Текст книги "Волчье Семя. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Виктор Гвор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 38 страниц)

Сдвоенный отряд умчался куда-то в глубину замка, и Коготь, пользуясь временным одиночеством, благополучно добрался до лаза. И вовремя. Старший очередной десятки оказался умнее предыдущих:

– Прочесать здесь всё! – десятник задрал голову к потолку. – И этот частокол – тоже! Там стадо спрятать можно!

Не дожидаясь выполнения команды, Коготь нырнул в дыру и обнаружил, что она всё-таки оказалась окном! Во всяком случае, для обитательниц каморки, в которой оказался парень. А что вела не на улицу, а в огромное помещение, так мало ли у кого какие причуды? А может, и есть в этом некий скрытый для простых смертных смысл. Одна из хозяек помещения была стара и седа, вторая, судя по занимаемому месту на кровати – совсем мала. Главное – обе спали, еле слышно посапывая. Судя по размеру комнаты и обстановке, к благородным старуха не относилась, но месторасположение помещения заставляло выделить бабку из числа обычных слуг. Да и висящий на стенке наряд с оборочками... Где-то Коготь такие оборочки уже видел... И совсем недавно... Господь с ними, лишь бы не проснулись, убивать старуху не хотелось категорически, а уж ребенка...

Парень, чуть приоткрыв дверь, рассматривал подозрительно тихий коридор.

Три двери в стене напротив. Между ними гобелены и зеркала, в которых отражаются двери этой стены. Тоже три плюс бабкина. Снова гобелены. Зеркал нет. В конце коридора лестница. Видно, что можно пойти наверх. Наверное, можно и вниз. Огромные вазы. Или кадки? Не цветочки же в них стоят, целые деревья растут.

Это может быть уже и третий ярус! Тогда главные гостевые покои – за самой большой дверью по центру напротив. Недаром возле нее охрана. И не обычные кнехты, функи! Даже плащи не сняли, уроды, отсвечивают белыми пятнами! Осталось пройти через них, разобраться с обитателем комнат и нырнуть в камин. И всё это сделать тихо и незаметно, ага! Еще бы уточнить...

– Коготь?

Парень резко обернулся. Девчонка проснулась и сидела на кровати. Да какое проснулась, она и не засыпала небось! Вот ведь в каждой бочке затычка.

– А где все?

– Тихо! Они далеко! И я скоро уйду!

Сабина решительно закивала, слезла с кровати и потопала к двери.

– Где здесь главные гостевые покои? – прошипел Коготь

Девочка ткнула пальчиком в самую подозреваемую дверь.

– Только там святого отца поселили, – шепнула она. – Такой важный!!!

– Разберемся...

Отслеживаемые двери распахнулись, и в коридор выглянул мужчина в расстегнутом камзоле поверх белоснежной рубашки, в сапогах и с мечом на поясе. Словно и не ложился. А может, так и было.

– Что происходит? – недовольно спросил вышедший.

– Какой-то шум внизу, святой отец! – доложил один из охранников. – Там кто-то с кем-то дерется, но мы не знаем кто!

– А здесь что? – святой отец направился к дверям в каморку.

Сабина оттолкнула Когтя и шагнула в коридор. Как была, в ночной рубашке и с распущенными волосами, елозя тонкими ручками по глазам и широко зевая:

– Ой! Дядя, а почему все шумят?

Вельможа скривился, словно глотнул прокисшего вина, ногой пнул девочку, отбрасывая обратно, и рявкнул:

– Взять!   Интерлюдия

Кусты малины шевельнулись, и из них кто-то выполз. Еще. И еще. Человек на дереве даже приподнялся, сосредоточенно осматривая прибывших. Нет, не ошибся, одного не хватает. Указание на такой случай есть – действовать по ситуации. А с ситуацией всё неясно. Мда... Ситуация!

***

За воротами раздался невнятный шум, затих, снова взвился в воздух, рассыпаясь на гул голосов, лязг команд, бряцанье металла. Чуть позже прибавилось конское ржание и лай вездесущих собак. Шум то нарастал, то затихал, но лязгающего звука опускающегося моста не слышалось. И ворота оставались закрытыми. Тройка коротко переглянулась и снова уставилась на замок, ощупывая глазами стены. Всё равно, пока не откроют ворота, сделать ничего нельзя. Мда... Ситуация!

***

Громкий переливчатый свист спугнул тишину, обиженно взорвавшуюся криками, лязгом оружия, топотом ног. Звуки летели со всех сторон, сбивали с толку, мешая понять, что где происходит, и требуется ли вмешательство и какое. Двое у стены не шевельнулись, но очень внимательный и тренированный взгляд мог бы уловить незначительное изменение их фигур. Группа кнехтов, вбежавшая в коридор, не успела даже достать мечи. Две фигуры замерли среди разорванных на куски тел. Куда бежать, если крики и лязг мечей доносятся и сверху и снизу? Мда... Ситуация!   Глава 32

Фридрих фон Каубах поднял руки над головой, с хрустом потянулся и откинулся на спинку кресла. Этот сумасшедший день, наконец, завершался. Ранний выезд, утомительная дорога в полном облачении... Из-за этого дурацкого церемониала не успели проскочить по утреннему холодку, и пришлось париться в латах по самой жаре. Прибытие в замок фон Кохов, идиот Алоиз со своей никому не нужной инициативой. Конюха вполне можно было сжечь месяцем или двумя позже, когда войска Ордена уже будут победным маршем идти по сварожским землям, сея смерть и разруху. К чему устраивать Охоту сейчас, когда на подходе сварожское посольство, где Зверей – каждый второй, не считая первого?! Да еще с таким шумом и грохотом?! Фон Каубах поморщился от воспоминаний. А сколько времени отобрало идиотское разбирательство по этому поводу? Его, командора восточной резиденции, личного времени!

А в итоге то, что планировалось сделать еще до заката, еле-еле закончено к рассвету. Хотя нет, до рассвета еще есть пара часов. Или немного меньше. Надо бы поспать хоть немного... Только убрать со стола... Или Нечистый с ним, до утра потерпит? Наводить порядок Фридрих не любил. Сначала тратишь время на перекладывание бумажек с места на место, а потом на поиски этих самых мест и, соответственно, бумажек. Или как предстоит сейчас: скинуть всё в один мешок, а когда придет нужда, рыться в этом мешке, разыскивая нужный свиток. Нет, точно подождет! Это не письма, летящие на соколиных лапках в непредставимые дали, чтобы привести в движение неисчислимые людские массы...

Фридрих встал и прошелся по кабинету. Да, пожалуй, спать. Разве что глянуть, не ждет ли кто в коридоре, не пропущенный верной охраной. Фон Каубах открыл двери, выглянул наружу и почувствовал, как волосы на затылке становятся дыбом. Уши командора еще не различили слабый перезвон оружия вдалеке и топот множества сапог, ноздри не уловили еле ощутимый запах гари, а какое-то неизвестное чувство подсказало: что-то не так. Неправильно.

– Что происходит? – фон Каубах недоуменно повертел головой.

– Какой-то шум внизу, святой отец! – доложил брат Хорст. – Там кто-то с кем-то дерется, но мы не знаем, кто!

Взгляд Фридриха обежал коридор и зацепился за приоткрытую дверь напротив. Кажется, каморка экономки, фон Кох что-то говорил. Но почему открыта? Чтобы любой непорядок разбудил старуху, и она разобралась с неприятностями раньше, чем проснутся благородные вельможи? Странно... Предчувствие било набатом.

– А здесь что? – командор сделал шаг. Всего один шаг.

Дверь открылась и из темной комнаты шагнула заспанная девочка лет семи, отчаянно трущая глаза.

– Ой! Дядя, а почему все шумят?

Возможно, три года назад, Фридрих повел бы себя по-другому. Но после Лукау граф фон Каубах не любил детей. Точнее: ненавидел и боялся. Да, именно боялся. И тут нечего стесняться: получив обещание Зверя, забудешь, кому сколько лет, и начнешь шарахаться от каждой тени, и хвататься за меч при любом шорохе. И хотя между темноволосой девчушкой в ночной рубашке и светловолосым зверенышем из прошлого не было ничего общего, кроме возраста, Фридриха захлестнула волна ярости. Столь сильная, что командор даже не сумел толком ударить. Получившийся неуклюжий пинок еще больше разозлил фон Каубаха, заставив рявкнуть в полный голос:

– Взять!

Дальнейшее уложилось в считанные мгновения. Неестественно и страшно всхлипнул брат Адальберт, мешком оседая на каменный пол перед командором; шагнувший в дверной проем брат Хорст, захрипев, повалился вперед; а через падающее тело перепрыгнул смутно знакомый белобрысый мальчишка лет тринадцати с ножом в руке и, прежде чем Фридрих успел осознать происходящее, с нехорошей усмешкой прошипел:

– Ты помнишь моего деда, Мистфинк?! Теодора Рваное Ухо?!

Руки опытного бойца действовали независимо от паникующего сознания, и меч фон Каубаха взлетел и рванулся влево-вниз, стремясь развалить оживший кошмар от плеча и докуда хватит силы. Однако то ли сковавший сознание ужас заморозил мышцы командора, то ли мальчишка, даже не оборачиваясь, оказался нечеловечески быстрым, но мощный удар поразил пустоту. И в то же мгновение острая режущая боль пронзила левый бок, нырнула вглубь и разлилась по груди, заполняя тело. Ставший непомерно тяжелым меч вырвался из рук и глухо звякнул об пол, стены коридора закружились во всё убыстряющемся ритме, и перед меркнущим сознанием Фридриха встал пылающий родовой замок, реющий на горящей башне флаг с черным медведем, который последний граф ни разу не посмел поднять за прошедшие со дня смерти отца три года, и сотканное из огня лицо Готлиба фон Каубаха, презрительно глядящего в глаза наследнику. 'Мистфинк!' – пренебрежительно выплюнуло пламя, ослепительно сверкнув напоследок, и наступила темнота.

***

Коготь даже не ожидал, что мечта брата исполнится так легко. Кинжал в брюхо риттеру, неосторожно сунувшемуся почти вплотную; бросок из-за его плеча во второго функа, тоже не ожидающего нападения, с одновременным уходом с линии падения первого, прыжок в коридор и брошенная главному штымпу фраза. Не ради фраерского выпендрежа, а чтобы ошеломить противника, сбить с толка: пусть думает, что имеет дело с вильдвером. Уклониться от неплохого, но легко предсказуемого удара, выходя на удобную позицию, и проникающий слева между пятым и шестым ребрами. И на всякий случай уйти в сторону: не всегда противник понимает, что уже умер. Легко и просто, Кошмарик бы даже не похвалил, хотя Коготь комбинацию выполнил идеально, словно отрокам в Хортице показывал. Парень поймал себя на мысли, что и рассуждает как на тренировке: сплошь острожные термины, ни слова на фене. Само слово 'термины' тоже оттуда.

Пока мысли пели хвалу выполненной работе, тело не останавливалось ни на минуту. Пробил всем троим головы, чтобы случайно не оклемались. Предварительно вытащил первого в коридор, но не до конца, чтобы макитра* пришлась на то место, куда натекла кровь с киньки*. Этому чердак рассадил вдребезги, мол, крышей внутряк отначил*, когда сковырнулся. Подумав, вышиб у главаря ошары*: вроде слышал, что функи с убитыми вильдверами так поступают. Мысли, как начал лепить горбатого, вмиг на базар соскочили!

Закончив со жмурами, повернулся к девчонке. Та смотрела во все глаза. Живая и вроде здоровая. Только дорожки от слез по щекам. И ведь не пискнула ни разу! Кремень девка!

– Ты как, малая?

– Нормально... – с трудом сдержав всхлип, выдавила Сабина.

– Эх, кроха, тебе бы в Хортицу на обучение... – вздохнул Коготь. – Чтобы ни один урод пнуть не смел. Воинский характер! Выдержишь еще одно дело?

– Какое?

– Считать умеешь? До ста?

– Только до двадцати, – грустно вздохнула Сабина.

– Как я в покои войду, сосчитай пять раз до двадцати. А потом сядь на своей кровати и визжи как можно громче. А если кто раньше появится – сразу начинай визжать. И кто бы чего не спрашивал, не отвечай. Только плачь и визжи. Поняла?

Девочка кивнула:

– И плакать можно?

– Нужно! – улыбнулся Коготь. – В своё удовольствие! Только никому ничего не рассказывай. Истерика у тебя!

– Кто у меня?

– Тебе страшно, больно и хочется кричать, ага?

– Ага! – Сабина улыбнулась. – А ты меня отвезешь в эту... где учат?

– Если сложится – обязательно. Всё! Пока!

Коготь пулей пролетел коридор, взгляд обежал комнату. Шкаф, большой стол, кадковаза... Любят владетели деревья в помещениях держать. Где камин? А что за бумаги на столе? Пробежал глазами по первому попавшемуся листу. Похоже, тайным языком написано... Задница Нечистого, важные, небось, бумажки! А это что? Книжица-разгадчик! Дернул дверцы шкафа, схватил какую-то рубаху, в мгновение ока соорудил подобие походного мешка, нарезав ремней прямо из подола, сгреб всё со стола, бросился в соседнюю комнату. Камин был тут. Большой, взрослый пройдет не сгибаясь. И холодный. Коготь нырнул внутрь, повернулся налево и полез вверх по трубе, пока не нащупал отверстие, про которое говорил Кукушонок. Вот ведь проныра, как он его нашел-то! Нащупал ногой пол, сделал шаг, второй и улыбнулся, услышав донесшийся через две двери оглушительный визг.

***

– Девятнадцать, двадцать, – сосредоточенно считала Сабина, сидя на кровати. – Четыре раза. Раз, два, три...

– Ну и шо высчитываешь, скаженная? – не вставая с постели, ворчливо спросила Фрида. – Хитер твой приятель, только сопляк сувсем! Ты визжать будешь, а я, значится, ушами хлопать?! Какой же олух поверит, что старуха так задрыхла, шо не услышала, как здоровые бугаи бошками двери выносят?! Я-то проснулась, ще када он в окошко перся! Думала, смертушка наша пришла! Ан нет, жалостивый душегуб попался!

– Коготь хороший, бабушка! – заступилась за нового (а, может, уже старого) знакомого Сабина. – Они с Медвежонком Вилли спасли. И Аннет с младенчиком из кичи забрали...

– С кичи, значит? – усмехнулась Фрида. – По фене ботают, кнехтов режут, как Клаус баранов к концу Великого Поста... Арестантов с тюрьмы таскают... А шо за Медвежонок такой?

– Он такой же, как Коготь, только вильдвер.

– Вот тока Зверей ще не хватало! – экономка тяжело вздохнула. – Не в мать ты пошла, Сабинка, в бабку! Та тоже вечно путалась с карниками всяческими, на коих клейма ставить негде! Ладно, внучка, делай, шо твой Коготь баял: молчи, как рыба об лед, а чуть шо – в слезы! А щас давай в уголок, обнимаемся, плачем и орем, шо есть силы. Пора вже, сбег твой коханый! _______________ * Чердак, макитра, крыша – голова (феня) * Кинька – живот (феня) * Крышей внутряк отначил – головой дверь открыл (феня) * Ошары – здесь клыки (феня).   Интерлюдия

В рассветных сумерках из зарослей малинника вынырнул кто-то невысокий. Скользнул к пришедшей ранее группе. Обнялся с единственным неспящим. Человек на дереве вгляделся и облегченно вздохнул: тот самый, недостающий. И вроде без хвоста. Человек скользнул вниз и двинулся прочь, последят и вдвоем, его задача – сообщить результаты ночного бдения...

***

Ворота так и остались закрыты, а мост поднят. День всё громче заявлял свои права. Тройка, просидевшая на опушке всю ночь, тихо растворилась в лесу. Хоть им и нечего сказать, все равно обязаны сообщить результаты ночного бдения...

***

Количество носившихся по коридорам вооруженных людей постоянно увеличивалось. Воевать со всеми не представлялось возможным. Да и нужным не было. Не требовался даже допрос, чтобы уверенно сказать: никто ничего не знает и не понимает. Переполошивший весь замок женский визг дал надежду на какую-то ясность, но плотность кнехтов на подходе к источнику звука превышала все мыслимые пределы. Двое переглянулись и двинулись к боковому коридору второго яруса донжона. Предстояло еще узнать результаты ночного бдения...   Глава 33

Бейлиф смотрел на барона. Барон на бейлифа. Взгляды обоих выражали невозможную смесь торжествующего предвкушения палача-садиста с всепоглощающим ужасом перепуганной жертвы. Оба понимали, что один из них окажется виноватым. А второй... Второму судить первого. Если это получится сейчас, до приезда кого-нибудь размером побольше обоих... Тогда жертвами могут стать оба.

Силы были равны. Еще ночью замок полнился святыми братьями и лояльными Ордену кнехтами владетелей, но после смерти командора барон умело воспользовался ситуацией. Первым делом поднял по тревоге свою стражу и в мгновение ока организовал и провел обыск замка, заодно вышвырнув из него всех вооруженных, не знакомых ему лично. Бейлиф, всю ночь разбиравшийся в очередном конфликте между виконтом де Хрен-его-знает-как-зовут и баронетом фон Фиг-запомнишь-имя, примчался к шапочному разбору. Самого брата Иоганна пред светлы очи барона фон Кох пропустили, не забыв часочек продержать на входе, а свиту так и оставили за стенами.

Сейчас бейлиф оценивал шансы в боевом противостоянии как одинаковые. Сил у барона несравненно меньше, зато они расположены куда выше. Да и не факт, что владетели, чьи войска составляли большую часть армии Ордена, захотят штурмовать родовое гнездо своего собрата по приказу какого-то бейлифа. Был бы жив командор, но... Однако и барон понимал, чем кончится схватка с Орденом. Не сейчас, так через месяц или два. Но скорее, в течении недели. Так что надо решать словами!

– Итак, барон, – первым прервал молчание Иоганн, – объясните, что это значит? На каком основании Вы выгоняете из замка воинов Пречистой Церкви?

– На основании их полной некомпетентности! – отрезал барон. – Больше столетия у нас не было никаких происшествий. Даже во время хлебных бунтов сервы фон Кохов не пошли под знамена со скрещенными костями! Но с того момента, как в наши владения набилась ваша так называемая армия, ни одной спокойной минуты! Почему Вы не были ночью в замке, святой брат? – хозяин уставился на гостя, вроде бы делая паузу, но вставить слово тому не дал. – Можете не отвечать! Утихомиривали сыновей каких-нибудь столичных шишек, выясняющих, у кого из них что толще! И утихомирили, благодаря тени командора за спиной! Это происходит постоянно и непрерывно! Только теперь граф мертв, и чьим именем Вы собираетесь держать в руках эту камарилью, совершенно непонятно! А в первую же ночь нахождения в замке...

– Это у Вас порядок? – перебил разошедшегося собеседника бейлиф, понимая, что дальнейшее молчание лишь усугубляет его положение. – Просто Вы скрываете всё, что здесь происходит, покрывая преступников! Да что преступников?! При первой же проверке зубов в Вашем замке (не во владении, а в замке!) обнаружено целое гнездо Зверей! Каким образом они прошли незамеченными?! И не оправдывайтесь старостью и смертью предыдущего пастора, проверить зубы может любой! Большинство владетелей делают это собственноручно или поручают кнехтам. А уже следующей ночью здесь начинается настоящая резня, в которой участвуют наравне и Звери, и люди, обычные кнехты! Почти полсотни убитых, при этом на Зверей приходится не более полутора десятков! Убит командор! Сбежали арестованные! Женщина была в волчьих кандалах! И при этом в замок никто не входил и не выходил! Не в Ваших ли казармах, барон, прятались преступники?! И не разводите ли Вы Зверей, чтобы иметь лишний козырь в отношениях с соседями?!

– Вы идиот, бейлиф! – взревел барон, просто заглушив собеседника. – Тут два дня мог войти и выйти кто угодно! Какого Нечистого Вы поставили во внутреннюю охрану не святых братьев, а бестолковый сброд, собранный с миру по нитке?! Опять сынки каких-нибудь пэров и маркизов?! Я своими глазами видел, как эти болваны рубились друг с другом вместо того, чтобы искать настоящих преступников. И каким образом труп убитого Зверя в полтора раза больше моего конюха?! Рудольф был ниже меня ростом, а Вы посмотрите на этого! – барон, конечно, врал, но... пусть докажут! – Вам не кажется, что здесь осуществился хорошо спланированный заговор?!

– Конечно, заговор!!! – Иоганну пришлось задействовать всю мощь своих легких, но результата он добился. – Вы его и организовали!!!

– И зачем, скажите мне, так кричать, святой брат? – раздался от дверей в кабинет хрипловатый женский голос. – И Вам, барон, стоит несколько понизить градус дискуссии, если Вы не желаете, чтобы содержание разговора знали все в радиусе пяти миль. Я надеюсь, вам понятна моя речь? Или салева не является вашим сильным местом?

Рослая моложавая женщина в белом плаще и с крайгмессером на поясе прошла через помещение и уселась в свободное кресло. Две девушки помоложе остались у дверей, чуть разойдясь в стороны. Рисунков на плащах видно не было, но кто бы сомневался!

– Надеюсь, представляться мне не надо?

Бейлиф встал и с почтением склонил голову.

– Кто же Вас не знает, святая мать, – барон последовал примеру монаха. – Но как Вы прошли в замок, что нас не предупредили об этом?

– Хороший вопрос, – кивнула мать Ванесса. – Мы на нем еще остановимся. Но сначала... Я гляжу, у вас уже появились версии случившегося. С удовольствием их выслушаю. Только спокойно и по очереди! – комтура откинулась на спинку. – И, барон, попросите принести вина. Из-за ваших несчастий пришлось скакать полночи!

Фон Кох дернул за шнурок, и через пару минут в дверях возникла сухонькая старушка с подносом.

– Надо понимать, один звонок – вино, – улыбнулась мать Ванесса. – А два?

– Закуски посерьезнее, – ответил барон. – Непрерывное дребезжание – прийти за указаниями. А сколько человек в кабинете, и кто что предпочитает, Фрида всегда знает лучше всех.

– Каким образом? – строгий взгляд на служанку.

Та низко, но с достоинством поклонилась:

– Как же я могу не ведать, святая мать? А не то подам?! Вы вот предпочитаете анжуйское, а барон любит рейвен... А святой брат – шо покрепче, хотя Господь это не поощряет! – старушка осенила себя знаком.

– Ну, вкусы своего господина Вам известны, это понятно. А мои? И святого брата?

– Это же видно! – изумилась служанка.

– Ладно, – согласилась комтура. – У каждого свои профессиональные секреты. Идите, милая! – и повернулась к мужчинам. – Продолжим. Итак, святой брат, Ваша версия?

– Барон фон Кох прятал Зверей! – выпалил брат Иоганн. – Когда несчастный Алоиз обнаружил девочку с клыками, и сержант Пфайфер убил Зверя, барон не мог вмешаться. Но ночью он вывел из казармы своих людей и выпустил Зверей, чтобы устроить резню! А дабы замести следы, выгнал из замка всех, кто мог ему помешать!

– Хорошая версия, – согласилась комтура. – Самое главное, полностью обеляет Орден Светочей, командора Фридриха и Вас лично... А скажите, бейлиф, зачем Герхард собирал Зверей? Воевать с Орденом?

– Маловероятно, святая мать. Силенок не хватит.

– Верно, – согласилась Ванесса. – А тогда что?

– В дрязгах с соседями...

– Хорошо, пусть будет с соседями. Только как скрыть применение Зверей?

– Вырезать всех... – неуверенно промямлил Иоганн, сам понимая шаткость подобного предположения.

– Еще один вопрос, святой брат. На что рассчитывал барон, устраивая бойню именно этой ночью?

– Предатель решил нанести удар в самое сердце! – уверенно заявил монах. – Смерть командора Ордена...

– Ах да! Фридрих! Бедный мальчик!.. Значит, подозреваемый решил героически отдать жизнь всех живущих в замке, включая свою собственную и двух своих сыновей, за гибель фон Каубаха и спасение сошедшей с ума прачки и ее младенца? Ведь мальчишку Вы упустили раньше, не так ли?

– Простите, святая мать, но ни меня, ни командора еще не было в замке. А отец Алоиз...

– Святой брат! – жестко прервала комтура. – Меня не интересуют несущественные подробности! Пока не интересуют! – добавила она. – Вы не ответили на мой вопрос. Вы считаете барона только врагом и предателем, или еще и полным болваном? Создание и многолетнее сокрытие Звериного гнезда никак не вяжется с идиотским поведением, которое Вы ему приписываете! Даже если полугодовалый младенец столь ценен, спасать его стоило на ночь раньше! Замести следы было бы гораздо проще. Скорее всего, обошлось бы вообще без подозрений! Вам есть, что добавить?

Монах предпочел отрицательно покачать головой:

– Тогда слушаю Вашу версию, барон!

– Я бы не назвал это версией, святая мать, – осторожно произнес фон Кох. – Просто некоторые сомнения.

– Давайте без расшаркиваний, у нас не так много времени!

– Как прикажете. Я обратил внимание на ряд странностей, предшествующих этим страшным событиям. Сначала прибывает новый пастор, которого мы не могли дождаться в течение полугода. Первое, что делает отец Алоиз, – отправляет моих людей в казармы, а на их место ставит разрозненные отряды разных владетелей. Конечно, все они участвуют в Очистительном Походе, но эти люди не знают замка, у них не отработано расположение караулов... – барон раздраженно взмахнул рукой. – Да у них нет даже единого командира, каждый десяток сам по себе! А я оказываюсь фактически под арестом в собственных покоях! Второе действие святого отца – проповедь возле церкви, на которую всю челядь согнали силой. Весьма своеобразный способ нести слово господне в массы! И тут отец Алоиз обнаруживает Зверя! Младенца из семьи, которая служит нам полсотни лет! Хорошо, отец Кеннет на старости лет мог пропустить Вилли, мальчик вообще мог не быть Зверем. Но отца-то он проверял молодым! И вдруг Рудольф оборачивается! Причем увидеть труп мне удалось только сегодня! Я не смогу поручиться за лицо, у обернувшегося оно меняется, но Рудольф был ниже меня ростом, а убитый Зверь – выше! Святая сестра, разве они меняют рост? – барон залпом осушил бокал.

– Обычно – нет, – кивнула Ванесса.

– Вот! – фон Кох выставил вверх палец. – Причем захватывают семью конюха максимально бездарно. С дракой, стрельбой и горой трупов. Дальше прибывает граф фон Каубах и вместо того, чтобы заниматься текущими делами, вынужденно разбирается с этим случаем. Я через две комнаты слышал, как командор орал на пастора. И абсолютно согласен с Фридрихом! Но, как я понимаю, понять ситуацию с охраной командору просто не дали времени! Ночью следует нападение! В замок никто не входил и не выходил! То есть, нападавшие уже были внутри. Святые братья стояли лишь у гостевых покоев. Всего двое! Я предполагаю, что отец Алоиз состоял в заговоре, целью которого было устранение графа фон Каубаха. Ради этого был найден Зверь, которого загримировали под моего конюха. Рудольфа, скорее всего, подменили, пока сгоняли людей к церкви, а потом убили. Часть заговорщиков попала в замок под видом кнехтов. Достаточно маленькая группа, в которую входила пара-тройка Зверей. Ночью одна группа отвлекла внимание верной Пречистой церкви, но неорганизованной охраны, а вторая прошла в гостевые покои и убила командора.

Барон перевел дух.

– Браво, Герхард! – комтура пару раз сложила ладони. – Значит, Зверь, изображавший Вашего конюха, пожертвовал собой?

– Так получается, – развел руками барон. – Я уже думал над этим моментом. Фридрих так самозабвенно боролся с нечистью, что Звери его ненавидели. Найти готового...

– Возможно, – кивнула комтура. – Только ему не надо было бросаться в драку. Можно было просто сбежать. Никто бы не удивился, что Зверь бросил семью, а не полез за нее умирать. Раз они используют Зверей, то ценят эти ресурсы. Второй вопрос. Отца Алоиза убили, чтобы не дал показаний, это понятно. А вот зачем украли сошедшую с ума женщину вместе с младенцем? Обращаю Ваше внимание, спятившую! Это же обуза! И она им совершенно не нужна.

– Я уже говорил, святая мать, – вздохнул фон Кох, – это только предположение.

– Да, я помню, – Ванесса перевела взгляд на Иоганна. – Учитесь бейлиф. Герхард, выгораживая себя, по крайней мере, топит только мертвых! А теперь, господа, перестаем искать способы прикрыть свои задницы и начинаем разбираться, что произошло на самом деле. Кто-нибудь опрашивал людей?

– Нет пока, – вздохнул барон. – Сначала наводили порядок, убирали трупы...

– Не пускали меня в замок... – добавил бейлиф.

Дверь приоткрылась. Высокая белокурая сестра, загородив собой проем, перекинулась с кем-то парой слов.

– Что там, Бригитта? – поинтересовалась комтура.

Блондинка молча передала лист бумаги.

Святая мать пробежала глазами текст:

– Прошу прощения, господа, но я взяла на себя смелость поручить сестрам опросить челядь. И должна сказать, нам уже известно, с чего начать. Если я правильно понимаю, тело командора обнаружила та замечательная бабушка, которая приносила нам вино? – комтура вопросительно глянула на барона.

– Да! – подтвердил тот. – Вместе с внучкой!

– Ну так давайте пригласим обеих!

Герхард фон Кох задергал шнурок.

– Фриду ко мне! Вместе с Сабиной.

Долго ждать не пришлось.

– Сабина, – ласково улыбнулась мать Ванесса, – ты можешь рассказать, что произошло сегодня ночью?

Девочка подняла взгляд на комтуру, глаза ее вдруг округлились, заполнились слезами, и кабинет огласил истошный визг. Сабина заметалась и уткнулась в подол бросившейся к ней бабушки.

– Святая мать, – умоляющим голосом прошептала старушка, гладя внучку по голове. – Не напоминайте-то ребятенку про тот ужас! Она ж и так весь день плачет, токмо забыла маленько...

– Хорошо, – кивнула комтура. – Бригитта... Нет, лучше ты, Милена, займись девочкой.

Миловидная брюнетка подхватила Сабину на руки и вышла в коридор. Оттуда донеслось ласковое воркование, не прекратившееся и когда стих визг.

– Фрида, надеюсь, Вы сможете рассказать?

– Конечно, святая мать! – подхватилась старушка. – Токмо я мало шо видела. Обычно я ж чутко сплю, а тут намаялась за день, так шо пропустила всю заваруху. Проснулася, как стучали, значится! Открываю глаза: срань Господня! Ой, то есть, ужас какой! Лежит, прям как есть, бошкой в нашу дверь! А бошка-то... Мне попервой сблазнилось, и нет бошки-то! Вот ведь страсти-то какие! – Фрида передернулась. – И так мне поплохело, так блевать захоте... Ой, то есть, затошнило, значится! А тут Сабиночка проснулася, глазенки протерла, да как закричит! Ну и я, грешная, не выдержала! Никогда со мной такого не было, святая мать! И понимаю, шо не надо орать, шо внучку пугаю зазря, а он сам, проклятый, рвется изнутри и меня-то не слушает! Обнялись мы, в уголок между кроватями забились, и орем на два голоса! Пока солдатики не пришли, да упокойника не утащили!

– И долго они шли? – поинтересовалась комтура.

– Ой, да что Вы, святая мать! – замахала руками старушка. – Разве ж я о том думала?! И не помышляла даже! Да и нет у меня этой, как ея, клейсипты! Его милость хотел поставить, да я ж переворачивать не успеваю. Вечно некогда! А тогда и не вспомнила за то!

– А в коридор Вы не выглядывали?

– Оборони меня Господи! – разволновалась Фрида. – Для того ж к упокойнику подойти надо, да через него переступить, а там бошки-то и нет, почитай, и кровяки натекло, страсть! И мыслей таких не было, святая мать! Сабиночка плачет, я с глоткой своей орущей справиться не могу и ребятенка успокоить тоже ж!..

– Хорошо, Фрида, – улыбнулась мать Ванесса. – Ты мне больше не нужна, – воительница опустила взгляд на список. – Так, господа, воинов Святого Престола, бывших в эту ночь в замке, сейчас опрашивают наши сестры. Но Вы, святой брат, тоже составьте списочек причастных, вдруг девочки кого-то пропустят. А вот это интересно... Кто такой Фриц Рот?

– Наш псарь, – сообщил барон. – Но насколько я знаю, он всю ночь был у себя. Его комната при псарне.

– Ваш псарь утверждает, что его сын Хайнц видел преступников.