Текст книги "Университет Трех Виселиц (СИ)"
Автор книги: Валерия Лис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)
Роррей побарабанил пальцами по коре.
– Господин ректор, я и не думал даже вешать на вас Рорру. Я ж за вами от самого вашего крыльца иду, или, гм, лечу – как вам угодно. И вы ее именно настойчиво искали, и вряд ли нашли бы, если б не то ваше украшение, что вы прячете под одеждой.
Господин ректор не дрогнул при упоминании 'украшения', но вся поза его стала несколько...угрожающей.
– Так. Мне на самом деле любопытно, к каким же выводам вы пришли в результате, адепт Роррей – буднично ответил он, продолжая неотрывно глядеть на будущего выпускника.
Роррей беззаботно махнул рукой.
– Ах, господин ректор, к чему эти детали? Давайте просто сразу перейдем к тому месту, где я вам обещаю, что буду делать вид, что не видел вас с трупом, а вы в обмен на это...
– Я, мне кажется, даже догадываюсь, что именно я в обмен на это – пробормотал господин Лем Клемор – Но все-таки слушаю вас внимательно.
– Вы снимите с Ивы Монгрен вашу метку, оставите ее в покое, и обеспечите ее счастливое будущее и практику в самых благоприятных и безопасных условиях. А именно – при дворе. Ректорское ходатайство именно так работает, насколько я помню. Ну, вкупе со взяткой.
Оценивающе оглядев оппонента, Сантаррий поморщился чуть.
– А если я откажусь?
Эльмар пожал плечами.
– Это, конечно, будет мое слово против вашего. Но, опять-таки, если я хорошо помню, чернокнижники, инициированные чернокнижники, ценятся на вес золота далеко за пределами Империи. В особенности такие очень нужны в Цитадели.
Черты оборотня несколько заострились, он словно осунулся.
– Батюшку вашего я за руку не поймал – Роррей перестал дурашливо улыбаться – Но вот то, что вы запросто носите на теле и используете в поиске тела кровной жертвы осколок жертвенного алтаря, доказать будет очень просто. И никакие ментальные щиты скрыть этого не смогут – если знать, что именно искать. Доказанное обвинение в занятиях темными науками и участие в черных ритуалах грозит чем?
– Откуда вы столько про чернокнижников знаете? – рассеянно спросил господин ректор, но Роррей вдаваться в подробности не стал, лишь чуть повел вновь сложенными крыльями.
– А вы не боитесь, что я вас прямо сейчас убью? Поскольку насчет темных наук вы просто в яблочко попали – мрачно спросил оборотень, и поглядел на полудемона хищно.
Роррей улыбнулся широко-широко и недобро, ощеряя ряды острых зубов. Глаза его заискрились ослепительно.
– Вы можете попробовать – с сухим щелчком огромные крылья раскрылись, хоть и не полностью, но выглядело зрелище это весьма внушительно – Но я скромно уповаю на то, что корона Империи твердо знала, на что ставить, когда пожертвовала в идиотских провокациях рукой одного из своих самых преданных подданных.
Господин ректор буквально поперхнулся.
– А магистр Флинмейрер чутья не теряет – протянул он, глядя на Эльмара с совершенно иным выражением – И как давно ты в курсе?
Эльмар равнодушно пожал плечами.
– С того самого момента, как давно состоящий при дворе господин Этьен, пусть и не особенно умный, но воспитанный и хитрый, вдруг ни с того, ни с сего, начал мямлить при мне, что моя мать – 'неразборчивая дешевая шлюха'. Это при том, что он был всегда ее пылким поклонником, и знал, что я – сын весьма вспыльчивого демона.
Господин глава Университета ухмыльнулся совершенно неуместно.
– Способный мальчик. Так а поддался тогда чего?
– Господин ректор, не понимаю, к чему мы обо мне беседуем. Но если вам интересно... Какой у меня был выбор? Если уж при дворе непременно решили, что, потеряв придворного менталиста, гениального и с примесью крови демонов Хаоса, его всенепременно нужно заменить кандидатом с таким же набором качеств профессиональных? Родители никогда не согласились бы отдать меня в менталисты – уж слишком скользкая стезя. Можно было бы стерпеть раз, два, три... и так сколько по времени? Сколько веревочке не вейся... Император пожелал – Император не передумает. А мне, по сути, ментальная магия не кажется таким уж ...отвратительным предметом изучения. Но это все лирика. Что вы решили насчет моего предложения?
Ректор задумчиво обозрел великолепного в своей спокойной рассудительности крылатого шантажиста.
– Ненавижу менять планы. Но тут я, видимо, просто бессилен. У меня к тебе будет встречное предложение.
Прохныкав тихонько, я бессильно подергала плечами, замотанными туго простыней.
Он посмотрел на меня мрачно, его растрепанные черные волосы торчали во все стороны, под глазами явно проступали круги, но он был такой...самый прекрасный в мире, что просто сил моих не было. У него чуть опухли губы, как, впрочем, и у меня самой. Но его это ничуть не портило. Вряд ли было во Всемирье что-то такое, что могло бы испортить этого полудемона.
– Развяжи меня – просипела я, и снова задрыгалась на постели, как гусеница – Немедленно меня развяжи!
– Ага, сейчас – буркнул Роррей, и отдул тяжело от лица смоляную прядь – Вот прямо все брошу сейчас – и развяжу, Монгрен.
Еще и издевается! Я в страстной ярости перекатилась по разобранной постели ему под бок. Он мрачно поглядел на меня – и отвернулся.
– Я тебя люблю – в сто первый раз прошептала я севшим давно уже голосом – Делай со мной, что хочешь, Роррей, я вся твоя.
Староста магов хлопнул себя по лбу, проскрежетав что-то непонятное, но явственно злобное, сквозь стиснутые зубы, и тут же обеими ладонями закрыл лицо. Но делать ничего не стал, изувер, сидел столбом.
– Замолчи, Монгрен, или я за себя не ручаюсь.
Непрестанное зудение во всем теле, болезненное, настырное, почти до судорог, временно прекратилось, но успокоиться совершенно было просто невозможно. Я поерзала лихорадочно в коконе из простыней, которым Эльмар меня спеленал намертво, и опять проскулила жалобно и несвязно.
Роррей вздохнул и отнял руки от лица. Скосил на меня глаза.
– Скоро все пройдет, Монгрен.
Я замотала головой, и попыталась как можно соблазнительнее ему улыбнуться. Судя по его кислому виду, получилось не очень, но пыл мой остудить это не помогло – только хуже стало. И потихоньку стал возвращался этот изматывающий тяжелый зуд, не дав мне толком передышки и постепенно раскаляя и без того порядком раздраженную уже кожу.
– Роррей, будь же ты мужчиной! – выпалила я наобум один из самых любимых призывов Анри, бывших у нее в ходу вечно, по поводу и без.
Эльмар хмуро на меня поглядел, рассматривая внимательно красные пятна, поползшие у меня по шее, очевидно.
– Я, Монгрен, как раз изо всех сил пытаюсь! Умолкни, иначе придется тебе рот кляпом закрыть – и потрогал мне лоб осторожно – О, светлые боги, ты опять горишь.
Горю, да так, что кажется – сейчас покроюсь пузырями и снаружи, и изнутри. Если этот истукан ничего не сделает сию же секунду!
Эльмар насупился и взялся за узел простыни. Дернул резко и коротко – и узел распался.
Я только хотела было на него тут же прыгнуть – но кожа болела уже просто невыносимо. Проскулив сквозь стиснутые опухшие губы, помотала головой бессильно и выгнулась чуть-чуть, освобождая хоть чуть-чуть горящей кожи от соприкосновений с шероховатыми простынями.
Эльмар снова закрыл глаза.
– Монгрен, потом, когда ты все вспомнишь, ты помни, пожалуйста, что это был единственный выход из положения.
Я закивала, лихорадочно дыша. Он наклонился ко мне, глаза его странно начали менять цвет. Ближе, еще ближе, совсем низко, и вот уже его губы на моей коже, медленно-медленно, я судорожно вцепляюсь в эти всклокоченные моими же руками волосы...
Распахнув глаза, я вскочила, уронив на пол плед.
Серый полумрак наступающего утра пятнал постель, пол, и сопящую громко на соседней кровати Анри. И никакого Роррея.
О, светлые боги! Когда же это закончится?!
Ну, да, не доводилось мне доселе ничего в таком духе переживать, не спорю. И он, как-никак, сын мавки и демона, а это вам не просто так, это ух, что за смесь гремучая!
Но сколько ж можно-то уже?
Это все Роррей! Все он виноват, с его этими поцелуями одурманивающими, и глазами зелеными!
Насколько легче и прекраснее было, когда староста магов проявлял свое внимание ко мне в форме совершенно иной! Пакостничал и вредительствовал всячески, и уж никак не пытался целовать меня, ни в жизнь!
Будь все в точности так же сейчас – избегать его мне было бы ну прямо в радость! Я бы с душой это делала, планы бы строила тщательно, как бы еще его поудачнее избежать, какими путями ходить и прошмыгивать осторожно мимо, и куда прятаться, ежели с прошмыгнуть вдруг не сложилось!
Так нет, нужно ему было все испортить. Теперь, вместо того, чтоб прилично бегать от одного упоминания имени этого, как в былые времена золотые, я непонятно томилась, видела его в этих постыдных и волнительных сновидениях, и все гадала – а вспоминает ли он хоть чуточку...все это вот необъяснимое, что случилось?
Анри сладко заплямкала во сне, спугнув мои тоскливо-стыдливые думы о старосте шестого курса.
Нашла ведь о чем томиться, в самом деле. Ничего же более насущного в жизни и нет, никто, к примеру, тебя не выслеживает, Ива Монгрен, ни у кого папенек больных не имеется, которые на тебя нехорошо эдак глядят, конечно.... Самое время об Эльмаре Роррее нежно вздыхать! Который ни слова тебе не сказал, вот уже третий день, как. Раньше и дня не проходило, чтоб их светлость не изыскали какого изощренного способа измывательств, а теперь уже вот полных три дня – ни слуху, ни духу.
Мерзавец. Подлец. Я погрызла в смятении край пледа.
Сластолюбец!
– Чего ты пыхтишь так громко? – сипло вопросила прекратившая трубно сопеть мавка, и возмущенно на меня уставилась, приподнявшись чуть на подушке.
Я ответила ей не менее возмущенным взглядом, хотя в голове тут же зазвенело ректорское упреждающее 'не рассказывай'.
– Это потому, Анри – вкрадчиво сообщила я наглой речной деве, которая в своем глазу бревна не видит, кстати – что кто-то сопит тут, как матерый медведь. И мне спать не дает!
– Я лично не соплю – гордо сообщила Анри, и на сей раз задрала повыше нос – Иначе мне б об этом давно рассказали! И, между прочим, не какие-то нахальные и брехливые соседки по комнате, из которых щипцами ничего не вытянуть!
– Началось – мрачно пробубнела я. Но каяться было поздно, Анри подгадала мастерски со временем.
– Продолжилось! – родственница водяных совратительниц от избытка чувств аж села на постели, и ткнула в полумраке в меня пальцем – Я тебе все сердечные тайны свои поверяю! Все рассказываю! А ты прям как неродная!
– Анри – как можно примирительнее забормотала я, едва только пылкая сказительница остановилась перевести дух – Это у нас гармония. Ты говоришь – я слушаю.
– Себе на уме! – рявкнула мавка. В стену ей тут же постучали кулаком. Анри сверкнула очами, и затарабанила зверски в ответ, и тоже кулаком.
– Уймитесь! – проорал незнакомый мужской голос, и у мавки аж уши шевельнулись, клянусь. Она вмиг прекратила барабанить по стене, и приникла к ней ухом.
– Совсем первый курс распустились, уже мужиков навели – прошептала шпионски, мгновенно позабыв мою преступную скрытность и скудность речей – Кто там у нас, а ну, а ну?
– Анри – прошептала я, покосившись в окно, ибо там уже потихоньку начал заниматься рассвет, пока еще тоже весьма сонный – Ты по дыханию, что ли, определить собираешься?
Анри посигналила мне непонятной, как водится, гримасой, которую, по ее мнению, я тут же должна была отличить от всех остальных ее гримас. И, разумеется, верно истолковать.
Я сочла за лучшее использовать излюбленную тактику свою, специально для таких случаев. А именно – молча смотреть, что ж дальше будет.
Анри поелозила ухом по стене, помолчала таинственно, и вроде бы даже начала задремывать в таком положении. Я пожала плечами, и только было решила потихоньку начать вылезать из постели – все равно ведь уже не уснуть, как Анри внезапно сощурилась хищно, и, едва не поцеловав пылко стенку, коротко и громко взвыла, бухнув по стене пяткой. Мне даже показалось, что по многострадальной стенке побежала легкая дрожь.
– Святой Амвросий! – проголосили за стеной фальцетом.
Мавка хмыкнула, как заправский орк.
– Ага, Амвросий, значит... Доброго утречка, Зигфрид – и хихикнула.
– Будь ты проклята, Велиорская – на пару октав ниже ответили нелюбезно на это пожелание. Но заявлять, что никакими Зигфридами не являются, не стали.
Я фыркнула, стараясь не загоготать в голос – все ж таки утро слишком еще раннее. Но на поверку это и оказалось моей роковой ошибкой. Потому что упомянутая Велиорская от моих фырканий сразу вспомнила все, что не успела мне покамест досказать.
– А ты что это развеселилась?! – прошипела речная дева, щурясь страшно – Смешно тебе? А ну, рассказывай!
– Да о чем рассказывать-то? – возмутилась я не совсем искренне, и посмотрела на Анри предельно честно – Вызывали меня на совет, но совет не состоялся, потому что...сама знаешь!
– Знаю! И еще знаю, что зубы ты мне заговариваешь! Какой, к демонам, совет? Про Роррея рассказывай!
– Роррей? Это староста магов, что ли? – спросили за стеной со стороны пытливой мавки непринужденно.
– Выпускного курса – мрачно и приглушенно поведала внезапно стена около моего плеча. Я подскочила от неожиданности, но тут же поглядела на Анри с выражением, ткнув в стену указующим перстом – Вы, кикимора вас раздери, девочки, уже бы разорились на 'Полог тишины'! Через день у вас какие-то то крики, то скандалы, то стоны сутками! А еще якобы скромницы!
– Стоны сутками? – возмутилась мавка, раздув царственно ноздри, но тут же поглядела на мои воспылавшие уши, и припомнила, с чего бы это о таком могли заговорить – Это издержки обучения, между прочим! Иву 'Мушкой' окатили!
– Очень удачно окатили, прямо непременно староста шестого курса ее тут...излечить старался больше суток, прямо хоть не приходи домой! – загорячились невидимые оппоненты – И опять орут с утра! Половина шестого только, совести у вас нет вообще!
Анри, не дозволив мне и рта раскрыть в защиту собственной репутации попранной, сложила руки на груди воинственно, не глядя на то, что созерцать эту позу гордую могла только я.
– Завидовать, девочки, нехорошо! И от зависти цвет лица портится!
– Ой-ой-ой – не нашлись отчего-то соседки с достойным по едкости ответом – Было бы чему!
Анри спрыгнула в запале с собственной постели, влезла с ногами на мою. И залупила в стенку опять кулаком.
– Было бы чему? Вам напомнить, как Роррей выглядит? Я щас прямо могу описать!
– Ой, нет – прошептала я умоляюще, поскольку это уж точно было излишне, я все подробности того, как выглядит упомянутый господин староста, помнила очень живо – Девочки, мы не будем шуметь. И на 'Полог' скинемся, извините.
– Бесхребетная – торжественно поведала мне Анри, и уселась на край постели, заболтав ногами – Чай пьем?
– Пьем – кивнула я, вылезая окончательно из-под пледа.
Скандалы скандалами, а вставать уже и в самом деле можно. И собираться потихоньку на лекции.
Я заварила чай, а Анри наколдовала в краткие сроки на кухне дивных гренок. С неожиданным аппетитом слопав все подчистую, мы с мавкой вяло поругали соседей и их большие уши, и Анри вдохновлено прочла мне лекцию о том, что не стоит позволять всяким..., то есть, всем подряд, залезать мне на голову со своими несправедливыми придирками необоснованными. И только лишь оттого, что у меня тут, видите ли, стонали, все это лишь бабская зависть беззубая...
Я кивала прилежно, слушая мавкины пространные и аргументированные весьма туманно рассуждения насчет наличия у зависти зубов, в зависимости от половой принадлежности этой самой зависти, и перечить, ясное дело, не решалась. Анри, как-никак, авторитет в подобных вопросах. Да и в голове моей нынче царили иные мысли, иные совершенно.
Порешив дружно, что да, 'Полог' нам просто жизненно необходим, мы помаялись немного, я с книгами, а мавка – с очередной хитрой прической. И отправились-таки на учебу.
В холле, едва только мы порог переступили, нас внезапно и довольно бесцеремонно, остановил дежурный шестикурсник.
– Курс? – деловито испросил, и подмигнул мавке, которая тут же приняла вид, удивительным образом и гордый, и игривый одновременно. Вот такому не обучиться, с такими умениями только родиться возможно, по моему скромному мнению.
– Третий – неохотно ответила я, потому что от вошедшей в образ мавки толку никакого сейчас не было.
– У вас сегодня день практик – все так же деловито поведал нам будущий выпускник, и мазнул по мне мимолетным взором.
– Каких практик? – схватилась Анри за сердце, позабыв о необходимости завлекательно выглядеть, и музыкально говорить – Телесные?!
Я помрачнела тут же, но зря – дежурный хмыкнул добродушно.
– Неееее, Универу от темных перепали их состязательные колесницы на время. Неизвестно, как надолго. Вот вам и ставят в срочном порядке практики управления живым транспортом, мало ли, когда еще с таким оснащением и животными получится иметь дело – он чуть наклонился к нам, больше в сторону Анри, разумеется, и заговорщицки подмигнул – А палач ваш из строя выбыл на долгое время, накрыло его неслабо. Так что дуйте, барышни, на плац. И скажите, как фамилии ваши, чтоб я...– он замялся, выдумывая благовидный посыл, объяснивший бы нам наиболее правдоподобно, на кой ему вдруг сдались эти самые фамилии.
– Велиорская она, фавриты – вежливо поведала я, поскольку говорливый блондин явно приглянулся соседке, но самой кавалеру называться было ну никак нельзя, мавий статут гласит интриговать до крайних сроков.
Он хлопнул чуть растерянно глазами – и улыбнулся. Анри кокетливо повела плечиком – и схватила меня за руку, и поволокла тут же со скоростью тренированного рысака к выходу.
– Ну ничего себе, состязательные колесницы – протянула я светски – С чего бы это дроу так расщедрились-то? Прямо вот не побоялись висельникам накануне состязаний и колесницы, и жеребцов одолжить!
Анри запнулась, и странно на меня поглядела.
– Ива, порой мне видится, что ты из какого-то совершенно иного Всемирья.
Я поморгала недоуменно.
– В смысле?
– В том самом! – мавка закатила глаза едва ли не мученически – Темный двор не празднует праздников, и не устраивает состязаний! У них негласный траур!
Я нахмурилась в откровенном непонимании.
– Какой еще...траур?– если б Темный Двор потерял кого-то...значительного, в масштабах прямо государственного траура, уж мы бы тут все были в курсе, а не только лишь одна чрезмерно общительная речная дева.
– Ива, ну какой позор! – Анри энергично постучала по лбу ладонью растопыренной, продолжая нестись резво чуть вперед меня – Конечно, никто из профессоров твоих избранных об этом не говорит прямо, и в учебниках не пишут твоих излюбленных, вот ты и не знаешь. Повелительница дроу... – мавка интригующе умолкла, и вновь прибегла к своим необъяснимым гримасничаньям, прям на бегу.
– Что – Повелительница дроу? – глупо переспросила я, мысленно перебирая в уме все, что я слышала или читала о Велее Лл'Аэлль, помимо романтичных побасенок о том, как Повелитель вызволял отважно и безрассудно свою возлюбленную из линнских пещер подземных. В которых, кстати сказать, насколько я смутно помню, линнский принц делал ей крайне неприличные предложения! Мне всегда эти подробности казались надуманными, поскольку линнский принц, он же... линн! Был. Или есть и по сей день? В общем, Пожиратель, а никак не коварный совратитель. Ну, как по мне.
Анри буквально оскорбилась моей темностью в оговоренных вопросах. Но внезапно остановилась, и огляделась кругом.
– У Кукловодов она! – сокровенным шепотом поведала мне прямо в ухо, нагрев это ухо своим пылким дыханием.
– Чего?! – возмущенно протянула я, ибо это была чушь ну истинно несусветная – Анри, где ты сплетни эти собираешь-то??? У Кукловодов, как же!
Кукловоды...они были едва ли не наши божества. Равнодушные, бесстрастные, хранящие баланс вверенного им мира. Создания светлых и темных богов, хранители волшебного поля Неясытева Цвета...
Что, простят меня светлые боги, за небылицы только не придумывают в Империи, пользуясь удаленностью эльфийских владений от нас?
– А вот и не сплетни! – обиженно отперлась тут же Анри, глядя на меня в праведном негодовании – Мне Ларс рассказал!
– Ага, тот самый. С шестого. Который тебе рассказывал, как Роррей меня на руках носил и в лоб смиренно целовал, клянясь мне в вечной верности – парировала я тут же.
– Про клятвы мне как раз вот ты говорила – мстительно не осталась в долгу мавка, являя моему вниманию прекрасную способность помнить незначительные детали пустопорожних бесед – И про поцелуи в лоб, вкупе с верностью!
Я отмахнулась, невольно усмехаясь. Ну вот знал бы Владыка, что стоит только милостиво одолжить висельникам экипажи отменные свои, как тут же выплетут, что супруга его сиятельная у Кукловодом на кой-то, и он по этому поводу в трауре, транспорт состязательный раздает в горе направо и налево!
В этом увлекательном и идиотском споре мы дошли бодро до плаца, где обычно проходили всякие праздничные марши, и тренировки боевые у пятого и шестого курса.
Телесные практики у всех без исключения кафедр и специальностей были ровно до окончания четвертого курса. Далее – по специализациям. У магов, которые учились на год дольше фаворитов и сыскарей, в основном только боевые искусства, а у нас могло быть...что угодно. Искусство гарцевания в положении 'стоя' на бегущей во весь опор лошади, например. Или спринтерский бег до состояния бессознательного падения в грязь и полного отказа речи. Ну, и упомянутые уже боевые искусства тоже, разумеется.
Так что на плацу нынче было невиданно оживленно. Словно сам Император пожаловал с официальным визитом – и без охраны.
Однако вместо официальных делегаций, на тренировочном плачу нас встретил стройный ряд мощных, но при этом – на удивление изысканных открытых беговых колесниц. Запряженных самыми настоящими эльфийскими кройнами.
Я от восхищения открыла рот. Кройны! Выведенные светлыми эльфами прекрасные животные, эдакая гармоничная помесь лошадей и единорогов. С ними было связано несчетное количество легенд и преданий, однако я даже не удосужилась сейчас что-то припоминать – просто глазела восторженно на этих совершенных абсолютно созданий.
Высокие и сложенные несколько изящнее привычных нам лошадей, на единорогов они особенно не походили. Во всяком случае, никаких рогов не имели, только при ближайшем рассмотрении – совершенно не лошадиные глаза. Громадные, вытянутые длинно, и цветом...словно чистая вода, бегущая над янтарным дном.
Высокомерно оглядываясь, кройны смирно стояли в упряжках, являя нам пример истинного достоинства и примерного поведения, свойственного отпрыскам благородных кровей.
– И вот этими зверюгами нам нужно будет управлять? – опасливо спросила Анри, выискивая вокруг хоть кого-то, кто просвятил бы нас в таких актуальных нынче вопросах.
– Велиорская! – провопел зычно кто-то из гурьбы фаворитов, проносящихся поспешно мимо.
Анри оглянулась на них, кивнула мне растерянно – и понеслась за своими соратниками трусцой.
Я, рассудив трезво, что по всему плацу не набегаешься, осталась созерцать пожалованные нам колесницы и зверюг. В конце концов, начну я метаться по эдакой площади немалой, а меня тем временем тоже начнут искать? Так и пробегаем кругами. И потом Монгрен будет повинна во всех грехах земных.
Кройны, невзирая на царящий вокруг гвалт, беспокойства не проявляли, отчетливо давая понять, что к ору такого рода давно привычны.
Я порассматривала прекрасных животин пару минут. И скосила невольно, ну совсем чуть-чуть, глаза в ту сторону, где нынче тренировался в боевых искусствах выпускной шестой курс, маги. Как раз у них-то тут занятия были очень даже и по расписанию.
Если рассуждать по существу, никаких наказов вышестоящего руководства я не нарушаю. Не убегать же мне с занятий, в попытке избежать явившегося на горизонте Эльмара Роррея? Нет, это поступок однозначно неверный, а в стенах Виселиц – еще и грозящий весьма неприятными последствиями избежавшему.
Определялся староста курса даже и в такой толчее легко, вообще без всяких затруднений. Среди рослых старшекурсников Эльмар был самым высоким, и его чернявые вихры развевал ветер чуть повыше остальных голов.
Облаченные в одинаковую форму, постигатели таинств боевого транса и приемов, выглядели толпой праздно собравшихся приверженцев черного цвета в одежде, потому что ничего в данный момент не постигали. Просто торчали особняком от младших курсов, и словно бы терпеливо ожидали с моря погоды. Роррей, стоя не в самой гуще однокашников, подкидывал в руке какую-то невероятной длины тонкую гладкую палку, правильное название которой я никак не могла припомнить. В общем, это никакая не просто палка, а оружие, которым старшекурсники сегодня будут друг друга лупить от души и до состояния частичного оглушения.
Все лучше, чем практики магистра Катия. Тут хоть попытка увернуться есть. А от магистра не увернешься, при всем огромном желании и ловкости.
– Монгрен! – громыхнула тяжело и совсем рядом госпожа Тьирра. Покуда она – наш временный куратор, я точно успею оглохнуть. До чего голосистая женщина.
– Да, мадам профессор – на всякий случай тут же ответила я в пространство, пытаясь разыскать упомянутую госпожу в толпе.
Попытки мои были тщетны, во всяком случае – в поисках уморительницы нашей. Вместо нее, разумеется, я легко отыскала только прищур рорреевских глаз.
Моля всех богов удержать меня от очередного сеанса покраснения до корней волос, я уже хотела было небрежно эдак махнуть господину будущему магу, как тут же профессор Тьирра схватила меня за шкирку.
– Монгрен! Тебя ждет целый курс! – для вескости профессор тряхнула меня слегка, пристально поглядев мне при этом как-то в глаза. И поволокла тут же в сторону колесниц. Я гордо подняла подбородок, на случай, если Роррей все еще на меня глядит вдруг, и поволоклась за великой отравительницей со всем возможным достоинством.
Никакого томящегося в ожидании курса я не обнаружила. Вместо этого у колесниц бодро рассаживались по парам аж два потока. Через четыре колесницы от меня обнаружилась Анри, неприветливо глядящая на круп кройна, впряженного в отведенный ей транспорт.
– Поедете с Эллием – деловито сообщил нам какой-то хилый аспирант, не припомню его имени, и пихнул меня в сторону зевающего клыкасто вампира, который подпирал плечом высокий резной борт колесницы.
Госпожа Тьирра о чем-то громогласно вещала еще двоим аспирантам , которых я даже не взялась определять со спин. Но точно оборотни, сразу видно.
Эллий поглядел на меня без энтузиазма.
– Монгрен, ты со скотиной этой обращаться умеешь? – в голосе вампира была какая-то уж слишком дохлая надежда, как по мне.
– Конкретно с кройнами – нет. Лошадьми правила, а кройны... – я пожала плечами, рассматривая оговоренную 'скотину' искоса. Скотина отвечала мне взаимностью, вид при этом имея на редкость величественный и гордый. Я так не умею. Мрачно взирающий на 'лошадку' Эллий тоже не умел – у него вид был совершенно не гордый и не величественный.
– Лошадями-то и я правил – тоскливо протянул кровопийца – Эх, была-не была!
– А чего ты сокрушаешься? – резонно испросила я, обходя колесницу – Тебя ни конь, ни кройн не убьют. Кол в копытах они даже держать не умеют, не говоря уже о том, чтоб в сердце тебе его вонзить.
– Что вот ты за человек, Монгрен? – патетически ответил Эллий, и подпихнул меня в спину, чтоб я живее взбиралась на неширокое сидение – Причем тут кол?
– С вампирами он всегда причем. Это у вас народный архетип! – сумничала я, припомнив нудные лекции госпожи отравительницы на искусной словесности.
– Много ты знаешь – буркнул Эллий, но развить тему не успел, ибо к колеснице нашей размеренной и гордой поступью изволил подойти незнакомый совершенно дроу.
Стройный, но не худой, одетый во что-то, смахивающее на строгий, но красивый мундир, темный эльф блистал тонкими чертами невозмутимого лица и шоколадными волосами, аккуратно собранными в низкий хвост. Я с завистью оглядела эти локоны, а прибывший – без зависти нас обоих.
– Светлого дня, господа – голос его был не низким и не высоким. Спокойным и словно...прохладным, ровно в той степени, которой требует такая беседа – Первое правило – не кричите.
Даже если не справляетесь с управлением – не повышайте голоса во время хода, кройн понесет. Это рефлекс, в ваших интересах к нему не воззвать. Не пытайтесь хлестать его ничем – он обозлится. И тут только богам известно, во что его злость выльется для вас. Управляйте исключительно поводьями, упряжь в вашем распоряжении. Животные обучены и дисциплинированы. Удачного заезда.
Я только открыла было возмущенно рот, чтоб поведать, что я животных не бью, как увидела, что у Эллия в руках откуда не возьмись, появился гибкий небольшой хлыст.
– Светлого дня, господин – как можно смиреннее ответила тут же дроу и, покуда Эллий был занят раскланиванием и прощанием, вырвала у него хлыст поспешно. И выкинула эту мерзость из колесницы.
– С ума сошла? – прошипел вампир, как только усмехающийся сдержанно темный изволил отчалить от нашего транспорта.
– Это ты с ума сошел! – не стала я придумывать ничего оригинального в ответ – Это ж кройн! Помесь коня и единорога! Ты про единорогов ничего не знаешь, нет?!
Элий с некой долей настороженности во взгляде оглядел кройна. Тот, словно услышав, что беседа как раз о нем, повернул изящную голову к вампиру, и, клянусь, ухмыльнулся!
В молчании мы поглядели на животину некоторое время.
– А что с единорогами? – как можно непринужденнее испросил меня кровопийца, немного поменявшись в лице от этих ухмылок.
– Разумны они, Эллий – вздохнула я в ответ, и осмотрелась вокруг.
Инструктаж с пояснениями не лупить и не верещать окончился, и наши сокурсники, все как один, глядели теперь на кройнов в ожидании непонять, чего.
Будто подслушав мои раздумья, позади нас грянул почему-то рог. Словно замычала вблизи какая-то голодная недойная корова.
– Адепты, чего мы ждем? – зычно проорал один из давешних аспирантов – Поводья в руки – и вперед! Десять кругов каждой паре!
Эллий опасливо поглядел на меня. Я сумрачно вздохнула.
– Вот это я понимаю – мужчина! – и забрала у него поводья – Ты ж вампир! Кройнов боишься?
И тронула поводья осторожно.
Кройн встряхнул гривой. И... ничего не произошло.
Я насупилась в упрямый круп. И дернула поводья посильнее.
Лениво переступив на месте, кройн огляделся по сторонам, где потихоньку начинали двигаться колесницы с его и нашими собратьями, подумал немного – и пошел неспешно, шагом, а мы, разумеется, покатились кое-как за ним.
– Я не кройнов боюсь, а порчи имущества Темного двора – великосветски надумал наконец-то с ответом Эллий, и поглядел на меня искоса – Их Повелитель нынче очень не в духе.
