Текст книги "Медитации на Таро. Путешествие к истокам христианского герметизма"

Автор книги: Валентин Томберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 58 страниц)

Письмо XVI. Разрушенная башня

«Величит душа Моя Господа, И возрадовался дух Мой о Боге, Спасителе Моем, Что призрел он на смирение рабы Своей; ибо отныне будут ублажать меня все роды... Он рассеял надменных помышлениями сердца их; Низложил сильных с престолов и вознес смиренных. Алчущих исполнил благ, а богатяшихся отпустил ни с чем».

Лк. 1:46-48,51-53

«Ибо всякий возвышаюший сам себя унижен будет, а унижающий себя возвысится».

Лк. 14:11

«Царствие Божие подобно тому, как если человек бросит семя в землю, и спит, и встает ночью и днем, и как семя всходит и растет, не знает он».

Мк.4:26-27

Дорогой неизвестный друг,

В предыдущем письме речь шла главным образом о порождении искусственных демонов и природе сущностей, принадлежащих к левым иерархиям. Окинув духовным взором все, что известно о разного рода сущностях мира зла, можно было бы спросить, верно ли то, что причиной зла являются одни лишь демоны и сущности из левых иерархий, – если принять, что плоть сама по себе невинна, а сердцевиной человеческой природы является образ Божий, и без них не существовало бы зла ни в жизни людей, ни в истории человечества.

Этот вопрос не нов. Он занимал умы ученых древности еще в третьем веке нашей эры. Вот что говорит по этому поводу Ориген:

"... Из верующих в Господа нашего Иисуса Христа простецы полагают, что все прегрешения, совершенные людьми, вызваны постоянным влиянием враждебных сил в умах грешников, поскольку в этом невидимом противостоянии эти силы обычно берут верх, и что если бы, так сказать, дьявола не существовало, то никто и никогда вообще бы не грешил. Мы, однако, более пристально вглядываясь в причины вещей, не думаем, что это так; в особенности когда речь идет о действиях, явно вызванных потребностями нашего тела. Следует ли нам предположить, что дьявол есть причина того, что мы испытываем голод или жажду? Думаю, никто не решился бы на этом настаивать. Если, стало быть, не дьявол является причиной нашего голода или жажды, что же тогда говорить о том, когда человек достигает возмужания и в нем пробуждаются всплески природного жара? Не подлежит никакому сомнению, что так же, как дьявол не является причиной нашего голода или жажды, не является он причиной и тех страстей, которые, при достижении возраста, естественно пробуждаются в человеке, – т. е. причиной тяги к соитию. Разумеется, эта тяга далеко не всегда внушается дьяволом, иначе нам пришлось бы предположить, что, не будь дьявола, наши тела никогда бы ее не испытывали.

Теперь рассмотрим то же в отношении пищи. Если верно, как мы показали выше, что человек ищет пропитания не по дьявольскому наущению, но руководствуется только природным инстинктом, – мог ли бы сам человек, руководствуясь только собою (если допустить, что дьявол не существует), столь ограничивать себя в потреблении пищи, чтобы никогда не превышать положенных пределов, т. е. никогда не есть больше, чем допускают пределы разумного либо требуют обстоятельства, и не может ли случиться так, что человек нарушит соблюдение должной меры и умеренности в еде? Я лично не думаю, что даже если бы не было дьявольских побуждений, то это правило так строго соблюдалось бы людьми, что никто из них никогда бы не превысил должной меры в пище, во всяком случае, пока не усвоил бы этот урок после долгой практики и опыта. Что же из этого следует? В отношении пищи и питья мы могли бы сбиться с пути истинного даже без дьявольского наущения, если бы оказались захваченными врасплох в минут)' неумеренности или беспечности; так следует ли нам считать, что в отношении обуздания нашей тяги к соитию и прочих естественных желаний дело будет обстоять иначе? Мое личное мнение таково, что тот же порядок рассуждений можно применить и к прочим естественным чувствам, таким как алчность, гнев, печаль или к любым иным, которые по причине неумеренности выходят за пределы своих естественных границ. Следовательно, очевидно, что так же, как в отношении деяний добрых одна лишь человеческая воля не способна совершить доброе дело, – ибо во всех случаях оно доводится до совершенства с Божьей помощью, – так и в отношении деяний противоположного свойства мы возводим начала или, как можно их назвать, семена греха к тем желаниям, которые природой предоставлены в наше распоряжение. Но когда мы безудержно потворствуем своим желаниям и не оказываем никакого сопротивления самым первым побуждениям к неумеренности, – вот тогда враждебные силы, немедля воспользовавшись первым же проступком, всячески побуждают и подстрекают нас, стремясь распространить грех как можно более; так что, если мы, человеки, предоставляем врагу удобные возможности и зачатки наших грехов, враждебные силы распространяют их повсюду – желательно на весь мир" (96:II, 1-2; pp. 213-214).

Вот ясный ответ: в самом человеке – причем в его душе, а не в его теле – заключено семя его же собственного зла, без которого всякое искушение извне не оказало бы на него никакого воздействия. Ибо искушение было бы бессильно, если бы не нашло уже подготовленной для него почвы в человеческой душе.

Итак, если Пятнадцатый Аркан связан с демоническим злом, то Шестнадцатый связан со злом человеческим, т. е. со злом, которое не приходит извне, а гнездится в человеческой душе.

Досадное недоразумение, приписывающее источник свойственного человеку зла его телу, а не душе, является следствием склонности к материалистическому толкованию Библейского предания о рае и Грехопадении. В самом деле, если рай понимается как место в земной или материальной сфере, а Грехопадение подобным же образом понимается как имевшее место в этой сфере, то присущее человеку зло не может пониматься иначе, как зло биологически наследственное, т. е. что именно плоть является его носителем и передает семена зла из поколения в поколение. А в таком случае плоть является врагом души, и с ней необходимо бороться. Исходя из этого, один "умерщвляет" ее самобичеванием, другой ослабляет ее, лишая пищи и сна, третий – подвергает ее всяческим истязаниям, – словом, человек стыдится собственного тела.

Однако по всей справедливости как раз тело имеет больше оснований стыдиться обитающей в нем души, нежели душа – стыдиться тела. Ибо тело есть чудо премудрости, гармонии и стабильности и заслуживает не пренебрежения, но скорее восхищения со стороны души. К примеру, может ли душа похвастаться, что в морали она столь же тверда, как вынослив в мире физическом скелет человеческого тела? Столь же она неутомима и преданна в своих чувствах, как сердце, которое бьется днем и ночью? Обладает ли она разумом, сравнимым с разумом тела, которое знает, как привести в гармонию такие противоположности, как вода и огонь, воздух и твердая материя? В то время как душа раздирается противоречивыми желаниями и чувствами, это "презренное" тело знает, как объединить противоположные стихии и поставить их себе на службу: воздух, которым оно дышит, твердую материю пищи, воду, которую оно пьет, и огонь (тепло), который оно неустанно порождает внутри себя... А если этого недостаточно, чтобы преобразить пренебрежение в уважение, восхищение и благодарность, то, будучи христианином, можно вспомнить, что Иисус Христос Сын Божий, пребывал в этой плоти и оказал ей честь, соединившись с нею в таинстве Воплощения. Подобным же образом, будучи буддистом или брах-манистом, нельзя забывать, что Будда и Кришна также пребывали в этой плоти, и она верно служила им, пока они исполняли свое предназначение.

Негативный аскетизм, аскетизм как самоцель, направленный против тела, а не в пользу ценностей небесных, является практическим следствием материалистического толкования рая и Грехопадения. Одного лишь факта, что Херувим «был поставлен на востоке у сада Едемского с пламенным мечом обращающимся, чтобы охранять путь к дереву жизни», достаточно, чтобы отмести всякую тень сомнения: речь здесь идет о сфере более высокой, чем земная, и, стало быть, изначальный, или первородный грех был совершен душами – а тело не имело к этому никакого отношения.

Грехопадение предшествовало земной жизни человечества – такова доктрина герметизма(срв. Kore Kosmu 24-26), которая была принята Пифагороми Платоном, а в первые столетия христианской эры ее представителем был Ориген. Ориген учил, что Господь создал все души равными, но некоторые из этих душ согрешили в мире духовном и были вынуждены уйти из него на землю: это и есть человеческие души. Иные же, наоборот, обратившись к Богу, довели себя до совершенства и стали Ангелами. Но приведем слова самого Оригена.

"...Относительно различий, существующих между разными людьми на земле, многие – особенно те, кто принадлежат к школам Маркиона, Валентина и Василида, – приводят следующее возражение. Одни, – говорят они, – при рождении наследуют более счастливую судьбу, подобно тому, кто произошел от Авраама и рожден по обетованию, и другому, дитяти Исаака и Ревекки, который, еще находясь в утробе матери, оттесняет своего брата, и еще до его рождения идет молва, что любит его Господь; да и вообще говоря, один рождается среди евреев, у которых обучается Божиим законам, другой – среди греков, людей мудрых и обладающих немалой ученостью, третий – среди эфиопов, в чьи обычаи входит поедание человеческого мяса, иные – среди скифов, у которых отцеубийство настолько обычно, словно оно разрешено законом, либо среди тавров, где чужестранцы приносятся в жертву. Тогда, спрашивают они нас, если существует столь великое разнообразие и столь различные и несходные обстоятельства появления на свет, в которых, разумеется, нет места свободной воле, – ибо сам человек не может выбрать, где, в каком народе и в каком сословии ему родиться, – если, говорят они, все это не вызвано разнообразием в характерах душ, т. е. тем, что злая по натуре душа предназначена для народа злого, а добрая душа – для народа доброго, то чему иному можно это приписать, кроме как воле случая?.. Мы, однако, говоря просто, как и пристало, и дабы не поощрять молчанием дерзости этих еретиков (таких, как Маркион, Валентин и Василид), насколько нам позволяют познания, ответим на их возражения следующими аргументами. В предыдущих главах мы часто показывали, приводя к тому же свидетельства священных текстов, что Господь Творец вселенной столь же милостив и справедлив, сколь и всемогущ. Таким образом, когда "вначале" Он сотворил то, что пожелал сотворить, т. е. существа, наделенные разумом, Он не имел иной причины для их сотворения, кроме Самого Себя, т. е. Собственной милости. А поскольку Сам Он, в Ком нет ни колебаний, ни изменчивости, ни недостатка могущества, был причиной всего того, что было сотворено, все Свои создания Он сотворил равными и подобными друг другу -по той простой причине, что в Нем Самом не было ничего, что могло бы дать толчок разнообразию и различиям. Но коль скоро эти наделенные разумом создания, как мы уже не раз показывали и еще покажем при необходимости, были наделены еще и свободной волей, именно эта свобода подвигала каждого к добровольному выбору – либо совершенствоваться путем уподобления Господу, либо вырождаться из-за своей нерадивости. Это, как было сказано выше, и было причиной разнообразия среди разумных созданий, причиной, исходящей не от воли или предначертания Творца, но от свободного решения самого Божьего создания... По этой же причине Господь не мог быть несправедливым, когда, согласно приведенным выше принципам, Он каждого поместил в положение, соответствующее его достоинствам; равным образом не могут бьпъ приписаны воле случая ни удачные или неудачные обстоятельства чьего-либо рождения, ни какие-либо события, выпавшие на его долю; не следует также верить, будто существуют различные создания или души, отличающиеся друг от друга по своей природе" (96: II, IX, 5-6; pp. 133-135).

Доктрина о том, что предсущая душа, совершая грех, приняла в себя семя зла в предземной сфере, имеет своим практическим следствием позитивный аскетизм, т. е. аскетизм искупления грехов и примирения с Богом.

Позитивный аскетизм ведет борьбу не с телом, но скорее с семенами зла в душе во имя примирения с Богом. Если, например, единственной пищей Терезы Нойман в течение десятилетий были облатки таинства Святого Причастия, то это не потому, что она вела борьбу с собственным телом или презирала его, но скорее потому, что она действительно жила Святым Причастием, не нанося ущерба своему телесному здоровью. И если, к примеру, кто-либо иной проводит ночь в молитве, без сна, то поступает он так не для того, чтобы лишить тело отдыха, но для того, чтобы соединиться с Господом в молитве. Св. Мартин отдал свой плащ бедняку не потому, что хотел заставить свое тело страдать от холода, но потому, что хотел прекратить страдания своего ближнего, чье тело не имело защиты от холода. Св. Антоний удалился в пустыню не для того, чтобы заставить страдать свое тело, но для того, чтобы уединиться в присутствии Господа. Монах отказывается от брака не потому, что ненавидит любовь, женщин и детей, но потому, что пылает любовью к Богу, и нет в нем места для иной любви.

Позитивный аскетизм универсален. Его практикуют все. Ученый, запирающийся у себя в кабинете или лаборатории для проведения своих научных занятий, делает это потому, что он захвачен поиском истины, а отнюдь не потому, что хочет лишить свое тело солнца, свежего воздуха и прочих благ или удовольствий внешнего мира. Балерина соблюдает диету ради того, чтобы сохранять стройность и гибкость тела. Врач прерывает свой ночной сон, когда его призывают к больному. Миссионер живет в убогой лачуге в какой-нибудь африканской деревушке – по доброй воле – не потому, что любит убожество, но потому, что хочет разделить судьбу своих братьев.

Принцип позитивного аскетизма провозглашается в Евангелии так, что яснее сказать невозможно:

"Еще подобно Царство Небесное сокровищу, скрытому на поле, которое нашед человек утаил, и от радости о нем идет и продает все, что имеет, и покупает поле то. Еще подобно Царство Небесное купцу, ищущему хороших жемчужин, который нашед одну драгоценную жемчужину, пошел и продал все, что имел, и купил ее" (Мф. 13:44-46).

Таким образом, позитивный аскетизм есть замена хорошего лучшим.

Вернемся теперь к проблеме присущего человеку зла. Что это такое?

Это ахамкара, чувство собственного "я", порожденное авидьей, изначальным невежеством, вызванное силой проекции майи («викшепа-шакти»), связанное со способностью майи вызывать помрачение (аварана-шакти), которое состоит из иллюзорного отождествления истинной «Сущности» (атман) с эмпирической «сущностью», как это ясно подтверждается откровениями Священных текстов (шрути), непосредственным аутентичным опытом (пратьякша), традицией (смрити) и умозаключениями (анумана). Таков вкратце ответ, который мы можем почерпнуть в премудрости Древней Индии, резюмированной Шанкарой (IX век н.э.) в его трактате "Вивека-Чудамани".

Это желание (танха), порожденное невежеством (авидья), которое заключается в приписывании центральной роли иллюзорной умозрительной конструкции собственного "я", тогда как этот центр находится нигде или повсюду, – так решает эту проблему буддизм.

Другое традиционное течение, – если угодно, правое крыло Премудрости – западное (египетско-иудео-христианское) течение, – дает иной ответ. Согласно ему, присущее человеку зло является следствием не изначального невежества (), но греха познания по своему собственному побуждению, вместо внушения от Господа. Дохристианские герметические трактаты (например, KoreKosmu и Божественный Поймандр), а также Библия (Книга Бытия), единогласны в том, что в основе присущего человеку зла лежит первородный грех.

Как герметические трактаты, так и Библия утверждают, что первородный грех был совершен на небесах (герметизм) или в раю (Библия) еще до изначального Грехопадения (). Как дохристианский герметизм, так и Библия описывают этот первородный грех как акт неповиновения Господу, т. е. отделение воли человеческой от воли Господней и разногласие между этими двумя волеизъявлениями, вызванное желанием иного типа познания, нежели познание откровения, и иного субъекта познания, нежели Господь и откровение Его через мир.

Среди герметических трактатов Kore Kosmu наиболее определенно высказывается о грехе, предшествовавшем Грехопадению (которое и было последовавшим наказанием), где Изида говорит Гору:

"..."Сказав это, Бог смешал две оставшиеся стихии, воду и землю, вдохнул в них некое животворное вещество^{109} и произнес над ними некие тайные заклинания, весьма могущественные, но не такие, как те, которые Он произносил прежде. Все это он хорошо перемешал, и когда пена на поверхности этой смеси стала прозрачной, он взял эту пену и из нее сотворил живых духов [из] животных [круг, т. е. Зодиак]..."" (78: XVIII).

""Но остаток этой смеси Он передал душам, которые к этому времени возвысились в "околозвездные миры", душам, которым дано было новое имя и которые названы были "святыми даймонами"; и Он сказал им: "Дети Мои, отпрыски Существа Моего, возьмите то, что осталось от дела рук Моих, и пусть каждый из вас сотворит что-нибудь, полагаясь на то, что дано ему; Я же поставлю перед вами как образцы то, что сотворил Я Сам"... и с тем Он удалился..."" (78: XIX).

""И Бог устроил Зодиак согласно движению Природы; и, наделив его властью оказывать всевозможные влияния, Он повелел ему быть плодовитым на всяких зверей, которым следовало появиться во все времена [т. е. всех, которым предстоит родиться после сотворения первого экземпляра или пары каждого вида^{110}]"" (78: XX).

""[И Бог пообещал] соединить с видимыми творениями рук Своих невидимых жизненных духов и дать каждому созданию, которое будет сотворено, способность плодить себе подобных, для того чтобы души впоследствии не были вынуждены делать чего-либо иного, кроме того, что они делали изначально..."" (78: XXI).

"[Гор:] «Расскажи мне теперь, что сделали эти души». – И Изида сказала: «Сын мой Гор, когда эти души получили эту смесь, то вначале они изучили ее и попытались узнать, из каких частей она состоит; но открыть это им было нелегко. Тогда они устрашились, что могут прогневить Отца своими попытками доискаться истины; и они взялись за ту работу, которая была им ведена... Они сотворили род птиц... рыб... четвероногих... пресмыкающихся...»" (78: XXII).

""Но эти души, сын мой, возомнив, что теперь они совершили нечто великое, принялись сговариваться между собой с самонадеянной дерзостью и нарушать Божьи заповеди; ибо они стремились соперничать с богами небесными, оспаривая их величие, поскольку сами эти души были сотворены Тем же Творцом. И вот они начали выходить за пределы отведенных им владений; ибо не могли они более оставаться на одном месте, но пребывали в вечном движении, а оставаться на одном месте почитали за смерть..."" (78: XXIV).

""Но когда души поступили так, сын мой, Господь над всеми (так сказал Гермес...) не преминул этого заметить; и Он занялся поиском способа их покарать. И вот Всевышний и Господь над всеми счел за благо сотворить человеческое существо, с тем чтобы, пребывая в нем, весь род этих душ во все времена претерпевал свое наказание"" (78: XXV).

Итак, взглянем на наиболее характерные факты этого текста: душам доверено сотворение животных в соответствии с небесными образцами Зодиака; но вместо выполнения этой синтетической работы «они вначала изучили ее [смесь] и попытались узнать, из каких частей она состоит», т. е. занялись анализом, предпочтя аналитическое знание творческой синтетической работе; следствием этого было то, что они изменили свое фундаментальное положение с вертикального (Бог-душа) на горизонтальное (душа-мир) «и пребывали в вечном движении» по горизонтали, «ибо не могли они более оставаться на одном месте», т. е. сохранять вертикальную неподвижность, поскольку «оставаться на одном месте почитали за смерть».

Сравним теперь эти характерные факты с фактами библейского повествования. В нем человек помещен Господом в саду Эдема и призван к творческому труду, «чтобы возделывать его и хранить его» (Быт. 2: 15). Он живет по закону вертикали: в саду есть все деревья, от которых он вкушает, т. е. методы экстаза и энстаза, посредством которых через молитву, размышление и созерцание душа возносится к Господу. И существует лишь один запрет – не «вкушать» от единственного «дерева», Древа Познания Добра и Зла, ибо в тот день, когда он вкусит от него, «смертью умрет». Человек в раю «дал имена всем животным», которые Господь отдал ему во владение, «чтобы как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей» (Быт. 2:19 -20). И наконец, побуждаемые желанием «чтобы открылись глаза их, и были они как боги, знающие добро и зло» (Быт. 3: 5), Адам и Ева вкусили от запретного дерева и были изгнаны из сада Эдема, чтобы возделывать землю.

Сходство, если не идентичность двух этих повествований буквально бросается в глаза. В обоих речь идет о грехе "самонадеянной дерзости" (либо "дерзком любопытстве"); в обоих человек следует своему желанию "иметь глаза открытыми и быть равным богу"; в обоих человеку доверяется творческая магическая задача по отношению к животным; в обоих человек изменяет свое фундаментальное положение с вертикального на горизонтальное, – следствием чего является его неизбежное воплощение плюс все, что этому сопутствует: страдания, труды и смерть.

Что до различий между двумя повествованиями: души сотворяют животных – человек только дает им имена; "околозвездные миры" – сад Эдема; множество душ – Адам и Ева; состав "смеси", данной Отцом, – Древо Познания Добра и Зла, – все это нетрудно понять, если учесть общие различия, существующие между Моисеевой Книгой Бытия и трактатом Коrе Kosmu. Последний учит, т. е. дает изложение учения, в то время как первая повествует о заре человечества и всемирной истории. Одно произведение есть истолкование мира, другое же – его хроника. Вот почему факты и события в изложении Коrе Kosmu представлены в умозрительно наглядном толковании, т. е. в той мере и поскольку они поданы с достаточной ясностью как идеи. Если говорить о повествовании в Книге Бытия, то оно лишь с магической силой представляет уму читателя факты, связанные с духовной историей мира и человечества. Коrе Kosmu имеет целью убедить, тогда как Книга Бытия пробуждает глубинную память об отдаленном прошлом, дремлющую в недрах души, – память «коллективного бессознательного», как сказал бы Юнг.

Будучи текстом магическим, Книга Бытия не говорит, что человек "творил" животных, но говорит, что "он давал им имена". Так вот, «имя» есть формирующий принцип в языке магии. В магии дать чему-либо имя означает поручить задачу, возложить какую-либо функцию и в то же время наделить способностью ее выполнить. Как следует из Книги Бытия, человек поручал животным, сотворенным Господом, свои задачи и функции в сфере реализации, каждая из которых требовала своего особого организма. Он формировал их, давая им имена в соответствии со сферой реализации.

Что касается "околозвездных краев" и садов Эдема, то и здесь библейское повествование носит магический характер: оно не ставит себе целью ответить на вопрос: "В каком месте космоса находилось человечество до Грехопадения?" или на вопрос: "Что делало человечество и что происходило вокруг него до Грехопадения?"

Ответ Книги Бытия состоит в том, что человечество было помещено в саду, "чтобы возделывать его и хранить его" (Быт. 2: 15). Это означает, что зарождение человечества не происходило ни в пустыне, где ничего не происходит, ни даже в джунглях, где все буйно всходит и разрастается без регулирующего и направляющего воздействия Всевышнего, ни, наконец, в условиях города или селения, где ничто не дает буйных всходов и не произрастает, но где все происходящее осуществляется под руководством и направлением Всевышнего. Таким образом, «сад» есть такое состояние мира, в котором присутствует сотрудничество и равновесие между Духом и Природой, тогда как «пустыня» есть состояние неподвижной пассивности Природы и Духа, «джунгли» есть состояние активности одной лишь Природы, а «город», наконец, есть состояние активности одного лишь Духа. Пользуясь философским языком индусов, можно было бы сказать, что «саду» соответствует состояние (или, в индуистской терминологии, гуна, «качество») саттва Природы (пракрити) по отношению к Духу (пуруша). Именно в такую среду саттвы – или в «сад» – было помещено человечество, и там дано ему было изначальное и вечное задание: возделывать и хранить этот «сад».

Остановимся здесь на минуту, дорогой неизвестный друг, чтобы перевести дух после этого величественного, чеканно-лаконичного и необъятно-значимого высказывания из Книги Бытия (Быт. 2: 15). Итак, изначальной и вечной задачей человечества является возделывание и хранение "сада", т. е. мира в состоянии равновесия и сотрудничества между Духом и Природой! Эта крошечная как семя формулировка содержит в себепо значению весь мир! Да прольется духовный свет -нравственный и практический, мистический, гностический и магический – на того, кто откроет свое сердце и разум навстречу этой подобной семени формулировке!

И тогда тотчас станет ясно, что нет необходимости ни делать, ни бездействовать; ни выстраивать системы мышления, ни позволять мыслям бесконтрольно течь своим чередом; ни посвящать себя практике оккультизма, мистицизма и аскетизма, ни обходиться без постоянных и неустанных попыток... но необходимо трудиться и выращивать, думать и ожидать, пока мысль вырастет и созреет; необходимо, кроме того, чтобы магическому слову сопутствовало и следовало за ним магическое молчание. Одним словом, необходимо возделывать и хранить!

Возделывать и хранить... культура и традиция... Стремиться и дерзать... знать и хранить молчание.

Вот сущность миссии герметизма, которая есть память изначальной и вечной миссии человечества, действующая в глубине наших душ: память возделывания и хранения незабвенного сада зари человечества. Есть в этом саду "деревья", которые надо возделывать и хранить: методы или пути единения земли с небесами – радуга мира между тем, что внизу, и тем, что вверху. В Индии эти методы или пути единения называются "йога". Там проповедуются следующие пути единения: Хатха-Йога, Джнана-Йога, Бхакти-Йога, Карма-Йога, Тантра-Йога, Мантра-Йога и Раджа-Йога, т. е. единение через дыхание и круговорот жизни (прана), единение через мыслительную деятельность, единение через чувства, единение через поведение, единение через любовь, единение через магию слова и единение через волю.

Черный Лось, хранитель священной трубки племени сиу, к старости ослепший, открыл Джозефу Ипсу Брауну (автору книги "Священная трубка", Балтимор, 1953) семь традиционных обрядов или путей племени сиу, служащих единению человека с Отцом (Великим Духом) и Матерью (землей), которые составляют ядро духовной жизни индейских племен от побережья Мексиканского залива до штата Мэн на севере и от Джорджии до Айдахо на западе.

Но если речь идет о нас, христианских герметистах, то "деревья" или "йоги" сада, который мы хотим возделывать и хранить, даны нам в "семи столбах дома, построенного Премудростью" (Притч. 9: 1), т. е. в семи "днях" Творения (включая "шаббат"^{111}), в семи чудесах, описанных в Евангелии от Иоанна, в семи «Я есмь» Иисуса Христа и, наконец, в семи таинствах Церкви.

Таковы "деревья" сада, который мы возделываем и храним, т. е. чудеса единения – мистического, гностического, магического и герметического – того, что внизу, с тем, что вверху. Ибо мистицизм, гнозис, магия и наука герметизма суть четыре рукава той "реки", которая вытекает из сада Эдема и "орошает ту реку", которая "разделялась на четыре реки" (Быт. 2: 10).

Будем же с почтением и благодарностью подражать и Свами Вивекананде из Индии, и индейцу из племени сиу Черному Лосю в их преданности задаче возделывания и хранения того, что Провидению угодно было доверить им из памяти сада Эдема, – возделывая и храня с той же преданностью то, что Провидение несомненно пожелает доверить нам из памяти того же сада. И не станем тревожиться о доле тех, чья культура и традиции отличаются от наших. Господь, который видит все, разумеется, не преминет вознаградить труды каждого возделывающего и преданного хранителя этого сада.

Другим различием между Kore Kosmu и Книгой Бытия является описываемое в первой множество душ – и Адам-Ева, описываемые в последней. И здесь это различие объясняется полуфилософским характером Kore Kosmu в противоположность магическому характеру Книги Бытия. Kore Kosmu имеет в виду субстанции, в то время как в Книге Бытия речь идет о действии. Если понимать рай как субстанцию, именно множество душ явилось причиной и жертвой Грехопадения; если же понимать рай как процесс или соответствующее действие, они были единым существом, поскольку и действие было одно, – хотя и совершенное коллективно, – Адамом-Евой.

Итак, возможны два ответа на вопрос: "Что есть присущее человеку зло?" Один, – его дает левое крыло запечатленной в традиции Премудрости, – это "невежество"; другой, – его дает правое крыло запечатленной в традиции Премудрости, – это грех недозволенного познания^{112}.

Противоречие? И да, и нет. Оба ответа противоречат друг другу в той мере, в какой противоположны друг другу невежество и познание. Но они же и согласуются в той мере, в какой врожденное невежество является следствием изначального греха человеческой воли, ослепленной желанием заменить знание через откровение знанием, полученным в результате эксперимента. Различие, разумеется, существует, но это ни в коем случае не противоречие. Различие состоит в том, что восточная традиция делает ударение на познавательном аспекте факта разлада между человеческим сознанием и космической реальностью, в то время как западная традиция выделяет моральный аспект того же самого факта.

Восточная традиция усматривает в присущем человеку зле недоразумение или недооценку, при которой сознание принимает эмпирическую личность, относящуюся к телу и психической жизни, за истинную Сущность, которая неизменна и вечна. Наоборот, западная традиция усматривает здесь следствие греха желания "быть как боги, знающие добро и зло", т. е. искажение «подобия Божьего», хотя образ (который соответствует «истинной Сущности» в восточных философиях) – остается нетронутым. И именно черты «эмпирической сущности» искажены вследствие первородного греха. Следовательно, речь идет не об ошибочном отождествлении истинной Сущности (или «образа Божьего») с «эмпирической сущностью», но скорее об искажении последней. Такое отождествление было бы совершенно оправданным, если бы «эмпирическая сущность» оставалась «подобием Божьим», т. е. если бы она не была искажена вследствие Грехопадения.