Текст книги "Университет Трех Виселиц (СИ)"

Автор книги: Валерия Лис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)

Это произошло зимним вечером. Ничто не предвещало, как говориться... Мой брат, он... Он был не злым, нет. Но и добрым он тоже не был. Однако никогда не трогал тебя, ни единым пальцем. Считал тебя сопливой и недалекой дурнушкой, уж прости мне эту цитату. И вдруг... Я не помню, как все произошло в точности, помню лишь, что мать кричала, и заслонили тебя собой. И он ее ранил.

Я со свистом выдохнула. Его брат?...

– А я убил его.

В наступившей тишине мы уставились друг на друга безмолвно, и мне почудилось вдруг, что я слышу, как он шепчет мне в волосы 'Шшшшшшш, спи, просто спи....'.

– Вы....

Господин ректор резко уткнул мое лицо себе в воротник, а я все силилась распахнуть глаза еще шире.

– И, поскольку отец мой предпочитал всегда превентивные меры, по свежим следам кровавого убийства он меня инициировал, как чернокнижника. Дабы я мог справиться с падучей, если она и во мне спит до поры, до времени, как спала в моем умершем брате-близнеце. После этого я запер твою память, и мы спрятали тебя тут, в строгом секрете, на случай, если кто-то из нас впадет в припадок. Ну и одним махом объяснилась смерть моего брата, в которой обвинили тебя.

– А ваша матушка?... – тупо пробормотала я, чувствуя, что глаза мои болезненно, обжигающе сухи.

– Не перенесла полученных ран. Она давно была очень слаба. И пережила Тиана на неделю. Наверное, тогда – то мой отец обезумел окончательно. И решил, что ты всенепременно должна вернуть его к полнокровной жизни, принеся себя в жертву после достижения совершеннолетия, когда сила баланса в тебе станет полной и абсолютной.

Я не стала уже ничего вопрошать возмущенно и потрясенно – просто уперлась лбом ему в грудь, чуть съехав с колен вниз, и уложив ступни на землю.

– Ива, я не желаю твоей смерти. И допустить ее не хочу и не могу. Светлые боги, я носил тебя на руках и мазал бальзамом твои разбитые коленки – прошептал он гортанно, обнимая меня крепче, и чуть раскачивая – Я не позволю своему отцу выпить твою сущность, верь мне. Но не могу не просить тебя о помощи, понимаешь?

Я лишь слабо кивнула.

– Я клянусь беречь тебя, и оградить от любых трудностей. Сделать все, что в моих силах. И прошу лишь о том, чтоб после твоих восемнадцати лет ты...вернула мне меня. Слышишь?

Пытаясь мыслить хоть сколько-нибудь здраво, я подняла на него глаза.

Он смотрел на меня без надрыва. Никаких трагических гримас – просто смотрел, прямо, не мигая. Невероятно, но даже ресницы спутанные можно было угадать – так он был неподвижен и спокоен.

И внезапно у него задергался глаз.

Я озадаченно нахмурилась.

Он поднял поспешно руку, и потер у самой кромки ресниц кожу. В сером полумраке ловушки лицо его все так же четко проступало прямыми и длинноватыми чертами, и я вдруг рассмотрела, что у уголка глаза словно бы....трещинка.

Прямо на коже.

Чуть вытянув шею, я сощурилась недоуменно, а он потер глаз с силой, и трещинка внезапно резко и широко разошлась, словно дряхлый шов.

И из нее мне на лицо упала личинка.

Я закричала и судорожно замахала руками.

Просто закричала, во всю силу своих легких, и попыталась оттолкнуть его.

Он затряс старчески головой. И из прорехи, что раньше была его глазом, прямо мне в вырез туники выпал ...этот глаз.

Тот, который зеленый.

И сверху на меня густо посыпались бледные, толстые личинки, корежась и выгибаясь.

Рвота подкатила мне прямо к самому верху горла, кисло обжигая, и я почти захлебнулась, пытаясь отползти от того, что было моим господином ректором.

Кое-как перевернувшись в его цепких руках, я согнулась пополам, и меня стошнило. Вырвало, выкрутило наизнанку, а он что-то пытался сказать мне, но я слышала лишь квакающее бульканье.

Отчаянно брыкаясь, я выпросталась кое-как из его рук. И упала.

Но не на землю, а во что-то....липкое. Липкое, вязкое и тошнотворно-воняющее. Личинки и черви закопошились вокруг, а над ними загудел нестройным хором рой каких-то насекомых.

Крича, крича и рыдая, я стряхивала с себя личинок, а на лоб мне села огромная муха.

– А если плюху залепить? – спросили внезапно совсем рядом, и я и заорала вновь, чувствуя, что пустой желудок отзывается больными спазмами.

– Ива Монгрен! – внезапно близко прошептал горячий голос, и мне показалось, что у того, кто так говорит, всенепременно огромные изумрудные глаза.

Слепо вытянув вперед руки, скуля от ужаса, с саднящим от сильных спазмов горлом, я попыталась ползти. Ползти в направлении этого голоса.

– Иди ко мне, Ива – позвал он четко и строго – Слышишь меня? Не смей закрывать глаза!

Я бы и рада была их не закрывать, но не могу. Не могу разлепить веки.

– Поднимайте аккуратно – прошептали вокруг сотни хриплых голосов, а я все ползла и ползла. А вокруг хлюпало и чавкало, и копошилось, копошилось....

– Не плачь – прошептал зеленоглазый голос горестно и тепло – Не плачь, пожалуйста...

– Я не буду – прорыдала я, заикаясь, потому что мне не хотелось, чтоб он грустил – Я сейчас успокоюсь, честно. Только..

– Что? – судорожно выдохнул он совсем близко, и мне всколыхнуло волосы теплым воздухом – Что, Ива?

– Только говори – просипела я из последних сил – Говори со мной. И можно мне чуть-чуть воды?

Обновление 12.11

Эльмар Роррей открыл глаза и уставился в чужой, совершенно однозначно, чужой потолок.

Который сейчас был час – покамест было неясно. Потому что с того момента, как Ива зашлась истерическими криками в каменной ловушке катакомб, в голове старосты магов часы остановились.

Он повернул осторожно голову, и уставился на нее. Во рту от ужаса до сих пор было как-то солено-сухо, и Эльмар все тщился напиться, согнать этот шершавый кошмар пережитого с языка.

Очевидно, ловушка, хоть и старая, а сработала. Почти как положено. Оттого она и тряслась, не узнавая его, почти весь остаток ночи, целый день, и уснула, тяжело, нервно, с редкими испуганными всхлипами, только вечером.

Он не знал, что она видела. Но ему и не хотелось знать, хотелось лишь, чтоб все скорее закончилось, и она была в порядке.

Эльмар спустил ноги с отведенного ему временно дивана, и тихо подобрался к постели, на которой Ива уже почти мирно спала.

Господин ректор, бледный и сосредоточенный, едва только они общими усилиями кое-как привели Монгрен в некое подобие ясного сознания, велел брать ее на руки, и идти к нему. Вот прям домой. Ну, в том смысле, что идти с ней туда, где милорд изволил временно проживать, покуда руководил вверенным его заботам учебным заведением.

Эльмар прекрасно понимал, что совпадений вокруг Ивы что-то слишком уж много нынче, поэтому вступать в дебаты с руководством не стал – поднял ее на руки, и унес.

А господин ректор, в полной мере оценив молчаливое и упертое выражение лица старосты выпускников, велел ему занимать диван в спальне, пока суд да дело. Потому что выгнать Эльмара в самом деле вряд ли удалось бы, даже посчитай глава Виселиц по каким-то причинам это нужным и полезным.

Она была бледной до какой-то почти зелени. С синевой. Эльмар осторожно отвел от лица прядь чуть вьющихся волос, и уставился на нее вблизи.

Она нахмурила брови тревожно, и задышала взволнованнее, и староста магов беспомощно погладил ее как можно мягче по щеке, судорожно выдохнув сквозь стиснутые зубы.

Дрогнув ресницами, она широко раскрыла глаза – и уставилась на него без всякого выражения. Эльмар на пару мгновений даже почти отчаялся – в глазах Монгрен не было ничего, словно она на самом деле утратила разум в том каменном провале.

Но, потрепав изрядно, хоть и недолго, нервы практикующему менталисту, Ива похлопала ресницами, и с выражением лица несколько пораженным, внезапно ухватила Роррея за руку.

– Роррей! – выдохнула до того счастливо, что Эльмару почудилось, что вокруг запели какие-то идиотские птицы, и солнце ослепительно засияло в ночном небе.

Боже, что за слюнтяйские ассоциации.

Ну и плевать, что слюнтяйские, подумал он тут же – и обхватил ее ладошку в ответ.

Птицы даже не запели, а просто грянули хором!

– Монгрен, ты... – он сбился со слов, потому что и сам сейчас не особенно-то понимал, что она, собственно.

– Дура? – чуть сипло от вчерашних криков, но все равно жизнерадостно вопросила Монгрен, тараща на него свои синие глазища.

– Несомненно – прошептал он едва слышно, и прижался губами к раскрытой ладони.

Она тут же запустила пальцы второй руки ему в волосы, и Роррей от такой прыти и смелости даже несколько ошеломился, но препятствовать ей ни в коем случае не стал.

– Это же на самом деле ты, правда? – поспешно забормотала Монгрен, пристально на него глядя – Ты, Роррей?

– Точно тебе говорю, Монгрен, именно я – улыбаясь еще несмело, опять прошептал он – Тот самый, что в бане тебя запер.

Она с чуть истеричным всхлипом выдохнула, и зашарила пальцами по его лицу. Он прикрыл глаза, опустив ресницы низко.

– Монгрен, это была иллюзия ловушки – пробормотал, а она все трогала его скулы, рот, подбородок....

– Это ты меня звал? – ее сорванный голос царапал ему что-то изнутри, и он потерся щекой о ее ладонь.

– Я тебя звал – бездумно проговорил Роррей, и наклонился к ней еще ниже – Монгрен, оставайся со мной всегда, слышишь?

Монгрен уставилась на него, как некий практически легендарный зверь на новые ворота, и Роррей сразу пришел к выводу, что как-то поспешно высказался, и не очень ясно.

– В смысле – если что, слушай и иди на мой голос – сурово несколько пояснил, и ощутил, как погорячело в ушах, а негодяйка Монгрен все глядела на него с непонятным выражением.

– Что? – тут же оборонительно буркнул Роррей, заходив желваками под горячей кожей.

– Я тебя люблю – едва слышно прошептала она, и в наступившей мгновенно мертвой тишине можно было услышать, как где-то далеко в парке трещит какая-то птица.

Наверняка, в мире в этот миг происходило много всего значительного и очень важного. Но Эльмару Роррею в этот вот самый миг померещилось, что все вокруг, даже воздух, замер в ошеломлении, полностью его поддерживая, и побросав все свои архисерьезные дела.

– Что? – заикаясь, пробормотал он, и схватил ее за плечи, чуть приподняв – Что?!

– Дурень ты, вот что – просипела Монгрен, и закатила глаза – Угораздило же меня!

Роррей медленно разъехался в улыбке до ушей, и крепко прижал эту язву к груди, немножко боясь, что у него слишком уж громко грохочет сердце. И несколько опасаясь обнимать ее чрезмерно сильно.

– Заткнись, Монгрен – прошептал горячо, и чуть покачивая ее – Заткнись, ради всех богов, я так тебя люблю.

Она то ли засмеялась, то ли заплакала, но не навзрыд, а так...чуть-чуть. И обняла его в ответ, в меру своих невеликих сил.

Но закон подлости никто и никогда не отменял, как известно, оттого, наверное, хозяин этой обители выбрал именно этот момент, чтоб вышагнуть непринужденно на сцену.

– Прям и не знаю, что говорить, потому что я вас, Роррей, точно не люблю – без малейшей издевки и очень приязненно проговорил господин ректор спокойно и вежливо – А вот к Иве питаю, несомненно, очень теплые чувства.

– Спасибо, господин ректор, вы мне тоже симпатичны – смущенно пробормотала Монгрен, разжав тут же руки.

– И я вам вполне отвечаю взаимностью – куда мрачнее ответствовал староста шестого курса, нехотя отпуская Иву, и тут же умащивая ее удобнее на подушках.

Милорд Лем Клемор прошагал к постели, где изволила временно квартировать его собственная адептка, и придирчиво оглядел обоих адептов.

Адепты отреагировали по-разному: кто стыдливым румянцем, а кто – наглыми ответными взорами, весьма отдаленными от уважительных и скромных.

Обновление 20.11

– Роррей, я порой искренне недоумеваю, как вас не отчислили за дерзость по сей день – любезно поведал господин ректор своему адепту, и оттеснил его чуть в сторону – Ива, ты как? Пить хочешь? Голова не кружится?

Монгрен задумчиво поглядела в потолок.

– Не, не кружится, а вот от воды я бы не отказалась, откровенно говоря.

– Иди и принеси ей воды, рыцарь – тут же и все так же любезно сообщил милорд Лем Клемор насупленному старосте магов, который, однако же, огрызаться не стал, и тут же собрался за водой – А то одна любовь у вас на уме!

Эльмар на замечание это почти никак не отреагировал, продемонстрировав завидное хладнокровие, а вот Ива засмущалась знатно.

Ректор вежливо присел на самый краешек собственной постели, и оглядел зеленовато-бледную Монгрен задумчиво. Вернувшийся на диво скоро Эльмар сунул ей в руку огромный бокал на витой ножке.

Помолчали многозначительно.

– Итак, господа адепты, что мы имеем? – прохладно начал обличенный управленческими полномочиями оборотень, и почесал краешек брови мизинцем – Не отвечайте, я и сам знаю. Имеем мы картину весьма странную, чтоб не сказать больше.

– И не говорите, господин ректор – протянула Монгрен утробно – Как сейчас вижу – у вас из глазницы черви сыплются. А глаз у меня запазухой. Очень странно было, не поспорить тут.

Эльмар как-то странно скосил глаза к носу, и сморщился.

– Какая прелесть – в тон Иве протянул ректор, и отряхнул с рукава невидимую пылинку – Мне отчего-то лестно осознавать, что я царю в ваших мыслях, Монгрен, пусть даже и в таком непрезентабельном виде.

– Я сейчас просто умру со смеху – очень мрачно вступил в диалог будущий дипломированный маг, и поглядел на свое непосредственное руководство очень нелюбезно – Самое время, главное.

– Брось бурчать, Роррей – по-свойски отмахнулся глава Виселиц от вопиюще нарушающего субординацию адепта – Если впасть в уныние и тоску – вряд ли ситуация мгновенно станет приятнее и легче. Поступим следующим образом. Иву временно поселим у меня, естественно, не оглашая этого, и в строгом секрете.

– Только через мой труп. Или со мной вместе – спокойно сообщил Роррей, и поглядел на ректора своего совершенно неподобающе.

– Мне больше всего понравилось 'через труп', дальше можно было мысль и не развивать – в тон ему ответствовал оборотень – Предлагаю всем присутствующим припомнить, что я являюсь ректором того заведения, в котором вы изволите обучаться, так что придержите-ка коней.

– Господин ректор, при всем моем уважении – сейчас как бы ситуация такова, что недосуг мне с реверансами. Монгрен то чуть не убилась в королевской колеснице, то провалилась ни с того, ни с сего, в какую-то древнюю ловушку, которая уже и сработать не должна была, но отчего-то сработала. А вы мне предлагаете вспоминать, кто тут в каких чинах. Простите, я не в состоянии.

И вновь помолчали.

– Монгрен хотела бы напомнить господам уважаемым – возмущенно пробормотала странно молчавшая по сей момент Монгрен – Что она вообще-то тоже тут!

Оба упомянутых господина раздраженно уставились на предмет своего зарождающегося спора.

– И что? – выгнул брови хозяин помещения и положения – Что из этого заявления следует?

– То самое! – ткнула Монгрен пальцем зачем-то себе в грудь – Не хочу я с вами жить, это...неприлично!

– Умереть во цвете молодости, полагаю, куда приличнее? – господин ректор изобразил лицом такое умиление, что даже мрачный Эльмар фыркнул.

– Не собираюсь я умирать! – пылко возопила Ива, и зыркнула на Роррея. Тот ответил ей внимательным взглядом, но без пылкого энтузиазма поддержать это справедливое возмущение. И Монгрен сразу же осознала очень ясно, что в развернувшейся дискуссии она одна против двоих.

– Вы с ума сошли оба. И к тому же, Анри! Анри я что скажу?! Она же....

– Растреплет по всему Университету все в подробностях – буднично закончил Роррей. И поглядел на ректора слегка утомленно.

– Не растреплет – сразу же отреагировала Ива возмущенно и в оскорблении за подругу – она просто....

– Родилась с языком, не умещающимся во рту – столь же рассудительно продолжил староста магов – Светлые боги, порой я поражаюсь, как она умеет так много говорить. И главное – запоминать все! Ларс просто герой.

– Я тебя сейчас стукну – злобно прошипела Монгрен – Не так все вовсе! Она....

– Просто кладезь информации о ком угодно. 'Фамилии' ей в подметки не годятся.

– Так, уймитесь – странным тоном, словно немного давясь, прервал оборотень эти препирательства – Масштаб проблемы я осознал. Значит, по официальной версии, Монгрен на пару недель поместят в закрытую палату лазарета. Поскольку она пребывала в ловушке лепрозория.

– Ну прекрасно. Теперь меня еще и к прокаженным причислят! – насупилась Монгрен, и сложила гневно руки на груди.

– Уж лучше к прокаженным, чем к тем, о ком только хорошо – или ничего!

– Да ну вас!

И вновь дружно помолчали.

– Я все равно тут поселюсь, если Монгрен останется – ни к кому будто бы и не обращаясь, продолжил, как ни в чем не бывало, Роррей.

– Звучит на редкость смело, если учесть, что тебя я не приглашаю – господин ректор церемонно улыбнулся.

– Сожительство с адепткой, пусть даже мы и в Виселицах – это, скажем так, не приветствуется Империей – Роррей похлопал ресницами умильно, а Монгрен запылала лицом и ушами – И вы же ректор, у вас есть обязанности. А я буду за ней смотреть. И никому в голову не придет, что вы сожительствуете сразу с двумя адептами. Если, конечно, вы ранее себя никак не компрометировали в подобных сферах, господин ректор.

– Знаю я, как ты будешь за ней смотреть – проигнорировал господин ректор возмутительные намеки и ремарки, и переходя сразу же к вопросу самому, на его взгляд, насущному.

– Ну, знаете, это уже....хамство, ничего такого мы делать не собираемся! – взвизгнула Монгрен, а Роррей оправдываться и не подумал, отчего лицо главы Виселиц приобрело уже отчетливо недоброе выражение.

Повисшая на сей раз пауза была отнюдь не мирной. Как-то даже озоном запахло в воздухе.

– Не переживайте, господин ректор, силу баланса в полной мере она обретет, вы же об этом так печетесь? – Эльмар сощурился. И глаза его немного посветлели.

Ива неловко опустила глаза. А ректор сощурился в ответ.

– А я этого и не скрываю.

– Никто и не сомневался.

– Перестаньте – тихонько пробормотала Монгрен, ни на кого не глядя – Я останусь на столько, сколько потребуется. Просто я пока еще не понимаю....кого же я боюсь опять? Вашего батюшку? Но это абсурд, зачем ему меня убивать раньше времени? И непременно ли на меня была эта ловушка? Ну...гипотетически?

Оборотень устало потер лицо обеими ладонями. Роррей перевел глаза на Иву.

– Вот это все мы и попытаемся выяснить. Я начну с катакомб, как лицо официальное. А вы оба! – он выразительно оглядел Эльмара – Чтоб и носа не высовывали пока наружу! Обо всех объяснениях вашего временного отсутствия в общежитиях я позабочусь.

Час от часу не легче, честное слово.

Я поглядела на Роррея, который нынче стал мрачнее, чем магистр Крепс на опохмеле.

Староста магов нелюбезно осматривал спальню нашего всея Университета, и выглядел при этом несколько воинственно.

Конечно, в чем-то понять его вполне можно было, по причине того, что это в самом деле было несколько...странно. Все странно.

Ловушка эта, и ужасы, от которых я чуть собственный язык не откусила. И вот теперь, в результате, мы временно квартируем в логове оборотня-чернокнижника, который, как бы чарующе не улыбался, а все-таки был, формально, мой рабовладелец. Тьфу!

Я, конечно, допускаю, что его милость и в самом деле заинтересованы в том, чтоб уберечь меня от всех невзгод. Ну, по крайней мере, до тех пор, покуда я не стала полнокровным меерцием, и не вернула ему....его самого.

Кстати сказать, понятия не имею, как это я проверну. Но, говорят, особенных знаний мне и не понадобиться.

Правда, тут бы дожить до того знаменательного дня, когда мои неведомые доселе таланты найдут себе достойное применение. Потому что покамест картина была – мрачнее поискать.

– Монгрен – сказал внезапно громко Эльмар, и я даже чуть подскочила на месте, мгновенно выходя из своей невеселой задумчивости.

– М? – и уставилась на него.

– Тебе нужна ванна и хороший ужин – ровно проговорил Роррей, глядя почему-то куда-то мимо меня – Ванная прямо по коридору – и направо. А про ужин я сейчас что-то соображу.

Непонимающе я кивнула, украдкой оглядев старосту магов – и побрела по указанному направлению.

– Монгрен – опять повторил он у меня за спиной.

– Что? – буркнула в ответ, не поворачиваясь, потому что его решительная мрачность была мне сейчас немного обидна и непонятна.

– Чистая туника тебе, правда, она моя. Возьми с собой.

Я суетливо сгребла со спинки кровати плотную синюю ткань, на которую Эльмар сухо кивнул. И утопала в ванную.

Которая оказалась просто выше всех похвал! В особенности после общих купален и бани университетской.

С благоговейным вздохом я влезла в горячую воду, и сразу же окунулась с головой. А Роррей пусть дуется, непонятно на что, сколько ему вздумается!

За дверями что-то странно то ли стукнуло, то ли упало.

– Монгрен – деревянным голосом поведал из-за дверей будущий выпускник – Ты рыбу будешь?

Я опасливо поглядела на двери, надежно запертые, и обняла покрепче плечи на всякий случай, скрестив на груди руки.

– Если только она не вареная.

– Фу, нет, конечно. Она запеченная.

– Тогда да, буду.

– Тогда не валандайся долго. Все остынет.

Я закатила глаза.

– А ты ли не полудемон Хаоса, повелитель стихии огня?

Роррей хмыкнул глуховато за дверями.

– Полуповелитель тогда уж. Разогретая еда – это уже не то.

Тут спорить было глупо. Ибо чистая правда. И я поспешно начала мыть волосы.

В чистой тунике, которая успешно могла бы сойти мне за платье, я выбрела из ванной, порядком разморенная горячей водой. Закрутив на ходу мокрые волосы – и пошла на поиски столовой, где, теоретически, должен был быть господин Роррей.

Столовая обнаружилась, и Роррей в ней тоже обнаружился, после поисков непродолжительных. Задумчивый и серьезный староста шестого курса сидел за сервированным столом, и крошил в тарелку булку.

Я потянула носом – и шастнула за стол напротив Роррея. И тут же отхватила приличный такой кусок рыбины, а к нему насыпала гору салата. И принялась тут же жевать, поскольку аппетит внезапно проснулся просто зверский.

Наверное, обитель оборотня к этому сподвигает.

Роррей обратил на меня невыразительный взор. Я запихнула в рот очередную порцию очень и очень вкусного салата. И уставилась на него с вызовом ( на Роррея, а не на салат, разумеется).

– Вкусно? – скучно вопросил Эльмар. И церемонно положил на свою тарелку рыбы. А к ней – запеченных картофельных клубней, прямо в шкурочке.

Я вдумчиво прожевала и кивнула.

– Очень. Ты где такой роскошный ужин раздобыл?

– В преподавательской столовой – рассеянно проговорил Эльмар, и присолил изящно одну из картошек – Его милость обеспечивают провиантом оттуда, вот он нам и предоставил свое довольствие. Я просто его заказ забрал.

– Ммммм – неопределенно промычала я, и тоже примерилась к картофелю.

В тяжелой тишине мы поели, и никто особенно к диалогу больше не стремился.

Все обиднее и обиднее.

Доев все подчистую, я порядочно собрала тарелки, выхватив Эльмарову прямо из-под его благородного носа, и яростно их вымыла в огромной круглой раковине. Роррей молча созерцал картину убираемого стола.

– Он тебе нравится, правда? – спросил внезапно тихо и очень спокойно. Я даже как-то не сразу и поняла, о чем вообще речь идет.

– Кто?

– Ректор – все так же спокойно ответил он, не меняя ни позы, ни выражения лица.

Я растерянно опустила тарелку на стол.

– В смысле – нравится? – от странности вопроса у меня получилось только похлопать глазами.

Роррей взъерошил волосы каким-то нервным немного жестом. И уставился вновь мимо меня.

– Я менталист, Монгрен. И я чувствую порой между вами что-то...чего не могу объяснить ни себе, ни тебе. Но это что-то точно есть.

Я молча на него глядела. Ну это просто...неслыханно.

– Роррей – начала я, набрав в грудь воздуху побольше, и собираясь разразиться гневной речью.

Однако же Эльмар не намерен был меня выслушивать, поскольку явно намеревался высказаться сам.

– Нет, Монгрен, послушай. Мы оба врем, он и я. Я – когда говорю, что он о тебе заботится только корысти ради, а он – когда это подтверждает. Я чувствую в нем это что-то, что-то... Что-то кроме желания с твоей помощью исправить себя и свою жизнь. Я не хочу тебя изводить, видят боги, тебе и без того не сладко сейчас. Но это все для меня немного...слишком сильно. Все сразу, и я не знаю, как справится.

– С чем? – пробормотала я, прекратив возмущенно дышать носом.

– Со всем этим сразу. Демону Хаоса, пусть даже и наполовину демону, слишком сложно одолеть сразу и страх за твою жизнь, и....

– И?....

Эльмар посмотрел на меня наконец-то прямо, и даже чуть расправил плечи.

– Я боюсь за тебя. Я в растерянности – и от этого я злюсь. Я схожу от тебя с ума, а теперь еще и чувствую, что милорд Лем Клемор не только исцеления в тебе ищет. Все вместе в сумме дает нам близкого к срыву полудемона Хаоса, Монгрен. Мне трудно держать себя в руках. Прямо сейчас, в его столовой, мне больше всего хочется отрастить крылья и схватить тебя. Унести, спрятать, и никого и близко не подпускать. Это инстинкты, но я с ними еще не освоился.

– Ты поэтому в таком отвратительном настроении рыбу жевал? – рискнула я поинтересоваться, рассматривая робко его профиль, поскольку господину старосте угодно было опять мне его демонстрировать.

– Ага. В общем, Монгрен, иди...спать. Ложись и отдыхай.

– А ты?

Он вновь мрачно меня оглядел.

– А я схожу воздухом свежим подышать.

Я шлепнула по столу тут же мокрым полотенцем, хотя больше хотелось шлепнут этим полотенцем Роррея, прям вот по голове его пустой.

– Сказано было – сидеть покамест тут!

Роррей тяжело на меня поглядел.

– Ива – так, это уже неспроста, я уже не Монгрен – Вспоминай свои познания в предмете рас, чем мы славился?

Демоны Хаоса вообще много чем славились, если можно так сказать. Но в контексте беседы, намеком и тяжких взоров Роррея мне вспомнились некие пикантные подробности.

– Агрессивным поведением вы славитесь – чуть заикаясь и предательски краснея, проблеяла я, упомнив некую книжку, которую я тайком читала, обнаружив в библиотеке совершенно случайно. Там описывались всякие страсти, в том числе о том, что демоны Хаоса – существа с ярко выраженной склонностью заявлять свои права на что угодно, и кого угодно. И в случае с 'кого' у них манера заявлений весьма...запоминающаяся.

Совершенно некстати припомнилось вдруг, как Роррей прижимает с силой приоткрытые губы к моей шее, и стонет так...искушающе.

Я невольно отступила на шаг. Но позиций не сдала, и треснула-таки старосту магов полотенцем, хотя только по плечу.

– Топай на свой диван, и борись со своей природой там!– он странно на меня поглядел

– Ты, между прочим, защищать и охранять меня собирался.

– Собирался и собираюсь – кивнул Эльмар как-то непривычно – неловко – Только от самого себя я тебя не охраню, Монгрен. Пойми, это все меня нездорово будоражит, и я сейчас слишком остро ощущаю, чья же кровь во мне течет. Мне нужно....успокоится. Ложись спать, а я скоро вернусь. Успокоюсь – и вернусь.

Мне, наверное, тоже в тот момент лучше бы было успокоиться, но куда там! Меня терзали жуткими иллюзиями в какой-то замшелой ловушке, меня, по всей вероятности, кто-то, и не один кто-то, желает со свету сжить, я оказалась меерцием, и призналась ему в любви! А он, видите ли, одолеваем собственной природой, пребывает в отвратном расположении духа, и желает уединений! Ну уж нет, дудки!

– Успокоиться тебе нужно?! – голос мой стал каким-то....визгливым, что ли? – А больше ты ничего не хочешь??!

Вот опять, опять я горожу какую-то ересь! К чему этот вопрос?! И к чему вообще скандал-то?

– Хочу, Монгрен – тяжело и мрачно проговорил Эльмар в ответ, поднимаясь во весь свой исключительный рост – О да, хочу.

– И чего?! – я махнула мокрым полотенцем с такой яростью, что даже как-то вот... выронила его, и оно шлепнулось прямо к Рорреевым ногам.

Староста магов жутковато усмехнулся.

– Тебя, Монгрен. Я хочу тебя. Насовсем, всю.

И дальше все стало как в тумане.

Я что-то силилась сказать, но теряла и мысль, и слова, а он бормотал что-то мне в шею, волоча куда-то нас обоих. Я мотала головой, потому что сил не было, до того было прекрасно, и жарко, и невыносимо.

– Роррей, я...

– Да, да... Поцелуй меня, сейчас, пожалуйста.

Я неловко тронула его губу зубами, мы задышали судорожно, и как-то совершенно неожиданно под спиной моей обнаружилась постель, он содрал с меня свою тунику, и я лишь мимолетно подивилась тому, что это совершенно не стыдно. А он уже прижался губами к моей коже, и повел, повел...

Я утратила зрение и слух, осталось лишь вот это, все это, эта способность....чувствовать его губы, пальцы и кожу.

– Ива – хрипло прошептал он, поскольку, очевидно, слух я все ж не совсем утратила – Ива, послушай меня.

– Да – без всякого связного отклика прошептала я в ответ, не умея понять, отчего мне так хочется выгнуть спину.

– Не...не останавливай меня, пожалуйста – все так же шершаво проговорил он мне в губы – Я клянусь, мы сбережем твою невинность до положенного срока, но сейчас не останавливай меня, я...у меня не получится остановиться, а я не хочу тебя пугать или бороться с тобой.

Не совсем разумея, о чем речь, я все равно безоговорочно ему поверила – и только кивнула, потому что не получилось как-то вспомнить, вспомнить....что? О чем это я? А, слова, я не нашла нужных сло....

Я успела лишь увидеть, как он съехал вниз, и его растрепанные волосы мазнули мне голый живот.

А потом....Потом я ослепла и умерла, кажется. Неужели же такое возможно?

Обновление 06.12

– Я, магистр, не совсем уверен, что понимаю причину ваших пристальных и многозначительных взоров – вежливо проговорил глава Университета Трех Виселиц, рассматривая весьма учтиво собственного подчиненного, магистра бытовой магии, мэтра Крепса.

В трезвом уме и памяти бытовик прекращал строить из себя форменного дурака, и выглядел вполне благообразно. Настолько, что сейчас оборотню даже почудилось в бытовиковских чертах некое затаенное... в общем, что-то сильно смахивающее на острый ум.

– А что я? Ничего совершенно – тут же вновь уселся на любимого конька мэтр, и едва ли не глаза к носу свел, так старался вновь вернуться в образ местного шута горохового.

– Нет уж, позвольте – все так же вежливо молвил господин глава, и обманчиво простодушно похлопал глазами, подражая магистру – Что вы тут обнаружили, пока я приводил в чувство нашу несчастную адептку?

Магистр почему-то огляделся по сторонам, несколько как-то...воровато, и сбавил значительно тон, в смысле громкости.

– Ничего. Совершенно ничего. Пусто, каменный мешок – и только.

Ректор поглядел на бытовика странно.

– Вообще?

– Начисто. Словно бы это каменная ловушка, которой прорва лет, и в которой давно не поддерживали магический фон. Чем, по сути, она и должна быть.

Ректор почувствовал внезапно очень многие мышцы на собственном лице. Оттого, наверное, что сейчас вдруг попытался осознанно подчинить себе собственное выражение этого самого лица.