Текст книги "Зверополис. Несгибаемые (СИ)"

Автор книги: Виктор Романов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 24 страниц)

Терять время было нельзя, поэтому носорог, преодолевая сопротивление, выволок Конрада из салона на гравий. Он понимал, что друг был разбит горем и злобой, поэтому встряхнул буйвола за плечи.

– Майкелю мы уже ничем не поможем, Конрад! Полиция скоро будет здесь, надо бежать!

– Да-да, – закивал Роговски. Рори повернулся к остальным члена банды.

– Слушайте, времени нет на вопросы. Гаспар, Джастин и вы двое, – носорог повернулся к медведю, двум тиграм и льву, – разбегайтесь в разные стороны.

Слова Рори прервал раскат грома. Носорог поднял голову вверх. Над лесом медленно тянулась громадная туча, должна была вот-вот начаться гроза. Конрад с потрясением увидел, как на морде носорога появилась улыбка.

– Что весёлого? – глухо спросил буйвол.

– Если начнётся гроза, то копы не будут рисковать отправлять вертолёт, – ответил Рори. – У нас есть время скрыться куда подальше. Ну, чего ждёте? Бегите!

– А вы? – спросил Гаспар.

– С вами мы ещё встретимся. Ну, бегите!

Звери немного помялись и бросились бежать на север, где, пробежав несколько сотен ярдов, разделились. Рори без всяких эмоций смотрел на кромку леса, в котором только что исчезли приятели, затем повернулся к Конраду. Он безучастно смотрел на окровавленный труп брата, чувствуя, как душу, словно кислота, разъедает ненависть к Буйволсону.

– Я убью его... – прошептал Роговски, сжав ручку двери. – Я его уничтожу, Майки, клянусь тебе!..

– Надо их запутать, – сказал носорог словно сам себе, затем подошёл к деревянному ограждению, отделяющему дорогу от крутого косогора. С нескольких могучих ударов Рори пробил деревянный заборчик, сделав в нём пространство. Роговски понял, что хочет сделать друг, когда подошёл к джипу и упёрся мощными копытами в багажник.

– Стой, Рори, стой! – вцепился буйвол в плечо носорога. – Майкель же...

– Ему всё равно, где лежать, Конрад! – рявкнул Рори. – Помоги, подтолкни машину!

Мощные звери медленно подтолкнули массивную машину к самому обрыву. Несколько усилий – и джип полетел вниз с шестидесятифутовой высоты. Конрад почувствовал, как громкие удары, скрежет металла наполняют его нутро болью за брата. Искорёженный джип плюхнулся на дно оврага.

– Я знаю, как нам добраться до Хай-Клоу, – сказал Рори спустя несколько минут, когда они уже быстро шли вглубь леса. – Надо выйти к реке и побыстрее, во время грозы в лесу находиться нельзя.

Конрад молчал, за всё время пути он не произнёс ни слова. Рори повернулся и схватил друга за локоть.

– Конрад, мы этого не оставим, я обещаю, – сказал носорог. – Я понимаю, что ты чувствуешь, я тоже потерял друга. Ты сам знаешь, что Майк не зря всё это задумал.

– Я не остановлюсь, Рори, – буркнул Роговски. – Он хотел избавиться от Козлова, теперь это сделаем мы. А Буйволсон – мой. И только мой! И ты меня не остановишь, усёк?

Рори, не зная что сказать, крепко обнял Роговски, прижав его к могучему туловищу, потом тихо сказал:

– Я и не собираюсь тебя останавливать, Конрад. Я буду с тобой. – И ещё тише добавил: – У меня тоже есть своё дело.

***

– Что у вас стряслось? – кричал в трубку Мариус. – Борис!

– Они прострелили колесо, сейчас меняем, – ответил Козлов. – Подъезжай к нам, живо!

Мариусу пришлось ехать к Козлову чуть ли не четверть часа – у пикапа Лонгтэйла тоже было повреждено колесо, и тигр ехал на низкой скорости, слушая, как грохает спущенная шина. Лонгтэйл был по-прежнему без сознания, но, когда автомобиль остановился в нескольких десятках ярдов от джипа Козлова, пришёл в себя и застонал. Голова болела от сильного удара рукоятью револьвера, простреленная лапа ныла сильнее.

– Что за... – пробормотал Лонгтэйл и, повернув голову, увидел за рулём Мариуса. Тут бандит всё вспомнил.

– Ах ты, мразина! – взревел он и дёрнулся, но его лапы были скованы за спиной. Мариус, не удержавшись, с силой ударил Лонгтэйла в скулу кулаком, но промолчал. Он хотел выйти из образа немого при Козлове. Белый медведь уже шёл к пикапу, сжимая за поясом рукоять большого ножа, пока Рэймонд и Кевин с Митчем меняли колесо. Автомобиль, выкаченный обратно на дорогу объединёнными усилиями огромных хищников, окончательно убедил Лонгтэйла в том, что это ловушка. Лонгтэйл увидел приближающегося Козлова и по-настоящему испугался.

– Бах-Бах, ты куда меня привёз? – повернулся он к Мариусу. – Что происходит, а? Выпусти немедленно!

Промолчав, Мариус вышел из салона и громко хлопнул дверью. Козлов приблизился к пикапу и заглянул через опущенное стекло – прямо в глаза Лонгтэйлу.

– Узнаёшь меня? – прорычал медведь.

Не дожидаясь ответа, он рывком распахнул дверь и буквально оторвал Лонгтэйла от сиденья. Тигр плюхнулся мордой в грунт. На несколько мгновений воцарилась тишина, нарушаемая лишь негромкими ругательствами Рэймонда и Митча да отдалёнными раскатами грома.

– Сними налапники, Мариус, – обратился к молодому полицейскому Козлов. – Далеко он не убежит.

– Его подстрелили вчера, когда брали, – сказал Мариус. Лонгтэйл, лежа на грунте, вытаращил глаза. Вот это неожиданность!

– Ты не немой? – глупо спросил тигр, затем выкрикнул: – Да ты кто вообще такой?

Мариус присел на корточки рядом с поверженным врагом и тихо, словно отец, рассказывая сказку ребёнку, сказал:

– Я Мариус Джексон, младший лейтенант полиции, работаю в городе Нью-Фэнгз. Неприятная неожиданность, да?

Лонгтэйл от шока словно проглотил язык, переводя взгляд с Козлова на «Бах-Баха».

– Ну да ладно, – подмигнул Мариус и похлопал Лонгтэйла по плечу, затем резко схватил его за раненую заднюю лапу и с силой сжал её. Тигр зарычал от боли, а Мариус вывалил на Лонгтэйла очередной ушат невероятных сведений:

– Джексон – фамилия моей матери. Когда они с отцом развелись, она поменяла отцовскую. А знаешь, кто я по отцу? – С этими словами Мариус схватил Лонгтэйла за загривок и ткнул мордой в пыль. – Я по отцу – Страйпс!

– Отпусти! – невнятно выдавил из себя Лонгтэйл. Мариус убрал лапу с загривка Сириуса, тот быстро перевернулся на спину, отплёвываясь.

– Страйпс, – повторил Мариус знакомую Лонгтэйлу фамилию. – Мой отец – прежний капитан полиции, Джоэл Страйпс, которого ты застрелил в подъезде собственного дома! Вспомнил, подонок?

Посчитав разговор законченным, Мариус выпрямился, оставив на земле поражённого Лонгтэйла.

– А я всегда считал тебя подозрительным, немтыка! – надменно процедил тигр.

– Мариус, сними с него налапники, – повторил Козлов. Могучий медведь сохранял внешнее спокойствие, но лапы его дрожали от ненависти к убийце сына, и он предвкушал скорую расправу над врагом. Козлов знал – она будет жестокой. И в той мере, в какой она заслужена. Мариус освободил лапы сородича. Тот, видимо, поняв, чем закончится встреча, попытался вскочить, но потерпел неудачу. Он не мог опереться на больную лапу даже немного, поэтому его повело в сторону. Мариус с выражением омерзения оттолкнул Лонгтэйла от себя, и тот врезался головой в толстый живот Козлова и упал на колени. Медведь схватил бандита за горло и с лёгкостью приподнял.

– Я тебя спрашиваю – ты меня узнаёшь, убийца?

Душа Лонгтэйла ушла в пятки – он понимал, что это последняя его встреча в жизни. Возмездие настигло тигра за все совершённые им ошибки, за жестокое убийство молодой пары и за прочие преступления – за всё. В морде любящего отца, потерявшего единственного сына. Сердце тигра забилось втройне быстрее, словно навёрстывая за непрожитое время, он, несмотря на опасность, обозлился. Не будь он таким дураком...

– Надо было посоветовать Конраду убить тебя прямо там, на складе. Вместе с этими копами! – докончил Лонгтэйл свою мысль. Рэймонд и Кевин услышали эту фразу и повернулись к нему. Козлов, с мордой, от ненависти исказившейся до неузнаваемости, ударил врага в живот кулаком. Громко охнув, Лонгтэйл согнулся пополам и закашлялся.

– Всё, он твой, – коротко сказал Мариус.

Козлов, ухватив Лонгтэйла за шиворот, поволок к лесу, Мариус пошёл следом. Митч проводил компанию взглядом, Рэймонд пошёл было за братом, но его остановил Кевин.

– Не надо, Рэйм, – сказал он.

Отойдя от кромки леса ярдов на пятнадцать, Козлов толкнул Лонгтэйла к толстой сосне и вытащил из-за пояса нож. Тигр почувствовал, что при виде широкого лезвия, блеснувшего в темноте, по спине побежали мурашки.

– Думаешь, Роговски не узнает о моей смерти? – протянул Лонгтэйл. Лапы его дрожали.

– Майкель, Конрад и Рори сами сговорились, чтобы выдать тебя Борису, – заявил Мариус. – А я выполнял приказы его и своего отца.

– Справился и Рикард, – подтвердил Козлов.

– Послушай, Козлов, – отступил от сосны на шаг Лонгтэйл. – Я не по своей воле убил твоего сына. Роговски приказали мне убить тебя, я не знал, что это был не ты в том ресторане!

– Мой сын, – начал охрипшим голосом Козлов, – был светлым и добрым парнем. Он только начал прекрасно жить, у него появилась невеста. Моррис и Сесилия были счастливы в тот вечер, были бы ещё счастливее через несколько недель, если бы не ты и твоя ошибка!

– Слушай, Борис, – не сдавался Лонгтэйл. – Я ошибся, я не знал, что это твой Моррис!

Козлов надвигался на Лонгтэйла, сжимая нож в лапе. Мариус подошёл поближе к тигру, на случай, если тот попытается напасть. Но понимал – шансов спастись у бандита уже не было. А в голове Лонгтэйла мелькнул знакомый образ, такой родной и светлый, словно солнце в голубом небе. Дорогая его сердцу Амелия...

– У нас есть деньги, – Лонгтэйл отчаянно цеплялся за жизнь уговорами, вжавшись в ствол дерева. – Очень много, Борис! Я скажу тебе, где мы их спрятали. Даже покажу, Борис!

Теперь меньше фута разделяло зверей. Козлов был намного выше и крупнее Лонгтэйла, он возвышался над ним словно носорог над волком. Медведь яростным шёпотом, опаляя жарким дыханием морду Лонгтэйла, произнёс:

– Не надо предлагать мне то, что и так принадлежит мне!

С этими словами Козлов по самую рукоять вонзил нож Лонгтэйлу в живот. Страшный хрип вырвался из клыкастой пасти тигра, жуткая боль растеклась по туловищу.

– Ты отнял у меня сына, – прорычал Козлов и вырвал из тела тигра нож. Зверь, жутко хрипя, с выражением сильной боли на морде смотрел на медведя, он слышал звук льющейся на траву крови. – Лишил меня замечательной невестки! – Нож вошёл в живот тигра второй раз, лапу Козлова, сжимающую оружие, заливала горячая кровь врага. – Сили была беременна!

Последнее слово Козлов почти проревел, за его рёвом чавкающий звук вытаскиваемого из плоти лезвия не был слышен. Медведь стиснул зубы, и нож оказался во внутренностях Лонгтэйла уже третий раз. Тигр, истекая кровью, рухнул на колени, из последних сил зажимая почти распоротое брюхо. Козлов схватил Лонгтэйла за загривок и рывком развернул мордой к дереву. Кровавые брызги попали на дорогой костюм Козлова. Даже Мариус, не меньше Козлова жаждавший мести, был поражён такой чудовищной расправой. Уже умирая и чувствуя охватывающий тело смертный холод, Лонгтэйл из последних сил попытался поднять лапы, чтобы освободиться от захвата – он не хотел уходить из этого мира. Козлов, оскалившись в темноте, оттянул голову тигра назад.

– В моей семье ошибок не прощают! – отчётливо и по слогам произнёс Козлов и резким движением перерезал Лонгтэйлу горло, разрезав шею почти до позвоночника. Кровавый фонтан оросил ствол дерева, из пасти тигра вырвался страшный булькающий хрип, и медведь, удовлетворивший свою жажду мести, опустил врага. Пару мгновений тигр стоял на коленях, упираясь ими в корни сосны, затем его большое мускулистое тело безжизненно рухнуло наземь. Ещё несколько секунд подёргивались его лапы, но эти конвульсии очень быстро закончились. Тёмная кровь из шейных вен и артерий впитывалась в землю. Козлов, тяжело дыша, с мрачным удовлетворением смотрел на труп убийцы, капли крови падали с ножа. Он сделал это. Отомстил за любимого сына, его невесту и нерождённого медвежонка. Мариус закрыл глаза и отвернулся. Козлов повернулся к сообщнику.

– Иди к Рэймонду и возьми у него мешок, – последовало распоряжение.

***

– Эй, малыш, – легонько потряс Хирона Рикард. – Мы приехали. Как ты?

– Голова болит, – пробормотал мальчик, зевая.

– Потерпи немного, сейчас тебе помогут, – успокоил сына Рикард. Стараясь меньше двигать левым плечом, он осторожно вылез из машины, следом за ним выбрались Гилберт и Хирон.

– Вас подождать? – спросил Звермайер.

– Езжай домой, Вальтер, – махнул копытом Рикард. В этот момент двери госпиталя распахнулись, на крыльцо выскочила Миранда. Хирон протёр заспанные глаза и, увидев маму, с криком побежал к ней. Миранда бросилась ему навстречу. За ней быстрыми шагами шла Анабель.

– Хирон! Мальчик мой! – плача от счастья, буйволица заключила сына в объятия. – Сынок, любимый, милый!

Всхлипывания перемежались быстрыми очередями поцелуев, которыми измученная тревогой мать осыпала Хирона. Анабель, заметив пятна крови на форме Рикарда, испугалась и подошла к нему.

– Я в порядке, – слабо улыбнулся он. Не менее напуганная историей с похищением, Анабель осторожно обняла деверя.

– Это всё папа с дядей Эдом, мама! – сказал Хирон, когда Миранда отпустила его. – Они спасли меня.

Хирон продолжал рассказывать о том, что видел, тогда как Миранда подошла к бывшему мужу.

– Я же сказал, что привезу нашего мальчика, – тихо сказал Рикард перед тем, как буйволица заключила его в тесные объятия. Рикард поморщился и не удержался от стона боли, но Миранда не обращала внимания ни на его кровь, ни на его реакцию. Сейчас рядом с ней были два самых дорогих мужчины в её жизни, оба были целы, оба сумели вырваться из этой кошмарной истории.

– Мири... осторожно... – шептал Рикард, обнимаю любимую в ответ.

– Мири, он ранен, – остановила родственницу Анабель.

– Рик... родимый... – шептала сквозь слёзы Миранда, не отпуская Рикарда. – Спасибо... спасибо тебе!..

– Всё хорошо, Мири, всё в порядке, – пробормотал Рикард, целуя буйволицу в лоб.

– Бегом ко мне! – вернулась в свою профессию Анабель и повела больного племянника и раненого деверя в здание госпиталя. Хирон шёл между мамой и папой, Рикард не убирал копыта с плеча Миранды, а она не отпускала его. Гилберт шёл за родными. Когда группа вошла в хирургическое отделение, Рикард неожиданно схватил Гилберта за локоть и оттащил в санузел.

– Ты чего, дядя Рик? – удивился племянник, когда Рикард припёр его к стене.

– Гил, ты понимаешь, к кому обратился? – кипел Рикард, дыша Гилберту в морду. – Ты знаешь, кто такой этот Козлов? Почему ты пошёл именно к нему?

– Я помнил их последнюю встречу с отцом, – вздохнул Гилберт. – Вспомнил о нём... Дядя Рик, да какая тебе разница?

– Большая, Гилберт! – нахмурился Рикард. – Прибегнуть к помощи полиции – это не прибегнуть к помощи криминальной семьи, да ещё несовершеннолетнему парню!

– Я помню рассказ этого Бориса, – тихо сказал Гилберт. – Он потерял сына, а мой отец лишился двух друзей, оба преступления совершены этими бандитами. Дядя Рик, в борьбе с такими мерзавцами хороши все средства! У папы и Козлова одна цель – наказание, она оправдывает все средства!

– Но...

– Не надо никаких «но», дядя Рик! – отрезал Гилберт, разозлившись. – И не начинай, ладно? Я просто хотел помочь отцу и тебе, и вообще всей полиции. Я привёл помощь, разве это не достаточно? Всё, тема закрыта!

Рикард не успел ничего возразить, а Гилберт, решительно оттолкнув дядюшку, вышел в коридор.

Спустя полчаса Хирон, напоенный горячим чаем с малиной, спал на диване в ординаторской под присмотром тётушки. Она же и осмотрела Рикарда, сняв с него покрытую тёмно-бордовыми пятнами форму и жилет. Ничего страшного не оказалось, как сообщила она, а синяки пройдут. Анабель намеревалась сменить и повязку, но тут её вызвала медсестра. Миранда и Рикард остались в процедурной. Буйволица осторожно сняла с бывшего мужа пропитанную кровью повязку.

– Ты потерял много крови, – с грустью покачала головой Миранда. – Может, тоже останешься здесь?

Рикард неопределённо помотал головой и сел на кушетку. Миранда сначала осторожно промыла рану и приступила к перевязке. Рикард посмотрел в окно. Снаружи бушевала гроза, небо простреливали электрические разряды, воздух сотрясали раскаты грома. Капли дождя барабанили в окно.

– В первый раз перевязываю рану мужу, – лёгкая улыбка отразилась на серой морде буйволицы.

– Бывшему мужу, Мири, – поправил Рикард и чуть заметно улыбнулся в ответ, но в его голосе прозвучали нотки грусти. Но Миранда заметила только улыбку.

– Тебе смешно, да? – с упрёком спросила бывшая жена. – Смешно, Рик?

На глазах её вновь заблестели слёзы, она схватила Рикарда обоими копытами за запястья.

– Ты понимаешь, что мог погибнуть сам, Рик? – почти вскрикнула она, едва подавляя желание встряхнуть раненого Рикарда. – Понимаешь, нет?

– У этих бандитов был наш сын, Мири! – строго напомнил Рикард. – Наш с тобой Хирон! По-твоему, мне следовало остаться в участке и ничего не делать?

Миранда сжала запястья буйвола сильнее и хотела было гневно сказать ему, что он такой же, как и старший брат – всё время бросается в самое пекло. Хотела, но наткнулась на серьёзный взгляд Рикарда. В нём Миранда прочла всё, чем он жил все эти годы – уверенность в себе, непоколебимость духа. А ещё там был недавний страх за единственное дитя, за любимую женщину... и огромное всепоглощающее чувство любви к своей семье, которой Рикард так дорожил. Взгляды Рикарда и Миранды встретились, и буйволица осеклась. Все эти чувства она сейчас увидела во взоре его красивых и тёплых карих глаз. Небо и звёзды, как ярко отражались в этих глазах любовь и ласка, нежность и забота! Никаких иных чувств к своей родной буйволице Рикард не испытывал. Миранда была для него всем – лучом света в царстве тьмы, согревающим пламенем в обители холода, прохладным морским бризом в жару, ярким солнцем в голубом небе... везде и всегда, даже в разлуке. Оба замерли на пару мгновений, затем Рикард с нежностью провёл копытом по щеке Миранды.

– А если бы ты оказалась на месте Хирона? – тихо спросил он.

Миранда чуть вздрогнула от неожиданного вопроса. В самом деле, что бы сделал Рикард, окажись она на месте сына? У Рикарда ответ на это был всегда готов. Когда речь шла о жизни и безопасности родных, он готов был пойти на всё, даже на самое невыполнимое задание, даже на самое тяжёлое унижение. Миранда уже не раз в этом убедилась. Она помнила вечер двенадцатилетней давности, когда чуть не стала жертвой наркомана-грабителя. Тогда Рикард, совершенно безоружный, рискуя собой, обезвредил преступника и получил несколько серьёзных ранений, следы от которых до сих пор остались на его груди. Дело было не только в служебном долге, а в многогранном и великом чувстве – в любви. Даже расставшись с Мирандой, Рикард не утратил ни крупицы этого чувства, именно оно подгоняло его, когда он мчался к своей любимой Мири, попавшей в неприятную ситуацию из-за Джойна. Миранда помнила, как бывший супруг в два счёта проучил того, кто посмел поднять копыто на сына и его мать. Что она могла сейчас ответить на вопрос Рикарда? Ничего. Ответ был очевидным. Рикард, любящий муж и прекрасный отец, никогда не бросит своих родных на произвол судьбы. После двухлетней разлуки Миранда снова поняла это, как поняла и то, что совершила ошибку, уйдя от Рикарда к Джойну, который сначала показался ей нормальным, а оказался мерзавцем и пренебрежительным. Эту истину и подчеркнули слова Рикарда, которые он и сказал Миранде в тот день: «Что лучше – видеть ежедневно пьяного мерзавца или раз в неделю совершенно трезвого отца?»

Продолжая гладить Миранду по щеке, Рикард тихо сказал:

– У меня нет никого любимее и роднее вас, милая. Я всё сделаю для вашего счастья, Мири...

Совсем немного они смотрели в глаза друг другу, потом Рикард с нежностью положил копыта на плечи Миранды.

– Рик... – коротко шепнула она.

За обращением не последовало ни просьбы, ни мольбы, ни тем более укора – только в одном слове буйволицы воплотились разом все испытываемые к Рикарду чувства. Её глаза были всё ближе, Миранда была совсем рядом – впервые за эти два года по-настоящему рядом. Рикард даже видел своё отражение в ярких глазах буйволицы. С самой максимальной нежностью и лаской он поцеловал Миранду, а она обняла Рикарда за шею и с не меньшей горячностью ответила на его поцелуй. Сейчас Рикарду было плевать на боль в плече и потерю крови. Он уже не хотел ничего говорить своей единственной, кроме одного...

– Я больше не хочу быть твоим бывшим мужем, Мири...

Миранда, забыв выдохнуть, посмотрела Рикарду в глаза – она знала, что рано или поздно он так скажет. А Рикард понял, что Миранда услышала. Когда гулко бухнул очередной громовой раскат, буйвол бережно поднял голову буйволицы за подбородок и тихо повторил:

– Не хочу...

Не сказав ни слова, Миранда медленно уткнулась носом в грудь Рикарда. Дверь беззвучно приотворилась, внутрь заглянул Гилберт. Увидев дядюшку, гладящего Миранду по спине, юноша тихонько прикрыл створку и пошёл в ординаторскую.

– Тебе нужно примерно час провести в состоянии покоя, – строго сказал Миранда после очередного поцелуя. – Ложись, а я посмотрю, как Хирон.

Рикард не хотел, чтобы Миранда отходила от него хотя бы на пять шагов, но, когда она всё-таки вышла из процедурной, буйвол почувствовал, как вся пережитая тревога, стрессы, чуть не случившийся приступ и боль от ранения разом обрушились на него. Только сейчас он понял, как устал за весь день, поэтому обессиленно закрыл глаза.

Гилберт в это время сидел в ординаторской и бездумно листал медицинские журналы, а в душе по-прежнему металась тревога. Юноша ждал отца, он был уверен, что тот приедет узнать о состоянии брата. Так и случилось. Примерно через час из коридора раздался знакомый голос, быстрые шаги за дверью. В ординаторскую вошёл мокрый от дождя Буйволсон.

– Как Хирон? – тихо спросил он, увидев спящего племянника.

– Мама дала ему лекарство и напоила чаем с малиной, – ответил Гилберт. – Не думаю, что стоит его забирать домой сегодня, пусть тётя Мири оставит его здесь. Дядя Рик в процедурной отдыхает.

Дверь вновь распахнулась, в ординаторскую быстрым шагом вошла Анабель, услышавшая голос мужа. Не говоря ни слова, она подошла к нему и крепко обняла.

– Всё хорошо, – тихо сказал Буйволсон жене и поцеловал её. – Как Рик?

– Дай ему отдохнуть, – попросила буйволица, но муж вышел в коридор, поманив за собой Гилберта. Анабель подошла к Хирону и заботливо поправила одеяло.

Отойдя от ординаторской к окну, Буйволсон крепко сжал сына за локоть.

– Не вздумай говорить матери о том, куда сегодня ездил, понял? – сурово спросил капитан.

Гилберт, услышавший те же слова от дяди, только кивнул.

– Ты в порядке? – уже мягче спросил Буйволсон. Снова кивок. Буйвол повернулся и пошёл к процедурной, но на полпути остановился, услышав, что его окликнул сын. Гилберт нерешительно приблизился к отцу и тихо сказал:

– Прости, что обозвал тебя сегодня.

– После твоего сегодняшнего поступка даже не извиняйся за этот пустяк, – Буйволсон похлопал сына по плечу. При других обстоятельствах отец, несомненно, устроил бы сыну запоминающуюся выволочку, но есть ли время думать об этом во время круговорота событий, когда каждый из друзей и родных рискует жизнью?

Рикард, лежа на кушетке, был бы только рад уснуть, но не получалось. Его одолевала усталость, но рана будила. Буйвол вновь и вновь прокручивал в голове напряжённые и опасные события этого бесконечного дня, они остались в его памяти до мельчайших деталей. Гудящей болью ещё долго будут напоминать о себе простреленное плечо и большие синяки на спине, но какая боль может сравниться со страхом за единственного сына? Дверь тихо открылась, явив стоящего на пороге Буйволсона.

– Как ты? – спросил брат, подойдя к кушетке. На вопрос Рикард ответил своим любимым: «Бывало и хуже».

– Давай рассказывай, что там было дальше! – потребовал Рикард у брата, свесив ноги с кушетки.

– Ничего, – покачал головой Буйволсон, злясь на погоду, которая сорвала их планы по поиску сбежавших бандитов. На волне чувств буйвол ударил по кушетке кулаком. – Если бы не гроза, мы прочёсывали бы уже лес и нашли их!

– Левицки как отреагировал? – задавая вопрос, Рикард не смог подавить улыбку.

– Орал так, как будто ему яйца прищемили дверью, – буркнул Буйволсон. – Потом ему кто-то позвонил, а он стушевался и сразу уехал. Не знаю, кто звонил, но Левицки здорово трясся. Правда, на прощание сказал, чтобы я засунул себе каждую сломанную деталь каждой машины себе в... В общем, придётся завтра с восходом солнца поднимать вертушки и искать подонков. Не думаю, что они могли уйти далеко.

– Эд, они на машине, – напомнил Рикард.

Буйволсон только отмахнулся.

– Жаль Ролана, – покачал головой спустя минуту Рикард. – Бедняга... Как остальные?

– С Гризелли и остальными ранеными всё обойдётся, – сказал Буйволсон. – Андерсен пришёл в себя, привет передаёт. Только, – буйвол опустил голову, – Армандо до сих пор в тяжелейшем состоянии после операции, ему сделали переливание крови, но лучше не стало. Раны у него тяжелейшие. Рик, – Эддрик повернулся к брату, – Армандо что-то знает. Уверен, что это очень важное.

– Жаль, что ни на один вопрос он пока ответить не может, – с сожалением произнёс Рикард. Его тоже терзала тревога за старого коллегу, но с появления Армандо в Зверополисе странное ощущение того, что именно с медведем связаны ответы на все вопросы, не покидало буйвола.

– Всё, – Буйволсон встал. – Я домой. Поехали, отвезу вас с Мирандой.

Рикард зашёл в ординаторскую. Его форма была безнадёжно испачкана кровью, и он надел медицинскую пижаму. Работающий в этом же отделении брат Анабель, Каледон Рогателло, дал одежду Рикарду. Гилберт слегка усмехнулся, увидев дядю в этой пижаме, сказал, что он похож на врача, а не на полицейского. Рикард подошёл к дивану, где спал Хирон. Опустившись на корточки рядом, он осторожно поправил одеяло, погладил сына по голове и поцеловал. Но мальчик крепко спал и ничего не почувствовал. Будить его отец не собирался – пусть он побудет под присмотром тётушки-доктора.

– Рик, может, тебе остаться в больнице? – с сомнением спросила Миранда, когда она, Рикард и Гилберт с отцом вышли в вестибюль госпиталя. Рикард обнял буйволицу за плечи и тихо сказал:

– Я хочу остаться только с тобой.

Всю дорогу до дома они оба молчали, только держали друг друга за копыта. Изредка Рикард смотрел любимой в глаза и встречал взгляд Миранды, полный и беспокойства, и любви. После всего пережитого обоим не надо было никаких слов, а впереди у них были часы, дни, недели и месяцы...