Текст книги "Черленый Яр. Потомок Святогора"
Автор книги: Виктор Душнев
Жанр:
Историческая проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)
Князь Святослав Липецкий вернулся домой к полуночи и приказал зажечь свет в большой приёмной палате, а тиуна Агафона послал за ближними боярами, воеводами и князем Александром. Уже далеко за полночь боярская дума была наконец в сборе.
– Вот что, други мои, – ничем не выдавая огромного внутреннего волнения, заговорил князь. – Если не завтра, то послезавтра Ахматова рать будет в нашем княжестве. Что станем делать? Покоримся или дадим поганым бой?
Первым взял слово князь Александр. Он встал, красивый, стройный. Голос его был твёрд.
– Думаю, мира с Ахматом у нас уже быть не может! – заявил онузский князь. – Даже если бы он сам запросил мира, мир этот был бы возможен только при нашей покорности и беспрекословном повиновении Ахмату. Но народ Черлёного Яра не привык кланяться кому бы то ни было. Я лично предпочту смерть рабской неволе.
Следом поднялся воронежский воевода Иван Степанович Гольцов.
– Трудна, кровава доля наша! Почти сорокалетнее спокойствие после Батыева погрома кончилось, и наступила, может, ещё более лихая, чем при Батые, година. Ахмат – враг пострашнее Батыя. Тот разгромил и ушёл, потом лишь дань брал. А этот сел на шею и житья не даёт. Даже если проявим покорность, всё одно Ахмат, как вурдалак, вцепится и будет пить нашу кровь до смерти. Так что и я думаю: лучше смерть в бою, чем позорная жизнь в плену у супостата!
Бояре одобрительно кивали. Все понимали тяжесть положения, выход из которого один – сражаться. Но все понимали и другое: Орда не оставит в покое мятежное княжество, оно будет потоплено в крови. И всё равно отважные жители Черлёного Яра, из поколения в поколение враждовавшие с кочевниками разных мастей, не могли так просто отдать свою свободу. Предки липчан, воронежцев и онузцев ещё много столетий назад сражались в этих местах с гуннами[65]65
Гунны – могущественный кочевой народ, пришедший из Азии и завоевавший в IV – V вв. всю Восточную и значительную часть Западной Европы.
[Закрыть], позже всячески сопротивлялись хазарско-иудейскому каганату, отбивались от печенегов, половцев и прочих пришлецов. Вступили они и в неравную схватку с бесчисленными, подобными саранче полчищами Батыя. И всё время после того кровавого побоища люди Черлёного Яра не расставались с оружием, держа его наготове.
– Немощных, стариков, женщин и детей укрыть в лесу, – распорядился князь Липецкий. – Особенно берегите детей, это будущее нашего княжества – всяких дел мастера и воины. Им продолжать начатую нами борьбу за освобождение поруганной родины. Даниил? – глянул на племянника. – Ты отправил жену с княжичем Афанасием в укромное место?
– Так ты, князь, ещё раньше приказал, – немного смутился Даниил.
Через несколько часов Святослав позвал тиуна:
– Агафон? Все неспособные сражаться выведены из кремника?
– Большинство детей, стариков и баб уже в лесу,– доложил Агафон. – Остались те, которые сами пожелали сражаться.
– Биться должны только сильные люди, воины, – сурово посмотрел на Агафона князь. – Всех прочих немедля вон из города! Здесь будет много крови, и не известно ещё, чем всё закончится.
– Хорошо, исполним! – Агафон удалился.
– Действуем, как условились ранее! – посмотрел на бояр князь. – Города зря не сдавать, только в крайнем случае, когда уже и защищать нечего будет. Теперь – все по своим местам! Александр Иванович, останься. Даниил, ты тоже.
– Ну, брат! – обнял князь Липецкий Александра. – Ты уж прости меня, коли что не так...
– Да ты что? – возмутился Александр Иванович. – Мы и выживем и победим!
– Я знаю, что говорю, не перебивай! – Святослав ещё крепче прижал к себе брата. Потом повернулся к племяннику, тоже обнял и прошептал на ухо: – Прости и ты. Чует моё сердце: добром Ахматов поход для нас не закончится. Будь подле отца своего. Онуз – кремник надёжный. Он, пожалуй, только и устоит...
– Дядя! – вскинул вдруг голову Даниил. – А позволь мне с тестем, воеводой Гольцовым, Воронеж защищать. Ведь ты же сам говорил, что я князь Воронежский, а князю не пристало отсиживаться в других крепостях.
Святослав улыбнулся:
– Да ты действительно уже настоящий воин! Ну что ж, князь Воронежский, догоняй тестя, отстаивай от врагов алчущих свой удел, но только, чур, зря под татарские стрелы и сабли голову не подставлять! Ты наша надежда, будущий князь Липецкий и государь всего Черлёного Яра. Господи, оборони его от вражеского оружия, – перекрестил племянника Святослав. – Всё, ступай!
Князь Даниил ещё раз обнял дядю и отца и выбежал из палаты.
– Вот сорванец! – ласково бросил вдогонку юноше Святослав Иванович. – Хороший из него князь получится... Если уцелеет, конечно. – Повернулся к брату: – Онуз и Липец – самые надёжные крепости, а Воронеж осады не выдержит. И видать, на него падёт первый удар. Если Воронеж будет разгромлен, остаткам его защитников будет легко к тебе в Онуз перебраться. И ещё: если татары разделятся и одновременно пойдут на все три крепости, то лучше каждому из нас держаться своей. Рвач знает цену нашим кремникам, и Воронеж татары постараются взять малой кровью, а основные силы направят на Липец. Если так случится, то постарайся прислать мне подкрепление. И конницей мешайте им вести осаду, понял?
– Понял, брат, всё сделаю.
– А впрочем, действуй по обстоятельствам, опыта тебе не занимать, – улыбнулся Святослав. – Ну, с Богом!..
Глава двадцать четвёртаяВ Липеце подготовка к войне шла полным ходом. По приказу князя всех стариков, женщин и детей вывезли на заранее приготовленные стоянки в густые и глухие воронежские леса. Места для стоянок выбрали в основном по берегам маленьких речек – Боровицы, Кривки, Мещерки и Излегощи. Некоторые люди ушли на Матрёнку и лесную Байгору.
Демьян отправил родственников в лес, а сам вернулся в Липец и сразу отыскал своего друга Ивана Сшибанова. Тот тоже только вернулся из леса. Ведя в поводу коней, приятели пошли к восточным воротам, куда князь распорядился поставить самых сильных и отважных воинов. Ведь ни для кого, в том числе и Рвача, не было секретом, что здесь самое слабое и уязвимое для защитников города место.
– Плохо, что с нами Силая нету, – вздохнул Иван. – Как-то он там?
– А может, доскочим до него? – бесшабашно предложил Демьян.
– Ты что! Татары вот-вот нагрянут, а нас нету! Объявят предателями и трусами, скажут, сбежали с поля боя. И позора тогда... Глянь-ка! – показал пальцем в сторону теснившихся домов Иван. – Вон! Девка! По-моему, Варька Прохорова! Варь-ка-а! – закричал радостно Иван, но тут же осёкся.
– Варь-ка-а! – подхватил и Демьян.
Однако девка уже скрылась за домами. Иван кинулся было её догонять, потащил за уздечку коня, но тот заупрямился и упёрся. А когда Иван с досады стеганул его, конь начал вставать на дыбы, мотать головой и вырываться.
– Вот бестия! – чуть не заплакал Иван.
– Да чё ты дёргаешься? – пожал плечами Демьян. – Всё равно не догонишь – вишь, какую прыть показала!
– А что же она тут делает? – тихо проговорил Иван. – Ведь велено было всем бабам в лес отправляться...
– А сам не догадываешься? – в упор глянул на него Демьян. – Покумекай-ка своей башкой.
– Чего там кумекать! – буркнул Иван. – Не догадываюсь!
– Рвачова Антипа ждёт. Тот со своим выродком-батей наш город приступом брать собирается, вот Варька и надеется увидеть женишка.
Иван побледнел, зачем-то снял шапку, утёр ею лицо и снова надел.
– Да ты не волнуйся, Вань, – начал успокаивать друга Демьян. – Она тебя недостойна, ещё и получше найдёшь. Вот закончим ратиться с татарами – я те такую красу сыщу, сам княжич Даниил позавидует, да и я тоже!
Иван шёл, опустив голову, и молчал. Потом посмотрел тоскливыми, полными муки глазами:
– Такую, как Варька, не сыщешь...
– Да брось! Ну что ты раскис, как баба? – возмутился Демьян. – Поспешим-ка на вал. Не оглянешься – татарва с Антипом и Рвачом наскочут!
И действительно, только друзья подошли к воротам, как на взмыленном жеребце из Воронежа прискакал посыльный. Весь в крови, он что есть мочи кричал:
– Татары! Татары всей мощью на Воронеж накинулись!..
Показался князь Святослав на коне.
– Помощь нужна! – голосил посыльный.
– Боярин Космач! – зычно гаркнул князь. – Воеводствуй в Липеце! Дружина! Быстро на конь! На Воронеж!..
Как стая соколов, примчалась на летучих конях дружина князя Святослава на помощь Воронежу. Город окружала многочисленная татарская конница, кое-где уже были проломлены стены детинца, и в проломы лезли ненасытные враги. Город был подожжён и пылал в разных местах, но защитники не паниковали, оборонялись стойко.
Дружина Святослава с яростью матерого медведя врезалась во вражеский строй. Ряды татар дрогнули, начали тесниться, и князь сумел воспользоваться замешательством противника. Понимая, что спасти город уже невозможно, он пытался отвлекающими действиями помочь его защитникам вырваться из ада сражения. Но воронежцы продолжали биться и в огне.
– Где Рвач? – кричал князь Липецкий. – Где предатель Земли Русской? Иди сюда, на суд князя своего, трус несчастный!..
Однако Рвач в шуме битвы, ржании коней и лязге металла не слышал гневных возгласов князя. Да если бы и услышал, на поединок не поспешил бы. Ратный бой – не его стихия. Тайные убийства и нажива – вот в чём он был искушён.
Рядом с князем, не отставая ни на шаг, стремянный Долмат и Иван с Демьяном. Они были ловкими бойцами: наседая на врага, не оставляли тому ни малейшей надежды на ответный удар. Однако время шло, а прорваться к Воронежу со своей дружиной князю так и не удалось. Да в общем-то, даже если б он и приблизился к стенам города, то мог сам попасть в такую западню, из которой вряд ли бы выбрался. Князь понимал это и потому вёл манёвренный бой, пытаясь отвлечь на себя некоторые силы татар и облегчить защитникам Воронежа отступление. И вот он увидел, что город заполыхал почти со всех сторон. Только в местечке, прилегающем к реке, огня не было видно.
– Может, уйдут?.. – выскочив из гущи боя, прошептал Святослав. – Долмат!
– Что, княже?
– Как дать весть защитникам крепости, чтоб уходили?
– Попробую пробраться к ним со стороны реки, – предложил Долмат, и в это время на них налетели несколько татарских всадников. Снова завязалась кровавая схватка.
– Нет! Стой! – мощно размахивая именным мечом и отражая удары татар, остановил Долмата князь. – Пропадёшь! Вишь, Воронеж весь в пламени! Если там кто и уцелел, то уж небось ушли к Онузу. Да и нам пора уносить ноги. Трубач! Труби отход!
Загудела труба, и дружина Святослава, не нарушая строя, поскакала в сторону леса.
– Увлекай, увлекай их за собой! – кричал князь. – Долмат! Передай трубачу – когда достигнем леса, пускай трубит атаку! Мы там ещё сколь-нибудь нехристей насадим на пики!..
И действительно, встречная атака удалась. Не доезжая до леса, после сигнала трубы дружина резко развернулась и нанесла сокрушительный пиковый удар по неприятелю. В дружине князя был закон – до конца битвы оставлять неиспользованными несколько десятков пик. И вот этими-то оставшимися пиками по наседающему врагу был нанесён удар такой силы, что сразу полегли десятки татар. Остальные завернули коней и помчались обратно. Догнав и порубив мечами ещё немало врагов, дружина прекратила преследование и через лес ушла в Липец.
– Воронеж сгорел дотла, – спрыгивая с коня и тяжело дыша, сказал князь встретившему его воеводе Космачу. – Закрывай ворота наглухо. Нехристей слишком много, а нас мало. Будем сидеть в осаде.
Святослав Иванович поднялся на восточную стену крепости, оглядел окрестности. Вот и первые вражьи разъезды. Они не стали с ходу атаковать кремник, а, дразня русичей, начали гарцевать на быстрых конях вдоль оборонительного рва. По ним выстрелили из луков, но безрезультатно.
– А кто это вон на коне пляшет? – угадал в одном из всадников знакомого Демьян. – Да это ж Антип Рвачов. Святослав Иваныч, дай мы с Иваном его поймаем!
– Не сметь выходить из кремника! – остудил пыл Демьяна князь. – Татары специально его подпускают, чтобы мы ворота открыли и вылазку сделали, а они после на наших плечах в город ворвутся!
Демьян умолк, вглядываясь вдаль. Потом не выдержал и, поднатужившись, заорал во всю ивановскую:
– Антипка! Подстилка татарская! Подь поближе, рожа предательская, я те в харю дам!..
Услышав оскорбительные слова, Антип не остался в долгу.
– Это ты, черномазый пёс, орёшь? Ну выходи на поединок, трус поганый! Что за стену спрятался, баран безмозглый? Иди в открытое поле сражаться! Я батогами весь твой зад кровью измажу, а потом ещё и морду сапухой подчерню!..
У Демьяна желваки заходили ходуном, и он яростно прошипел:
– Ну, сука татарская! Начнётся бой – я тя где угодно достану!..
– Вот-вот, – кивнул князь. – Когда начнётся бой, тогда и сведёшь с ним счёты, а пока терпи и жди своего часа. Пока не на нашей стороне удача.
Скоро со стороны Линовки в кремник прорвался гонец из Онуза. Тяжело дыша, сообщил:
– Воронеж сгорел дотла!..
– Знаем, – оборвал его князь. – А что Онуз?
– Онуз поганые ещё не атаковали.
– Из воронежцев кто уцелел?
– Князь Даниил с горсткой воинов.
– А воевода Гольцов?
– Похоже, погиб.
– Та-а-ак... – посмотрел на рыскающих за городскими стенами татар Святослав. – Значит, они всеми силами на Липец хотят навалиться... – И гонцу: – Тебе уже не уйти назад?
– Если надо, княже, я постараюсь.
– Тогда вот что. Коли пройдёшь, передай князю Александру, что сюда ему соваться не след. Татары вельми коварны, могут отстегнуть, окружить и уничтожить. Но если всё же решит к нам идти, то пускай не стремится попасть в кремник любой ценой, а щиплет супостатов там, в лесу на полянах. Хотя лучше бы сидел в Онузе. И до него дойдёт черёд...
Гонец ушёл тайными тропами. Липец приготовился сражаться. Татары, как и ожидал князь, сосредоточили основные силы с восточной стороны, подтянув туда стенобитную машину – токмач. Липчане в ответ поставили напротив токмача два самострела. Как только татары начали суетиться вокруг токмача, липчане стали стрелять. Искусным стрелком из самострела был кузнец Дымарь, который специально прибыл для этого из Онуза в Липец. Попеременно стреляя из двух орудий, он точно поражал обслугу токмача противника. Видя такое, татары принялись городить защитные щиты, заслоняясь от залпов самострела.
– Сейчас укроются и начнут швырять валуны в кремник, – подойдя к Дымарю, предупредил князь. – Что-то надо предпринять.
– А закидать их огненными стрелами, – предложил Дымарь, прищуриваясь и определяя точное расположение цели. – Поджечь их заграждение и вылазку устроить. Я буду метать огненные стрелы, татары кинутся тушить пожар, а наш небольшой конный отряд пускай неожиданно приблизится и побьёт их.
– Демьян! – крикнул князь. – Возьми десяток проворных дружинников и сделай вылазку, как загорится вон та горожа возле токмача!
Вскоре отряд был готов к бою, но сперва самострелы закидали заграждение токмача огненными стрелами, отчего запылало не только оно само, но и деревянные рёбра стенобитной машины. А едва татары навалились на огонь, как из ворот выскочили всадники на лихих конях, в мгновение ока перебили суетящихся у машины врагов, захватив одного в плен, и унеслись восвояси. Пожар разгорелся не на шутку. Другие татарские воины стали его тушить, но повторный рейд Демьянова отряда снова нанёс им немалый урон.
Ахмат бесновался. За нерасторопность приказал сломать хребет командиру орудия. Несчастного взяли за руки за ноги и головой ударили о землю. Немедленно был назначен новый командир уже полусгоревшего токмача, чтобы спасти который, его пришлось откатить назад и там окончательно потушить. А когда Демьян попытался сделать третий набег на врагов, Ахмат приказал сотне Хасана перехватить дерзких урусутов. Однако, заметив движение неприятельской конницы, Демьян повернул обратно и успел укрыться за воротами, которые тотчас наглухо закрылись. А на татарский отряд, беспечно приблизившийся к стене кремника, посыпались тучи стрел. Враги отступили с большими потерями.
Пленённого татарина привели для дознания к князю Святославу.
– Сколько воинов у Ахмата? – был первый вопрос.
– Не понимай! – нагло ухмыльнулся пленник.
– Всё ты понимаешь, скотина! – выругался князь. – Ну ладно – не понимай! Агафон, зови толмача.
Подошёл толмач и повторил вопрос.
Тот же ответ:
– Не понимай!
– Он что, и татарскую речь не знает?! – усмехнулся князь.
– Всё он знает! – проворчал толмач. – Дурака валяет только!
– А где же вы токмач взяли? – задумчиво спросил князь. – Мне говорили: идут налегке и никаких стенобитных машин за собой не тащат...
– Татарина у Воргола токмача взяла, – неожиданно произнёс пленник.
– А откуда он у Олега? – повернулся князь к Агафону. – Для кого тот его приберегал? Не Сарай же Беркай штурмовать собирался?
– Да уж наверно не Сарай, – хмыкнул Агафон. – Это ещё после нашествия Батыя и штурма татарами Ельца сломанный токмач в наших краях остался. Его воргольцы к себе затащили, починили – и вот теперь им пользуются татары из Ахматовой рати.
– Видать, князь Олег для нас его готовил втайне, – покачал головой Святослав. – И если сам не применил, то уже эти-то попытаются нашвырять нам на головы камней. Ладно, уведите татарина, отсеките башку и сбросьте со стены друзьям в подарочек, всё равно от него проку нету.
Сброшенное со стены крепости тело пленника не произвело на татар никакого впечатления. Их волновало другое. Неудачное начало осады не входило в планы Ахмата, и он решил атаковать немедля, а уж потом подтащить отремонтированный наспех токмач поближе к стенам Липеца.
Татары, спешившись, преодолели оборонительный ров и, неся немалые потери, с лестницами кинулись на стену крепости. Сражённые стрелами, пиками, камнями, облитые кипятком и смолой, они падали вниз, корчась в предсмертных судорогах. Падали со стены и сбитые вражескими стрелами русичи. Воздух наполнился едким дымом, людскими криками, ржанием коней, скрежетом и лязгом металла и набатом церковных колоколов. Увлечённые боем липчане не сразу заметили, как токмач подкатили вплотную к оборонительному рву и...
Ахмат приказал не жалеть ни чужих, ни своих, и огромные камни прибивали атакующих татар к стене кремника, как клопов, только кровь брызгала во все стороны, обагряя стены города. Штурмующие никак не ожидали такого удара из собственного тыла. Кровь, плоть, мозги растекались по треснувшим уже брёвнам детинца, и ногайцы, в панике побросав лестницы, бросились врассыпную от камней вероломного токмача.
Однако они были остановлены и перегруппированы для нового штурма. Ахмат выдвинул вперёд лучников с подожжёнными наконечниками стрел, и по команде они сорвались с места, набегая на крепость и пуская огненные стрелы. Липчане в ответ тоже дали залп из луков, и несколько десятков врагов упали. Но они сделали своё дело: стена детинца загорелась, а токмач бесперебойно швырял в неё камни. Наконец брёвна затрещали, и стена рухнула, погребая под собой защитников города. Туда и устремилась татарская масса.
– Пики в пролом! – закричал князь Святослав.
Десятки пик мгновенно выросли на месте разрушенной стены, и нападавшие точно напоролись на гигантского ежа. Раздались дикие вопли сражённых. Многие пытались бежать, но не могли, потому что идущие за ними не видели, что творится впереди, и напирали. Один смертельно раненный татарин всё-таки вырвался из этого ада и с воем побежал по полю. За ним по земле стелился багровый след, а из живота вывалились кишки. Несчастный пытался собрать их и запихнуть обратно, но тщетно. Наконец он упал, продолжая выть от жгучей боли.
Толпа же татарских воинов, сделав ещё одно кровавое усилие, прорвалась наконец в кремник, и завязалось уличное сражение. Князь Святослав на буланом коне был в первых рядах обороняющихся. В одной из схваток ремень его булавы почти перерубила татарская сабля. Чувствуя, что без ремня тяжёлое оружие в руке не удержать, князь размахнулся и швырнул булаву в могучего татарина, который до этого свалил несколько русских ратников. Булава со свистом пролетела над головами и своих и чужих и размозжила голову татарского богатыря.
В то время как бой продвигался вглубь кремника и волною шёл к хоромам князя, Антип начал шнырять но домам липчан, выискивая добычу. Его примеру последовали и некоторые татары. Когда Антип забежал с поживой в руках в третий дом, он увидел там Варвару.
– Варька? – удивился Антип, роняя на пол награбленное, и оба на миг застыли.
– Милый мой! – кинулась девушка к своему возлюбленному. – Все бабы ушли в лес, одна я осталась, тебя дожидаючи!.. – И начала целовать его, повторяя: – Милый мой, желанный мой!..
– Варюха, неужто и вправду ты меня так сильно любишь? – тяжело задышал Антип. – Ну, коли так, то нечего нам терять время даром... – И Антип, задрав длинную юбку Варвары, попытался повалить девушку на пол.
– Что ты делаешь? – завизжала Варвара. – Нельзя до венчанья!.. Грех перед Богом!..
Но Антип озверел. Он подмял девушку под себя и навалился на неё своим мощным, да ещё и в тяжёлых доспехах телом.
Варвара завизжала ещё громче, пытаясь вырваться из железных объятий Антипа. Ей удалось освободить руки, и правой она вцепилась насильнику в бороду, а ногтями левой в лицо.
– Сука! – взревел Антип и ударил её по щеке.
– Ваня! Ваня! Спаси меня!.. – неожиданно для самой себя пронзительно закричала вдруг Варвара.
Иван вместе с Демьяном сражался неподалёку и услышал её мольбу.
Демьян тоже слышал отчаянный вопль Варвары и крикнул:
– Ванюха! Спасай Варьку, а я тут с ребятами удержу татарву!
Иван вбежал в дом и увидел ужасную картину – полуобнажённую девушку, на которой Антип продолжать рвать одежду.
– Ах ты пёс поганый!..
Иван, не раздумывая, кинулся на врага, но Антип мгновенно вскочил и одним прыжком очутился в углу избы. Иван еле успел отвести от девушки удар шашки, предназначавшийся Антипу. У того меча под рукой не оказалось, он схватил стоявшие в углу грабли и, рыча как медведь, ударил Ивана по голове. Грабли сломались, но шлем слетел с головы юноши, а сам он упал.
Варвара, вся дрожа, отползла к стене и, рыдая, попыталась прикрыть лохмотьями наготу. Предатель же действовал молниеносно. Он схватил свой меч, и, если бы парень не успел откатиться в сторону, меч воткнулся бы не в пол, а в живот Ивана. И тех мгновений, пока Антип вытаскивал меч из пола, Ваньке хватило, чтобы встать и поднять шашку.
Клинки скрестились, и сразу стало ясно, что короткая шашка Ивана не очень подходящее оружие для боя с таким матёрым противником, как Антип, длинный и тяжёлый меч которого рано или поздно наверняка нанёс бы Ивану смертельный удар.
Варвара тоже поняла это, начала судорожно обшаривать глазами избу, и вдруг... И вдруг увидела в противоположном углу косу без косья...
Она изловчилась – несколько поистине кошачьих прыжков – и коса в руках. И когда Антип со страшной силой, пробив кольчугу, вонзил меч в грудь Ивана, Варвара, издав нечеловеческий вопль, кинулась на торжествующего предателя и резанула косой по его обнажённому горлу. Из глубокой раны на девушку брызнула кровь, и она отпрянула от Антипа, который успел повернуться к ней. В выпученных глазах Антипа застыл ужас, казалось, они вот-вот вывалятся из глазниц, и... Рвачов сын рухнул и, дёрнувшись в предсмертной судороге, затих.
А Варвара бросилась к Ивану:
– Ваня!.. – И увидела, что меч Антипа ударил его ниже ключицы. Иван тяжело дышал, из-под кольчуги хлестала кровь. Девушка попыталась стянуть с раненого доспехи, но не хватило сил. И тут в избу вбежал весь потный и залитый вражеской кровью Демьян.
– Варвара! – закричал он. – Пошли отсюда! Князь ранен! Его увезли с поля боя, и дружина уходит!..
– А Иван? – заголосила Варвара. – Его спасать надо! Не оставим же мы его на растерзание басурманам?
– Ну что ты! – Демьян начал снимать с Ивана кольчугу.
– Быстрее, быстрее! – повторяла Варвара. – Не успеем!
Наконец кольчуга была снята, но Иван от боли потерял сознание: в груди его зияла глубокая рана. Варвара принялась рвать остатки своей одежды и с помощью Демьяна перевязывать Ивана. Она страстно желала спасти жизнь юноши, ставшего вдруг самым дорогим для неё человеком на свете. Когда рану Ивана перевязали, Демьян взвалил его на спину и выбежал на улицу. Татары уже вовсю грабили город.
Демьян заметил невдалеке оставленных без присмотра татарских коней, перекинул Ивана через седло и привязал его. Сам и Варвара запрыгнули на других коней и понеслись к восточным воротам. Демьян крикнул:
– Держись сзади! Мне через врагов пробиваться придётся!
Варвара отстала, пропустив Ивана в середину, а Демьян поскакал впереди, защищая друзей грудью. И действительно, только успели перестроиться, как напоролись на конных татар. Правда, те не сразу поняли, кто перед ними, а когда поняли, было уже поздно: ударами шашки налево и направо Демьян срубил двум врагам головы, и вся троица проскочила в освободившийся коридор. Возле ворот суетились три татарина. Они попытались запереть ворота, но не успели. Демьян, ловко орудуя шашкой, уложил двоих, а третий упал сам, закрыв голову руками. Демьян не стал тратить на него время, заметив, что с южной стороны скачут ещё пять русских всадников. Объединившись в восемь коней, они помчались к кустарниковому лесу вдоль Липовки вниз, к её устью.
Беглецы перешли реку и оказались в зарослях леса.
– Куда дальше? – крикнул один воин.
– Погодите! – соскочив с коня и приглаживая мокрые волосы, попросила Варвара. – Снимите Ивана! Что с ним? Не дышит! – запричитала она.
Ивана сняли с коня и положили на снег лицом вверх. Жизнь еле теплилась в нём.
– Ванюша! Родной! Не умирай! Я буду любить тебя крепко-крепко, только тебя буду любить, милый мой! Не умирай! – рыдала девушка, как будто своей страстной мольбой могла спасти его от смерти. И, словно услышав эти запоздалые слова любви, Иван неестественно широко раскрыл уже отрешённые от всего земного глаза, сильно и прерывисто задышал. Но это длилось недолго. Вздохнув глубоко ещё раз, Иван затих, открытые глаза застыли.
– Как же я раньше не разглядела тебя, милый! – билась над ним Варвара. – Я! Я виновата в твоей гибели!.. – Сердце её разрывалось от первого в жизни горя.
Демьян попытался успокоить девушку:
– Не убивайся, отойди! Дай хоть глаза ему закрою. Нельзя покойнику долго смотреть на небо.
Варвара поднялась – и ратник отшатнулся, поражённый её взглядом. Взгляд этот был пронзителен и безумен. Жалобно кривя рот, девушка вдруг улыбнулась и пошла прочь.
– Ты куда? Что с тобой, милая?! – побежал за ней Демьян.
Варвара повернулась и, приложив палец к губам, тихо произнесла:
– Тссс! Не смей называть меня милой. Милой меня должен называть только Ванюша. Я к нему иду. Когда-то он за мной ходил, а теперь я за ним всю жизнь ходить буду. И прощения непрестанно буду просить, пока не простит он меня, неразумную...
– Да что ты, Варя! Иван мёртв! Вон он лежит! – попытался остановить несчастную один из дружинников.
– Не-ет! Это не Иван! Иван там! – показала Варвара пальцем на небо. – Он там. – Лицо её вновь исказила гримаса. – Ва-ня-я! – жалобно протянула. – Миленький мой!.. – К ней, видимо, возвратилось сознание. – Ты заступился за меня и сложил свою буйну головушку... Какая ж я дура! И почему же, проклятая девка, не оценила твоей любви!.. – И снова потянулась к трупу со страшным, запоздалым раскаяньем.
– Не трогайте её, – шепнул товарищам пожилой дружинник. – Пускай поплачет, от слёз легче становится...
Князь Липецкий был в беспамятстве: в сражении он получил удар булавой по голове, и не татарин его ударил, булава – не их оружие. А ранил Святослава прорвавшийся в стан князя, как показалось, свой, русский. А потом, резко развернув коня, умчался. Святослав Иванович стал медленно валиться из седла, его подхватил Долмат и окружили дружинники. Враги уже прорвались в город, и на улицах шёл кровавый бой.
– Что будем делать, Гаврила Василия! – отбиваясь от наседавших татар мечом, крикнул боярину Космачу тиун Агафон. – Город не удержать, и князь ранен!..
Космач бешено сверкнул глазами:
– Ты что спрашиваешь, песов сын?! Спасай князя! Бери людей и уходи с ним немедля, а мы прикроем!
Агафон молнией метнулся к сражающейся княжеской охране. Там гридни стали в круг возле сидящего на коне, но бесчувственного Святослава, которого придерживал Долмат. Но, обороняя своего господина, они не знали, что дальше делать. Агафон что есть мочи крикнул:
– Долмат! Увози князя в безопасное место, подальше за город! Нам не усто... – и, сражённый, рухнул на землю.
Но Долмат услышал последний приказ тиуна.
– Егор, Володей! – скомандовал он двум дюжим гридням. – Сажай князя на моего коня впереди меня!
– Дык двоих не выдержит! – возразил Егор.
– Сполняй и не рассусоливай! – рассердился Долмат.
Егор с Володеем послушались. Конь присел и захрапел, но выдержал.
– Окружай меня! – велел Долмат. – Уходим...
Плотным кольцом в несколько рядов, отражая атаки врагов, воины князя Липецкого двинулась к воротам. Пробились, но потери дружины были велики. Когда приблизились к лесу, в сёдлах осталось не более двух десятков бойцов. При въезде в лес Долмата с князем пропустили вперёд, и половина дружинников, не сговариваясь, развернули коней, готовясь встретить погоню. И они до конца выполнили свой долг, все полегли, но врага задержали. Долмат же, петляя, уходил тайными тропами в чащу. Лёгкая позёмка заметала следы беглецов. Наконец, поняв, что погоня уже не страшна, Долмат приказал спутникам спешиться. Быстро поставили небольшой походный шатёр и укрыли в нём князя от холода.
– Евтей, – обратился Долмат к одному из дружинников. – Скачи в Онуз, посмотри, не осадили ли его татары. Может, нам туда податься?
– Да навряд... – с сомнением пожал плечами Евтей и ускакал.
Князь же всё был без памяти. И голова вроде цела – ни синяка, ни шишки, ни царапинки, а сознание не возвращалось. Над ним колдовал знахарь Симон.
– Ничего-ничего, – бормотал он. – Князь – витязь сильный, выдюжит. Главное, сердце бьётся...
Через некоторое время вернулся Евтей.
– Онуз осаждён со всех сторон, – буркнул он. – Наши держатся стойко. Я близко подъезжал к татарскому войску, оно почти у стен. Я даже разглядел князя Александра. Он защищается толково...
– Ударим сзади? – вгорячах предложил Долмат.
– А князь? – возразил Евтей.
– Егор, Володей и Симон отвезут его в укромное место, а мы о восемь конь двинем татарам из лесу по затылку.
– Велика будет подмога! – хмыкнул Евтей.
– А князя куда везти? – спросил Егор.
– Перейдите подальше вверху Матыру и скачите на речку Боровицу, в Кулики, там наши люди дожидаются. Тута боле князя оставлять нельзя: Онуз близко, татары могут появиться.
– Понял, – кивнул Егор. – Я тама раза два был. Только как же князя везти?
– Руби ветки! – велел Долмат. – Сплетём носилки – и к лошадям...
Вскоре носилки были готовы. Два копья на четыре локтя друг от друга переплели прутьями и привязали между двух коней, на одного из которых сел Симон. Впереди за вожака, знающего дорогу, встал Егор, а сзади, постоянно оглядываясь, поехал Володей.
