Текст книги "Серафим Саровский"
Автор книги: Валентин Степашкин
Жанр:
Биографии и мемуары
сообщить о нарушении
Текущая страница: 37 (всего у книги 42 страниц)
Истинно решившие служить Господу Богу должны упражняться в памяти Божией и непрестанной молитве к Иисусу Христу, говоря умом: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго.
Таковым упражнением, при охранении себя от рассеяния и при соблюдении мира совести, можно приблизиться к Богу и соединиться с Ним. Ибо, по словам св. Исаака Сирина, кроме непрестанной молитвы, мы приблизиться к Богу не можем (Слово 69).
Образ молитвы весьма хорошо расположил св. Симеон Новый Богослов (Добротолюбие, ч. I). Достоинство же оной очень хорошо изобразил св. Златоуст: Велие, говорит он, есть оружие молитва, сокровище неоскудно, богатство никогда не иждиваемо, пристанище безволненно, тишины вина и тьмам благих корень, источник и мати есть (Марг. сл. 5, О непостижимом).
В церкви на молитве стоять полезно с закрытыми очами во внутреннем внимании; открывать же очи разве тогда, когда унываешь, или сон будет отягощать тебя и склонять к дреманию; тогда очи обращать должно на образ и на горящую пред ним свечу.
Если в молитве случится плениться умом в расхищение мыслей, тогда должно смириться пред Господом Богом и просить прощения, говоря: согреших, Господи, словом, делом, помышлением и всеми моими чувствы.
Посему всегда должно стараться, чтоб не предавать себя рассеянию мыслей, ибо чрез сие уклоняется душа от памяти Божией и любви Его по действию диавола, как св. Макарий говорит: Всё супостата нашего тщание сие есть да мысль нашу от памятования о Боге и страха и любви отвратит (Сл. 2, гл. 15).
Когда же ум и сердце будут соединены в молитве и помыслы души не рассеяны, тогда сердце согревается теплотою духовною, в которой воссиявает свет Христов, исполняя мира и радости всего внутреннего человека.
Все святые и отрёкшиеся от мира иноки во всю жизнь свою плакали в чаянии вечного утешения, по уверению Спасителя мира: Блажени плачущий, яко тии утешатся (Мф. 5,4).
Так и мы должны плакать о оставлении грехов наших. К сему да убедят нас слова Порфироносного: Ходящий хождаху и плакахуся, метающе семена своя: грядуще же приидут радостию, вземлюще рукояти своя (Пс. 125, 6), и слова св. Исаака Сирина: Омочи ланите твои плачем очию твоею, да почиет на тебе Святый Дух и омыет тя от скверны злобы твоея. Умилостиви Господа твоего слезами, да приидет к тебе (Сл. 68, Об отречении от мира).
Когда мы плачем в молитве и тут же вмешивается смех, то сие есть от диавольской хитрости. Трудно постичь врага нашего тайные и тонкие действия.
У кого текут слёзы умиления, такового сердце озаряют лучи Солнца правды – Христа Бога.
Дабы приять и узреть в сердце свет Христов, надобно, сколько можно, отвлечь себя от видимых предметов. Предочистив душу покаянием и добрыми делами и с верою в Распятого закрыв телесные очи, должно погрузить ум внутрь сердца, и вопиять призыванием имени Господа нашего Иисуса Христа; и тогда по мере усердия и горячести духа к Возлюбленному находит человек в призываемом имени услаждение, которое возбуждает желание искать высшего просвещения.
Когда чрез таковое упражнение укоснит ум в сердце, тогда воссиявает свет Христов, освещая храмину души своим Божественным сиянием, как говорит пророк Малахия: Ивозсияет вам боящимся имене Моего солнце правды (Мал. 4, 2).
Сей свет есть купно и жизнь по Евангельскому слову: В том живот бе, и живот бе свет человеком (Иоан. 1,4).
Когда человек созерцает внутренне свет вечный, тогда ум его бывает чист и не имеет в себе никаких чувственных представлений, но, весь будучи углублён в созерцание несозданной доброты, забывает всё чувственное, не хочет зреть и себя; но желает скрыться в сердце земли, только бы не лишиться сего истинного блага – Бога.
Путь внимания проходящий не должен только одному сердцу своему верить, но должен сердечные свои действия и жизнь свою поверять с законом Божиим и с деятельною жизнью подвижников благочестия, которые таковый подвиг проходили. Сим средством удобнее можно и от лукавого избавиться и истину яснее узреть.
Ум внимательного человека есть как бы поставленный страж, или неусыпный охранитель внутреннего Иерусалима. Стоя на высоте духовного созерцания, он смотрит оком чистоты на обходящие и приражающиеся к душе его противные силы, по Псаломнику: и на враги моя воззре око моё (Пс. 53, 9).
От ока его не скрыт диавол, яко лев рыкая, иский кого поглотити (1 Пётр. 5, 8), и те, которые напрягают лук свой состреляти вомраце правыя сердцем (Пс. 10, 2).
А потому таковый человек, следуя учению Божественного Павла, принимает вся оружия Божия, да возможет противитися в день лют (Ефес. 6, 13) и сими оружиями, содействующей благодати Божией, отражает видимые приражения и побеждает невидимых ратников.
Проходящий путь сей не должен внимать посторонним слухам, от которых голова может быть наполнена праздными и суетными помыслами и воспоминаниями; но должен быть внимателен к себе.
Особенно на сем пути наблюдать должно, чтоб не обращаться на чужие дела, не мыслить и не говорить о них, по Псаломнику: Не возглаголют уста мои дел человеческих (Пс. 16, 4), а молить Господа: От тайных моих очисти мя йот чуждих пощади раба Твоего (Пс. 18, 13—14).
Человек должен обращать внимание на начало и конец жизни своей, к средине же, где случается счастье или несчастье, должен быть равнодушен. Чтоб сохранить внимание надобно уединяться в себя, по глаголу Господню: Никого же на пути целуйте (Лук. 10,4), т. е. без нужды не говорить, разве бежит кто за тобою, чтоб услышать от тебя полезное.
Человек, принявший на себя проходить путь внутреннего внимания, прежде всего должен иметь страх Божий, который есть начало премудрости.
В уме его всегда должны быть напечатлёны сии пророческие слова: Работайте Господеви со страхом и радуйтеся Ему с трепетом (Пс. 2, 11).
Он должен проходить путь сей с крайней осторожностью и благоговением ко всему священному, а не небрежно. В противном случае опасаться должно, чтоб не отнеслось к нему сие Божие определение: Проклят человек, творяй дело Господне с небрежением (Иерем. 48, 10).
Благоговейная осторожность здесь нужна для того, что сие море, т. е. сердце со своими помыслами и желаниями, которые должно очищать посредством внимания, велико и пространно, тамо гади, их же несть числа, т. е. многие помыслы суетные, неправые и нечистые, порождения злых духов.
Бойся Бога, – говорит Премудрый, – и заповеди Его храни (Еккл. 12, 13). А соблюдая заповеди, ты будешь силён во всяком деле, и дело твоё будет всегда хорошо. Ибо, боясь Бога, ты из любви к Нему всё делать будешь хорошо. А диавола не бойся; кто боится Бога, тот одолеет диавола: для того диавол бессилен.
Два вида страха: если не хочешь делать зла, то бойся Господа и не делай; а если хочешь делать добро, то бойся Господа и делай.
Но никто не может стяжать страха Божия, доколе не освободится от всех забот житейских. Когда ум будет беспопечителен, тогда движет его страх Божий и влечёт к любви благости Божией.
Страх Божий приобретается тогда, когда человек, отрёкшись от мира и от всего, что в мире, сосредоточит все свои мысли и чувства в одном представлении о законе Божьем и весь погрузится в созерцание Бога и в чувство обещанного святым блаженства.
Нельзя отречься от мира и прийти в состояние духовного созерцания, оставаясь в мире. Ибо доколе страсти не утишатся, нельзя стяжать мира душевного. Но страсти не утишатся, доколе нас окружают предметы, возбуждающие страсти. Чтобы прийти в совершенное бесстрастие и достигнуть совершенного безмолвия души, нужно много подвизаться в духовном размышлении и молитве. Но как возможно всецело и спокойно погружаться в созерцание Бога и поучаться в законе Его и всею душою возноситься к Нему в пламенной молитве, оставаясь среди неумолчного шума страстей, воюющих в мире? Мир во зле лежит.
Не освободясь от мира, душа не может любить Бога искренно. Ибо житейское, по словам преп. Антиоха, для неё есть как бы покрывало.
Если мы, говорит тот же учитель, живём в чужом граде, и наш град далеко от града сего, и если мы знаем град наш: то для чего мы медлим в чужом граде и в нём уготовляем себе поля и жилища? И како воспоём песнь Господню на земли чуждей? Мир сей есть область иного, т. е. князя века сего (Сл. 15).
Человек состоит из тела и души, а потому и путь жизни его должен состоять из действий телесных и душевных – из деяния и умосозерцания.
Путь деятельной жизни составляют: пост, воздержание, бдение, коленопреклонение, молитва и прочие телесные подвиги, составляющие тесный путь и прискорбный, который, по слову Божию, вводит в живот вечный (Мф. 7, 14).
Путь умосозерцательной жизни состоит в возношении ума ко Господу Богу, в сердечном внимании, умной молитве и созерцании чрез таковые упражнения вещей духовных.
Всякому, желающему проходить жизнь духовную, должно начинать от деятельной жизни, а потом уже приходить и в умосозерцательную: ибо без деятельной жизни в умосозерцательную прийти невозможно.
Деятельная жизнь служит к очищению нас от греховных страстей и возводит нас на степень деятельного совершенства; а тем самым пролагает нам путь к умосозерцательной жизни. Ибо одни токмо очистившиеся от страстей и совершенные к оной жизни приступать могут, как сие видеть можно из слов Священного Писания: Блажени чистии сердцем: яко тии Бога узрят (Мф. 5, 8) и из слов св. Григория Богослова (в слове на св. Пасху): к созерцанию безопасно могут приступать только совершеннейшие по своей опытности.
К умозрительной жизни приступать должно со страхом и трепетом, с сокрушением сердца и смирением, со многим испытанием Святых Писаний и, если можно найти, под руководством какого-либо искусного старца, а не с дерзостью и самочинением: дерзый бо и прозорливый, по словам Григория Синаита (О прелести и о иных многих предлогах. Доброт., ч. I), паче достоинства своего взыскав с кичением, понуждается до того прежде времени доспети. И паки: аще мечтается кто мнением высокая достигнута, желание сатанино, а не истину стяжав, – сего диавол своими мрежами удобь уловляет, яко своего слугу.
Если же не можно найти наставника, могущего руководствовать к умосозерцательной жизни, то в таком случае должно руководствоваться Священным Писанием, ибо Сам Господь повелевает нам учиться от Священного Писания, глаголя: Испытайте Писания, яко вы мните имети в них живот вечный (Иоан. 5, 39).
Так же должно тщиться прочитывать отеческие писания и стараться, сколько можно, по силе исполнять то, чему научают оные, и таким образом мало-помалу от деятельной жизни восходить к совершенству умосозерцательной.
Ибо, по словам св. Григория Богослова (Слово на святую Пасху), самое лучшее дело, когда мы каждый сам собою достигаем совершенства и приносим призывающему нас Богу жертву живую, святую и всегда во всём освящаемую.
Не должно оставлять деятельную жизнь и тогда, когда бы в ней человек имел преспеяние и пришёл бы уже в умосозерцательную: ибо она содействует умосозерцательной жизни и её возвышает.
Проходя путь внутренней и умосозерцательной жизни, не должно ослабевать и оставлять оного потому, что люди, прилепившиеся ко внешности и чувственности, поражают нас противностью своих мнений в самое чувство сердечное, и всячески стараются отвлечь нас от прохождения внутреннего пути, поставляя нам на оном различные препятствия: ибо, по мнению учителей церковных (Блаж. Феодорита. Толков, на Песнь песней), умосозерцание вещей духовных предпочитается познанию вещей чувственных.
А потому никакими противностями в прохождении сего пути колебаться не должно, утверждаяся в сем случае на слове Божием: Страха же их не убоимся, ниже смутимся: яко с нами Бог. Господа Бога нашего освятим в сердечной памяти Его Божественного имене и исполнения воли Его, и Той будет нам в страх (Исаии 8, 12—13).
Паче всего должно украшать себя молчанием; ибо Амвросий Медиоланский говорит: Молчанием многих видел я спасающихся, многоглаголанием же ни одного. И паки некто из отцов говорит: Молчание есть таинство будущего века, словеса же орудие суть мира сего (Добротолюбие, ч. 11, гл. 16).
Ты только сиди в келье своей во внимании и молчании и всеми мерами старайся приблизить себя ко Господу, и Господь готов сделать тебя из человека ангелом: На кого бо, говорит Он, воззрю, токмо на кроткого и молчаливого и трепещущаго словес моих (Исаии 66, 2).
Когда мы в молчании пребываем, тогда враг-диавол ничего не успевает относительно к потаённому сердца человеку: сие же должно разуметь о молчании в разуме.
Проходящий таковый подвиг должен всё упование своё возложить на Господа Бога, по учению Апостола: Всю печаль вашу возверзите Нан, яко Той печётся о вас (1 Пётр. 5, 7). Оный должен быть постоянен в сем подвиге, последуя в сем случае примеру св. Иоанна, молчальника и пустынника (Четьи Минеи, декабря 3, в житии его), который в прохождении пути сего утверждался сими Божественными словами: Не имам Тебе оставити, ниже имам от Тебе отступити (Евр. 13, 5).
Ежели не всегда можно пребывать в уединении и молчании, живя в монастыре и занимаясь возложенными от настоятеля послушаниями; то хотя некоторое время, остающееся от послушания, должно посвящать на уединение и молчание, и за сие малое не оставит Господь Бог ниспослать на тебя богатую Свою милость.
От уединения и молчания рождается умиление и кротость; действие сей последней в сердце человеческом можно уподобить тихой воде Силоамской, которая течёт без шума и звука, как говорит о ней пророк Исаия: Воды Силоамли текущая тисе (8,6).
Пребывание в келье в молчании, упражнении, молитве и поучении день и нощь закону Божию делает человека благочестивым: ибо, по словам свв. отцов, келья инока есть пещь Вавилонская, в нейже трие отроцы Сына Божия обретоша (Доброт., ч. 3, Пётр Дамаскин, кн. 1).
Монах, по словам Ефрема Сирина, не останется долго на одном месте, если не возлюбит прежде молчания и воздержания. Ибо молчание учит безмолвию и постоянной молитве, а воздержание делает помысл неразвлекаемым. Наконец приобретшего сие ожидает мирное состояние (т. 2).
Одного многословия с теми, кто противных с нами нравов, довольно расстроить внутренность внимательного человека.
Но всего жалостнее то, что от сего может погаснуть тот огонь, который Господь наш Иисус Христос пришёл воврещи на землю сердец человеческих: ибо ничтоже тако устужает огнь, от Святаго Духа вдыхаемый в сердце инока к освящению души, якоже сообращение и многословие и собеседование (Ис. Сир. сл. 8).
Особенно же должно хранить себя от обращения с женским полом: ибо, как восковая свеча, хотя и не зажжённая, но поставленая между зажжёнными, растаевает, так и сердце инока от собеседования с женским полом неприметно расслабевает, о чём и св. Исидор Пелусиот говорит так: Аще (глаголющу писанию) кие беседы злые тлят обычаи благи: то беседа с жёнами аще и добра будет, обаче сильна есть растлити внутреннего человека тайно помыслы скверными, и чисту сушу телу, пребудет душа осквернена: что бо твердев есть камене, что же воды мягчае, обаче всегдашнее прилежание и естество побеждает; аще убо естество, едва подвижимое, подвизается, и от тоя вещи, юже имать ни во что же, страждет и умаляется, то како воля человеческая, яже есть удобь колеблема, от обыкновения долгого не будет побеждена и превращена (Исид. Пелус. пис. 84 и Четьи Минеи, Февраля 4, в житии его).
А потому для сохранения внутреннего человека надобно стараться удерживать язык от многословия: Муж бо мудр безмолвие водит (Прит. 11, 12), и иже хранит свои уста, соблюдает свою душу (Прит. 13, 3) и помнит слова Иова: Положих завет очима моима, да не помышлю на девицу (31, 1) и слова Господа нашего Иисуса Христа: Всяк, иже воззрит на жену, ко еже вожделети ея, ужелюбодействова с нею в сердце своём (Мф. 5, 28).
Не выслушав прежде от кого-либо о каком-либо предмете, отвечать не должно: Иже бо отвещает слово прежде слышания, безумие ему есть и поношение (Прит. 18, 13).
Преп. Варсонофий учит: доколе корабль на море терпит беды и приражения ветров, а когда достигнет пристанища тихого и мирного, уже не боится бед и скорбей и приражения ветров, но остаётся в тиши. Так и ты, монах, доколе остаёшься с людьми, ожидай скорбей и бед и приражения мысленных ветров; а когда вступишь в безмолвие, бояться тебе нечего (Варе. Отв. 8, 9).
Совершенное безмолвие есть крест, на котором должен человек распять себя со всеми страстьми и похотьми. Но подумай, Владыка наш Христос сколько наперёд претерпел поношений и оскорблений, и потом уже восшел на крест. Так и нам нельзя прийти в совершенное безмолвие и надеяться святого совершенства, если не постраждем со Христом. Ибо говорит Апостол: Аще с Ним страждем, с Ним и прославимся. Другого пути нет (Варе. Отв. 342).
Пришедший в безмолвие должен непрестанно помнить, зачем пришёл, чтобы не уклонилось сердце его к чему-либо другому.
Подвигоположник и Спаситель наш Господь Иисус Христос пред выступлением на подвиг искупления рода человеческого укрепил Себя продолжительным постом. И все подвижники, начиная работать Господу, вооружали себя постом и не иначе вступали на путь крестный, как в подвиге поста. Самые успехи в подвижничестве измеряли они успехами в посте.
Пост состоит не в том только, чтобы есть редко, но в том, чтобы есть мало; и не в том, чтобы есть однажды, но в том, чтобы не есть много. Неразумен тот постник, который дожидается определённого часа, а в час трапезы весь предаётся ненасытному вкушению и телом и умом. В рассуждении пищи должно наблюдать и то, чтобы не разбирать между снедями вкусными и невкусными. Это дело, свойственное животным, в разумном человеке недостойно похвал. Отказываемся же мы от приятной пищи для того, чтобы усмирить воюющие члены плоти и дать свободу действиям духа.
Истинный пост состоит не в одном изнурении плоти, но и в том, чтобы ту часть хлеба, которую ты сам хотел бы съесть, отдать алчущему.
К строгому посту святые люди приступали не вдруг, делаясь постепенно и мало-помалу способными довольствоваться самою скудною пищею. Преп. Дорофей, приучая ученика своего Досифея к посту, постепенно отнимал от стола его по малой части, так что от четырёх фунтов меру его ежедневной пищи низвёл, наконец, до восьми лотов хлеба.
При всём том святые постники, к удивлению других, не знали расслабления, но всегда были бодры, сильны и готовы к делу. Болезни между ними были редки, и жизнь их текла чрезвычайно продолжительно.
В той мере, как плоть постящегося становится тонкою и лёгкою, духовная жизнь приходит в совершенство и открывает себя чудными явлениями. Тогда дух совершает свои действия как бы в бестелесном теле. Внешние чувства точно закрываются, и ум, отрешась от земли, возносится к небу и всецело погружается в созерцание мира духовного.
Однако ж, чтобы наложить на себя строгое правило воздержания во всём, или лишить себя всего, что может служить к облегчению немощей, сие вместить не всякий может. Могий же вместити да вместит (Мф. 19, 12).
Пищи употреблять должно каждый день столько, чтоб тело, укрепясь, было другом и помощником душе в совершении добродетели; а иначе может быть то, что, изнемогшу телу, и душа слабеет.
По пятницам и средам, особенно же в четыре поста, пищу, по примеру отцов, употребляй один раз в день, и ангел Господень прилепится к тебе.
Не должно предпринимать подвигов сверх меры, а стараться, чтобы друг – плоть наша – был верен и способен к творению добродетелей.
Надобно идти средним путём, не уклоняясь ни на десно, ни на шуе (Прит. 4, 27); духу давать духовное, а телу – телесное, потребное для поддержания временной жизни. Не должно также и общественной жизни отказывать в том, чего она законно требует от нас, по словам Писания: Воздадите кесарево кесареви и Божия Богови (Матф. 22, 21).
Должно снисходить и душе своей в её немощах и несовершенствах и терпеть свои недостатки, как терпим недостатки ближних, но не обленяться и непрестанно побуждать себя к лучшему.
Употребил ли ты пищи много или сделал другое что сродное слабости человеческой, не возмущайся сим, не прибавляй вреда ко вреду; но, мужественно подвигнув себя к исправлению, старайся сохранить мир душевный, по слову Апостола: Блажен не осуждали себе, о нём же искушается (Рим. 14, 22).
Тело, измождённое подвигами или болезнями, должно подкреплять умеренным сном, пищею и питием, не наблюдая даже и времени. Иисус Христос, по воскрешении дочери Иаировой от смерти, тут же повелел дати ей ясти (Лук. 8, 55).
Если самовольно изнурим своё тело до того, что изнуриться и дух, то таковое удручение будет безрассудное, хотя бы сие делалось для снискания добродетели.
Лет до тридцати пяти, т. е. до преполовения земной жизни, велик подвиг человеку в сохранении себя, и многие в сии лета не устаивают в добродетели, но совращаются с правого пути к собственным пожеланиям, как о сём св. Василий Великий свидетельствует (в беседе на начал. Прит.): многие много собрали в юности, но посреде жития бывши, восставшим на них искушениям отдухов лукавствия, не стерпели волнения и всего того лишились.
А потому, чтоб не испытать такого превращения, надобно поставить себя как бы на мериле испытания и внимательного за собою наблюдения, по учению св. Исаака Сирина: Якоже на мериле приличествует извести коемуждо жительство своё (Сл. 40).
Всякий успех в чём-либо мы должны относить ко Господу и с пророком говорить: Не нам, Господи, не нам но имени Твоему даждь славу (Пс. 113, 9).
