Текст книги "Волчье Семя. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Виктор Гвор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 38 страниц)

– Ничего не дала, – шмыгая носом, доложил он брату. – Еще и наорала!

– Бывает, – пожал плечами Коготь. – Держи! – И протянул Медвежонку большую желтую грушу с красным боком. – Южная! Я свою уже съел!

И зашмыгал между лотками, о чем-то переговариваясь с другими мальчишками.

Груша оказалась вкуснющая, таких Отто еще не ел. У них с дедом груши росли, но мелкие, зеленые и твердые. А эта – мягкая, сладкая… Как ни старайся, а все равно весь в соку измажешься.

Следующим Медвежонка нанял высокий худой мужчина с болезненно желтым лицом в старой, но когда-то дорогой, одежде. Монетку не зажилил, зато всю дорогу изводил нравоучениями, объясняя, как должны себя вести правильно воспитанные мальчики! Как понял Отто, клиенту больше нужен был не носильщик, а слушатель.

Потом сбегал за вином для булочника, за что получил сладкую булку. Оттащил покупки для бледной девицы, одетой во всё черное…

И всё. Сколько он ни пытался «шебуршить», больше заработать ничего не удалось. Впрочем, Коготь оказался лишь на монетку удачливее. Если не считать вкуснющих груш, но их-то братья еще днем слопали.

– Неважно! – разъяснял Коготь по дороге домой, перекладывая узел из правой руки в левую. – Зато ежели что – на еду мы с работы взяли. И никаких вопросов!

Медвежонок слушал вполуха. За сегодня он услышал много новых слов, с которыми следовало разобраться. А на рынке большинство говорило не на городском языке, а на обычном, деревенском. Почему? И Коготь уже не первый раз всё это говорил. А главное – страшно хотелось спать…

Примечания

Шебуршить по-мелкому – подрабатывать мелкими услугами. В данном случае – некриминального характера. Коготь вообще старается казаться куда более криминализированным, чем на самом деле.

Кинуть – обмануть.

Поставить – наказать. В данном случае – избить.

Глава 16

Граф фон Каубах обвел присутствующих взглядом. Да, собрались все. И быстро, дисциплина не ослабла за долгие годы, до сих пор демонстрируют образцовую выучку! Вот только возраст… Но тут ничего не поделаешь! Граф прокашлялся и попросил:

– Ульрих, скажи, чтобы принесли вина!

– Ваша Светлость, – пробасил здоровяк, стоящий у самой двери, – лекарь…

– Теперь это неважно! – оборвал его граф. – Напиток не успеет принести вреда.

Ульрих пожал плечами и отцепил флягу от пояса.

– Можно ноги и не бить.

Граф, не обратив на фамильярность ни малейшего внимания, принял сосуд и отхлебнул прямо из горлышка, пренебрегая кубком. Еще раз осмотрел присутствующих. Конюхи, садовники, кухонные рабочие… Это сейчас. А в прошлом…

– Я узнал, кто донес на Дитмара, – произнес фон Каубах. – Точнее, понял. К сожалению, поздно. Это сделал Фридрих. Мой младший сын…

Ответом был сдержанный гул удивленных голосов.

– Вы уверены, Ваша Светлость?

Спрашивал широкоплечий старик с небольшим, но хорошо заметным рубцом у виска. Впрочем, все, кто присутствовал здесь отличались ростом и размахом плеч, и мало кто мог похвастаться отсутствием шрамов. Клаус когда-то был сержантом, и до сих пор нередко говорил за всех.

– Уверен, – граф снова закашлялся, отхлебнул из фляги и продолжил. – Теперь этот паршивец выследил и выдал Теодора.

На этот раз люди сдержали чувства. Только Ульрих, особенно дружный с погибшим в старые годы, проронил:

– И?

– Убит, – выкашлял граф. – Но его внук ушел. А я… – он помолчал, взвешивая в руке флягу, будто раздумывая. – Я – слабак. Не смог убить гада. Даже отдать приказ. Вырастить смог, а прикончить… Я виноват перед вами…

– Не говори глупостей, Готтлиб! – это не было панибратством. Слишком много люди прошли вместе, чтобы разделять сюзерена и вассала, капитана и сержанта. – Мы до сих пор живы, благодаря тебе. И Фрица воспитывали все! Не так это просто – убить сына. Не уверен, что я бы, на твоем месте, сумел…

– Неважно. Теперь неважно, – фон Каубах еще раз приложился к фляге и вернул Ульриху. – Вам надо уходить. Фридрих неминуемо донесет Светочам. Через две недели здесь будут войска Ордена. И тучи желающих оторвать кусочек от моего владения. Хотя им мало что обломится, – он рассмеялся хриплым, каркающим смехом. – Мой сыночек, наверняка, предусмотрел, как ничего не потерять при вступлении во владение. Удержать замок мы не сможем. Нас слишком мало. А их будет слишком много!

– А ты?

– Я слишком задержу вас. Сам не спасусь, и…

– Я никуда не уйду! – в одной фразе Йенс сказал больше слов, чем произнес за предыдущий месяц.

Кабинет одобрительно загудел.

– Мы не уйдем, – поправил его сержант. – Святые братья хотят брать приступом Каубах, с гарнизоном из «Медведей»? – на устах Клауса заиграла нехорошая усмешка. – Пожалуй, у них это получится. Вот только какой ценой?

Граф вздохнул.

– Что ж, другого я от вас и не ждал. Но вы всё равно уйдете. Просто немного иначе. И с другими целями.

Следующие десять минут владетель излагал план. Еще два часа его обсуждали. Вдумчиво, неторопливо, прикидывая действия свои и противника, взвешивая все «за» и «против».

– Может получиться, – подвел итог Клаус. – Это будет красивая смерть. Очень красивая… Лучше любой другой. А ты, Готтлиб?

– Я не смог убить сына, – произнес граф. – Но уйти сам я смогу. Рука не дрогнет. И это тоже будет очень красивая смерть…

Глава 17

Четвертый день на рынке начинался так же, как предыдущие. Братья покрутились у входа, высматривая в утренней толпе возможных клиентов, потолкались в мясных рядах, перебрались поближе к овощам. Работы пока не находилось. Только появилась антийка, кинувшая Медвежонка в первый день и пыталась найти носильщика. Но сколько ни махала руками, никто не подошел. Задарма работать – дураков нет! Пришлось толстухе самой тащить свои мешки.

Когда солнце поднялось повыше, Медвежонок получил от булочника монетку и помчался за вином. Торговец его привечал и, если мальчик находился поблизости, других не посылал. Коготь тем временем присмотрелся к ячменю на поясе шествующего по торжищу шляхтича, но счел добычу слишком опасной. Тем не менее, проводил поленина не только взглядом. Проследил до гостиницы, попутно удивившись выбору. В «Тухлом ежике» останавливались только ягеры. Вообще-то, трактир назывался «Доблестный рыцарь», но читать умели далеко не все, а изображенный на вывеске персонаж на рыцаря ни разу не походил. На доблестного, тем более. Ежик, он ежик и есть! А не то дымок, не то облако, поднимавшееся над бренным телом намалеванного героя, большинство связывало с запахом. Впрочем, жилищные неурядицы шляхтича Когтя волновали в последнюю очередь. А потому мальчишка поспешил обратно на рынок.

Не зря. У самого входа к нему подлетел малец из прописанных и, захлебываясь шумно вдыхаемым воздухом, затараторил:

– Там! Там…

– Где? – подхватился Коготь.

– У рыбы!

Не ожидая дальнейших разъяснений, Коготь, что было сил, помчался к рыбным рядам.

Медвежонок, принеся вино, еще раз прогулялся до мясных рядов, заодно проверив и рыбные. И снова безрезультатно. На выходе остановился, подумывая, куда направиться дальше, и куда вдруг подевались другие мальчишки, работавшие на рынке, и тут его окликнули.

– Эй, лощенок, ты откель нарисовался?

Фраза Медвежонку не понравилась. Тон – тоже! А говоривший – больше всего. Парень, на пару лет старше Когтя, был выше Отто на добрую голову. Худой, правда, до невозможности, кожа да кости, но всё равно… Лицо покрыто мелкими крапинками, словно на нем Нечистый горох молотил, а верхняя губа пересечена небольшим шрамом почти точно посередине. Да еще и с залысинами! А ведь известно – кто рано лысеет, те Нечистому первые друзья!

– Чё молчишь, додик? – снова спросил парень гнусавым голосом. – Ты родичу не шелестел! Сливай сюда ойры, пока не подломили!

– Слиняй в туман, гундосый! – спокойно ответил Отто. – Медвежонок я. Под Когтем хожу!

Почему он обозвал парня, сам бы не объяснил. Обозвал и всё. Бояться гундосого не собирался. Так же, как и второго, невысокого ростом толстого парня, подбиравшегося сзади. Дед говорил: кто испугался – уже умер.

– Ваще рамсы попутал, лошара! – мгновенно вскипел гундосый. – Да я тебе бельма в очко засуну!

Худой выбросил вперед кулак. Отто сместился вправо, уходя с линии удара, потянул руку противника вперед и добавил ногой по заду. Кулак с силой воткнулся в подбородок толстому, а следом влетел и сам гундосый. Его напарник не сумел удержать равновесие, и оба плюхнулись на землю.

– В шнифт догнать? – спросил Медвежонок, остро ощущая, как ему сейчас не хватает хорошо подвешенного языка брата…

В Облике он мог убить обоих мгновенно. А так – побьют. Первый раз получилось только потому, что противники не ждали! А теперь оба поднялись и неторопливо шли к Медвежонку, заходя с двух сторон.

– Что, Скелет, бакланишь по-мелочи, – раздался запыхавшийся, но все равно насмешливый голос Когтя. – Или цаплей заделался? Может ряху шилом побрить?

В руках брата тусклой рыбкой мелькал нож.

– А ты, Коготь, за фраера подписываешься?! – гундосый сделал шаг назад, опасливо поглядывая на мальчишку.

– А то!

– У Родича базлать будем! – заявил молчавший до этого толстый и, резко развернувшись, потопал к выходу с рынка. Скелет, поозиравшись, побежал за ним.

– Крысюки! – Коготь убрал нож и двинулся в противоположную сторону. – Вечером к Родичу пойдем, прописывать тебя будем!

– Может, уйдем? – неуверенно спросил Медвежонок. – Дед говорил – на восход идти надо.

Коготь насупился:

– Иди!

– А ты? Мы же братья!

– У меня тут дела! – Коготь помолчал, искоса поглядывая на брата. – Понимаешь, у меня еще сестра есть!

Некоторое время шли молча. Молчание нарушил Медвежонок:

– Слышь, а что ей будет? Ну, за ту кражу?

– Взрослой бы руку отрубили, – ответил Коготь. – А малолетке – не знаю. Могут и отпустить. Ячмень ведь лахудре вернули. Или продадут. Тогда за купившим пойдем. А там видно будет.

– А за сколько продают?

– Золотых… – Коготь резко остановился. – Задница Нечистого! Ведь…

– Ага! – кивнул Отто. – Хватит?

– С головой! – радостно воскликнул брат и тут же погрустнел. – Не выйдет. Кто нам продаст? Только ойры отберут. Если бы взрослый… Он бы мог хоть на лапу дрюкнуть, чтобы освободили. А покупать только дворянин может. А блатных просить – без мазы. Ойры возьмут, а дальше… Нет уркам веры! Думаешь, Скелет не знал, что ты в деле? Всё он знал! А отступился потому, что ты его мурлом о пол приложил, да я с пером подоспел! Они все такие! За грош удавят!

– Но ты ж не такой, – удрученно сказал Медвежонок. – Меня не сдал…

– А чего тебя сдавать?! Думаешь, мне ойры дадут? Да скорее, на соседний столб отправят!

– И за сестренку беспокоишься!

Коготь задумался:

– Жалко ее. Хорошая. Уболтал, я, может, и не такой. Остальные от этого не лучше! А дворянина где взять… Погоди!.. Пошли!!!

Он бросился вперед, но тут же остановился.

– Нет! Слушай сюда. Идешь на хазу. Берешь, ну сам знаешь что! И гонишь к «Тухлому Ежику». Внутрь не ходи, на улице жди, напротив. Если я не один выйду, знак дам – открыто за мной идти, или тайно, и что делать. Понял?

– А что ты в «Ежике» делать будешь?

– Дворянина! Есть там один…

Примечания

Лощенок – малолетка

Додик – то же, что и лощенок, но гораздо унизительней, особенно с учетом второго, взрослого смысла.

Родич – вор, курирующий малолеток.

Шелестеть – платить.

Бельма – глаза

В шнифт догнать – дать в глаз

Бакланить – отбирать деньги у подростков

Цапля – ворующий у других блатных

Бритый шилом – человек с оспинами. Коготь одновременно угрожает и намекает на увечье Скелета.

На лапу дрюкнуть – дать взятку.

Глава 18

В Нейдорф Арнольд въехал уже по темноте. Трехдневная гонка давала себя знать, капитан держался в седле исключительно благодаря впитавшимся в кровь навыкам. Кое-как добрался до гостиницы и завалился спать, даже не удосужившись поужинать. И только утром, понял свою ошибку.

«Доблестный рыцарь» был неправильным выбором. Нет, для Арнольда Хюбнера место подходило наилучшим образом. А вот вельможный шляхтич Мариуш Качинський герба Берёза, остановиться здесь мог только при одном условии: если он был не просто на мели, а очень на мели. Дворяне трактиры для ягеров не жалуют! Одно дело зайти (а лучше – послать слугу) в поисках отряда для найма, и вовсе невозможное дело – стать на постой.

Но что сделано – то сделано. Назад ходу нет. Значит, пан Качинський немного поиздержался. Будем надеяться, что никого из старых знакомых Хитрюги Хюбнера не занесет в эту дыру в ближайшее время. Переезжать теперь глупо вдвойне – комната оплачена на три дня вперед. Деньги не вернут…

Обласкав себя всеми известными ругательствами, Арнольд слез с кровати, заказал в комнату завтрак и, после достойной его положения трапезы, отправился в город, «на моцион». Салевские словечки в устах шляхтича демонстрировали куртуазность и образованность. Начать прогулку Хитрюга решил с городского рынка. Если мальчишка пристроился в городе, добыть пропитание он сможет только там. Впрочем, даже в этом случае встречи ждать не стоит. Но тот, чьи уши открыты, именно на рынке узнает немало интересного.

Однако рынок Хюбнера разочаровал. Нет, конечно, люди болтали о всяком. И новостей хватало. Как свжеих, так и заплесневелых от старости. Толку, впрочем, от всего этого Арнольду не было никакого. Уже проталкиваясь по направлению к выходу, капитан не столько заметил, сколько почувствовал слежку. Хмыкнул про себя, но виду не показал. И, выбравшись из людской толчеи, свернул в первую же «наливайку», где за медную монетку получил здоровенную кружку вполне пристойного пива. Смакуя горьковатую жидкость, капитан не забывал поглядывать по сторонам, прячась за густой шапкой пены. Следивший обнаружился тут же. Мальчишка-ворёнок. Явно приглядывается к кошелю шляхтича, прикидывая, стоит ли вероятная добыча риска схлопотать в грудь мечом. Не решится. Капитан не мог видеть со стороны, но вряд ли он кажется легкой добычей…

Мальчка закрутил головой по сторонам, и капитан чуть не поперхнулся. За ним следил Зверь. Выследил и догнал?!

Только через десяток ударов заполошенного сердца, Хюбнер с облегчением и некоторым разочарованием понял, что ошибся. Парнишка был похож на преследуемого, но только похож. Старше, выше. Да и черты лица – схожи, не более.

Арнольд громко помянул Матку Бозку, допил пиво и неторопливо двинулся в гостиницу. Рынок отнял кучу времени, но всё же не зря. В крайнем случае, можно будет поймать ворёнка, перехватить горло, да и отволочь тело Черному Фридриху. Вполне сойдет. Но только в крайнем случае. Гораздо интереснее найти настоящего вильдвера!

Хитрюга вернулся в гостиницу. В ратушу лучше идти чуть позже, а пока надо сменить рубаху (ужас, как сильно потеешь под этим кунтушем!), да и поесть неплохо …

Следующий сюрприз ждал капитана под конец обеда. Или он был продолжением предыдущего? Сразу и не разберешься…

– Ух ты! – услышал он детский голос. – А ясновельможный пан справжний шляхтич?!

Капитан оторвался от тарелки. Около стола с восхищенным лицом стоял тот самый воришка с рынка. А может, и не воришка. Можно, конечно, наивно верить в две случайные встречи подряд. Вот только Арнольд всегда считал, что любая случайность кем-то подстроена. Потому и коптил до сих пор небо своим дыханием, а не валялся в безвестной могиле разложившимся трупом. Осталось только выяснить, кто нужен парню, а точнее его хозяевам: Хюбнер или Качинський? Капитан ягеров или поленский шляхтич? А если шляхтич, то подходит любой, или именно этот?

– Шляхтич! – пьяно кивнул он, напуская на себя благосклонный вид. – Справжнее не бывает!

– А, правда, что шляхтичи – самые лучшие рубаки в мире?! – мальчишка прямо заходился в восторге.

– Ты что, не веришь? – нахмурился Арнольд. – Огниськовыка тут нема, так что хочешь, развалю тебя одним ударом на две большие половины?!

– Что Вы, ясновельможный пан! – затараторил мальчишка. – Я вам и так верю! Не надо меня рубать! К тому же, двух больших половин из меня не получится!

– Это почему? – насупился «шляхтич».

– Я и целиком маленький!

Хюбнер захохотал так, что стол заходил ходуном. И смеяться, и плакать, независимо от своего истинного настроения, он умел великолепно. А тут и кривляться особо не пришлось.

– А ты мне нравишься, малыш! – рука «шляхтича» хлопнула по плечу мальчишки. – В вашем свинарнике, что, нет настоящих дворян?

– Дворян я видел! Даже владетеля, – мальчишка скорчил уморительную рожицу, совмещающую благоговение и презрение. – А вот шляхтича – никогда! – он грустно вздохнул. – А еще говорят, что вы самые благородные!

– То дело говорят! – поддакнул Хюбнер. – Мы такие! Благороднее никого в целом свете не найти, нежели поленский шляхтич! Особливо, герба Берёза!

– И что настоящий шляхтич никогда не оставит в беде слабого и обиженного?! – распахнул глаза мальчишка.

– Верно!

– И особенно женщину!

– Конечно! – рявкнул капитан.

– То значит, ясновельможный пан спасет мою сестру?!

Ай да хлопчик! Арнольд мысленно похлопал в ладоши. Как ведет игру! Ни одного шанса не дал Хитрюге! Ведет, куда хочет, и почти невозможно уклониться от выбранного мелким пути, не разрушив собственной маски. Что сейчас ответил бы Мариуш Качинський? То-то и оно!

– Сестра старше?

Мальчишка кивнул.

– Красивая?

Еще один кивок.

– Рассказывай! – рыкнул «шляхтич». – И садись, чего стал, как на кол дупой посаженный?!

Мальчишка и тут не сплоховал. Не остался стоять, оскорбив собеседника отказом от дарованной милости. И не плюхнулся всей задницей на стул, будто равный. Присел на самый краешек, выражая позой признательность и всё тоже переполняющее его восхищение.

– Мою сестру заточили в тюрьму, облыжно обвинив в воровстве! – зачастил он. – И только ясновельможный пан может ее спасти!

– Ты предлагаешь мне напасть на городскую тюрьму? – удивился «ясновельможный пан».

Вряд ли имеется в виду это. Шляхтичей с их гонором и дурной головой можно подбить на многое, но предел человеческой глупости всё же имеется.

– О, я не сомневаюсь в отваге ясновельможного пана, – запричитал мальчишка. – Но тюрьма слишком хорошо охраняется! Там очень много стражников, и даже столь могучий боец, как ясновельможный пан не сумеет зарубить всех. Но мою сестру можно выкупить! Два, ну может три золотых…

Что? Хюбнер мысленно покачал головой. Простейший «развод» с целью выманить пару монет? Как мелко! Хотя, не будем торопиться. Мальчик не выглядит глуповатым попрошайкой.

– Глупый хлоп! – засмеялся «Милош». – Шляхтичи благородны! Но долгий путь съедает кучу денег! Два золотых! Пся крёв! У меня их просто нет! Легче взять тюрьму штурмом!

– Если ясновельможный пан позволит мне договорить, – проблеял мальчишка, – то я скажу пану шляхтичу, что наша семья сумела собрать деньги. Но мещане не имеют права выкупать под-след-ствен-ных, – последнее слово он произнес по слогам. – Только дворяне, – мальчишка сделал паузу и неуверенно произнес. – И наша семья будет счастлива, если в своем дальнейшем путешествии ясновельможный пан не будет испытывать неудобств из-за недостатка средств!

Хюбнер чуть не расхохотался. Уел, стервец! До этих слов еще можно было разыграть оскорбление, стукнуть кулаком по столу и послать мальчишку куда подальше. Да хоть голову снести. Дворянин убил простолюдина. В своем праве. Если у мальчика есть хозяин – оплати стоимость. А если нет – и суда нет. Точнее – есть, скорый и справедливый. То есть, оправдательный. Но ни один шляхтич не откажется от золотых монет. Ни один! Проще сразу встать и громко признаться, кто ты, и что здесь делаешь. Так что придется вырывать красавицу-воровку из рук чудовища, олицетворяющего правосудие! Зрители рукоплещут!

Значит, всё же, им нужен Качинський, а точнее, безымянный шляхтич! Более того, рассказанная история почти правдива. Интересно, что же за краля спрятана в узилище Нейдорфа, и что она натворила, если местные карники прилагают столько усилий к ее освобождению и не могут просто подкупить судью? Пожалуй, намекать на личную благодарность девчонки не стоит. Ни сейчас, ни в дальнейшем! Вряд ли люди, стоящие за малолетним комедиантом, столь благородны, что не посмеют сунуть нож в печень освободителю.

– Вставай, хлоп! – кулак «щляхтича» с размаху опустился на столешницу, – Нас ждут великие дела!

Примечание

Огниськовык («Костровик») – Так называли Светочей Веры в Полении, в связи с изображением на их плащах трех языков пламени. «Огнисько» – костер (поленский)

Глава 19

Первые разъезды закружили вокруг Каубаха с рассветом. Сами же войска начали стягиваться ближе к полудню. К замку собрались многие. Привели кнехтов три владетеля, добропорядочные соседи, всегда готовые ограбить того, кто не в состоянии ответить. Явились отряды ягеров, согласные на любую оплачиваемую «работу». И главное – боевые отряды Светочей Веры. Вся воинская мощь резиденции Ордена, за исключением сотни святых братьев, оставленных для охраны самой резиденции. И подкрепление из других резиденций, очень кстати оказавшееся под рукой.

Фридрих тоже присутствовал. Почти в одиночестве. Командор, возглавлявший экспедицию, лично запретил виконту иметь в командовании хоть бы одного кнехта. Слишком уж непредсказуемым было поведение воинов, коим будет приказано атаковать твердыню собственного владетеля. Так что, десяток ягеров для личной охраны, и не больше!

Впрочем, воевать было не с кем. Неприступный замок встретил пришельцев тишиной и открытыми воротами. На флагштоке ветер лениво трепал стяг фон Каубахов…

– Что это значит? – спросил командор у младшего Каубаха, которому предусмотрительно приказал держаться поближе. Непредсказуемыми могут быть не только кнехты, но и сыновья владетелей… – Ловушка?

Виконт пожал плечами.

– Отец выжил из ума. Кто может сказать, что придет в голову старику? Может, и ловушка. А может, Звери разбежались, бросив графа на произвол судьбы. Или перегрызли глотку в благодарность за многолетнее укрывательство.

– Что ж, проверим, – ответил командор, и повернувшись к молчаливому каре святых братьев, застывших, будто скульптуры, произнес, – Брат Магнус, веди святых братьев вперед!

Комтур разведчиков кивнул. Первый десяток трусцой двинулся к замку. За ними насторожено смотрело две тысячи пар глаз.

Святые братья продвигались осторожно, старательно выверяя каждый шаг. Но не выплевывали веер арбалетных болтов бойницы, не бросались в атаку вильдверы в зверином облике, не… Да ничего не происходило. Замок словно вымер

– Пусто! – доложил командору вернувшийся брат Магнус. – Сам граф сидит в кабинете и пьет вино. Больше никого нет! Даже живности и той…

– Пьяный? – поднял бровь командор.

– Слегка. С нами говорить не стал. Требует равного.

– Что ж, пойдем и спросим Его Светлость о причинах подобного запустения! – командор усмехнулся. – Занимайте замок, господа! Независимо от того, чем окончится расследование, мы не можем допустить, чтобы граф, – он подмигнул побледневшему Фридриху, – и его ценности остались без охраны!

Взвыли трубы, ударили барабаны. Объединенные войска начали втягиваться в Каубах…

Граф ждал командора со свитой в кабинете. Разглядывал вошедших, молча отхлебывая из кубка и улыбаясь чему-то своему.

– Ваша Светлость, – начал разговор командор, сев напротив старого графа. – Что произошло? Куда делись все Ваши люди? Я вынужден ввести в замок войска, дабы обеспечить Вашу безопасность.

– Вот так просто? Уже ввели?

Повинуясь жесту командора, брат Магнус выглянул в окно и кивнул. Фон Каубах допил кубок, зачем-то заглянул в него, будто надеясь найти на дне ответ на мучающий вопрос, поставил на стол и дернул за витой шнур, вызывая слугу. Немного выждал, прислушиваясь, затем еще несколько раз дернул.

– Вы зря ждете слуг, Ваша Светлость, – произнес командор. – Ваших людей нет в замке.

– Да? – искренне удивился граф. – И куда Вы их дели?

– Именно этот вопрос я хотел задать Вам, Ваша светлость!

– Ну, раз я остался без слуг, тогда принесите вина вы, святой отец! – пьяным голосом потребовал фон Каубах. – Или пошлите кого-нибудь из Ваших холуев! И уберите из моего кабинета эту свору. Я буду говорить с Вами наедине. Или Вы боитесь прикованного к постели старика?

Командор пожал плечами и кивнул. С пьяными и сумасшедшими лучше не спорить, глядишь, и расскажут чего-нибудь ценное. А оскорбления сгорят в Очистительном Пламени… Без следа.

– Нам сообщили, – произнес Светоч, – что в Вашем замке укрываются порождения Нечистого, простонародьем именуемые вильдверами. Это правда?

– Ваши люди, святой отец, обшарили весь Каубах. Они нашли вильдверов?

– Не корчите из себя юродивого, граф! Где они?

– Хороший вопрос, святой отец, очень хороший, – усмехнулся фон Каубах. – И я на него обязательно отвечу. Немного позже. А сначала расскажу, что сейчас происходит. Наемники рассыпались по замку и распихивают по карманам и сумкам ценности. Кнехты владетелей от них не отстают ни на обрезок ногтя. Святые братья, подчиненные Вам, заняли двор и казармы. А мой хитрый Фридрих расположился на холме и не заходит внутрь якобы по Вашему распоряжению. Так?

– Допустим, – не стал отпираться командор. – И какое это имеет отношение к делу?

– Самое прямое, святой отец, самое прямое! – губы графа расплылись в доброжелательной улыбке. – Знаете, этому замку очень много лет. Его строил еще мой прапра… Нет, не сосчитаю… Неважно! Все мои предки были одинаковы. Злые, подозрительные и мстительные люди! Даже сами стены пропитаны их ненавистью и грозят незваным пришельцам…

– Ваши люди прячутся в стенах? – спросил командор, оглядываясь. Нет, за гобеленом никто не скрывается. Это всего лишь ветер…

– А ведь Вы собирались меня пытать, святой отец, – захохотал фон Каубах. – Так ведь? Не теряйте время! Я давно не чувствую боли. Точнее, чувствую, но постоянно и так давно, что новая ничего не изменит. Да и не собираюсь от Вас ничего скрывать. Понимаете, святой отец, я уже старый человек и иногда отвлекаюсь. Но лучше меня не прерывать. Так будет быстрее.

Старик замолчал.

– Я весь внимание, Ваша Светлость! – поторопил его командор.

– Вина! – потребовал граф. – В горле сухо!

Приложился к поданной фляге, ухмыльнулся.

– Понимаете, святой отец, когда Пречистая Церковь решила, что самые лучшие и преданные солдаты Нордвента, надежда и опора короля, есть всего лишь неугодные Господу порождения Нечистого, подлежащие уничтожению, она поставила перед собой очень непростую задачу, – граф, покряхтывая, наклонился и вытащил из-под столика маленький мешочек. – И для ее решения создала ваш Орден. Нет, конечно, была еще никому не нужная война за Тигренок! Но мы же не будем углубляться в исторические изыскания? Так вот, возвращаясь к Ордену. У вас очень интересные взгляды. Вы не цените честь, благородство и справедливость, как делали великие герои прошлого. Но вы не ставите во главу угла и полезность с целесообразностью, как предпочитает нынешняя циничная молодежь. Ваши поступки совершенно непредсказуемы, лишены всякой логики. Сколько людей вы планировали потерять при штурме Каубаха? Две сотни? Пять? Десять? – фон Каубах рассмеялся. А может, закашлялся. – И ради чего такие жертвы? Чтобы убить два десятка стариков? Любой человек, склонный к размышлениям, спокойно подождал бы десяток лет, пока Господь, – граф поднял руку, не давая себя перебить, – ну, хорошо, пусть Нечистый, приберет их души. Женщины ребят уже лет двадцать, как не интересуют. И какой великий смысл терять под стенами замка целую армию? А потом объясняться с королевской канцелярией по поводу нарушения королевского указа о неприкосновенности ветеранов Тигренка…

– Тот указ давно устарел! – не сдержался командор.

– Королевский указ не может устареть! Он может быть отменен! Но лишь королем Нордвента и никем иным! Даже Столп Веры не имеет такого права, не говоря уже о сопливом главе занюханной резиденции паршивого Ордена!

– Граф!

– Ах, простите, святой отец, немного увлекся! – никакого раскаянья в голосе фон Каубаха не звучало. – Я, право же, не сомневаюсь, вы бы решили эти трудности. Но смысл? Или вот, – пальцы графа, наконец, распутали кожаные завязки, и он высыпал перед командором содержимое.

– Пыль? – удивился священник, – чтобы это значило?

Граф ласково улыбнулся, будто разговаривал с ребенком. Снял со стены маленькую свечку и ткнул ею в кучку пыли. Та мгновенно сгорела, оставив облако вонючего дыма.

– Вы даете братьям отличное образование. Математика, языки, история, философия, алхимия… И сами наступаете на горло собственной песне. Брат Бертольд был хорошим знатоком природы вещей и веществ. Всего лишь хорошим знатоком. Нет, вру, отличным! А вы, святой отец, обвинили его в колдовстве. Нет, не Вы лично, Вы тогда были всего лишь послушником, но Орден! Светочи веры и отказа от здравого смысла, – граф снова усмехнулся. – Я хочу Вас познакомить с одним от его изобретений. Вот эту пыль Бертольд назвал порхом. Если его высыпать и поджечь, он просто сгорит. А если не дать огню простора… И производство очень несложно. Нужно только время и, вы не поверите, командор, дерьмо. Желательно, человечье… И еще кое-что, про что я вам не расскажу, – граф пьяно хихикнул. – У нас было много времени. И дерьма хватало! И всего остального! И теперь под замком лежит две сотни бочек с этим чудесным веществом. Достаточно огоньку дотянуться до хотя бы единственной из них, и все. Пших! – фон Каубах демонически захохотал.

– И откуда взяться огоньку? – иронически поинтересовался командор. – В замке ни одного вашего человека! Подвалы мы тоже проверили!

– Все ли? – совершенно по-птичьи склонил седую голову на плечо граф. – Замок Каубах стар… Но вы, командор, правы. Моих людей в замке нет. Только ваши. Впрочем, – изумился граф, – Меня уже отнесли к разряду мертвецов? Или перевели в нечисть? Зря! Я жив! И никогда, к сожалению, не был вильдвером! Очень жаль, иначе бы Вы сожгли этого подонка Фридриха… Может, он всё-таки войдет в замок, а? – он просительно глянул на командора.

– Как только Вы расскажете, как Вы лично собираетесь чиркнуть кресалом, чтобы огонь добрался до ваших потайных подвалов.

– О, святой отец, – улыбка старика стала еще дружелюбней. – Я уже чиркнул! И не один раз! Вы думаете, эта веревочка вызывает слуг? О, как Вы заблуждаетесь! Она чиркает кресалами. Не одним, и даже не десятком. В разных местах. Очень сложная система веревок, рычагов и противовесов. В свое время, схема и первичная наладка обошлась в весьма круглую сумму. И десяток огоньков уже бежит по черным дорожкам… А ведь бочки стоят не только в подвале… Да Вы подойдите к окну, святой отец! Зрелище доставит Вам непередаваемое удовольствие! – голос старика отвердел, в нем появилась сталь. – Вы же преклоняетесь перед Очистительным Пламенем! Сегодня оно спасет немало душ, в которые Нечистый вселил грех гордыни!