Текст книги "Скользящие по грани (СИ)"
Автор книги: Веда Корнилова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 51 страниц)
– Нет!..
– Бабушка, успокойся. Еще не все кончено, и я тебе обещаю, что на крайний случай пойду только в том случае, когда не останется иного выхода. Однако если что-то вдруг изменится, случится какое-то чудо и я буду жива, то... Вспомни, как мы с тобой по праздникам раньше ездили на могилу мамы...
– При чем тут... – бабушка на мгновение умолкла, а затем, не вытирая слез, попыталась улыбнуться. – Значит, ты еще на что-то надеешься?
– Каждый пытается не терять надежду до последнего мгновения... – я старалась говорить спокойным и уверенным голосом.
– Оливия, я смотрю на тебя, и просто не узнаю – такая спокойная и сильная... Раньше ты была мягкая, добрая, плакала от любой обиды, а сейчас я словно с другим человеком разговариваю!
– По-моему это единственное, за что я могу поблагодарить семейку ди Роминели.
– Все, свидание закончено... – к нам подошли стражники.
– А почему нам дали так мало времени для прощания?.. – неожиданно я разозлилась – Могли бы позволить нам поговорить немного дольше, вряд ли мы с бабушкой вновь увидимся.
– Не могу знать... – равнодушно ответил один из стражников. – Мы люди служивые, подневольные, нам сказали пять минут – мы и выполняем. Вы давайте заканчивайте, и чтоб при расставании все обошлось без криков и воплей, а не то нам было велено в случае неповиновений не церемониться.
– Хорошо... – я повернулась к бабушке, которая, не переставая, плакала. – Бабушка, выполни мою просьбу – уезжай, причем сегодня, а я буду надеяться на то, что все далеко не закончено, и мы с тобой еще увидимся. Обними отца, мачеху, моих братьев и сестер...
– Да, конечно... Оливия, я буду без остановки молиться за тебя, и надеюсь, что Светлые Небеса снизойдут к моей просьбе!..
Когда же я вновь оказалась в своей камере, то без сил прилегла на свою соломенную подстилку. Что ж, как я и предполагала, от эшафота меня спасать никто и не собирался, но зато семейка ди Роминели все же сумели полностью получить мое приданое! Все верно – если меня казнят, то вторую половину приданого им не видать, как своих ушей! Вот они и дали понять бабуле, что, выплатив недостающее, у нее есть все шансы спасти меня... Ох, ну и люди, в любой ситуации стараются своего не упустить!.. Зато немного радовало хотя бы то, что я сумела внушить бабушке какую-то надежду на благополучный исход всей этой истории, хотя прекрасно понимала, что уповать мне не на что. Надеюсь, это смутное чаяние на возможное счастливое завершение дела все же несколько смягчит бабушке боль утраты.
Достала из кармана тот шарик, что принесла мне бабушка. На первый взгляд у меня на ладони лежит обычный катышек хлеба, ничем не примечательный хлебный мякиш. Осторожно счистила начавший засыхать хлеб, и у меня на ладони оказался маленький стеклянный шарик серого цвета. С этим шариком надо обращаться крайне осторожно, ведь внутри должен быть сильнейший яд, убивающий едва ли не мгновенно. Надеюсь, бабушку не обманули, и она сумел отыскать именно то, что я ее просила.
Для чего мне яд? А разве не ясно? Разумеется, меньше всего мне хочется подставлять свою шею под топор палача, но уж если не остается выхода, то надо хотя бы сделать так, чтоб я не оказалась на эшафоте – не хочу доставлять удовольствие семейке ди Роминели видом своей отрубленной головы. Если такой шарик сжать зубами, то тонкое стекло хрустнет, и у палача будет меньше работы, а вот что касается ди Роминели, то эти люди будут вне себя от злости по той причине, что их месть не удалась, и та, которой они хотели отомстить, в последний момент ушла у них из рук... И потом, как бы я не храбрилась, не изображала перед всеми спокойствие и невозмутимость, но в глубине души все же боялась даже думать о том, что мне придется добровольно укладывать свою голову на плаху. Конечно, можно и сейчас раскусить этот стеклянный шарик, но я лучше подожду: все же три дополнительных дня жизни – это совсем неплохо. Можно хотя бы с крысами поговорить – вон, они уже появились в камере, привлеченные запахом раскрошенного хлеба...
А еще мне интересно знать, кто из семейства ди Роминели вновь пожалует сюда – если они все еще не нашли мой тайник с бумагами, то наверняка сделают еще одну попытку выяснить, не знаю ли я что-либо о пропаже. Меня они вряд ли подозревают, но все же с моей помощью можно попытаться отыскать невесть куда исчезнувшие документы – может, вспомню какие-то незначительные детали, или что-то вроде того.
Ждать пришлось сутки – видимо, господин Лудо Мадор решил дать мне прочувствовать полной мерой тот страх, который должен ощущать осужденный на казнь человек. Может, его рассуждения и были верны, но когда в течение двух лет едва ли не каждый день со страхом ожидаешь возвращения домой дорого супруга, и не знаешь, чего в очередной раз от него можно ожидать, то невольно привыкаешь ко многому. Если вдуматься, то после смерти Уорта я просто перешла из одной тюрьмы в другую, пусть и куда менее комфортабельную, а в остальном, можно сказать, ничего не изменилось.
Когда на пороге моей камеры появилась Рена, я лишь усмехнулась – ну надо же!.. Не исключено, что она сама вызвалась придти сюда, чтоб наконец-то высказать мне все то, что давно копилось у нее на сердце за эти годы.
– Удивлена?.. – спросила Рена. Надо отдать ей должное – она хотя бы надушенный платочек к лицу не прикладывала. – Или ты ожидала появления Шарлона?
– Нет... – покачала я головой. – Ты должна была придти сюда хотя бы для того, чтоб потешить собственное самолюбие. Это же ведь ты, голубушка, наплела Уорту о том, будто бы я ожидаю в комнате любовника. Более того – наверняка сказала, что подслушала наш с ним разговор.
– С чего ты взяла?.. – Рена даже не пыталась сделать вид, что изумлена или возмущена моими словами.
– Было время подумать. Кроме тебя, дорогая, сделать подобное было просто некому. Как было приказано, ты закрыла меня на ключ в комнате, затем отвезла этот самый ключ Уорту, и там уже высказала ему все свои подозрения. Послушай: мы сейчас вдвоем, посторонних ушей нет, так может, все же скажешь мне, для чего тебе все это надо? Да и то, что ты сюда пришла, чтоб посмотреть на поверженного противника – это так по-женски...
– Пожалуй, можно и поговорить в открытую... – кивнула головой Рена. – Все просто: после смерти господина Мадора по законам династического наследия титул и состояние должен получить старший сын, то есть Уорт. Согласна: против установленных правил не попрешь, но почему мой муж Шарлон после смерти отца должен остаться бедным, словно церковная мышь, а? Однако если бы вдруг Уорта не стало, или же если бы он женился, но у него не было детей, то после его кончины титул и состояние достанется Шарлону.
– Ого, насколько далеко шли ваши планы! Не ожидала.
– Возможно, тебе сложно поверить, но это мы с Шарлоном придумали, как без подозрений убрать с дороги наследничка, этого мерзкого урода! Конечно, меня никто не принимал всерьез – я же просто жена одного из братьев ди Роминели, серая мышка, а раз так, то и все мои действия ни у кого не вызывали подозрения, чем более что некоторых мужчин, кичащихся своим умом, женщина может обмануть без особого труда.
– Надо же, какое у тебя самомнение!
– Оно вполне заслужено. Я далеко не дура, только вот в семье ди Роминели умных баб не любят, потому и приходится изображать недалекую особу, которую кроме вышивки на пяльцах ничто не интересует. Нам с Шарлоном необходимо было выждать нужный момент, когда Уорту в очередной раз откажут в руке богатой наследницы. Потом, как бы между делом, в разговоре с ним я вскользь упомянула об одной из старых легенд, где говорится о том, как в старину увечные и больные воины искали себе крепких и здоровых жен, то есть под своим именем посылали к невестам крепких и красивых родственников. Как и ожидалось, подобного намека Уорту вполне хватило, и он отправился искать себе невесту подальше от этих мест, где и приглядел тебя. Больше того – он был уверен, что сам придумал, как задурить голову богатой наследнице. Все остальное пошло точно так, как мы и рассчитывали.
– Ты меня поражаешь – даже своего муженька не пожалела, отправила его ко мне, так сказать, как посланца любви и заместителя жениха. Вернее, как моего будущего мужа. Тебя ревность не мучила?
– Нет смысла отрицать очевидное – было дело... – заметно, что это далеко не лучшие воспоминания Рены. – К сожалению, иного выхода у нас не было, следовало все держать под своим контролем. А еще у меня не было никаких намерений желать Уорту семейного счастья, то есть я не могла позволить ему рождения детей.
Дети... Именно из-за их отсутствия бывший свекор постоянно упрекал меня, называя бесплодной, хотя это было неправдой. Примерно через два месяца после свадьбы я поняла, что беременна, только вот Уорт, узнав об этом, только что не позеленел от злости. Если честно, то я и сама не знала, чей это ребенок – Шарлона или Уорта, и подобное можно было определить только после рождения ребенка, только мой муж вовсе не хотел ждать так долго, и решил покончить с неизвестностью наиболее привычным ему способом. Проще говоря, я получила от дорогого супруга столько сильных пинков в живот, что потеряла ребенка, а от большой потери крови едва не умерла сама. После муженек меня предупредил: запомни, если только я заподозрю, что ты носишь не моего ребенка, то все повторится вновь... Правда, больше детей у меня не было.
– Погоди, погоди... – я растерянно посмотрела на Рену. – Уж не хочешь ли ты сказать...
– Я же тебе ясно сказала, что держала ситуацию в вашей семье под постоянным контролем... – вот теперь Рена была довольна. – Что же касается детей... Я всего лишь уронила в присутствии Уорта пару слезинок, и сказала, что подозреваю, что отцом твоего ребенка является мой супруг, который, вообще-то, почти уверен в собственном отцовстве...
– Так за всем, что произошло, стоишь ты?
– Не одна, а вместе с Шарлоном. Правда, первое время он жалел тебя, но потом понял, насколько неуместны подобные чувства в той рискованной игре, которую мы затеяли, и от которой не намерены отказываться. Признаю: мы постоянно вызывали ревность Уорта, делали все, чтоб довести ситуацию до логического конца. Мы прикидывали несколько возможных вариантов развития событий, и хоть один из них должен был сработать. Ты долго продержалась, я все же рассчитывала на то, что покончишь со своим муженьком куда раньше. Что ж, хорошо то, что хорошо кончается. Зато теперь наследником стал Шарлон и наши дети, так что своего мы добились.
– Только вот в результате ваших игр меня ждет плаха.
– Тут уж ничего не поделаешь, лес рубят – щепки летят... – философски заметила Рена. – К тому же тебе просто не повезло – ты понравилась Уорту, хотя на твоем месте вполне могла оказаться какая-то иная девушка. Это просто судьба, от которой не уйдешь.
– Н-да... – протянула я. – Если честно, то не ожидала. Я думала, что ты мелкая пакостница, а на самом деле...
– Давай без оскорблений, ладно?.. – поморщилась Рена. – К тому же для тебя еще не все потеряно, и в конечном итоге мы можем договориться.
– Ты меня все больше и больше удивляешь.
– Приятно слышать. Так вот, я могу тебе помочь. Сразу скажу, что меня послал Лудо Мадор...
– Кто бы сомневался! Без его дозволения тебя бы сюда не допустили.
– Дело вот в чем... – Рена решила не обращать внимания на мои колкости. – Господин Мадор просил передать: если ты хоть чем-то сможешь помочь ему в поиске пропавших документов из сейфа мужа, то казни не будет – тебя помилуют, и отправят в монастырь. Ты прекрасно понимаешь, что он в состоянии сделать подобное. Ну, что скажешь?
– То и скажу, что не понимаю, отчего вы все привязались ко мне с какими-то бумагами! Что в них такого ценного?
– Не знаю... – пожала плечами Рена. – Но свекор перерыл уже половину дома, отыскивая эти документы!
– Мне нечего сказать... – вздохнула я. – Впрочем, даже если бы я знала, где они лежат – все одно бы промолчала, потому как обещания нашего с тобой свекра не стоят и ломаной медяшки. К тому же стряпчий уже намекал мне на монастырь, а в результате я вот-вот окажусь на плахе... Так что пусть Лудо Мадор ди Роминели проваливает со своими бумагами как можно дальше, и ты вместе с ним. Заодно можешь прихватить туда же и своего красавца-супруга. Все, можешь уходить, нашим с тобой общением я сыта по горло.
– Что ж, я уйду... – насмешливо улыбнулась Рена. – Только перед расставанием мне надо передать тебе слова господина Мадора. Для начала, радость моя, тебе не помешает знать, что твой папаша умер, причем произошло это печальное событие совсем недавно.
– Что?! – ахнула я. – О чем ты говоришь?!
– Как, ты не знаешь?.. – хмыкнула Рена. – Господин Мадор верно предположил, что бабка тебе ни о чем таком не рассказала, не хотела еще больше расстраивать несчастную внученьку. Наверняка бабуся сообщила тебе что-то вроде того, что, дескать, бедный папочка занят неотложными делами и потому не смог приехать. Смолчала твоя бабуля, скрыла правду. Ай-яй-яй, как нехорошо обманывать!
– Но... Как же это... Что с ним случилось?.. – у меня голова шла кругом.
– Никто точно не знает, что произошло. Говорят, его пытались ограбить, а он сопротивлялся, вот и зарезали ненароком беднягу... – Рена с интересом смотрела на меня. – Убийц так и не нашли. Могу сказать больше – их так и не найдут. Вернее, не отыщут настоящих исполнителей этого дела, а для вида тамошние стражники могут вздернуть парочку лесных бродяг, и дело будет благополучно закрыто. Не подкопаешься. Если ты все еще не поняла, в чем тут дело, то сообщаю: в семье ли Роминели чтут древние традиции, в том числе и ту, что пролитую кровь следует смывать кровью врага.
– Но за что вы с ним так поступили?! Мой отец ни в чем не виноват!
– Он, конечно, ко всей этой истории не имеет никакого отношения, но ты убила наследника семейства ди Роминели, и, следуя правилам, установленным кем-то из этой семьи еще в незапамятные времена, так же поступили с твоим кровным родственником, то есть с отцом. Кровь за кровь. Не могу сказать, что сочувствую тебе.
– Какие же вы все мерзавцы... – прошептала я враз осипшим голосом.
– Ну, это с какой стороны посмотреть. Да, тебе просили передать еще кое-что: если ты до завтрашнего дня не вспомнишь, куда твой муженек мог спрятать документы, или хотя бы не выскажешь свои предположения, где могут быть эти самые бумаги, то твоя бабка не доедет живой до своего дома.
– Как же я вас всех ненавижу!.. – эти слова вырвались у меня сами собой.
– Твое дело... – Рена шагнула к дверям, но остановилась на пороге. – Кстати, твоя бабка мне понравилась! Боевая, шустрая, толковая, а уж как она на суде господина Мадора ругала – это нечто! Любо-дорого послушать! Скажу больше – со многими из высказываний твоей бабки я была полностью согласна. Жаль, если со старушкой случится нечто непоправимое... Итак, я приду завтра, и надеюсь, что ты порадуешь нас хорошими новостями. А уж как господин Лудо Мадор ди Роминели надеется на подобный счастливый исход – это ты даже представить себе не можешь!
Когда за Реной закрылась дверь, я схватилась за голову, и, впервые за последнее время, разрыдалась. Значит, они убили моего отца, хотя он ни в чем не виноват! Бедный, и это все из-за меня! Теперь нешуточная опасность повисла и над бабушкой... Что же делать?!
Однако, если вдуматься, то мне не стоит брать всю ответственность за произошедшее на себя – не я задумывала этот обман со свадьбой, и, будь на то моя воля, никогда не вышла бы замуж за Уорта, отталкивающего человека с неустойчивой психикой и болезненно ревнивого. Ну, кто скажет, за что мне все это, за что?!
Бедный отец... Вдобавок ко всему мачеха осталась одна с четырьмя детьми! Она хорошая женщина, но в хозяйстве совсем ничего не смыслит! Ох, как бы кредиторы (а такие явно отыщутся!) не ободрали ее, как липку!.. А еще в моей душе понимался даже не гнев, а самая настоящая ярость на почтенную семейку ди Роминели, которые, кажется, считают себя вправе вершить суд над кем угодно! Сейчас они требуют пропавшие бумаги... Боюсь, что если я даже их верну, то бабушку это все одно не спасет... Что же делать?
Наступила ночь, а я по-прежнему не знала, как мне следует поступить. Было уже далеко за полночь, только вот сон не шел, вдобавок ко всему, ночью на город обрушилась гроза. В маленьком оконце то и дело показывались всполохи молний, да и дождь лил не переставая. Да, сейчас на улицу лучше не показываться... И все же что мне завтра сказать Рене? Может, пустить их по ложному следу, сказать, что подозреваю в краже кого-то их стражников, которые тогда были у нас в доме? Боюсь, это не выход из положения...
Внезапно я услышала, как в дверном замке поворачивается ключ. Странно, с чего это ночной порой ко мне решил заглянуть гость? К этому времени мне уже были немного известны тюремные порядки, и я знала, что ночами в камеры заключенных охране заглядывать не принято. Подобное допускается только в том случае, если кого-то из узников вызывают на допрос, или же наоборот – приводят после допроса, а сейчас, когда на улице даже не льет, а хлещет дождь, о допросах и речи быть не может. Странно...
На пороге показался все тот же хам-тюремщик. Он держал в руках зажженный фонарь, и, судя по его не совсем твердой походке, этот человек успел принять внутрь уже не один стакан крепкого вина. Надо же, что эти люди позволяют себе ночами, когда начальства нет! А еще мне кажется, что тюремщика, если можно так выразиться, потянуло на сладкое. Мы люди взрослые, и если учесть, как похотливо этот человек смотрит на меня, понятно и без долгих пояснений, для чего он сюда заявился. Похоже, тюремщик решил: если мне осталось жить всего ничего, то он может позволить себе в отношении меня все, что угодно – все одно моих жалоб никто слушать не будет. Надо же, а я слышала, что здесь куда более строгие порядки, без таких вот... ночных развлечений для охраны. А может, это Рена перед уходом попросила тюремщика как следует припугнуть меня – уж слишком независимо я держалась с ней...
– Что тебе надо?.. – спросила я, но охранник не намеревался вступать со мной в долгие беседы. Поставив на пол фонарь, мужчина направился ко мне, только вот я отнюдь не собиралась покорно исполнять все его прихоти. Вскочив на ноги, и прижавшись спиной к стене, я смотрела на приближающегося человека. Не стоит считать меня совсем беспомощной – бывало, мне удавалось даже отбиться от пьяного муженька, когда тот возвращался домой после каких-либо увеселений на стороне, и жаждал любви и тепла. Конечно, мне тогда тоже попадало кулаком за неповиновение, но все же в эти моменты я не чувствовала себя тряпкой, о которую можно вытирать ноги.
За те несколько месяцев, что нахожусь в тюрьме, я успела сжиться с радостной мыслью о том, что больше никогда не увижу ненавистного мужа, не почувствую его омерзительных прикосновений, а сейчас, непонятно отчего, этот идущий на меня мужчина напомнил мне Уорта, хотя, разумеется, внешне у них не было ни малейшего сходства. Я невольно шарахнулась в сторону, но тюремщик схватил меня за плечо, и было ясно, что сейчас произойдет – он ударит меня головой об стену, причем так, чтоб я почти что лишилась сознания и потеряла возможность сопротивляться... Э, нет, с меня хватит, подобное раз и навсегда оставилось в прошлом! Я и без того была невероятно зла после визита Рены, до предела расстроена горькими новостями, так вдобавок ко всему заявился еще и этот тип с наглой уверенностью, что мне от него никуда не деться!.. Говорят, иногда человеку кажется, будто то, что происходит с ним сейчас, уже было когда-то, и внезапно повторяется один в один. Вот и на меня словно накатило ощущение того, будто вернулся Уорт и сейчас вновь начнется одна из тех кошмарных сцен, воспоминания о которых я всеми силами гоню из памяти...
Это невесть откуда появившееся чувство было настолько острым и мерзким, что меня едва не затрясло от отвращения. Я, сама не ожидая того, выхватила из кармана стеклянный шарик с ядом, и кинула его в приоткрытый рот мужчины, после чего изо всех сил ударила его по зубам. Не знаю, что именно произошло – то ли я разбила тонкое стекло шарика, или же тюремщик сам невольно сжал челюсти, но в следующий миг мужчина замер на месте, а затем схватился за горло и стал медленно опускаться на пол, безуспешно пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха.
По-прежнему стоя у стены, я с каким-то непонятным спокойствием смотрела на то, как мужчина, лежа на полу, изогнулся всем телом, захрипел и затих, а чуть позже до меня донесся запах горького миндаля. В голову пришла глупая мысль: спасибо бабушке, сумела достать именно то, что мне было нужно... Опять не к месту вспомнилось о том, как Уорт, находясь в хорошем расположении духа (а подобное с ним случалось крайне редко) рассказывал мне о действии разных ядов – подобное было у него любимой темой обсуждения. Водилась за дорогим супругом такая страсть – интересовался ядами и разными способами отравления. Тогда же, помимо всего прочего, Уорт поведал мне о действии цианистого калия, и, похоже, сейчас я воочию наблюдаю его действие.
Мне понадобилось какое-то время, чтоб успокоить бешено стучащее сердце и немного осмыслить произошедшее. Итак, яда у меня больше нет... Жаль. Однако теперь на мне висит еще одно убийство, хотя, по большому счету, это уже не играет никакой роли – я и так приговорена к смертной казни. Зато не заперта дверь моей камеры и можно пытаться сбежать... Вообще-то подобное вряд ли получится, но почему бы не рискнуть? Все одно терять нечего...
Сняла с пояса охранника связку ключей, прихватила фонарь – без него сложно ориентироваться в темных коридорах. Шагнула к дверям, но услышав негромкий писк, остановилась. Так оно и есть: в тусклом свете фонаря я увидела несколько крыс, которые недовольно шевелили усатыми мордочками – кажется, им совсем не нравился запах горького миндаля, которым пахло в камере.
– Мои хорошие... – негромко сказала я. – Уходите отсюда, и не вздумайте пробовать этого мужика хоть на зуб – отравитесь! Поищите себе что-то более съедобное.
Верить моим словам, или нет – это ваше дело, но я заметила, что парочка этих серых разбойниц метнулась назад, а вслед за ними отступили и остальные крысы. Запирая за собой дверь камеры, думала о том, какие же они все-таки умницы, эти хвостатые обитательницы здешних мест...
В длинном тюремном коридоре было темно, тихо, лишь рядом с железной решеткой, перегораживающей этот самый коридор, чуть потрескивая, не столько горел, сколько чадил факел. Мне пришлось повозиться, пока я не подобрала нужный ключ к замку решетки – подрагивали руки, и все это время мне казалось, что бряканье ключей раздается едва ли не на всю тюрьму. Ничего, обошлось... Так, теперь мне следует дойти до конца коридора, открыть еще одну дверь, и потом уже спускаться по лестнице вниз... Только бы с ключами разобраться, не заклинить какой-либо из них в замке...
Самым невероятным было то, что за все довольно-таки долгое время, пока я добиралась до тяжелой входной тюремной двери на первом этаже, на моем пути не встретился ни один человек! Странно... Конечно, кое-что можно понять – сейчас ночь, самое спокойное время в тюрьме, но в любом случае на каждом этаже должен находиться хотя бы дежурный охранник, а их нет! Непорядок... Может, в тюрьме что-то произошло? Непохоже, все тихо, но все одно вокруг слишком пусто...
Зато рядом с тяжелыми дверями, которые закрывали вход в тюрьму, дежурил охранник. Вообще-то, насколько мне известно, перед входными дверями должно находиться не менее двух человек, но я вряд ли сумею миновать и одного. Сейчас охранник дремал, сидя на широкой лавке и прислонившись спиной к стене, но понятно, что мимо него так просто не пройдешь. Тяжелые ключи от двери, находящиеся на большом железном кольце, висели на стене неподалеку от дремлющего человека. Помнится, когда меня возили на суд, эту самую тяжелую дверь открывали двумя ключами немалых размеров, причем один из этих ключей был желтоватого цвета, а другой сделан из почти черного металла... Святые Небеса, как бы мне до них добраться?!
Медленно текли минуты, но ничего не менялось. Я стояла в отдалении, там, куда не падал свет, и не знала, как мне поступить: поползу я к этим ключам, или подойду – в любом случае дежурный меня заметит. Что же делать? Сейчас между мной и свободой осталась только эта тяжелая дверь, но как ее преодолеть? В голове не было не одной толковой мысли, но нужно было срочно что-то решать, время работало против меня.
Трудно сказать, сколько бы я еще простояла в раздумьях, но тут охранник пошевелился и задел кинжал, лежащий возле него. Клинок со звоном упал на каменный пол, но дежурный даже глаза не открыл, продолжая спать. Мне вдруг вспомнилось, что тюремщик, который остался в моей камере, был уже достаточно нетрезв... Ох, если я права, то мне невероятно, немыслимо повезло!
Не веря в свою удачу, как можно более неслышно подошла к спящему охраннику, сняла со стены ключи... Все верно: охранник как посапывал ранее, так и сейчас продолжал это дело. А еще я заметила большую глиняную бутылку, стоящую в углу – насколько мне известно, в таких грубых емкостях продают дешевое, но крепкое вино... Да, что-то неважно тут с дисциплиной.
Хорошо смазанные замки открылись почти бесшумно, только тяжелый засов на дверях все же неприятно заскрежетал, когда я его отодвигала. Не оглядываясь, выскользнула наружу, оставив ключи в замке, закрыла за собой дверь, и метнулась прочь. Дождь все еще не перестал, хотя стал значительно тише, а я бежала, стараясь как можно быстрее оказаться дальше от мрачного здания тюрьмы, и со страхом ожидая, что сзади вот-вот раздадутся крики охранника, однако по-прежнему было тихо, слышался лишь ветер и шум дождя. Все одно непонятно, почему нынешней ночью в тюрьме почти не было охраны? Чего я меньше всего могла ожидать, так это того, что тюремщики позволят себе напиться в хлам... Ладно, об этом я подумаю потом, а сейчас мне надо постараться покинуть город, или же спрятаться так, чтоб меня не нашли.
Ночь, льющийся с неба дождь, вокруг почти полная темнота, и я, бегущая по лужам... Конечно, в такую погоду любой трезвомыслящий человек будет сидеть дома, вернее, крепко спать, и потому у меня есть неплохие шансы незаметно покинуть город. Правда, надо постараться сделать так, чтоб при этом меня никто не заметил, а подобное вовсе не так просто – у стражи глаз цепкий.
Через какое-то время я была вынуждена перейти с бега на шаг – следовало беречь силы. К тому же слишком темно, и хотя я шла по дороге, все равно уже успела дважды упасть. Мало того, что насквозь вымокла под дождем, так еще и испачкалась в грязи! Не хватало еще ногу в темноте подвернуть – вот тогда уже точно никуда не уйду, а ведь из города надо срочно выбираться. Беда в том, что я плохо знала Тарону, хотя и прожила здесь более двух лет – слишком редко мне позволяли выйти из дома, а потому если пойду наугад, то могу легко заплутать в переплетениях узких улочек, которых тут хватает. Значит, нравится мне это, или нет, но надо идти только по центральным улицам, несмотря на то, что это опасно. Ладно, буду держаться ближе к заборам и стенам домов... Конечно, одинокая женщина ночной порой всегда может привлечь к себе излишнее внимание, но в такую погоду любой вор останется дома, да и у стражников вряд ли будет желание обходить дозором залитые водой улицы.
Я и сама не заметила, как дошла до знакомого места – вернее, до небольшой площади, которая носит какое-то там поэтическое название. Правда, оно у меня сейчас вылетело из головы, ну да это несущественно. Гораздо важнее было другое: от площади шли три дороги, и мне нужно было решить, по которой идти дальше. Так, если пойти прямо, то можно дойти до центра города – кстати, так же находится и здание суда, то самое, куда меня возили. Нет, дорога в центр мне заказана. Левая дорога – она, кажется, ведет именно туда, куда мне надо – за город, где находятся все пути и дороги, но, скорей всего, именно там меня будут искать в первую очередь. Значит, надо сворачивать направо – эта дорога ведет на пристань, вернее, в небольшой порт, а, значит, можно или постараться перебраться через реку на лодке, или же попытаться спрятаться на одном из тех небольших суденышек, которых немало на любой пристани.
Не знаю, сколько времени я брела в темноте по размокшей от грязи дороге, но постепенно мне стало казаться, что этот долгий путь никогда не кончится. К тому же я насквозь промокла, замерзла и устала. Хоть бы найти где укромный уголок, и там немного отдохнуть, перевести дыхание... Интересно, сколько мне еще брести до реки? Побыстрей бы...
– Ага, попалась!.. – внезапно раздался у меня над ухом мужской голос, и в следующий миг передо мной появились трое мужчин. Даже не всматриваясь, я поняла – это стража. Все-таки меня выследили!.. Отчаяние и страх были так сильны, что, собрав последние силы, я опрометью кинулась прочь в глупой надежде, что сумею удрать.
Меня догнали через несколько шагов, и от сильного удара в спину я свалилась на землю. Ох, как же мне не повезло – лицом ударилась об острые камни, лежащие на обочине... Конечно, кожу на лице я ободрала, причем глубоко, но хорошо хотя бы то, что глаза не задела.
– Вставай!.. – зло крикнул один из мужчин. – Чего разлеглась?
– Слышь, девка, ты нас не зли... – посоветовал другой, и его голос тоже был далек от доброты. – Мы и так из-за вас, беглецов недоделанных, всю ночь под дождем мотаемся, зуб на зуб не попадает, так что на жалость не дави – все одно не поможет. Раз попалась, то утихни, и слушай то, что тебе говорят. Быстро встала и пошла вперед, а будешь кочевряжиться – пожалеешь! Настроение у нас сейчас не то...
Как он там сказал – всю ночь под дождем мотаемся? Так они, судя по всему, принимают меня за кого-то другого... Если так, то, возможно, у меня еще не все потеряно. Поднялась с земли, ужасаясь про себя: грязная, мокрая, да еще и с разбитым лицом... Да в таком виде меня даже родная бабушка вряд ли узнает!
Какое-то время мы шли молча, но потом я не выдержала:
– Куда вы меня ведете?
– А то ты не знаешь! Заждались тебя уж там!
– Я ни в чем не виновата!
– Ну конечно! Все вы нечастные и невинно осужденные, зато хорошо знаете, как сделать ноги из казенного места!
Понятно – стражники ловили каких-то беглых. Так мне что, опять в тюрьму идти? Э, нет, лучше уж я с причала прямо в воду головой...
А вот и пристань! Оказывается, я не дошла до реки совсем немного. Надо сказать, что здесь что-то уж очень оживленно для середины ночи, да и стражи многовато. Ну, если меня сейчас кто-то узнает, то отныне надеяться мне будет уже не на что.
