Текст книги "Волчье Семя. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Виктор Гвор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 38 страниц)

Вот она, умница моя, сидит, улыбается мечтательно, в глазах бесенята прыгают…

Вот и Зигмунд доложился, все вроде, последний. Самое время переходить к следующему вопросу. Следующий вопрос у нас – главный и наболевший. Хотя такой ли уже главный? Ядвига оказалась куда ценнее любого вильдвера. Но дело надо до конца доводить. Да и старший из братцев пригодится, отличный помощник дочурке будет.

– Итак, – торжественно произнес Арнольд. – Справились как надо! Всем премия, как положено. Чуть позже повторим. Когда и где – сообщу. Следующее. Переходим к поискам наших беглецов…

– Так мы и не прекращали вроде, – встрял Зигмунд. – Хоть и чудно то, что вильдвер, – употреблять слово «Зверь» Хюбнер запретил под угрозой лишения месячной оплаты, – столь маленький, но всех про странности спрашиваем. Никто чужих не видел!

– Тут дело не в том, – ответил Хитрюга. – Раньше или позже засветятся детки где-нибудь. Жратву сопрут, или переночевать попросятся. Это вильдверу в лесу хорошо голышом под дождем бегать. Остальным и пища нужна, и тепло. Так что найдем раньше или позже. Но я про другое. Мы сейчас не на Черного Фридриха работаем. Вильдвер нужен живым и не озлобленным. Любим мы деток – каждый знает. А кто не знает, пусть запомнит и полюбит! – Хюбнер обвел суровым взглядом присутствующих. Все понимающе закивали, и капитан продолжил, – Но стараниями некоторых нордвенских болванов у мальчика выработалось нехорошее отношение к ягерским курткам. Очень уж парень этот цвет не любит! И очень может статься, что увидев вас в зеленом, он сначала перехватит горло, а уже потом будет разговаривать. С вашей лошадью.

– Э, капитан! – Рыжий вскочил, получил оплеухи одновременно от Лягаша и Фрая и поправился. – То есть, пан! Мы так не договаривались, с вильдверами драться!

– Вот точно, наш старый капитан говорил, – пробурчал Лягаш. – Болтаться тебе в петле за свой язык!

– Не договаривались, – согласился Арнольд. – Потому, чтобы вильдвер вам ничего не откусил, пошили мы новую одежду. От старой отличается только цветом. Будете в небесно-синем ходить. Самый наш цвет. Рыжий, крикни там, чтобы занесли.

Рассматривали обновки недолго.

– Ну ты и цвет подобрал! – покачал головой Зигмунд. – Стыдоба! В таком разве что благородные на Сапоге ходят!

– Во-во, – поддержал Рыжий. – Еще бы розовые штаны пошил!

Ядвига радостно вскочила со стула и захлопала в ладоши:

– Вот видишь, папочка! – счастью девочки не было предела. – Я ведь предлагала! Предлагала! Давай пошьем! У Юзека с полсотни отрезов есть!

– Не надо, пани Ядвига! – пошел на попятную Зигмунд под одобрительный гул прочих ягеров. – Очень хороший цвет! На Сапоге так все благородные ходят!

Ядвига обиженно села

– Ну и отлично, – улыбнулся Арнольд. – Раз все довольны, то с сегодняшнего вечера ходите только в нем. Хотя нет, сегодня премия будет, пооблевываете. С завтрашнего утра. Не думаю, что кто-то из вас столкнется с детьми. Но чем Нечистый не шутит. Еще раз повторяю для тех, кто до сих пор не слез с дуба! Оружием не махать, силу не применять, говорить предельно вежливо, обязательно упомянуть меня, то есть пана Мариуша Качиньского, и попросить о встрече в любом удобном для них месте. И время пусть тоже выбирают сами. И отслеживайте любые странности. Ясно?

– Ты это каждый день говоришь, – пробурчал Зигмунд. – Чай не тупые. Наизусть выучили…

– Ничего, лишним не будет, – хлопнул Арнольд по столу, – Раз все – всё, тогда – всё.

Капитан поднялся к себе. Не успел достать из шкафчика припасенную бутылочку, как Ядвига вломилась следом:

– Тебе понравилось моё выступление, папочка?

– Ты, дочка, у меня умница! Коротко и эффективно!

– С тебя… Э-э… Чего бы мне пожелать?..

– А тебе чего-то не хватает?

Ядвига махнула рукой:

– Разве что ручного ларга!

– Мы работаем в этом направлении, – очень серьезно ответил капитан

– Слушай, а зачем он нам? – не менее серьезно спросила девочка, – Мы, вроде, и без него справляемся крайне недурственно.

– Может, и не нужен, – задумчиво произнес Хюбнер. – Сдать святым братьям у меня рука не поднимется. Привык за последнее время к благородной шкуре… Но в хозяйстве пригодится. И брат у него умница.

– Умнее меня? – ехидно поинтересовалась Ядвига.

– Это вряд ли, – усмехнулся Арнольд. – Ты у меня самая-самая. Но вы споетесь…

Глава 51

Медвежонок ввалился в грот, перекинулся и торжественно водрузил мешок.

– Вот, – неуверенно произнес ларг. – Принес!

– Что надыбал? – Коготь распутал завязки, вытащил кусок пирога и присвистнул. – Откуда?

– С пасеки!

– Опять купил?

– Не-е, – замотал головой младший. – Угостили.

– Не понял… – насторожился брат.

Медвежонок смущенно почесал лоб:

– Понимаешь… На старика рысь напала… Ну не мог я… Он на деда похож… Немного…

– Это ты правильно, – одобрил Коготь. – Будут тут всякие людей жрать!

– Ну вот, – приободрился Медвежонок. – А потом у него нога подвернулась, – он задумался, – или рысь повредила. Пришлось его на пасеку тащить. А там бабка Агнея. Я от нее увернуться не смог.

– Перекинулся бы!

– В Облике не смог, – смущенно признался Медвежонок. – Она всех кормит. А дед Панас говорит, она еще и лечить умеет… Как там Эльза?

Оба посмотрели на спящую девочку. Когда Медвежонок уходил – Белка всхлипывала и металась, но сейчас сопела более-менее ровно.

– То лучше, то хуже, – вздохнул Коготь. – Сейчас, вроде, опять жар спал…

– Бабушка к себе зовет, – решился Медвежонок. – На всю зиму…

Старший задумался.

– А смысл?

– В доме лучше, чем в пещере… И Белку вылечит.

– Не знаю, – Коготь отломил еще кусочек пирога и завернул остатки в полотно. – Не верю я никому. Сначала все добрые. А потом сдадут: мол, объедают всякие.

– А мы объедать не будем! Я охотиться могу. Дрова поколем, еще чего. Дед сейчас ходить не может. Как он нас сдаст? Да и не ищут нас уже! Столько времени прошло…

– Может, и не сдаст, – продолжал сомневаться Коготь. – А может, и сдаст. Кто его знает. Белке там лучше будет. Но если сдадут – не убежишь.

– Почему? – Медвежонок улыбнулся. – Я их того, – он махнул рукой по горлу. – А вы пока слиняете.

– От шестилапых особо не побегаешь… Я уже пробовал…

– И чем кончилось? – поинтересовался Медвежонок.

– С тобой встретился.

– Ну вот! Еще с кем-нибудь встретимся!

Коготь снял с костра котелок, разлил в две кружки воду, положил каждому варенья по чуть-чуть. Немного похлебали.

– Добрые они, – сказал Медвежонок. – Я чувствую. Меня бабушка Агнея так накормила, до сих пор есть не хочется. А я ведь еще сбегал, шмутки дедовы отнес. И сюда бежал…

Отто рассматривал сосредоточенное лицо брата, освещавшееся отблесками костра. Это в Облике света, проникающего через лаз, хватает. А для обычных глаз – тьма кромешная. Коготь сосредоточенно хмурился. На перине беспокойно завозилась Белка. Всхлипнула пару раз. Вроде, притихла.

– Жить там по-любому лучше, – произнес, наконец, Коготь. – За хавкой к Нечистому на рога бегать не придется. И светло там. Здесь кротами сидим. Днем боимся, что заметит кто, если вылезем, а ночью смысла нет. Работы даже меньше получится. Может, одежкой зимней разживемся. И шузами… Если не сдадут – лучше пойти…

– И Белку вылечат, – добавил Медвежонок.

– Если бы не это, я и не подумал никуда уходить, – признался Коготь. – Есть Господь или нет, а береженого он бережет. Давай, сходим к ним вдвоем, поговорим. Сам посмотрю. Тогда и решим, – он зевнул. – Пошли спать.

Медвежонок устроился на перине. Не спалось. Он лежал, слушал прерывистое, хриплое дыхание Белки, вздохи Когтя и думал. О том, что они завтра сходят на пасеку. Когтю хозяева понравятся обязательно! После переберутся туда втроем. И всё станет хорошо. Белку вылечат. Снова появится дед. Пусть не такой хороший, как настоящий, но тоже добрый. И бабушка очень добрая. Бабушки у Отто раньше не было. Так ведь и брата с сестрой не имелось. А потом… Может, он всё-таки ошибается. Дед жив, просто что-то задержало его в пути. Он найдет Отто. И станет совсем здорово!..

Заснул мальчик со счастливой улыбкой на губах. Ему могли присниться очень хорошие сны. Но вильдверам никогда ничего не снится…

Глава 52

Осень выдалась на редкость неудачной. Сначала зарядили дожди. В это время года такое не редкость, но чтобы почти два месяца лило почти без перебоев! Похоже, Господь сильно обиделся на людей, раз послал такое наказание. Хорошо еще хлопы успели раньше закончить уборку, иначе голода к весне избежать бы не удалось. Но дожди – полбеды. Даже меньше.

Лех Качиньский, закадычный друг и собутыльник, не придумал ничего лучше, чем отдать Нечистому душу, сиганув на коне с Нашода. Обиднее всего, что пан Новак ощущал и свою вину, пополам с радостью: пили вместе, бахвалились наперебой и спор этот преглупейший заключили между собой. А ведь если бы у Леха получилось, Войцеху пришлось бы повторять славное деяние друга. Но, слава Господу, обошлось!

Даже неплохо вышло. После товарища остались маеток и несовершеннолетняя племянница. И сам Господь велел кому-то взять под своё крылышко заботу и о том, и о другой. А кому ж, как не старому другу покойного? И ведь почти получилось! Пан Войцех уже чувствовал текущий в казну Новаков золотой ручеек с новых владений, и предвкушал, как хватает несносную девчонку, задирает юбку и… Нет-нет, никаких непотребностей, пан Новак вовсе не писюнковый злодий! И женщин предпочитает взрослых, дородных и умелых! Кожа и кости его совсем не привлекают. Но вот отходить это наказание господне вожжами велело само Провидение! И повторять эпердюцию требуется ежедневно. Лучше два раза. Ибо известно, что ум входит через поротую задницу. Вон, Лех племянницу баловал, и что выросло? Ужас вырос, прости, Господи!

И всё пошло прахом. Неизвестно откуда появился непутевый брат Качиньского, вроде бы надежно сгинувший в неведомых далях. Пан Войцех, несмотря на свидетельство отца Тадеуша, поначалу даже сомневался в его автопердичности. Но сомнения ушли. Зато стало понятно, в кого дочка пошла такая шалая! Яблочко от яблоньки…

Надо же было пану Новаку вызвать хама на поединок. С другой стороны, кто мог подумать, что за десять лет скитаний по чужеземным притонам, наглец так наловчится с плетью, что сумеет отстегать пана Войцеха на глазах у собственных хлопов и ясновельможной комиссии, прибывшей удостоверить права пана Войцеха на опеку. Даже меч не помог!

И вот теперь новая беда! Неведомая болезнь поразила округу! Нет, благородных, слава Господу, хворь не коснулась. Но хлопы заболевали чуть ли не поголовно. И какой вольнодумец после того посмеет сказать, что они такие же люди, как и паны? Благородные шляхтичи не становятся ни с того, ни с сего небесно-синего цвета и не чешутся, словно блохастые собаки! Лекари и знахарки лишь горестно разводили руками, не понимая, что происходит. Молебен, что отец Тадеуш отслужил, тоже не помог ни на полстолька. Пришлось тратиться на выписанное из Ракова «светило», затребовавшее за конецмотацию сумасшедшую сумму в золоте. Даже заплаченная Войцехом четверть от обещанного проделала немалую дыру в борделе маетка. Качиньский, Радзивилл и Сташевский тоже хмурились, но делать было нечего.

Хуже всего, что новости оказались нерадостными. Болезнь эта ученой кочерыжке была знакома. Называлась она «синий почесун» и немедленным обезлюдиванием не грозила. Но только немедленным. Ибо хлопы от нее, хоть и не мерли, но баб брюхатить переставали. И сами бабы теряли возможность ребенка выносить. Так что новых детишек можно было не ждать, и через несколько десятков лет… Известные поленским лекарям средства против почесуна были бесполезны. Предложение пана Радзивила – сжечь зараженные деревни вместе с хлопами, да завести новых, лепила забраковал, мол, хлопов так извести можно, а болезнь – нет. Останется в земле и воздухе, а после новых заразит. И единственное надежное средство – каменная смола из Кабирских гор, что в самом сердце Черсии. Лекарство даже в Тегране дорогое и редкое. А в Полении его и вовсе не достать.

Пока остальные паны чесали чубы в раздумьях, Качиньский разослал письма соколиной почтой, а через неделю сообщил, что нашел ту самую смолу, хоть и недешево, зато почти под боком – в Нордвенте. И предложил закупить нужное количество. Услышав сумму, паны присвистнули и дружно заявили, что проще продать маетки! Вот только выяснилось, что желающих покупать обреченные деревни желающих нет. Даже за полцены!

Качиньский пожал плечами, закрутил ус, плюнул трижды и закупил лекарство за свои деньги. Насколько понимал пан Новак, Мариуш потратил на горное снадобье все свое состояние, в надежде, что товарищи по несчастью передумают. Поступок столь же глупый, сколь и благородный. Пан Мариуш – единственный дурак, готовый тратить такие средства на хлопов!

Хотя надо отметить, Качиньский сообразительнее этих двух болванов. Выкупил у них маетки вовсе за бесценок. Сташевский на вырученные деньги сумел купить лишь две деревеньки на востоке, а Радзивилл и покупать ничего не стал, благо имел второй маеток на границе с Кроатией.

А вот пан Войцех оказался умнее. Раз каменная смола годится, может и обычная сойдет? Или какая другая древесная жидкость? Пробовал Войцех на Блакытных Мордах. Само название располагает. Для березового сока не время. Горелку, полученную из самых разных продуктов, хлопы и так потребляли в немалых количествах, так что начал пан Новак со смолы. Еловой. Подопытные мучались, но жевали. И чудо свершилось! Утром второго дня кожа болезных приобрела нормальный цвет. Пан Войцек возликовал, торжествуя! Хорошо похвастаться никому не успел…

Ибо к вечеру Блакытные Морды стали фиолетовыми. Повторная еловая топзадия результата не дала. Зато справилась сосна, перекрасив хлопьи хари в цвета палой листвы: желтый с золотыми разводами и вкраплениями багреца. А последующие попытки использовать растворы смол в горелке и вовсе испортили картину: земледельцы пошли пятнами всевозможных цветов.

И теперь пан Войцех, укрытый от надоевшего дождя насквозь мокрым плащом, месил грязь, направляя коня в сторону владений проклятого Мариуша Качиньского, прикидывая, как уменьшить потери: продав маеток или купив лекарство. Пан склонялся к первому: неизвестно, поможет ли каменная смола после провала лечения еловой и сосновой…

Примечание

Писюнковый злодий – половой извращенец

«эпердюция» – пан имеет в виду экзекуцию

«Конецмотация» – Подразумевается консультация.

«Бордель» – Бюджет. Плохо у пана с салевой.

«лепила» – Напоминаем, феня произошла от поленского, а не наоборот. Впрочем, какая разница…

«Топзадия» – Терапия это… Ох, пан Новак…

Глава 53

Нога заживала плохо. Старый уже. Это раньше все в считанные дни зарастало. А сейчас, каждая царапина ноет и ноет неделями. Ну а после рыси не царапины остались – серьезно зацепило. Опухоль от Агнешкиных втираний сошла, будто и не было, и синева за неделю исчезла. А вот наступать по-прежнему больно. По двору ковыляет, а дальше…

А дальше и не требуется. Всё мальчишки делают. Хорошие ребята, работящие. Дрова все перепилили, старший колет целыми днями, да с колодами пчелинными возится на пару с Панасом. Руки у парня золотые, всё, что угодно вырезать может. А младший, ларг который, охотится. Дома-то человеком ходит, а в лесу в Облик свой оборачивается. Силки все поснимал, не нужны они мальчишке. Ларг-то любого зверя догонит. Полдня охотится, а потом сидит, брату с Панасом помогает. Попытался было в Облике колоды резать. Не получается быстрее: сила-то есть, а толку от той силы, если навыку нет? Но ничего, сидит, пыхтит, учится.

Вот ведь, подарил Господь на старости лет внуков. И внучку в придачу. Вовремя девочку принесли, очень вовремя! Сгорела бы ни за что, хворь-то уже внутрь пошла. Но Агнешка управу на любую хворь найдет. Травку али корешок какой. Справилась. Это ж какая сволочь додумалась девку махонькую в тюрьму запрятать! Да еще и на костер отправить! Чтоб тем паскудникам до конца жизни тухлятиной икалось, не переставая! Нашли ларга, дерьможоры колченогие!

Сильно судьбинушка деток покорежила, ох, сильно. Старшенького особенно. От доброй жизни так ножиком махать не выучишься. Да и разговор у него – глаза закрой, карник рядом с тобой. Клички напридумывал, опять же… Ничего, оттает. Теперь-то хорошо всё. Одежку зимнюю им Панас справил. И обувку ладную. Всей беды-то несколько вечеров посидеть, да старые вещи дратвой пройти. С мясом в эту зиму не будет перебоев, младшенького даже придерживать приходится. Молоко козы исправно дают. А уж солений всяких Агнешка наготовила тьму тьмущую. Как знала! Да всё есть! И Эльзочка уже начала хорошо кушать. Вылечилась уже, только слабая пока, но это быстро пройдет!

Жаль вот только, нельзя детишек у себя навсегда оставить. Ежели огниськовыки ларга найдут – всем гореть. Перезимовать-то можно, а вот дальше – тяжело будет. Надо детей в Сваргу переправить. А как? Хотя, летом они и сами по лесам дойдут. Через Вису переправить, а там до Буга дюжина дней пути. Если лесами, да не торопясь. А Буг и переплыть можно, не столь большая река, с Висой не сравнить. А за ним – уже и Сварга.

А может у паненки молодой помощи попросить? Она-то хорошая, паненка-то, добрая. Старый пан, покойник который, хотел Панаса с пасеки выгнать, молодого посадить. Как она на него напустилась! И бранью площадной крыла, и салевскими словами непонятными. Мол, старый конь борозды не испортит, и нечего людей зря гонять, и еще много чего сказала. Пан только рот открывал, словно рыба на берегу, да руками закрывался. Так и остались Панас с Агнешкой на пасеке. И слава Господу, куда им на старости лет перебираться? Здесь свой век доживут.

Так, может, обратиться к паненке? Только от нее ничего не скроешь! А там новый пан, как он к ларгу отнесется? Странный он, одежду для жолнежей ввел. Ездят в куртках цвета весеннего неба, расспрашивают… Ой! Так ведь они про деток-то спрашивали! Как же сразу не сообразил, старый дурак? Точно, двое мальчишек и девочка. И описания похожи. Только младшенький чуть поболе будет, так оно и верно, ларги быстро растут. Когда же они приезжали-то? Дней за пять до той охоты неудачной, получается! Вежливо говорили, да просили, ежели детей встретишь, весточку паненке с паном передать. И детишкам сказать про то.

Ох, страшно. А ведь сказать деткам надо, то и панову волю не нарушит, и внучкам хуже не сделает.

– Отто, – прокашлял старик.

Оба мальчика подняли головы.

– Я, дурная голова, и забыл совсем. А ведь дней за пять до того, как пришли вы, жолнежи панские приезжали. Про вас спрашивали. Только сейчас сообразил, что про вас тот разговор был.

Братья переглянулись. Старшенький виду не показал, но пальцы, что нож сжимали, аж побледнели. А младшенький фыркнул недовольно.

– А чего спрашивали, дедушка Панас?

Никогда его младший просто дедом не называет. Агнешку давно бабушкой зовет, а его с именем. Но Панас не в обиде. Дед у мальца один. Тот, что погиб, его бегство прикрывая. Хоть и надеется внук, но бортник жизнь видел. Не выжил старик, три копья – даже для ларга много! Пусть зовет, как хочет.

– Спрашивали, не видел ли кого из детей. Да всех троих и описывали. Только про то, что ты ларг, не говорили. Просили, если появишься – весточку пану заслать. Или молодой паненке.

– И? – спросил старшенький.

– А как я пошлю? – пожал плечами старик. – Хромый я. Если только сами отнесете.

Парни заулыбались.

– А еще, – продожал Панас, – передать просили, что пана вы знаете, и дело у него к вам.

– Знаем? – удивился старший. – А кто он?

– Так Качиньским мы хлопы, – ответил дед. – Раньше пан Лех был. Видный пан, только с головой вовсе не дружил. За то и сгинул. При нем всеми делами панночка Ядвига заправляла. Молодая совсем, только по весне в возраст войдет. Добрая она, зазря людей не обижает. Но строгая. А новый пан – вроде, как отец ейный. Много лет незнамо где шлендрал. А нынче вернулся. Да вовремя, как сам Господь ему шепнул в ухо…

– А зовут его как?

– А разве не сказал я? – Панас хлопнул себя по лбу. – Вот старый дурак! Так Качиньский он! Пан Мариуш Качиньский!

Братья снова переглянулись.

– Тот пшек, – прошипел старший. – Из Нейдорфа. Уходить надо!

– Он плохого не делал, – возразил младший. – За Белку вписался, столбы пожег…

– А что ему от нас надо? – заосторожничал брат. – Сколько времени прошло, а не забыл! И узнал, что мы в Полению свалили! Хлыбень сдал! Или ему, или кунице, если пшек на нее работает. Хорошего немало сделал, но благородные – они одинаковые: сегодня добрый, а завтра запорет на конюшне. Тем более, шляхта! Мы не люди им, хлопы!

Младший кивнул. Потом почесал в затылке.

– А может, сбегать, спросить, чего ему надо?

– Как ты у него спросишь?

– Так к ограде прибегу, да кликну, чтобы пан в лес на переговоры один шел. А не пойдет – убегу.

– Убежишь, – согласился старшенький. – Только придет он. И будет добрый и ласковый. Чтобы всех выманить. А как втроем придем, непонятно, что запоет. Ну его, пшека! Подождем, пока Белка сил наберется, да у деда нога пройдет. Наловишь зверья побольше, да и пойдем. Как думаешь, дед, правильно я говорю?

– За вельможных прав ты, – согласился Панас. – Хоть и плохо я пана знаю, а пан – он завсегда пан. Только куда ж вы пойдете-то?

– Так в Сваргу! – отозвался старший. – Ты говорил, там ларгов не обижают. И идти не так уж далече! За дюжину дней дойдем, если не быстрее. Пока снег не лег.

– Нет же там у вас никого…

Хоть и понимал старик правоту мальчишки, да и сам так недавно думал, а при одной мысли, что уйдут детки сердце как тиски сдавили.

– У нас и не было никого, – вздохнул старший. – Только мы трое. Теперь еще вы с бабушкой. Дед, у нас ведь деньги есть! А давай, ты у пана выкупишься, да с нами пойдешь! Будем вместе жить!

Младший согласно закивал.

– Выкупиться больших денег стоит. Да и не сможем мы с Агнешкой идти, как вы. Старые уже.

– Телегу купим! Или сани! У нас десять золотых! Всю пасеку купить можно!

– Десять золотых, – ахнул дед. – Откуда ж столько?!

Лица парней посерьезнели.

– Наследство получили, – сообщил старший. – Покойник был плохим человеком, но завещал не вести себя так, как он. Так пойдем, дед?

Настала очередь Панаса чесать в затылке.

– Подумать надо, – решил он, наконец, – с Агнешкой посоветоваться. Продумать всё. Непросто это. Но… хочется. Прикипел я до вас, внучки. Деток-то у нас с Агнешкой Господь маленькими прибрал… От таки дела, малята.

Глава 54

Арнольд Хюбнер валялся на кровати, даже не сняв сапог. Лишь закинул ноги на спинку, чтобы не изгваздать одеяло. Раздеваться, да и вообще, что-либо делать было лень. Денек выдался тяжеленный. Сначала примчался взмыленный гонец от Рыжего. Янер, конечно, болтун и разгильдяй, но дело знает. Так или иначе, но именно он заметил нордвентскую медную монетку. Как эта медяшка могла попасть в глухую деревушку, от которой до ближайшего тракта с полсотни миль будет? Хлоп отпирался по первости, а после… Услышав рассказ гонца пан Мариуш помчался так, что чуть не загнал жеребца.

Вернувшись, даже не успел поделиться с дочкой новостями. Пан Новак заявился. «Экскрементатор» хренов! Можно подумать, он способен открыть что-то новое! Вот мэтр Дюпре – тот голова! Умеет находить выход из любого положения. Хотя, если бы Хюбнер прибыл на место их знакомства на пять минут позже, о Франсуа пришлось бы говорить в прошедшем времени. Однако банде ягеров не стоило большого труда разогнать банду же, но разбойников, да еще настолько сиволапых, что покусились на бродячий театр! А знакомство с Дюпре очень пригодилось. Порошки почтенного Франсуа – просто находка. А какой из него вышел профессор медицины! Зато теперь актеры обеспечены надолго. Три золотых по меркам театра – невероятные деньги, не за каждый сезон столько удается собрать! А остальное, полученное за «конецмотацию», пригодилось для выкупа у панов их владений, пострадавших от «синего почесуна».

В отличие от Дюпре, пан Войцех не разбирался ни в лицедействе, ни в способах покраски человеческого тела. Торговаться тоже не умел. Вообще, самой сильной стороной пана была всё же салева, как ни смешно звучали в его устах слова благородного языка. В итоге получил Новак даже меньше Сташевского, не говоря уж о Радзивилле. Но нервы помотал изрядно!

– Знаешь, папочка, мне понравилось! – Ядвига, вопреки обыкновению, расположилась не на столе, а за столом. – «Пан Новак, вы должны понимать, что вылечить хлопа от почесуна обходится дороже, чем купить нового! А после ваших опытов, и вовсе ничего нельзя предсказать! Это вы должны мне доплатить, чтобы я забрал ваши Серо-буро-малиновые Морды»! – передразнила Арнольда дочка. – Надо было видеть его харю!

– Я видел, – усмехнулся Хюбнер. – И даже отругать тебя за грубое слово не могу. Иначе, чем харей и не назовешь.

– А в итоге ты не просто магнат, папочка! Наш маленький маеток превзошел имение пани Гаштольд, а оно было самым крупным в Полении. До сегодняшнего дня. Правда, у пани есть еще пара владений в Нордвенте…

– Вот уж не собираюсь мериться с пани… – Арнольд еле удержал рвущееся с языка слово.

– Чем ты не собираешься мериться? – ехидно поинтересовалась девочка.

– Ничем не собираюсь! Лучше скажи, во что нам это вылилось.

– Восемь золотых прибыли! – гордо заявила Ядвига. – Не считая имущественных и живых приобретений. Подумать только, меньше месяца назад я мечтала о жалких двенадцати деревеньках! И понятия не имела о таких прелестных штучках, как красящие тело порошки, «синий почесун» и противоядие от него. «Горная смола», – она рассмеялась. – Так ведь никто и не догадался насыпать в пиво сахар!

– И не надо! – Хюбнер поддержал смех дочки слабой улыбкой. – Зато ты придумала, как всё это использовать. Сам бы не догадался и в жизни!

– Не прибедняйся! Исполнение было на уровне!

– Да, неплохо получилось, – согласился свежеиспеченный магнат. – Надо будет дать послабление «переболевшим» деревням. Особенно многострадальным «Блакытным Мордам».

– Угу, – согласилась Ядвига. – Это окупится. Я только не поняла, как получился последний цвет?

– Моя ошибка, – признал Арнольд. – Маловато порошков с Франсуа наделали. А без него я не решился. Я же не пан Новак! Просто перемешал все остатки. Дюпре говорил, можно, только цвет не предскажешь. И точно…

Девочка снова расхохоталась:

– А он-то эти порошки как использует?

– Монстров для театра создает, – Хюбнер завопил голосом рыночного зазывалы. – «Только у нас! Желтые люди ковейцы! Черные гиганты с Южного Континента! Фиолетовая женщина…».

Дочка, вытирая слезы, поддержала:

– «Хлопы синие, хлопы золотые, хлопы серо-буро-малиновые»… А их владелец, самый крупный магнат Полении, валяется на кровати в сапогах! Подает дочери дурной пример! Папочка, тебе не стыдно?!

– Стыдно, – согласился Арнольд. – Но так иногда хочется почувствовать себя безродным ягером… Кстати, о ягерах! Рыжий нашел-таки след ларга.

Ядвига выгнула бровь:

– Да? И какой же?

– Нордвентскую монетку.

Теперь взлетели обе брови:

– Твой мальчик разбрасывает монетки?

– Не совсем, – усмехнулся Хюбнер. – В этой, как ее… А, неважно! Короче у мужика кто-то ночью залез в погреб, набрал продуктов, закрыл всё обратно. Что интересно, собака даже не тявкнула. А там такой кобель брехливый на привязи!

– Ну а монетка? – переспросила Ядвига.

– Это самое интересное, – осклабился Арнольд. – На месте одного из горшков вор оставил горсть медных монет. Нордвентских. Мы там посчитали немного, похоже, по ценам Нейдорфа с небольшой переплатой.

– И ты думаешь, что это они?

– Угу. Медь, цены, молчание собаки. Псы, рядом с ларгами всегда молчат. Я приказал прочесать лес вокруг, но думаю, ничего не найдут.

– Погоди, – остановила «отца» девочка. – Дай подумаю… – она наморщила лоб и привычно пошевелила бровями. – Приходил ларг. Один. Издалека. Брал продукты для остальных. Так?

– Точно! Коготь не оставил бы денег. А маленький – серв! Раз приходил один, значит издалека. Вильдвер за ночь за полсотни миль смотаться может.

– Прочесывать такой круг, – покачала головой Ядвига. – Ага! Ты приказал выяснить, не было ли еще подобных краж! Правильно?

– Я ж говорю, что ты самая умная. И посмотрим, откуда он может бегать!

– И у меня будет ручной ларг, – захлопала в ладоши дочка и обернулась на стук.

– Заходи! – Арнольд уставился на всунувшуюся в дверь физиономию Зигмунда. – Что скребешься, как фрейлина королевы?

– Ну дык… – коверкая слова «под серва», сказал Фрай. – Вы, многоуважаемый пан, наедине с дамой! Мало ли чем занимаетесь…

Нож Ядвиги воткнулся в захлопнувшуюся створку.

– Маленькая пани уже остыла? – раздалось с той стороны.

– Вот паршивец, – ухмыльнулась девочка. – Заходи!

– А ножами кидаться не будете?

– Да заходи! – заорал Арнольд. – Чего хотел?

Дверь приоткрылась. Ягер настороженно посмотрел на Ядвигу и, на всякий случай прикрываясь дверью, сообщил:

– Чем бы вы ни занимались, бросайте. Там куницу бесы принесли. Ту самую, рыжую. Что тебя в Нейдорфе обхаживала.

– Задница Нечистого! – Хюбнер сбросил ноги со спинки и сел на кровати. – Только ее сегодня и не хватало!

– Ну ты и извращенец! – возмутилась дочка. – Женщина приехала, а ему задницу Нечистого подавай! – взгляд вернулся к ягеру. – Красивая, небось?

– Не надо ревновать, молодая пани! – услужливо зачастил Фрай. – Святые сестры, они же святые… Не будет она пана у дочки отбивать. Разве на одну ночь, так против такого даже жены не возражают!

– Это потому что боятся! – отрезала Ядвига, перебираясь на стол. – Зигмунд, принеси мой нож и зови гостью!

– В кабинет дочки, – добавил Хюбнер. – Нехорошо принимать даму в спальне!

– Можно подумать, – хмыкнула девочка, прислушиваясь к топоту сапогов ягера по лестнице, – не ты сюда всех служанок перетаскал…

– Во-первых, не всех, а только некоторых! – Арнольд поднялся и оправил куртку. – Во-вторых, сестра Ридица – не служанка, с ней востро надо ухо держать, а не то, что ты подумала. А в-третьих, подглядывать неприлично! Пошли в кабинет.

– Я не подглядывала, – «обиделась» Ядвига. – Я подслушивала. Вместе со всем маетком. Они у тебя так орут, что в Блакытных Мордах слышно! Пытаешь их, что ли?..

– Тебе жаловались? – прищурился Хитрюга, открывая дверь.

– Они пожалуются, как же… Ходят, как пыльным мешком по голове стукнутые, и сыплют соль во всё, что ни попадя!..

Примечание

«Экскрементатор» – Арнольд передразнивает пана Войцеха, считающего себя экспериментатором.

Глава 55

Фридрих фон Каубах еще раз пробежал глазами полученную бумагу. Довольно усмехнулся. Командор! Карьера просто головокружительная! Вот что значит в нужный момент оказаться в нужном месте и выбрать правильную линию поведения!

Не было никакого доноса! Фридрих не участвовал в скандальной истории с гибелью Восточной Резиденции. Наоборот, это он жертва! Обстоятельств и Людвига фон Бальдерсхейма. Этого подлого создания, скрывшего свою звериную сущность, змеей прокравшегося в святая святых Ордена Светочей Веры и коварно готовившего самый страшный заговор в истории Пречистой Церкви! Если бы не героический подвиг графа фон Каубаха и его «Медведей», план прислужников Нечистого мог принести успех!