Текст книги "Университет Трех Виселиц (СИ)"

Автор книги: Валерия Лис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)

– Ничего – грозно и так же хрипло ответил мне староста магов, и отнял беспардонно у меня стакан с водой. И выпил остатки залпом – Очухалась?

Бессмысленно кивнув, я натянула на себя влажную почему-то простыню, и тут же меня прямо прострелило – а я-то?... Я-то....какая? Не голая????

– Боишься? – зло пробубнел Эльмар, уперевшись лбом в край постели – Успокойся, ничего я тебе...не сделал такого.

Помолчал и добавил:

– Дура, блин.

Оскорбление я привычно проигнорировала, ибо не это нынче было важно, совсем не это!

– Какого это – такого?! – все тем же змеиным шепотом спросила я у его чернявой макушки, темнеющей очень близко от моих ног, пусть даже и укрытых тщательно простыней.

– Того самого – буркнул сынок госпожи придворной дамы, а у меня аж руки отнялись от ужаса и многозначительности этой непонятной беседы. Уперся руками в постель – и поднялся, чуть шатаясь. Постоял секунду – и повернулся, позволив мне осознать сразу несколько важнейших вещей.

Штаны на нем были благополучно надеты – это раз.

Необъяснимым образом исхудавшим слегка он мне показался – это два.

И самое страшное, 'три', заключалось в том, что спина и плечи цвета магической кафедры были изодраны в кровь. Прям как вроде бы собаки голодные его рвали, на бегу.

Я, ахнув тихонько, прижала потрясенно руку ко рту – и тут же отдернула ее, рассматривая придирчиво.

Полоски выступающих ногтей были грязно-бурые. Кровь. Кровь засохшая у меня под ногтями.

Эльмар, шатаясь, добрел до стоящего тут же таза с водой – и сунул туда прямо голову, наклонившись с шипением сквозь зубы.

– Эээээтто я тебя...так? – прозаикалась я зачем-то, хотя вопрос был неуместный совершенно, понятно же и так, что я. Никого тут больше не было.

– Ты – спокойно уже, без злобы, ответил мне Эльмар, продолжая валандаться головой в воде – Есть хочешь?

– Умереть я хочу – проблеяла я, натягивая простыню на голову – Прямо сейчас вот хочу.

Эльмар вздохнул в своем тазу, и я услышала плеск – видимо, изволил вынуть голову из воды.

– Ой, Монгрен, заткнись – устало попросил, и кровать мягко просела – А ну-ка, погляди на меня, будь хорошей девочкой.

В сложившихся обстоятельствах я больше склонялась к тому, чтоб перейти на темную сторону, и не смотреть бы на него больше никогда. Срамота-то какая!!!

И срамнее всего то, что непонятно, что ж это мы тут... То есть, в смысле, как... Ну, то есть..

– Монгрен! – простыню начали агрессивно отнимать, а у меня, как оказалось, даже и сил особенно нет, чтоб этому помешать решительно – Ну?!

Я обреченно вздохнула, и выглянула на него одним глазом.

Он и в самом деле был весь какой-то осунувшийся, с больными лихорадочными глазами и впавшими изрядно щеками. Но держался величественно, как и положено звезде магического выпускного курса.

Он нагнулся ко мне близко-близко, и я рассмотрела, что на носу у него есть ровно пять веснушек. А ресницы на краешках – выгоревшие.

– Что ты мне в лицо дышишь? – сурово спросила я у Рореевского носа, потому что это все было очень неловко и стыдно.

– Хочешь, поцелую тебя? – сухо и неромантично спросил Эльмар, и посмотрел мне в глаза проникновенно.

– Нет, спасибо – прокаркала я, и на всякий случай отсела от него чуть подальше, насколько позволяла кровать.

– Точно?

– Абсолютно – и кивнула на всякий случай, для ясности полной. И простыню стиснула решительно очень.

Эльмар осмотрел мои нервные метания без интереса, поджал губы, и отвернулся.

– Помнишь что-нибудь? – голос его показался мне глуховатым, но не исключено, что только лишь показался.

– Ничего не помню – помотала я головой – Только магистра Катия без ремня. И миндальный запах этот сильный.

И чистой воды вранье это было, потому что что-то ее, пусть смутное и расплывающееся в голове радужным пятном – но было. Когда он вот так повернулся, взметнув свои смоляные вихры – что-то громко булькнуло в моих несуществующих воспоминаниях.

– Нет, Ива, умоляю...

Я крупно вздрогнула, а Роррей поглядел на меня из-за плеча с подозрением.

– Что? А ну быстро говори!

– Рыжая эта, ее помню – ответила я на голубом глазу, и поглядела на него честно.

Он вдруг схватил меня за подбородок.

– А ну не ври! – и угрожающе так округлил глаза.

– Ну не вру, я ее в самом деле помню – кое-как держала я ответ, хоть и самой себе казалась неубедительной.

Роррей пожевал меня взглядом – и отпустил.

– Ладно. Только учти, Монгрен. Это тебе не зелье забвения. И скоро на тебя нахлынут...воспоминания! Вот тогда сама с ними разбирайся, я тебе комментировать ничего любезно не стану.

Я только было решила деликатно уточнить, что это господину Роррею угодно иметь в виду, как в дверь очень громко постучали. Неиначе, ногами.

Как обнаружилось тут же, этот некультурный стук был еще не верх невоспитанности, потому что без всякой хоть сколько-нибудь приличной паузы в дверь тут же попытались вломиться.

Роррей с отвращением поморщился – и как-то повернул пальцы в воздухе перед собой.

Ломившиеся этого не ожидали, поэтому в комнату с необыкновенной поспешностью вкатилась Анри, а вслед за ней – магистр Флинмейрер. Пробежав немного к окну, наш менталист затормозил – и схватил аккуратно Анри за локоть. И остановил ее прямо возле моей постели и растерянной меня.

– Вставай, Ива, щас Умолкни... – мавка запнулась, заалела ушами, и оглянулась на магистра.

Тот и бровью не повел.

– Не считаете же вы, адептка Велиорская, что я не в курсе насчет Умолкни? – он осмотрел придирчиво меня своими серыми глазами – Монгрен, вы как себя чувствуете? Сейчас к вам госпожа Тьирра заглянет.

Я покосилась на Роррея, который молча хмурился, глядя в окно. И кашлянула погромче.

– Госпожа Тьирра?

– Ну да – рассеянно ответил магистр, тоже с интересом разглядывающий своего отличника – Она горит желанием осмотреть собственную адептку, подпавшую под действие 'Мушки'. Роррей, ты б оделся, эк тебя потрепало.

Я аж выдохнула с облегчением, потому что полуголый и потрепаный Эльмар в моей комнате, застигнутый Умолкни, точно заставит ее разговориться, это как пить дать. Начнутся вопросы характера чрезмерно личного, мне ли не знать? Мол, температура повышалась? А где локализация пульсаций была? И чего Эльмар Роррей голый почти тут сидит?

Вообразив, как проясняю для Умолкни все эти щекотливые моменты, я почувствовала явственно легкую дурноту. Потому что ни про пульсации, ни про обнаженность старосты магов говорить не хотелось совершенно.

Покуда я мысленно терзалась и убивалась, госпожа Тьирра не заставила себя долго ждать. Слава Богу, Роррей хоть успел накинуть на себя рубаху, выглядевшую на редкость мятой, словно ее кто-то упорно и длительно жевал– жевал – и выплюнул, утомившись.

Словно охотничья псина на болотах, госпожа Тьирра хищно потянула воздух своим выдающимся носом. И оглядела меня со значением. А потом – точно так же Эльмара.

– Никак нет, профессор Тьирра – небрежно сказал непонятно, к чему, Роррей.

Я так поняла, что посмотрели на него тотчас же мы все, кто тут только был. Но озадаченное и глупое выражение физиономии наблюдать можно было, судя по всему, только у меня.

– Умница. Мужчина обязан уметь держать себя в руках в любых сложных ситуациях – назидательно произнесла мадам отравительница, столь подло меня отравившая этой гадостью, пусть даже и не собственноручно.

Я поморгала. Анри мне как-то таинственно посигналила глазами – мол, потом объясню, хватит выглядеть идиоткой.

Умолкни бесцеремонно уселась на постель, оттеснив Эльмара, и глубокомысленно меня осмотрела, наощупь шарясь в своем элегантном чемоданчике.

– Открой рот, детка – и ткнула меня непонятно пальцем в щеку, наверное, чтоб подстегнуть.

Я рот послушно открыла, и мадам повозила мне по языку длинной палочкой с хлопковым на ней шариком. И тут же закинула эту штуковину в узенькую пробирку. И умостила пробирку в чемоданчик.

– Как чувствуешь себя, Ива? – голос мадам был на редкость благожелателен, что с ней вообще случалось крайне редко.

– Нормально – пробормотала я, тихонько морщась от хлопковых ворсинок на языке.

– Что помнишь?

– Ничего – поспешно сообщила я , искренне глядя мадам в глаза.

Она благодушно покивала.

– Это ничего. Это временно. Скоро все вспомнишь – и улыбнулась. Пошарила снова в своем саквояжике – и извлекла на свет Божий шуршащий плоский конвертик.

– Протяни руку, Ива – она сосредоточенно намазала мне палец сильно пахнущей очистительной жидкостью, стойко отдающей крепкой сивухой, и молниеносно кольнула кожу крохотной плоской иглой, из того самого конвертика. Поймала ловко бусины выступившей крови еще одной узенькой пробиркой, и опять протерла палец очистителем.

Пощупала задумчиво мне лоб. И кивнула каким-то своим выводам.

– Сегодня еще полежи. Завтра уже изволь явиться на лекции – она захлопнула чемоданчик, еще раз окинула меня задумчивым взором, и уже совсем было встала с постели, как в дверь опять постучали.

Мадам поглядела с недоумением на магистра. А Анри, осмотрев всех собравшихся, попечатала к дверям на ровных ногах на правах хозяйки сборища.

К неописуемому моему ужасу за дверями обнаружился, ни меньше ни больше, а сам господин ректор, собственной персоной.

И едва только он переступил порог комнаты – как Роррей отчего-то, незаметно, но очень ощутимо, засунул руку под простыню ко мне – и схватил меня за ногу.

Я округлила глаза, но спросить возмущенно, в чем это дело, и что это он себе позволяет – не решилась. Хотела было сделать страшное выражение лица, но Эльмар на меня вообще не взглянул даже!

– Адептка Монгрен? – невозмутимо вопросил господин ректор, элегантно выглядя даже посреди царящего вокруг бардака, и с осоловевшей Анри за спиной.

– Да, господин ректор – трусливо-тихо отозвалась адептка, то есть, я.

– Как ваше самочувствие?

– Нормально, благодарю вас – в десятый раз ответила я, уже порядков утомившись от этого вопроса.

– Госпожа Тьирра? – в голове господина Лема Клемора мне почудился какой-то очень явный вопрос. Который озвучивать господин ректор и не подумал, Умолкни его и так поняла.

– Состояние стабильное. Реакции нормальные. Речь связная. Все необходимые пробы я уже взяла.

– Пробы? – ректор вроде бы и не изменился в лице. Но мне почудилось какое-то легкое волнение в этом красивом голосе.

Умолкни рассеянно кивнула, косясь на свой чемоданчик.

– Разумеется. Образец слюны, крови... В остальном нужды нет, Ива и Эльмар... – мадам споткнулась, уперевшись взглядом в красные уши Роррея, и неопределенно пожала плечами – В общем, это все, что нужно было.

Я предпочла изобразить в лице искреннее непонимание причины, по которой Эльмар заалел, как девица. И это невзирая даже на то, что сама была цвету почти свекольного.

Господин же ректор тем временем тоже поглядел машинально на чемоданчик и Рорревы уши. Откашлялся. И кивнул сразу всем, вот есть у него умение такое.

– Тогда не станем мешать адептке набираться сил. Поправляйтесь, Монгрен.

Все тут же засобирались, даже Анри, хоть и в своей комнате находилась. Вот что значит – авторитет руководителя.

Мы же с Эльмаром продолжили сидеть на постели. Ну я-то понятно, почему, а вот с чего это староста магов не изъявил желания никуда отчалить – это нужно было уточнить. Вот только пусть господин ректор уже....уйдет. И уточню непременно.

Профессора и ректор дружно покинули комнату нашу, и Анри отколола-таки номер – в самом деле взяла и ушла куда-то! Подмигнув мне перед выходом глумливо, отчего я решила непременно припомнить почти-мавке все недоброе, в скором времени.

Но не успела придумать, как делать это буду, потому что Роррей опять посмотрел на меня странно. И поднялся, наконец, отцепившись от моей ноги.

– Что? – храбро спросила я, уповая на то, что заору, в случае чего, и ко мне прибегут профессора, не успевшие еще очень далеко уйти.

– Ничего – привычно огрызнулся магистерский любимчик – Монгрен, у тебя метка раба.

Я от этого неожиданного заявления растерялась.

– Чего? – и похлопала глазами.

Роррей помрачнел еще сильнее, и наклонился ко мне так близко, что мне даже подурнело. Демоны Хаоса горячие, по слухам – почти обжигающие. Роррей не был полностью демоном, но иногда в самом деле полыхал, уж не знаю, в связи с чем.

Вот и сейчас так – от него, кажется, даже воздух вокруг потеплел. – Подними руку – свирепо потребовал, на что я только ошеломленно помотала головой.

И вот этот горячий в буквальном смысле юноша внезапно взял – да и отогнул мне прилично так простыню, заставив запоздало вспомнить, что на мне не так уж и много одежд. Схватил за левую руку – и вздернул ее вверх.

Я хотела было влепить ему плюху – но он и не думал непристойно меня обнажать далее, а просто ткнул в неправильной формы родимое пятно, которое у меня пряталось на внутренней стороне предплечья.

– Ты ополоумел, Роррей? – злобно поинтересовалась я, отпихивая его изо всех сил.

– Это ты ополоумела – сразу же ответил он, ни на капельку даже не отодвинувшись – Ты не видишь просто. Это обманка. А под ней – метка раба.

– Да у меня оно с рождения – попыталась я возразить резонно, глядя несколько испуганно в изумрудные глаза.

– Да ты что? – передразнил меня староста писклявым фальцетом – И что ж ты помнишь о своем рождении и детстве? С ментальной-то заглушкой?

Понимание это упало на меня с высоты Эльмаровского роста не сразу – настолько я никогда и не помысливала о чем-то подобном.

А ведь и в самом деле, что я....помню о себе? До Университета?

Бессвязно что-то промямлив, я воззарилась на Эльмара, и, кажется, шмыгнула в ужасе носом.

Он вздохнул, уселся рядом снова, и укутал меня основательно так в простыню.

– Монгрен, ты герб нашего ректора видела?

Причем тут какой-то герб ректора нашего? У него что, герб есть? Тьфу. Причем тут это вообще?

Видать, мысли мои Эльмар если не прочитал, то как минимум отлично угадал у меня на лбу прямо. Потому что ответил на них очень веско.

– Я вот видел. И точная его копия у тебя под обманкой этой.

Гулко бухнув по затертой порядком поверхности стола, 'Фамилии высокие' за текущий год шлепнулась прямо передо мной.

Внушительных размеров книженция, содержащая в себе обновляемые ежегодно сведения относительно всех представителей высоких фамилий Империи.

Я мрачно вздохнула, обозрела, насколько позволял обзор искоса, плюхнувшегося рядом со мной на скамью библиотечную Эльмара – и раскрыла не без труда сей почтенный фолиант.

– Санторрий, Сантаррий... О, о, вот, Клемор Сантаррий, Лем, во!

– Не вопи, Монгрен – заговорщицки пробормотал Роррей, наклоняясь к деловитым письменам о нашем ректоре.

Чуть ли не бодаясь, мы принялись усиленно изучать сухие заметки о господине Сантаррии, столь любезно предоставленные нам 'Высокими фамилиями'.

Родился...живет....звание...титул....наследные земли...прямые родственники – отец. Лорд Сантаррий, Клемор Войльд.

И вежливая сноска: 'Отлучен от двора'. Господин ректор, разумеется, а не папенька его почтенный, Клемор Войльд.

Эльмар наморщил явственно высокий лоб, глядя на эти скудные сведения задумчиво.

Я толкнула его в бок, озаренная непонятной мне самой идеей.

– Эльмар, а принеси 'Фамилии' трехгодичной давности?

Он сосредоточенно на меня поглядел, кивнул – и с чуть ли не королевским величием поплыл к столу заказов литературы.

Три года назад я открыла глаза ранним утром – и узнала, что отныне я являюсь адепткой Университета Трех Виселиц. По причине совершения мною тяжкого преступления, а именно – убийства оборотня, жителя Империи. И искупать эту почти что неискупаемую вину мне предстоит и в стенах этого заведения, и после выпуска из этих стен, послужив на благо Империи, с учетом полученных знаний.

Никакие высокие родственники не изъявили желания по сей день меня откупить, или, на худой конец, даже и просто навестить.

Я не помнила ничего вообще. Словно жизнь моя началась аккурат с того момента, когда все это мне было обстоятельно изложено. А мне тогда было четырнадцать лет, ну, почти что уже пятнадцать.

Где и кем я была 'до'? Какой была моя жизнь? Кто я, Ива Монгрен, такая? И почему, во имя всех светлых богов, я не задавалась ранее этими неизвестностями даже мысленно?! Покуда господин Эльмар не изволил задать мне этот свой обескураживающий совершенно вопрос вслух, самолично?

Украдкой оглянувшись на Эльмарову спину, я тихонько зашелестела страницами.

Эльмар Роррей. Урожденный Роррей. Мать. Отец. Братья-сестры. Родился. Вырос.... Унаследует титул... Родовые земли... Склонность к магическим наукам и практикам. Ко двору не представлен по причине прохождения обучения.

Я, старательно все это вычитав, невольно задумалась о лорде Роррее. Том, который якобы был отцом Эльмара, таковым на самом деле абсолютно не являясь. Светловолосом, ни капли не маге, субтильном, и очень, очень сдержанном человеке, в жизни никому, наверное, даже и пуговицы не оторвавший – не то что целой руки.

Каково это? Каково знать, что свое имя, титул, фамильные земли и право длить официально семейную линию ты совершенно осознанно отдаешь ребенку другого?

Каким, интересно, было детство Эльмара? Любит ли его названный отец? Не мстит ли именно ему за грехи молодости своей прелестной супруги?

Почему-то мне казалось, что нет. И что лорд Роррей, хоть и не истинный отец этого высокого черноволосого мерзавца – а все же любит его. Куда больше, чем некоторые родные отцы – своих родных детей.

– Что, Монгрен, заинтересована в перечне моих регалий? – нагло спросил будущий наследник фамильных достояний Рорреев, бесшумно и подло подкравшийся к зазевавшейся над его разделом в 'Фамилиях' мне.

Я судорожно захлопнула фолиант, но отвечать ничего гордо не стала. Потому что нечего было, куда тут отпираться? С Рорреем вообще это самая правильная тактика. Молчать и бежать. Если же бежать не получается – просто молчать.

Роррей, как это ни удивительно, не стал внимание заострять на этом вопросе щекотливом, уселся рядом с добытой книжицей, и раскрыл ее молча – сразу на разделе фамилий на 'С'.

– Сантаррий... Вот!

Итак, в тот злосчастный год, когда я изволила попасть в Виселицы, в 'Фамилиях' Сантарриев было больше.

У господина ректора, помимо упомянутого уже отца, обнаружились мать и брат.

Которых нынче, судя по свежей фамильственной периодике, в живых уже не было.

Вот сейчас Эльмар ткнет меня локтем в бок. И скажет радостно что-то вроде: 'Ой, Монгрен, это ты их грохнула?!'

Ну или что-нибудь столь же искрометное, я не знаю.

Староста магов поразил меня гробовым молчанием. И отсутствием каких бы то ни было попыток позубоскалить на тему того, что в семье, чья рабская метка на мне так внезапно обнаружилась, очень многозначительно кануло в лету аж двое оборотней. И я после этого загремела в Виселицы, в полнейшем беспамятстве.

Картина маслом.

Говорят, я убила оборотня. За это-то мне и трубить в Виселицах пять лет, а потом, по окончанию нашего славного Университета, отдавать долг обществу, служа его интересам.

Вот неужели же это....в самом деле я? Как такое возможно-то вообще? Я и сейчас оборотня не убью! А тогда?

И даже если взять, к примеру, этих почивших оборотней...

Брат господина ректора, одного с ним возраста, судя по записи – они то ли двойняшки, то ли близнецы... То есть, три года назад это был взрослый оборотень, семидесяти двух лет отроду. Если перекладывать на человека – это все равно, что молодой мужчина, лет эдак тридцати – тридцати двух. То есть, не мальчик несмышленый. А если еще и припомнить, что оборотни, вступая в период зрелости, своей звериной природой словно...замораживаются в наилучшей физической форме, и длительность жизни их, и сила организма, во много крат больше и лучше человеческой...

И его я осилила убить?! В неполные пятнадцать – то годов?

Роррей не позволил мне точно так же прикинуть вероятности смертоубийства леди Сантаррии.

– Монгрен, у тебя на редкость осоловевший сейчас вид – доверительно поведал он мне прямо в ухо громким шепотом – Приходи уже в себя.

Я угрюмо поковыряла пальцем стол.

Все это, начиная с пробуждения в комнате с полуголым и многозначительно исцарапанным старостой магов, и заканчивая сведениями неожиданными о почивших родственниках господина ректора нашего, было как-то уж чрезмерно насыщенно для одного дня. И это даже если принять к сведению, что я обучение прохожу в Виселицах, а тут всякого насмотришься-напереживаешься.

Эльмар моему унынию не поддался, пихнул меня локтем прилично так, я чуть не съехала с лавки.

– Монгрен, очнись. Вот кстати, ты ж не ела ничего уже сколько времени. И я голодный, как волк – от упоминаний волков мой и без того не зверский аппетит побледнел и увял еще значительнее – Так что пойдем.

Смущающим очень было то, что господин Я-самый-лучший-маг-на-курсе так легко и непринужденно подвизался вдруг выяснять, что к чему в моей, видимо, не такой уж и простой судьбине.

И я, для самой себя очень внезапно, ни в коем случае не желала его отговорить от этого. Скорее, мне даже как-то намного спокойнее было, с таким-то компаньоном.

Но вот обеды с ним обедать, в свете того, что вся спина его была мною самолично изодрана накануне, при обстоятельствах весьма покамест туманных – вот что меня грызло. И я буквально разрывалась между желаниями припустить от Роррея, пока не накрыло меня воспоминаниями о прошедших совместных часах под мушкой шпанской, и вцепиться в него покрепче, пока все не разъясниться с метками рабскими, и оборотнями помершими.

Так и не определившись с тем, что же будет правильнее и предпочтительнее на данный момент, я порешила за лучшее все-таки пойти за Эльмаром. Тем более, что поесть и в самом деле не мешало.

– Посмотри на меня, ради всех богов, Ива, посмотри на меня...

Я замотала головой, потягиваясь с силой, и снова вцепилась руками в его шею. И лизнула горячее голое плечо.

Он выругался сквозь стиснутые зубы, и встряхнул меня.

– Монгрен, к демонам все!

Разве же я спорю? Нет, ни в коем случае...

Он простонал что-то невнятно и прижался лицом к моим ключицам...

К чему– к чему?! Чем он к чему прижался?!

В кромешной темноте собственной комнаты я подскочила на постели, взвизгнув громогласно.

Анри завозилась на своей постели, бормоча что-то сонное и невнятное, скорее всего – малоприятное для меня лично. Но окончательно так и не проснулась.

В стену с моей стороны аккуратно, но очень веско постучали, намекая, что вопли мои соседям в столь неуместный и поздний час не по нраву.

Я закрыла себе рот ладонью, тихонько проскулив что-то вроде 'ыыыыыыы'.

Обещанные госпожой Умолкни воспоминания приходили неспешно и церемонно, словно исполняя фигуры торжественного танца у меня в голове. И видения растрепанного и полураздетого Эльмара, всячески меня усмиряющего на моей разобранной постели, не накрывали лавиной, нет. Они были обстоятельны и подробны – красочные, лихорадочные и лишенные всякого стыда.

Я силилась целовать его, куда только могла достать – а он упирался, удерживая меня всячески, поливая холодной водой, словно блудливую кошку по весне, пеленая туго в холодные простыни, ну и просто заламывая мне руки.

Он все говорил и говорил мне что-то разумное и умоляющее одновременно, хотя именно слова его я припомнить в точности никак не могла – и слава всем богам, что не могла!

А я все боролась с ним, все норовила прижаться к нему теснее, царапалась и кусалась, целовала и ластилась...

Срамота! Вот уж Эльмар-то припомнит мне это все.!Как пить дать, припомнит, и отпереться будет нечем!

Полежав в темноте и тишине с вытаращенными глазами и горящими ушами, я утешила себя кое-как тем, что все ж не моя во всем этом вина, а коварной госпожи Тьирры, зелья этого демонского, и орковой родственницы, которая его в каких-то вредительских целях умыкнула. А я – всего лишь невинная жертва обстоятельств жестоких и бессовестных!

Но стоило лишь сомкнуть глаза, и вроде бы даже чуть задремать – как под веками тут же настырно рисовало мне сияющие болезно зеленые глаза, и закушенную губу, и смоляные кудри разметанные..

– Ива, ну нет, ну пожалуйста же, ну погляди ты на меня...

Остервенело потерев глаза, я поворочалась с боку на бок. Анри сопела музыкально, изредка сладостно причмокивая. Огромная луна выплыла резко и нежданно из-за грязных облаков, залив комнату белесым холодным светом.

И в этом смешавшемся ночном свете и сумраке разлившийся внезапно волчий вой показался мне настолько жутким, что я даже про воспоминания свои непотребные временно позабыла.

Панически прижав к себе свежую простыню, с ужасом глянула в сторону окна. Вой прокатился где-то совсем рядом – и смолк резко, словно неведомый волк споткнулся на самой высокой ноте.

Анри зашевелилась, осторожно и совсем не сонно теперь, в упавшей тут же оглушительной тишине.

– Оборотень – хрипло со сна прошептала мавка, и я едва справилась с желанием залезть под простыню с головой, целиком.

В Виселицах было пруд-пруди оборотней. Отчего же сейчас именно, под злым взором ледяной этой луны, было так жутко?

Наверное, неизвестный оборотень специально выжидал правильного момента. Потому что именно в этот же миг завыл вновь, отчего меня аж в холодный пот бросило.

Анри пискнула панически – и умолкла, укрывшись с головой. Я поглядела на горку в синий цветочек, которую мавка изобразила – и с чистой совестью нырнула с головой под свою простынь тоже, свернувшись клубочком на постели.

Помолчали напряженно и испуганно.

– Ива – тихонько позвала Анри из своего гнезда.

– М? – промычала я тоже очень негромко в ответ.

– Как думаешь, это....он?

Откровенно говоря, мавка словно мысли мои прочитала.

Уж не господин ли ректор порешил обойти дозором свои новые владения, коль уж луна в полной силе?

– Не знаю – прошептала я с легкой дрожью в голосе – Он же истинный, полнолуние – их время. Так что может и он.

– Ну так посмотри, а? – внесла гениальное предложение Анри, кублясь и шурша под своим постельным бельем.

Я аж выглянула на нее грозно и с недоумением.

– Что?! Ну даже если и посмотрю, что он, по-твоему, лапой мне помашет приветливо? Скажет – мол, Монгрен, да-да, это я самый, а вы почему не спите? Или как я его признать должна?!

Анри задумчиво посопела и тоже высунула нос в мою сторону.

– А ты посмотри – вот и узнаем! Это ж твоя парафия – оборотни!

– Сама и посмотри! – огрызнулась я, поглядывая с опаской в сторону окна. Там была только луна и ночь, вой стих и не возобновлялся.

Кто знает, какая блажь на меня нашла? Но отчего-то мне и в самом деле пожелалось непременно выглянуть-таки в окно, на всякий случай. Тем более, что там уже никто не завывал.

Отсутствие завываний взбодрило даже Анри, потому что засобирались послезать с постелей в приступе нездорового любопытства мы обе, не сговариваясь. Замотавшись в простыни, переглядываясь и гримасничая, подкрались вдвоем к окну, тихо шлепая босыми ногами – и точно так же дружно в него высунулись, украсив растрепанные головы оборками задранных коротких занавесок.

И непонятно, каким чудом, не завизжали в голос – только Анри громко икнула и как-то...заскулила тихонько что ли?

Прямо посреди общежитьевского двора непринужденно сидел огромный волк.

Голый лунный свет обливал его морозным серебром, бросая художественно причудливые тени, отчего он казался просто исполинским. Хотя, подозреваю, и без этих иллюзий зверь был размеров немалых.

И казалось, или не казалось, а так и было, уж не знаю, что громадный этот волчище смотрел прямехонько на нас, неразумных и опрометчивых дур, торчащих крайне глупо в окне посреди глубокой ночи.

Я заворожено, заледенело в каком-то священном ужасе, уставилась на него. Медленно и со свистом около уха моего выдохнула Анри, будто предаваясь дыхательным практикам магистра Катия.

Волк поднялся лениво и гибко-пружинисто, немного пригнул ушастую голову – и шагнул чуть ближе к входу. Постоял, неотрывно глядя.

Вскинул морду – и завыл пронизывающе и низко, до гусиной кожи мгновенной.

Мы заорали-таки, и начали валиться бестолково и сообща с подоконника, в соседних с нами комнатах что-то дружно и задорно, с боем и звоном, начало падать и биться, завизжали проснувшиеся наконец-то от этого жуткого воя адептки-первокурсницы, непривычные покамест к нашим реалиям, словно по команде, и где-то внизу вспыхнул свет – и сразу же загорелся, судя по окну, и справа от нас. Что-то заскрежетало протяжно, непонятно, где вообще.

– Обооорооотееень! – заунывно проблеяли в коридоре, а мы с Анри, визжа погромче молодых и зеленых первушек, и на четвереньках, ринулись к ее постели, подальше от окна – и залезли под простынь в обнимку, стуча зубами.

– Я считаю – заикаясь, пробормотала судорожно мавка, обнимая меня, как родную – что это точно он, харизму-то не спрячешь.

Я сочла, что согласие с предположением этим будет уместнее всего выразить абсолютным молчанием и крепким утвердительным пожатием плеча ее, в которое я истерически вцепилась.

Это был он. Уж не знаю, откуда пришла и так настырно засела в моей голове именно эта мысль, но это точно был он. Господин ректор, собственной персоной.

Кто вы? И кто я такая, господин Лем Клемор?

Или, быть может, мне лучше говорить просто – 'мой господин'?

Эльмар Роррей мрачно пнул носком легкого сапога какой-то осколок под ногами.

Вздохнул глубоко – и задрал голову к свинцовому небу.

Приближалась гроза. Демоны Хаоса чуяли погодные волнения отменно, как и вообще любые природные катаклизмы, невзирая на масштаб и размах. Спокойствие стихий было подобно немой тишине, которая сама по себе была не так уж и плоха – но порой сильно утомляла.

Поэтому предстоящей грозе Эльмар смутно, непонятно для себя самого, радовался чуть-чуть.

Конечно, весь фокус тут мог быть просто в молниях. Небесный огонь в чистом виде, что еще нужно для счастья?

На этой мысли Роррей запнулся и нахмурился.

Она бегала от него уже два дня. Разумеется, она и раньше от него бегала, чуть только завидев на горизонте, почище молодого зайца. Но сейчас это явно было другое, как пить дать, другое.

И не нужно быть семи пядей во лбу, чтоб понять – девица припомнила все, что говорила и делала не так давно, под этой клятой трижды 'Шпанской мушкой'.

Эльмар снова вздохнул, отгоняя поспешно эти томительные воспоминания.

Почему, собственно, он вообще об этом размышляет?

Ива Монгрен раздражала его с первого своего дня пребывания в Университете. Вот он только ее увидел – и сразу же подумал, что никогда еще в жизни ни одна особа, ни одной расы, его так сильно не раздражала. Прямо до нервного зуда в пальцах, и всем теле вообще.

Такая хилая, такая мелкая и слабая... Эти тоненькие руки! Эти...немощи воплощенные!

Он помнил, словно это было вчера только. Вот он идет по коридору, а она скачет ему навстречу, тараща восторженно на него свои синие, какие-то чуть-чуть мавьи, глаза. Бледная кожа, огромный какой-то рот, будто несколько великоват для такого личика. Курносый нос, и ямочки на щеках.