Текст книги "Украинский нацизм. Исторические истоки"

Автор книги: Вардан Багдасарян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 29 страниц)

Сталинский отпор украинизации: Сталин против Шумского

Были на высшем государственном и партийном уровне и противники украинизации. И чем больше набирало силы национал-большевистское направление, тем противодействие украинизации оказывалось сильнее.

И главным противником украинизации был Сталин – вначале осторожным, позже более жестким в своих оценках противодействия буржуазному национализму на Украине. Показательна его реакция на письмо наркома просвещения Украинской ССР Александра Шумского. Шумский являлся радикальным сторонником украинизации и сетовал, что она осуществлялась недостаточно быстрыми темпами. Ратовал он в обращении к Сталину и за персональные изменения в руководстве Украинской ССР, назначение на ключевые посты украинцев. Сталин отреагировал письмом на имя Л.М. Кагановича и других членов Политбюро КП (б) У от 26 апреля 1926 года – во время, являвшееся апогеем процесса украинизации. Позиция партийного лидера привела к перелому. Уже в 1927 году в связи с дискуссией по национальному вопросу взгляды А. Я. Шумского подверглись жесткой критике со стороны как партии, так и Коминтерна. Он был отстранен от работы на Украине и откомандирован в Ленинград, где стал ректором одного из ленинградских институтов. В политический лексикон вошло понятия «шумскизм». Правда, несмотря на генеральную линию ВКП (б) и Коминтерна, позиция Шумского была поддержана большинством Коммунистической партии Западной Украины. Каганович предъявил обвинение западноукраинским коммунистам в партийной измене. В результате по отношению к вопросу об украинизации Коммунистическая партия Западной Украины раскололась. Группа, составлявшая большинство, была в итоге исключена из Коминтерна, группа же, солидаризировавшаяся с осуждением националистического уклона, по-прежнему получала поддержку из Москвы. Шумский был репрессирован уже в 1933 году, подпав под дело об Украинской военной организации. Обвинение считается надуманным, хотя известно, что вербовка кадров украинскими националистическими центрами действительно велась.

Об аргументации Сталина против украинизации можно получить представление по приводимому ниже фрагменту письма на имя Кагановича.

«Мое мнение на этот счет.

В заявлениях Шумского по пункту первому есть некоторые верные мысли. Верно, что широкое движение за украинскую культуру и украинскую общественность началось и растет на Украине. Верно, что отдавать это движение в руки чуждых нам элементов нельзя ни в каком случае. Верно, что целый ряд коммунистов на Украине не понимает смысла и значения этого движения и потому не принимает мер для овладения им. Верно, что нужно произвести перелом в кадрах наших партийных и советских работников, все еще проникнутых духом иронии и скептицизма в вопросе об украинской культуре и украинской общественности. Верно, что надо тщательно подбирать и создавать кадры людей, способных овладеть новым движением на Украине. Все это верно. Но Шумский допускает при этом, по крайней мере, две серьезных ошибки.

Во-первых. Он смешивает украинизацию наших партийного и иных аппаратов с украинизацией пролетариата. Можно и нужно украинизировать, соблюдая при этом известный темп, наши партийный, государственный и иные аппараты, обслуживающие население. Но нельзя украинизировать сверху пролетариат. Нельзя заставить русские рабочие массы отказаться от русского языка и русской культуры и признать своей культурой и своим языком украинский. Это противоречит принципу свободного развития национальностей. Это была бы не национальная свобода, а своеобразная форма национального гнета. Несомненно, что состав украинского пролетариата будет меняться по мере промышленного развития Украины, по мере притока в промышленность из окрестных деревень украинских рабочих. Несомненно, что состав украинского пролетариата будет украинизироваться, так же как состав пролетариата, скажем, в Латвии и Венгрии, имевший одно время немецкий характер, стал потом латышизироваться и мадьяризироваться. Но это процесс длительный, стихийный, естественный. Пытаться заменить этот стихийный процесс насильственной украинизацией пролетариата сверху – значит проводить утопическую и вредную политику, способную вызвать в неукраинских слоях пролетариата на Украине антиукра-инский шовинизм. Мне кажется, что Шумский неправильно понимает украинизацию и не считается с этой последней опасностью.

Во-вторых. Совершенно правильно подчеркивая положительный характер нового движения на Украине за украинскую культуру и общественность, Шумский не видит, однако, теневых сторон этого движения. Шумский не видит, что при слабости коренных коммунистических кадров на Украине это движение, возглавляемое сплошь и рядом некоммунистической интеллигенцией, может принять местами характер борьбы за отчужденность украинской культуры и украинской общественности от культуры и общественности общесоветской, характер борьбы против «Москвы» вообще, против русских вообще, против русской культуры и ее высшего достижения – ленинизма. Я не буду доказывать, что такая опасность становится все более и более реальной на Украине. Я хотел бы только сказать, что от таких дефектов не свободны даже некоторые украинские коммунисты. Я имею в виду такой, всем известный факт, как статью известного коммуниста Хвилевого в украинской печати. Требования Хвилевого о «немедленной деруссификации пролетариата» на Украине, его мнение о том, что «от русской литературы, от ее стиля украинская поэзия должна убегать как можно скорее», его заявление о том, что «идеи пролетариата нам известны и без московского искусства», его увлечение какой-то мессианской ролью украинской «молодой» интеллигенции, его смешная и немарксистская попытка оторвать культуру от политики, – все это и многое подобное в устах украинского коммуниста звучит теперь (не может не звучать!) более чем странно. В то время как западноевропейские пролетарии и их коммунистические партии полны симпатий к «Москве», к этой цитадели международного революционного движения и ленинизма, в то время как западноевропейские пролетарии с восхищением смотрят на знамя, развевающееся в Москве, украинский коммунист Хвилевой не имеет сказать в пользу «Москвы» ничего другого, кроме как призвать украинских деятелей бежать от «Москвы» «как можно скорее». И это называется интернационализмом! Что сказать о других украинских интеллигентах некоммунистического лагеря, если коммунисты начинают говорить, и не только говорить, но и писать в нашей советской печати языком Хвилевого? Шумский не понимает, что овладеть новым движением на Украине за украинскую культуру возможно лишь борясь с крайностями Хвилевого в рядах коммунистов. Шумский не понимает, что только в борьбе с такими крайностями можно превратить подымающуюся украинскую культуру и украинскую общественность в культуру и общественность советскую»[375]375
  Сталин И. В. Тов. Кагановичу и другим членам ПБ ЦК КП (б) У И Сталин И. В. Сочинения. – Т. 8. – М.: ОГИЗ; Государственное издательство политической литературы, 1948. – С. 149–154.


[Закрыть].

Был ли геноцид?

Одной из наиболее острых тем в дискуссии с украинскими националистами по отношению к советскому периоду истории является тема голода на Украине 1932–1933 годов, соотносимого обвинителями с большевистской политикой коллективизации. В рамках современного украинского национального мифа она раскрывается как «голодомор» – геноцид украинского народа (рис. 38).

Обвинения в геноциде направляются и в адрес России. Предпринимаются попытки обоснования геноцида едва ли не каждого народа бывшего СССР. Репрессии действительно обрушивались на представителей различных этнических групп Российской империи и СССР. Но было ли это геноцидом? Как геноцид принятая в 1948 году ООН Конвенция трактует действия, совершаемые с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую. Такие задачи ни в Российской империи, ни в СССР никогда не ставились. Репрессиям подвергались люди всех национальностей, включая русских. Наибольший политический резонанс вызвала кампания по представлению голода 1932–1933 годов на Украине («голодомора») в качестве политики геноцида, направленной против украинцев. Еще в 1985 году администрацией Р. Рейгана была санкционирована деятельность Комиссии США по голоду на Украине. Через три года работы Комиссия доложила Конгрессу о полученных результатах. Одно из предъявленных положений состояло в том, что «Иосиф Сталин и его окружение совершили геноцид в отношении этнических украинцев». Фальсификация была столь очевидна, что ее признали даже сами американские историки. Руководитель Комиссии Джеймс Мейс в научных кругах США подвергся негласному бойкоту.

Рис. 38. Миф о «голодоморе» как геноциде украинского народа

Но политическая кампания набирала обороты. «Голодомор» был официально определен как акт геноцида целой группой государств мира (в хронологическом порядке): США, Эстонией, Австралией, Украиной, Канадой, Венгрией, Италией, Ватиканом, Литвой, Грузией, Польшей, Перу, Бразилией, Парагваем, Эквадором, Колумбией, Мексикой, Латвией, Европейским союзом. Кроме того, еще в ряде стран Запада соответствующие определения давались на региональном уровне. Фигурантами проходившего в 2009–2010 годах на Украине судебного процесса выступали Сталин (Джугашвили), Молотов (Скрябин), Каганович, Постышев, Косиор, Чубарь и Ха-таевич. Суд признал, что предпринятые ими действия имели характер геноцида. Показательно, что судебный процесс состоялся уже после того, как вывод о геноциде был официально сформулирован и на Украине, и в других государствах.

В 2000-х годах миф о «голодоморе» как геноциде украинцев совершил политическую реинкарнацию. Активную пропагандистскую кампанию по его признанию развернул в бытность своего президентства на Украине В. В. Ющенко. При этом в ход зачастую шли подложные фотографии и документы. Так, к примеру, в качестве доказательств привлекались фотоматериалы по голоду в Поволжье в 1921–1922 годах.

Если геноцид имел место и реализовывался как политика, то должны были быть субъекты его практической реализации. Признавая геноцид, подразумевали, что один народ целенаправленно уничтожал другой: русские – украинцев.

Однако нет веских оснований утверждать ни то, что голод имел искусственный характер, ни то, что он целевым образом направлялся против украинского населения. Причиной голода стала сильная засуха, а вовсе не политические мероприятия. Такие голодные годы периодически случались в России и прежде, охватывая, в том числе, и украинские регионы. Власти могли быть обвинены в этой связи в том, что оперативно не предотвратили голод, а вовсе не в том, что его организовали. Голодала в 1932–1933 годах не только Украина. Голодали и другие регионы: Казахстан, Северный Кавказ, Западная Сибирь, Урал, Средняя и Нижняя Волга, Центрально-Черноземный округ. Перебои с продовольствием были даже в Москве, Ленинграде и в частях РККА. Преподносить в качестве жертв общегосударственной трагедии исключительно одних украинцев кощунственно по отношению к другим народам Советского Союза. Так, в Казахстане удельный вес жертв голода был выше, чем на Украине. В Украинской ССР к тому же проживало, наряду с украинцами, значительное число русских. Не имеется ни одного свидетельства о каких-либо преференциях, действовавших в их отношении во время голода.

Нельзя сказать, что государство со Сталиным во главе не делало ничего для организации борьбы с голодом. СССР минимизировал экспорт зерна, нарушая взятые на себя ранее торговые обязательства. В 1933 году постановлением Политбюро ЦК ВКП (б) продажа зерна за границу и вовсе была прекращена. Одновременно организуется импорт зерновых. Неоднократно снижались заготовительные нормы для украинского крестьянства. Организуется специальная продовольственная, семенная и фуражная помощь. Осуществляется переброска ресурсов хлеба из других регионов страны. Жесткие меры проводятся против спекулянтов и расхитителей продовольствия.

Валовой сбор зерна на Украине в рассматриваемый период действительно сократился. Это указывает на то, что причина продовольственного кризиса состояла именно в сельскохозяйственном сбое, а не в практике реквизиций: 1930 г. – 1431,3 млн пудов, 1931 г. – 1100 млн пудов, 1932 г. – 918,8 млн пудов, 1933 г. – 1412,5 млн пудов. Соответственно снижаются и объемы зерна, сданного государству: 1930 г. – 487,5 млн пудов, 1931 г. – 431,3 млн пудов, 1932 г. – 255 млн пудов, 1933 г. – 317 млн пудов. Процент сдачи государству снижается, таким образом, с 39,2 % в 1931 году до 22,4 % в 1933 году. Никакого провоцирования властями голода из этих цифр не следует. При учете того, что на Украине в этот период проживало менее 30 млн чел., на душу населения из оставшегося в хозяйствах зерна приходилось в 1932 г. – 21,1 пуда, а в 1933 г. – 36,5 пуда. Научно обоснованная норма потребления на человека составляет 20–25 пудов (или 320–400 кг.). Следовательно, власти тут ни при чем.

Причина заключалась в другом – в значительных социальных диспропорциях среди украинского крестьянства. Продукция аграрного сектора оказалась сосредоточена в руках относительно узкой группы «кулачества», пытавшегося ввиду возникших для него угроз в связи с коллективизацией парализовать деятельность советских органов власти. Кулацкие диверсии и саботаж не были, как это часто преподносится, исключительно выдумкой большевистской пропаганды, а представляли реальный вызов утверждающейся модели государственности[376]376
  Чигирин И. И. Миф и правда о «Сталинском голодоморе». Об украинской трагедии в 1932–1933 годах. – Великие Луки: Великолукская городская типография, 2009. – 175 с.


[Закрыть].

Разгром националистов

Победившая сталинская установка на построение социализма в одной стране объективно усиливала позиции тех, кто полагал, что опираться следует на русское ядро советского государства. Разгром троцкистской оппозиции ослабил позиции левых интернационалистов – сторонников линии сдерживания шовинистических устремлений большой нации. В июле 1927 года Совнарком предписал, что делопроизводство в вооруженных силах может вестись только на русском языке. Были отражены попытки руководства Украины ведения переписки с Москвой на украинском языке. Украинизация по факту не отменялась, но ее реальное проведение притормаживалось. 24 мая 1928 года Политбюро ЦК ВКП (б), признавая правильность самого курса на украинизацию, отменяло ускоренные темпы перевода делопроизводства на украинский язык. Признавалась неправильной трактовка закона об обязательности изучения украинского языка для занятия административных должностей. При необязательности изучения украинского языка для вхождения в партийную и советскую элиту украинизация оказывалась больше декларацией, чем реальной практикой.

Рис. 39. Сталинский разгром украинского национализма и свертывание курса украинизации

К началу 1930-х годов Сталин в полной мере понимал, что Украина оказалась местом сосредоточения националистической оппозиции (рис. 39). Им фиксировалось крайне плохое состояние дел по украинской парторганизации. Имелась информация о многочисленной агентуре петлюровцев и Пилсудского. В советском руководстве были убеждены, что в Польше сохраняются планы расширения земель на восток посредством проекта федерализации. Положение было, по оценке Сталина, столь серьезным, что он говорил об угрозах потери Украины. Письмо с разбором ситуации в Украинской ССР было направлено им Л.М. Кагановичу 8 августа 1932 года:

«Самое главное сейчас Украина. Дела на Украине из рук вон плохи. Плохо по партийной линии. Говорят, что в двух областях Украины (кажется, в Киевской и Днепропетровской) около 50-ти райкомов высказались против плана хлебозаготовок, признав его нереальным. В других райкомах обстоит дело, как утверждают, не лучше. На что это похоже? Это не партия, а парламент, карикатура на парламент. Вместо того, чтобы руководить районами, Косиор все время лавировал между директивами ЦК ВКП и требованиями райкомов и вот – долавировался до ручки. Правильно говорил Ленин, что человек, не имеющий мужества пойти в нужный момент против течения, – не может быть настоящим большевистским руководителем. Плохо по линии советской. Чубарь – не руководитель. Плохо по линии ГПУ. Реденсу не по плечу руководить борьбой с контрреволюцией в такой большой и своеобразной республике, как Украина.

Если не возьмемся теперь же за выправление положения на Украине, Украину можем потерять. Имейте в виду, что Пилсудский не дремлет, и его агентура на Украине во много раз сильнее, чем думает Реденс или Косиор. Имейте также в виду, что в Украинской компартии (500 тысяч членов, хе-хе) обретается немало (да, немало!) гнилых элементов, сознательных и бессознательных петлюровцев, наконец – прямых агентов Пилсудского. Как только дела станут хуже, эти элементы не замедлят открыть фронт внутри (и вне) партии, против партии. Самое плохое – это то, что украинская верхушка не видит этих опасностей.

Так дальше продолжаться не может.

Нужно:

а) взять из Украины Косиора и заменить его Вами с оставлением Вас секретарем ЦК ВКП (б);

б) вслед за этим перевести на Украину Балицкого на пост преда Украинского ГПУ (или ПП Украины, так как должности преда ГПУ Украины, кажется, не существует) с оставлением его замом председателя ОПТУ, а Реденса сделать замом Балицкого по Украине;

в) через несколько месяцев после этого заменить Чубаря другим товарищем, скажем, Гринько или кем-либо другим, а Чубаря сделать замом Молотова в Москве (Косиора можно сделать одним из секретарей ЦК ВКП);

г) поставить себе целью превратить Украину в кратчайший срок в настоящую крепость СССР, в действительно образцовую республику. Денег на это не жалеть.

Без этих и подобных им мероприятий (хозяйственное и политическое укрепление Украины, в первую очередь – ее приграничных районов и т. п.), повторяю – мы можем потерять Украину.

Что Вы думаете на этот счет?

За это дело надо взяться поскорее, – немедленно по приезде в Москву»[377]377
  Сталин И.В. Письмо Л.М. Кагановичу. 11 августа 1932 года // Сталин И.В. Сочинения. – Т. 17. – Тверь: Научно-издательская компания «Северная корона», 2004. – С. 571–573.


[Закрыть].

Отказ де-факто от украинизации был сопряжен с начавшейся с 1932 года активной фазой разгрома украинского националистического подполья. В декабре 1932 года была провозглашена задача проведения чистки КП(б)У от националистических элементов. Особое внимание уделялось проникновению националистов в сферу культуры и образования. В постановлениях Политбюро ЦК КП (б) У говорилось о проникновении в украинскую парторганизацию «чуждых, перерожденческих элементов, кулацких агентов, представителей контрреволюционного буржуазного национализма, двурушников, скрывающих свои действительные стремления под прикрытием лживого формального признания генеральной линии партии» и о произошедшей на Украине смычке националистов с троцкистами. Развернулась чистка от националистов научных учреждений и вузов. Только в период с января 1933 по март 1934 года были уволены из школ 4 тысячи квалифицируемых в качестве националистов учителей. При этом в школах увеличивалось количество часов, отводимых на изучение русского языка.

При этом официальной отмены украинизации не было. Секретарь КП (б)У Николай Попов призывал не смешивать украинизацию и эксцессы украинизации. Второй секретарь КП (б)У и Первый секретарь Киевского обкома Павел Постышев говорил о достижениях украинского культурного строительства. «Чего стоит перед лицом этих достижений, – ставил он риторический вопрос, – тявканье контрреволюционных националистических шавок насчет того, что после разгрома националистов заглохла украинская культура? Это они – украинские и русские националисты в союзе с европейским фашизмом пытались препятствовать развитию украинской советской культуры». «На протяжении 1933 и 1934 годов, – говорил он о политике чистки, – мы разгромили на Украине скрыпниковщину, увистов, организации боротьбистов, троцкистов, блок националистов с троцкистами, организации польских и немецких националистов… Враги все время пытались и пытаются представить дело таким образом, что мы тут на Украине били не националистов, не контрреволюционеров, не шпионов и диверсантов, а якобы украинцев… Мы всегда говорили, что, только разгромив националистов, можно по-настоящему открыть дорогу подлинным украинским кадрам»[378]378
  Борисенок Е.Ю. Несоветская украинизация: власти Польши, Чехословакии и Румынии и «украинский вопрос» в межвоенный период. – М.: Алгоритм, 2017. – 304 с. – С. 238.


[Закрыть].

Компенсацией для украинцев явился перенос столицы УССР из Харькова в Киев. Харьков стал временной столицей Украинской ССР в силу исторических обстоятельств ее образования. При институциализации республики Киев еще не был под контролем большевиков – там находились петлюровцы. Переехав в Киев в 1919 году, советское руководство Украины было вынуждено вновь его оставить. В 1920 году идею возвращения украинской столицы в Киев Ленин называл «чушью». Кроме того, Харьков считался городом пролетарским, а Киев – мещанским. Нахождение столицы в пролетарском центре рассматривалось фактором опоры советской власти. Но Харьков являлся и городом университетским. А интеллигенция на Украине была в значительной степени охвачена националистической идеологией. Центром украинского национализма Харьков стал еще в XIX веке. Поэтому перенос столицы из Харькова русские позиции в республике не подрывал. Обсуждалось два плана переноса украинской столицы: в Киев и в Запорожье. Запорожье рассматривалось как новый индустриальный центр, символ развивающейся социалистической Украины. Киев же являлся не только символом националистов, но и исторически матерью городов русских, символом славянского единства. Все зависело от идеологического обрамления.