Текст книги "Когда-нибудь мы будем вместе (СИ)"

Автор книги: Вадим Мархасин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 74 (всего у книги 77 страниц)

Глава 28 Я устал, я ухожу

Глава 28 Я устал, я ухожу

Жесткая политики России в отношении бывших союзных респулик, желающих по праву первой ночи продолжать иметь ничего не отдавая взамен или отделываться обещаниями расплатиться когда-нибудь, в основном когда рак на горе свистнет, заставила большинство бывших братских ответственнее относиться к выполнению взятых на себя обязательств.

Кредиты и помощь Россия предоставляла в последние годы только под реальное обеспечение в виде акций предприятий, концессий на добычу природных ископаемых, встречную поставку хоть чего нибудь ликвидного: нефти и газа, хлопка, фруктов, овощей, орехов. А то Узбекистан весь хлопок на корню на пять лет вперед продал американцам, деньги прожрал и с наглой рожей обратился к России за кредитом. Получил сперва хрен по всей морде, а уж только потом, когда прочувствовал величину пропасти, Россия выделила кредит в счет концессий на добычу полезных ископаемых.

Таджикистан посмотрев на печальный опыт соседа свой хлопок, также на пять лет вперед, предложил уже России.

Среднеазиатские республики подпертые с юга не совсем дружественными Афганистаном, Ираном и хитрожопым Китаем вынуждены были дружить с Россией через Казахстан. Общий язык экономические связи, которые разорвать проблематично, диктовали формат новых взаимоотношений.

Азербайджан, находящийся в состоянии необъявленной войны с Арменией ревностно скалил зубы на возможную помощь России и на этой почве потянулся к Грузии и Турции, заключив договор о строительстве нефтепровода в обход территории России через Грузию в Турцию. Азеры взяли на вооружение девиз один народ с турками – два государства. Ну и флаг им в…

Грузия рассматривавшая семьдесят лет Советской власти Россию как дойную корову, обиженная на несправедливый с ее точки зрения дележ советского военного имущества, на этой почве так же сблизилась с Турцией преследуя лишь одно – как бы втихаря нагадить северному соседу.

Армяне, чтобы элементарно выжить в окружении исторических врагов обивали пороги с заявлениями на вступление с Россией во всевозможные союзы и договора. Но пользы с них было как с козла молока. Поставки Армянского коньяка и вин не покрывали даже десяти процентов запрашиваемой от северного братского народа помощи. Единственный путь сообщения с Россией либо через Грузию, с которой у русских отношения не сложились, либо через Азербайджан, с которым армяне сами находились в состоянии войны. Турция ввела режим блокады с запада, а через Иран тоже не наездишься из-за отсутствия необходимой транспортной инфраструктуры.

Я гарантировал всем армянским товарищам желающим переехать в Россию на постоянное место жительства гражданство, но наотрез отказался финансировать самостийное правительство – только под обеспечение в виде долей промышленных предприятий. Из трех миллионов армян половина переехала в Россию, кто на ПМЖ, кто на заработки, за четыре последних года большая часть всей промышленности Армении перешла в собственность России. Чувствую скоро будет у России еще одна губерния – Армянская. Нужна ли только?

Западные бывшие братские, в основу своей политики международных отношений с Россией положили вымогательство и шантаж. Угрожая перекрыть нефте и газопроводы, требовали обеспечить дешевой нефтью свои нефтеперерабатывающие предприятия, диктовали свои цены за транзит, выпрашивая скидки на газ, работали перевалочными пунктами всевозможной контрабанды, затягивая формирование единого таможенного пространства, навязывая свою продукцию, по ценам выше мировых.

За три последних года Россия построила обходные нефтепроводы с юга на север минуя Украину и Белоруссию, обустроила мощные нефтяные терминалы в Новороссийске и возле Санкт-Петербурга на Балтике, постепенно снижая перекачку ресурсов через слишком много вожделеющих соседей. Страна практически полностью наладила выпуск всех комплектующих, материалов и сырья поставляемых ранее из Украины и Белоруссии.

В отличии от моей прошлой реальности более твердая позиция в отношении халявы, импортозамещение в отношении промышленных товаров из Украины и Белоруссии поставили экономику соседей на колени. Их охи и вздохи, ссылки на мировой опыт интеграции, в тщетной попытке держать Россию на крючке своих поставок и мой опыт прошлой жизни убеждал меня пуще прежнего, что надо уметь делать все на территории России. Не нужны нам вертолетные, судовые и ракетные двигатели и самолеты из Украины, обойдемся без Белорусских Мазов и Белазов, колесных тракторов и тягачей для Тополей. Либо передают нам половину этих предприятий в собственность, либо, не обессудьте, потратим деньги на производство потребного в России.

Украинцы и Белорусы испробовали все виды дипломатии для приведения в чувство России – от шантажа и закрытия транзитных газо и нефтепроводов до обвинений в предательстве братьев-славян.

Государственное субсидирование сельского хозяйства с параллельным сокращением поставок сельхозпродукции из-за рубежа придало положительный импульс отечественным сельхозпроизводителям. Основными сельхозпродуктами Россия себя обеспечила самостоятельно. Тысячи новых птицефабрик, свиноферм покрыли потребность в птице, яйцах и свинине. Говядину я как в той истории решил закупать в Аргентине, вложившись в строительство крупных фермерских хозяйств за океаном.

Практически обанкротившаяся Белоруссия увидела выход в союзном договоре с Россией, обещая войти в единое экономическое, таможенное, рублевое пространство. Но обещать не значит жениться, да и такой нищий союзник России даром не нужен.

Почувствовав удавку на шее, Лукашенко прибежал договариваться. Но я наотрез отказался от союза в том виде каким он был при СССР. Только вхождение в состав России на правах отдельных губерний. Тогда и жить все будем одинаково. Или все в дерьме или все в шоколаде. Второй Прибалтики с отношениями в виде дружба-дружбой, а табачок врозь, мне не надо.

Чтобы сподвигнуть батьку на такую крамолу, я подвесил у него под носом морковку, пообещав уступить пост президента объединенной России. Но выдвигаться кандидатом он должен уже как гражданин России.

Хорошо замотивированный Лукашенко инициировал проведение летом девяносто пятого года в Белоруссии, референдума по вхождению в состав России. Результаты референдума поразили всех, как белорусов, так и соседей, особенно поляков, опять получивших на востоке границу с ненавистной Россией.

За вхождение в состав России проголосовало девяносто процентов избирателей, при явке свыше семидесяти процентов. Процесс объединения прошел практически незаметно для Россиян. Белорусы почувствовали и прониклись, получив первые зарплаты в российских рублях и отмену всех пошлин и ограничений.

Литва получила ноту протеста по возврату Клайпеды и части территорий бывшей Белоруссии переданных ей при вхождении в состав СССР, с целью легитимизировать тот коридор прорубленный по ее западной границе в Калининград и похоронить планы по вхождению в ЕС и НАТО.

Началось строительство нефте и газопровода через бывшую Белоруссию в Калининград, сократив трассу будущего Северного потока по дну Балтийского моря вдвое. Поляки предлагали провести газопровод в Германию через свою территорию, но я помня о их гнусном отношении к России в моем прошлом послал их далеко и надолго.

В конце девяносто пятого года прошли выборы в Государственную Думу России по новым правилам. Избранные на местных выборах представители народа – выборщики выбрали из своего состава лучших представителей, прошедших дополнительное обучение в институте государственного управления и успешно сдавших открытые публичные экзамены.

В Думе были сформированы комитеты курирующие различные сферы жизни государства: обороны, экономики, финансов, сельского хозяйства, правоохранения и прочие. К каждому комитету был приклеплен профильный научно-исследовательский институт, чтобы депутаты в своей законотворческой деятельности руководствовались научными исследованиями и заключениями экспертов, а не тем, что левая пятка пожелает. Эти же институты разрабатывали профильные законопроекты по поручению соответствующих комитетов.

Первый шаг к парламентской форме правления был сделан. Осталось только заменить прямые выборы президента на выборы премьера из состава членов Государственной Думы.

Обновленная Государственная Дума единогласно проголосовала за назначение Лукашенко председателем Правительства России и назначила день выборов президента России на шестнадцатое июня девяносто шестого года.

Сразу после встречи нового одна тысяча девяносто шестого года стартовала предвыборная компания.

Я тоже решил поучаствовать на первом этапе, чтобы отобрать часть голосов у коммунистов и либералов и передать их Лукашенко. Иначе шансов против Зюганова у него не будет. Хоть кандидаты и выдвигались инициативными группами, но по факту все они были лидерами своих партий.

На пост президента предъявили претензию еще Жириновский и Явлинский. Успешно выступивший в первом туре выборов в моем прошлом генерал Лебедь, набравший почти пятнадцать процентов голосов, в нынешней истории был назначен командующим Южной группы войск и политикой не увлекался. Бил себя кулаком в грудь, что одним полком наведет порядок в Чечне – вперед и с песней. Только если с полком – то впереди и на лихом коне, а не в штабе с указкой возле карты.

За две недели до выборов я выступил с обращением к народу и снял свою кандидатуру в пользу Лукашенко, предложив провести в следующем году референдум по изменению формы правления с президентской республики на парламентскую. Что-то все цари Российские, после Петра I, плохо кончили. Кого прибили, кого отравили, одних оплевали и в грязь втоптали, других предали забвению. Остальные отличились кто чем мог – то посадками кукурузы, то иконостасами орденов и медалей, сиськами и масиськами. Ни к чему хорошему единоличное правление не привело. Доводить до абсурда как в США, где президент бесплатное приложение к конгрессу и прав никаких не имеет? Пусть уж лучше будет в России государственная автократия в виде избранной Думы и выбранном из ее состава премьере – руководителе государства. Может быть тогда закон станет во главу угла и гарантом и проводником закона будет руководитель государства?

– Я устал, я ухожу, – произнес я на три года раньше свою знаменитую фразу из той истории и подложил свинью Лукашенко и дышащему ему в затылок Пулину, инициировав сбор подписей по вопросу проведения общенационального референдума об изменении политической системы России с президентской на парламентскую республику.

***

– Наблюдаю, движение возле охраняемого объекта, – прошелестел тихий голос в наушнике координатора операции службы безопасности.

– Нарушители?

– Нет, две девушки, очевидно, наши подопечные, под описание подходят, время двенадцать ноль-ноль.

– Минута в минуту, но как они туда попали! Наблюдатель у входа в тупик никого не зафиксировал.

– Не поверишь, командир, не видел – нервно хохотнул наблюдатель, – моргнул и вот они, да они сами не поняли. Сидят на тротуаре возле калитки в слезах и соплях, головами по сторонам вертят. Мистика какая-то!

"Я бы не поверил, но задачу Примаков мне лично так и поставил: "Проконтролировать прибытие подопечных, доложить, взять под негласную охрану, обеспечить вживание в социум". Кто они такие, откуда взялись? Обычные девчонки. Ладно, меньше знаешь, крепче спишь! Задачу выполнил и, слава богу", – успокоил свою совесть куратор операции, набирая по сотовому телефону номер литературного агента.

***

– Ксюша, Ксюхааа, – закрыв глаза, еле слышно шептала женщина, обнимая лежавшую на тротуаре в глухом тупичке молодую девушку, вцепившись побелевшими пальцами в ее руку, – Ксюууша!

Из закрытых глаз женщины текли слезы, капая на грудь девушки.

– Я не смогу без тебя, пусть лучше я, – она бессвязно роняла слова, прижимаясь к дочери из последних сил.

– Мама, ты чего? Отпусти, мне больно!

– Ксюуу, – женщина внезапно замолчала, отшатнулась от девушки, распахнув от удивления глаза и бросилась ей на грудь, целуя, плача, всхлипывая, бессвязно повторяя: – Жива! Слава богу, жива! Где болит? Где? Живая!

– Мама, что с тобой? Где мы? – удивленно воскликнула девушка, приподняв голову, осматриваясь по сторонам.

В поле зрения попал узкий, не шире четырех метров проулок, вымощенный булыжником, заканчивающийся тупиком. Края проулка ограничивали мощные, более двух метров высотой стены, сложенные из дикого камня. Напротив, в паре метров от себя, девушка разглядела ажурную, кованную под старину калитку, с кнопкой домофона рядом на стене.

– Авария, удар, больно, ты не дышишь, темнота, холодно, не верю, – зажмурившись еще сильнее ответила женщина, крепко прижимаясь к дочери, – не верю, это сон, сон!

– Какая темнота, смотри, как солнце светит, припекает как летом! – поразилась девушка, – я помню, как мы ехали с тобой домой из Иркутска и все, открываю глаза, ты на мне плачешь. Как мы здесь оказались? И где мы?

Девушка с трудом вытащила руку, осторожно, по одному, разгибая сведенные судорогой пальцы, приподнявшись села на дороге и обняла мать, нежно гладя по голове, успокаивая как ребенка: – Все хорошо, мама, все хорошо, успокойся, я с тобой, я рядом, – продолжая недоуменно оглядываться.

От волнения и непонятной обстановки у нее закружилась голова. Ехать в машине в конце мая, в Бурятии и внезапно очутиться на старинной брусчатке, где-то явно на юге, это же как надо было так постараться?

Ксения вдохнула несколько раз полной грудью, чтобы успокоиться и почувствовала тонкий аромат зелени, цветов и цитрусовых. Только сейчас она заметила, что забор весь увит вьющимися растениями, а за ним высятся деревья, покрытые ярко зелеными листьями и усыпанные… Апельсинами?

– Как красиво. Мама, смотри! Апельсины растут! Где мы?

Женщина, безвольно лежащая в объятиях дочери, открыла глаза, впившись взглядом в растерянное лицо дочери.

– Ксюша, это правда ты, – дрожащим голосом выдавила мать, обняв дочь. Руки жили самостоятельной жизнью, ощупывая и поглаживая девушку.

Девушка скомандовала бодрым голосом: – Мама встаем, раз-два! – помогая матери подняться и утвердиться на дрожащих ногах и взглянув в ее лицо, ахнула от неожиданности.

– Что? – встревожилась женщина. Девушка заворожено подняла руку и провела по ее волосам, – мамочка, ты такая красивая, молодая, молодая! И смотри, на тебе какой красивый сарафан!

Женщина, не обращая внимания на слова дочери, сказанные, очевидно, в стрессе ответила: – Ксюх, давай определимся, где мы и как здесь оказались.

Крепко держась за руки, дочь с матерью огляделись по сторонам. Тупичок, в котором они очутились непонятным образом, другим концом, постепенно поворачивая, выходил метров через пятьдесят на поперечную улицу, с которой доносился шум проезжающих машин. Возле калитки домофона на стене Ксения увидела прикрепленную латунную овальную табличку с гравировкой.

Ксения потянула мать в сторону калитки: – Мам, смотри!

Не веря своим глазам, женщина прочитала выгравированную надпись на итальянском языке: Улица Радости, 7 "Попова Марина".

Осторожно проведя рукой по табличке, Марина заворожено произнесла: – А когда я итальянский язык понимать стала? – женщина беспомощно оглянулась на дочь.

Ксения нервно хохотнула.

– Тебя только этот вопрос беспокоит мама? – и повела рукой вокруг, намекая на окружающую обстановку, никак не соответствующую маю Забайкалья, – ты в гости приглашать-то собираешься? Попова Марина здесь одна – ты, я совсем даже Зозуля.

– Ксюш, ты что! Как?

– А все вокруг как? Может мы в Раю или в сказке? Хочу сказку! Заглянем одним глазком, – заговорщицки шепнула Ксюша.

– Давай, – неуверенно согласилась Марина.

Ксения шагнула к калитке и нажала на кнопку домофона. В глубине двора раздался мелодичный звон, похожий на удар камертона или гонга. Прошло несколько минут, к калитке никто не подошел. Ксения еще несколько раз нервно нажала на кнопку вызова.

– Видишь, никого нет, пойдем отсюда.

– Мама, неужели тебе неинтересно, – кивнула дочь на табличку, и куда мы пойдем?

Ксения решительно нажала на ручку калитки, та с легким щелчком отворилась, приглашая войти.

***

Докладываю. Подопечные встали, прочитали надпись на табличке, зашли в калитку.

– Принял, продолжать наблюдение.

***

Заглянув в калитку, Ксюша восхищенно воскликнула – Ух, ты! Какая красота, – оглянулась на замершую в нерешительности мать, взяла ее за руку и втащила за собой в калитку, – смотри! Калитка чавкнула за спиной, закрывшись доводчиком.

Сразу за калиткой начиналась вымощенная разноцветным камнем дорожка, раздваиваясь, огибая большую клумбу, с распустившимися белыми лилиями. Девушки шли по дорожке, причудливо петляющей по плодоносящему саду, перекидываясь невесомым мостиком через журчащий ручей, охраняемым двумя крокодилами по сторонам.

Метрах в тридцати виднелся высокий, но узкий двухэтажный дом, увитый зеленью, с острой крышей, крытой ярко красной черепицей, с самой настоящей башенкой на мансардном этаже. Перед домом было разбито несколько клумб с красными розами. На балкончике второго этажа также стояли горшки с кустами роз.

Марину затрясло от узнавания.

– Мама! Что с тобой?

– Все хорошо Ксюша, – сквозь слезы произнесла Марина, – пойдем дальше, – и устремлено понеслась по дорожке к дому.

Марина поднялась по ступенькам на крыльцо, приостановившись, оглянулась на дочь: – Добро пожаловать домой Ксюша. Это действительно наш дом! – и нажав на ручку, потянула дверь на себя.

Войдя в дом, мать с дочерью огляделись. Сразу с входа они оказались в большом зале с камином. Стены зала, отделанные дубом, были увешаны причудливыми масками. Посреди зала стоял большой, на солидную компанию, круглый стол с тяжелыми, даже на вид, стульями вокруг.

На второй этаж вела винтовая лестница.

Ксения с восторгом воскликнула:

– Камин настоящий, смотри, горит и дрова есть!

Схватив кочергу девушка пошурудила тлеющие угли, поставила ее на подставку, нетерпеливо

воскликнула: – Я туда, наверх, гляну что там, – и унеслась на второй этаж.

На столе стояли фирменная глиняная, открытая бутылка Итальянского вина "Изабелла", два пузатых бокала, зажжённый подсвечник с двумя свечами, тарелка с фруктами и сиротливо лежала пара конфеток "Рафаэлло". Роскошный букет с восемнадцатью розами, в стеклянной вазе, посредине стола.

"Сладкий паек", – вспомнила Марина.

Марина, сразу с входа прикипевшая глазами к столу, подошла и взяла в руки лежащую на видном месте открытку без подписи – "С днем рождения красавицы! Желаю счастья!" Покосившись на убранство стола, Марина взяла в руки сиротливо лежащую папку. Глубоко вздохнув, женщина присела на стул, посомневавшись с минуту, открыла папку и вывалила лежащие в ней документы на стол.

Перебирая документы, женщина выпала из окружающего мира. Ксения, сбрасывая стресс, носилась по лестнице вверх и вниз, валялась на кроватях в спальнях второго этажа, восторженно верещала от вида настоящего телескопа в мансарде, жалея, что сейчас еще день. Гремела посудными ящиками, в огороженной кухонной зоне, хлопала дверью гардероба, обновила спальню на первом этаже, а Марина все перебирала и раскладывала на столе российские зарубежные паспорта на себя и дочь, с открытой, на три месяца, Шенгенской визой. С интересом рассматривала внутренние паспорта с пропиской в Москве: Смоленская набережная, 12, квартира 12, ключи от квартиры с брелком и выбитым на нем адресом, банковские карты, документы, подтверждающие собственность на дом в Италии, датированные одна тысяча девятьсот девяносто шестым годом.

Вздрогнув, от пришедшей на ум неожиданной мысли, женщина вскочила и метнулась к ростовому зеркалу, на стене возле входа.

"Двадцать восемь лет! Мне двадцать восемь! И Ксюше на вид не больше восемнадцати, а число месяц рождения те же самые! Только у Ксюхи десять лет добавлено. Как так может быть?"

В зеркале проявилась неслышно подошедшая сзади дочь. Ксения обняла мать и, положив подбородок ей на плечо, спросила: – Теперь веришь в сказку?

– Теперь верю. Только кто этот волшебник?

– А ты не догадываешься?

– Но так не бывает.

– В сказке бывает все! А эту, – девушка обвела рукой вокруг, – ты написала сама! Смотри, в кабинете на столе лежала. – Девушка подала матери небольшую книжку.

– "Страшная сказка", – прочитала Марина название, – только один человек, кроме тебя, читал написанную мной, после смерти мамы, повесть. И он воплотил ее в жизнь.

– Я думаю, мама, мы его увидим!

– Очень на это надеюсь, – задумчиво ответила Марина, – Ксюш, посмотри на календарь возле зеркала!

– Тридцать первое мая… Мама! У меня сегодня день рождения!

– Оглянись, стол уже накрыт, пойдем праздновать НАШ день рождения!

Девушки уселись за столом. Марина разлила вино из предусмотрительно откупоренной кем-то бутылки в бокалы. Взяла один бокал руку, на второй кивнула дочери. Легонько ударив бокалами, друг о друга девушки пригубили вино, глядя друг другу в глаза.

– За тебя, за нас, за него, – чуть слышно произнесла Марина.

– Мммм, вкусно как, – нарушила тишину Ксения.

Раздался звук гонга. Молодые женщины растерянно переглянулись.

– Неужто сказочник пожаловал? – зачарованно произнесла Ксения.

– Не думаю, давай посмотрим, – задумчиво ответила Марина, подходя к двери и нажимая кнопку открытия замка калитки.

В дом ворвался вихрь экспрессии и энтузиазма.

– Здравствуйте синьора, здравствуйте синьорита! Вы восхитительны! Кто из вас мать, а кто дочь?! Фантастика! – обрушил на девушек водопад комплиментов, ворвавшийся в дом молодой мужчина, – красивее русских девушек нет на свете.

– Аааа вы кто? – протянули девушки хором.

– О, простите меня синьорины! Я сражен вашей красотой, ослеплен, раздавлен, убит! Нет мне прощения. О мама миа, я позабыл все правила хорошего тона! Я ваш литературный агент синьорина Марина, сеньор Капулетти к вашим услугам! Я вел переговоры с вашим представителем в России, готовился к встрече, но не ожидал, что автор книги так очарователен, – мужчина изящно поклонился, – вот моя визитка, я пришел пригласить вас на встречу с читателями, в доме книги в Риме, завтра, в пятнадцать часов. Лимузин будет ждать вас возле дома ровно в двенадцать!

Мужчина с поклоном вручил каждой девушке по визитке. – Один момент, синьора Марина, – молодой человек открыл солидный саквояж и выпростал на свет увесистый кирпич, упакованный в подарочную бумагу. – Вот ваша книга, первый тираж сто тысяч экземпляров. Я взял для вас десять штук. Наверняка вы захотите подписать по экземпляру своим друзьям! – Мужчина, широко улыбаясь, передал девушке перевязанную ярко-красной лентой стопку книг.

– Завтра, я прошу вас дать несколько автографов вашим читателям и кратко рассказать о себе, синьорина Марина. Ваш гонорар будет вручен сразу после встречи с читателями, а я заранее молю вашего согласия! – интригующим голосом произнес агент, – разрешите пригласить вас обеих в ресторан, мне будет завидовать вся Италия!

Девушки смущенно улыбнулись, не выдержав напора темпераментного итальянца.

– Хорошо, мы будем готовы, сказали они почти хором.

– Не смею больше надоедать, милые дамы! Позвольте откланяться, пойду просить солнце встать завтра пораньше! – мужчина склонил голову, резко развернулся и вышел из дома.

Марина перевела взгляд с входной двери на вязанку книг в руке: – Вулкан, а не человек.

– Мам, покажи.

Марина подошла к столу, положила книги на стол, потянув за край ленты развязала бант, и развернула упаковочную бумагу.

Ксения схватила книгу в руки и торжественно прочитала: – Попова Марина, "Как хочется жить!", – перевернув страницу, девушка продолжила, – роман в жанре альтернативной истории. Мама, бери, читай, завтра тебе интервью давать!

– Так нечестно, – возмутилась Марина.

– Второй раз жить тоже нечестно, – парировала Ксения, – раз он так решил, значит так надо!

***

"Петь мне сегодня – не то, чтобы лень,

Да просто устал жить я,

А без любви не родишь ни строки,

Сколько не бейся.

Что-то всё чаще на кухне моей

Стали гореть листья,

Стали всё чаще тревожить звонки

Из Поднебесья".

Третьяков.

"Сижу за решеткой в темнице сырой". Темница хоть не сырая, а прямо номер люкс – для Бутырки. Целых двадцать квадратных метров, вместо толчка присутствует унитаз, огороженный медицинской ширмой, вместо нар армейская койка и даже телевизор с холодильником имеется. Правда в нем шаром покати, посетителей ко мне не пускают и передачки никто не носит. Режим строгого содержания. Стол письменный, стул, да стопка писчей бумаги. Пишу завещание потомкам… секретное.

Чтобы ограничить власть будущих президентов, доверять которым у меня никак не выходило, я и намекнул генеральному прокурору, после своей добровольной отставки: "Я устал, я ухожу", провести всестороннюю проверку своих Указов, решений и поступков в соответствии с действующим законодательством и законодательством бывшего РСФСР.

А я ведь всерьез настроился еще один срок попрезиденствовать. Неплохо получаться стало по сравнению с той историей. Интересно до жути, что дальше будет? Но высшие силы, зараза опять вмешались.

"Вам звонят от бога, запишите номер, да погоди ж немного я ж еще… не помер!"

Я, видишь ли, своей активной жизненной позицией выбрал лимит здоровья этого тела. Ладно, что не вдруг свет выключили. Дали сроку год. Вот так – приснился снова звездопад, в прошлом году, как в день попаданства, и возвестили. Завершай, говорят все дела, нужный импульс развитию общества сделан. Ну да, если это тело в моей реальности работало три-четыре часа, жрало водку как не в себя и прожило до две тысячи седьмого года, то экстраполируя, мне лет шесть уготовано.

Всего лишь импульс, а я-то думал если уж не локомотив истории, то хоть камень в жерновах, для кого-нибудь.

Оценили мои труды…. тем, что и просил. Вспомнил я о своей просьбе только в этом сне: "Я тебя никогда не забуду, я тебя никогда не увижу" – умирая, выкрикивал я в безразличное ничто.

И вот они – живые, молодые.

Поначалу, когда я увидел Маринку в девяносто втором, при посещении столицы Бурятии и вспомнил свою прошлую жизнь, то решил – спасибо, что хоть таким образом, но нет.

Я снова разложил фотографии на столе, любуясь своей ненаглядной, воскрешенной здесь вместе с дочерью. За это, не ерничая, спасибо от всего сердца. Кто же вы демиурги-экспериментаторы?

И все-таки! Как хочется жить! Жить любить, песни петь… Как оно дальше будет? Но мавр сделал дела и мавр должен покинуть подмостки.

Больше всего меня порадовало, что соседнюю камеру обживает Михаил Сергеевич. Да, да тот самый, незабвенный, Горбачев который. Ха, и метров у него квадратных меньше!

В постановлении об аресте, мне инкриминируется нарушение конституции – той самой, принятие которой я инициировал, превышение должностных полномочий, даже халатное исполнение возложенных обязанностей в отношении манкирования правом помилования при рассмотрении апелляций смертников и много еще чего.

Президенту СССР, первому и последнему, бывшему в употреблении, вменили в вину нарушение статьи три Конституции РСФСР, пункта сто восемь гласящей, что "определение государственной границы СССР относится к исключительному ведению Съезда народных депутатов". Так, что Горбачеву предстоит еще и отвечать за незаконную передачу сорока шести тысяч квадратных километров континентального шельфа Берингова моря, осуществленную путем кулуарного межправительственного соглашения, подписанного в девяностом году всего лишь Шеварнадзе.

Этим соглашением Горбачев кроме того нарушил конвенцию по морскому праву, приблизив американскую исключительную зону к Российской, усложнив для России судоходство по северному морскому пути.

Соглашение не было ратифицировано ни съездом депутатов СССР, ни Госдумой, но "партнерам" пофиг. Американцы продают участки на шельфе уже с восемьдесят второго года. Поэтому я в девяносто третьем году уведомил еще Буша, что мы сдаем назад, но назад всегда сложнее, чем вперед. Теперь, на этом шельфе, Россия ловит минтай в сопровождении кораблей тихоокеанского флота, на всякий случай.

А ведь там еще есть и нефть и газ.

Я консорциум замутил, на правах – половину мне, вторую Китайцам, Индийцам и Бразильцам в равных долях, в теоретически своей, Российской части шельфа, если разграничительную линию провести правильно.

Политику территориальных уступок продолжил в той истории и "мой" Ельцин, подарив Китайцам остров Дамасский, политый кровью наших солдат и ряд крупных островов в Хабаровском Крае.

Подавали это как спрямление границ. Как в годы войны – линию фронта якобы спрямляли, а не отступали.

В две тысяча одиннадцатом году Медведев подарил Норвежцам сто тысяч квадратных километров шельфа и морской акватории в Баренцевом и Северном морях. Наши рыбаки ловили там сто пятьдесят тысяч тонн трески ежегодно. Но Медведев решил, что рожа у россиян треснет. А норвежцы, после подписания соглашения, сразу вдруг, нашли там запасы газа на тридцать миллиардов евро. В две тысячи десятом он же подарит Азербайджану несколько дагестанских сел с половиной реки Самур в обмен на дешевый газ для для заполнения европейской трубы.

Путин в две тысяча четвертом отдаст Китаю триста тридцать семь квадратных километров островов в дельте Амура, спрямляя границы, Азербайджану три тысячи гектар альпийских дагестанских лугов в тринадцатом году, и начнет секретные переговоры о мире с японцами вести, а что в них секретного, если Курилы не обсасывать?

Ни одна территориальная уступка кому бы то ни было, не принесла России никаких дивидендов, кроме самолюбования и самоощущения очередного правителя страны причастности к большой политике. Ни технологий нам не дали, ни лицензий не продали. Так по плечу барственно похлопали.

До конца девятнадцатого века Россия только прирастала территориями, а потом как проказа одолела: Финляндия, Польша, Западная Украина и понеслось. Только Сталин поломал частично негативную тенденцию и присуседил Кенингсберг, пол Сахалина с Курилами и у Румынии чего-то оттяпали.

А потом опять, в пятьдесят четвертом году ХрущевПорт-Артур отдал Китаю, хотя срок аренды заканчивался только в семьдесят пятом году. Нагличане вон Гонконг до истечения срока аренды, ни в какую не вертали, намертво вцепились.

В придачу Порт-Артуру мы еще все, что понастроили и кучу военной техники подарили, домой увезти себе дороже было.

В семьдесят седьмом согласились с демаркацией в пользу США двадцати трех тысяч квадратных километров шельфа Берингова моря и опять понеслось – четырнадцать окраин, союзных республик, которые развивались как части единого организма, раз и нет!

Это только в России так земли до хрена, что раздаривать можно? За последние полста лет России кто-нибудь что дарил, хоть пядь, хоть метр?