийся бирич снял кафтан, в два глотка опорожнил кружку и начал свой рассказ.

– Олег Воргольский теперь, наверное, оттуда уже уехал. И он настроил против тебя хана. Нас один мурза[68]68
  Мурза – от персидского «мирза»; дворянский титул у монголо-татар.


[Закрыть] достоверными сведениями снабжает. Так вот: Олег твердил Телебуге, что ты, князь, разбойник и что тебя проучить надо, просил войско для твоего усмирения. Пока царь от вмешательства воздерживается и, мерекаю, из-за того, что Ногай ему враг и чем больше ты его трепать будешь, Телебуге спокойнее в Сарае сидеть. Хотя ясно, у Телебуги злоба против тебя копится. Каким бы недругом Ногай ему ни был, всё равно русские более ненавистны. Промеж татар сейчас усобица идёт, а замирись они – нам тогда и вовсе несдобровать. Так что Орда непредсказуема.

– То-то и оно, что непредсказуема, – вздохнул Святослав. – Эх, мне б воинов поболе, разнёс бы я в пух и прах ихний Сарай со всеми телебугами и ногаями вместе. Ведь совершал же триста лет назад в те места знаменитый поход на хазар мой пращур Святослав Игоревич Киевский. И на той же реке Итиль разбил их наголову!

– Однако на место хазар пришли печенеги, – возразил Василий. – И они убили Святослава Игоревича...

– Да, тёмен этот Восток, – опустил голову на грудь князь. – Сколь их ни бей, а всё лезут и лезут, одни сильнее других. Когда-то были скифы, потом гунны, потом хазары, за ними печенеги, за печенегами половцы, а за половцами татары. И что удивительно, один народ зверее другого. Тьфу, нечисть!..

– Да, княже! – спохватился Василий. – В Орду опять приполз хазарин Самуил.

– Так он же у Ногая был!

– Был, да сплыл. Не к добру его появленье в Орде, не к добру.

– Ну ладно, Бог не выдаст – вепрь не сожрёт, – хлопнул по колену князь и встал с лавки. – Сражения нам не избежать, а с кем – это уже неважно, хоть с самим чёртом. Ты щас куда?

– В Орду. Повидаю своих и айда. Там же Андрюха остался. Да и с Олеговой своры нельзя глаз спускать...

Вечерело. Князь пришёл в опочивальню. Жена лежала, уставившись глазами в потолок, и не могла уснуть. Лёг и Святослав. Обговорили все детали отъезда Агриппины Ростиславны. Не раз она принималась плакать, и все причитания сводились к одному: что больше не увидит мужа. Лишь под утро княжеская чета задремала.

За окнами до свету замычали коровы, заблеяли овцы, заржали кони, завизжали и захрюкали свиньи. Люди покидали Бородину и уходили в неизвестность. Плакали, рыдали, но покидали. Князь вышел на крыльцо избы – он ничего не мог поделать, кроме как созерцать шумное и унылое движение людского потока. В груди его клокотало, в глазах темнело, кулаки сжимались до боли в пальцах...

Наконец собралась и Агриппина Ростиславна. Она уже выплакала все слёзы и смотрела на мужа такими тоскливыми глазами, что до рези давило сердце, но ни один мускул на лице князя не выказал печали. Святослав не хотел обнаруживать свою слабость – на него смотрели покидающие родные края люди, на него смотрела дружина.

Так же покорно, как Агриппина Ростиславна, собрались и жёны князей Александра и Даниила, Мария и Аксинья с пеленочником княжичем Афанасием. Колёса скрипнули, покатились повозки, покачиваясь с боку на бок. Святослав резко повернулся и скрылся в избе. Разошлась и дружина. Впереди тяжёлые, страшные дни, жестокие испытания...

Глава одиннадцатая

К старшему брату Абдулла примчался как угорелый.

– Туров разбит и разграблен! – тяжело дыша, завопил он, рухнул перед Ахматом на колени и ударился лбом об пол.

Ахмат взревел:

– Ты что несёшь, сын козла?! Кто посмел поднять руку на татар?

– Князь Святослав!

– А ты где был? – брызжа слюной, гаркнул Ахмат.

– Я сражался, – дрожа всем телом, пробормотал Абдулла. – Но у Святослава сильная дружина...

– Где он сейчас?

– Двинулся на Донщину.

– И ты бросил брата в беде?! Почему не пошёл на помощь Вагизу?

– Так не с кем идти. Большинство наших воинов погибли, а остальные разбежались. Но я пытался пробиться к Вагизу, – оправдывался Абдулла, – да Святослав по всем дорогам дозоры расставил. С малыми силами не пройти. Они некоторых наших изловили и предали лютой смерти, я сам еле ноги унёс...

– Ну ладно, – немного успокоился Ахмат. – Я выручу Вагиза и изловлю этого паршивого князька! Я ему такую казнь устрою, что небо от ужаса застонет, земля затрясётся. Готовь конницу! – взвизгнул он.

– Сейчас, – присел от испуга Абдулла и выбежал вон.

– Я покажу этому урусутскому холопу, как на господ руку поднимать! Я ему задам такую трёпку, что все остальные князья пожалеют о своём появлении на свет! – бегал взад-вперёд Ахмат. – А Вагиз удержится в Донщине, я ему помогу. Вагиз не Абдулла, хотя и моложе!..

Пока баскак обдумывал план действий против Святослава, в палату, полунагие, вбежали несколько человек и пали ниц, уткнувшись лбами в пол.

– Ва-а-ги-и-з?.. – выпучив бешеные глаза, протянул Ахмат. – Рва-а-ч?.. Вы как здесь оказались?!

– Не вели казнить, господин! Вели слово молвить! – жалобно запел по-татарски Рвач.

– Молчи, холоп! – выругался Ахмат. – Вагиз! Что случилось?

Вагиз вскочил:

– Брат, мы разбиты! Донщины больше нет. Святослав ночью напал. Сопротивляться было бесполезно, мы не могли ничего сделать, еле ноги унесли. Липецкие всё пожгли...

– Камня на камне не оставили, – добавил Рвач.

– Вам бы эти ноги поотрубать, чтоб вы их не уносили, как трусливые шакалы! – не обращая внимания на Рвача и свирепо глядя только на Вагиза, продолжал кричать Ахмат.

– Мы не виноваты! – снова попытался оправдаться Вагиз. – Князь ночью напал...

– А где были дозоры? Ты что, дозоры не ставил? Сам спал, и все твои люди спали?!

– Ставил он дозоры, ставил, – снова подал голос всё ещё лежавший на полу Рвач.

– А тебя не спрашивают, урусутская рожа, раб вонючий! Ты отвечай! – ткнул в грудь Вагиза выхваченной из ножен саблей Ахмат.

– Как не ставить? Конечно, ставил! – испуганно вытаращился на саблю Вагиз. – Но урусуты – сущие шайтаны! Все дозоры без единого звука сняли. Проникли в крепость, подожгли её изнутри и открыли ворота основным силам Святослава.

– А ты спал?

– Ну так ночью спят...

– Надо было не спать... – Немного успокоившись, Ахмат сел на лавку.

В хоромах повисла тишина. Ахмат опёрся о рукоять сабли и долго о чём-то думал. Наконец поднял глаза.

– Серьёзный противник этот Святослав, – сказал он хрипло. – Говорят, что на Руси все князья с именем Святослав были сильны и воинственны. Не учёл я этого. Надо было бы с ним миром...

– Вот-вот, надо было миром, – опять подал голос Рвач.

– А ты почему не подсказал?

– Так господин меня и слушать не хотел! Да и кто мог подумать, что Святослав такую прыть покажет? Ведь он раньше смирно сидел.

– Он смирно сидел, пока его не трогали. Ну ладно, все виноваты. Иди сюда! – снова повысил голос на Рвача Ахмат. – Вот что я решил. Со Святославом надо замириться, отправить к нему послов. И поедешь с посольством ты, – ткнул указательным пальцем в грудь Рвача баскак.

– Как – я?.. – обомлел предатель. – Да меня и до князя не допустят, за версту шкуру сдерут!

– А-а-а, испугался! Жидок на расправу? С тебя вообще-то и здесь не мешало бы шкуру содрать!

– Да за что?!

– За то, что Донщину без боя сдал. – Потом, немного помедлив и что-то обдумав, Ахмат буркнул: – Да, ты прав. Шкуру с тебя сдерут непременно. Или за ребро на сук подвесят. Так кого же послать?

– Матвея, – с готовностью предложил Рвач. – Холопа моего. Он шустрый, исполнит всё как надо.

– Хорошо, – согласился Ахмат. – Пошлём Матвея. А тебе вот какое задание. Поедешь в Орду и найдёшь воргольского князя Олега. Если Олега там нет, то кого-нибудь из его сподручных. – Баскак задумчиво поднял глаза к потолку. – Натравить Олега на Святослава надо, понял?

– Понял! – услужливо кивнул Рвач. – Они, говорят, уже враждуют между собой, и пожар этот жарче разжечь нужно. Пускай сами друг друга уничтожат.

– Хитёр ты и коварен, – покачал головой Ахмат. – Ты коварней любого татарина. Ну ладно, пока сдирать с тебя шкуру не буду, ещё пригодишься, – зло усмехнулся он и, заметив испуг предателя, добавил: – Да не бойся, я пошутил! Езжай в Орду. Найдёшь там хазарина Самуила и вместе обрабатывайте Олега. И ещё. Через этого хазарина можно влиять на хана Телебугу. Олегу передай, что княжество Воргольское я трогать не буду, если он расправится со Святославом. А к Святославу... Зови своего Матвея.

Нашли и приволокли к Ахмату Матвея. У бедняги от испуга глаза бегали но сторонам и зубы мелко-мелко стучали.

– Поедешь к князю Липецкому, – с порога объявил ему Рвач.

– 3-з-за-чем? – заикаясь, пролепетал Матвей. – Не погуби, родимый! Это ж зверь лютый!..

– Послов не убивают, – оборвал его хозяин. – С тобой поедут два татарина, так что вас не должны тронуть. Да и кого я кроме пошлю? Ты лучше всех дорогу знаешь.

– Самсона пошли! Святослав в лесах скрывается, – ухватился за спасительную соломинку Матвей. – Самсон охотник, он все лесные тропы ведает!

– Самсон – тупой мужик, а ты языкаст вельми. И хватит болтать! – повысил голос Рвач. – Собирайся в дорогу, ежели жизнь дорога!

Делать нечего. Матвей шёпотом выругался, но к нему уже подошли татары. Матвей зло глянул на них и молча поплёлся в конюшню. Вскоре он и татарские всадники уехали, а Рвач поспешно отбыл в Орду, плести там нити заговора против князя Липецкого.

Глава двенадцатая

Святослав только отправил последних беженцев, как Силай с Демьяном притащили к нему двух татар и русского.

– Это холоп Рвача Матвей, – пояснил Демьян. – Видать, лазутчиком к нам заслан.

– Никакой я не лазутчик! – затравленно озираясь и обливаясь потом, проверещал Матвей.

– А кто ж ты? – сурово спросил князь.

– Я Ахматов посол. Он прислал меня с миром, вот грамота... – Дрожащими руками Матвей стал доставать из полы кафтана берестяной свиток.

Святослав взял послание, прочитал его и швырнул на пол.

– Не верю я этим псам! И не переговоры вести я с ними буду, а бить, бить до тех пор, пока не очищу нашу поруганную Русь. Ахмат разорил моё княжество, казнил моих друзей, а я должен с ним договариваться?! Поздно затеял он переговоры. Да и не верю я ему, татарская хитрость всем известна. Этого перебежчика и того басурманина, – указал пальцем на одного из татар, – повесить!..

Матвей с воплем кинулся целовать сапоги князя.

– Не убивай, княже! Век служить тебе буду! Буду всё делать, что прикажешь! Не уби-ва-а-ай!..

– Уберите эту падаль! – поморщился князь, пытаясь освободиться от цепких рук предателя. – Где Дёжкин?

Вошёл Дёжкин и без разговоров наступил ногой на правую руку Матвея, так, что она хрустнула и пальцы разжались. Потом он легко, словно спичку, сломал ему левую руку, а попутно нечаянно толкнул Демьяна с Силаем, и те разлетелись по сторонам.

– Вот это сила-а-а! – раскрыл рот князь.

Чтобы Матвей прекратил всякое сопротивление, Дёжкин перебил ему и ноги. Крик несчастного перешёл в хрип, и, когда палач вытаскивал его из избы, Матвей красными, налитыми кровью глазами всё ещё умоляюще смотрел на князя.

Сердце Святослава дрогнуло, но он покачал головой:

– Вы друзей моих не щадили! Теперь получайте что заслужили!

Следом вытащили на двор татарина, и через минуту оба приговорённых уже болтались на верёвке. Другому же татарину князь наказал ехать к Ахмату и предупредить его о невозможности возвращения в Липецкий удел для баскачества.

– Первое появление Ахмата в наших краях будет и последним, – сказал Святослав. – Любой ценой он будет пойман и предан лютой смерти. Так же будут казнены братья Ахмата и его сподручный, русский предатель Рвач.

Когда татарина отпустили, князь собрал ближних людей и заявил:

– На Боровице больше оставаться нельзя. Этот поганый знает теперь место нашего укрытия и приведёт сюда конницу. Куда подадимся?

– Я думаю, на Ивницу, – предложил Дорофей. – Там леса погуще боровицких, оттуда и будем наблюдать за всеми передвижениями татар.

– И за Боровицей поглядывать, – заметил князь Александр.– Они сюда непременно сунутся.

– Повал леса устроим, засады наделаем, – кивнул Силай. – Западню им тут приготовим.

– Верно, – согласился Святослав. – Надо не мешкая приступать к работе. Устроим в Боровице нехристям славную мясорубку... – Получив от князя задания, все разошлись.

Обезумевший от счастья, что остался жив, отпущенный татарин, стегая и без того резво бегущую монголку, не скакал, а летел как на крыльях. Вести он принёс Ахмату дурные. Понимая, что в открытом бою с князем Святославом Липецким ему не справиться, Ахмат с братом Вагизом тем же летом вернулись к Ногаю. Но Абдулла остался на месте.