Текст книги "Серафим Саровский"

Автор книги: Валентин Степашкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 42 страниц)

Автограф Прохора

Интересен вопрос о грамотности Прохора. «По времени отрок Прохор отдан был для обучения чтению и письму. Он был прилежен и показывал остроту ума»⁷³. Из книги иеромонаха Сергия (Васильева) можно сделать вывод, что Прохор проходил обучение при храме самым распространённым способом – по Псалтири и Часослову. Этого было достаточно, чтобы прослыть грамотным человеком. Единственный автограф якобы отца Серафима можно видеть под портретом старца в издании Саровской пустыни 1863 года: здесь неуверенной рукой пожилого человека выведено «Иеромонах Серафим».

Монашествующие обязаны были ставить подпись, удостоверяющую их ознакомление с документом, например указом, либо согласие с решением общебратского собрания. За неграмотных ставил подпись кто-то из его окружения. Единственный документ с упоминанием, что «руку приложил иеромонах Серафим»⁷⁴, – только копия решения собрания братии, состоявшегося 12 ноября 1794 года и посвящённого избранию на должность настоятеля иеромонаха Исайи (Зубкова). Видимо, отец Серафим участвовал в собраниях крайне редко, а этот автограф взят из неизвестного монастырского дела последних лет жизни старца. Найти оригинал не удалось. Также пока не удалось обнаружить ведомость с подписями монашествующих Саровской пустыни, принявших присягу на верность императору Николаю I в 1825 году, документ, который был обязателен для всех без исключения.

В 1991 году в 12-м номере «Журнала Московской патриархии» опубликована статья Галины Гуличкиной «Автограф преподобного Серафима Саровского»⁷⁵. Предполагаемый автограф отца Серафима хранится в Отделе рукописей Российской государственной библиотеки. В собрании рукописей и книг Троице-Сергиевой лавры, в рукописи «Правило общежительной Саровской пустыни»⁷⁶, на её последней странице скорописью записаны семь поучений монашествующим. Они интересны первозданной чистотой, передающей слог и манеру речи Серафима.

Вспоминается «Беседа преподобного старца Серафима с Н. А. Мотовиловым о цели христианской жизни», в которой по тексту разбросаны некоторые сведения о старце. В частности, Мотовилов отметил особенность его речи: «Вот я, убогий Серафим (батюшка произносил своё имя, как все куряне – жители Курска – не Серафим, а “Серахвим”)...»⁷⁷

Диалектный говор жителей Курска и его округи, относящийся к южнорусскому наречию, представляет собой удивительное явление в русском языке. Вот как, например, отец Серафим мог произносить слова, в которых в конце слова и перед согласными звук «г» заменялся на «х»: снех – снеха, вместо снег – снега. Или в начале слова перед согласными происходила замена «в» на «у»: вдова – удова, вперёд – уперед, в дальнюю – у дальнюю и т. д. Как уже отмечено выше, звук «ф» заменялся на «хв»: фамилия – хвамилия, имена своих близких родных Агафия и Феодосия преподобный произносил как Агахвия, Хвеодосия. Употребление деепричастий с суффиксами -ши-, -мши-, -ши, произносилось, например: не евши, привыкши⁷⁸. Особенности простой, народной речи преподобного не донёс ни один его современник. Теперь можно только предполагать о том, как бы Прохор сказал о своём приходе в Саровскую пустынь, которое состоялось накануне праздника Введения Пресвятой Богородицы во храм: «С Курска Введенье пришедши!» О встрече в лесу с медведем: «У лису ведмедя устретил – бойный!»

Поиски свидетельств земной жизни преподобного продолжаются, продолжаются и работы по реконструкции народного диалекта в научно-исследовательской лаборатории по изучению курских говоров в Курском государственном университете, с помощью которой удалось выяснить новые сведения о разговорной речи преподобного.

Возвращаемся к архивному документу, к поучениям старца Серафима:

«[1.] Учись умной молитве сердечной, как учат св. отцы в Добротолюбии: ибо Иисусова молитва есть светильник стезям нашим и путеводная звезда к небу.

[2.] Учись творить молитву чрез ноздреное дыхание, с сомкнутыми устами, это искуство есть бичь противу плоти и плотских похотений.

[3.] К обыкновенной Иисусовой молитве прибавляй Богородицею помилуй мя.

[4.] Одна молитва внешняя недостаточна. Бог внемлет уму, а потому те монахи, кои не соединяют внешнюю молитву со внутреннею, не монахи а чёрные головешки.

[5.] Бойся как геенскаго огня галок намазанных [женщин] ибо оне часто из воинов царских делают рабами сатаны.

[6.] Помни, что истинная мантия монашеская, есть радушное перенесение клеветы напраслины: нет скорбей нет и спасения.

[7.] Всё делай потихоньку полегоньку и не вдруг добродетель не груша её вдруг не съешь».

В собрании, где обнаружены поучения, хранится и личная библиотека наместника Троице-Сергиевой лавры архимандрита Антония (Медведева). Вероятно, и эта рукопись хранилась у него. Лист является частью сброшюрованной и переплетённой книги, в которой есть и само «Правило», и последняя страница, написанная другой рукой, под заголовком «Отца Серафима слова». И, несомненно, самим наместником добавлено:

«...и его рукою написаны.

Л.[аврский] НДаместник] АрДхимандрит] Антоний».

По версии публикатора, приписка удостоверяет подлинность автографа. Но так ли на самом деле? Что это за поучения? На поверку они не в полном объёме воспроизводят поучения из письма Балаклавского архимандрита Никона иеромонаху Иоасафу (Толстошееву) от 17 декабря 1865 года, в котором он описывает свои встречи со старцем Серафимом в 1827 году, во время одной из которых старец, предваряя наставления, сказал: «...смотри напиши следующие слова мои, не на бумаге, а на сердце»⁷⁹. То есть отец Серафим не записывал их лично. Но наставления были известны у монашествующих не одной только Саровской пустыни: архимандрит Никон записал их, и они затем неоднократно переписывались братией. В Отделе рукописей Российской государственной библиотеки в фонде Оптиной пустыни хранится дело под названием «Правила старца Серафима Саровского». Рукопись явно второй половины XIX века выполнена на бумаге с фабричным тиснением. «Старца Серафима преподание», как его называют в этой рукописи, дано в полном объёме (как и в письме архимандрита Никона). Вот первые два поучения, пропущенные в рукописи из Троице-Сергиевой лавры:

«1. Каждодневно выметай свою избу, да имей хороший веник.

2. Станови утром и вечером самовар, да грей воду, подкладывая углей, ибо горячая вода очищает тело и душу»⁸⁰.

Рукопись Троице-Сергиевой лавры состоит из пятидесяти четырёх листов. Вместе с поучениями и «автографом» она написана на бумаге, имеющей в левом верхнем углу штемпель бумажной фабрики «Троицк, фабр. Говарда № 4».

Метод слепого тиснения фабричного штемпеля получил распространение в первой четверти XIX века, но наиболее широко применялся во второй его половине. Фабричный штемпель помогает в определении времени написания документа. Согласно трудам исследователя бумажного производства С. А. Клепикова, указанный штемпель применялся не ранее 1850 года⁸¹. Анализ переписки между Саровской и Оптиной пустынями позволяет сделать вывод, что личная переписка велась на бумаге с тиснением, но указанного клейма на ней не обнаружено. (Исследован период с 1818 по 1860 год, но следует оговориться, что это не стопроцентный охват по документации.) Бумагу такого качества использовали при переписке книг и рукописей. В рукописном собрании Саровской пустыни, хранящемся в РГАДА, обнаружен труд иеромонаха Авеля (Ванюкова) «Общежительная Саровская пустынь и достопамятные иноки в ней подвизавшиеся»⁸². Рукопись интересна тем, что написана на бумаге с интересующим нас клеймом (существует разница только в оформлении внешней рамки штампа, несколько листов с очень похожим тиснением оказались нечитаемы) и надписью: «Принадлежит к числу книг Библиотеки Саровской 1856 года марта 14 дня». В архивах Нижегородской области выявлено наличие штемпеля фабрики Говарда в переписке губернского правления с учреждениями города Москвы. Документы датированы концом 1850-х – началом 1860-х годов. Едва ли есть основания утверждать, что бумага произведена ещё при жизни отца Серафима и пролежала почти 20 лет на складах.

Теперь сопоставим некоторые факты. Иеромонах Авель, бывший послушник Саровской пустыни, уже находясь в Троице-Сергиевой лавре, в середине 1840-х годов начал сбор материала по истории Саровской обители. Первое издание книги «Общежительная Саровская пустынь и достопамятные иноки в ней подвизавшиеся» увидело свет в 1853 году. 20 ноября 1854 года в Саровскую пустынь из Троице-Сергиевой лавры прибыл иеромонах Авель «на жительство»⁸³. Но уже в феврале 1856 года митрополит Филарет даёт согласие на его возвращение по собственному желанию обратно⁸⁴. Во время поездки Авель и мог записать эти наставления.

При сравнении почерка Авеля из архивного дела и «автографа» явственно видна одна рука⁸⁵ – рука иеромонаха Авеля. Этот инок писал буквы «т», «ц», «р», «ф», «в» очень своеобразно, эти особенности видны и по заголовку «Отца Серафима слова». Ниже заголовка Авелем в печатном написании воспроизведены поучения. Как ни старался отец Авель, отдельные буквы текста поучений совпадают с написанием букв заголовка и особенностями его почерка.

Ещё интересный вопрос: как рукопись попала в собрание книг архимандрита Антония? В очередной раз нам поможет архив Троице-Сергиевой лавры в хранилище РГАДА. Первое дело говорит о крупном поступлении в лаврскую библиотеку книг из частных библиотек монашествующих. 3 февраля 1865 года наместник лавры архимандрит Антоний передал 1400 печатных и рукописных книг. 23 сентября отец Авель принимает на себя великую схиму и жертвует для всеобщего пользования 782 книги, оставив для себя только самое дорогое⁸⁶. Когда 24 мая 1869 года отец Авель скончался, при описи его имущества отмечены 12 книг, а под номером 10 – «“Правило Саровской пустыни”, писанное полууставом, в кожаном переплёте»⁸⁷. Это именно то, что нас интересует. После смерти Авеля книга перешла в пользование архимандрита Антония. Берём в руки дело со скорбным извещением о смерти отца Антония, наступившей 12 мая 1877 года, и в описи вещей находим рукопись: «Правило Общежительныя Саровския пустыни настоятеля или единаго от братии, полуустав в 4-ю долю, в сафьяне. В конце изречение о. Серафима об умной молитве»⁸⁸. Круг замкнулся.

Кто смог убедить наместника в принадлежности автографа старцу Серафиму, предполагать трудно. Вывод один: это всё же не автограф преподобного Серафима Саровского.

Недавно в опубликованных записках Николая Александровича Мотовилова обнаружена интересная и, как сначала показалось, нерадостная запись⁸⁹: «Я, Ваше Боголюбие, – обращается старец Серафим к Мотовилову, – плохо учен грамоте, так что с трудом подписываю моё имя, а грамматике и вовсе не учился, однако же читаю не только по церковной, но и по гражданской печати борзо и так скоро, что книги по две или по три мог прочитывать и Прочитывал в сутки. А память такую имею от Господа мне Данную, что, пожалуй, могу вам от доски до доски всё наизусть прочитать – такую сильную память Господь Бог мне изволил пожаловать. Так я хотя и плохо учился грамоте, а грамматике и вовсе не учился, но знаю очень много и более многих учёных мужей, потому что много тысяч книг содержу в свежей памяти, да и даром премудрости и рассуждения, свыше от Него подаваемого, Господь Бог после всех страданий, что я ради имени Его Святого в жизни моей претерпел, меня обильным благословить изволил. Я вашему Боголюбию скажу просто, почти наперечёт, сколько и где я книг перечитал, чтобы вы и сами видеть могли, что я в Писании Церковном и светском силён таки довольно. В нашей саровской библиотеке, мню я, тысяч пять с половиною будет экземпляров, а в иных, как, например, в Ролленевой истории, перевод Третьяковского тридцать томов. И я всю нашу библиотеку прочитал, так что даже и книги о системах миров и даже Алкаран Магометов⁹⁰, и другие подобные книги читал. В иных книгах, вот, например, у Третьяковского, тяжёл язык, но я смысла добивался, мне хотелось всё узнать, что на земле делается и что человеку Бог на веку своём узнать допустил, потому что подобает и ереси знать, да их не творить, и сам Господь говорит в Библии: Егда умножится ведение, тогда откроются тайны; у господина Соловцева[19]19
  Соловцовы – братья Александр, Африкан и Пётр Степановичи – помещики села Леметь Ардатовского уезда Нижегородской губернии. Благотворитель Саровской пустыни, Пётр Степанович, окончил свой жизненный путь монахом этой обители. Все похоронены на монастырской площади рядом с соборным храмом Живоносного Источника.


[Закрыть] – две тысячи пятьсот книг русских, и их прочитал все до одной; у Аргамакова[20]20
  Аргамаковы — владельцы села Хозина Ардатовского уезда. Благотворители Саровской пустыни.


[Закрыть] господина – тысячи полторы книг, и его библиотеку всю прочитал; у княжён Бибичевых[21]21
  Бибичевы – благотворители Саровской пустыни.


[Закрыть] – они благодетельствуют же Саровской пустыни – и их книги все прочитал; у братий и отцов святых нашей обители у кого тридцать, у кого семьдесят все брал на прочтение и все прочитал. Неудержимая, ваше Боголюбие, была у меня охота к чтению, и все эти книги прочитал, духовные и светские, и всё хорошо обсудил, потому что я не столько читал, сколько рассуждал о прочитанном и всё соображал, что и как получше бы для Богоугождения сделать. Ну, так вот я вам в подробности сказываю, что уже не знаю, кто ещё на русском языке, по церковной и гражданской печати, так много читал. И это не велехвалясь говорю, а чтобы вы знали твёрдо, что я много на земле сущего знаю, а Бог и недоведомые тайны Свои сверх того открывает, как и о вашей жизни открыл».

Слова старца Серафима о его незнании русской грамматики, как приговор, казалось бы, перечеркнули надежды на обнаружение писем или автографа преподобного. Но это не соответствовало действительности.

В РГАДА, в фонде Курского городового магистрата, обнаружено дело о земельной тяжбе Агафьи Фотиевны Мошниной, её детей Алексея и Прохора, со своим соседом Петром Ишуниным. О тяжбе будет рассказано позже, для нас более интересно другое: дата и порядок написания документа и, главное, кто его подписал.

Прошение семьи Мошниных в Курский городовой магистрат написано в апреле 1774 года, когда Прохору ещё не исполнилось двадцати лет. Далее, прошение составил на гербовой бумаге канцелярист магистрата, а вот подписали документ все члены семейства по правилам делопроизводства тех лет – либо руку приложили лично, либо по неграмотности, при свидетелях, документ подписывал грамотный человек: «К сему прошению сержант Василей Декарев вместа вдавы Агавьи Машинной по ея прошению руку приложил. К сему прошению курской купец Аликсей Машнин руку приложил. К сему прошению курско купец Прохор Машнин руку приложил»⁹¹ (курсив мой. – В. С.). Вместо Агафьи Фотиевны расписался охранник магистрата, вместе с братом Алексеем «руку приложил» и Прохор. Автограф, казалось бы, обнаружен. Но следует помнить, что рукоприкладство не всегда являлось свидетельством грамотности подписавшего: не умея читать и писать, многие просто заучивали подпись. В те времена, когда прошения, объявления, жалобы и другие бумаги составлялись служителями канцелярии, – уметь больше и не требовалось.

Вопрос грамотности курского посадского населения изучен мало. О существовании в первой половине XVIII века школ в Курске неизвестно. Первое упоминание о «латинской» школе за Куром и об её учителе Иване Златницком обнаружено в документах Городового магистрата за 1772 год⁹². В 1780 году «от генерала порутчика курскаго наместничества правителя и кавалера Петра Свистунова городничему Белобокову»⁹³ предписано «стараться» об установлении народных школ для детей разночинцев.

Когда Прохор достиг семилетнего возраста, наступила пора приняться за учение. Купеческие дети обучались письму, чтению и счёту дома с помощью наёмных учителей или старших братьев либо в приходской церкви.

В архиве Оптиной пустыни, в воспоминаниях преподобного Антония (Путилова)[22]22
  Антоний (Александр Иванович Путилов, 1795– 1865) – схиигумен, преподобный. Родился Великим постом, в пятницу, во время Преждеосвященной литургии в городе Романове Ярославской губернии в купеческой семье. Следуя по стопам своих старших братьев Ионы и Тимофея, 15 января 1816 года вступил в Оптину пустынь. 2 февраля 1820 года в понедельник Сырный на праздник Сретения Господня послушник Александр был пострижен в монашеский чин иеросхимонахом Афанасием, восприемником от Евангелия был отец Моисей (Путилов). 3 июня 1821 года отец Антоний по благословению епископа Калужского Филарета основывает при Оптиной пустыни уединённый скит. 24 августа 1823 года рукоположен в сан иеродиакона преосвященным Филаретом епископом Калужским. «В день Святой Пасхи иеромонах Антоний (то есть – 29 марта 1836 года, вспоминает сам старец. – В. С.) в самую полночь поспешая из Скита в обитель к утренней службе, – крепко ушиб себе ногу об дубовый пень. От ушиба за раз приключилась рожа, которая по незнанию разтравлена была примочками; сделалось сильное воспаление, и потом обратилась в скорбутическую болезнь и открылись раны сперва на одной, а потом и на обеих ногах» (ОР РГБ. Ф. 214. Д. 304. Л. 64). 6 декабря 1839 года вступил в должность настоятеля Николаевского Черноостровского монастыря близ города Малоярославца. Своей подвижнической жизнью снискал славу этой обители, которую в июне 1850 года посетили Н. В. Гоголь и М. А. Максимович. «В прошедшее время писавши к Вам [старцу Моисею (Путилову)], запамятовал я упомянуть Вам, что были в Обители нашей двое Учёнейших профессоров – Г. Гоголь и Максимович, которые хотели быть и у Вас; оне спрашивали у меня нет ли каких либо исторических сведений о Монастыре, о которых к удовольствию публики могли бы оне понести их в своих изданиях, и просили приготовить ко времени возвращения их из пути к Августу месяцу, но удовлетворить их не имею чем» (ОР РГБ. Ф. 213. Карт. 89. Д. 20. Л. 253). Отец Антоний находился в настоятельской должности до 1852 года, когда по болезненному состоянию написал прошение об увольнении и помещении в больницу при Оптиной пустыни. 9 марта 1865 года принимает великую схиму. Решением руководства РПЦ 26 июля 1996 года преподобный схиигумен Антоний (Путилов) причислен к лику местночтимых святых Оптиной пустыни.


[Закрыть] рассказывается о домашнем обучении. Они относятся к началу 1800-х годов, но могут служить примером того, как проходило обучение грамоте в купеческой семье семилетнего мальчика:

«1802 г. В этом году продолжал я учиться; часослов выучив и оной утвердив, наконец, начал учить псалтирю.

1804 г. В начале сего года, призвав Бога в помощь, начал я учиться писать слова под руководством брата моего Кирилла, что и продолжал чрез весь год»⁹⁴.

Обучение детей купеческого сословия происходило в возрасте от семи до десяти лет, далее они вынуждены были осваивать школу купеческого мастерства, от которого зависела судьба семейного дела.

Прохор Мошнин действительно прошёл курс обучения счёту, русской грамоте, умел читать и писать. Подтверждением служит находка ещё одного его автографа, документа, относящегося к августу 1781 года, в котором Прохор просит Городовой магистрат об увольнении его в монашеский чин. «Доношение» писал послушник Саровской пустыни Пётр Егоров Пятницкий. Документ разделён на три части, и каждая подписана: «К сему даношению / купец Прохор Сидоров сын Машнин / руку приложил»⁹⁵ (курсив мой. – В. С.).

Первый автограф исполнен несколько нервно, торопливо, с потерей окончания в слове «курской», что, вероятно, можно объяснить неприятными судебными разбирательствами тех лет. Второй автограф написан твёрдой рукой. Сравнивая их, можно уверенно сказать – человек, взявший в руки перо, представлял, о чём будет писать. Итак, сравним находки. 1-й автограф: «К сему прошению курско купец Прохор Машнин руку приложил». Второй автограф: «К сему даношению купец Прохор Сидоров сын Машнин руку приложил». Можно выделить специфические, присущие одному лицу признаки написания букв «к», «р», «п», «ц», «м». В то же время различное написание знака «ъ» и явные отличия в тексте заверяющих подписей являются подтверждением не механического письма, не рисования, а осознанного письма. Можно уверенно сказать о том, что преподобный Серафим Саровский был грамотным человеком, и подтверждением тому являются документы, подписанные им лично.

Беседа Мотовилова с преподобным Серафимом состоялась 4 сентября 1832 года, за четыре месяца до смерти старца. Объяснить признание преподобного в своей неграмотности сложно, но всё же попробуем ответить на этот вопрос в главе, посвящённой личности Николая Александровича Мотовилова.

Родословие семьи Мошниных. Продолжение

По материалам ревизских сказок находим, что дети Ивана Евсеевича – Максим, Антон и Сидор – обзавелись семьями и проживали в Ильинском приходе. У Сидора Ивановича (1720—1760) и Агафьи Фотиевны (1725—1800) родились дочь Прасковья 1750 года рождения, сыновья Алексей (1752) и Прохор (1754)⁹⁶. Сидор Иванович умер 10 мая 1760 года, чин погребения совершил священник Ильинской церкви Пётр Колмаков⁹⁷. Ненамного пережила сына его мать Федосья Максимовна, она умерла в 1764 году. В 1771 году Прасковья Сидоровна отдана замуж за мещанина Гавриила Степановича Колошинова (1753—1789)⁹⁸. Она переехала к мужу и проживала в Покровском приходе. У них родились три девочки и один мальчик. Этот факт до настоящего времени был неизвестен. Старшая дочь Елена (1777—?), средняя дочь Анастасия (1778), затем родился сын Михаил (1781)⁹⁹ и, наконец, младшая дочь Евдокия (1787). Через два года после её рождения Гавриил Степанович умирает.

Во время перепланировки города и расширения площади у Покровской церкви¹⁰⁰ было снесено 83 деревянных дома, среди них и дом Колошиновых. После того, предположительно, Прасковья с детьми переезжает к матери, Агафье Фотиевне. Думать так позволяют материалы переписи 1795 года, по которой семья Прасковьи записана на одном листе с семьёй Агафьи Фотиевны. Перепись 1811 года не учитывала женской половины населения, да и по мужской линии данных о Михаиле найти не удалось, и продолжить это родословие пока невозможно. Как неожиданно родословная линия получила продолжение, так неожиданно и пресеклась.

Значительно больше данных собрано о семье Алексея Сидоровича. Благодаря работе Григория Бочарова это наиболее изученная ветвь родословной Мошниных. В начале 1770-х годов в семье Агафьи Фотиевны происходят большие перемены. В 1771-м дочь Прасковья выходит замуж, возможно, в этом же году или ранее женится сын Алексей и приводит в дом купеческую дочь Марию Ивановну Ситникову. В следующем, 1772 году у Алексея и Марии рождается дочь Дарья, ещё через год дочь Матрёна. Сын Иван рождается в 1780-м, в 1783-м дочь Мавра и, наконец, в 1794-м – сын Семён101. Но семья и теряла своих членов. 29 февраля 1800 года на семьдесят пятом году жизни скончалась Агафья Фотиевна¹⁰², она была погребена на кладбище при Успенской Ахтырской церкви, прихожанами которой к тому времени стало семейство Мошниных. Этот високосный год принёс ещё одну утрату: в 24-летнем возрасте, в самом расцвете сил, умирает старший сын Алексея Иван. О дочерях Алексея Григорий Бочаров сообщает следующее: Дарья в 1792 году выдана замуж за купца Аксентьева, а после его смерти вступила во второй брак с Василием Васильевичем Михалевым. Мавра Алексеевна вышла замуж за Николая Бочарова. Подтверждений совместного проживания Дарьи в семье Аксентьевых и Мавры у Бочаровых найти не удалось, но при изучении родословия Михалевых был обнаружен интересный след. «Василья Дмитриева жена 3-го брака Дарья Алексеева дочь»¹⁰³. То есть мужа Дарьи звали не Василием Васильевичем, а Василием Дмитриевичем (1753– 1831).

Семейство Михалева было большим, и можно предположить, что последние два сына, Василий (1803—?) и Иван (1810—?), и дочь Мария (1810—?)¹⁰⁴ были рождены Дарьей Алексеевной. Это косвенно подтверждается тем, что братья Василий Васильевич Михалев и Иван Васильевич проживают вместе, холостяками. Материалы последней переписи 1858 года это подтверждают¹⁰⁵. Бочаров о судьбе сына Алексея Мошнина Семёна сообщает: «В 1838 г. дом с усадьбою был продан, и с того времени по смерть свою С. А. Машнин с семьёю жил на квартирах, особенно долго он жил на Даншинской ул., в доме родственника Михалева, где и умер»¹⁰⁶. Видимо, братья Михалевы и приютили Семёна Мошнина, а дальнейшая судьба их неизвестна. Что же касается судьбы Мавры Алексеевны, то протоиерей Лев Лебедев[23]23
  Лев Лебедев (1935—1998) – протоиерей. Окончил исторический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова. По окончании духовной семинарии в 1968 году принял сан священника. С 1974 года служил в Курске. В 1990 году перешёл в Русскую православную церковь за границей.


[Закрыть] в статье «Загадка одного портрета» написал: «К счастью, в то время (1903 год. – В. С.) ещё здравствовал 84-летний Василий Николаевич Бочаров, сын Мавры Алексеевны, одной из дочерей Алексея Машнина»¹⁰⁷. Сведения почерпнуты Лебедевым со слов одного из потомков семьи Бочаровых. Василий Николаевич должен был родиться приблизительно в 1815—1825 годах. Были изучены материалы переписи 1816, 1834,1859 и 1858 годов.

В 1816 году записано следующее: «Николай Алексеев сын Бочаров 32 (года от рождения. – В. С.). Василий – вновь рождённый. Екатерина Иванова 23 лет»¹⁰⁸. То есть Василий Николаевич Бочаров, 1815 года рождения, которому в 1903 году должно исполниться 88 лет, нами обнаружен. Только мать его зовут Екатерина Ивановна, а такого имени и отчества в роду Мошниных нет. Продолжая изучение родословия Бочаровых, обнаруживаем запись: «Андрей Казмин Бочаров 39 (лет от рождения. – В. С.). Сын Пётр 6. Жена Елена Гаврилова 38. Его ж дочери Екатерина 8. Праскева 10 недель»¹⁰⁹. Фамилия жены не указана, но год рождения – 1778-й – и инициалы говорят о том, что это может быть дочь Прасковьи Сидоровны Мошниной-Колошиновой. В 1850 году у Петра родился сын Василий¹¹⁰, который, вероятно, и был тем Василием, о котором вспомнили много лет спустя и, как это бывает, многое перепутали. Получается, что о дочерях Алексея Ивановича Мошнина Матрёне и Мавре мы ничего не знаем.

Достоверно разработана линия сына Алексея Ивановича, Семёна. Предположительно в начале 1800-х годов он женился на своей ровеснице Наталье Ивановне (фамилия неизвестна). В 1815 году у них родился первенец Иван, умерший в 1817 году. Затем в 1822-м родилась Пелагея и в 1826-м – Екатерина¹¹¹. По ревизским сказкам 1850 года Пелагея и Екатерина проживают в родительском доме¹¹². Не изменилось семейное положение сестёр и при проведении десятой ревизии в 1858 году¹¹³, хотя к этому времени они находились в зрелом возрасте: 35 лет исполнилось Пелагее и 31 год Екатерине. 16 марта 1861 года в Преображенском приходе, на квартире у Михалевых, на шестьдесят седьмом году жизни умерла Наталья Ивановна. Пережив жену на два года, 21 июля 1863 года умирает и Семён Алексеевич¹¹⁴. После смерти родителей Пелагея и Екатерина, видимо сохранив девство, по примеру своего известного родственника, отправляются в монастырь в село Дивеево Ардатовского уезда Нижегородской губернии, носящий имя старца Серафима. В архиве города Арзамаса в списках монашествующих Серафимо-Дивеевского монастыря за 1881 год обнаружены Пелагея Семёновна и Екатерина Семёновна Мошнины. В монастыре они находятся с 1876 года. Как записано в монастырской ведомости: «Пелагея Семёновна по слабости здоровья послушания не несёт, у Екатерины Семёновны послушание келейное»¹¹⁵. Младшая сестра Екатерина 5 марта 1881 года записана находящейся «при указе». 16 мая 1882 года пострижена в рясофор. Но только 20 ноября 1885 года, пятидесяти девяти лет от рождения, она была уволена из мещанского сословия города Курска для принятия монашеского звания¹¹⁶. Монашеского чина удостоена 25 мая 1887 года с дорогим для неё именем Серафима¹¹⁷. Старшая сестра Пелагея получила увольнение 20 апреля 1887 года, но, видимо, по состоянию здоровья закончила дни в Серафимо-Дивеевском монастыре простой послушницей. Хочется отметить, что в записках Дивеевских сестёр воспоминания Пелагеи и Екатерины нигде не встречаются, а уж кому как не им быть носителями семейного предания о великом родственнике.

Что касается братьев Сидора Ивановича Антона и Максима, то отмечу малоизвестный факт, извлечённый Анатолием Танковым из исповедных росписей 1768 года. У Антона Ивановича и его жены Варвары Феогеновны было двое детей: «дети ея Пётр 22 л., Агафия»¹¹⁸, у Петра Антоновича после женитьбы на Мавре Афанасьевне Овсянниковой детей не было, и в переписи 1811 года в списке выбывших он записан под номером 66 как умерший¹¹⁹. Судьба Агафьи Антоновны неизвестна.

Максим Иванович – второй, старший брат отца Прохора по ревизской сказке 1782 года, не записан. Но в Ильинском приходе проживают его сыновья. Пётр (1742– 1806) тридцати девяти лет и жена Наталья Дмитриевна тридцати лет, дочь курского купца Михалева. Их дети: старший сын Максим восьми лет, Прокофий пяти, дочь Стефанида четырёх и младший сын Карп «году»¹²⁰. В ревизии 1795 года отмечено рождение в 1787 году ещё одной дочери, Анны, а в начале 1795-го – смерть Натальи Дмитриевны¹²¹. По материалам последующих ревизий удалось выяснить, что Максим и Прокофий в 1800 году «отлучились» из Курска, и где находятся, неизвестно¹²². Как сложилась судьба дочерей Максима Ивановича, документы умалчивают. Больше известно о младшем сыне Карпе Петровиче, умершем в 1819 году. По ревизской сказке 1834 года у него записан сын Василий, «новорождённый» во время предыдущей переписи (1815)¹²³. В 1846-м Василий отдан в рекруты, а дома у него остались сын Иван (1837 —?) и мать, вдова Акулина Никитична (1800—?)¹²⁴. По ревизии 1858 года они записаны вдвоём125 – внук и бабушка.

В Ильинском же приходе проживал и второй сын Максима Ивановича Иван (1747—1804). Первая его жена Евдокия Михайловна умерла в 1785 году, он женился второй раз на мещанской дочери Елене Андреевне Сазоновой. От первого брака у Ивана родилась дочь Елена (1783), от второго – дочь Дарья (1792—?) и сын Яков (1797—?)¹²⁶. С Иваном проживала мать Дарья Григорьевна, умершая в 1786 году на семьдесят третьем году жизни¹²⁷. Данных о смерти Максима Ивановича обнаружить не удалось, как и дополнительных сведений об этом семействе.

Следует сказать и о троюродном родстве преподобного. По мужской линии это двоюродный дед Трифон Евсеевич Мошнин (1705—1776), женатый на Ирине Ивановне Калугиной (1705—1769). Их дети (двоюродные дядя и тётя преподобного) Иван Трифонович (1738—1814), женившийся на Александре Потаповне Овчинниковой, и Евдокия Трифоновна (1749—?), замужем за Ксенофонтом Родионовичем Моисеевым¹²⁸.

Следующее поколение (троюродные братья и сёстры): Никита Иванович Мошнин (1765—1810), Анисья Ивановна (1766—?), Аграфена Ивановна (1774—?), Иван Иванович (1779—1847), Наталья Ивановна (1784—?), Андрей Ксенофонтович Моисеев (1763—?), Евфимья Ксенофонтовна (1782—?), Иван Ксенофонтович (1784—?). Троюродные племянники и племянницы: Мавра Никитична Мошнина (1788—?), Дарья Никитична (1792—?), Анна Никитична (1793—?)¹²⁹; Марфа Ивановна, Николай Иванович (1805—?), Иван Иванович (1825 – отдан в рекруты), Михаил Иванович (1833—?). По линии Моисеевых: Сергей Андреевич (1785—?) и Дмитрий Андреевич (1787—?)^,3°. Троюродный внук и внучка: Фёдор Николаевич Мошнин (1833—?) и Анастасия Михайловна Мошнина (1857—?). Родственная ветвь младшего двоюродного деда Елисея Евсеевича Мошнина (1708—?). Дети: Фёдор Елисеевич (1727—?), Ульяна Елисеевна (1737—?) замужем за Филиппом Захаровичем Сорокиным (1730—1777)¹³¹, Пётр Елисеевич (1744—1778), женатый на Марфе Ивановне Бредихиной (1754—?). Далее троюродные братья и сёстры: Татьяна Филипповна Сорокина (1756—?), Андрей Петрович Мошнин (1773—1831), Акулина Петровна (1774—?), Мария Петровна (1776—?), Наталья Петровна (1776—?).

Продолжение рода отмечено только у Андрея Петровича, женившегося на Марии Борисовне Грачёвой (1775—?): дочь Анастасия Андреевна Мошнина (1795—?) и сын Пётр Андреевич (1800—?). За отсутствием данных линия Анастасии не имеет продолжения. А у Петра Андреевича родились трое сыновей и одна дочь – троюродные внуки преподобного: Михаил Петрович (1822—1842), Василий Петрович (1826—?), Дмитрий Петрович (1834 – отдан в рекруты), Ольга Петровна (1837—?). На этой стадии также происходят утраты, и продолжение фамилии отмечено только у Василия Петровича: дочери Екатерина Васильевна (1845—?), Мария (1849—?), Дарья (1853—?), сыновья Николай (1847—?), Илья (1857—?). Троюродное родство по материнской линии составляет не меньший по количеству список имён и теряется во второй половине XIX века.

После проведения десятой ревизии 1858 года следующая всеобщая перепись населения состоялась только в 1897 году. И хотя она проводилась очень организованно и опросные листы содержали большее количество вопросов, основной её целью было накопление социально-демографической статистики. Результаты переписи по Курской губернии опубликованы организационным комитетом в 1904 году в виде общих статистических таблиц и диаграмм. Наиболее интересно, что опросные листы после обработки были уничтожены. Потому восстановление истории рода Мошниных второй половины XIX века возможно только по метрическим и исповедным книгам. Из-за плохой сохранности и утрат документов следует признать, что на этой стадии поиски могут оказаться безрезультатными.