Текст книги "Университет Трех Виселиц (СИ)"
Автор книги: Валерия Лис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)
В приличную и достойную гостиницу с телом бездыханной, явственно слишком юной, и одетой в нечто, сильно смахивающее на саван, попасть можно было и не мечтать. Потому-то господин ректор и торчал тут, в этом прибежище всяческих весьма сомнительных личностей. Поскольку хозяину заведения, одноглазому и равнодушному орку, было в высшей степени плевать на то, что было со спутницей постояльца, который оплатил проживание и стол на неделю вперед, оставив еще и весьма щедрые чаевые.
Милорд, утративший сон и аппетит, в очередной раз потряс холодное острое плечо. Монгрен коварно не отреагировала. Только безвольно качнулась.
Оборотня охватила внезапно самая настоящая паника. Видимо, она долго копила силы, подогревая мозги господина ректора изнутри, чтоб выступить на сцену именно сейчас – и во всей красе.
Светлые боги, она не могла умереть на самом деле! Не могла, она не имеет права! Она – его семья, его стая, и не смеет просто так покинуть его.
– Ты мне обещала! – заорал господин ректор, напугав самого себя, и встряхнул ее, мысленно проклиная и молясь, не зная, откровенно говоря, кому – Не смей быть мертвой, мерзавка!
Та, разумеется, продолжала трепаться под рукой, как рыбина. Пойманная и мертвая рыбина.
Его милость исчерпал все душевные силы. Ему казалось, что вообще-то это уже давно произошло, еще на станице, где он, внутренне почему-то содрогаясь, вытаскивал ее из простого гроба, которым свою воспитанницу снабдил Университет.
Но нет. Оказывается, это было еще далеко и не самое ужасное.
Пять дней. Они были в двух шагах от Серебряного Леса, в трех шагах от Темного двора.
И все эти пять дней она была мертва?
Могла ли Ива ошибиться, собирая снадобье? Могла ли сделать это, намеренно или случайно?
Намеренно – нет. Скорее, она согласится умереть от сил свихнувшегося почти некроманта, но в попытке спасти своего опрометчивого в поступках и спешке полудемона.
Случайно? Случайно...убить саму себя?
Могла ли Ива Монгрен, почти что совершенно полноценный меерций, убить саму себя по неосторожности?
Сегодня ей исполнилось восемнадцать лет. Он знал это точно, поскольку в его семье этой даты ждали с таким нетерпением, что впору было заказать оркестр и закатить пир. Вместо же пышных празднований становления дочери баланса, эта самая дочь усиленно изображала протягивание ног. Скоропостижное и скорбное.
Он схватил ее в охапку, и потащил к утлой лохани. Уложил – и с размаху вылил на нее аж целое ведро чуть теплой воды.
И схватился за голову, потому что она выглядела, как...
Нет. Нет. Не может этого быть.
– Очнись. Очнись, демоны бы тебя побрали!!! – он затряс ее, вода хлюпала, пятная его тунику, и ему внезапно свело спазмом горло – Очнись, и я сам тебя убью!
Ива Монгрен не очнулась. Только тонкая рука безвольно шлепнулась с борта лохани. Он обнял ее с немым, невыразимым и непонятным ему самому отчаянием. Покачал на руках, привычно уперевшись в макушку подбородком.
Ее синие губы навели его на какую-то неясную, и, пожалуй, даже несколько....нездоровую мысль.
Он поспешно выволок ее из закутка, которому тут была отведена роль ванной комнаты, уложил на постель, приоткрыл с усилием рот – и притиснул губы к ее губам, силясь вдохнуть в нее воздуха. И, может быть, жизни?
Хоть бы жизни.
И снова. И опять.
Она не шевелилась.
Он уперся лбом ей в лоб, но ничего уже не пытался услышать. Она...
– Я стесняюсь спросить, а что это вы делаете, господин ректор – севшим, сухим, и каким-то скрежещущим голосом вопросила его почившая адептка Монгрен, и от ее дыхания и слов ему пощекотало шею. А потом – под ним явственно поднялась и опала в глубоком, настоящем вдохе грудь.
Господину ректору редко случалось брать паузу для размышлений над ответом. Однако сейчас, без сомнений, был как раз такой момент.
– Господин ректор? – промычала эта пигалица, обнаруживая не только буквальную свою....живость, но и столь привычную мерзкость и ехидность нрава.
– Заткнись – ласково посоветовал его милость, и обнял ее, на самом деле обнял, всю, живую. Хоть и холодную и мокрую – Я сейчас в себя приду – и удавлю тебя. Собственными руками.
Монгрен фыркнула. Он отнял ее от своей груди, и она, морщась, и не открывая все так же глаз, потерла висок.
– Вы меня в каких-то сакральных целях водой окатили?
– Исключительно в гигиенических. Ты уже пять дней изволишь без водных процедур праздно лежать. Считай, проявил заботу – ноги его не совсем держали, то ли от пережитого ужаса, то ли от сильнейшего облегчения ее чудесным пробуждением от этого мертвого сна, и он уселся, без церемоний, прямо на пол, возле постели.
Она приподнялась, сильно щурясь, чуть покачиваясь. Кое-как уселась, криво и слабо на вид. И открыла глаза.
Господин ректор поглядел на нее с видимым предвкушением.
Она на какой-то миг застыла даже зрачками. Глаза ее явственно округлились, и она как-то странно согнула шею, чуть подавшись вперед, и глядя на него ошеломленно и неверяще.
– С восемнадцатым Днем рождения, мадемуазель Монгрен – проговорил он насмешливо и нарочито легко – С рождением баланса вас.
Обновление 31.01
Милорд Лем Клемор Сантаррий выглядел заброшенным и одичавшим. Заросшим, каким-то обездоленным, но неизменно благородным. Такое себе воплощение речевого оборота на тему 'Мы бедные, но гордые'. Вполне вероятно, именно так его милость мог бы выглядеть, пожелай он опуститься на дно жизни, скажем, путем становления хроническим пьяницей. Эдакая потрепанная невзгодами суровая волчья красота, поблекшая, но породистая.
Я прищурила было глаза, заболевшие от неяркого света, и тут вдруг увидела это.
У господина ректора была ...тень? Нет, не тень. К нему была привязана какая-то....
– Что это, демоны вас подери, такое?! – прошептала я, или нет, скорее, прокаркала, и ткнула пальцем куда-то за спину сидящего непринужденно на полу оборотня.
– Где? – очень серьезно, и крайне издевательски спросил этот подлый тип, и преувеличенно-наивно похлопал своими разнодлинными ресницами – Понятия не имею, о чем ты, Монгрен.
– У вас за спиной! Что это за... – я мучительно пыталась найти подходящее сравнение, но сравнения не находилось.
Один господин ректор сидел на полу, имел глаза, кожу, немытые и распатланные волосы. Второй не имел ничего подобного. У него были только множество всяких цветных вен, которые были в постоянном движении. Вот золотистая выросла, а черная – упала вниз. И красная затрепетала, словно внутри нее дрожала какая-то легкая жидкость.
А среди ровных ручейков кружили бесформенные кляксы, всевозможных цветов и размеров. Я мучительно-пристально всматривалась в этот подвижный рисунок, необъяснимо завороженная буйством красок, и непрестанными движением текучих оттенков.
– И какой я? – насмешливо вопросил господин ректор, тот, который с глазами, и хам – Первое, чему тебе необходимо научиться, и очень быстро – не таращиться так пристально на окружающих. Не нужно быть великого ума всемирцем, чтоб не понять, с чего некая невоспитанная девица столь напряженно выглядывает что-то у тебя за спиной. Поначалу именно так и находили совсем еще юных в понимании баланса меерциев.
– А? – бездумно откликнулась я, пытаясь сосредоточиться глазами на милорде ректоре, который слова произносил. Его цветастый и молчаливый двойник отреагировал по-своему – заискрился чуть больше золотистыми венками, и чуть-чуть – серебристо-серой.
Мигнув, готова спорить, с очень глупым видом, я резко и крайне опрометчиво мотнула головой, в неумной попытке заглянуть себе за спину.
Ничего. Совершенно и абсолютно ничего.
Озадаченно оглядев серебристые струи, вперемешку с ярко-синими, скачущими во второй версии господина ректора, я растерянно подняла руку, чтоб убрать от лица обвисшие сосульки мокрых волос.
И к моим выпученным глазам присоединился еще и открытый в обалделом изумлении рот.
Вместо привычных бледных вен, размытой акварелью нарисованных под бледной кожей, у меня были строгие, ровные совершенно, тонкие трубки, изящные, и в большом количестве. Наполненные всеми цветами, которые только можно было вообразить.
Я судорожно растопырила ладонь.
Под огрубевшей несколько кожей рук плавали крохотные кляксы, тоже разноцветные и яркие. Они так мирно....паслись у меня на ладонях, что хоть садись – и играй на пастушьей свирели им.
А потом я поняла, очень неожиданно, очень четко поняла. Все вокруг имело своих радужных двойников. Абсолютно все. Просто расположение этих цветных карт было разным – и только.
Пол не имел тени – только пятна бегущих бесконечно цветных потоков, то тут, то там. Постель, тлеющий светильник, воздух...
Нетвердо поставив голые озябшие ноги на пол, я, не особенно задумываясь, что делаю, уселась рядом господином ректором.
Он тут же прекратил ухмыляться, стал строг и суров. В его цветной версии запрыгали тонкие струи живых цветов, а я, без всякого злого умысла, ведомая лишь всепоглощающим, абсолютным восторгом, ухватилась обеими руками за его подбородок, ощупала скулы, глядя при этом мимо того лица, что обладало глазами и ртом.
– Совсем очумела – не очень уверенно проговорил глава оставленных мною навек Виселиц, и ухватил меня несильно, но твердо за руки – Приводи-ка ты себя в порядок, поедим – и спать. Завтра очень долгий день. И весьма ранний подъем.
Не могу с точностью утверждать, что поняла его. Точнее – вняла ему.
Он легонько встряхнул меня, и стал теперь действительно очень серьезен. Я только было хотела рассмотреть, как при этом заиграют в нем цвета, но он не дал – вцепился мне в подбородок.
– Ива, ты должна понять. Теперь ты не просто в опасности. Да, на все нужно время, и ты осознаешь свои силы и возможности не сразу. Но именно сейчас ты просто должна почувствовать себя, почувствовать то, что можешь, что видишь – и вновь стать прежней. Словно ты не ведаешь, что у тебя.... Светлые боги, что там у тебя?
Я поднесла растопыренную ладонь к его глазам, выглядывая на него сквозь пальцы.
– Краски. У меня всюду радуга, вокруг везде сосуды с разными цветами. Даже в венах.... Если это вены.
Господин ректор пристально пялился на мою руку.
– Ну вот а я ничего не вижу нового. Кроме твоего щенячьего восторга, и преувеличенно внимательных взглядов мне за спину. Даже если ты пожелала бы проорать радостно, что ты меерций, это вряд ли было бы менее красноречиво.
Хлопая глазами, я горестно должна была принять тот прискорбный факт, что прав был милорд ректор, а не я. Хоть это и казалось чудовищно несправедливым.
– Я все понимаю – подло ввернул тут же этот коварный оборотень, и поглядел на меня покровительственно – Но меерции нынче в таком дефиците, что мы не имеем права быть хоть сколько-нибудь неосторожными.
Осталось только вздохнуть тяжко. И идти приводить себя в порядок, потому что...ну, потому что да, время было дорого. Время и осторожность сейчас были просто бесценны.
– Ваше Величество!! Ваше Величество!
– Да вы издеваетесь! – Его Величество, Повелитель дроу содрал с себя простыню одним яростным рывком.
Раннее утро робко заглянуло в лицо Владыки темных эльфов, но Владыка явно был этому не то, чтоб очень рад.
Бросив мимолетно взгляд на пустую постель, в которой вновь не было и следа его собственной супруги, Повелитель почти оскалился. Затянул на поясе простынь огромным узлом – и в три шага добрался до дверей собственной спальни, в которую опять, как это в принципе было заведено, ломились спозаранку.
И распахнул нелюбезно дверь как был, в одной лишь простыне.
Стоящие со смиренным видом под дверями личный секретарь Его Величества, в компании вездесущего посла, господина Неликолиуса Лея, Повелителя торчанием своим в коридоре в эту безбожную рань, совершенно не удивили. Более того – были более, чем ожидаемы.
А вот растерянного вида, заросший и со странными глазами оборотень, наемник и, считай, почти что тесть, своим наличием под дверями королевской опочивальни изрядно удивил.
Мара практически неотступно следил за погруженным в летаргический сон некромантом, своим другом и соратником, и явление его в столь ранний час, да в таком обалделом виде, могло знаменовать что угодно. Но явно ничего хорошего, как показывала практика.
Владыка нахмурился.
Визитеры потупились стыдливо взорами.
Кроме Мары, разумеется.
– Могу я узнать, господа, какого демона произошло? – величественно вопросил Его Величество, и откинул гордо волосы на голую спину.
Мара поглядел на него излишне пристально, и насупился с видом оскорбленным и возмущенным одновременно.
– У вас, Ваше Величество, на шее здоровенный засос! – громыхнул оборотень, хмуря брови так, что они угрожающе наезжали едва не на веки.
Господин посол одеревенел скулами, изобразив красноречиво лицом, что на него мгновение назад напала эпизодическая глухота, и ничего недопустимого он не слышал. А вот секретарь Повелителя, с непривычки присутствовать при обсуждении вопросов столь деликатных, слегка покраснел, и не удержался – скосил глаза на шею своего патрона и Владыки.
И покраснел еще сильнее.
– Вы поэтому так настойчивы в столь ранний час? – не дрогнул Его Величество, прохладно оглядывая всех прибывших по очереди.
– Ваше Величество – без поспешности, но и без единой заминки вступил господин посол, пресекая возможные непотребства, которые еще мог позволить себе ляпнуть Сириус Мара, на правах ближайшего родственника – Позвольте принести наши нижайшие извинения, но вопрос действительно не терпит отлагательств.
Обновление 05.02
Непринужденно расправив на поясе простыню, Владыка с вежливым интересом осмотрел всех парламентеров по очереди.
– Осмелюсь заметить, что я, как вы можете видеть, как раз ничего стараюсь не отлагать – Сириус фыркнул, но тут же приобрел крайне сосредоточенное выражение физиономии.
– Тогда эммм.... – многозначительно протянул господин атташе, и помялся очень выразительно, подчеркнуто смущенно.
– Что? – хладнокровно вопросил монарх дроу – Я весь внимание.
– Ваше Величество, там...девица малолетняя, и, при всем моем уважении....
Повелитель сощурился ощутимо холодно.
– Девица? Объяснитесь, господа.
Сириус Мара не позволил господину послу далее брести в дебрях великосветских оборотов.
– У нас тут оборотень и девица, которые утверждают, что им непременно нужно переговорить с глазу на глаз с Владыкой. По вопросу возвращения в дом родной Повелительницы.
– Троих боевых магов, магистра Самавиэлия и троих солдат личной охраны в Малый Зал. И халат – Владыка не тратил время на выражение удивления, недоверия, или чего-то в таком духе.
Все трое утренних визитеров красноречиво оглядели монарха с ног до головы.
– Уже все там – церемонно ответствовал господин атташе – И временем вы вполне располагаете, скажем, для утреннего туалета...
Владыка не соизволил смутиться, а возникший словно из ниоткуда камердинер Его Величества уже торжественно возложил на плечи монарха длинный, синий до черноты, утренний халат, больше смахивающий на торжественную мантию.
– Ваше Величество...
– Не терпит отлагательств, господин посол, не терпит отлагательств. Господа, в Малый Зал.
Ни одно прочитанное учебное пособие, художественная литература или устный пересказ не подготовил меня к зрелищу Повелителя дроу, облаченного во что-то, похожее на одеяние архимагов или, не знаю, каких-нибудь жрецов. Однако вряд ли архимаги или жрецы носили такие одеяния на голое тело, дополняя его обутыми на голые же ноги сапогами.
Боги светлые!
Как только Его Величество явились пред мои ошеломленные глаза, я даже забыла о том, что с недавних пор мир вокруг взыграл совершенно новыми красками, вкупе с моими собственными руками и запястьями.
Он был величественен. Ощущение власти и силы окутывало его незримо, но столь явственно, что невольно хотелось склониться в церемонном реверансе.
Водопад шоколадных волос, отчетливо отливающих перламутром, окутывал плечи, лился по спине, спадая почти до пояса. Спокойные синие глаза, строгие линии лица, и осанка. Осанка Владыки.
Окажись тут сейчас Анри – она бы непременно умерла. От эстетического восторга. Да что там – я на миг почти ослепла, стоило ему посмотреть на меня, без всякого отчетливого выражения, просто... с ровным вежливым интересом.
– Ваше Величество – промолвил почтительно господин ректор, и чуть поклонился, не выпуская моего локтя из пальцев – Мое почтение. Лем Клемор Сантаррий. Мадемуазель Монгрен, моя воспитанница.
Ощутив явственно ту самую, чистой воды паническую, духоту, я неловко кашлянула, и в самом деле присела в реверансе, насколько это было возможным, с господином ректором на локте.
Молчаливо присутствующие тут в немалом количестве господа смотрели на Повелителя настороженно. Явно ожидая от нашего дуэта каких-нибудь пакостей, наверняка.
Молчащий тяжело, и глядящий с острым прищуром на нас господин, явственно в летах, но точно маг, облаченный в глубокого серого цвета мантию, окинул кудрявого высокого дроу, шедшего сразу за Повелителем, неприязненным взглядом.
– Вы, господин Лей, выжили из ума? – признаться, я даже не удивилась, настолько у него было соответствующее таким словам выражение лица, а Владыка, только собравшийся что-то сказать, высоко поднял брови. И оглядел по очереди и мага, и упомянутого господина Лея.
– Прошу прощения? – вежливо, очень вежливо спросил господин Лей, приятным низким голосом, и в лице его ничто не указало на то, что кто-то только что прилюдно усомнился в его душевном здравии.
– Сантаррий! – господин в серой мантии, не стесняясь, ткнул в господина ректора пальцем – Юноша – чернокнижник! Почему бы сразу не притащить его в опочивальню Его Величества?
И поднялся, без спешки. Повернулся к нам – и ладони его отчетливо замерцали, грозно наливаясь сиреневым светом прямо на глазах.
Я открыла рот, но сумела только что-то промычать невнятное. Потому что....ну, оказалось, что все может завершиться еще до встречи с черным некромантом.
Его Величество едва заметно взмахнул красивой, музыкальной кистью, но эффект это оказало на всех присутствующих огромный.
Господин маг сел на какой-то низкий диван, хотя боевого задору явно не утратил. Господин с кудрями бочком подвинулся еще ближе к Владыке, а коренастый, явственно оборотень, с залихватский ирокезом, расслабленно сложил на груди крепкие руки. Однако расслабленность эта показалась мне очень многозначительной.
Незаметно придвинувшиеся ближе господа, наверное, личная охрана Владыки, стали напряженно смотреть на господина ректора. Тот меня подтянул поближе, одним рывком, и отставил в сторону руку. Которая, батюшки светлы, тоже замерцала, но каким-то серебристым тоном.
В свете того, что нынче я была постоянно окружена цветами и оттенками, на мгновение пришлось задуматься – не одна ли я это вижу?
Но, судя по тому, как пристально все тут же уставились на руку милорда Сантаррия – точно не одна, да.
– Ваше Величество, я хочу...я хочу предложить Вам сделку! – выпалила я, и тут же ужаснулась собственной глупости. И отчаянию – И господин ректор не такой уж и плохой!
Все собравшиеся тотчас же перевели свои настороженные глаза на меня.
– Господа – спокойно проговорил Его Величество, и от голоса его мне захотелось прикрыть мечтательно глаза – Давайте будем последовательны, раз уж я явился сюда в халате, а рассвет только-только занялся. Мадемуазель Монгрен, мое почтение. Милорд Сантаррий, хочу отметить, что вы сейчас ведете себя, как минимум, опрометчиво. Не подавайте воспитаннице дурной пример.
Наряженный в серую мантию господин уставился почему-то на меня очень пристально. И тоже приподнял упреждающе руку, в сторону троих мужчин, внешне весьма расслабленных и спокойных, но отчего-то казавшихся мне похожими на сосредоточенных змей.
– Успокоились все – голос эльфийского Владыки воистину умел творить чудеса, клянусь – Итак, мадемуазель. Вы хотите предложить мне сделку. Я весь внимание.
Я помялась чуть-чуть. Самую малость.
– Ваше Величество, а можно попросить вас...ну, чтоб тут не было так много людей? – людей собралось на самом деле как-то уж чрезмерно много, особенно для того, чтоб послушать мои признания и предложения.
Монарх дроу сел непринужденно на тот же низкий диван, где уже сидел суровый маг. И улыбнулся мне очень вежливо, заставив подумать о том, как же чувствуют себя те, кому он улыбается откровенно, на самом деле?
– Мадемуазель, не сочтите за грубость. Но нет. И ваш опекун, прошу заметить, сейчас демонстрирует, насколько я прав в своей категоричности.
Господин ректор мрачно хмыкнул. И сунул в карма куртки ту ладонь, что все еще мерцала. Я чуть-чуть подергала локтем, потому что рука, признаться, немного затекла.
– Ваше Величество, я.... – начала было только я, сама еще не придумав, что именно я буду сейчас вещать, потому что все было не так важно, как Роррей. Роррей и его жизнь.
Но не успела ни придумать, ни сказать.
– Ниррийский – мягко, но немного раздраженно проговорил Владыка, глядя мне за спину – Не стоит быть столь поспешным в действиях. Подожди.
Опасливо, от того, что голос Его Величества был пропитан предупреждением, я обернулась – и оцепенела. На сей раз, кажется, на самом деле надолго.
Как, скажите на милость, это возможно – чтоб в одном месте собралось сразу столько ослепительных мужчин?!
У него были волосы цвета самого настоящего огня. Они горели! А глаза, которые сейчас глядели прямо на меня, были....фиалковыми! Сиреневые глаза!!
Как там, про красоту нелюдей, которая нормальна и привычна, припомнить бы, непременно сейчас, и прекратить смотреть на них обоих. Подумать только, а ведь Повелительница среди них живет! Героическая женщина.
Высокий и гибкий, в некоторой степени какой-то даже...изящный, он был угрожающим. Ужасным. Потому что был вампиром. Самым настоящим, со всеми вытекающими из этого вывода последствиями.
Последствия были таковы, что от страха и ошеломления его просто недопустимой красотой, помноженной на несомненную смертоносность, я онемела. А у горла господина ректора оказался тонкий клинок, я и моргнуть не успела.
Выглядящий, если на то пошло, и близко не такой большой проблемой, как его зубастый владелец.
– Отчего же? Оборотень и чернокнижник, в непосредственной близости от полуголого тебя. Александр, я даже не уверен, что есть нужда что-то комментировать. Вы все рехнулись, демоны вас подери?!
– В чем-то ты, несомненно, прав. Но давайте все же послушаем наших гостей.
Я проследила за тем, как острие прошлось неспешно по горлу удивительно спокойного милорда Сантаррия. Который выглядел отчего-то весьма подготовленным к такому развитию событий. Даже ничуть не возмущенным. Скорее – терпеливо ожидающим.
– Поступим следующим образом, господа – молвил все так же неспешно и спокойно Владыка, оглядев заново всех по очереди – Как я понимаю, вы желаете приватности беседы?
Я только кивнула.
– Магистр – только и сказал Повелитель, а маг на это чуть-чуть сморщил нос. Покосился на безупречный и спокойный профиль своего Владыки. Тяжко вздохнул, возведя очи долу. И описал в воздухе ладонью такую....петлю.
– Итак, практически ювелирный полог тишины. Сейчас вас слышу я, магистр Самавиэлия, ваш опекун и, уж простите, господин Ниррийский. Итак?
Можно, конечно, было бы попробовать и дальше торговаться. Но что-то в лице монарха темных эльфов говорило мне, что пора прекратить балаган. И говорить уже по существу.
– Эльмар Роррей – выпалила я, и красивые брови Владыки взлетели до небес, но я поспешно продолжила – Он узник Цитадели. Он невиновен, он спасал меня. Мне...я прошу Вас отпустить его.
Магистр...как его, Самавиэлия, перестал глядеть на меня так, словно подозревал в том, что я хочу умыкнуть его столовое серебро, если мне представится такая счастливая возможность.
– Мадемуазель....– неожиданно мягко начал он, но я упрямо мотнула головой, глядя только на прекрасного Повелителя Темного двора. Не потому, что не имело значения, что желает сказать королевский маг, а просто оттого, что боялась растерять окончательно всю свою обретенную решимость.
– Я...я могу предложить вам в обмен на него... нечто, очень нужное вам, Ваше Величество. Повелитель наклонил голову к плечу. Его взгляд, неизменно вежливое выражение лица – все вроде бы так и оставалось по своим местам, но что-то... что-то еще было. Что-то новое.
– Мадемуазель Монгрен, Цитадель – это магия. И у нее свои законы. Я, возможно, и мог бы великодушно отпускать по своему желанию тех, кто осужден несправедливо, положим. Но Цитадель строга. И за каждого отпущенного она отбирает у Хранителя десять лет жизни. Поэтому...
Я зажмурилась. И вспомнила отчего-то прорубь, в которой меня топил магистр Катия. И прыгнула в нее, с головой.
– Я меерций – ляпнула, не дожидаясь уже ничьих слов.
Наступила такая гробовая тишина, что мне сразу же послышалось, как тяжело стучит сердце. И гудит нервно кровь. То ли моя, то ли всех собравшихся разом.
Приоткрыв один глаз, я уставилась прямо в глаза Его Величества.
Магистр, сидящий возле Повелителя, судорожно сглотнул. И стиснул на коленях руки в кулаки, до побелевших костяшек пальцев. Его глаза заметались по моему лицу с такой поспешностью, словно он силился запечатлеть его во всех мельчайших деталях.
Позади тяжело и шумно выдохнули.
Несмело обернувшись, чуть-чуть, из осторожности, я увидела, как рыжий вампир опустил окончательно руки, и глядит на меня ошеломленно. И немножко плотоядно.
Повелитель на миг прикрыл глаза.
– Мадемуазель – немного хрипло начал он, откашлялся, и все так же медленно продолжил – Вы отдаете себе отчет...
– Да – быстро кивнула я, и на всякий случай стиснула руку господина ректора – Отдаю.
Все снова замолчали. Охрана, прекрасно нас видящая, но ничего не слышащая, внимательно рассматривала то меня, то его милость, то собственного Владыку.
– Александр – фамильярно, но несколько растерянно проговорил вампир, обходя молчащего, как рыба, господина ректора, который, казалось, за все это время даже не шелохнулся – Если ты тоже не знаешь, что сказать, то предлагаю организовать общество. По интересам.
Он резко развернулся. И уставился на меня неприлично.
– Светлые и темные боги, меерций – обошел меня кругом, и потянул хищно воздух, глаза его мерцали – Дитя баланса. Все мы знаем, что вы есть, просто никто не знает, где. И вот, извольте – меерций.
– Сколько вам лет, дитя мое? – немножко слабым голосом молвил магистр, и лицо его выражало нечто среднее между страданиями и благоговением.
– Ей вчера исполнилось восемнадцать – твердо ответил оживший наконец-то господин оборотень-чернокнижник – Поэтому, господа, я полагаю, не стоит лишний раз напоминать, что ей непременно понадобится помощь.
Опять тишина. Грозная, тяжелая тишина, в которой несколько действительно сильных существ пытались прикинуть, насколько я слаба. В этом у меня не было ни малейших сомнений.
Владыка потер лицо. Таким простым, утомленным движением, что где-то внутри меня шевельнулась совершенно неуместная жалость. Но только на какое-то мгновение – и тут же пропала, потому что передо мной сидел Повелитель. Повелитель!
– Я не откажусь, мадемуазель. Вероятно, что мне следовало бы, но я не откажусь. И думаю, вы прекрасно это знали, когда пришли сюда – он выразительно окинул быстрым взглядом господина ректора. Тот мрачно пожал плечами – Вы понимаете, что есть один шанс из ста, что вы останетесь живы?
Милорд Сантаррий стиснул мой локоть неожиданно сильно. Но тут же отпустил.
– П...понимаю.
– Александр, это будет почти что преднамеренное убийство – серьезно и спокойно сказал вампир, и встал напротив меня, загородив от меня Владыку и мэтра Самавиэлия – Малютка, он сожрет тебя быстрее, чем ты скажешь 'Здравствуйте, магистр'.
Я поскрежетала в ответ горлом, в попытке вернуть себе собственный голос.
– Ну, тогда я эммм...пропущу приветственную часть?
Обновление 17.02
– Это прозвучит, быть может, не в соответствии моему высокому положению, но я тебе сейчас залеплю плюху – приятно улыбаясь, медленно и тихо проговорил Его Величество почти в ухо вампирского наемника.
Тот дрыгнул плечом, словно бы и в самом деле намеревался отогнать назойливую муху. Но на Повелителя дроу искоса все ж поглядел.
– Меерций. Александр, это малявочка – меерций.
Владыка мимолетно скользнул взглядом по следующему впереди, рука об руку со своим непонятным пока толком наставником, предмету беседы.
– Именно. Единственный, известный нам, меерций. Так что держи свои зубы при себе, я тебя, кстати, все еще не простил за пробы крови моей жены.
– Вспомнила бабка, как девкой была – шепотом ответил рыжий вампир, и опять уставился в спину впередиидущим – Боги и демоны! И совсем еще ребенок. Тебе ее не жаль?
Владыка привычно не поменялся в лице. Ничуть.
– Следующий гениальный вопрос, Ниррийский.
– Воля ваша, Владыка. Если девица помрет – объект ее пылкой любви ты на свободу-то отпустишь?
Повелителю почудилось, что у оборотня, держащего крепко руку воспитанницы, буквально шевельнулись уши.
– Вот неоднократно задавал себе вопрос. На кой демон я тебя терплю? – вздохнул Повелитель неспешно, а вампир только хмыкнул в ответ – Господа, вынужден покинуть вас на некоторое время. Извольте позавтракать, силы нам всем пригодятся.
Девица в беде, что вызвалась вернуть ему другую девицу, вроде бы как тоже в беде, обернулась несмело. И вновь забавно присела, на ходу, в попытке реверанса.
– Благодарю, Ваше Величество.
– Не стоит, мадемуазель. И, если вы не сочтете это подозрительным – могу ли украсть на очень непродолжительное время вашего наставника?
Девочка тут же уставилась на ничем себя не проявляющего упомянутого господина. Тот словно бы и не смотрел на нее – но явно дал понять, что бояться нечего.
У дверей малой столовой делегация чинно остановилась. Маги, сгрудившиеся за вальяжной фигурой магистра Самавиэлия, непрестанно и совершенно безуспешно пытались сохранять всеобще невозмутимый вид, а сам магистр был отчетливо несколько взбудоражен. Но почтительно пожелал юной гостье приятного аппетита и всех благ, после чего и отбыл в компании своих соратников и подчиненных в неизвестном направлении.
Его Величество со значением поглядел на своего рыжеволосого спутника. Милорд Сантаррий проделал почти точно такой же фокус, с другой стороны от вампира. А тот невозмутимо предложил свой обернутый плотной дорогой тканью сюртука локоть барышне, несколько рассеянно на него глядящей.
– Возьму на себя смелость рекомендовать вам горячий шоколад, мадемуазель – как ни в чем не бывало, поведал он, и небрежно кивнул оставшимся господам, сверлящим его суровыми взорами
– Мы с нетерпением будем вас ожидать, милостивые государи.
– Не имею ни малейших сомнений – вежливо ответствовал Владыка, имея вид весьма любезный и непринужденный – Мадемуазель Монгрен, шоколад и в самом деле отменен. А если смазливая внешность господина Ниррийского вдруг покажется вам еще более смазливой, без всяких веских на то причин, или кожа его начнет приобретать оттенок несколько нездорово-синеватый, хоть и приятный отчего-то взгляду – потрудитесь вылить ему на голову сей дивный напиток. Непосредственно из емкости, в которой он подается. И не бойтесь – я позволяю. Не будем вас более задерживать.
