Текст книги "Черленый Яр. Потомок Святогора"

Автор книги: Виктор Душнев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

– С этими мы бы справились, неча делать! – пробасил Евтей.

– Молчи, дурень неотёсанный! – оборвал его Семён Андреевич. – Тогда уж точно жди погоню, а нам надо тихо сидеть. Понял, балбес?

– Понял, Семён Андреевич, – кивнул Евтей.

– Взял на свою голову молокососов... – вылезая вслед за Дорофеем из кустов, продолжал ворчать Семён Андреевич. И вдруг...

– Кто-то идёт! – приглушённо вскрикнул Евтей.

Семён Андреевич аж присел:

– Где?!

– Да вон! Вон! – указал рукой Евтей. – Вона, остановился!

– А-а-а, там? – рассмеялся Дорофей. – Так то и есть надгробья, о которых я сказывал. Это у могилы смердянки.

– Кого-кого? – не понял Евтей.

– Да той утонувшей бабы, – фыркнул Дорофей.

– А почему «смердянки»? Её что, так звали? – не унимался порядком струхнувший Ломов.

– Вот же тупой! – вышел из терпения Дорофей. – Видать, дочкой какого-то воронежского смерда она была, потому и реку Смердячьей Девицей прозвали. А вон оттуда, с горы, и будет виден Туров. Пошли.

Одолеваемый любопытством, Ломов встал и побрёл в сторону каменной глыбы.

– Ого, какая высокая!

– А ну, сядь! – снова зашипел как змея Дорофей. – Тебя, верзилу, видно лучше этого истукана! Гляди, огоньки мерцают. Это и есть Туров. Оттуда этот идол как на ладони, а ты чуть не с него ростом. Заметят – считай, пропали!

Ломов прилёг рядом с Дорофеем. Семён Андреевич опасливо вертел головой.

– Да ладно, никто сюда не сунется, – зевнул Дорофей. – Ни татары, ни наши предатели. Тут заколдованное место, они его до ужаса боятся. Говорят, что по ночам из могилы, рядом с которой мы лежим, выходят во главе с той девкой-утопленницей мертвяки – другие русские полонянники-утопленники.

– А щас не вылезут? – разинул рот от нового прилива страха Евтей.

Дорофей ухмыльнулся:

– Можа, и вылезут. Но ты не боись, нас не тронут. Девица у мертвяков за княгиню державную, и вылавливают они басурман. Мстит она им за свою загубленную молодую земную жизнь, пьёт из их жил живую горячую кровь.

– А ну как они басурман не поймают и на нас накинутся? – таращил глаза Евтей.

С полевой стороны холма послышался свист. Евтей дёрнулся бежать, но Дорофей схватил его за рукав:

– Лежи, трус несчастный!

– Девицу зовут!.. – остолбенел от страха Евтей.

– Совсем ополоумел, дурак! – покачал головой Дорофей. – Это небось сурок из норы вылез. А девица православных, говорю, не трогает!

– Хватит жуть нагонять! – оборвал шутника Семён Андреевич. Старый боярин, несмотря на свою бывалость и храбрость, тоже был суеверен и боялся оборотней и всякой прочей нечисти. Тем более скоро ему предстояло остаться одному в этом действительно жутковатом месте. Семён Андреевич вздохнул: – Гляньте на небо – чистое. Месяц смотрит во все глаза. Вам тут оставаться уже нельзя, скоро забрезжит рассвет, и тогда отсель незамеченными не уйти. Да и сейчас-то уже опасно: вона как месяц горит. Так что обратно вам придётся на четвереньках ползти. А насчёт мертвецов... Не их нам надо бояться, а живых узкоглазых бестий. Эти пострашнее любого мертвеца: и кровь из жил высосут, и шкуру с живого человека сдерут. Вот так-то! – хлопнул он по плечу испуганного Евтея. – Ждать нечего, возвращайтесь.

Дорофей тоже глянул на небо:

– Да-а-а, месяц горит. Но нам только бы спуститься в долину, а там как-нибудь от облавы увернёмся. Да за полночь татары разъезды особо не посылают, тоже спать хотят. Ну что ж, пора, – поднялся он на ноги.

На счастье разведчиков, небо снова стало заволакиваться облаками. Земля окуталась мраком, и они благополучно, без приключений добрались до места стоянки.

Силай спал. При звуке шагов поднял голову, но, сообразив, что это свои, снова беспечно захрапел. Друзья последовали его примеру.

Через несколько часов пробуждающийся лес загомонил многоголосым щебетанием птиц. Силай сел и перекрестился на восток. Солнце ещё лениво потягивалось, не спеша подниматься, но уже выбрасывало многоцветные лучи, которые подсвечивали тёплым золотом низко висящие облака. Воздух в степи был прозрачен и чист. Вдалеке чёрной точкой спускался с возвышенности человек.

«Это Семён Андреевич, – обрадовался Силай. Посмотрел на дрыхнущих друзей, хотел их разбудить, но передумал: – Пускай поспят».

А лес тем временем наполнялся всё новыми певучими, щебечущими, стрекочущими голосами. Наконец из-за горизонта выплыло солнце и озарило огнём макушки деревьев. Силай снова лёг и замер, наслаждаясь покоем и внимая звукам пробуждающегося леса.

...Семён Андреевич вошёл в Туров, когда всё там уже проснулось. Он завернул в подворотню одной избы, где хозяева обычно оставляли съестное для нищих и голодных, перекусил, перекрестился, молитвой поблагодарил Бога и хозяев за угощенье и начал бродить но слободе.

– Подайте Христа ради! – басил он, протягивая руку.

Ему выносили хлеб, кто побогаче – сало, яйца, а некоторые мелкую монету. Семён Андреевич заходил и в избы, снимал шапку, крестился на святой угол, и ему подавали милостыню.

Топал эдак боярин вдоль и поперёк Турова и искоса высматривал татарские силы.

«Не так уж их тута и много», – думал и прикидывал, с какой стороны будет удобнее напасть.

Подходя же к толпящимся людям и прислушиваясь к разговорам, Семён Андреевич понял, что полно сбежалось в Туров всякого сброда русского, довольного татарскими порядками. Татары и сами грабили честных жителей Черлёного Яра, и предателям позволяли. Мало, мало тут было порядочных людей, все сплошь бродяги, разбойники и пьяницы. Из-за боязни Божьей кары они не обижали нищих странников, но порой смотрели с такой злобой, что даже невозмутимый Семён Андреевич вздрогнул, столкнувшись с одним таким взглядом, и поспешил отойти.

И вдруг он услышал разговор.

– Князь Липецкий жив, а это плохо. Он может собрать силы и налететь на нас, – сказал высокий сутулый мужик.

– Куды ему? – возразил другой, пониже ростом. – Все людишки Черлёного Яра по щелям попрятались, из кого дружину набирать? А что у князя была, вся побита, полегла под Ворголом, Липецем, Воронежем и Онузом.

– Точно, Панкрат, – кивнул третий туровец. – Куды ему с нами тягаться? Чай, собственная шкура дороже.

– А может, он следом за своим родственничком Олегом Воргольским к Телебуге в Сарай подался? – предположил сутулый.

– А я слыхал, что его ещё при взятии Липеца убили, – сказал невысокий.

– Да не, живой, – покачал головой сутулый.

Семён Андреевич смекнул, что его любопытство может быть замечено, и жалобно пробормотал:

– Подайте Христа ради немощному бездомному старику!..

– А ну, проваливай отсель! – грубо толкнул его сутулый. – Вон тебе уже сколь добра насовали! Полна сума, чё ещё надо?

– Не обижай убогого, Евсей, Господь не помилует, – заступился за Семёна Андреевича Панкрат. Он сунул руку в карман, зазвенел там монетами, выбирая на ощупь помельче. Вынул, глянул – и аж перекосился: на ладони лежала серебряная новгородка.

– Отдавай-отдавай! – ехидно ухмыльнулся Евсей. – А то Бог не простит!

Панкрат резко сунул новгородку Семёну Андреевичу и буркнул:

– Ступай с Богом. Молись за меня, Божий человек...

Семён Андреевич перекрестился и пошёл прочь.

Ещё немного побродив по задворкам, он определил расположение укреплённых мест слободы и примерное количество сабель, узнал, что командует здесь один из братьев Ахмата Абдулла. Где Ахмат – в Донщине или ещё где, неизвестно.

На обратной дороге боярину повстречался смешанный конный отряд русских перемётчиков и татар. В глаза бросился шедший в поводу иноходью конь.

– Да это ж Дорофеева Лыска!.. – чуть не вскрикнул Семён Андреевич. А уже глядя отряду вслед, увидел и своего коня. Потрясённо замер и... И получил от отставшего татарина такой удар ногайкой по голове, что чуть не лишился глаза. Однако ещё до этого боярин заметил, что татарин весь был измазан в сажу, а от отряда пахло дымом, будто он ехал с пожара.

Грабители удалились. Рубец от ногайки на лице горел. Семён Андреевич покопался в суме, вытащил белую тряпицу и приложил к больному месту. Тряпица пропиталась кровью.

– Вот басурманы проклятые! – выругался боярин и поспешил к своим.

– Семён Андреевич, что с тобой?! – увидев его обезображенное ногайкой лицо, воскликнул Дорофей.

– А сам не догадываешься? – усмехнулся старик. – В Турове не только хлебом, а и кнутом угощают. Могли и саблей. Но не это главное. Кажись, видал я у татар наших коней.

– Как – наших коней?! – вытаращил глаза Евтей.

– А так! – вытирая пот и кровь с лица, буркнул боярин. – За всех точно не скажу, но вроде там был мой и Дорофеева Лыска.

Лицо Дорофея окаменело.

– Пойдём на Ведугу, – приказал он. – А то и татарин тебе мозги повышибал, и солнце голову напекло – как бы всё, что разведал, из неё не вылетело. В тени деревьев поостынешь.

– Правда, Дорофеюшка, правда, – согласился Семён Андреевич. – Разведка-то прошла успешно, но вот предчувствия у меня нехорошие...

Шли молча. Солнце село, месяц совсем уже полным стал и посылал от яркого своего лика серебристые лучи на землю, освещая дорогу. На подходе к Ведуге Силай остановился и потянул носом воздух:

– Гарью пахнет...

– Лес горит, – догадался Ломов. – А ведь рядом усадьба Семёна.

– Поторопимся, может, помощь нужна! – ускорил шаг Дорофей.

Немного погодя между деревьями путники увидели красный жар пепелища и почувствовали едкий дым.

– Стойте! – приглушённо скомандовал Семён Андреевич. – Похоже, Семёна пожгли те татары, которые мне встретились днём. А ну как засада осталась?

– А вдруг Семёну помощь требуется? – огрызнулся Дорофей. – А мы тут лясы точим!

– Заткнись, баба! – одёрнул его боярин. – Слюнтяй ты, а не воин! А то я тя мигом вразумлю. – И показал увесистый, похожий на кувалду кулак.

– Да ладно! – вздохнул Дорофей. – Хватит руками махать, лучше скажи, что делать будем!

– Вот это другой разговор. Думать сначала будем, а уж потом действовать. Силай! – окликнул Семён Андреевич молодого воина. – Ты из нас самый выдержанный. Дорогу знаешь?

– Знаю, – пробасил Силай.

– Обойди вокруг пепелища и присмотрись повнимательней – не слыхать ли голосов Семёна или его жены? Или, может, где татары в засаде сидят. Да осторожней.

– Не беспокойся, Семён Андреевич...

Силай бесшумно, словно не касаясь земли, скрылся в темноте. Пробирался сквозь густые заросли без единого шороха. Вот только едкий дым попадал в глаза и горло, вызывая слёзы и тошноту. И вдруг Силай услышал чей-то кашель, мгновенно присев, раздвинул ветки и увидел прямо перед собой в свете огня догорающего Семенова сарая незнакомых людей. Судя по речи, это были русские.

– Да тише ты! – сказал один. – Вдруг вернутся те, чьих коней сторожил этот распятый.

Услышав слово «распятый», Силай окинул взглядом деревья и заметил на одном человека, раскинувшего руки крестом. Семён... Но жив или уже умер?

«Если жив, – мелькнуло в голове Силая, – то надо его немедля спасать. Однако сколь же их тут?..»

Он обошёл пепелище. Рядом с Семёном сидели четверо русских и один татарин. В другом месте, ближе к его укрывшимся друзьям, были ещё семеро, из них двое татар.

Вернувшись к товарищам, Силай прижал палец к губам, наклонился к Семёну Андреевичу и шепнул:

– Семь рядом, пятеро дальше...

Оценив ситуацию, липчане решили без шума уложить сначала четверых противников и, не дав остальным опомниться, перебить и тех. Однако оставшиеся в живых или раненые могли поднять тревогу. Этого допустить было нельзя, и, рассредоточившись на расстоянии вытянутых рук, первых врагов решили уложить стрелами, а остальных ножами.

По еле слышному свисту Дорофея все четверо пустили стрелы и следом кинули ножи, и едва смертоносное оружие долетело до цели, друзья ворвались в кучу корчащихся в агонии врагов, у которых были пробиты гортани. Несколькими ударами ножей липчане прикончили неприятелей.

– Быстро к остальным! – скомандовал Силай. – Может, успеем спасти Семёна...

– А давайте, – скрипнул зубами Дорофей, – возьмём их живыми!

– Выбрось из головы! – оборвал его Семён Андреевич. – А ну какой прыткий уйдёт и всю слободу поднимет? Ты сгинешь – чёрт с тобой, а дело загубим!

– Вон они! – шепнул Силай, указывая пальцем на расхаживающих без опаски врагов, и липчане подползли поближе.

– Мельтешат паршивцы, – хмыкнул Евтей. – Стрелять неудобно, да темно ещё, вдруг промажем. Надо сделать так, чтоб они насторожились.

– Щас сделаю, – молвил Дорофей. – Я сучок сломаю – они ушки на макушки и замрут, а мы тут и выстрелим. Я на себя беру двоих. Ну, с Богом... – И треснул сухой веткой.

Враги застыли, а через мгновенье засвистели стрелы, и четверо рухнули. Пятый бросился к кустам, однако стрела Дорофея настигла и его. Дорофей с Силаем, как дикие звери, почуявшие кровь, пошли по следу раненого. Искали недолго. Дорофей схватил негодяя за ворот и волоком потащил к пепелищу. Там уже сняли с креста бездыханного Семёна и положили на небольшом пригорке.

– Иди, сука! – пнул стонущего от боли беглеца Дорофей. – Смотри сюда! Ты мово друга сказнил! За что?

– Не я, не я казнил! – завопил пленник.

– А жена его где? Тут ещё баба была!

– В срубе сгорела!.. Я ни при чём! Татары их порешили, татары! Их много было и ещё хазарин. Он и велел распять этого мужика.

– Да и вас, землячки, тут было немало! – яростно крикнул Дорофей и с силой рванул из раны пленника стрелу. Тот истошно заорал.

– А-а-а, больно, гадюка паршивая?!

– Опомнись, Дорофей! – попытался заступиться за раненого Силай. – Он же православный...

– Кто православный? – подал голос Семён Андреевич. – Православный православного к кресту не прибьёт!

– В огонь его! Живым! – В приступе нового гнева Дорофей опять схватил пленного за шиворот и потащил к догорающему костру. И никто больше за него не заступился.

– Я не убивал! Я не виноват! – продолжал вопить предатель, но Дорофей и Евтей раскачали его и швырнули в жар. Сразу объятый пламенем, он было вскочил, но, получив удар по голове, снова упал, взметнув тысячи искр...

Когда его душераздирающие крики затихли, Дорофей хмыкнул:

– Псу псова смерть!

– Семёна схоронить надо и уезжать немедля, пока туровцы не всполошились, – заявил боярин. – К утру они так и так сюда нагрянут, задержимся – несдобровать.

Семён был похоронен в лесу, там, где татары не могли бы сыскать его могилу. Разведчики забрали восемь самых добрых коней и поспешили вдоль Ведуги к Дону. Солнце уже лизало своими лучами небо, когда они переплыли на левый берег и, мокрые, с ходу углубились в лес и поскакали вверх по течению реки. Цель – Донщина, чтобы к утру следующего дня быть у князя Святослава.

На этот раз всё прошло без приключений, и уже ночью лазутчики вдоль Боровицы приближались к ставке Святослава Ивановича.

– А холодно становится, – поёжился Дорофей.

– Дуб распускается, вот и холодно, – многозначительно пояснил всезнающий Семён Андреевич. – Князя будить не будем, утром всё расскажем. Думаю, грядёт поход.

– А всё-таки мы слишком жестоко поступили с полонянником, – вздохнул Силай. – Может, он и не убивал Семёна.

– Хватит ныть! – одёрнул товарища Дорофей. – Всё правильно! Предателей надо беспощадно казнить. Татар – просто убивать, а предателей казнить!..

Глава восьмая

После заутрени Святослав принял у себя в избе разведчиков. Они дружно приветствовали князя и сели на лавку.

– Слушаю, – кивнул Святослав Иванович.

Встал Семён Андреевич, пригладил волосы на голове, потеребил густую бороду и начал:

– Княже Святославе, были мы в воровских слободах Ахматовых, зорко проглядели места их расположения и решили, что воевать эти слободы не только можно, а и нужно. Перво-наперво стоит воевать южную слободу, что на Смердячьей Девице. Её легче взять, и надо постараться там сразу всех уничтожить, чтобы не успели на Донщину сообщить. Планы брани будем строить на местах, главное – внезапность. Вот, у меня пока всё.

– Кто ещё как мыслит? – поглядел Святослав на остальных.

– Княже! – поднялся Дорофей. – В тех местах мне приходилось бывать часто, я всё там знаю как свои пять пальцев и потому для внезапности нападения предлагаю зайти врагам в тыл со стороны речки Еманчи, там они нас никак ждать не могут. На Ведуге-то мы, ясно, след оставили, и татары уже, небось, строят засеки в лесах. Правда, бой принимать придётся сразу, как только переплывём Смердячью Девицу. Но она уже мелководна, и не трудно будет её перейти и ударить в тыл...

– И упустить беглецов на Донщину? – перебил Семён Андреевич.

– А чтоб этого не случилось, – покачал головой Дорофей, – нужно поставить заставы в Кривом Бору и за Доном, на Неге. Только там татары могут прорваться на Донщину, нигде кроме. И ещё. Не доходя до Еманчи через Смердячку надо переправить отряд, который пойдёт по левому берегу и первым вступит в бой. Остальные же наши силы переправятся через Девицу у Турова, чтоб избежать схватки в воде.

– Но ведь эдак мы удлиняем себе дорогу, – не сдавался Семён Андреевич.

– Зато так безопасней, – поддержал Дорофея князь. – Ладно, вечером ещё поговорим. Пока отдыхайте.

В боярской думе решили действовать по плану Дорофея и назначить его воеводой отвлекающего отряда, а Силаю и Евтею Ломову дать по десятку дружинников для сторожбы переправ через Дон в Кривом Бору и устье Неги. Начало похода назначили на утро следующего дня.

А вечером на лесной тропинке Силая встретил Демьян Шумахов.

– Где это ты пропадал? – поинтересовался Демьян.

– Да так, на охоту ходил, – соврал Силай, зная, что товарищ не любил, когда его обходили в княжеских делах. Однако и этот ответ Шумахову не пришёлся по нраву.

– А что ж не сказал? Вместе бы сходили. Аль перестал быть мне другом? Я ж тебя даже в разведку брал, хотя князь Святослав не велел!

– Да Дёмушка! – начал оправдываться Силай. – Я как-то быстро собрался с Евтеем Ломовым. Тебя поискали – не нашли. Думали, по старику всё печалишься, не хотели тревожить, так и уехали.

– А Семён Андреевич и Дорофей Космач тоже с вами на охоту ходили? – неожиданно спросил Демьян.

«Видел, наверно, нас вместе, проныра», – подумал Силай и безразлично пожал плечами:

– Ага, – и тут же перевёл разговор: – Завтра князь в поход кличет. Собираешься?

– А как же! – важно подбоченился Шумахов. – Поход – дело святое. Князь велел при нём быть.

– Любит он тебя! – притворно позавидовал Силай.

– Силай! – окликнул кто-то парня.

– Тута я, что случилось?

– Князь зовёт тебя и Евтея. Не знаешь, где он?

– Дома небось дрыхнет! Ну вот, видишь, – опять повернулся к Демьяну. – Князь кличет. – На том друзья и расстались.

Вскоре Силай был уже в княжеской избе.

– Где Ломов? – спросил Святослав.

В глубине избы горела свеча. В полумраке Силай заметил, что кроме Святослава здесь были князья Александр и Даниил, а также Дорофей, Семён Андреевич и ещё несколько знатных людей Липецкого княжества. Он только открыл рот, как распахнулась дверь и в горницу ворвался Евтей.

– Спите помногу, вояки, – с ехидцей заметил Святослав. – А мы тут посоветовались: забирайте своих дружинников и отправляйтесь в ночь... Напомню. Ты, Евтей, должен беречь правый берег Дона и устье Неги. Твоя задача – нести дозор до самого устья Сновы. А Силай будет наблюдать за левым берегом Дона, от Кривого Бора до Донщины. Евтей, будь внимателен. Неровен час, беглецы вздумают идти твоей стороной, а там, где Снова впадает в Дон, есть переправа. Понял?

– Понял, княже!

– Смотрите зорче, мотайтесь, как черти, но чтоб и воробей не пролетел незамеченным, мышь не пробежала неувиденной, ясно?

– Ясно, княже Святославе!

– На конь!

Когда Силай с Ломовым выбежали на улицу, князь обратился к оставшимся:

– Дорогие мои соратники! В смертельную схватку вступаем мы с бесерменскими ордами. Много уже полегло наших друзей-товарищей, и, похоже, не минует чаша сия и нас. Но мы с честью должны выполнить свой долг. Завтра с утра – в поход. Пойдём одной дружиной, разделимся в устье Еманчи. Там, на месте, и решим, как действовать дале. А сейчас всем отдыхать. Поход предстоит тяжёлый, силы беречь надо. – Князь махнул рукой, и все вышли.

Глава девятая

Луна ещё сверкала серебром в бледном небе, а дружина уже собиралась в дорогу. Бабий крик, ржание коней, ругань дружинников и ополченцев – всё сливалось в общий гам и шум. Наконец подана команда «на конь» – и одна, мужская, половина толпы превратилась в стройную колонну воинов, а другая, женско-детская и стариковская, осталась беспорядочно-смешанной массой. Бабьи причитанья усилились, но это не остановило спокойного и уверенного движения ратников. Их удел – защищать эту крикливую толпу от смертельной опасности, и они шли исполнять свой долг.

По мере того как дружина удалялась, толпа затихала. Многие, всхлипывая, расходились по домам, теперь только ждать вестей с поля брани. Какими они будут? Радостными или печальными? Если печальными, то женщинам с детьми придётся уходить дальше, на север. Оставаться нельзя – татары побьют или уведут в полон...

Дружина князя Святослава двигалась вниз по течению Воронежа. Солнце, припекая, поднялось уже довольно высоко, когда ратники достигли устья своей реки-кормилицы, где она впадала в Дон. Кругом леса и леса.

– Нужна разведка, – сказал князь Липецкий.

– Я переправлюсь, – вызвался Дорофей. – Демьян, айда со мной. – И воины направили коней к Дону.

– Куды ж он пропал-то?! – вырвалось у кого-то.

– Дорофей не дурак, – покачал головой Семён Андреевич. – Он сто раз тут бывал и знает все броды и мелководья.

Всадники достигли другого берега Дона и скрылись в чаще. Наступила глубокая тишина, нарушаемая только пением птиц и шелестом деревьев. Но вот из кустов снова показался Дорофей, прокричал, как было условлено, кукушкой, и дружина пошла в воду точно по следу разведчиков. Впереди – Семён Андреевич, за ним гуськом остальные. Переправа длилась долго. Наконец последний воин вышел на правый берег Дона, и дружина, не останавливаясь, двинулась за Дорофеем. На пути лес чередовался с обширными полянами. Ехали до тех пор, пока дорогу не преградила небольшая речушка.

– Еманча со Смердячкой обнялись, – ухмыльнулся Дорофей. – Тута и разделимся.

Святослав оглядел местность и промолвил:

– Тишь-то какая...

– Знать, Дорофеюшка прав, – кивнул Семён Андреевич,– Здесь нас татары никак не ожидают.

– Та-а-ак, Дорофей Гаврилович, – протянул князь. – Ты, значит, переправляешься через Девицу и завязываешь бой. А мы тем временем пробираемся в тыл противнику и наносим ему сокрушительный удар в затылок.

– Мне думается, – заметил князь Александр, – татары, не ожидая нападения, будут действовать разрозненно и малыми группами. Всех их Дорофей словить не сможет, нужен ещё один отряд.

– Согласен, – быстро ответил Святослав. – Кого пошлём?

– Поручи это мне.

– Хорошо, бери людей и переправляйся. Семён Андреевич, ты уже бывал тут, веди нас.

Дружина разделилась на три части, и каждая по своему маршруту начала двигаться к общей цели – Ахматовой слободе.

Первым встретился с татарами и русскими перебежчиками, как и предполагалось, отряд Дорофея Космачова. Противники с ходу вступили в бой, смешались в общий шум битвы скрежет булата, ржание коней, крики воинов. Дорофей неожиданно столкнулся с Рвачовым холопом Исаем.

– Ты! Князев лазутчик!.. – заорал Исай и с силой ударил татарской саблей Дорофея, но тот успел подставить щит.

– Рвачов раб! Предатель!.. – гневно сверкая очами, выкрикнул Дорофей и нанёс ответный удар мечом, но Исай пригнулся, и меч не достиг цели – лишь звякнул по шлему Исая и, просвистев в воздухе, отсёк коню противника ухо. Конь от боли рванулся, однако Исай удержал его и снова попытался достать Дорофея, но попал по ловко подставленному мечу. Лязгнул металл, кони встали на дыбы – и вновь развели сражающихся по сторонам. Однако оба опять повернули их друг на друга. На этот раз уже Дорофей атаковал первым и ударил Исая мечом по голове. Тот снопом полетел из седла, но зацепился ногой за стремя, и конь поволок своего седока по земле.

Князь Александр услышал, а не увидел, что Дорофей вступил в бой с татарами, и повёл свой отряд в обхват справа. Услышали шум сражения и в Турове. Незадачливый Абдулла, не ведая об опасности с тыла, поднял всех воинов и помчался в сторону предполагаемого кровопролития. Также услышали лязг оружия, крики и ржание коней дозорные татары, возвращавшиеся от Ведуги, но не заметившие шедший рядом на помощь русским отряд князя Александра.

Первым увидел опасного соседа Александр. Он остановил своих людей, дав татарам пройти вперёд, а потом двинулся вслед за врагом и, догнав, атаковал. Татары не поняли, кто на них напал, ведь бой гремел впереди, а когда поняли, то было уже поздно: почти все они были перебиты.

На поле боя прискакал Абдулла с основными силами татар и русскими предателями и сильно потеснил отряд Дорофея, но вовремя подоспел князь Александр и ударил по татарам с фланга.

Битва на левом берегу Смердячьей Девицы была в самом разгаре, когда главная дружина князя Святослава остановилась на правом берегу Девицы напротив Турова. В слободе было тихо. Липчане переправились и, поняв, что в Турове нет ни одного воина, двинулись на шум сражения. Вступление в бой свежих сил князя Святослава внесло панику в ряды противника. Татары оказались прижаты к реке с трёх сторон. Кое-как отбиваясь, они и русские предатели кидались в воду, но воины Святослава настигали их и там. Вода в Смердячьей Девице стала алой от крови, и лишь немногим воинам Ахмата удалось достичь противоположного берега. Спасся и брат Ахмата Абдулла. Он с небольшим отрядом успел скрыться в близлежащем лесу, и, увидев это, Святослав покачал головой:

– Вот где у нас промашка вышла...

– Ну, что теперь сделаешь? – успокаивающе тронул брата за плечо подъехавший Александр. – На Донщину они вряд ли прорвутся, а гоняться за ними некогда. Нужно похоронить погибших и самим спешить туда.

Отпевал павших сопровождавший дружину в походе протопоп Игнатий, а после похорон в Турове был собран богатый обоз добычи. Обоз замедлял движение дружины, это раздражало Святослава, но и бросать его было нельзя: князь всё время ощущал спиной отряд Абдуллы. А оставлять большие силы для его охраны не хотелось, ведь ещё предстояло сражение с более сильным татарским отрядом.

Перешли Ведугу, перескочили Трещёвку, и, только когда подошли к реке Верейке, князь понял: Абдулла его не преследует да и не может преследовать, потому что печётся лишь о спасении собственной жизни. Святослав подумал: а как появится Абдулла, сбежавший с поля брани, перед своим свирепым братом?

Абдулла же тем временем раздумывал, куда идти: на помощь Вагизу или сразу к Ахмату, доложить о разгроме. Опасаясь быть перехваченным по пути в Донщину, он решил уйти к Ахмату. Отъехав с поприще, передумал и свернул в сторону Тешева. Воины с разъездов докладывали Святославу, что врагов поблизости нет, и князь решил переправить обоз на левый берег Дона, не доезжая Кривого Бора.

Переправа прошла успешно. Обоз Святослав Иванович послал к реке Воронеж, в свою новую ставку в воронежских лесах, а сам быстрым маршем вдоль левого берега Дона двинулся с дружиной к Донщине. По дороге встретили дозорных Силая.

– Ну, докладывай, где враг?

– Всё тихо, княже, – ответил Силай. – Птица незамеченной не пролетала, мышь не пробегала.

– Добро, молодец! Теперь айда с нами, Вагиза бить.

– А Абдулла?

– Разгромили в пух и прах! – рассмеялся князь.

Сумерки давно уже спустились на землю, когда дружина Святослава достигла Хлевного боярака. Остановились, поужинали и легли спать, выставив дозоры. Шатры не ставили, огонь не разжигали, только полная луна, глядючи на землю, давала людям блёклый свет. Намаявшиеся за день воины быстро уснули, а князь собрал в одной из пустующих изб совет ближних бояр и воевод. После первого нашествия Ахмата люди сюда больше не возвращались.

– Наступает решительный час, – сказал Святослав. – Донщина близко. Как будем действовать?

– Поднимемся до первых петухов и ударим по спящему врагу затемно, – предложил князь Александр.

– Так нападают не воины, а тати, ночные разбойники, – возразил брату Святослав.

– А мы и имеем дело не с воинами, а с татями, – настаивал на своём Александр. – Не противника мы видим перед собой, а шайку разбойников, грабящих наш народ. В постоянной злобе рыщут поганые по городам, слободам и весям нашим, убивая мирных жителей и обирая их до нитки. Разве можно с такими вести правильную войну? Эти изверги достойны смерти зверя в ночи, и не резон нам терять воинов в открытой схватке с ублюдками. Свинью же не вызывают на честный поединок, её прикалывают там и тогда, где и когда хозяину заблагорассудится, – заключил князь Александр.

– Кто ещё скажет? – прищурился князь.

– Я скажу, – поднялся Семён Андреевич. – Я согласен с Александром Ивановичем. Перед нами не обычный враг, и не обычную с ним надо вести войну. В том, что ночью нападём, ничего зазорного нету: там холопы липецкого князя, предавшие своего господина и перебежавшие к татарам, чтобы с ними разбойничать. Наше дело правое – освобождение Земли Русской от поганых иноземцев и их приспешников, народа нашего выродков. Дружина уже отдохнула, и пора поднимать её...

– Хорошо! – кивнул Святослав Липецкий. – Действовать будем так. Вперёд пошлём десяток самых ловких воинов, чтобы бесшумно, пока мы будем подходить к стану врага, сняли дозоры...

В сенях раздался стук, и в избу ввалился Демьян Шумахов, волоча кого-то за собой.

– Кто это? – удивился князь.

– Евтей Ломов перехватил нукеров Абдуллы, – пояснил Демьян. – Их человек десять было, прорывались, видать, на Донщину. Четверых убили, вот этого споймали, – указал плетью на пленника, – а остальные убегли.

– А Евтей почему не заходит?

– Евтея тут нету, – утёр рукавом со лба пот Демьян. – А этого притащил гридень Прокоп.

– Зови.

Вошёл Прокоп, высокий, худощавый, с короткой, редкой бородкой.

– Вот что, Прокоп, – пристально вглядываясь в лицо воина, сказал князь. – Скачи быстро обратно к Евтею и передай, чтобы он на своей стороне Дона стал напротив Донщины. Мы будем громить татар, а если кто попытается на ваш берег переплыть, вы их там перехватывайте. Коли не будут сдаваться, убивайте, топите, но ни одного не пропустите. Абдуллы с этим не было? – указал князь пальцем на пленника.

– Нет, – покачал головой Прокоп. – Должно быть, к братцу сбежал.

– Ладно, ступай! – махнул рукой князь.

Прокоп поклонился и вместе с пленным вышел из избы.

– Дорофей! – приказал Святослав. – Бери Демьяна, Силая, ещё кого-нибудь – и мигом на Донщину снимать дозоры. А к нашему подходу прикинь, как лучше прорваться в слободу, ведь она частоколом огорожена.

– Будет сделано!

– Действуй.

Дорофей ушёл. Ушли и остальные – готовиться к новому походу.