Текст книги "Университет Трех Виселиц (СИ)"

Автор книги: Валерия Лис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

Волосы ее, не каштановые и не рыжие, скорее – какие-то красноватые, как намокшее старое розовое дерево на срубе, заплетены в смешные косички, и форма университетская ей велика.

Она шлепнулась посреди коридора, врезавшись бестолково в приоткрытые двери аудитории, чуть ли ему не под ноги, и он почти возненавидел тогда это упрямое и смиренное одновременно выражение на ее полудетском лице.

Такая обычная. Всего лишь хорошенькая, не обладающая даже самой завалящей жилкой магии, упертая, как осел, и скрытная тихоня. Ива Монгрен. Три долгих года он рассматривал ее с глухим раздражением и непонятной какой-то чуть ли не яростью. Три года всячески изводил, удивляя самого себя, а она лишь упрямо поджимала губы и задирала острый подбородок повыше.

Он, как последний идиот, отдал бы половину жизни за то, чтоб она сказала ему хотя бы толику ничтожную всего сказанного горячечно и бредово накануне – но только без зелья приворотного. Сама, по доброй воле.

А она же, только увидев его тень, краем глаза лишь – стремглав неслась куда-то, сломя голову, и на этом аккуратном личике ему мерещился исключительно стыд и ужас.

Стыдиться, значит. Стыдиться его, наследника уважаемой фамилии, отличника-мага, высокородного имперца. Маленькая немощная рабыня семейки весьма и весьма подозрительных оборотней, среди которых есть личности темные и вовсе отлученные от двора. А это значит, с учетом высокой фамилии, проступок тяжкий весьма и весьма, скромно означенный веской сноской в официальном книжном источнике высшего дворянства Империи.

Эльмар закрыл глаза, силясь справиться с собственной горячей и беспомощной злостью.

Ну и пусть. Очень надо гоняться за какими-то там безродными девчонками.

Оглянувшись на корпус женского общежития и некие темные окна комнаты одной безголовой будущей сыскарьши, Роррей насупился, чуть сгорбил спину, и отвернулся. Сунул руки в карманы – и побрел по аккуратной парковой дорожке прочь.

Совпадение ли то, что один из владельцев, иначе не скажешь, увы, этой... пигалицы, заявился сюда столь неожиданно?

Эльмар вообще очень мало верил в совпадения, как таковые. А уж такого рода странные и подозрительные – так и подавно.

И дело вовсе не в том, что он волнуется об этой глупой девчонке, вовсе и нет!

Ничуть он о ней не волнуется, ни капли.

Где, демоны ее подери, ее носит вот именно сейчас?!

Госпожа Тьирра пристально рассматривала меня, словно прикидывала, с чем меня можно смешать, и куда впоследствии добавить, чтоб опять сварить какую-нибудь на редкость мерзкую дрянь отравительных характеристик.

– Монгрен, как временно исполняющая обязанности куратора вашего курса, я просто вынуждена убедиться самым тщательным образом, что ты в полном порядке, и не пострадала – Умолкни чуть замялась деликатно – ни в каких известных смыслах.

В голове моей тут же заторчал занозой образ, терзавший меня неотступно уже два дня.

Раскинувший бессильно и очень красиво по постели руки Эльмар опускает ресницы устало – а я неловко, но очень азартно его целую, и он бормочет мне что-то севшим шепотом, целуя меня меж отрывистых тихих слов в ответ.

– Монгрен, не могу больше, не могу...

Можно подумать, я могу. Светлые боги, как это все теперь развидеть?

– Монгрен? – вопросила укоризненно посреди моих переживаний безмолвных Умолкни, своим собственным, и отнюдь не тихим, голосом, отчего я вздрогнула, вываливаясь из тяжкого и жаркого транса.

– Нет, госпожа Тьирра. Я, во всех смыслах, в порядке – прилежно ответила я отравительнице, из-за которой теперь ни в жизнь не смогу поглядеть с достоинством и прямо в глаза старосте магов. Что там в глаза – я на него вообще теперь, припомнив все в подробностях смущающие, никак смотреть не могу, даже украдкой. Словно кто-то невидимый лупит с силой мне тут же куда-то под колени, крепким таким поленом. И мысли разбегаются во все стороны, оставляя только эти дурацкие ненужные мне никоим образом воспоминания о том, что губы магического отличника атласные, кипящие, и пахнут почему-то апельсиновым вареньем с корицей.

Я зажмурилась с силой – и потрясла головой.

– Ива? – встревоженный голос нашей временной кураторши очень живо напомнил мне, что не время и не место сейчас предаваться тоске и унынию. И размышлениям об ароматах корично-апельсиновых.

– Да, госпожа профессор – покорно отозвалась я, глаза тут же открывая.

– Тебе плохо? – с исследовательским подозрением проговорила Умолкни, профессионально окидывая меня быстрым взглядом.

– Никак нет, просто спала неважно. В сон клонит немного – не хватало только, чтоб сейчас госпожа специалист по отравам опять начла меня щупать, крутить в разные стороны, и колоть плоскими иглами. А недосып – это не повод волноваться никак, у нас тут вечно все недосыпают.

– Ну...хорошо. В пятницу состоится официальное заседание университетского совета, будь добра не проспать – ядовито поведала отравительница моей склоненной вежливо макушке.

Я от неожиданности воззарилась на Умолкни непочтительно.

– Заседание совета?

Госпожа профессор хмыкнула совсем не изящно, напомнив мне живо нашего нынешнего сторожа, чистокровного гнома отвратного характера и манер.

– Господин ректор несколько поражен тому факту, что адептки вверенного ему заведения обливают соучениц сильнейшими реактивами, которые к распространению и использованию вне изучаемого предмета 'Вещества' запрещены. Будем разбираться. При твоем живейшем участии, магистра Катия разумеется, и Эльмара Роррея. Сразу после лекций, не вздумай не явиться. Эльмара я лично также предупрежу.

Умолкни поднялась из-за стола, несколько суетливо отряхнула темно-синюю пышную юбку, разгладила ее по бокам – и указала мне вежливо в сторону дверей унизанной тяжелыми на вид перстнями, рукой.

– Ты свободна, Ива. Если вдруг почувствуешь себя странно или плохо – постарайся поставить меня в известность, пусть даже и не лично.

Я кивнула растеряно, и побрела на выход.

Суд. Университетский совет, в составе с самим ректором, свидетелями и пострадавшими – это суд, просто принято у нас вежливо так говорить – 'совет'.

Магичку-шестикурсницу будут судить.

Что означает сие, если говорить о Трех Виселиц? Прибежища всех тех, кого уже так или иначе судили – и осудили?

Это означает конец. Свободы, пусть даже и очень относительной, внутри этих аудиторий. Жизни, если уж на то пошло.

Университет в Империи – это последняя инстанция перспектив отмыться от того, что ты содеял. Если ты попадаешь сюда – хоть мизерный, но шанс жить просто своей жизнью однажды, у тебя есть, и многое тут зависит от твоей собственной воли к этой самой...жизни.

Но если же суд проходит в самом Университете...

Нам, висельным адептам, не всем, но многим, и даже некоторым профессорам, почти что некуда идти или бежать, даже сумей мы выбраться. Дорог для нас отсюда не так уж и много.

На службу Империи – официально и по окончанию успешному этого почтенного заведения учебного. И только этот путь есть благополучный исход. А остальные...

В кровные рабы, которые, вылетая отсюда за 'неуспеваемость' или переполненную чашу терпения воспитательского коллектива Университета, долго не живут – ибо никто их уже не хватится, даже официально.

Да, это варварство, это дикость и пережиток давних замшелых времен, и полузабытых уже традиций – но сие не означает, что этого больше нет, и быть не может.

Вампиры как жили – так и живут. И как желали всегда море крови – так желать и не перестанут. И всегда есть кто-то, кто готов отстегнуть нешуточную сумму за живой и строптивый бурдюк горячей 'воды жизни', который никто и никогда не станет разыскивать. А потому – вполне можно дать волю своей натуре, что вампирским Владыкой нынешним очень не поощряется, вплоть до публичного развеивания по ветру.

К чему кормить и стараться перевоспитать того, кто упорно не желает перевоспитаться? Кровный раб стоит немало. И вырученные от этой черной торговли деньги смело идут на попытки перевоспитать тех висельников, что еще поддаются этим благородным попыткам.

Разумеется, как правило, в рабы с легкой руки отдают самых-самых отпетых и злостных. Убийцы титулованные, растлители высокородные, отравители, что никак не желают прекратить морить всех подряд просто из любви к своему искусству. Ну, еще, говорят, был некогда один расхититель государственной казны, которого продали злорадно и очень поспешно, по распоряжению якобы самого Его Величества, уволив с кафедры за какой-то мелкий проступок – вроде бы тот стянул именное писчее перо.

Если история вылетевшего адепта не так черна и беспросветна – исключенный попадает в легендарную, мифическую, но при всем при этом – самую настоящую, жуткую в своей реальности, Обитель Хладного Тлена.

Мрачная тайна темных дроу. Обитель всемирского ужаса и страданий. Тяжкая ноша всех Повелителей темных эльфов.

Легенды говорят, что Владыка дроу носит на теле своем ключ от Обители. Получая его вместе с троном, едва лишь вступая во власть и права темноэльфийского Повелителя.

И за сумеречными стенами этой Обители творят темную магию, проводят страшные опыты, пытают и удерживают сотнями лет ученые и могущественные безумцы самых страшных же безумцев и преступников Всемирья.

Говорят, именно туда Повелитель дроу Александр Лл'Ааэль притащил, самолично и собственноручно, изукрашенное тело последнего линнского принца. И мертв он был, или жив – не знает никто по сей день.

И что именно там же обретает черный некромант Диан Лиотанский, демон во плоти, сын самой Смерти, могущественный и ужасный.

Хотя вот на счет некроманта, кстати, у меня были сомнения, очень сильные. Однако же дело не в этом.

Никто, кроме Хранителя, не покидает Обитель. Никогда.

И если магичку, опоившую Эльмара 'Тишиной', а после – так результативно облившую меня 'Мушкой', признают виновной в нарушении статута Университета...

Она либо будет продана вампирам, тайно, разумеется, без огласки, на живую кровь...

Либо сослана в Обитель, где, при самом успешном раскладе, попросту умрет. А при раскладе похуже – станет одной из многочисленных подопытных, на которых маги и лекари Тлена будут шлифовать запрещенные, в виду неизучености, приемы свои, или новые зелья.

Я, разумеется, никаких теплых чувств к девице этой не питала. Но уж не настолько же!

От раздумий мрачных меня отвлекла грянувшая громом и слепящей желтой вспышкой молнии гроза, разразившаяся очень кстати тут же, как раз когда я уже сворачивала с парк нашего общежития.

Она, конечно, собиралась уже давно, но я все ж рассчитывала успеть до дому добежать сухой. Ан-не успела, за всеми этими размышлениями об Обителях и судах университетских, и упредительных бесед с мадам отравительницей нашей.

Крупные частые капли холодно закололи меня всюду, и я припустила наравне с дождем, только в сторону родных мне временно пенат.

Клянусь, я смотрела под ноги и на дорогу! Именно по этой причине то, что я врезалась опять, опять, светлые боги, ну как это возможно-то, в Эльмара Роррея, мокрого насквозь, и злющего, как все демоны безлунного мира, показался мне таким потрясающим и удивительным!

Что вообще он тут делает? Прямо из кустов выскочил, ну вот серьезно!

Хотя вопрос риторический, задать его Эльмару я уж того не решусь. Даже толком взглянуть на него – не решусь, какие уж тут вопросы.

Роррей, к чести его сказать, никаких вопросов от меня и не ожидал. Вместо всяких бесплодных ожиданий он схватил меня за локоть, и молча поволок по дорожке, в направлении общежития.

Никакой особенной вины за собой перед Рорреем я не припоминала. Как, впрочем, и всегда. Но язык не поворачивался отчего-то ему это сообщить вежливо. Потому что стоило мне только мельком на него глянуть – как все тут же становилось туманным, напоенным поцелуями, и трудными вздохами, моими и его.

По-хорошему, мне стоило бы поблагодарить магического отличника за то, что повел он себя, как истинный мужчина, и слабостью временной, в связи с помутнением разума барышни, не воспользовался – как и сказал прямо и мне, и госпоже Тьирре.

Но благодарить – значит, затронуть эту чересчур уж щекотливую тему, а я этого так малодушно страшилась, что буквально немела беспомощно.

Так мы и топали по чавкающей уже немного дорожке – в суровом и гордом обоюдном молчании.

Дежурная смерила безупречную мокрую стать Эльмара чуть смягчившимся взором, и поведала нам вкрадчиво, что в восемь духу его тут быть не должно – и точка. А мне отдельно строго велела напоить 'касатика своего' горячим травяным чаем, непременно с малиной – чтоб не захворал, негоже это.

Касатик скосил на меня тяжело глаза – и фыркнул тихо, имея вид сильно сомневающийся в моих личных талантах профилактик простудных хворей.

И пошел самоуверенным шагом. Опять в мою комнату пошел.

А я, понурившись и сгорбив скорбно спину, побрела покорно за ним.

Последняя надежда на то, что в присутствии моей законной половины, то бишь, Анри, беседа если и состоится, то исключительно на тему того, какой господин Роррей предпочитает чай, упала бездыханной и скончалась скоропостижно, стоило мне только переступить порог.

Обитель наша пустовала. Подлая мавка, вместо того, чтоб сидеть в такую погоду прилежно дома, и хоть что-то полезное учить, тынялась неизвестно, где.

Опять на свидании, небось.

Угрюмо осмотрев постель Анри, я помялась у стола в нерешительности.

Роррей же чувствовал себя вполне непринужденно, невзирая на мокрую одежду. Вытряхнул ноги из сапог – и прошлепал уверенно к моей кровати.

Я тут же мысленно вознесла молитву Светлой богине, чтоб слова эти отвлекли меня от проведения неуместных ассоциаций в духе 'Роррей – моя постель'.

Независимо задрав подбородок, распахнула свой шкаф.Схватила первые попавшиеся штаны форменные, и рубаху, буркнула, чтоб располагался гость дорогой с удобствами – и выскочила в купальню, поспешно переодеться в сухое. Пригладила кое-как волосы, плеснула воды в лицо, потерла яростно щеки.

В конце-концов, не померла я, и ничего другого, ...непоправимого, тоже не стряслось. А поцелуи все эти... Ну... Что ж теперь, утопиться, что ли?

Порешив мысленно именно этих трезвых рассуждений и придерживаться, я торжественно зашла опять в комнату, и откашлялась.

– Эльмар – позвала старосту магов, который выглядел задумчивым необычайно.

– Эм? – буркнул Роррей, пожал неясно плечами, хотя я еще не успела ничего такого у него и спросить, и начал расстегивать рубашку. На спинке моей кровати висела мокрая куртка.

Мне сразу же стало дурно, хотя я и понимала прекрасно, что ну просто рубашка же мокрая насквозь, вот он ее и снимает.

– Ты эээээ..... – он задрал руку вверх, стаскивая мокрый рукав, батюшки, он опять ведь рубашку снимает, опять снимает рубашку, опять-опять-опять...

– Что -я? – непринужденно уточнил Эльмар, и потряс головой, на манер игривого псины. Холодные брызги разлетелись задорно вокруг, и даже, кажется, на меня попало, хотя за это не поручусь – так я оцепенела.

– Чего раздеваешься все время у меня в комнате? – шепотом нелогично спросила я, хотя собиралась спрашивать про чай, клянусь.

– Ива, там ливень – обожаемый самородок магистра ментальной магии ухмыльнулся прям волчьи – Ты вот, гляжу, переоделась. А мне не во что. Я могу высушить на себе одежду, и чем ее меньше – тем быстрее. Ты предпочитаешь, чтоб я был при камзоле – но без штанов? Мне, конечно, удобнее в штанах, но...

– Штаны тебе очень к лицу – перебила я поспешно любезные Эльмаровы пояснения – Ты чай-то будешь пить?

– Буду – покладисто ответил господин Роррей, и для верности еще и кивнул твердо так.

Стараясь на него не глядеть лишний раз, я сгребла со стола учебники и какие-то исписанные обрывки бумажные, сильно смахивающие на шпоры, и расставила чашки.

Почему самый мерзкий характер этот обличен в столь...запоминающуюся форму?

Эльмар был, прямо скажем, ну просто великолепен. Это все кровь демона Хаоса, понятно, но уж...Уж ну уж!

– Монгрен – вкрадчиво поведал Эльмар у меня за спиной – Ты прям на иголках вся. Успокойся, в таком виде ты меня уже видела, причем в самых разных положениях. И не только видела! Даже и трогала, я помню очень ясно!

Я аж подавилась.

Повернулась на деревянных ногах, не решаясь на него прямо взглянуть. Схватила со стула полотенце – и закрутила его в жгут судорожно.

– Эльмар...

И стрельнула в него глазами поспешно и украдкой.

– Я – благодушно и почему-то зло одновременно обронил староста шестого курса, задрав нос чванливо.

– Я... эээээ... – сейчас опять что-нибудь скажет колкое! – Спасибо тебе – выпалила я поспешно, и закрутила полотенце в другую сторону.

Роррей хлопнул озадаченно ресницами, вероятно, приготовившись услышать от меня что-то совсем не то.

– Пожалуйста – протянул задумчиво, сверля меня взглядом – Хотя особенно и не за что, героических поступков не совершил.

Мне бы радостно согласиться, пожать руку сотоварищу по Университету, напоить его благодарно чаем – и чин-чином, разойтись.

Но нет, не утерпела. И чего, спрашивается?!

– В самом деле. Героически было б, если б еще не раздел и не целовал меня. Но все равно – спасибо!

Что я несу, светлые боги??!!

Не сомневаюсь, что в точности такие же мысли посетили и голову Эльмара. Староста магов изменился в лице поразительно, и вскочил, выпрямившись во весь свой немалый рост.

– Ах, не целовал бы лучше?! – прошипел он таким взбешенным голосом, что мне было бы благоразумнее всего сей же час бежать, подальше и побыстрее. Но я отчего-то не только испугалась – я еще и как-то совершенно нелогично обрадовалась. И полезла на рожон еще ретивее.

– Именно – и взмахнула полотенцем, словно стягом – Мог бы как-то обойтись без всех этих искусных поцелуев!! Но опыт-то, опыт – его не пропьешь!

Пальцы сына придворной дамы нашей Королевы скрючились, становясь похожими на виденные мною недавно кикиморовы персты. И Эльмар шагнул ко мне близко, нависнув над моей дурной головой карающей десницей, в одних только мокрых штанах.

– Опыт?! – уже почти по-змеиному процедил он, и наклонился ко мне.

Я от этой злобной близости сразу же залилась свекольным румянцем. А Эльмар же, напротив – несколько побледнел, и точно не от смущения.

– Опыт – заикаясь, пробормотала я, стараясь не мигать – Набрался всего, как я поняла!

И еще сильнее покраснела. Когда уже только перестану я так вечно в краску бросаться?

Староста моргнул. И прекратил вдруг скалиться, что точно было не к добру.

– Всего? – многозначительно подняв брови, Эльмар окинул мое лицо каким-то странным взглядом – Что за подробности, Монгрен? Так явно все припомнила?

Зря, в общем, я ввязалась в этот нелюбезный диалог. Причем кто меня за язык-то тянул?! И в чем это я тут его обвиняю, с чего вдруг?

Но Эльмар, судя по всему, уже нащупал ногой брод. И понесся по нему уверенно, не остановишь.

– Что ж ты умолкла, Монгрен? – его глаза замерцали, вот ей-Богу, замерцали! – А знаешь, что я тебе скажу?

Не знаю. И знать не желаю.

Эльмар не соизволил соблюсти церемонии, положенной любой беседе, не дал мне ответить, хоть и очередь была моя, и вопрос мне задан. Вместо этого он придвинулся еще ближе, и чуть ли не по слогам произнес:

– Тебе, Монгрен, все нравилось. Вот все абсолютно. Желаешь, я детали припомню?

День этот был уготован нам обоим с первой нашей встречи. И, возможно, оба мы этого не знали, но точно ожидали его, каждый по-своему. Я размахнулась бездумно – и залепила господину будущему магу заслуженную давно пощечину, от всей души, рука чуть не отнялась.

А господин маг, вспыхнув одной щекой, как маяк в ненастной ночи, зарычал утробно – и схватил меня в охапку.

И, без всякого приворотного зелья – поцеловал, сильно и зло. Сразу понятно, что в назидание, чтоб не молола языком всякой ереси.

Только один миг я позволила себе этого поцелуя – и запинала его тут же, кусая яростно за губу, пытаясь как-то размахивать руками, и дрыгаясь, словно меня молнией ударило.

Эльмар то ли простонал, то ли прорычал что-то – и усадил меня на стол, звякнув задорно чашками потревоженными, отчего я впала в безумие и чистой воды панику. Потому что все эти манипуляции вели куда-то вовсе не туда, где мы должны мирно поговорить, и пообещать все неловкости, с зельями и последствиями их разлития, забыть. Обоюдно забыть!

Видать, Роррей от моих действий оборонительных тоже несколько озадачился происходящим, потому что прекратил этот, в высшей степени волнительный, поцелуй, отпустил меня резко – и уперся руками в стол, быстро задышав.

Я с упомянутого предмета мебели тут же неловко спрыгнула, и отбежала на нетвердых ногах на всякий случай подальше, к дверям.

– Чокнутая – хрипло сообщил мне господин староста – Полоумная, как есть. Сядь куда-нибудь, сейчас же.

Мне тут же зажелалось поспорить – и сразу обо всем. Я выставила было только ногу вперед, но уткнулась воинственным взором в обнаженную спину его – и подавилась своими ремарками и аргументами.

Узлы мышц, кожа смуглая. И разводы царапин.

Бочком, по стеночке, я прокралась к кровати Анри – и залезла на нее с ногами.

– Эльмар...

– Ива, заткнись.

– Я в самом деле тебе очень благодарна. Если бы не ты – я бы и покалечить себя могла...

– Угу, я понял. Только б если б еще мерзкий развратник недостойно не осквернил невинную деву своими руками да губами, да?

Я печально вздохнула и неосознанно потрогала пальцами чуть ноющие губы. Ну как объяснить ему что-то, если я сама свои метания понять не могу?

– Роррей, да ты меня на дух не переносишь, это каждая собака в Универе знает. И вдруг – поцелуи.. Я, эммм.. просто не знаю, как это теперь деликатно забыть обоим. И, эм, злюсь на ситуацию эту глупую. Вот и...ну, я просто из вредности. И злости – помолчала миг, и добавила – Наверное.

– Забыть деликатно? – не поворачиваясь, спросил у меня Роррей, начавший дышать уже куда спокойнее – Ну ты выбрала великолепный прием, мои комплименты, Монгрен.

Я промолчала мудро. Хотя и не так уж и мудро, мудро было бы, если б я несколько раньше промолчала. А сейчас уже про мудрость упоминать неуместно.

– Чай-то пить будем? – все так же хрипло испросила спина Эльмара – Иди чайник ставь.

Опасливо косясь на него, я схватила чайник – и умчалась поспешно в сторону кухни. Чайник же, как назло, вскипел быстро. Вздохнув откровенно трусливо, я прихватила его аккуратно – и поплелась в комнату.

Эльмар, завернувшись в мой плед, который, между прочим, лежал до сих пор благополучно в шкафу, сидел на широком табурете, на столе царил порядок, и чашки были прилежно расставлены по блюдцам.

Все это было удивительно, что тут сказать. Еще вот вроде только-только мы с Эльмаром особенно и не разговаривали. Он строил мне козни молча, а я – молча и покорно их сносила.

А тут – такая смена декораций! И как прикажете дальше себя вести с ним?И понимать, понимать тоже -как прикажете?!

Но у Роррея был такой удивительно будничный вид, что я невольно подумала, что он-то, судя по всему, ничего необычного в ситуации сложившейся не видит, и уж точно не размышляет о том, как же ему теперь себя со мной вести. Ну, подумаешь, поцеловал несколько раз какую-то адептку, мало он их целовал, этих адепток-то?

Последняя мысль была какой-то немного...неприятной. Да и не было у меня никаких оснований Роррея записывать в первые развратники Виселиц, я ж нигде с ночной лампой не стояла, верно?

Подивившись этому негаданному приступу желчной вредности, я обминула объект своих тоскливых размышлений, и начала аккуратно разливать чай по чашкам.

– Роррей, ты не подумай, что я намекаю на что-то, но время-то уже – вот-вот уходить тебе.

– А ты, Монгрен, не переживай, это забота моя – Эльмар подтянул к себе блюдце с чашкой, и подул, жмурясь, на горячий и ароматный напиток – Новый чай у вас?

– Н-нет – растерялась я, пытаясь припомнить, а уж не в самом ли деле новый какой Анри приволокла? – Тот же самый...вроде бы.

– Пахнет удивительно...насыщенно – поведал мне староста магов, и потянул носом около тонкого ободка чашки – Даже без варенья. Так что, Монгрен, наш ректор новый никого тебе не напоминает? Никаких образов в памяти не воскресил?

Я уселась на свой табурет, подтянув одну коленку к груди, и опираясь на нее. Прищурилась на Эльмара в пледе – и осторожно, чуть-чуть, отхлебнула обжигающего чаю, который и в самом деле был очень вкусным.

– Не-а – Эльмар смотрел на меня, кажется, даже не моргая – Только иногда как-то так....не могу объяснить толком.

– Как вроде кто-то шепчет что-то через много слоев ваты? – Роррей чуть склонил голову, поведя под пледом плечами.

– Угу, как-то так. Причем даже и не всегда так. Иногда смотрю на него – и ничего, тишина.

– И часто смотришь? – неприятно улыбнулся староста. И тоже решился отпить горячего чаю.

– Наглядеться не могу – серьезно ответила я, поерзав – Вот смотрела б и смотрела б.

Магический отличник не то, чтоб помрачнел, он как-то немного...осунулся, что ли? Прям на глазах. И какие силы могут пояснить мне, отчего мне так хочется, чтоб это объяснялось тем, что не по вкусу пришлось Эльмару послушать, что я на красивого, что тут скажешь, ректора нашего, пялюсь на досуге?

Зелье, наверное, еще из меня не выветрилось. Иначе что это за блажь?

– Ну так всему может быть объяснение – глуховато сообщил Эльмар, и прищурился на меня в ответ из-за поднятой чашки – Известно же, что в рабы берут, как правило, или на кровь, или для...

Я чуть чашку не выронила. Не на него, а себе на ноги, что было бы вдвойне обидно.

– Что?! – мне показалось, что прямо воздуха стало меньше, и дышать вот-вот станет просто некак – Ты что несешь?

Эльмар вновь немного бледнее стал обычного. Чуть-чуть.

– Ты, разумеется, не первая красавица Империи, но это же и не обязательно, знаешь ли.

– Да я...мне четырнадцать лет было, когда я сюда попала! Я же ребенок была совсем!

Роррей сменил цвет лица на чуть потемневший. И отвернулся к дверям.

– Знаешь, сколько выродков живет благополучно в Империи, просто потому, что имеют средства к существованию немалые, и титул? Вырождение дворянства, вследствии частых браков между близкими родственниками, и так далее...

Мне стало страшно-страшно. Я даже зажмурилась. Но тут же распахнула глаза, ухватившись за спасительную мысль.

– Меня при поступлении в Виселицы врачи осматривали! Как и всех! И я же эээээ... – тут пришлось замяться, потому что беседа очень неожиданно пришла к повороту совершенно нежданному мною.

– Угу. Ты да, Монгрен, я помню. Однако ж напомни мне, говоришь, ты все вспомнила, что я делал. Да? Пока ты под 'Мушкой' была?

Я заморгала, словно он меня ударил. Эльмар утратил краски с лица почти совсем окончательно, и я подозреваю, что сама сейчас выглядела в точности так же.

– Вспомнила – прошептала я, почти забыв про чай в руках.

Роррей в упор на меня поглядел.

– И что? Ты девицей быть перестала? Не отвечай, я сам отвечу. Нет, не перестала. И ничего эдакого я и не делал, кстати, хватит на меня так мученически глядеть. Но мысль-то ты уловила?

Я кивнула бездумно. И мне ужасно захотелось, чтоб всего этого не было. Чтоб можно было отмотать все ровно до того дня, когда господин Мариус еще не улегся на алтарь Богини, и как-нибудь магическим образом его уговорить этого не делать вовсе.

– Я мог бы попытаться снять твою заглушку. Это, по сути, как раз-то и не трудно. Но вот если то, что ты вспомнишь, окажется.... – Эльмар замолчал и насупился. А я и спрашивать не стала, чем там что окажется, ясно и так стало, что могу я очень опечалиться тем, что вспомню.

Мы посидели в грустной тишине, прерываемой лишь изредка хлопками раскрывающихся в коридоре дверей.

– Монгрен – прошептал Эльмар, словно ему было неловко эту тишину тревожить – Прекрати киснуть. Мы что-нибудь придумаем, чтоб все узнать.

Я трусливо поежилась, обняла покрепче чашку, и взглянула на него робко.

– Роррей, а может, ну его – что-то узнавать? Может, лучше пусть так все и будет? Ну гудит изредка в голове, ну не смертельно же?

Староста шестого магического курса посуровел на глазах, хотя как будто бы даже и ресницами не дрогнул.

– Так-то оно, может, и так. Если только господин ректор оказался тут совершенно случайно, и никаких прав на тебя заявить не желает. Рабство в Империи не законно. Но мы в Виселицах, и на тебе – его родовая метка. В случае чего – никто не станет с ним спорить, Монгрен.

Я закусила щеку изнутри.

– Так ну а чего он тогда ждет? Мешок бы мне на голову – и дело с концом.

– Вот это я и хотел бы знать. Если он желает возвратить себе тебя – чего тогда ожидает? И ведь он тебе никак ни на что не... намекал?

Я ошарашено хлопнула ресницами.

– Нет, конечно! Ни на что он мне не намекал, только сказал, что я во сне хожу.

Эльмар подавился чаем, и откровенно плюнул им на пол. Я поджала строго губы, но староста и не подумал тут же броситься этот пол тереть.

– Чего-чего он тебе сказал??!!

– Что я во сне хожу – повторила я медленно, слезла с табурета, и пошла за тряпкой.

Эльмар со своего табурета тут же спрыгнул, и пошел настырно за мной, чуть ли не на пятки мне наступая.

– Монгрен!

– Ну что ты вопишь? Я проснулась – а вокруг подушки...

– Какие, к демонам, подушки?! – Роррей окинул диким взглядом мою постель, на которой в гордом одиночестве возлежала только одна подушка – Ты проснулась где?!

Мне очень не хотелось говорить, где. Но вряд ли теперь можно этого избежать.

Я вздохнула как можно тяжче.

– У господина ректора я проснулась, ты и так это понял, чего переспрашивать? – я мирно достала из нашего 'хозяйственного' ведра тряпку, и собралась идти с ней обратно, но не тут-то было.

Роррей вырвал у меня тряпку из рук непочтительно, схватил меня за плечи, и опять стал выглядеть очень угрожающе.

– Ты спала...у ректора? Или... Он тебя...принудил к чему-то??? Ты не помнишь?! Или помнишь, но молчишь?! Ива!

У него было такое лицо, и такой голос, и Ивой он меня назвал, так что орать и возмущаться, что чего это он меня трясет и вопит на меня, было совершенно невозможно. Вместо этого я, сама не понимаю, с какого такого перепугу, положила ему руку куда -то в район груди. И как-то так...тихонько похлопала, успокаивающе.

–Да ну нет же, Эльмар – зрачки у него странные сейчас – Он меня и пальцем не тронул. Сказал, что я хожу во сне, и он меня нашел на пороге ночью. Я спала просто, а утром он меня отругал и попросил его не беспокоить более.

– Ты к нему сама пошла??!! – в точности такое лицо было у нашего кастеляна, когда его чуть не хватил удар после одного особенно показательного практического занятия магистра Крепса.

– Эльмар – я снова похлопала неловко его по груди, только сейчас осознав, что грудь голая и горячая – Я никуда в сознании не ходила, во сне встала – и пошла. Не помню ничего. И где плед, ты же в пледе был? Я ж даже не знала, где он живет! Сомнамб...