Текст книги "Серафим Саровский"

Автор книги: Валентин Степашкин

Глава вторая
САРОВ

Благословенный Саров

Сатисо-градо-Саровская пустынь, как она называлась первыми иноками, или просто Саровская пустынь, что более известно среди простых богомольцев, образовалась не на пустом месте. Задолго до появления первых монахов высокий мыс между реками Сатисом и Саровкой привлекал к себе внимание древних поселенцев. Недавние исследования Археологического центра «Регион» (Нижний Новгород) под руководством кандидата исторических наук Николая Грибова[53]53
  Николай Николаевич Грибов (род. 1955) – археолог, научный сотрудник Института археологии РАН (Москва), кандидат исторических наук. В 1984 году окончил Нижегородский государственный университет им. Н. И. Лобачевского. С 1993 по 2001 год работал на Саровском городище.


[Закрыть] позволяют утверждать, что история освоения человеком этих мест насчитывает две тысячи лет. Первыми поселенцами были представители племён мордовского народа. Древнее поселение, получившее официальное название «Саровское городище», занимало весь мыс между реками, а также значительные площади прилегающей к нему высокой береговой террасы.

Городище, остатки которого увидели перед собой первые монахи, сформировалось предположительно к X—XI векам. Мордовское поселение, кстати сказать, самое крупное из всех известных на сегодня и уступающее среди памятников Нижегородской земли только Городцу и Нижнему Новгороду, находилось как бы в буферной зоне между Русью и Волжской Булгарией. За долгие годы экономические связи местных поселенцев со своими соседями крепли, и на Саровском городище археологи обнаружили керамические изделия и различные украшения, завезённые из сопредельных государств.

Древнее поселение защищалось целой системой рвов и валов. Первая линия укреплений пересекала мыс в наивысшей его точке на западной стороне. На восточной, напольной стороне располагалась самая протяжённая система укреплений – до полутора километров. Внутреннее пространство между этими крайними укреплениями перегораживали ещё три ряда оборонительных заграждений. Все эти фортификационные сооружения древние строители подвели к обрывам береговой террасы и как бы поделили поселение на несколько «городов». Принимая во внимание, что высота валов составляла от 3,5 до 5,5 метра, а глубина рва – от 2 до 2,5 метра при ширине в 15-20 метров, можно сделать заключение, что поселение было очень крупным и по некоторым признакам его можно отождествить с поселением протогородского типа. После X века среди мордовских племён наблюдается процесс объединения. В русских летописях существует описание мордовского княжеского удела – Пургасовой волости. Исследования на юге Нижегородской области арзамасского археолога Владимира Мартьянова[54]54
  Владимир Николаевич Мартьянов (1934—2015) – археолог, этнограф, профессор Арзамасского государственного педагогического института им. А. П. Гайдара, кандидат исторических наук. С 1979 года работал в АГПИ им. А. П. Гайдара. Исследовал большое количество археологических памятников мордвы-эрзи в Нижегородской области. Автор большого количества работ, посвящённых археологии и этнографии мордовского народа.


[Закрыть] позволили обнаружить большое количество археологических памятников, которые существовали приблизительно в одно время с Саровским городищем и могли составлять эту легендарную волость во главе с хорошо укреплённой столицей на берегах двух лесных рек.

В литературе XVIII века и до настоящего времени пересказывается легенда о существовании на месте городища царственного города эпохи Золотой Орды под названием Сараклыч, правителем которого был хан Бехан. В архиве Саровского монастыря первое упоминание о Сараклыче относится к 1780-м годам, где описывается приход из Золотой Орды князя Бехана и основании городища, рассказывается о его войне с московскими князьями, наконец, оставлении города и уходе из этих мест. «А тот город Сараклыч в скором времени пришёл в разорение и запустение»¹.

Легенда интересная, но она не подтверждена русскими летописями, нет следов этого города и среди других первоисточников, так же как и нет никаких археологических находок, которые указывали бы на какое-то присутствие татарского поселения. Поэтому специалисты в один голос называют его позднейшим новообразованием, легендой, созданной первыми монахами Саровского монастыря.

Саровское городище существовало, но только не татарское, а мордовское, и оно действительно пресеклось в результате военного нападения и крупного сражения, когда защитникам не помогли и оборонительные сооружения. Первые монахи находили на городище незахороненные человеческие останки – свидетельство этого побоища. Во время последних археологических изысканий обнаружены фрагменты тел, имеющие следы, нанесённые боевым холодным оружием. Все строения погибли в огне пожара. Учёные датируют эту катастрофу первой половиной XIII столетия. К сожалению, археологами не обнаружены предметы вооружения и экипировки воинов, что могло бы как-то помочь в определении воюющих сторон. Поэтому к нападающей стороне можно отнести и русские дружины, находившиеся в этот период в состоянии войны с мордовскими князьями, и татаро-монгольские орды. Установить истину помогут дальнейшие археологические и архивные изыскания.

Заключая этот небольшой экскурс в древнюю историю Саровского городища, следует сказать, что оно пришло в полное запустение и на протяжении многих десятилетий отпугивало новых поселенцев своей страшной историей.

Новая история Саровского городища связана с подвижниками из среды монашествующих. Первые монахи появились на берегах Сатиса и Саровки в середине XVII века. Вековые леса, окружавшие Старое городище со всех сторон, изобилие ключевой воды, тишина и покой привлекали сюда первых поселенцев. В то же время всего в нескольких верстах западнее от Старого городища проходила старинная почтовая дорога, позволявшая в случае необходимости совершить путешествие на север: через Арзамас на Нижний Новгород или через Ардатов во Владимир и Москву. Почтовый тракт в районе Темникова пересекался с Большой посольской дорогой и уводил путника на юг.

Северный склон Саровской гряды, где селились первые монашествующие, круто обрывающийся к пойме Сатиса, привлекал к себе наличием изобильного родника, заливная луговина позволяла поселенцам посадить небольшой огородик.

Предположительно в 1664 году, «первее всех на сие место прииде монах Феодосий и жил с пять лет с некоторыми пришедшими монахами проводяща безмолвие. И в пребывание его было явление, повествовал всем приходящим, что он видел над горою свет дивный яко огненная заря, а в другое время звон бяша во многие колокола... Сей же монах Феодосий сие провидев и впредь идущие лета на сем месте быть некоторому смотрению Божию и тщатеся собрати братию и построить обитель, но не созволящу Богу взят в строители в Град Пензу»².

Феодосий покинул монашескую общину, оставив вместо себя инока Герасима, прожившего на Саровском городище около десяти лет. С уходом Герасима община распалась, и поселение пришло в запустение.

Только в 1690 году (предположительно), наконец, на берега Сатиса приходит человек, положивший всю свою жизнь на строительство новой монашеской обители. Это был монах Арзамасского Введенского монастыря Исаакий. Его трудами вновь созданная монашеская община окрепла, встала на ноги и по праву стала называться «Академией монашества». Кто же он, монах Исаакий?

Мирское имя его Иван Фёдорович (фамилия неизвестна). Родился в 1669 году в селе Красном, что расположилось в трёх верстах от города Арзамаса, в семье приходского дьячка Фёдора Степановича. После поступления Фёдора Степановича в Арзамасский Введенский монастырь и пострижения его в великую схиму с именем Феофан за отцом последовал и сын. Произошло это в 1687 году. Спустя два года, 6 февраля 1689 года, послушник Иван Попов пострижен в монахи с именем Исаакий. В это время пришёл в Введенский монастырь монах Филарет из Санаксарского Рождество-Богородичного монастыря, который рассказал молодому монаху о старом городище и о его явно избранном Богом предназначении. В начале 1690-х годов Исаакий начинает постепенно обживать городище. В первое посещение он устанавливает православный крест в знак своего серьёзного намерения утвердить в глухих мордовских лесах оплот православия. В следующий раз строится временное жильё.

2 февраля 1692 года Исаакий по рекомендации настоятеля (или строителя, как называется ещё эта должность) Санаксарского монастыря и благословению святейшего Адриана, архиепископа Московского и Всея Руси и всех Северных стран Патриарха, рукоположен в сан иеромонаха митрополитом Сарским и Подонским Евфимием. Возвратясь из Москвы на Саровское городище, Исаакий положил основание монастырским пещерам, как бы в подражание пещерам Киево-Печерской лавры. Несколько лет Исаакий с переменным успехом продолжал осваивать премудрость пустынножительства. Редкие посетители долго не задерживались в лесной келье. В 1700 году на соседней мельнице, располагавшейся на почтовом тракте у реки Сатис, Исаакий повстречал старообрядца Иоанна Карелина и после долгих бесед сумел обратить его в православие и постриг к себе в пустыню с именем Ириней.

В этом году братия Введенского монастыря убедила отца Исаакия вернуться в родной монастырь и выбрала его настоятелем. Оставив на Саровском городище Иринея одного, Исаакий переселился во Введенский монастырь и был там настоятелем в продолжение шести лет. За это время он преуспел в деле обращения представителей старой веры. Специально для этой миссии ездил за Волгу и вернул в лоно Православной церкви три скита в полном составе – всего 65 человек.

Тем временем на Саровском городище к Иринею присоединились шесть пустынножителей, четверых из которых постриг в монашество Исаакий. Один из новопостриженников – Афиноген – так понравился Исаакию, что он взял его с собой во Введенский монастырь, с надеждой передать ему настоятельскую должность.

Долгое и безуспешное освоение Саровского городища можно объяснить отсутствием юридической базы, которая позволила бы полноправно обосноваться монашествующим на облюбованном месте, да и располагалось старое городище в «медвежьем углу», где сходилось несколько уездов: Арзамасский, Кадомский и Шацкий, даже границ у которых на тот момент не существовало. В июле 1705 года помочь этой беде вызвался стольник, крещёный татарский князь Данила Иванович Кутушев, который обратился к арзамасскому воеводе с челобитной о сыске порожней земли «меж Арзамассково и Кадомскаго уездов... сыскав повальным обыском»³ свободные земли. По освидетельствовании, если земля «лежит порозжа и спору никем не будет тою порозжую землю и лес в вышеписанных урочищах велено измерять в десятины и положить в чети, а измеряв тою землю и лес велено отказать ис той порозжей земли нынешнему челобитчику князь Данилу князь Кутушеву на дватцать четей в поле а в дву потому ж... И по отказным книгам велел отказать в церкве Божией Пресвятыя Богородицы Живоноснаго Источника[55]55
  Интересная ситуация: документ на землю написан в первых числах января 1706 года, и отец Исаакий получает в Патриаршем казённом приказе 7 января 1706 года антиминс на построение церкви во имя Пресвятой Богородицы, Живоносного Её Источника (РГАДА. Ф. 235. Оп. 2. Д. 138. Л. 275 об.).


[Закрыть] и монахом Сатисо Града Саровския пустыни на сем с братиею которые на той земле живут на пропитание... Писан на Москве лета 1706 году Генваря вдень»⁴.

Принимая во внимание, что четь или четверть в те годы составляла половину десятины и принятое официально обозначение «в дву потому ж», то первоначально саровские иноки получили надел в 30 десятин («десять десятин в трёх полях»). Официальное оформление земельного владения состоялось только спустя три года: «И по грамоте Великаго Государя ис Приказа Казанского дворца за ними отказана в 1709-м году Декабря дня»⁵.

В начале 1706 года отец Исаакий получает долгожданную благословенную грамоту и антиминс для новой церкви. Сдав Афиногену Введенский монастырь, он возвращается на Саровское городище и начинает заготавливать лес для строительства церкви. А когда весеннее тепло растопило снега и отогрело землю, приступили и к самому строительству.

Первый храм возводили всем миром: вместе с иноками трудились и жители окрестных сел и деревень. Работа спорилась, и к 16 мая остались не отделаны только глава и внутреннее убранство. В монастырской летописи отмечены и чудесные явления, которые наблюдали все участники строительства. После водружения на главу храма деревянного креста «Господу Богу благоугодно было чудесным знамением проявить благоволение своё как к избранному месту, так и к воздвигаемому храму! В ночь на 17-е число вдруг раздался на горе “велий” колокольный звон и оный слышали все случившиеся тогда в пустыне и хорошо знавшие, что при строящемся храме и вообще в пустыне сей не было ни единого колокола! Но вот наступило и 17-е число. Кровельный мастер Стефан Феодоров взошёл на верх храма ко кресту, для окончательной обивки главы деревянною чешуёю, а другие занялись внутренней отделкой храма. Всё шло обычным порядком. Но около полудня вдруг осветил всех необычный свет, и вместе с ним раздался опять сильный колокольный звон, “аки во многие колокола звонящий”. Приостановив работу, все стали благоговейно прислушиваться к необыкновенному звуку колоколов, надеясь узнать, из какого места он исходит; но звон слышался и внутри храма, и вне его “повсюду того места”, где была церковь, и явление сие продолжалось около часу»⁶.

Так с Божией помощью, трудами всех участников строительства и подношениями благотворителей церковь была обустроена и подготовлена к чину освящения, которое и состоялось 16 июня (или 29 июня по новому стилю летоисчисления) 1706 года. Торжественное освящение храма во имя Пресвятой Богородицы и Её Живоносного Источника провёл архимандрит Арзамасского Спасо-Преображенского монастыря Павел. С этого великого события и принято считать отсчёт истории Сатисо-градо-Саровской пустыни, правда, с небольшой оговоркой – обитель считалась ещё некоторое время приписанной ко Введенскому монастырю.

Через три недели после торжества немногочисленная братия, всего восемь человек, собралась и приняла монастырский устав, который ещё крепче соединил пустынников в их общем стремлении духовного становления.

Закипела жизнь на старом Саровском городище. Прослышав о новой обители, стали приходить из разных мест монахи и послушники. Каждому хватало работы: кто службу ведёт, кто новые кельи строит, кто грибы собираема если в немощи лежишь, то по желанию можешь и лапти плести.

Вскоре вокруг нового храма вырос целый городок – прообраз монастыря. Вот как он описан монастырским летописцем. «На горе, к стороне северного её склона и почти в северо-западном углу, стоял храм Живоносного Источника, за ним по северной и юго-восточной сторонам расположились братские кельи. В юго-западной стороне стояли хозяйственные здания, а по восточной расположены были амбары, погреба и проч. На западной стороне, по городовому валу, стояла ограда со святыми вратами, продолжавшаяся и вокруг всех поименованных монастырских строений»⁷.

Прошло совсем немного времени, и стало ясно, что единственная церковь уже не вмещает в своих стенах всех желающих. Поэтому решено было просить в Духовном ведомстве о разрешении строительства двух новых храмов: первого во имя Преображения Господня и второго в честь Архистратига Михаила над Святыми вратами. К этому времени назрел и вопрос о самостоятельности новой обители. Монашествующие и благотворители на общем собрании составили челобитную об утверждении иеромонаха Исаакия строителем Саровской пустыни. Копия этой челобитной сохранилась в монастырском архиве и представляет интерес ещё тем, что содержит первый список монашествующих обители. Челобитную подписали лично или при помощи грамотных собратьев монахи: Иоарам (казначей), Иннокентий, Гервасий, Акакий, Иуст, Гаврил, Серафим, Геласий, Симон, Фома, Арсений, Феолог, Феогност, Софроний, Иоанникий, Иосия, Савватий, Сергий, Тихон, Корнилий. Всего 20 человек. Утвердительная грамота, подписанная Местоблюстителем Патриаршего престола митрополитом Рязанским и Муромским Стефаном[56]56
  Стефан (Симеон Иванович Яворский; 1658—1722) – митрополит Рязанский и Муромский (хиротонисан в 1700 году), Местоблюститель Патриаршего престола (с 16 декабря 1701 года). Для получения образования принимает унию. В 1687 году принёс покаяние и вернулся в Православную церковь. В 1689-м пострижен в монашество. В 1697-м назначен игуменом Киево-Пустынно-Николаевского монастыря. Последние годы находился в опале.


[Закрыть], выдана 5 февраля 1709 года: «Велеть ему, иеромонаху Исаакию, в той пустыне быть строителем».

Жизнь в пустыни была сурова и скудна. Многие приходящие в обитель пробовали испытать свои духовные и физические силы, и не у каждого получалось пройти это испытание даже на начальной стадии. Около четырёх лет жила обитель по уставу, составленному Исаакием, взявшем за основу всё самое лучшее из трудов Святых Отцов. Так называемый общежительный устав устанавливал равенство всех друг перед другом и в еде, и в одежде, и в послушании, но в то же время присутствовало строгое подчинение младшего старшему. В ноябре 1710 года братия общим собранием принимает решение об официальном утверждении устава и составляет новую челобитную на его утверждение.

Одновременно среди монашествующих, вслед за Исаакием, появились подвижники, бравшие на себя дополнительные испытания, «которые, ревнуя о больших подвигах ко своему спасению», уединялись на время Великого поста в пещеры. Подземные галереи, продолблённые в толще доломита, представляли уже небольшой комплекс, состоящий из нескольких маленьких келий и большего по размеру зала, в котором монашествующие собирались на общую молитву. И задумано было обустроить на этом месте подземную церковь в честь Антония и Феодосия, Киево-Печерских чудотворцев.

Для решения этих жизненно важных вопросов и отправился Исаакий в Москву. Находясь в столице, Исаакий в поисках благотворителей дошёл даже до апартаментов родных сестёр Петра I – Марии и Феодосии. Высокопоставленные покровительницы оказали Исаакию содействие в получении разрешения на освящение пещерной церкви, пожертвовали иконостас с иконами, облачения для священнослужения, богослужебные книги и предметы. Кроме этого, Мария и Феодосия передали для обители 14 частиц мощей некоторых Киево-Печерских чудотворцев. Освятили пещерный храм по церковному чиноположению 30 мая. Первое время храм использовался и для проведения служб по умершей братии¹⁰.

В этот же день при общем собрании братии была прочитана и благословенная грамота на общежительный устав, присланная митрополитом Стефаном. Все присутствующие со вниманием и «со слезами на глазах» выслушали особое завещание в стихах, сочинённое самим преосвященным митрополитом:

«Божию милостию Смиренный Стефан Митрополит Рязанский и Муромский, Саровской пустыни Настоятелю и иже о Христе с братиею.

 
Блюдитеся братие чёрну нося ризу,
Имейте смирение, око держа низу.
Избегайте гордыни, тщеславия злого,
Еже погубляет всем небесное благо.
Славолюбие, зависть и гнев отлагайте,
Постом и молитвою оных прогоняйте.
Лицемерства, лености лишатися тщитесь,
Но смиренно постяся, в молитвах трудитесь.
Едино общее всё вам всем да будет:
Несумнитеся, понеже Бог вас не забудет.
Высший брат над низшим невысокомудрствуй,
Но всегда себе равна быти умствуй.
Сице образ показа и Христос Собою,
Аще, рек, кто в вас вящщий да будет слугою.
Сего ради благость, мир в вас да пребывает,
Кротость, воздержание в вас да водворяет.
Имейте же наипаче любовь между собою —
Истину, а не лестну, совестью благою.
Сия бо вас представит Небесному Трону
И даст нескончаемой радости корону.
В окончании же сего моего завещания
Мир и благословение оставляю вам.
Аминь»¹¹.
 

Весь многостраничный устав изложил владыка в своём стихотворении. Перед вступлением в обитель стоило прочитать эти 23 строки, и становилось понятным, что ждёт тебя в монастырских стенах. Самое же главное, что утверждал устав обители, – это её самостоятельность.

Тут же на общем собрании монашествующие пришли к заключению, что невозможно существовать обители без расширения земельных владений. Пустынь просто зачахнет на своём клочке земли в 30 десятин. Уже сейчас хозяйственные постройки начали тесниться на приграничных землях. Для разрешения этого вопроса Исаакий взял на себя самую ответственную часть, юридическую, – поиск владельцев земель, составление договоров купли-продажи. Из способных монахов и послушников подобрали сборщиков пожертвований и направили их по городам и сёлам. В скором времени был достигнут и первый результат.

22 января 1712 года совершена первая купчая крепость на проданную Саровской пустыни жителем города Темникова Ананием Борисовичем Немцовым землю «по обе стороны речек Сарова и Сатиса и по обе стороны Арзамасской дороги, с вотчинными и бортными ухожеями и рыбными ловлями и всякими угодьями». Купчая составлена и подписана в Темникове «крепостных дел надсмотрщиком», а за землю заплачено десять рублей. До 1729 года Исаакий совершил более шестидесяти сделок с землёй и заплатил 664 рубля, 7 гривен, 29 алтын и 4 деньги¹². Сумма не малая, но и владения монастыря раскинулись на многие километры. Так стараниями Исаакия Саровская пустынь стала крупнейшим землевладельцем России. И хотя земля в основном покрыта была лесами, и лесами заповедными, почему первые несколько десятилетий монашествующие по указу Петра I не могли их разрабатывать (лес представлял собой сплошной частокол, как говорили сами монахи – «руку нельзя было просунуть»), всё же Исаакий оказался дальновидным хозяйственником – в конце XVIII столетия в указе Петра I появились некоторые послабления, и монашествующие получили право продавать строевой и корабельный лес.

А пока монастырь существовал только благодаря труду своих иноков на огородах и хозяйственных дворах, поступали в кассу деньги от выполнения церковных треб. Но всё же основной статьёй дохода было поступление различными вкладами от благотворителей.

В монастырских документах обнаружена интересная запись от 4 ноября 1759 года «по благословению отца строителя начал писать благодарные письма к благотворителям. И написал 115 писем»¹³.

На протяжении всего своего существования леса доставляли монастырю и массу неприятностей: это и кража леса крестьянами окрестных деревень, и притязания смежных землевладельцев, и самое страшное – лесные пожары. В 1712 году, только обитель начала крепнуть, весной – а она выдалась сухая и без единого дождя – в глубине леса возник пожар. Сильный ветер уже через сутки принёс пламя к монастырю. Сплошной лес стоял прямо у стен обители, и огонь беспрепятственно перекинулся на деревянные строения. «В малом времени труды и заботы многих лет пожерты были пламенем. Сгорели: ограда вокруг монастыря, церковь Архистратига Михаила со святыми вратами, келии и проч., и всякое монастырское имущество со всею рухлядью, в том числе и многие документы»¹⁴. Целыми остались только недостроенная Преображенская церковь и храм Живоносного Источника. Но последний получил значительные повреждения: из него была выбрана вся церковная утварь, иконы «и даже по скорости во св. алтаре с Престола одежду и срачицу сняли. Велико было это несчастие для обители! Тяжело испытание и для основателя её!». Но, видимо, не зря Господь избрал в основатели Саровской пустыни такого крепкого духом инока, как Исаакий. Не успело остыть пожарище, как саровские иноки приступили к восстановлению монастыря: заново отстроены кельи, исправлены повреждения в храме Живоносного Источника, и с архиерейского благословения его вновь освятили.

Прослышав о постигшем Саровскую пустынь несчастье, благотворители удвоили свою помощь, а некоторые пожертвовали даже семейные реликвии. Так, помещица села Лемети Ардатовского уезда боярыня Мария Васильевна Соловцова принесла в дар напрестольный крест со многими мощами, частицами Животворящего Древа Креста Господня, багряницы Спаса и ризы Пресвятой Богородицы[57]57
  Совсем недавно автор познакомился с описью реликвий, изъятых в 1927 году при закрытии Саровского монастыря, этот крест находился в экспозиции Антирелигиозного музея города Пензы. В последующие годы след этой святыни затерялся.


[Закрыть].

Спустя два года после пожара трудами монашествующих монастырь стал краше прежнего. И как это всегда бывает, соседей начала обуревать зависть. Досужая молва распространяла слухи, что монахи нашли большой клад и на это золото строят храмы, кельи, скупают земли. Первую попытку поживиться чужим добром воровские люди предприняли в сентябре, но просчитались – на праздник Воздвижения Креста Господня пришло большое количество паломников, с помощью которых незваных гостей и выпроводили вон.

Всё же разбойники не теряли надежды поживиться и, выждав, когда монастырь опустел от богомольцев и наёмных работников, 30 ноября в глухую полночь монахи были разбужены громкими криками. Выбежав на монастырскую площадь, они тут же были окружены нападавшими. Связав монахов по рукам и ногам, разбойники развели костры и приступили к пыткам, выясняя, где спрятаны два котла денег, да 1700 «рублёв», привезённых из Москвы. Ну а так как ничего этого не было, разбойники приступили к грабежу. Из церквей и келий вынесли и погрузили на монастырские же подводы всё, что попадалось под руку: начиная с церковных облачений и заканчивая рукавицами и косами. «Одним словом, – пишет монастырский летописец, – грабёж обители был полный, как говорится – дотла, от малой до великой вещи».

Под утро, когда грабители уехали, через разбитые ворота в монастырь вернулись те немногие, кто успел укрыться в лесу. Их глазам предстала ужасная картина: вся монастырская площадь усыпана телами избитых до полусмерти монахов. А казначей Дорофей, оставшийся на время отсутствия настоятеля за старшего, так и лежал среди углей догорающего костра. По счастью, все оказались живы, хотя изрядно покалечены, а у отца Дорофея на всю жизнь остался красно-бронзовый цвет лица от пыток на костре, брови и ресницы так больше и не выросли¹⁵. Разбойники вскоре были все пойманы, это оказались жители ближайших сел. Вернуть имущество не удалось, и для острастки грабителей примерно наказали.

Хлопоты о земле, да и многие другие хозяйственные вопросы требовали постоянной отлучки настоятеля Исаакия. Вот и в наступившем 1715 году он отправился в столицу. По прибытии в Москву с Исаакием приключилась тяжёлая болезнь. Состояние больного ухудшалось, и уже не было надежды на выздоровление. Чтобы встретить смерть подобающим монаху образом, саровский инок решил принять великую схиму и попросил об этом строителя Знаменской Красногривской пустыни из Гороховского уезда Макария. Тот согласился, но выставил условия: «Строителем и ни в каком начальстве у братии не быть, и не священнодействовать и из монастыря не выходить, и братию в церкви от Писания не учить, и в пении церковном и за трапезою с братиею простою стояти и сидети в последних». Получив согласие, Макарий совершил пострижение с именем Иоанн. Под этим именем саровский инок и прославился впоследствии.

Видимо, рано ещё было умирать Исаакию-Иоанну, спустя некоторое время здоровье его пошло на поправку, и он возвратился в Саров. Связанный принятыми на себя обетами, Иоанн практически отошёл от руководства монастырём, хотя братия по-прежнему обращалась к нему за советом. Но эта неопределённость в руководстве монастыря имела отрицательные последствия, и в молодой обители начались неурядицы и разногласия. Иеросхимонах Иоанн не мог спокойно смотреть, как его творение разрушается прямо на глазах.

В Красногривскую пустынь к настоятелю Макарию с посыльным отправлено письмо с просьбой отеческого совета. Но Макарий своими ответами только ещё больше связывает Иоанна по рукам и ногам. Весь 1715 год прошёл в тягостном ожидании. Наконец, братия собралась и решила обратиться с челобитной к государю и архиерею за разрешением возникшей проблемы.

Преосвященный Стефан в очередной раз оказал неоценимую услугу Саровской пустыни: 13 марта 1716 года он подписывает указ, в котором, ссылаясь на примеры из древней истории, когда монастырями управляли и схимонахи, – наиболее известный из них преподобный Пафнутий Боровский, архипастырь предписывает Иоанну быть вновь настоятелем и управлять ею по-прежнему.

Приведя в порядок внутренние дела, Иоанн приступил к делам земельным. Вопрос о приобретении и оформлении земель очень важный и хлопотный, требующий постоянных разъездов по всей округе, поэтому в Арзамасе и Темникове куплены хозяйственные дворы для строительства подворий.

Это оказалось как нельзя кстати: началась большая земельная тяжба с братьями Полчениновыми, которые подали в Вотчинную коллегию прошение с доказательством якобы самовольного захвата саровскими монахами земли, принадлежавшей ещё их отцу.

Для оправдания совершенных земельных приобретений Иоанн делал выписки из старинных писцовых книг, доказывающих принадлежность земель татарским мурзам и мордовским князьям. Пришлось ему заняться и родословиями всех продавцов, что служило оправданием более древнего права на земли, на которые претендовали Полочениновы. Между этими заботами саровский настоятель продолжал приобретать всё новые участки земли вокруг обители, с каждым разом всё более и более расширяя монастырские владения. Последние три купчие на землю оформлены в 1729 году, всего в монастырском архиве хранилось 63 купчих, дарственных и прочих документов. Саровскую пустынь можно было назвать крупнейшим землевладельцем – в её собственности первоначально находилось более 45 тысяч десятин.

Следует сказать, что влияние Саровского монастыря на духовную и экономическую жизнь этого лесного захолустья заметно возросло. Владельцы окрестных сел и деревень давно поняли благотворное воздействие иноческой обители на местное население. Когда весть о притязаниях братьев Полочениновых разнеслась по округе, на защиту молодой обители встало не только русское население, но и представители других вероисповеданий.

Да и центральной власти необходим оплот православия среди большого количества татар-мусульман, языческой мордвы и ревнителей старой веры. Тем более, что древняя Санаксарская пустынь, основанная ещё в далёком 1659 году и расположившаяся на берегах реки Мокши, близ Темникова, пришла в запустение. Указом Святейшего синода оскудевший Санаксар в 1723 году первый раз присоединён к Саровской пустыни¹⁶. Четыре года Санаксар находился под опекой саровской братии. В 1727 году указом Синода приписанным монастырям возвращалась самостоятельность. Настоятелем монастыря назначен иеросхимонах Пётр, а с ним шесть человек братии. При передаче хозяйства Санаксарскому монастырю излишне передали денег 6 рублей 4 алтына, хлебных запасов 13 четвертей, 23 улья с пчёлами, корову и две телки. Вернувшийся из поездки Иоанн обнаружил это упущение, но оставил без изменения, как благотворительный вклад.

В 1729 году земельная тяжба медленно, очень медленно, с большой натугой, но всё же выходит на финишную прямую. Иоанн в поисках защиты дошёл со своей челобитной до Верховного тайного совета, который предписал Вотчинной коллегии во всём разобраться. И закрутилась бюрократическая машина: «Оное дело записать... описать... принять... отдать по повытию... расписать дачи... выписать из указов и предложить Коллегии немедленно». Решение, которое было доведено до спорящих сторон, было неожиданным как для Полочениновых, так и для насельников Саровской пустыни.

Притязания первых были признаны необоснованными, но оказалось, что и настоятель монастыря по закону 1649 года не имел права покупать земли от инородцев. Поэтому все земли подлежали передаче в казну. Вот такое обескураживающее решение, которое любого повергнет в уныние. Но не таков был иеросхимонах Иоанн, он продолжал борьбу за существование монастыря и обращается в Сенат. В октябре 1730 года сенаторы Михаил Голицын, Алексей Черкасский, Иван Барятинский, Андрей Ушаков и Василий Новосильцев (все эти люди заслуживают поимённого упоминания, так как благодаря их заступничеству и ходатайству Саровская пустынь продолжила своё существование)¹⁷ подготовили доклад на имя императрицы Анны Иоанновны. Они «дерзнули» сделать предложение «не соблаговолит ли Ваше Императорское Величество, для не имущества доходов и крестьян и руги, те земли за оною Пустынью утвердить вечно, другим не в образец». Доклад был поднесён императрице 25 октября. Ознакомившись с ним, государыня собственноручно начертала на нём: «Учинить по сему».