355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Виктор Гвор » Волчье Семя. Дилогия (СИ) » Текст книги (страница 33)
Волчье Семя. Дилогия (СИ)
  • Текст добавлен: 19 января 2019, 02:00

Текст книги "Волчье Семя. Дилогия (СИ)"


Автор книги: Виктор Гвор



сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 38 страниц)

Нахрена вообще этих щенков охранять? Хотя теперь, наверное, надо. Но ведь поначалу-то ни о каком побеге мелочь и не помышляла! Пока их из теплого дома не вышвырнули в сарай на околице, сменив удобные лавки на охапки соломы на голой земле. Тут уж любой взбунтуется! А малолетки-то похоже, из благородных, недаром у них даже мечи не отобрали: видимо, опасными не считают, но и оскорблять лишний раз не хотят. Вот и оставили бы в избе, раз не хотят. Места в деревне хватит. Зря десятник выкаблучивается, святые братья мальчишек в тепле держали, а он раскомандовался, понимаешь...

Но кто такой рядовой Долль, чтобы решения начальства осуждать, пусть даже и про себя. Наше дело маленькое: молчи, пока не спрашивают, и приказы выполняй. Конкретно сейчас: стой, не спи и по сторонам поглядывай.

– Слышь, Матиас, – негромко позвал Доминик.

– Чего тебе? – недовольно отозвался Хинц.

– У тебя горло промочить есть чего? Вода хотя бы?

У самого Долля фляга была пуста, выдули с Мартой на пару. А залить оказалось нечего, не воду же в самом деле!

– Пусто, – вздохнул Матиас. – Сам собирался у тебя спросить. Теперь до конца смены мучиться!

– Ладно, – Доминик попытался взглянуть на жизнь оптимистично. – Зато сушняк уснуть не даст.

– Тоже верно.

Оба замолчали. Говорить-то особо и не о чем. Да и по уставу не положено. Положено стоять, скучать и глазеть по сторонам. Хоть бы девка какая мимо прошла, тогда другое дело. Никакой похабщины, даже потрогать вряд ли получится, но хоть поглазеть, как при ходьбе задница виляет, да буфера прыгают... Всё не так скучно... Только где это видано, чтобы девки ночью по деревне шастали?

Впрочем, на девках свет клином не сошелся. Доминик согласился бы даже на проверяющего посты десятника, всё не так тоскливо! Десятник сейчас развлекается с дородной старостихой. Или с её фигуристой дочкой. А может, с обеими сразу. Или уже наразвлекался и дрыхнет, как последний цуцик, между двумя аппетитными бабами. Не деревня, а клад какой-то, в каждой второй хате мужика нет. Кто погиб, кто помер, кого в солдаты забрили, а кто и на заработки по отписной* подался. Впрочем, в других деревнях похожая картина... Десяток кнехтов, расположившихся на постой, для оголодавших баб – счастье немереное. Мигом всех по домам растащили, и никто по ночам не шастает, все трудятся над увеличением поголовья местных сервов. Так что любое движение сейчас невозможно в принципе!

Ан нет! Идет кто-то. Долль насторожился и даже шепотом предупредил Хинца. Долго ждать не пришлось: по главной (и единственной) улице в их направлении двигался щуплый подросток. Даже скорее мальчишка, лет тринадцать от силы. Чей-то сынок, наверное. То, что Доминик не помнил, чтобы раньше этот пацан попадался ему на глаза, не настораживало, рядовой к мальчикам относился... никак. То есть, сам когда-то относился, до первой бабы еще, но это было давно. А другие мужчины его интересовали только как мишень для меча, кулака или палки. Или как возможный источник опасности. А малолетки в собственном тылу не интересовали никак. Собственно, в свете луны разбирался только силуэт, да и то в общих чертах. Доминик даже помечтал немного, чтобы силуэт оказался девкой.

Всё-таки это был мальчишка, что стало окончательно ясно, как только гость ступил в освещенный факелом круг.

– Стой, – громко приказал Хинц. – Кто таков, куда идешь?

– Дяденьки, – зачастил паренек, – а кто из вас Ганс? А то мамка сказала вина ему на пост отнести, а где этот самый пост, не сказала. Я вот хожу, хожу, а только вас и нашел...

Мальчишеская скороговорка не давала возможности вставить хоть слово. Впрочем, и хорошо, иначе Доминик сразу бы сообщил, что Ганс сегодня на посту не стоит, и не услышал бы волшебное слово 'вино'. Мысль созрела мгновенно:

– Я Ганс! – перебил он мальчишку. – Вот только у нас в десятке два Ганса. А кто твоя мать?

– Матушку Эльзой зовут, как церковь пройдете, второй дом с этой стороны, – мальчик, повернувшись спиной к кнехтам, поднял левую руку.

– Эльзочка... – расплылся в улыбке Долль. – Девочка моя заботливая! Нашел ты, кого хотел. Давай вино, а мамке передай, что как сменюсь – приду, если десятник не припашет. А припашет – так завтра, как стемнеет!

Довольный мальчишка вручил рядовому кувшин и припустил обратно по улице, только босые пятки замелькали.

Бежал он недолго, через два дома затаившись в проулке, но ни Хинц, ни Долль этого не видели.

– А Гансу что скажем? – засомневался Матиас.

– Правду, – заржал довольный Доминик. – Что мы его рожу от расцарапывания спасли. Он же этой Эльзе сказал, что в карауле стоит, а сам где-то на другой устроился. Нашел бы его пацан и матери всё рассказал. А так – сходит завтра до заботливой Эльзы, и всех делов. А кувшинчик этот, – кнехт ласково погладил холодный бок сосуда, – наша с тобой законная награда. Холодненький, прямо с ледничка!

Долль с наслаждением припал к горлышку, одним глотком втянул в себя половину содержимого и передал кувшин напарнику. Сомнения Хинца развеялись как дым. Вино оказалось на удивление хорошим. Матиас вытряс в рот последние капли, опустил голову и с удивлением обнаружил напарника лежащим на земле. 'Отра...' – мелькнула мысль, но додумать её до конца Хинц не успел...

Стоило кнехтам упасть, как из проулка вынырнул давешний мальчишка и опрометью бросился к сараю. Легко снял толстенный брус, который с трудом поднимала пара кнехтов, и распахнул двери.

– Эй, есть кто живой? – по-поленски спросил он темноту. – И не спящий.

– Пся крев! – раздался заспанный голос. – Уже и ночью поспать не дадут!

– А тебе чего больше хочется? – язвительно произнес пришедший. – Спать или домой?

– Куда домой? – отозвался второй голос.

– В Полению. Только валить прямо сейчас надо, пока охрана спит.

Темнота зашевелилась, и на улицу вывалились восемь мальчишек от десяти до четырнадцати лет в богатой, но грязной и мятой одежде. Зато все при мечах.

– Нас здесь учить обещали, – сообщил самый маленький.

– Прямо в этом сарае? – удивился освободитель.

– Но...

– Каждый следующий университет будет хуже предыдущего.

– А ты кто? – спросили сразу двое. Наиболее крупные и, видимо, старшие. У одного даже усики пробиваться начали. – С какого мы должны какому-то хлопу верить?!

'Хлоп' сделал какое-то неуловимое движение, и спросившие, не ждавшие подвоха от куда более мелкого мальчишки, оказались на земле.

– Это за хлопа, – спокойно разъяснил победитель. – В следующий раз пришью к Нечистому! Я – Медвежонок, личный агент и близкий друг панёнки Качиньской. А она теперь крулёвна, чтобы вы понимали. Еще вопросы есть?

Освобожденные растерянно молчали.

– Тогда закрываем сарай и валим к лесу! Там вас ждут кони и охрана. Кроатские наемники. Им, конечно, заплатят кучу бабла, но особо не хамите, кроаты – люди горячие. Так что распихайте шляхетский гонор себе по дупам, пока вас панёнка родителям не вернет. Всё, работаем.

Медвежонок закрыл двери, с помощью обоих побитых заложил обратно брус, влил в рот охранникам по несколько капель из пузырька и помчался к лесу, посматривая, чтобы панята не отставали.

На опушке их ждали.

– Всё нормально? – спросил Коготь.

– А то, – усмехнулся Медвежонок. – Кнехты скоро очухаются, но молчать будут как рыбы! Нечистый панят уволок, Нечистый! Начал с соколов, а теперь людьми занялся!

Братья прыснули.

– Значит так, – обратился Коготь к подоспевшим мальчишкам. – Вот это Драган, – он кивнул в сторону крепкого высокого мужика с бандитской рожей. – Слушаете его, как родного папу! Его задача – довезти вас до Полении живыми и относительно здоровыми. И он довезёт. Но! Если кто из вас решит усложнить ему эту задачу, то уж Драган Кровопийца придумает, как осложнить придурку жизнь, не калеча. Ясно?

Панята недовольно забормотали.

– Говорите сейчас, – рявкнул Коготь. Шепотом рявкнул. – Потом говорить будет поздно, будете только слушаться.

– Мы вельможные поленские паны, – выступил вперед парень с усиками. – Мы не можем подчиняться всякому сброду...

– Пан... – начал Коготь и сделал паузу.

– Сапега, – представился парень. – Анджей Сапега.

– Пан Анджей, у Вас на боку висит железная палка, – издевательским тоном произнес Коготь. – Вы умеете ей пользоваться?

– Да как ты смеешь?! – Сапега схватился за рукоять меча.

– Достань и попробуй меня зарубить!

– Но ты безоружен...

– Быстро! – вновь рявкнул Коготь. – У нас мало времени!

Анджей выхватил меч и бросился вперед, чтобы через мгновение полететь в траву. Коготь подобрал выбитый из руки меч, повертел в руках и вернул вставшему Анджею:

– Всё ясно? Наша с вами общая задача – вытащить вас из неприятностей. Мы одна команда, и каждый занимает в ней место по своим умениям. Вы пока умеете мало. А потому в команде вы не вельможные паны, а новобранцы, беспрекословно подчиняющиеся командиру. Ясно? Кому нет – обдумаете по дороге, если хотите жить! О своих умениях расскажете Драгану на привалах, может пригодиться. Всё! Разбирайте коней, и вперед! Драган...

Через считанные минуты на опушке остались только братья.

– Обошлось, – вздохнул Коготь. – Слабоваты вельможные паны. Один тумак...

– Три, – уточнил Медвежонок. – Два у сарая. Но все равно слабоваты.

Оба хмыкнули и скрылись в лесу.

***

Хинц и Долль пришли в себя одновременно.

– Что случилось? – Доминик сел и помотал головой.

– Не знаю, – Матиас последовал примеру напарника. – Мне показалось, что нас отравили. Но живы...

– И наша смена еще не кончилась... – Долль поднялся. – Засов на месте... Всё нормально, вроде...

– А где кувшин?

Тщательные поиски ни к чему не привели, кувшин бесследно исчез.

– Странно, – Хинц даже сдвинул шлем, чтобы почесать в затылке. – Кому он нужен, вино-то мы выпили...

– Да хрен с ним, – Доминик принял решение. – Не было никакого кувшина. И вина не было. И припадка этого странного. И пацана. Стояли себе всю смену, ничего и никого не видели!

– Ты что, – возмутился Матиас. – А если этот мальчишка – шпион чей?

– Хочешь в пыточную за этого мальчишку? – поинтересовался Долль. – И я не хочу! Пусть шпионит! Мы тут при чём?

Хинцу ничего не оставалось, как признать правоту напарника. ______________ * 'Отписная' – документ, подтверждающий разрешение владетеля крепостному серву находиться за пределами владения. Чаще всего выдавалась уходившим на заработки в города или богатые села.   Глава 48

Мать Ванесса, комтура ордена святой Барбары, несильно удивилась, обнаружив документы покойного командора. В событиях последних дней святая мать чуяла некую незавершенность. Поэтому отдельные случаи и не складывались в стройную логическую цепочку. Объяснений было много, но... Должно было случиться что-то ещё, отметающее большую часть версий и оставляющее только одну, единственно верную. Вот и произошло: на столе в гостевых покоях замка появился мешок, сделанный из шелковой рубашки бедняги фон Каубаха. А в мешке...

Много чего было в мешке: письма ландмейстера и копии приказов самого Фридриха, отчеты нижестоящих и переписка... Самое интересное – переписка. Мятые бумажки, снятые с соколиных лапок, и черновики ответов. И из этой переписки следовало, что Светочи Веры за спиной Пресвятой Церкви сговаривались с незнающими Господа степняками...

Ванесса усмехнулась. Ага, сговаривались! То есть безусловно сговаривались! Но не об ударе по Нордвенту и Салеве, как явствовало из лежащих кучкой на столе записок, а совсем о другом. Мол, Орден собирался поменять Столпа Веры, и смена эта должна была произойти на острие стрел неведомого племени. Переписку очень хорошо почистили, убрав всё, наводящее на другие мысли. Неведомые интриганы очень старались, но для обмана Ванессы им не хватило знаний. Впрочем, использовать эти бумажки для похорон Ордена можно, даже нужно. Только не здесь и не сейчас.

Сейчас же комтуру интересовало другое. Кто стоял за событиями последних дней? Сварга? Пластунам вполне по силам незаметно проникнуть в замок и обезглавить восточную резиденцию. Только это выглядело бы иначе! Пришли, прибили Фридриха и всех, кто попался на пути, и исчезли. Ребенка, конечно же, жалко, но ставить из-за него под сомнение успех операции никто бы не стал. Вытаскивать таких детей – её задача, для этого Орден Дев-воительниц и создавался, а не в противовес работникам меча и костра, как думали очень и очень многие. Отец Анхело, конечно, мыслил иначе, но всей правды не знал и он. Создать на территории противника мощную боевую структуру руками этого самого противника и на средства Пречистой Церкви... Князь Ольх обожал подобные казусы. А кудесник Кудеяр без них и жизни-то не мыслил! Младенца должны были вытащить сёстры. Потому святая мать и мчалась сломя голову в замок фон Кохов, а вовсе не для расследования убийства командора, о котором и узнала-то уже в Кохфельде.

Так что сварожцы тут не при чем. А кто тогда? Вильдверы в этом деле засветились со всей серьёзностью. А их, кроме как в Сварге, считай, нет! Не верить же, что где-то в Нордвенте сохранилась тайная организация оборотней, продолжающая борьбу! Да даже если! Те же возражения, что и со сварожскими подсылами. Разве что о пластунах её бы предупредили!

Первоначально самой естественной казалась версия о неизвестных друзьях погибшего конюха. Вроде как некие деревенские вильдверы явились спасать жену и дочку друга, тем паче что младенец – тоже оборотень. Спасли, а потом уж – как получилось! Только непонятно, каким образом целой группе удавалось прятаться столько лет. И уж больно лихо вышло. Нападавшие незамеченными проникли в замок. Охранники внутренней тюрьмы сами открыли дверь. Кстати, только они и убиты когтями, остальные зарезаны ножами, так работают те же пластуны, старающиеся не оставлять явных следов, даже когда в этом нет смысла: привычка – вторая натура. А деревенские никак не пластуны. Да и какая у них выучка?

Может, вильдверы затаились среди кнехтов? Это объясняет действия охранников, но и только! Куда кнехты спрячут ребёнка и сошедшую с ума женщину? Сплошная бессмыслица. Ещё псарь и его толстый сын...

Ночные события ясности не добавили. Что было целью нападавших: соколятня фон Каубаха или отец Иоганн? Убить бейлифа можно было значительно проще. А если нужны были соколы, зачем атаковали монаха?

Вообще какая-то идиотская тактика! Из темноты закидать сидящих у костров кнехтов лошадиным навозом, чтобы стравить разъяренных солдат между собой. А пока те дерутся – захватить соколятню, допросить сокольничего и исчезнуть, прихватив с собой птиц! Чем напугали сокольничего до такой степени, что он двух слов связать не может, лишь твердит о Нечистом во плоти? А повторный обстрел навозом? Вообще ни в какие ворота не лезет! Сестра Бригитта до сих пор ходит мрачнее тучи, не в силах смириться с оскорблением! А ведь это был не плевок в лицо: отвлекающий маневр! Ничего себе отвлекающие маневры – дерьмом по роже! Детство какое-то! Минуточку... Детство?..

Комтура вскочила с удобного кресла и принялась мерить комнату шагами.

Детство... Не так давно Ридица просила присмотреть за двумя мальчишками, собравшимися отомстить Фридриху фон Каубаху. Предположительно собравшимися. Да нет, ерунда! Предположительные детки предположительно не появились. Или появились? Вышли к Кохфельде, встретили в лесу семилетнего беглеца (его ведь до сих пор не нашли), прониклись сочувствием и отправились в спасательную экспедицию. Каким-то образом обманули охранников, вывели освобожденных из замка, вернулись... Нет, по времени не проходит! Один вывел освобожденных из замка, а другой добрался до командора... И ушел через потайной ход, который должен быть здесь же, в покоях. Тем же путем и документы подбросили. А нападение на соколятню – детки ищут связь со Сваргой!

Ванесса расхохоталась. Похоже, пора на заслуженный отдых. Или хотя бы просто на отдых! Надо же такое придумать! Двое мальчишек (одному лет десять, кажется) натворили столько дел, что десяток пластунов не справился бы, и еще прячутся неизвестно где! Леса вокруг Кохфельде прочесывают частым гребнем, мышь не проскочит! Нет, мышь проскочит. Пожалуй, хорошо обученный вильдвер – тоже. Но женщина с младенцем... Нет, детишки здесь ни при чем. Хотя... Если им помогал кто-то из замка...

Размышления прервал стук в дверь.

– Святая мать! – на пороге возникла Бригитта. – У функов панята сдристнули!

– Сестра, – комтура осуждающе покачала головой, – что за выражения?! И какие еще панята сбежали от святых братьев?

– Сыновья поленских панов, взятые в заложники, тьфу, – Бригитта сплюнула на пол, – для обучения. Их под замком в сарае держали. Утром пришли, сарай стоит, замок на месте, охрана живая и здоровая, а малышни след простыл.

Ванесса покачала головой:

– Это всё?

– Еще Сабина пропала!

– Какая Сабина? – не поняла комтура.

– Внучка экономки. Слуги с самого утра ищут. Фрида убивается – смотреть жалко, почернела вся!

– Это та самая внучка, на глазах которой убили командора? – уточнила Ванесса.

– Так точно, – вытянулась Бригитта.

– И которая стребовала с кнехтов сотню конфет за несуществующую крысу?

– Она, – кивнула святая сестра и удивленно переспросила: – почему несуществующую?

Комтура не ответила. Конечно, несуществующую! За узким, непроходимым для взрослого лазом жили не крысы. Волки. Точнее, волчата! Только сейчас их там можно не ловить. Ушли, клыкастые. Потому и подкинули документы, подчищенные таким образом, чтобы стравить между собой ордена. Прощальный дар, так сказать!

Невероятно, но... Детишки, три года назад облапошившие Ридицу, решили поработать по-крупному. И ведь поработали! Еще и заложников стащили, наверняка их рук дело!

Интересно, а как они выбираться будут? Ну да Перун им в помощь! Особенно с учетом того, что завтра в Кохфельде прибывает сам Герман фон Балк, ландмейстер Ордена Очистительного Пламени. Тормозить поиски больше никто не будет.

  Часть 3   Глава 49

Место для заслона выбрали грамотно. Мостик не объедешь особо. И пусть то, что под ним протекает, не то что рекой, ручьем назвать трудно, но берега-то – грязь сплошная, сунься – мигом завязнешь. Одинокий всадник, да на хорошем коне, может, и пролезет, но и он перемажется с ног до седла, а уж с телегой – гиблое дело. Так что ни один воз от досмотра не уйдет. Да и досмотр недолгий: подойдет пара кнехтов, спросят подорожную, окинут взглядом нехитрую поклажу, посмотрят на седоков, обращая особое внимание на девок и молодых женщин, да детям зубки пересчитают. Причем не кулаком, как можно было бы ожидать, просто скажут рот открыть, да глянут мельком, не торчат ли клыки где ненадобно. Точнее, когда ненадобно. Ну еще, если сена на телегу навалено, сулицей потыкают: не заховался ли кто. И езжай своей дорогой. Даже денег не просят, что и не особо удивительно: это городская стража приучена за каждый чих с проезжих монету тянуть. А служилым из ополчения такое в диковинку. Эти либо всё барахло отберут вместе с жизнями, не забыв предварительно извалять девок прямо рядом с телегой, либо пальцем никого не тронут. Сейчас приказа зверствовать не было. На своей земле пост установлен, проверяемые в Господа верят, правил не нарушают... Можно бы и не терять время на ерунду, кабы не последние события и объявленная ловля Зверей.

Симон Шпилер считал себя человеком умным, а потому в поимку зверей не верил, справедливо полагая, что только законченный придурок попрется через посты, имея на руках малолетнего Зверя. Хоть как его замаскируй, а зубки всё одно проверят. Можно, конечно, младенчику зубок выковырять, только занятие это не такое простое, как кажется. Да и дыра останется вполне заметная. Так что особого усердия капрал не проявлял, посмеиваясь в усы над напарником. Густав был молод, и соответственно, горяч и глуп. Всё мечтал отличиться и выбиться в начальство, не понимая, что никто не поставит безусого мальчишку над тертыми жизнью мужиками, хоть ты сто Зверей излови. А Зверя надо еще суметь поймать и живым остаться... В общем, сервов потрошил Густав, а Симон с арбалетом в руках прикрывал мальчишку. Так, на всякий случай. Бесконечный поток телег, тянущийся по случаю выходного дня на Допхельмский рынок, вкупе с палящим солнцем надоел Симону хуже сержанта, тупой и въедливой скотины, нудной, словно зубная боль. Вот эти, например. Какие Звери? Какие беглецы? Враги и злоумышленники? Дышащая на ладан кляча, чудом не разваливающийся возок с кое-как сооруженным навесом из гнилых жердей и старого, застиранного полотна, под которым мечется в бреду растрепанная баба средних лет с отекшим покрасневшим лицом, такая же растрепанная девчонка лет семи, отирающая болящей лоб мокрой тряпкой. Спереди на телегу навалены мешки с репой. И белобрысый парнишка лет тринадцати. Босой, портков не видно за заплатками, рубаха не сильно новее. Тянет кобылку за уздцы, наверное, еще и его вес старейшина лошадиного племени не потянет ни под каким видом.

– Кто такие? – грозно нахмурился Густав. То есть это он считал, что выглядит грозно. – Куда? Зачем?

– С Арнау мы, – паренек старался держаться солидно. Получалось не очень. – В Допхельм едем. Мамку к лекарю везем.

Кнехт пренебрежительно прошелся вдоль телеги, брезгливо глянул на струйку слюны, текущую изо рта больной, ткнул сулицей в мешок с репой, с трудом вытянул оружие обратно...

– Пасть открой, – бросил девчонке. Хотел высокомерно-пренебрежительно, но голос сорвался, дал петуха.

Та испуганно распахнула рот. Густав внимательно изучил зубы, даже палец протянул, намереваясь потрогать, но малая шарахнулась от него так, что челюсти лязгнули. Из глаз поползли слезы.

– Не суй руки, – посоветовал Симон. – Откусит с перепуга. Нормально там всё.

– У нее клыки есть! – взвизгнул Густав.

– У тебя тоже. Нормально, говорю, уж я-то насмотрелся в свое время.

Густав насупился, но через мгновение снова преисполнился энтузиазма и обратился к пареньку:

– Подорожная есть?

– А как же... Конечно... – засуетился тот, вытаскивая откуда-то из штанов изрядно помятый клочок пергамента. – Их милость самолично писали!

Зрелище Густава, пытающегося читать документы, было одним из немногих вещей, скрашивающих Симону нудную службу. Считавший себя грамотеем щенок старательно морщил лоб, пытаясь складывать буквы в слоги, а те в слова. Получалось плохо, даже если пергамент случайно оказывался не боком и не вверх ногами. Вот и сейчас кнехт минуты три таращился на листок, прежде чем заметил в углу оттиск дворянской печатки.

– Отпускай, – опустил арбалет Симон. – Чистые они.

Густав вернул пареньку бумагу и недовольно махнул рукой.

– А где денег на лекаря возьмешь? – спросил вдруг Симон уже потянувшегося к коню мальчишку.

– Так это, – совершенно серьезно сообщил тот. – Репу продам! На рынке!

Симон сдерживал хохот почти минуту: почему-то не хотелось обижать белобрысого. Но на большее капрала не хватило.

– Ты чего? – удивился Густав, глядя на покатывающегося от смеха товарища.

– Ой, не могу! – с трудом выдавил Шпилер. – Репу он продаст! – кнехт отцепил от пояса флягу, отхлебнул пару глотков и вновь зашелся в хохоте. – На рынке! Чтобы на лекаря... Ой, не могу...   Глава 50

Кавалькада вынеслась на холм и остановилась. Возглавлявший отряд могучий воин внимательно оглядел окрестности.

– Вроде чисто всё, Ваша светлость, – произнес он, закончив осмотр. – А только взяли бы Вы с собой хотя бы пару латников. Неспокойно в округе. У Кохфельда святые братья войска собирают, всякого сброда немерено шатается. И о Зверях вновь заговорили.

– Вот пусть святые братья Зверями и занимаются, – отозвался молодой парень, придерживая нетерпеливо танцующего жеребца. – А Звери – святыми братьями. А со сбродом я как-нибудь разберусь. Не хватало еще, чтобы граф фон Меккерн боялся всякого сброда! Нет, Карл! На место гибели отца я, как всегда, пойду один. Это слишком личное!

Карл горько вздохнул, но спорить больше не стал:

– Вы, Ваша светлость, поосторожнее там. По сторонам посматривайте. А если что – в рог дудите... Может, хоть доспех нормальный оденете? Кольчужка эта – одно название!

– Карл! Я же уже не мальчик! – рассмеялся граф. – Да вы отсюда увидите всё раньше, чем предполагаемый убийца подкрадется на перестрел! Я даже не приказываю отдыхать, а не рассматривать окрестности всеми имеющимися силами. Все равно не послушаете. Но близко ко мне не подходите. В общем, как всегда.

Граф поднял коня на дыбы и рванулся вперед, вниз по склону к большой черной проплешине в зарослях низкорослого кустарника.

Когда-то здесь стояло жильё. Среднего размера жилой дом, пара сараев, колодец и забор вокруг. Обычное хозяйство серва или вольноотпущенника среднего достатка. Теперь осталось лишь пожарище. От дома уцелела покосившаяся печка да отдельные куски стен, спасла глиняная обмазка, хоть немного, да спасла. От колодца – обвалившаяся дыра в земле. Да от забора пара десятков покосившихся обугленных бревен, поодиночке торчащих вокруг проплешины. И лежащие ворота, практически не тронутые огнем.

Всадник остановился перед линией бывшего забора, спрыгнул с коня, накинул поводья на одно из бревен и неторопливо вошел во двор. На то место, где был двор.

– Я пришел, отец. Пришел почтить твою память, – негромко произнес граф и поморщился.

Прозвучало неискренне. Слишком торжественно. Слишком пафосно.

Пустой двор не ответил. Он никогда не отвечал Максимилиану фон Меккерну. Все три года, прошедшие после гибели отца. Наверное, не хотел раскрывать свою тайну. Если это было тайной. Смерть старого графа видели многие, но не было уверенности, что свидетели раскрыли тринадцатилетнему наследнику все подробности. Хотя что там скрывать? Нет, это просто душит обида. Дурная детская обида на покойного за безвременно закончившееся детство. Пора уже избавляться от этих привычек.

Отец был героем, воином без страха и упрека. И погиб как герой. А он, Максимилиан фон Меккерн, к своим шестнадцати годам не совершил ни одного подвига. Ни одного!

– Я не могу отомстить за тебя, отец, – вновь заговорил Максимилиан. – Но в моих силах оказаться достойным твоей памяти. Завтра я присоединюсь к Очистительному походу! Буду нести свет Истинной веры в земли проклятых язычников. Может быть, мне суждено бесследно сгинуть в диких лесах Сварги, и мои косточки обглодают звери, но я клянусь не опозорить своего имени.

На этот раз двор ответил. Ехидным мальчишеским голосом:

– Ой, как трогательно, – пропела пустота. – Щас зарыдаю в голос! Кто же здесь был, достойный такой клятвы? Что-то ни одного не припомню...

– Граф Меккерн! – гордо ответил Максимилиан.

Двор немного помолчал, словно вспоминая:

– А-а, надутый индюк, приволокший сюда три дюжины служивых, чтобы расправиться с семидесятилетним стариком и семилетним мальчишкой. Не ожидал, что к нему кто-то так хорошо относится. У него почти получилось. Почти...

– Кто ты, посмевший так говорить о моем отце? – меч словно сам вылетел из ножен, и Максимилиан замер в боевой стойке. – Покажись, если ты готов ответить за свои слова!

– Да всегда пожалуйста, – от обломка стены отделилась небольшая фигурка. – Полюбуйся.

– Я, граф Максимилиан фон Меккерн, вызываю тебя на поединок... – граф осекся.

Мальчишка. На голову ниже Максимилиана и года на три или четыре младше. Белобрысая коротко стриженая голова, измазанное сажей лицо, рубаха и штаны, в каких ходят сервы, только странной раскраски. Вызывать такого щенка...

– Ух ты, какой страшный! Прямо весь дрожу от ужаса! – губы мальчишки искривились в презрительной усмешке. – Ты бы убрал зубочистку, а то не дай Господь порежешься. А против меня этот прутик тебе всё равно не поможет! Папочка твой куда умнее был, две дюжины кнехтов приволок. И десяток наемных ягеров. Может, слышал, отряд Пройдохи Мюллера.

– Не слышал... – растерялся Максимилиан.

– Неудивительно, – хмыкнул мальчишка. – Они все тут и остались. Своих кнехтов граф берег. А ты всего десяток прихватил, да и тех на холме оставил. Пока доскачут, успею разделить тебя на несколько маленьких Максиков. Был целый граф, стал набор графинчиков. Впрочем, ты же собирался воевать с пустым двором...

Краем сознания граф понимал, что сопляк на что-то рассчитывает, иначе не вел бы себя столь нагло, но и дальше выслушивать оскорбления было выше его сил. Клинок рванулся к груди мальчишки. Тот легко, словно нехотя, сдвинулся в сторону, обтекая остриё, несильный шлепок по руке, пинок по заднице... и Максимилиан едва успел подставить руку, чтобы с размаху не приложиться лицом.

– Ну и чего разлегся, графёнок? – хмыкнул мальчишка. – Хреново у Маккернов с подготовкой. Даже собственного владетеля толком научить не могут. А еще в Сваргу собрался! Вильдверов зубочисткой крошить!

Граф резко перевернулся. Его обидчик стоял шагах в пяти и ухмылялся. Верный меч валялся гораздо дальше.

– Чтобы прикончить твоего отца, мне пришлось перекинуться, – произнес мальчишка. – С тобой и этого не надо.

– Ты Зверь? – прошипел Максимилиан.

– Ага! – черты мальчишеского лица поплыли, изменяясь. – А еще убийца твоего нежно любимого папочки. Так что хватай свой рог и зови на помощь! Что медлишь?

– Тебе это зачем?

– Хочу посмотреть, нет ли там кого знакомого. Дед убил двадцать человек. Я еще троих. Осталась дюжина.

– Ты так уверен, что справишься с десятком латников?!

– Конница, летящая на помощь, – засмеялся мальчишка. – Против одинокого вильдвера, атакующего из засады. Боевые петухи, напавшие на лиса.

– Значит, рассказы о кровожадности Зверей – правда! – Максимилиан поднялся на ноги. – Ты же этих людей ни разу в жизни не видел! Все, кто был здесь три года назад, давно заработали вольные.

– Точно. Злые кровожадные Звери пришли толпой в замок Маккернов, чтобы прикончить несчастного графа с отпрыском. Графа убили, графёнок, правда, сбежал! Тогда проклятая Господом нечисть сожгла замок вместе с городом! – мальчишка криво усмехнулся. – Только непонятно, почему пепелище в Лукау. А может, это благородный граф заявился убивать никого не трогавших людей на пороге их дома? – слова били больнее плетки. – А потом наследник сжег всю деревню, включая стариков и грудных младенцев?

– Неправда! – Максимилиан почувствовал хоть какую-то опору. – Я не жег людей в Лукау! Всех сервов мы переселили до того, как сюда пришел отряд святых братьев! И я не буду звать на помощь. Можешь убивать меня!

– Вот спасибо! – губы мальчишки растянулись в усмешке. – И что бы я делал без твоего разрешения? Значит, ты весь такой хороший, белый и пушистый? Сорвал людей с места и перетащил неизвестно куда. Им, конечно, за счастье: заново строиться, заново обживаться, посевы пропали... Зато ты сервов сохранил, еще небось все тебе должны остались. За материал для строительства, за жратву на всю зиму, за семена...


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю