Текст книги "Женушки из Бата"
Автор книги: Венди Холден
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 26 страниц)
– Шампанского, сэр? – спросил бармен, говоривший, как подумал Хьюго, с фальшивым акцентом жителя континентальной Европы. – Коктейль, сэр?
– Нет, спасибо. У вас есть, например, натуральный морковный сок? – спросил голос, который узнал Хьюго. Все у него внутри опустилось. Этого не может быть. Они же собирались рожать дома, черт побери! Что же он здесь делает? Хьюго гневно уставился в хрустальное дно стакана из-под виски.
– Морковный сок? – в удивлении повторил бармен. – Я не думаю, сэр.
– Ну, тогда вода? – клиент очевидно был расстроен. – Конечно, очищенная через фильтр и прошедшая процесс обратного осмоса.
– Думаю, у нас тут где-то есть бутылка воды, – с сомнением произнес бармен. Он нагнулся и пошуровал под стойкой, но появился с пустыми руками. – Мне очень жаль, сэр. Большинство джентльменов, которые сюда спускаются, хотят выпить что-то алкогольное. Выкурить сигару. Знаете ли, они празднуют.
Вновь прибывший стал энергично размахивать руками, чтобы развеять дым сигары Хьюго.
– H у, не все мы хотим праздновать, отравляя нашу жизнь и поджигая фаллические символы в ущерб атмосфере.
Хьюго почувствовал, что теперь сосед повернулся и смотрит на него
– Привет, – воскликнул он. – Да это же Йоги!
– Привет, Джейк, – выдавил Хьюго сквозь гримасу неудовольствия. – Не знал, что ты здесь. А что же случилось с домашними родами?
– Ребенок родился позавчера. Немного раньше графика. – Мгновение Джейк выглядел раздраженным. – Но это же все мать-природа, не так ли? – добавил он, возвращаясь к своему обычному самодовольству.
– Что ты имеешь в виду под «немного раньше графика»? – Хьюго почувствовал, что Джейк особенно не хочет об этом говорить.
– Э-э-э… потребовалось срочно делать кесарево сечение. Возникли осложнения.
– Срочно делать кесарево! – воскликнул Хьюго. Значит, эта близкая к природе семья воспользовалась самыми последними технологиями, и роды прошли максимально неестественным образом.
– Вы же тоже делали кесарево, правильно? – нанес ответный удар защищающийся Джейк.
– Нет, на самом деле Аманда родила естественным путем. – Хьюго наслаждался ощущением победы. Очко в его пользу.
– Хотите томатного сока, сэр? – перебил бармен, выставляя перед Джейком маленькую красную бутылочку.
Джейк подозрительно на нее посмотрел.
– А чье производство?
– «Швеппс».
Джейк остановился на стакане молока. Бармен подал его в очень высоком стакане, украшенном, словно на карнавал. Там оказалось столько розовых бумажных зонтиков и трубочек, что лицо Джейка стало невозможно за ними разглядеть. Хьюго сомневался, что так получилось случайно.
– Итак, поздравляю. – Джейк поднял перегруженный стакан.
– Спасибо. И тебя тоже.
– Отцовство – это просто фантастика, правда? – Джейк ударил кулаком по воздуху. Мелькнула загорелая мускулистая рука. Хьюго быстро кивнул и вспомнил последнее катастрофическое занятие по подготовке к родам. Ему тут же стало некомфортно.
– Самое лучшее чувство в мире, – добавил Джейк.
– Да.
– Ничто не может с ним сравниться, правда? – Джейк исчез за зонтиками, когда делал глоток. – Просто невероятно. Так трогательно. Так поразительно.
Хьюго подозвал бармена с просьбой повторить. Он был почти уверен, что Джейк преднамеренно выводит его из себя.
– Мне не стыдно признаться тебе, что я плакал, – продолжал Джейк.
Хьюго ничего не сказал. Пинок Джейка достиг цели, если это на самом деле был пинок. Почему Хьюго так себя не чувствует? Единственным оправданием был удар при падении на пол. Вероятно, он временно притупил все обычные эмоции.
– Я имею в виду, что момент появления ребенка… – Джейк в удивлении потряс локонами. – Это лучшая минута моей жизни. Ты присутствовал?
– Немного не успел, – пробормотал Хьюго в виски с содовой. Сразу же после признания он задумался, почему это сделал. Было бы лег ко соврать, не предоставлять Джейку очередную возможность повыпендриваться.
– Не успел? – голос Джейка звучал победно и удивленно. – Боже, да я ни за что на свете не пропустил бы это. Я присутствовал во время всего процесса, не отходил ни на минуту.
Хьюго был пьян и не хотел оправдываться. Его охватило желание сбить Джейка с крутящегося стула. Вместо этого он подтолкнул пустой стакан к бармену за новой порцией.
– Здесь уютно, не правда ли? – заметил он.
– Не могу дождаться, когда мы отсюда уедем. Мы сегодня возвращаемся домой.
– Сегодня? А не рано, если Элис только позавчера сделали кесарево?
Джейк пожал плечами.
– Мы хотим привезти ребенка домой, начать жить семьей, все вместе. – Его губы мелькнули за зонтиками. Он улыбался и был полон энтузиазма.
Хьюго уныло подумал о семейной жизни с Амандой и Мерлином-Верцингеторигом. Ему было нелегко ее представить.
– В любом случае, в этом месте много ограничений, – неодобрительно добавил Джейк. – Ты так не думаешь?
– В каком смысле?
– Ну, например, плацента.
– И что с ней? – спросил Хьюго.
– Я собирался сделать из нее паштет. Нашел великолепный рецепт в Интернете. Но когда я попросил ее отдать, оказалось слишком поздно, они от нее избавились. – Он нахмурился. – Я имею в виду: я ведь отец. У меня есть права на плаценту.
– Наверное. – Хьюго был счастлив отказаться от своих прав.
– Все равно мне пора. – Джейк выпил молоко, соскользнул со стула и игриво хлопнул Хьюго по плечу. – Увидимся, Йоги.
– Меня зовут Хьюго! – Он поморщился от силы удара. – И мы не встретимся, если я замечу тебя первым, – пробормотал он сквозь стиснутые зубы.
Глава 9
Элис обожала свою новорожденную дочь. С первой минуты, когда она взяла в руки Розу, на нее нахлынул мощный поток эмоций и пронизал ее всю. В нем смешались любовь, облегчение, благоговейный трепет и намерение защищать это крошечное существо, за жизнь которого полностью отвечали они с Джейком. Первые впечатления от материнства оправдали ожидания, она так его и представляла, только эмоций оказалось больше. Все клише соответствовали истине. Она никогда не думала, что кого-то можно любить так сильно.
– Теперь ты знаешь, что я думаю про переработку и нахождение нового применения мусору. Ты понимаешь мои чувства? – Джейк улыбнулся, когда она сказала ему об этом.
Элис громко рассмеялась. Как она могла подумать, что у Джейка нет чувства юмора? А ведь ей временами так казалось. И она просто утопала в счастье.
– Я не могу в это поверить, – радостно взды хала она, покрепче прижимая теплый сверто к к себе. – Ты только подумай, я чуть этого не лишилась.
– Как я и говорил, ничто не происходит просто так. Для этого была причина, – заверил ее Джейк с мягкой улыбкой.
– Дорогая! – Дверь в индивидуальную палату Элис распахнулась, и вошли ее родители. Секунду спустя ее уже обнимала мать.
– Ты получила мои розы, дорогая? – спросила миссис Даффилд после того, как восторженно осмотрела новорожденную внучку и несколько раз радостно воскликнула. – И Фрэнсис тоже послала цветы.
Элис удивилась. Она не получала никаких цветов.
– Как жаль, – расстроилась она. – Розы – мои любимые цветы.
Более того, поэтому Розу и назвали Розой, или Ро. Джейк сократил имя, как часто сокращал и имя жены, называя ее Эл. Эта привычка, как она знала, раздражает ее мать, которая не могла понять, почему ему не произнести лишний слог.
– Я знаю, что ты любишь розы, дорогая. Почему, как ты думаешь, я их послала?
Она многозначительно посмотрела на Джейка, который просматривал последний выпуск «Собери и используй!», сидя рядом с кроватью. Миссис Даффилд посчитала крайней степенью солипсизма то, что он восхищается собственными публикациями, когда в нескольких футах лежит его новорожденная дочь. Кому какое дело, что он «проверяет, нет ли ошибок», как быстро прошептала Элис.
Возмущение миссис Даффилд объяснялось подозрением, что Джейк не только не подарил Элис цветы, но также и другие подарки в честь рождения ребенка. Она ошиблась в своем предположении, но только потому, что Элис предпочла не показывать матери восстановленную зубную щетку, нашедшую новую применение. У щетки не было ворсинок, ее согнули после того, как подержали в горячей воде, нарисовали несколько кривоватые звезды, а потом Джейк подарил ее ей, назвав «родильным браслетом». Мать Элис решила сменить тему. – Насчет крещения Розы, – радостно сказала она. – Если захотите, то можно использовать наш сад. Летом он подходит идеально. Можем сделать прием с шампанским. И даже поставить шатер.
– Твоя мать очень хочет купить шляпку, – рассмеялся отец Элис.
Его жена игриво похлопала его по руке.
– Тихо. Но, если серьезно, я не сомневаюсь, что священник нашей приходской церкви с радостью проведет таинство. – Она посмотрела на Джейка и Элис. —
Ведь и саму Элис там крестили.
Элис посчитала предложение очень привлекательным. Вечеринка в большом и красивом саду ее родителей, где цветут жимолость и апельсиновые деревья… Там вообще великолепно летом. А также служба в милой средневековой церкви из серого камня на горе над деревней в Корнуолле… Когда выходишь на крыльцо, можно насладиться захватывающим дух зрелищем полей, простирающихся к далекому морю. Элис знала, что ее мать тешила себя надеждой, что дочь когда-нибудь выйдет там замуж. Теперь надежды явно перешли на следующее радостное событие.
Элис боялась, что от этих надежд, к сожалению, тоже придется отказаться.
– Э-э-э, мама, дело в том… – начала она, чувствуя себя некомфортно.
– Мы не планируем крещение как таковое, – перебил Джейк.
– Нет? – миссис Даффилд моргнула.
– Хотя мы не исключаем какую-то атеистскую церемонию, – радостно добавил Джейк.
– Атеистскую? – эхом повторила миссис Даффилд. – Разве она не будет прихожанкой англиканской церкви?
– На самом деле, заполняя анкеты в госпитале, мы не указывали англиканскую церковь, – мягко объяснила Элис.
– О-о. – Ее мать очевидно была разочарована, но пыталась выглядеть радостной и заинтересованной. – А что вы указали в анкете?
– Язычество, – гордо сказал Джейк.
Мать Элис пролопотала что-то несвязное. Отец моргнул. Разговор перешел на погоду, что дало возможность Джейку поделиться последними ужасающими сведениями относительно выбросов теплиц и оранжерей в окружающую среду.
– Забавно, не правда ли? – задумчиво произнесла Элис после ухода родителей.
– Что? – По мнению Джейка, в Даффилдах не было ничего даже отдаленно забавного.
– Цветы. Она их отправила, но их так и не доставили.
Джейк опустил номер «Собери и используй!», на котором на обороте крупными буквами призывалось: «НЕ выбрасывай! Используй в виде кошачьей подстилки». Элис задумалась, что следует делать с журналом людям, не имеющим котов.
– На самом деле их принесли, – легким тоном сообщил Джейк.
– Правда?
– Но ты спала, когда их доставили, поэтому я решил отнести их в местный Центр помощи наркоманам.
Элис моргнула.
– Куда? Зачем? Почему ты это сделал?
– Потому что для тебя они ничего бы не значили, а для них очень важны.
– Они бы кое-что для меня значили, – тихо сказала Элис, раздумывая, что могут значить букеты роз для лечащихся наркоманов. А может, и не лечащихся, а еще пребывающих в наркотическом бреду. Кто их знает? Джейк широко улыбнулся ей. – Прекрати, Эл. Ты здесь наслаждается роскошью, а у них что есть? Ничего. Было бы эгоистично не поделиться с ними.
Элис тут же почувствовала себя виноватой. Джейк гораздо более щедрый человек, чем она. Он такой хороший! Она часто чувствовала себя недостойной быть рядом с ним, и ощущение собственного несоответствия и никчемности становилось привычным.
Но она все равно в глубине души сожалела об утраченных розах. Элис любила цветы, и ей бы очень хотелось, чтобы они росли у них в саду, но все садоводческие усилия ограничивались выращиванием экологически чистых овощей, чем занимался Джейк. Пока, правда, эти усилия не имели особого успеха. Как, впрочем, и разведение червей, которые, несмотря на все заверения операторов горячей линии, совершенно не хотели есть то, что им предлагалось. Элис иногда задумывалась, не продали ли им единственную в мире колонию червей, страдающих анорексией?
* * *
Поскольку Аманда пока не собиралась покидать «Кавендиш», Хьюго пришлось встречать няню Харрис в доме на Фицерберт-плейс в день ее прибытия. Он выехал из роддома в возбуждении и предвкушении. Он ругал себя за подобные чувства, но ничего не мог с собой поделать. Он также понимал, что эти чувства сильнее, чем были при ожидании появления ребенка.
Однако женщина, которая ждала перед все еще не покрашенной дверью дома номер четыре, очень мало походила на блондинку, образ которой Хьюго держал в сознании. Никакой облегающей формы, никаких черных чулок и никакого глубокого декольте. Она была плотного телосложения, фактически квадратной, высокой, широкоплечей, с толстыми икрами, большими руками и совершенно непривлекательным лицом. Более того, выглядела она мрачно и сурово. «Ей бы играть в какой– нибудь унылой драме», – подумал Хьюго.
– Вы, вероятно, няня Харрис, – сказал он, надеясь, что она опровергнет его предположение и окажется представительницей муниципалитета или местной церкви методистов. Однако, к его разочарованию, женщина резко кивнула, подтверждая самые худшие предположения.
Грудь няни Харрис определенно была огромной, но бесформенной и скорее напоминала валик софы. Далее смотревшего на нее человека привлекали огромные зубы, круглые глаза навыкате, прямые седые волосы и мясистые щеки воскового цвета. Все это привлекало в указанном порядке.
Правда, на няне Харрис была надета форма, и это оказалось единственным, что совпало с образом из воображения Хьюго. Но в этой форме не нашлось ничего, даже отдаленно приятно возбуждающего. Серое платье доходило до середины икры, было перехвачено черным поясом, чулки оказались телесного цвета, воротник и шапочка белыми. Все это смотрелось строго, и Хьюго даже после мимолетного знакомства не мог представить ее одетой во что-то другое. Создавалось впечатление, будто няня Харрис родилась в форме.
Она также показывала всем своим видом, что привыкла к лучшим условиям. Впервые увидев спальню на Фицерберт-плейс, с глубокой трещиной на одной стене и влажным пятном на другой, няня Харрис молча огляделась, потом неодобрительно фыркнула и заметила:
– У лорда Файрбурна было совсем по-другому.
Хьюго понял, что вопрос о том, как было там, станет очень большой ошибкой. Но и спрашивать не требовалось. Через десять минут после появления няни Харрис он знал, что там была роскошная, отдельная квартира в восточном крыле Файрбурн-холла. А сам Файрбурн-холл представлял собой огромный, величественный особняк, окрашенный кремовым цветом, и стоял среди цветущего парка. Он совершенно не напоминал видавший виды домик сомнительной архитектуры в ряду других. Правда, благодаря Аманде, это был домик с голливудской кухней, установленной самой дорогой фирмой Бата.
В любом случае, кто такой этот лорд Файрбурн, черт побери? Хьюго вспомнил, что Аманда читала о нем в каком-то журнале, и он произвел на нее большое впечатление. Она нацелилась найти няню, которая работала у лорда. Хьюго не в первый раз ругал прочитанное женой. Неужели нельзя было выбрать кого-то другого?
– Здесь недостаточно темно, – вынесла приговор детской няня Харрис. – Вы должны повесить светонепроницаемые шторы и специальные занавески со светонепроницаемой подкладкой, причем немедленно, если вы хотите, чтобы ребенок спал столько, сколько нужно.
– Хорошо, – ответил Хьюго, раздумывая, где все это брать. Явно, что все требовалось раздобыть немедленно.
– Могу сообщить вам… – заговорила няня Харрис тоном, который неожиданно пообещал конструктивное предложение.
– Что? – подбодрил Хьюго.
– Я столкнулась точно с такой же проблемой, когда приехала в дом… – снизив голос, няня Харрис произнесла имя очень знаменитой рок-звезды. – У него тоже не оказалось светонепроницаемых штор.
Хьюго обрадовался, оказавшись в такой знаменитой компании. Хоть что-то общее нашлось, хотя бы отсутствие штор.
– И что он сделал?
– Тут же позвонил в «Харродз», приехали мастера и сразу же все повесили. В том доме на расходы не скупились. – Няня Харрис неодобрительно обвела помещение своими выпученными глазами. Глаза остановились на выставленной на обозрение заднице Гари, маляра, недавно нанятого Амандой для покраски спальни, которую она почему-то именовала «господской», и площадки перед лестницей, в «традиционные» цвета. Хьюго совершенно не нравился тускло-голубой цвет, которым в настоящее время красили площадку. Приложив значительные усилия, он вспомнил, что именно такого цвета были обложки тетрадей по математике в школе.
Хьюго нервно потер руки. «Харродз». Это очень дорого.
– Не беспокойтесь. – Гари поднял голову. – У меня есть предложение.
Хьюго удивился, что Гари слышал, о чем говорили. Обычно он никогда ничего не слышал, если ему давали указания.
– А что если я просто покрашу окна в детской в черный цвет? – предложил Гари странно высоким пищащим голосом. – А если еще и снаружи черным покрасить, вообще ничего будет не видно. Точно вам говорю. И совсем не нужно покупать никакие светонепроницаемые шторы.
Хьюго пораженно посмотрел на него.
– Прекрасная мысль, Гари. – Хьюго повернулся к няне. – Как вы считаете, няня Харрис? – Он сопроводил вопрос своей самой ослепительной улыбкой. Пусть она – боевой топор, но он все равно ее сломает. Еще ни одна женщина, с которой он сталкивался по жизни, не могла противостоять знаменитому шарму Хьюго Файна. Однако, похоже, няня Харрис стала первой.
– Определенно, это нетипично. Но если это на самом деле лучшее, что вы можете сделать… – Она поджала губы. Можно было не добавлять, что ничего подобного просто не могло случиться у лорда Файрбурна.
– Так, теперь другой вопрос, мистер Файн, – суровым тоном произнесла няня Харрис. – Я объясню вам свои требования. Крайне важно, чтобы все они соблюдались. Есть определенное время для сна, для приема пищи…
– Великолепно, – одобрительно перебил Хьюго, еще добавляя шарма. Он пока не побежден, вообще ей еще далеко до победы. – Нас всех тут давно пора дисциплинировать.
Няня Харрис нахмурилась.
– Мистер Файн, я имела в виду миссис Файн и ребенка. Я не собираюсь следить ни за кем другим из вашей семьи.
Няня Харрис с большой скоростью прикрепила по всем стенам детской бумажки с указанием распорядка дня. У Хьюго аж голова закружилась, когда он на них смотрел. Предполагалось, что его сын будет просыпаться ровно в 6:45, после этого его искупают, оденут, потом Аманда накормит его завтраком, затем ребенок будет два часа играть, после чего вернется в постель на сорок пять минут. В следующий раз его будут кормить в 10:30, после чего его ждут разнообразные формы деятельности до послеобеденного сна. Учитывая такое количество обязанностей, Хьюго показалось странным, что ребенку не предоставля ется личный помощник. Возможно, и неплохо, что он до сих пор находится в «Кавендише» вместе с матерью. Учитывая график, который его ждет по выписке, ему требуется отдохнуть. Столько, сколько удастся.
* * *
Элис не хотела покидать «Кавендиш», как и Аманда. Ей очень нравилось находиться в тепле и комфорте, в настоящей кровати, а не спать на полу, пить из нормальных стаканов и есть из фарфоровых тарелок. Она не осознавала, насколько ей всего этого не хватало. Но она сдерживалась и не признавалась в этом Джейку. Ему наверняка не понравится такое потакание своим желаниям, и у него для этого есть основания.
Она сама с большим удовольствием воспользовалась бы еще несколькими днями роскошного отдыха. Но Джейку в «Кавендише» совершенно не нравилось, и он был нацелен отвезти ее домой. Он ясно дал понять, что роддом противоречит его принципам.
Вернувшись в «Старый морг», Элис пыталась не обращать внимания на контраст. Или на кучи хлама в кухне, результаты последних «спасательных операций» Джейка. Она отчаянно старалась сдерживаться, когда открыла ящик со своим нижним бельем и увидела, как оттуда вылетели плодовые мушки, беженцы от пищевых отходов, которые так и не желали есть черви.
Вместо этого она сконцентрировалась на позитивном. Например, Джейк сделал пеленальный столик из ящиков, в которых поставляют бутылки с молоком. Стоило Элис подумать, что он немного неустойчив и низковат, как она тут же спрашивала себя, сколько еще отцов потрудятся сделать нечто подобное для своего первенца. Было трудно придумать более трогательное выражение отцовской любви, конечно, соединенное с беспокойством за судьбу планеты.
– Самый безопасный для окружающей среды на планете. – Джейк улыбался, торжественно представляя столик. Тогда он сбросил с него полотенце и продемонстрировал свой шедевр. – Внутри матрасик набит коноплей. Весь этот пеленальный столик – чудо мысли и сохранения окружающей среды!
Еще одним таким чудом оказался гамак, в котором спала Роза, созданный в стиле американских индейцев. Его Джейк сделал из мешков, веревок и старых столбиков, на которые крепились веревки для белья. Джейк обнаружил их в саду. Элис тайно беспокоилась, что это слабая конструкция, но держала свое беспокойство при себе.
Несмотря на такое оснащение, которое должно бы, казалось, успокоить совесть, Роза спала плохо. Каждую ночь Элис лежала в темноте и прислушивалась к ее тихим попискиваниям перед тем, как девочка в конце концов издавала громогласный рев, который не могла выдержать ни одна нервная система. Элис с трудом вставала с постели и морщилась от боли. Шрам после кесарева сечения еще до сих пор не зажил.
– Все в порядке? – сонно спросил Джейк, когда этой ночью Элис, как обычно, пересекла спальню к гамаку.
– Отлично. Ей нужно поменять подгузник.
Элис прижала дочь к груди и отнесла в ванную, где осторожно положила на столик из нашедших новое применение молочных ящиков.
Элис распеленала дочь и вынула подгузник. Как раз в эту минуту в дверях появился Джейк.
– Посмотри за ней, пока я это застираю, – попросила Элис.
Она без вопросов согласилась с предложением Джейка использовать махровые подгузники вместо одноразовых. Понятно, что любой другой вариант был бы эгоистичным потаканием собственным желаниям. Махровые подгузники требовали кропотливой ручной работы, добавляли сложностей и требовали трех довольно неприятных ведер (то есть нашедших новое применение крупных упаковок из-под маргарина, в которых его поставляют в точки общепита). Эти три ведра постоянно стояли в кухне. Но они, по крайней мере, не пополняли гору отходов, а подгузники во всей Великобритании составляют четыре процента от всех отходов.
Эти статистические данные Элис могла бы повторять как мантру и повторяла в эти минуты, когда холодная вода из туалета струилась по ее покрасневшим рукам, и наблюдала, как зеленые испарения поднимаются от влажного сероватого материала, который она держала в руках. Иногда, как в этот раз, требовалось спускать воду более двух раз, и приходилось долго ждать, пока бак снова заполнится. Но вот Элис вручила Джейку частично чистый подгузник, чтобы добавить к ведру, в котором они замачивались внизу, и начала неблагодарное дело надевания чистого на все еще кричащего младенца.
Несмотря на чистый и сухой подгузник, Роза кричала сильнее и более настойчиво, чем когда-либо. Было ясно, что что-то не так.
– Мне кажется, она проголодалась, – догадалась Элис. – Я снесу ее вниз и покормлю. Ш-ш-ш, дорогая, – прошептала она, уткнувшись в теплую головку ребенка.
– Я спущусь с тобой, – предложил Джейк.
– На самом деле это не требуется. Нет смысла нам обоим не спать. Тебе лучше вернуться в постель.
– Нет, тоже пойду. Я заварю тебе чашечку чая.
Элис улыбнулась ему. Разве где-то есть еще такой же заботливый молодой отец?
Внизу Джейк довел Элис до кресла, сделанного из ящиков из-под апельсинов. Она осто рожно опустилась в него и попыталась приложить ребенка к груди.
– Сосет? – крикнул Джейк из кухни. Сердце Элис наполнилось любовью к мужу. «Есть ли еще такие заботливые отцы?» – снова подумала она.
– Да, – мягко ответила она, стараясь, чтобы в голосе не звучала боль.
Главным было то, что Роза прекратила плакать, хотя у Элис страшно разболелась грудь. Иногда ей казалось, что деторождение – по крайней мере, то, что происходит сразу же после него, – это постоянная смена одного неприятного опыта на другой.
– Черт побери, у нас закончилось молоко, – пробормотал Джейк себе под нос, и Элис это услышала.
Она посмотрела на Розу в надежде, что с ней самой не случилось того же самого. Это была проблема с кормлением грудью: невозможно сказать точно. Даже после того как Роза часами сосала грудь, или, по крайней мере, это время казалось часами, девочка часто проводила остаток ночи в криках, очевидно голодная. Элис очень надеялась, что сегодня ночью все будет по-другому.
– Ты знаешь, я начинаю задумываться, не будет ли лучше кормить Розу из бутылочки, – сказала она легким тоном, когда Джейк вошел в гостиную с двумя чашками зеленоватой воды без молока.
– Из бутылочки? – повторил Джейк. Элис уловила зловещие нотки у него в голосе.
– О, конечно не детскими смесями, – поспешно добавила она. – Я имела в виду грудное молоко. Можно при помощи грудного насосика откачивать его в бутылочки, а Розе без разницы, откуда его сосать. И тогда моя несчастная грудь может отдохнуть, – добавила она с улыбкой.
Джейк опустился на корточки рядом с ней и взял ее руки в свои.
– Эл, неужели ты не понимаешь, что это только первый шаг? – сказал он убедительно. – Если ты переведешь Ро на бутылочку, то не пройдет и пяти дней, как будешь давать ей детские смеси1
Элис удивленно рассмеялась.
– Конечно, не буду. Просто одна из акушерок упомянула, что неплохо вводить бутылочки в конце четвертой недели. Чуть позже – и Роза может их не принять.
– Акушерки! – фыркнул Джейк. – Им всем платят компании, производящие детское питание.
– О-о, Джейк! Я уверена, что это не так. Бутылочка, даваемая время от времени, не принесет вреда. По крайней мере, тогда я буду точно знать, сколько она съедает.
Улыбался он мягко, но в глазах оставался стальной блеск.
– Разве ты не считаешь несколько эгоистичным ставить свой комфорт впереди того, что лучше для Ро?
Элис обреченно вздохнула. Конечно, он прав. Очевидно, что это она виновата. Ей следует прилагать больше усилий и меньше жаловаться.
– Кормление грудью лучше всего для ребенка. – Джейк наклонил голову и поцеловал ее грудь. Она тихо вздохнула. Было поразительно, что после всех испытаний, которые прошло ее тело, Джейк все еще мог вызвать в нем желание самым легким прикосновением. И даже иногда просто взглядом.
– Возвращайся в постель, – прошептала Элис.
Он взял ее за руку.
– Только если ты пойдешь вместе со мной.
Она увидела, что сейчас он смотрит на нее, как тогда, в Нью-Йорке. Глаза горят, взгляд призывный и очень возбуждающий. Ее бросило в жар.
– Я не могу. – Элис показала на Розу свободной рукой. – Она еще не закончила.
– Хорошо. – Джейк потерся носом об ее шею. Элис задрожала от удовольствия. – Я только пытаюсь тебя поддержать. Ты же это знаешь, не правда ли?
Элис кивнула, и внезапно к ее усталым и готовым закрыться глазам подступили слезы.
– Ты счастлива, дорогая? – Он внимательно смотрел на нее.
– Конечно, счастлива.
– Ты не сожалеешь, что отказалась от бешеной гонки за успехом? Что приехала сюда жить со мной? – Локон длинных темных волос упал ему на глаза, а его кончик коснулся его губ. От этого у нее в низу живота возникло еще более сильное желание.
Элис покачала головой, снова шмыгнула носом и улыбнулась.
– Конечно, нет. – Она покрепче прижала к себе Розу, довольно сосущую грудь. – Как я могу?
– Хорошо. Я тоже счастлив, дорогая. – Он поцеловал ее в губы долгим поцелуем. – И если ты не бросишь кормить грудью, я буду еще более счастливым.
* * *
В доме на Фицерберт-плейс Хьюго открыл один глаз. Было где-то около полуночи. В темноте что-то шевелилось. Шевелился ребенок. Или Тео, как они – или, скорее Аманда – наконец решили его назвать. Хьюго тщетно пытался указать, что учился с одним Тео в школе, и того из-за отсутствия достижений в учебе прозвали Тупой. Хьюго, который сам не добился больших успехов в учении, опасался, что его сына ждет такая же судьба.
Хьюго напряженно прислушивался, но ничего больше не услышал. Похоже, Тео снова за снул. Хьюго собирался сделать то же самое и зарылся под пуховое одеяло.
Аманда рядом с ним спала так, что ее, казалось, и из пушки не разбудишь. Жена лежала просто как бревно и не шевелилась. Странно, что он, а не она всегда просыпался, когда шевелился ребенок. С другой стороны, в эти дни Аманда постоянно вставляла в уши беруши.
– Но ты же не услышишь, как плачет Тео, – возражал Хьюго.
– Вот именно, – кивнула Аманда, вставляя специальные цилиндрики из пенорезины в уши. – Как раз ради этого я их и использую.
– Но ты же его мать.
– Да, а ты его отец. А Харрис его няня. – С этим словами Аманда перевернулась на другой бок и натянула пуховое одеяло на голову.
– Уааааа! – снова начался недовольный крик на высокой ноте. Хьюго так и не перестал удивляться, что такой маленький ребенок способен создавать столько шума. Как у него получается такой крик? Хьюго резко сел и посмотрел на часы. 2:37 утра. Он толкнул Аманду вбок.
Она пошуровала в ухе и достала одну из грязных затычек, к которым он уже стал привыкать, но все равно испытывал отвращение, находя их на полу в спальне или в кровати.
– В чем дело? – рявкнула она.
– Тео. Он плачет.
– О, проклятье! – выругалась жена. – Что с ним еще такое, черт побери?
– Он – ребенок, Аманда, черт побери! Поэтому он и плачет, черт побери!
– И что делает эта проклятая старая летучая мышь? – гневно спросила Аманда. – Предполагается, что она должна присматривать за ним в ночное время, черт побери!
– Черт ее знает, – простонал Хью го.
А старая летучая мышь вообще слышала Тео? Обычно слышит, следует отдать ей должное. Когда бы Тео ни включался, как думал о начале крика Хьюго, в прошлом крики почти сразу же прекращались. Двери мягко открывались и закрывались, и ребенком занимались профессионально. Но, может, сейчас няня Харрис особенно глубоко заснула.
Черт побери, в 2:38 вставать ужасно. Время для этого ну совершенно не подходит! А поскольку было очевидно, что Аманда не встанет, придется ему. Хьюго поморщился, откинул одеяло и тут же поежился. Холод спальни мгновенно ударил ему в голую грудь. Хьюго всегда спал полностью обнаженным, чтобы быть постоянно готовым к действию, как он шутливо говорил различным подружкам на протяжении многих лет. Хотя теперь, практически дав обет безбрачия, в холоде, в сельской местности, он начинал задумываться, стоит ли ему и дальше продолжать спать обнаженным. Заверения Лотти, которые она давала Лауре, в том, что половые отношения можно возобновить через несколько недель, определенно не подходили к его случаю.
