Текст книги "Женушки из Бата"

Автор книги: Венди Холден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 26 страниц)

– Я знаю, что ты имеешь в виду, – мягко сказал Хьюго.

– Не нужно понимать меня неправильно, – более эмоционально воскликнула Барбара. – Мне нравится моя работа… То есть обычно нравится. И, если честно, когда на подходе еще один ребенок, я не могу себе позволить не работать. – Она нежно похлопала себя по животу.

Тео заскучал во время разговора, и принялся вертеться, пытаясь вырваться из рук отца. Барбара почесала его под подбородком.

– Спасибо тебе за сочувствие, – поблагодарила она Хьюго.

– Не за что.

– Есть за что. Когда знаешь, что ты – не единственный в мире родитель, вертящийся как белка в колесе, это помогает справиться с трудностями. Мне важно знать, что есть и другие люди, которые понимают, что я чувствую. – Она похлопала его по руке. – Мы, работающие родители, должны держаться вместе, поддерживать друг друга.

– Да, – кивнул Хьюго, вспоминая похожий разговор со Сью. Он улыбнулся Барбаре, осознавая, что испытывает чувство удовлетворения, хотя и совершенно отличное от того, что испытывал после удачно завершенной сделки. Это было чувство товарищества, общности, а не победы и получения прибыли за счет какого-то доверчивого типа. Он улыбнулся Барбаре. Они – товарищи по оружию. Товарищи с детьми на руках.

Барбара извлекла откуда-то маленькое зеркальце и рассматривала свое отражение.

– Боже. Ты только взгляни на меня. О, какого черта. Мне пора за Изабеллой.

– Я надеюсь, что она чувствует себя лучше. Хьюго пошел дальше по коридору, как и обычно улыбаясь при мысли о чувстве товарищества. Как раз когда он подошел к входной двери, из своего кабинета выскочила Ротвейлер. Хорошее настроение тут же испортилось.

– Мистер Файн? Мы можем с вами поговорить?

Хьюго замер на месте. После случая с тортом он не ожидал новой встречи так скоро.

– М-м-м… да. Конечно, – сказал он. Ярко-красный пиджак Ротвейлера подчеркивал красные прожилки у нее в глазах. Она быстрым шагом подошла к тому месту в коридоре, где стоял Хьюго, и внимательно осмотрела Тео, который к этому времени начал попискивать. Уголки губ заведующей неодобрительно опустились. Она покачала головой.

– Мистер Файн, мы не собираемся это терпеть.

– Терпеть что? – резко вдохнул воздух Хьюго. – Послушайте, ему трудно. Ему сложно со мной расставаться… Он – чувствительный мальчик и…

– Не это. Я говорю о другом. – Ротвейлер потянула Тео за штанишки. – Вот так вы одели его сегодня утром. Для начала они надеты задом наперед.

Хьюго увидел, что так и есть. Карманы смотрят не в ту сторону. А вообще зачем детям такого возраста карманы?

Он повесил на лицо свою самую обворожительную улыбку. Пришла пора воспользоваться знаменитой магией Файна и завоевать старую летучую мышь на свою сторону.

– Если честно, то вообще чудо, что эти штанишки на нем оказались. – Он придал лицу такое выражение, от которого всегда таяли женщины. – Пытаться одевать Тео – это все равно, что сражаться с осьминогом, ха– ха…

Ротвейлер подняла одну руку, ладонью к Хьюго.

– Мистер Файн, я руковожу яслями, которыми пользуются свыше пятидесяти родителей с маленькими детьми. И всем им удается вполне нормально их одевать.

Хьюго стало больно от этой несправедливости. Он почувствовал себя уязвленным. Он – мужчина, который пытается справиться само стоятельно. Она же определенно может дать ему какое-то послабление? Он с внутренней дрожью следил, как Ротвейлер теребит нижнюю часть рубашки Тео, на которой имелись две пуговички, которые так и остались не застегнутыми. Сверху остались две пустые петли. Рубашка была здорово перекошена.

– Мы сегодня торопились… – выпалил Хьюго.

– Вы не только не потрудились застегнуть рубашку как следует, но вы надели и рубашку задом наперед, – обвиняла его Ротвейлер. – Застегиваться должно сзади.

О, ради всего святого, откуда ему это знать? К проклятой рубашке не прилагалась карта. Неужели эта женщина не понимает, сколько времени ушло на застегивание пуговиц, пусть и неровно?

– Мистер Файн. – Ротвейлер сложила руки на груди и посмотрела ему прямо в глаза. – Одним из основных правил «Цыпочек» является опрятный внешний вид детей. Родители должны привозить их опрятно одетыми. Вы должны это знать. Вы ведь читали правила.

У Хьюго опустились плечи. Дело в том, что он не читал никакие проспекты. Несомненно, правила лежали где-то в груде бумаг, которые теперь напоминали Манхэттен в каждой комнате дома на Фицерберт-плейс.

– Простите, – пробормотал он. Но Ротвейлер еще не закончила.

– Это правило придумано не просто так, мистер Файн. Оно приучает к опрятности и чистоте, а также уважению к нашему заведению. Когда вы появляетесь с ребенком в таком виде, как ваш, это не только подразумевает противоположное, но говорит и о вашем пренебрежении к самому ребенку.

Хьюго почувствовал такую злость, что она его поразила.

– Вы утверждаете, что я с пренебрежением отношусь к своему ребенку?

Ротвейлер поджала губы.

– Я просто предупреждаю вас, что в случае дальнейшего нарушения правил «Цыпочек», мы будем вынуждены с вами расстаться.

Гнев сменился внезапным ужасом. Он помнил, в какой мере зависит от яслей. Они позволяют ему самому работать, и благотворно влияют на Тео.

– И есть еще один вопрос, – продолжала Ротвейлер.

У Хьюго опустилось сердце.

– Еще один?

Ротвейлер смотрела на него сурово.

– У Тео сделаны все прививки?

Хьюго почувствовал облегчение и смог уверенно кивнуть. Этот аспект ухода за ребенком он соблюдал с особой тщательностью, правда, при помощи уведомлений от врача, которые ему присылали.

– С этим все в порядке. Вскоре сделаем еще одну.

Ротвейлер выглядела удовлетворенной.

– Хорошо. А то у некоторых детей в яслях была опасная сыпь. Но у Тео в таком случае не должно быть проблем.

Когда они покидали ясли, Тео дал волю своему раздражению пронзительным криком, который до этого сдерживал. Хьюго ни в коей мере его не винил. Наоборот, он хотел к нему присоединиться. Шум усилился, когда Хьюго попытался убедить сопротивляющееся младенца занять место в машине.

– Я уверена, что не стала бы производить столько шума, если бы ты так держал меня, – проворковал кто– то у него за спиной.

По стоянке для автомашин шла Лаура, причем вышагивала так, словно поднималась на сцену в «Мулен Руж». Тео довольно неожиданно прекратил кричать и пораженно уставился на нее. Хьюго подумал, что это случилось потому, что ребенок никогда раньше ни на ком не видел такого количества

помады. Даже на собственной матери, которая к этому времени, вероятно, уже превратилась в далекое воспоминание.

– Аманда дома? – в его поток мыслей ворвалась Лаура. Она словно каким-то сверхъестественным образом почувствовала, о ком он думает.

– Э-э-э… – Хьюго почувствовал, что краснеет, и не только из-за попыток усадить Тео в машину. – Нет. И я не знаю точно, когда она возвращается.

У Лауры загорелись глаза.

– Значит, она бросила тебя одного? – Она провокационно провела язычком по губам.

«Да будь проклято это сиденье!» – молча бушевал Хьюго, все еще сражаясь с пристегными ремнями. Пока они не пристегнуты, ему придется общаться с этой наводящей ужас хищницей. Он понимал, что в его положении едва ли можно говорить о чувстве собственного достоинства. Он возбужден, волнуется, раскраснелся, да еще и задница торчит из машины.

– Я хотела сказать еще во время нашей предыдущей встречи… – Лаура склонилась у него над спиной, чуть не налегла на нее и внезапно оказалась очень близко. Он чувствовал на щеке ее дыхание и подумал, что также уловил и слабый запах алкоголя. – Фергюс тоже очень помногу отсутствует. – Она так сильно хлопала ресницами, что Хьюго почти чувствовал ветерок. – Значит, мы оба в одном корабле, как говорила та женщина, которая вела занятия по подготовке к родам. – Лаура громко рассмеялась.

Щелчок! Теперь ребенок пристегнут. Хьюго страшно хотел найти какой-то повод, чтобы уехать. Если бы Тео закатил еще одну истерику!

Но Тео спокойно сидел в машине на детском месте и не сводил глаз с красных губ Лауры. Хьюго заметил, что в последнее время очень привлекают рты и зубы.

– Почему бы тебе как-нибудь не заехать, чтобы вместе пропустить по стаканчику? – Хьюго понял, что она нацелена прибрать его к рукам.

– Очень мило с твоей стороны. – Хьюго гневно и многозначительно смотрел на сына в открытую заднюю дверь. Никогда раньше ему так сильно не хотелось услышать его рев. Никогда раньше он не был таким желанным. Но ребенок только молча смотрел на Лауру.

– Я думаю, что понравилась ему. – Махая Тео, Лаура прижалась к Хьюго. – Ведь он же мужчина. Большинство мужчин меня любит. Кроме проклятого Фергюса, – добавила она злобно.

К ужасу Хьюго, Тео начал улыбаться и гукать от удовольствия, и все это предназначалось Лауре. Он даже размахивал своими маленькими пухлыми ручками. Хьюго почувствовал раздражение. Сам он никогда не удостаивался подобного, а ведь он кормил и одевал несносного мальчишку, а также вставал к нему по несколько раз за ночь.

Лаура посмотрела на Хьюго блестящими, сильно накрашенными глазами.

– Давай договоримся о времени, – заявила она.

Хьюго отшатнулся, судорожно пытаясь найти оправдание.

– Э-э-э, дело в том… – Он замолчал и склонился в машину к Тео. Молча прося прощения у ребенка, он сильно ущипнул его за бедро. Ребенок громко протестующее заорал. – Мне очень жаль, но ребенок ужасно устал, – выдохнул Хьюго. – Мне на самом деле лучше отвезти его домой.

Глава 17

Хьюго стоял перед домом, последним в ряду других похожих одноквартирных. Они составляли часть сплошного ряда и имели общие боковые стены. Хьюго и вспоминал указания Нейла.

– Должно быть просто, Файн. Клиенты – их фамилия Бакли – в большей или меньшей степени уже нацелились его купить после того, как посмотрели его на нашем сайте в Интернете. От тебя требуется только показать им все на месте и заключить сделку.

«На нашем сайте в Интернете», – отметил про себя Хьюго. Без его настойчивости Нейл до сих пор, наверное, считал бы, что Интернет – это какая-то рыболовецкая снасть. Хьюго пришлось долго объяснять, что «Данн и Дастарду» давно пора отправляться в кибер-пространство, или компания проиграет в конкурентной борьбе. Нейл же вначале яростно этому сопротивлялся. Но Хьюго ничего не добьется, если напомнит об этом.

Теперь он смотрел на переднюю часть дома и, пожалуй, впервые согласился со своим боссом. Казалось, этот объект абсурдно легко продать. Последний дом в ряду других всегда считался привлекательным, а у этого также имелись и другие плюсы. В первую очередь, он был типичным домиком для Бата. Характерными для города считались высокие роскошные окна и камень цвета начинки шоколадного батончика «Кранчи», из которого строили дом.

И даже несмотря на некоторую ветхость снаружи и изнутри, Хьюго всегда мог воспользоваться уловками агентов по недвижимости. Подумаешь – треснутая рама веерообразного окна над дверью, давно засохшие растения в цветочном ящике у окна… Когда Хьюго работал в Лондоне, они в агентстве обычно советовали продавцам разбросать везде по дому фирменные мешки «Гуччи» и «Прада», чтобы подчеркнуть фактор гламурности, но здесь подобный вариант вряд ли пройдет. Однако имелись и другие возможности. Например, мокрые пятна и трещины легко скрыть картинами или мебелью, если только продавцы все не вывезли, чтобы дом выглядел больше.

Хьюго посмотрел на часы. У него оставалось десять минут до появления потенциальных покупателей. Этого достаточно, чтобы войти и придумать несколько уловок непосредственно для этого объекта. Хьюго вставил ключ в замочную скважину и вошел в дом.

Внутри стояла тишина и царил мрак. В гостиной были задернуты занавески. Хьюго раздраженно подумал, что это большая ошибка. Для того чтобы подтолкнуть потенциальных покупателей к принятию правильного решения, требовалось создать нужную атмосферу. Хорошее освещение, множество цветков в горшках, листья которых блестят, приятный запах свежеиспеченного хлеба или свежих цветов могут сотворить чудо. Поскольку здесь из-за недостатка времени и состояния объекта подобное не представ лялось возможным, Хьюго должен хорошо поработать, используя то, что было в наличии.

Он раздвинул занавески в гостиной и сразу же заметил трещину на стене. Практически одновременно Хьюго также заметил и большое пятно от красного вина на ковре. Но он замер до того, как прыгнуть к софе, чтобы поставить ее на пятно, или воспользоваться верным маленьким молотком, который в свое время помог ему перенести бесчисленное количество зеркал на бесконечное количество дефектов в стене. И снова, как и во время продажи «очень уютного» домика, Хьюго задумался, справедливо ли производить подобные махинации. Раньше у него таких вопросов не возникало.

Он нахмурился. Странно, что в эти дни ему в голову приходят эти мысли. Еще более странно, что, следуя далее по какому-то скрытому каналу, они ведут к мыслям об Элис. Он чувствовал себя так, словно она вдруг стала его совестью. Конечно, после занятия по надеванию подгузников в супермаркете он считал ее почти ангелом, на которого она так походила.

Элис оказалась поразительно терпеливой и очень помогла ему в пеленальной комнате. Она снова и снова демонстрировала ему, как правильно надевать подгузник и закреплять по бокам. В конце концов он все понял. Она в дополнение еще и показала ему несколько уловок, помогающих при одевании ребенка. Хьюго никогда не приходило в голову, что надевание джемперов можно превратить в игру в гляделки, как, впрочем, и другой одежды. Они с Тео обычно сражались с различными лямками и рукавами и одновременно орали. Гениальным показалось отвлечение ребенка игрушкой при попытке надеть штанишки. «Теперь Ротвейлера ждет шок», – злорадно подумал Хью го.

Тем не менее, стоя в этом доме с молотком в руках, Хьюго пришел к выводу, что Элис не одобрит некоторые уловки его профессии. Это чувство росло и не давало покоя. Он застонал. Это был очень неудачный момент для просыпающейся совести, в особенности учитывая его нынешнее положение в «Данн и Дастарде». Инцидент с бахилами был еще не забыт, и ради Тео, да и себя самого Хьюго требовалось сегодня убедить покупателей заключить сделку. В результате Хьюго отправился к стене с молотком. Затем внезапно что-то заставило его остановиться, но не очередное видение не одобряющей его действий Элис. Скорее, это был странный тихий звук, напоминающий рычание. Но этого не может быть! Дом же пустой!

Затем Хьюго увидел собаку, которая маячила в полумраке рядом с камином. Серо-белая шкура сливалась с бледными стенами, поэтому он и не заметил ее раньше. Он понял, что она небольшая, но все равно выглядела очень зловеще. Хьюго стало не по себе, и он подумал, что эта собака как раз их тех, которые время от времени попадают в заголовки газет после нанесения вреда детям или убийства корги. Вроде бы это стаффордширский терьер? Но, главное, что он здесь делает? Никто ни слова не сказал ни о какой о собаке на объекте, не то что о такой твари злобного вида, готовой сожрать человека.

Хьюго кисло улыбнулся ей.

– Хорошая собачка, – произнес мужчина притворно-ласковым голосом. Животное смотрело на него злыми маленькими глазками и снова зарычало, на этот раз звук получился более громким и сильным. – Красивая собачка, – заверил ее Хьюго дрожащим голосом, как раз когда зазвонил звонок.

Он поспешно пошел по коридору к входной двери и провел рукой по лбу. На нем выступила испарина. Хьюго открыл дверь и вымучен но улыбнулся мужчине и женщине, которые стояли на пороге. Оба выглядели веселыми.

– Здравствуйте. Нас зовут Сара и Стив Бакли… о-о… С вами все в порядке? – спросила женщина, с беспокойством его оглядывая.

– Все отлично, – взяв себя в руки, уверенно ответил Хьюго. Нервы у него совсем расшатались. – Меня зовут Файн. Хьюго Файн. Э-э-э… проходите, – он сделал широкий жест рукой, приглашая их в прихожую. Он знал, что махает рукой уж слишком энергично.

Семейство Бакли перешагнуло через порог, и при этом муж с женой переглянулись.

– Давайте вначале пройдем наверх, – громким голосом предложил Хьюго, пытаясь заглушить рычание, доносящееся из гостиной.

– Что это было? – спросила Сара Бакли. Она выглядела испуганно, когда Хьюго вел ее вверх по элегантной лестнице в георгианском стиле.

Хьюго спокойно ей улыбнулся.

– Что вы имеете в виду?

– Какой-то рев, – подсказал Стив Бакли и вопросительно посмотрел на Хьюго.

– Рев? – Хьюго болезненно улыбнулся в ответ. Собака в гостиной снова злобно зарычала. – О, этот рев? Это одно из домашних животных хозяев, только и всего. Очень милая собачка. От нее никаких проблем.

– Милая? Это чудовище? – Стив Бакли резко прекратил подниматься по лестнице. У Хьюго все опустилось внутри, когда он понял, что Бакли смотрит на злобного вида тварь, выскочившую из гостиной в прихожую. Судя по виду, у собаки были совсем не добрые намерения. Когти царапали пол. Собака посмотрела вверх на Хьюго и рявкнула.

– Очаровательная, не правда ли? – пролопотал Хьюго. – Ее зовут Элси, – быстро добавил он, когда животное прыгнуло на нижние ступеньки. – Элси хорошая, – умоляющим голосом сказал он. Злобные горящие гневом глаза собаки уставились в его собственные.

– Элси? – эхом повторил Стив Бакли, и прищурился, глядя на собаку. – Но это кобель.

– Но по повадкам больше похож на суку, – заверил его Хьюго.

– Это стаффордширский терьер? – нервно спросила Сара Бакли.

– Что-то похожее, – ответил Хьюго, прилагая большие усилия, чтобы говорить легким тоном. – Это отличные домашние животные. Очень преданные и… э-э-э… любящие хозяев.

Собака поднялась еще на одну ступеньку. Глаза сверкнули. Трое людей на лестнице быстро пошли вверх.

– Любящие, да? – с сомнением сказал Стив Бакли. – Определенно он хотел бы сожрать нас всех троих одновременно.

– Он таким образом показывает свою симпатию, – дрожащим голосом сказал Хьюго.

Стив Бакли скептически посмотрел на тварь.

– Не знаю, как ты, дорогая, но я не могу сконцентрироваться на осмотре дома, когда тут бегает такая собака, – заметил он.

Хьюго ослепительно ему улыбнулся.

– Я понимаю, что вы имеете в виду.

Стив Бакли подозрительно посмотрел на Хьюго.

– Вы считаете, что вы шутите? Я обращался к Саре, не к вам. Пойдем, дорогая. Давай отсюда выбираться.

С этими словами семейство Бакли спустилось с лестницы, аккуратно обошло пса и до того, как Хьюго успел что-то возразить, исчезло.

Когда стук входной двери эхом разнесся по пустому дому, Хьюго все еще находился на середине лестницы. Он с ненавистью посмотрел на пса.

– Ты – ублюдок, – сказал он.

Пес обнажил зубы, зарычал, а затем поднялся еще на три ступени. Хьюго понял, что в этом споре будет только один победитель. Он решил, что помочь ему может только шок, подождал, пока собака не поднялась еще на две ступеньки, потом внезапно подпрыгнул, издал разрывающий барабанные перепонки крик и бросился вниз мимо удивленного животного.

Следующие несколько секунд прошли в попытках удержаться на ногах, бросках и отчаянном скольжении по доскам пола в прихожей, и все это сопровождалось лаем, от которого кровь стыла в венах. Собака догнала его, и Хьюго почувствовал, как острые, как бритва, зубы, лязгнули рядом с его бедром. Потом его все-таки цапнули за задницу. Он как сумасшедший дергал входную дверь, затем ему каким-то чудом удалось ее за собой захлопнуть. Шатаясь, Хьюго пошел прочь, голова у него кружилась, сердце учащенно билось, а пришедший в ярость убийца заливался лаем в доме.

Хьюго достал мобильный телефон.

– Дай мне Нейла, – приказал он Шуне, не замечая ее привычной неприветливости. Сейчас ему было на нее наплевать.

Через несколько секунд в трубке зазвучал спокойный голос Нейла.

– Ты заключил сделку? – спросил он.

– Не совсем, но меня тут чуть не разорвали на куски, – выпалил Хьюго. – В доме бешеная собака. Почему, черт побери, ты меня не предупредил?

– Собака? – голос Нейла звучал удивленно. – О, да, – сказал он, очевидно немного поразмыслив. – Владелица упоминала, что там остается ее домашнее животное.

Она сказала, что это очаровательное маленькое существо по имени Чу-Чу. Очевидно, оно любит людей и от него не может быть никаких проблем. – Затем Нейл заговорил сурово. – Ты не расстроил собачку, Файн?

* * *

– Давай, дорогая, – уговаривала Элис Розу, засовывая в рот дочери ложку с пюре из свеклы, окры и сладкого картофеля. Однако красные губки Розы были упрямо сжаты. Она не хотела есть розовато-серую массу, и Элис подозревала, что так будет и дальше. – Просто попробуй. Это не так плохо, как кажется. Не может такого быть, – добавила она себе под нос, подхватывая высокий стул, когда в тысячный раз возникла угроза его откатывания назад по полу.

Высокий детский стульчик Розы представлял собой старую сломанную тележку из супермаркета, которую Джейк лично извлек из канала.

– Здесь столько дополнительного места для хранения чего угодно. Просто фантастика! Как удобно! – с энтузиазмом говорил он, показывая на часть за складывающимся местом для ребенка. – Ты только представь, насколько она может быть полезна. В миллион раз лучше, чем обычный детский стульчик.

На практике Элис выяснила, что этот «стульчик» можно считать каким угодно, но только не удобным. Он был уродливым, громоздким, а также обладал всеми обычными отрицательными характеристиками тележки из супермаркета. Тележка отказывалась ровно двигаться в каком угодно направлении и часто внезапно дергалась. А кормление Розы и так было непростой задачей без внезапного откатывания «стульчика».

Элис решила снизить количество потерь и освободить Розу от мук. Ребенок сразу же пополз в гостиную, где работал Джейк.

Офис «Собери и используй!» временно не мог использоваться из-за того, что в настоящее время его занимало «большое количество по тенциально ценного для переработки материала», как описал ситуацию редактор. Элис радовалась тому, что муж дома, и надеялась воспользоваться возможностью залатать трещины в их отношениях. Чем больше она о них думала, тем большим уроном казались ей режущие по живому, предательские слова Джейка во время вечеринки. У нее с глаз спала пелена. Она больше его не идеализировала и не льстила ему. Элис надеялась, что со временем пропасть может затянуться, как и дыры в озоновом слое, о котором постоянно говорил Джейк.

Она предполагала, что физическое влечение к нему все еще осталось. Это чувство временами охватывало ее всю, у нее начинало учащенно биться сердце и возникало томление в низу живота. Но в эти минуты чувство спало. Его интенсивность явно уменьшилась по сравнению с тем, что было вначале. Недавние попытки заняться сексом не принесли успеха. Да и общались они в последнее время редко. Джейк слишком много работал и не мог разговаривать с Элис днем, а вечерами часто уходил. Как поняла жена, с Джессами. Хотя вначале Элис пыталась игнорировать растущие подозрения, в конце она больше не могла сдерживаться.

– Но чем вы занимаетесь? – спросила Элис, когда Джейк снова собрался уходить на встречу со своей помощницей.

– Работаем, – кратко ответил Джейк.

– Где работаете? Над чем?

В тот раз выяснилось, что они с Джессами собираются пикетировать конференцию под названием «Парикмахеры Западной Англии». Услышав, что их цель – переработка огромного количества волос, которое обычно остается на полу в парикмахерских, Элис почувствовала, как ее страхи рассеиваются. Это звучало так нелепо и абсурдно, что просто не могло не быть правдой.

Кроме этого, есть ли у Джейка время на любовную интрижку? Элис казалось, что его у него не больше, чем места в доме для «богатств», приносимых со свалок для переработки. «Старый морг» все больше и больше походил на свалку, откуда появлялось все, что в нем находилось. Внутри стояло море банок, коробок, ящиков, магнитофонов и проигрывателей и всех других видов мусора, который только можно представить и представить нельзя. Тем временем снаружи каждый дюйм сада был покрыт унитазами, мойками и ваннами. Но, несмотря на то, что она когда-то говорила матери, ни из одного из них так и не сделали альтернативную клумбу.

Также имелись звенящие на ветру гирлянды из старых консервных банок из-под фасоли и гороха, которые звенели всю ночь. Элис просто сходила с ума от этого. На наружных стенах висели старые ботинки, нанизанные на веревки и набитые землей. Джейк называл их «фантастическими цветочными корзинами». Единственным, что Элис считала фантастическим, так это собственное проживание менее чем в миллионе миль от этого уродства. Но, по крайней мере, она больше не боялась призраков. Вначале она подозревала, что они живут в «Старом морге». Но количество мусора в доме означало, что там есть место только одной беспокойной душе – ей самой.

Ухудшилось не только окружение Элис. Под угрозой оказались и ее стандарты гигиены. Вчера вечером за ужином Джейк поднял голову и сказал:

– Знаешь, Эл, тебе не нужно каждый раз спускать воду в туалете после того, как ты им пользуешься.

– Нет, нужно! – Элис в ужасе прикрыла рот рукой. – Джейк, ты не можешь говорить это серьезно.

Но он говорил серьезно. И после этого морковный суп утратил ту малую привлекатель ность, которую имел. Элис смело продолжала спускать воду в туалете в отсутствие Джейка, но опасения того, что она может обнаружить под крышкой, когда он находился дома, впервые в жизни стали причиной запоров. Она радовалась только тому, что ее мать в ближайшее время не собиралась в гости. После скандала о промывке мозгов отношения с родителями стали натянутыми.

Миссис Даффилд звонила дочери и дипломатично и тщательно избегала обсуждения Джейка, но у Элис росло чувство, что мать права, и от этого ей становилось неуютно. Почему энтузиазм Джейка, с которым он хотел спасать планету и перерабатывать отходы, вызывавший только восхищение, превратился в навязчивую идею таскать в дом чужой мусор со свалок?

– Эй, Эл! – донесся из гостиной раздраженный голос Джейка. – Иди сюда и забери Ро. Я ничем не могу заниматься, черт побери, когда она рядом.

Элис направилась на поиски дочери.

– Вероятно, ей пора спать, – качая ребенка на руках, сказала она.

– Отлично, – Джейк даже не поднял голову от гранок.

Элис отнесла Розу наверх в спальню и уложила. Она радовалась, что ребенок уже достаточно вырос и не помещается в гамак, но гораздо меньше радовалась заменителю. Джейк сделал кроватку из верхней части старой оттоманки, которую нашел, естественно, на свалке. Элис несколько раз ее чистила, но, критически принюхиваясь, считала, что та до сих пор неприятно пахнет плесенью.

Тем не менее Розе кроватка нравилась. Элис отправилась в ванную смывать овощное пюре с ее одежды. Она старалась не смотреть на часть оттоманки, обитую ужасающим грязно– розовым материалом. «Кроватка» также использовалась для поддержания пеленального столика, который раскачивался так, что даже Джейк не мог это игнорировать. Элис испытывала раздражение, каждый раз глядя на оттоманку, и считала, что под грязно-розовой поверхностью вполне могут жить личинки и насекомые. Ей не хотелось думать о том, сколько вещь провалялась на свалке перед тем, как ее нашел Джейк.

Элис посмотрела на шкафчик в ванной, или бывший деревянный ящик из-под винных бутылок с перегородками, привинченный к стене, который выполнял роль шкафчика. По большей части ящик был заполнен барахлом Джейка, часть которого осталась с тех пор, когда Элис еще тут не жила. Время от времени Элис думала о том, чтобы разобрать этот хлам, но отказывалась от мысли в пользу более насущных проблем. Однако теперь казалось, что пришло время заняться этим мусором. Элис открыла прибитую к ящику дверцу, которая тут же отвалилась, и посмотрела на забитые полки. Она достала мусорное ведро – бывшую банку из-под краски – и принялась разбирать ящик.

– Эй, – произнес кто-то у нее за спиной тихим голосом, полным желания.

Элис была настолько погружена работой, что аж подпрыгнула. Мускулистые руки Джейка обняли ее за талию, потом поднялись к груди и стали ее ласкать. Когда он повернул к себе ее голову, Элис напряглась.

– Извини, Джейк. Но я на самом деле не в настроении.

– Когда-то ты всегда была в настроении, – недовольно напомнил он ей.

– Я знаю. Вероятно, оно возникнет у меня позднее.

– Черт побери! – воскликнул Джейк.

Элис поняла, что это восклицание никак не связано с сексом. О нем он больше не говорил.

Его взгляд упал на ведро и на то, что она в него бросила.

– Это же хорошие вещи! – Джейк достал из ведра тюбик огуречного крема для лица.

– Джейк, это старый крем. Я купила его примерно пять лет назад, в каком-то деревенском магазине в Уэльсе, когда мне срочно потребовался крем. Он всегда был дерьмовым, и теперь пришло время его выбросить.

– Но неужели ты не можешь его как-то использовать? – Его глаза округлились от паники. – Это же огурцы, так? Разве мы не можем использовать это… Ну я не знаю… например, как приправу для салата?

– Джейк, это крем для лица. Его не едят.

Он больше не слушал. Он снова нырнул в ведро, и его лицо исказилось гневом, когда он извлек небольшой открытый пакетик из фольги.

– Ты что, это выбрасываешь?

Элис сглотнула. «Это» было обнаружить особенно неприятно.

– Джейк, в этом пакетике презервативы.

– И что?

– Использованные презервативы. – Элис предположила, что он положил их назад в пакетик по ошибке.

Выражение лица Джейка не изменилось.

– И что? – снова спросил он.

– Но их положили назад в шкафчик в ванной! – Элис почувствовала, как у нее начинают дрожать ноги. – Джейк, неужели ты хочешь сказать, что хранишь использованные презервативы? Что ты их перерабатываешь и находишь им новое применение?

– И что в этом такого? – защищаясь, ответил он. – Они чистые. Я просто полощу их, и они становятся, как новые.

– Как новые для чего? – прохрипела Элис. Затем напряжение у нее в животе ослабло, и она поняла, что он, вероятно, использует их для изготовления скульптур из восстановленного мусора. Это очень в стиле Джейка.

—Ты спрашиваешь меня, для чего они? – У Джейрана лице появилась широкая, недвусмысленная улыбка. – А ты как думаешь?

– Ты шутишь! – Элис почувствовала, что у нее вот– вот подогнутся ноги. Она оперлась о стену за спиной.

Теперь Джейк смотрел на нее вызывающе.

– Я не шучу. Это имеет смысл. Производителям презервативов есть за что отвечать. Несчастные деревья страдают и мучаются в агонии, когда на них делают насечки для сбора смолы и изготовления резины.

– Ты использовал старый презерватив, когда… познакомился со мной?

Сердце в груди у Элис билось так сильно, что она едва ли слышала собственный голос.

– М-м -м, да, вероятно.

– Что? – выдохнула она. Элис пришла в ужас от того, как легко и небрежно Джейк это произнес. На глаза навернулись слезы.

– Нельзя исключать такую возможность, – добавил он. Голос звучал бодро, задорно, Джейк словно сам себя поздравлял и словно ожидал, что его похвалят за такую восхитительную экономию.