Текст книги "Украинский нацизм. Исторические истоки"

Автор книги: Вардан Багдасарян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 29 страниц)

Вардан Багдасарян
Украинский нацизм Исторические истоки

Введение

«Над миром нависла угроза коричневой чумы…» – так говорили в 1930-е годы в преддверии начала Второй мировой войны. Потребовались гекатомбы жертв и консолидация усилий человечества, чтобы нацистский зверь был повержен. И ключевую роль в победе над ним сыграл Советский Союз. Великая Победа была оплачена миллионами жизней советских граждан.

Нацистский зверь не являлся самородком. У него были создатели. Были те, кто создавал силу, направляемую идеологически и геополитически на восток. Будущий конфликт мыслился как прокси-война, то есть война чужими руками – тоїда руками немцев. И в значительной степени мировым проектировщикам это удалось.

После всех перенесенных потрясений Второй мировой войны, геноцида и расизма большая часть человечества пребывала в иллюзии, что ничего подобного более никогда не повторится. Это была вера: такого не должно повториться. Но нацистский зверь, подобно зверю Апокалипсиса, не был убит, а только ранен. Раны между тем заживали… И вот он вновь вышел из своего логова. На этот раз его вотчиной стала Украина.

Как и в случае с германским нацизмом, украинский нацизм создавался десятилетиями. Его истоки уходят в исторические глубины. Выявление истоков украинского нацизма и составляет целевой ориентир представляемой книги. Начнем этот экскурс с XVII столетия…

Нельзя сказать, что изучения этих истоков не проводилось в прошлом. Наиболее системную попытку такого изучения предпринял историк Николай Иванович Ульянов.

Еще в 1966 году увидела свет книга представителя второй волны эмиграции Николая Ивановича Ульянова «Происхождение украинского сепаратизма»[1]1
  Ульянов Н. И. Происхождение украинского сепаратизма. – Нью-Йорк, 1966.-288 с.


[Закрыть]. В 1950-е годы Ульянов некоторое время работал профессором в Монреальском университете и сталкивался воочию с обосновавшимися преимущественно в Канаде украинскими националистами. Именно тогда страна «кленовых листьев» превращалась в главный мировой центр украинской пропаганды. Ульянов вступает в полемику с сепаратистами, пишет научные статьи. И вот в 1966 году на основании изучения широкого круга сепаратистских источников выходит фундаментальная книга. Прошли годы, украинский вопрос стал едва ли не главным в мировой повестке, но до настоящего времени ничего лучшего и более детально проработанного по теме украинского сепаратизма написано, вероятно, не было.

Творческое наследие Ульянова создает огромное подспорье в систематизации взглядов на природу идеологии украинства. Но исследование Ульянова должно быть, очевидно, продолжено.

Во-первых, потому что после выхода монографии Ульянова прошло уже более полстолетия. Эти полстолетия привнесли много нового. Да и сам Николай Иванович, проживавший в США, далеко не обо всем мог писать в проекции недавнего прошлого и настоящего.

Во-вторых, ввиду того что Украина с момента выхода книги Ульянова стала отдельным государством, необходимо перемещение акцентов с украинского сепаратизма (уже реализовавшегося) на украинский нацизм (реализуемый сегодня). Сам автор «Происхождения украинского сепаратизма» полагал, что для темы украинского национализма нет оснований, так как нет главного – украинской нации. Но украинская нация была за эти годы сконструирована. Она не являлась по своим истокам отдельной от остального русского мира цивилизационной общностью.

Правильнее говорить о ней, используя терминологию Бенедикта Андерсона, как о воображаемом сообществе[2]2
  Андерсон Б. Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распространении национализма. – М.: Кучково поле, 2016. – 416 с.


[Закрыть]. Но воображаемое сообщество может быть не менее реальным, если воображение выводит закрепление соответствующих стереотипов в массовом сознании.

Украинский национализм сегодня трансформируется в украинский нацизм. Такого рода его переходы имели место и в прошлом, например в период Второй мировой войны. Различия между ними необходимо обозначить. Национализм исходит из идеи приоритета интересов своей нации, нацизм – ее превосходства над другими и ненависти к другим. В формате политической гражданской нации украинский национализм был невозможен, не мог объективно существовать. Для него был жизненно необходим образ врага, что при соответствующей экстремизации приводило к нацизму.

Геополитическая значимость Украины для России бесспорна даже для тех, кто сомневается в ее цивилизационной значимости (как, например, сомневался Александр Пыжиков)[3]3
  Пыжиков А. В. Славянский разлом. Украинско-польское иго в России. М.: Концептуал, 2017.272 с.


[Закрыть]. Обратимся к некоторым высказываниям западных политологов. Ален Безансон: «От их (украинцев) выбора в большой мере будет зависеть судьба Западной Европы. Если Украина действительно вступит в союз с Россией, то эта последняя сохранит статус крупномасштабной силы или же его добьется. Она (Россия) вступила бы в сообщество европейских народов господствующей силой. Однако если Украина вступит в той или иной форме в союз со своими западными соседями – поляками, литовцами, румынами, белорусами, – то в Восточной Европе создастся мощное объединение, действительный противовес России, которая превратится в среднего масштаба силу, освобожденную от имперских забот и способную до конца провести процесс демократизации и очищенную от коммунизма»[4]4
  Гливаковский А. Ю. Самостийная Украина: истоки предательства. – М.: Хоре, 1992. – 70 с. – С. 15.


[Закрыть]. Збигнев Бжезинский: «Без Украины Россия перестает быть империей, а с Украиной же подкупленной, а затем и подчиненной Россия автоматически превращается в империю»[5]5
  Что Збигнев Бжезинский говорил о России. Стенограмма // URL: https://www.kommersant.ru/doc/3310793.


[Закрыть]. И все это было сказано еще в 1990-е годы.

Таким образом, политологически признанной является позиция, что Россия в альянсе с Украиной становится принципиально иной по своей геополитической мощи силой. И понятно, как рецептура для Запада – российско-украинский альянс должен был быть расстроен. Как это можно сделать? Только через политические реконфигурации и деформацию сознания. Для подтверждения еще несколько цитат. Мемуары германского генерала Макса Гофмана от 1925 года: «Создание Украины не есть результат самодеятельности русского народа, а есть результат деятельности моей разведки»[6]6
  Бобров А. А. От Волыни до Подыни – легендарный Брусиловский. – М.: Директ-Медиа, 2014. – 443 с.


[Закрыть]. Такую же оценку давал еще в 1918 году французский консул в Киеве Эмиль Эно: «Украина не имела никакой своей истории и национальной отличительности – она создана немцами»[7]7
  Панов В. Корифей украинской мифологии. Почему П. Порошенко 24 августа возложил венок к памятнику М. Грушевского // URL: https:// www.stoletie.ru/territoriya_istorii/korifej_ukrainskoj_mifologii_337.htm.


[Закрыть]. Примерно в том же духе высказывался В. Шульгин: «Вот краткая история украинствования: оно было изобретено поляками (граф Ян Потоцкий), поставлено на ноги австро-немцами («Украину сделал я!» – заявление генерала Гофмана), но консолидировано оно большевиками, которые без просыпа украинствуют»[8]8
  Шульгин В. Украинствующие и мы // URL: http://www.gumer.info/ bibliotek_Buks/Polit/Article/shulg_ykr.php.


[Закрыть]. Если мы обратимся к работам небезызвестного Альфреда Розенберга, то обнаружим, что историческая версия современного украинского национализма и нацистский исторический миф совпадают. «Киев, – пишет идеолог нацизма, – был главным центром варяжского государства с нордическим господствующим слоем. Даже после татарского господства Киев на протяжении долгого времени играл роль полюса, противостоявшего Москве. Его внутренняя национальная жизнь основана на почти независимой традиции, возникшей на собственной почве, вопреки утверждениям московитской историографии, овладевшей всей европейской наукой. Нашей политической задачей для этой области должно быть поощрение стремления к национальной независимости вплоть до создания самостоятельной государственности, которой надлежало бы одной или вместе с Донской областью и Кавказом в виде Черноморского союза постоянно сдерживать Москву и обезопасить великогерманское жизненное пространство с востока»[9]9
  Украинская государственность в XX веке. – Киев: Політична думка,
  1996. – 434 с. // URL: http://litopys.org.Ua/ukrxxr/a 13.htm.


[Закрыть].

Сначала украинцев стали рассматривать как отдельную народность, потом – отдельный народ, затем – нацию. Дальше дошли до того, что это отдельная раса в том смысле, что русские – иной расовый тип. И эта концепция возникла не сегодня, а сложилась в целостном виде еще в XIX столетии (причем на польской почве).

Ульяновым был выявлен ряд источников происхождения украинского сепаратизма. Опираясь на него и развивая его положения с учетом фактов более позднего времени, не вошедших в «Происхождение украинского сепаратизма», можно выделить семь таких факторных оснований (рис 1).

Первый источник – позиция казацкой верхушки. Казацкая верхушка с определенного момента вначале в Речи Посполитой, потом в России начинает претендовать на шляхетские привилегии. Возник миф о казачестве как наделенной особыми родовыми правами общности – запорожском рыцарстве. Мифом о казаках по сей день пользуются все украинские сепаратисты. Сочинение конца XVIII – начала XX века «История Русов или Малой России» было показано Ульяновым как первооснова этой мифологии. На основе этой мифологии заявлялось об особом этническом происхождении украинской нации, особой героике казачества. Цель же была предельно банальной – получение полагающихся шляхетству привилегий. Что же до малоросского народа, то он стал жертвой узурпации власти над ним казацкой старшины. Народ Малороссии, потом Украины и был главной жертвой украинского национализма.

Рис. 1. Источники происхождения украинского нацизм

Источник второй – Польша. Польская пропаганда, представленная, например, Институтом национальной памяти Польши, возникла не сегодня. Школа антирусской пропаганды в Польше сложилась еще в XVI веке. Уже тогда начали активно создаваться памфлеты, изобличающие московскую тиранию. Польша вела борьбу с Россией за Малороссию, памятуя, что когда-то обладала этим краем. В рамках этой борьбы и принимается стратагема украинизации. Ставилась задача декларации существования отдельной нации – украинцев, чтобы тем самым отделить часть русского народа от других его частей. Именно исходя из этих соображений, там поляк Фаддей Феликсович Чацкий выдвинул мифологему о древних украх. Сначала возникает идея о том, что Украина есть польская окраина, потом о том, что укры есть некий древний мифический народ, от которого пошли украинцы.

Источник третий – панславизм. Часто утверждается, будто бы Россия реализовывала свой политический курс на основании идеологии панславизма. В действительности панславизм являлся для России стратегической ловушкой. Исходно он как течение общественной мысли возник первоначально среди чехов, а потом и среди поляков. Идея заключалась в создании славянской федерации. Но для создания такой федерации надо было разрушить как минимум три империи, включая Российскую. При переходе к федеративному устроению малороссы отделялись от России, становясь одной из компонент федерации. И эта чешско-польская идея будет подхвачена в России «Кирилло-мефодиевским обществом». Поборником такой демократизации выступал Н.М. Костомаров[10]10
  Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. – М.: Эксмо, 2011. – 1024с.


[Закрыть]. Разделение империи на части представители этого круга считали возможным и допустимым.

Четвертый источник – Австро-Венгрия. После раздела Польши часть земель, которые сегодня входят в состав Украины, находилась в составе Австрийского, потом Австро-Венгерского государства. Центром украинства в рамках австро-венгерской геополитической игры становится Галиция. Малороссия, соединяясь с Галицией, под маркером «украинцы» отторгалась бы от России. Объединить малороссов и галицийцев в единую нацию, естественно, предполагалось под управлением Вены. И в Первую мировую войну пропаганда украинства при поддержке из Вены развернулась по полной программе[11]11
  Куций І. Українська науково-історична думка Галичини (1830–1894 рр.): рецепція національної історії. – Тернопіль: Джура, 2006. – 220 с.; Куций І. Цивілізаційні ідентичності в українській історіографії кінця XVIII – початку XX ст.: між Слов’янщиною та Європою. – Тернопіль: Підручники і посібники, 2016. – 480 с.


[Закрыть].

Пятый источник – Германия. Германия включается в украинский спор во время Первой мировой войны, а после нее превращает в важный элемент своей политики на востоке. Украинство предполагалось использовать как в борьбе против Польши (первый этап), так и в борьбе против Советского Союза (этап второй). Именно на германские средства и была создана Организация украинских националистов. И действительно, украинский национализм был применен вначале против Польши, а затем против Советского Союза. Результатом этого применения стали гекатомбы жертв – русских, поляков, евреев, да и не принявших национализм украинцев.

Шестой источник – США – Канада. Выбирая, какие из сил поддержать в холодной войне против СССР, а среди них были и власовцы, и другие националисты, американские спецслужбы сделали выбор все-таки в пользу националистов украинских. Главными в раскладе антисоветских сил оказывались бандеровцы. Показательно, что «Антибольшевистский блок народов» возглавил Ярослав Стецько – оуновец, антисемит, русофоб, расист. В США и Канаде выходила украинская сепаратистская и националистическая литература, учебники истории, переправляемые затем в Украинскую ССР.

И седьмой источник – российское оппозиционное движение. Кондратий Рылеев, Михаил Бакунин, Александр Герцен – все они были украинофилы. В раскладе полити-ческих сил внутри России не было массовой силы, которая могла бы стать тараном в борьбе против самодержавной власти. Народ был предан царю. Пролетариат как класс, если опираться на марксистскую методологию, не был сформирован. И если такой силы не было, ее требовалось сочинить. И вот посредством литературы создается образ казака-бунтаря. Романтизируется казачья вольница. Утверждается, что украинцы есть особый вольнолюбивый народ, который, страдая от угнетения, ведет борьбу за свободу. Украинофильство как сочиненный литературный миф в значительной степени развивался в русской литературе, будучи транслируем в политическую сферу[12]12
  Неменский О. «Чтобы быть без Руси». Украинство как национальный проект// Вопросы национализма. 2011. № 1. Вып. 5. – С. 77–123.


[Закрыть].

За долгие годы была выстроена целостная система идеологического воспроизводства украинского национализма с его проекцией на нацизм и войну. Создана феноменальная пропагандистская империя. Попытаемся проследить, как она формировалась исторически.

ГЛАВА 1
ГЕНЕЗИС ПРОЕКТА «УКРАИНА» В ИСТОРИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЯХ НИКОЛАЯ УЛЬЯНОВА

Феномен Николая Ульянова

Вероятно, более острой проблемы в современном российском обществоведческом дискурсе, чем проблема соотнесения украинской и русской идентичности, не существует. Эта проблема обернулась распадным процессом и гражданской войной на Украине. Для России, помимо обострения отношений с официальными украинскими властями, она привела в результате международной эскалации к российско-западной конфронтации.

Властный дискурс на Украине направлен на переформатирование украинской идентичности, переориентацию ее на разрыв с прежней общероссийской цивилизационной идентификацией и включение в европейскую, шире – западную цивилизационную идентичность. В цивилизационном и геополитическом отношении такая переориентация означает существенное ослабление евразийской геополитической и восточно-православной цивилизационной субъектности. Возникает предположение о проектном характере формирования украинской идентичности, о наличии политического проекта украинской нации. Такая постановка вопроса получила достаточно широкое распространение в публичных обсуждениях. Целесообразно было бы в этой связи верифицировать это положение с позиций исторической науки. Следует первоначально провести историографическую ревизию по выявлению соответствующего направления трактовки украинского вопроса в профессиональной когорте историков.

Среди профессиональных историков выделяется в этом отношении фигура Николая Ивановича Ульянова (1904–1985 гг.)[13]13
  Багдасарян В.Э. Историография русского зарубежья: Николай Иванович Ульянов. – М.: Институт этнологии и антропологии им. Н.Н. Миклухо-Маклая РАН, 1997. – 151 с.; Базанов П.Н. Петро-польский Тацит в изгнании: Жизнь и творчество русского историка Николая Ульянова. – СПб.: Владимир Даль, 2018. – 511 с.; Базанов П.Н. Русский эмигрант Н.И. Ульянов – сотрудник Института истории АН СССР Ц Петербургский исторический журнал: исследования по российской и всеобщей истории. 2016. № 2 (10). – С. 17–31; Брачев В.С., Лавров А.С. Н. И. Ульянов – историк России // Вестник СПбГУ. 1993. Сер. 6. Вып. 4. – С. 129–132.


[Закрыть]. Авторитет Ульянова как историка, преподававшего в ЛГУ, Монреальском и Йельском университетах, достаточно высок, а, соответственно, его позиция по украинскому вопросу, ставшему одним из главных направлений его исследований, заслуживает особого внимания.

С украинским национализмом он столкнулся впервые, по-видимому, в лагерях для перемещенных лиц – «ди-пи». Об этом свидетельствует факт публикаций Ульяновым работ по истории украинского вопроса сразу после войны, в марокканский период его эмигрантской жизни. Переехав за океан, он оказался первоначально в Канаде – стране традиционно высокой сосредоточенности сторонников украинского национализма. Это в еще большей степени подтолкнуло его к участию в полемике об украинской нации. Однако пребывание во враждебно настроенной среде заставило Ульянова в очередной раз сменить страну пребывания. На этот раз он переехал в США, іде в Йельском университете заменил в качестве основного лектора по русской истории Г. В. Вернадского.

Рис. 2. Историк Николай Ульянов о генезисе украинского сепаратизма

В 1966 году вышла специальным изданием (а с 1965 года печаталась периодически в журнале «Возрождение») монография Ульянова «Происхождение украинского сепаратизма» (рис. 2). Автор подчеркивал, что речь идет именно о сепаратизме, а не о национализме по той причине, что как раз национальной-то базы украинскому самостийническому движению и не хватало и главной его заботой являлось доказательство отличия украинца от русского. Рецензент книги прозаик и поэт Н.В. Станюкович указывал на своевременность работы в связи с предсказываемым им демонтажем социализма в СССР, когда центробежные силы получат облачение, как в случае с украинством, в псевдонациональные одежды[14]14
  Станюкович Н. В. Н. И. Ульянов. Происхождение украинского сепаратизма//Возрождение. – Париж, 1968. № 123. С. 117–122.


[Закрыть]. Но, к сожалению, на монографию Ульянова, которая не утратила актуальности и сегодня, не обратили вовремя должного внимания. Эмигрантская наука, кроме отзывов Н.В. Станюковича и С.А. Зеньковского (причем последний, несмотря на свой большой авторитет историка, демонстрировал крайне поверхностное ознакомление с ним), ответила на публикацию монографии молчанием[15]15
  Зеньковский С. А. Н. И. Ульянов. Происхождение украинского сепаратизма// Новый журнал. – Нью-Йорк, 1967. № 88. С. 283–286.


[Закрыть]. Правда, есть указания на ознакомление с «Происхождением украинского сепаратизма» ведущих представителей американской советологии, в частности Р. Пайпса и 3. Бжезинского[16]16
  Бондаренко В. Возвращение невозвращенцев // Слово. 1992. № 1–6. – С. 52.


[Закрыть]. Но на Западе по понятным причинам монография Ульянова не могла получить широкую рекламу. Не могла она получить поддержки и в СССР как ввиду биографии Ульянова, так и из-за торпедирования проекта Украинской ССР.

Кто такие русские?

Но прежде чем говорить об украинской идентичности, надо несколько слов сказать об идентичности русской. Под русскими Ульянов понимал не какую-то этническую общность, а российский культурно-просвещенный слой, обеспечивающий функционирование государственной системы. Только уже впоследствии, когда интеллигенция пошла на поклонение к народному, русские перестали определяться в качестве такого культурного слоя, а истинно русскими были объявлены такие, которые в прежние века как раз таковыми и не являлись и именовались кривичами, радимичами, вятичами и т. д. – произошла крупнейшая подмена. Это имело и политическое значение, т. к. приводило к местному сепаратизму: под русскими стал пониматься некий симбиоз, состоящий из украинцев, белорусов и великороссов. Последних стали отождествлять с русскими вообще. «То были потомки древних вятичей, радимичей, полян, древлян, северян и прочих племен, составлявших население киевского государства и не слишком далеко ушедших от своих предков по пути цивилизации», – все это косвенно вело, с одной стороны, к расправе с культурой, с другой – и к развалу российской государственности. Искусственное создание литературой всех этих вышеуказанных национальностей явилось следствием превознесения быта против аристократичности, устранением столичного и заменой его периферийным. Типовая разница между «русским» и «великорусским» очевидна: сам термин «Великая Русь», появившийся в XIV веке (и то в кругах константинопольской монархии), не имел другого значения, как территория противоположной Малой Руси, отставшей вследствие литовского завоевания: «За обоими этими терминами явственно видны два разных понятия и явления. В самом деле, почему хороводные пляски «Трепак», «Барыня», «Камаринская» суть великорусские танцы, а балет «Лебединое озеро» – образец русского искусства? Великорусскими называются крестьянские песни, тогда как оперы Даргомыжского, Глинки, Мусоргского, Римского-Корсакова, даже при наличии в них народных мотивов – «русскими». Да и всей русской музыке, ставшей мировым явлением, никто не пытался дать великорусское имя. Тоже с литературой… Русскую литературу знает весь мир, но никто не знает литературы великорусской. Есть крестьянские песни, сказки, былины, пословицы, поговорки на различных великорусских диалектах, но литературы нет. Не слышно было, чтобы «Евгения Онегина» или «Мертвые души» называли произведениями «великорусской» литературы… Ни Тургенев, ни Чайковский, ни один из деятелей русской культуры или государственности не подводились под рубрику «великорусе». Даже олонецкий мужик Клюев и рязанский мужик Есенин, в отличие от прочих рязанских и олонецких великоруссов, значились русскими».

Украинская идентичность как инструмент вытеснения русской идентичности

Само по себе распространение термина «Украина» на известную ныне территорию украинского государства, согласно выводу Ульянова, являлось польским изобретением. Оно преследовало цель вытравить из сознания населения его общерусскую принадлежность посредством подмены прежнего обозначения «Малороссия» на новое – «Украина». Самостийный украинский литературный язык (в ульяновской оценке) – это также пропагандистская мифологема. Исходно это был такой же местный, территориальный диалект, как вологодский или орловский. И даже в отдельных районах малоросские крестьяне, владея каждый своим говором, с трудом могли понимать собеседника. Собственно же литературный язык был для них всех общий – русский. И кто внес больший вклад в его формирование – северяне или южане, – еще неизвестно: великоросс Ломоносов, малоросс Григорий Сковорода (вообще реформы XVII века, связанные в том числе с патриархом Никоном, были ориентированы на южные литературные образцы) или белорус Симеон Полоцкий[17]17
  Ульянов Н. И. Происхождение украинского сепаратизма. – Нью-Йорк, 1966. – 288 с. – С. 243–245; Ульянов Н.И. Русское и великорусское //
  Ульянов Н.И. Диптих. – Нью-Йорк, 1967. – 228 с. – С. 216.


[Закрыть]. В противном случае дело доходило до скандала вроде украинского перевода Библии, предпринятого Пантелеймоном Кулишом: «Хай дуфае Срулъ на Пана» (Да уповает Израиль на Господа)[18]18
  Ульянов Н.И. Происхождение украинского сепаратизма. – Нью-Йорк, 1966.-288 с.-С. 191.


[Закрыть].

Местные говоры были лишены лексем государственного уровня, так как не относились к решению соответствующих задач. Политическая и научная терминология в них отсутствовала, и ее введение в украинский язык осуществлялось посредством искажения известных русских или изобретением новых слов. Большинство малоросской интеллигенции к попытке внедрения украинского языка в качестве литературного еще в XIX веке оставалось равнодушным. Предпринятое во главе с М.С. Грушевским и декларированное на весь мир создание украинской науки и культуры было сделано посредством зачисления в украинцы всех имеющих малоросские генетические корни ученых и культурных деятелей, хотя бы и всю жизнь проживавших в Петербурге, Берлине, Вене, Париже.

Примерно таким же образом создавалась, согласно ульяновской реконструкции проекта Украины, и история «Украинской государственности». М. П. Погодин, как известно, связывал генезис Киевской державы только с великоросским населением, впоследствии мигрировавшим на северо-восток. В противоположность ему М.С. Грушевский считал Киевскую Русь чисто Украинским государством, а самих украинцев обнаруживал еще в VI веке до н. э. Между тем общность, именующая себя русскими, московиты (мосхи) представляли собой, сообразно со взглядами самостийников, монголо-финский симбиоз, узурпировавший это имя, чтобы скрыть свое варварское азиатское происхождение[19]19
  Грушевский М.С. Итория Украіни – Руси. – Киев, 1993. – Т. 1–3; Погодин М.П. Записка о древнем языке русском М.П. Погодина (Письмо к И. И. Срезневскому) // Известия Отделения русского языка и словесности. – Т. V. Вып. 2. – СПб., 1856. – С. 70–92; Шапиро АЛ. Историография с древнейших времен до 1917 г. – М.: Культура, 1993. – 768 с. С. 639–640; Субтельный О. Украина: история. – Киев: Либідь, 1994. – 736 с. С. 69–71; Ульянов Н. И. Происхождение украинского сепаратизма. – Нью-Йорк, 1966. – 288 с. С. 228–229,252-258.


[Закрыть]. К примеру, когда паломнику к святым местам игумену Даниилу король Иерусалимский разрешал поставить лампаду «за всю землю русскую», в откорректированной сепаратистской редакции это заменялось на землю «украинскую». «Что бы сказали французы, – вопрошал Ульянов по поводу этой подмены, – если бы в «Песне о Роланде» все слова «Франция» были заменены на Гасконь?»[20]20
  Ульянов Н.И. Русь – Малороссия – Украина // Российский демократ. – Париж, 1953. – № 2. – С. 58.


[Закрыть].