Текст книги "Когда-нибудь мы будем вместе (СИ)"

Автор книги: Вадим Мархасин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 77 страниц)

А для чего государству нахлебники?

Для чего, например, институт конкретных социальных исследований РАН? Благодаря его кропотливой и неустанной двадцатилетней работе, уничтожен СССР, а в институте сытно поживают два член-корреспондента, полсотни докторов наук и сотня кандидатов? С шестьдесят седьмого года, государство кормит такую ораву вредителей, а они продолжаю с упоением, конкретно так чего-то исследовать.

Для чего в Академии Наук отделение глобальных проблем и международных отношений если не предлагаются пути решений этих проблем, а в международных отношениях полный провал. Где наши союзники и друзья, где страны социалистической ориентации, в которые мы вложили сто миллиардов долларов. Почему вы не сказали, и не добились чтобы вас услышали, о том что вчера слезшая с пальмы обезьяна социализм строить не будет и не сможет, сколько бы ей денег не дали?

Такие доктора и мэнээсы – предатели, диссиденты и враги народа. Пятая колонна, взращенная в этих околонаучных заведениях за счет государства.

Для чего в Академии секция экономики, если экономика СССР скончалась, золотой запас на нуле и долгов у СССР сто миллиардов долларов? У Сталина долгов не было, в "шарашках" ученые развивали нашу науку и атомную бомбу сделали и в космос поднялись. Так нам нужен Сталин, или шарашки, чтобы вы, наконец, занялись наукой?

Градус офигевания научной общественности неуклонно поднимался. Академики и ученые яростно жестикулировали и переговаривались между собой. Контингент помоложе и креативней бурно аплодировали наиболее ярким эпитетам и гиперболам. Мастистые ученые и их клевреты с подпевалами пытались освистывать и захлопывать. Самые энергичные уже топали ногами. Заседание Академии Наук постепенно превращалось в балаган. Мне навстречу, уже в открытую неслись выкрики: – позор, ретроград, душитель.

Не взирая на бурю протеста, я продолжал психологически давить на слушателей:

– Кто-то желает высказаться? Я думаю, Юрий Осипович предоставит потом вам слово, и этот кто-то на примере своих достижений, сможет с этой трибуны ответить мне и народу на поставленные вопросы. Только отвечая, представьтесь, расскажите доходчиво о своих успехах и где эти успехи можно потрогать вживую!

Со мной телевидение приехало, видите снимают? Они и вас снимут и о ваших научных победах стране поведают, рекламу дадим вашим достижениям на весь мир. Кто первый? Подымите руку. – я сделал паузу и пробежал глазами по залу, – А нету первых, увы. Поэтому не надо мне тут трясти докторскими диссертациями на тему пубертации подросткового сознания в онанизации мышления, усугубленного глобализацией и трансфигурацией социума или общенациональных проблемах в написании е и ё.

Продолжу о наболевшем, понимаешь! Кто должен определять приоритеты развития нашей науки как не академия наук и где они – приоритеты? Почему вы в упор не видите, что на каждом рабочем столе руководителя, бухгалтера, инженера, учителя и даже школьника должна стоять современная ЭВМ? Причем у инженера и школьника уже вчера!

А ведь это тянет за собой такую лавину возможностей по развитию промышленности: печатающие и графические устройства, копировальная техника, компьютерные оптоволоконные линии и сети в масштабе всей страны от правительства, до последнего завода и учреждения, до каждой квартиры.

У нас нет стационарных телефонов в восьмидесяти процентов квартир, а за рубежом уже разработаны и используются станции сотовой радиосвязи. НИИ связи и электроники, ау вы где? И где Ваши разработки? А ведь были попытки, были. Все похерено!

Если мы где-то безнадежно отстали то надо решить – напрячься догнать и перегнать, или если это затруднительно, предложить более оптимальное, рациональное, более передовое решение в связи, телевидении, машиностроении и так далее. Поставить задачи научным коллективам и проконтролировать их выполнение. Вот в чем я вижу основную задачу Российской академии наук – в управлении научным прогрессом. Для управления академики не нужны, возвращайтесь в свои лаборатории и институты! Академики должны заниматься наукой, а не почивать на лаврах.

Если не будет практической отдачи в ближайший год-два, в сторону такую науку, за исключением перспективных фундаментальных исследований. Наша задача сейчас, в этом году и в ближайшее время приземленнее – накормить народ, обуть и одеть, дать кров, и конечно, хлеба и зрелищ. Да, не впечатляет, нет полета мысли, не вдохновляет, но… бытие определяет сознание.

Нам надо перестроить и переориентировать промышленность в первую очередь на Российский рынок, избавиться от зависимости от бывших, уже нельзя сказать братских, союзных республик. Эти братья сейчас активно вырезают и притесняют русских, приватизировали союзные производства и разрушили все экономические связи. Мы должны в ближайший год-два развернуть отсутствующие производства взамен оставшихся в ближнем зарубежье. Вся интеграция и кооперация осталась в прошлом, а СНГ – фикция. Маленький пример – Узбекистан продал США весь хлопок на несколько лет вперед за валюту, оставив Российские заводы без сырья, зато просит у России кредиты, поставку техники и продовольствия за советские рубли, им, вишь, кушать нечего. Хлеб не растет. Каково? Теперь пусть у американцев взаимно за баксы кормовую пшеницу покупают.

Философией и социологией людей не накормишь. Где вся марксистко-ленинская философия, политэкономия, научный коммунизм и как эта наука помогла Советскому Союзу? Я думаю, она ему помогла развалиться, помогла своей косностью, застойностью, нежеланием развивать и углублять теорию социализма?

И не надо смотреть на меня как на врага народа. У нас же свобода слова и право на труд и любой труд почетен и имеет право быть, если не нарушает закон. Только у нас еще есть и рынок труда. Если хотите пусть остается и такая наука, только существует пусть вне государства, на основе самоуправления и самообеспечения, саморегуляции, а если приносит только вред, как приведенные выше "конкретные" социальные исследователи, то ее надо…. – я приставил указательный палец к голове, – тыдыщ, уконтропупить.

Левое крыло зала возмущенно загомонило, центр и галерка радостно захлопали.

Сидящий в первом ряду левого крыла зала гражданин в роговых очках, белобрысый, а может просто седой, подскочил после моих слов и, не представившись, перекрикивая сидящих рядом товарищей зачастил:

– Одним движением пальца, вы предлагаете уничтожить фундаментальный раздел нашей академической науки, перечеркнуть многолетний труд уважаемых во всем мире ученых, внесших неоценимый вклад в развитие естественных наук.

Речь товарища лилась как патока, нанизывая слово на слово, убеждая слушателей в совершеннейшей ценности и неотделимости философских наук от общего процесса научного познания мира.

– Вы даже не представляете ценность нашей работы по эволюционной и социальной эпистемологии, философии науки и техники, изучения философских проблем истории науки и междисциплинарных исследований! – продолжал разоряться неизвестный гражданин.

– Вы, представились бы для начала, я уж не говорю про разрешение спросить слова. Стиль ораторов революции вещающих с броневика и жгущих глаголом сердца людей уже устарел, не находите? – перебил я товарища, – или в философии этику не преподают?

– Степин Вячеслав Семенович, директор Института философии АН СССР (РАН), ранее директор Института истории естествознания и техники АН СССР, – немного смутившись, представился тот, и в карьер продолжил:

– Изучение философских проблем неотделимо от изучения и процесса познания. Философия техники и естествознания, развитие философии как науки. А какая грандиозная задача – разработка методологии и этики науки, изучение био и экофилософии, – экзальтированно воскликнул Степин. Как можно считаться интеллигентом не зная и не изучая историю и теорию этики, античной этики. Грандиознейшие исследовательские задачи: место морали в контексте культуры и разработка методологии нормативной этики, изучение связи морали и политики, углубленное изучение социальной философии!

Словесная шелуха и псевдонаучная муть забила фильтры сознания, и я совершенно потерял нить рассуждений философа.

– Довольно, – перебил я увлекшегося философа, – мы не на ознакомительной лекции для абитуриентов вашего института, садитесь пожалуйста на место.

Я потряс головой, демонстративно постучал себя по уху, выбивая попавшую в голову дрянь. Народ в зале развеселился.

– Тяжелый случай, неизлечимый. Вот об этом я и говорил, десятки институтов и факультетов по всей России изучают, – я взглянул в свои каракули, которые успел набросать по ходу выступления Степина, – Изучают не технические науки, а философию техники, ругаются словами эпистемология и био-эко-философия, – по слогам произнес я, – причем я уверен, что даже среди сидящих здесь ученых и академиков едва ли один из сотни понимает смысл того что сказано.

Директор института философии никак не мог успокоиться, порывался вскочить и броситься в полемику, но я бульдозером, неуклонно двигался дальше:

– Уверен, что кроме сотрудников отделения философии РАН и института философии никто таких понятий и не слышал. Бездельники и профессора болтологии, придумавшие себе работу и выбивающие финансирование под нее. Докажите свою необходимость делами. Почему не направить силы философов и социологов на разработку и внедрение реальных тестов и методик профессиональной ориентации, прогноз развития взаимоотношений в обществе, оценки психофизиологической и стрессовой устойчивости, краткосрочных и эффективных центров подготовки и переподготовки специалистов? Этими методиками и тестами можно и торговать. Не задумывались?

Вот за это можно и звания докторов наук присваивать, но только после объективной проверки результатов внедрения таких методик.

Я заглянул в свою справочку.

– У меня есть еще, что сказать в тему по этому вопросу. Такое вот интересное заведение есть в Москве – государственный историко-архивный институт. В прошлом году в нем открыли специализацию по иудаике. Вот никак не можем мы в России без знания истории еврейского языка и культуры. Причем не за счет Израиля окрыли-то, а за счет бюджета. И кто у нас такой первооткрыватель? Юрий Николаевич Афанасьев – Шеймензон. Вторая часть фамилии, ничего не говорит сидящим в зале?

Сидящие в зале поддержали меня осуждающим гудением.

– Антисемит, выкрикнул кто-то из зала.

– Кто такой Шеймензон? Бывший инструктор райкома ВЛКСМ, работник аппарата ЦК этой же почетной организации, аспирант, а потом и работник аппарата ЦК КПСС, главный пионер страны и проректор высшей комсомольской школы, редактор отдела истории журнала "Коммунист", ныне ректор вышеназванного института. Проходил стажировку в Сорбонне в семьдесят первом и семьдесят шестом году, коммунизм научный наверно изучал. Ныне народный депутат, либерал, антисоветчик-русофоб, главный демократ России. По старой памяти самовольно прихватил для своего института здание и имущество бывшей высшей партийной школы, которое я отказался передать для Фонда Горбачева. Ну это мы еще посмотрим.

И для чего в стране подобные заведения и выпущенные им специалисты?

Сроку всем до первого мая на разработку учебных программ востребованных промышленностью и экономикой, внесение изменений в устав и название. С первого июня не вникшим, финансирование будет прекращено, образовательные лицензии отозваны, здания отчуждены в пользу государства.

Я, как избранный представитель российского народа ставлю вам задачу на уточнение структуры Российской Академии Наук и сам определю приоритеты на ближайшие пять лет.

Посмотрим как Академия Наук справится с этой задачей и докажет свою необходимость. Я склоняюсь к мысли перепрофилировать все НИИ в конструкторские бюро. Приписать их к конкретному заводу или министерству, по виду своей деятельности. Может так будет и лучше, без всяких академий?

Я даже уверен, что будет гораздо лучше, если производственники будут держать вас за горло и заставлять работать с полной отдачей.

При Сталине многие научно-исследовательские институты создавались под решение конкретных задач, многие в виде шарашек, и если они эти задачи уже выполнили и нового ничего дать не могли шарашки закрывались. Бесполезные сегодня институты надо прикрыть, ну или озадачить – вернуться к шаражкам и пользы больше будет.

Что я от вас хочу видеть, причем вчера:

Первое – микроэлектроника, компьютерные технологии, технологии искуственного интеллекта, современное программное обеспечение от операционных систем не хуже виндовса до прикладных программ: инженерных, конструкторских и прочих.

Я жду от вас в ближайшие пять лет, российского процессора для персональных ЭВМ, опережающего уровня четырех ядерного, с тактовой частотой не менее полутора гигагерц, блоки оперативной памяти до двух гигабайт, платы видеокарт, жесткие диски персональных компьютеров емкостью до ста гигабайт, лазерные и фото принтеры, ксероксы и сканеры, цифровые кино и фото аппараты, считывающие и записывающие устройства на лазерных оптических дисках, внешние карты памяти на микросхемах емкостью до двух – восьми гигабайт, беспроводные оптоэлектрические мыши для управления ЭВМ.

Все не позднее, чем к девяносто пятому году, с отработанной технологией массового производства, дальнейшее развитие проекта "Эльбрус".

Забудьте про матричные принтеры, дисководы для магнитных дисков, кассетные магнитофоны и запоминающие устройства на основе магнитных элементов – это вчерашний день.

Каждый научно исследовательский институт получит задачу на разработку нескольких устройств, из перечисленного и через год я жду результаты.

Второе – Разработать архитектуру и оборудование для мобильной радиосвязи, абонентское оборудование для работы в диапазоне от двух до трех гигаГерц, пропускной способностью до десяти гигабит в секунду, радиомодемы для подключения удаленных персональных электронных вычислительных машин, параллельно вести разработку оборудования связи на частотах до шестидесяти гигагерц.

Разработать оборудование оптоволоконной связи, технологии изготовления и применения оптоволокна и оконечного оборудования.

Третье – Цифровое цветное телевидение, цифровые радиоустройства. Прекратить все работы с развитием технологий аналоговых теле и радио устройств, электронно-лучевых трубок. Постепенно сворачивать их производство, с переходом производства продукции только на технологиях жидких кристаллов и их вариаций. Все экраны телевизоров, мониторов, телефонов, калькуляторов и так далее только на жидких кристаллах.

Цифровой звук – запись и воспроизведение. Прекратить производство магнитофонов и магнитофонных лент, нечего разбазаривать народные ресурсы для производства уже устаревшей техники.

Четвертое – Авиационная промышленность. Разработка и производство самолетов и вертолетов малой, средней и большой дальности, гражданской и военной направленности, разработка мощных и экономичных двигателей для серийных самолетов и вертолетов, современной авионики. Забудьте про СНГ, все агрегаты должны производиться в России. Приоритетным направлением я вижу беспилотную авиацию малой и большой дальности.

Пятое – Автомобильная промышленность и приборо и машиностроение, здесь я уже повторюсь: на базе существующих заводов разработать и организовать массовый выпуск перспективных моделей легковых и грузовых автомобилей, автобусов, строительной и дорожностроительной техники, сельхозтехники, для легковых автомобилей разработать единую линейку двигателей от одного до шести литров и автоматических коробок передач от трех до пяти скоростей. И побольше, всего побольше: мопедов, скутеров, квадроциклов, водометов, снегоходов, лодочных моторов, бесколлекторных электродвигателей, контроллеров и всего с этим связанного. Побольше электроинструмента, станков. Завалите страну техникой.

В перспективе я вижу несколько десятков автозаводов нацеленных на внутренний и внешний рынок – в первую очередьразвивающихся стран.

Шестое – Судостроение: гражданское, рыболовное, военное. Будем строить танкеры, ледоколы, авианосцы, сухогрузы, речные катера и яхты от океанского класса до речного.

Седьмое – Разработка, производство и внедрение новых лекарственных препаратов. Где наши аналоги популярных зарубежных препаратов, более лучшие, эффективные? Работайте! Покупайте лицензии. Разрабатывайте новые технологии получения известных лекарств в обход существующих лицензий, пусть и трудозатратнее будет производить, но все равно дешевле чем покупать.

Ну а станкостроение и приборостроение должно обеспечить все, что я сказал современным и технологичным оборудованием! Поэтому финансировать государство будет в первую очередь приборостроение и станкостроение. Техника и станки будут вам проданы в лизинг, в долг. А вы, все остальные, зарабатывайте своим трудом!

Для координации работ, защиты авторских прав заводов производителей будут созданы государственные консорциумы и холдинги: самолетостроения, автомобилестроения, приборостроения, радиоэлектроники, микроэлектроники и так далее. Направления деятельности консорциумов будут задавать соответствующие министерства и профильные отделения академии наук.

Я ставлю задачу министерству экономики и образования продумать меры материальной заинтересованности трудовых и научных коллективов, ученых.

Например, разработчикам – индивидуальным и коллективам при внедрении ваших разработок будет перечисляться один процент от стоимостиизделий, после запуска в массовое производство до прекращения производства данного товара, это будет стимулировать на дальнейшее совершенствование того, что вы напридумываете.

Звания кандидатов наук и докторов, государственные премии будут присваиваться только после проверки результатов внедрения ваших научных открытий. По фундаментальным наукам – на усмотрение профильных отделов РАН.

Ну а звание академиков будет утверждать специальная государственная комиссия, за особый вклад в науку, а не для поддержания квоты.

Я объявляю о присуждении специальной государственной премии трудовым коллективам за разработку отечественного микропроцессора с вышеуказанными характеристиками и технологии его изготовления в сто миллионов долларов США.

Ошарашенная суммой премии публика зашушукалась, завистливо поглядывая на электронщиков.

– Но премия будет выплачена только тогда, когда я подержу эту микросхему в руках, вытащив из партии в сотню тысяч штук аналогичных.

Такую же премию выплатим за разработку, внедрение и круглосуточную техническую поддержку современной русскоязычной операционной системы с переводом на основные языки мира. Операционной системы, опережающей Виндовсы, Линуксы и прочие.

Параллельно должна идти работа по разработке комплекта коммерческих прикладных, инженерных, графических, поисковых и прочих программ под эту систему, компьютерных игр. Вся программная часть должна быть заточена на наше железо и на возможность их установки и использования на зарубежной технике.

Будет обеспечен режим максимального финансового благоприятствования тем коллективам, которые пожелают принять участие в выполнение этих двух задач. Не говоря уже о том, что сами коллективы в ходе этого процесса вырастут в международные консорциумы.

Не все я сказал, что хотел, но еще одну важнуюмысль довести,… вдолбить в ваши высокомудрые, убеленные сединами головы обязан.

Я замолчал, обвел взглядом аудиторию, дождался относительной тишины и продолжил:

– Если за три ближайших года всего вышеизложенного не появится, то уже и не надо будет. И Вас не надо! Все купим за рубежом, потому что потребность есть уже "вчера". И тогда не нужны будут ни наша наука, ни наши товары. Потому, что в условиях открытого рынка капиталисты завалят нас этим барахлом: автомобилями, продуктами, телевизорами с магнитофонами. Им уже сейчас все это девать не-ку-да! А конкуренции с отлаженными производствами в равных условиях свободного рынка мы не выдержим. Вследствие этого многие из вас сдернут туда, где больше медом намазано и смысла финансировать остатки научной мысли не будет никакого.

Больше не буду задерживать ваше внимание. Спасибо за терпение, – завершил я свое выступление и покинул трибуну. Сквозь недовольный ропот и гул раздавались отдельные хлопки аплодисментов.

"А ведь президент и по моей теме прошелся, – с чувством глубокого удовлетворения произнес про себя Бабаян. – Значит еще не все потеряно, будем работать, есть столько интересных задумок!"

Закончив постановку задач напополам с воспитательными мероприятиями, я спустился с трибуны и попросил Президента Российской академии наук Осипова:

– Юрий Сергеевич, проводите меня пожалуйста.

Выйдя в коридор, я остановился возле ожидавшего меня Примакова и, дождавшись подхода Осипова, сказал:

– Я вас, как президент президента, прошу внимательно прислушаться к словам нашего глубокоуважаемого председателя Российской Службы Безопасности. Давайте Евгений Максимович, – кивнул я Примакову.

Примаков, уставший удивляться разносторонним талантам президента, вытащил шпаргалку и, поглядывая в нее, монотонным голосом выдал заранее подготовленную информацию:

– Юрий Сергеевич, у меня есть достоверные сведения, что при капитальном ремонте третьего энергоблока Ленинрадской АЭС, четверть запорных клапанов и датчиков оставили старых, но по актам замену провели полностью. С виновными мы разберемся, а ваша задача организовать повторную проверку всех, повторяю ВСЕХ тысяча семисот запорных клапанов, не допустить обезвоживания технологических каналов с ядерным топливом и его разрушения с последующим выбросом радиоактивного пара в атмосферу.

Президент РАН скептически поджал губы.

– Откуда у вас эта информация? Секретные сотрудники донесли? Насколько они компетентны?

– Вы не юродствуйте, вы работайте господин академик, – выступил я на защиту своего безопасника. – Каждый должен кушать свой хлеб. Разведка донесла до вас жизненно важную информацию, срок вам на проверку две недели. Доло́жите о проведенной проверке мне лично. Пойдемте Евгений Максимович.

***

"ПРАВДА" 2 марта 1992 года

Вчера, 1 марта 1992 года состоялся референдуме в Черногории. Население проголосовало за республику в составе Югославии. За вхождение в состав Югославии проголосовало девяносто пять с половиной процентовизбирателей из шестидесяти шести процентов граждан, проживающих в Черногории. Бойкот выборам объявили албанцы, боснийцы и хорваты, проживавшие в республике.

***

Второй секретарь посольства Российской Федерации во Франции – Кулагин Яков Георгиевич вышел на Крыльцо диппредставительства со стороны проспекта Маршала Файоль и удовлетворенно потянулся.

Хорошо-то как, солнышко впервые за две недели выглянуло из-за туч и раскрасило в ярко-зеленые краски Булонский лес, виднеющийся в ста метрах от посольства, за кольцевым бульваром, где так любят отдыхать сотрудники посольства вместе с детьми. Завтра воскресенье, надо обязательно дочку Машку выгулять, на лодке покататься, предвкушающее улыбнулся Кулагин.

Здание посольства в Париже было построено на бульваре Ланн в семьдесят пятом году, являющемся частью Бульваров Маршалов. Здесь же располагались и жилые помещения сотрудников посольства и школа, никуда далеко ходить не надо.

Загудел сервопривод, открывая ворота и выпуская служебный "Рено". Советник посольства Виктор Ощенко с женой и пятнадцатилетней дочерью убывал в очередной отпуск. Отпуск он должен был проводить дома в России, старшая дочь ежедневно названивала и теребила папку с мамкой насчет сувениров. Но Ощенко попросил на три дня отложить выезд из Франции, мотивируя желанием совершить экскурсию по достопримечательностям Франции. А то жил во Франции и ничего кроме посольства и Булонского леса не видел.

Кулагин дал добро на служебный автомобиль, для благого дела и с любопытством гадал в какую

же сторону навострит лыжи советник.

Ощенко притормозил и открыл окно автомобиля:

– Здравствуйте и до свидания Яков Георгиевич! Спасибо за понимание, через три дня я как штык!

Кулагин добродушно улыбнулся и напутствовал товарища:

– И вам хорошо отдохнуть, а потом с новыми силами к новым трудовым свершениям! Через три дня говорите? – Пытливо посмотрел в глаза Ощенко Кулагин.

Ощенко заторможено перевел взгляд вперед на дорогу и выдавил, закашлявшись: – Да через три.

– Ну езжайте с богом, – махнул рукой Кулагин.

Машина плавно выехала из ворот и повернув на проспект Маршала Файоль доехала до угла посольства и свернула направо в сторону бульвара Ланн.

"Куда же ты направишься?" – размышлял Кулагин, гадая чем Ощенко заинтересовал своего прямого начальника, смотря на тронувшийся следом, за служебным "Рено", старенький "Пежо", стоявший в конце улицы, арендованный по подложным документам, по просьбе председателя службы безопасности Примакова.

Сидящий в "Пежо" неприметный товарищ, ловко маневрируя в потоке машин следовал за "Рено" анализируя маршрут, сравнивая его с маршрутом экскурсии, составленным Ощенко. Первым пунктом экскурсии значился Собор Нотр-Дамм в Гавре и сотрудник службы безопасности забеспокоился, когда "Рено" на ближайшей развязке свернул направо и двинулся по проспекту Фош в направлении Триумфальной арки на площади Де Голля, в противоположную сторону от Гавра.

Неприметным товарищем был капитан службы безопасности Российской Федерации, откомандированный лично Примаковым с одной целью – не дать доехать Ощенко ни в аэропорт "Орли", ни до посольства Великобритании на улице Фобур Сент-Оноре.

"Дам ему еще один шанс", – решил про себя капитан, на кольцевой развязке площади, еще можно повернуть обратно в сторону авеню Шарль де Голля в нужном направлении.

Ощенко ехал по кольцу площади де Голля, с каждой секундой приближая свою судьбу, проехав пол кольца свернул на проспект Ваграм, не оставляя никаких сомнений в конечной точке маршрута – посольство Великобритании.

Повернув на площади Терн на улицу Фобур Сент-Оноре Ощенко не торопясь, словно прощаясь с Парижем, проехал мимо Елисейского дворца и остановился в ста метрах от посольства.

Капитан притормозил сзади метрах в пятидесяти.

– Пора, – решил он, увидев направляющегося от посольства в сторону "Рено" джентльмена и нажал на кнопку пульта дистанционного подрыва. – Ты сам выбрал свою судьбу….

Сработал взрыватель, термитная шашка, закрепленная на бензобаке служебного автомобиля, прожгла тонкий металл и машина вспухла огненным клубком.

Англичанин шарахнулся назад, запнулся и уселся, в не успевшую просохнуть после проливных дождей, лужу. Прикрывая лицо то ли от мнимого жара, то ли от ужаса, он подвывая отталкивался каблуками от брусчатки тротуара, отодвигая рывками себя в противоположном направлении от горящей машины.

Яркая картина жестокой расправы над предателем и поддерживающей его семьи висела на моем виртуальном экране, постепенно тускнея, оставляя сожаление о желанном и несбыточном. Как ни хотелось мне показательно покарать злодея, но год, увы, сейчас не сороковой и даже не тридцать седьмой и ледорубами по темечку, как приголубили в свое время за все хорошее Троцкого, сейчас действовать нельзя. Хотя и очень хочется, чтобы другим неповадно было.

А ведь их – других у меня еще целый список, некоторых как Калугина и после истечения срока давности выпускать нельзя, слишком много знают. В дурдоме, что ли их принудительно галоперидольчиком поколоть, чтобы понизить градус предательской активности?

Но как говорил небезызвестный персонаж "был бы человек, а статья найдется". Так что первая задача вернуть нашего "не товарища" на родину.

Поступили немного проще, подстроили незначительную автоаварию старшей дочери предателя в Москве и дали в конце марта срочную телеграмму в посольство во Франции, что она находится в тяжелом состоянии в коме, в больнице Склифосовского.

Проследив за посадкой Онищенко с семьей в самолет, приняли меры к срочной эвакуации выданных им агентов – физика Френсиса Темпервиля, супругов Майкла и Памелу Смит, которых французы и англичане не трогали, до момента эвакуации Онищенко.

На Родине, Онищенко встретили в аэропорту, но вместо больницы повезли сразу на Лубянку, вместе с супругой. Посадили в разные камеры и предложили написать явку с повинной, обещая сократить срок с пятнадцати до десяти лет, припугнув, что иначе сидеть ему придется не меньше, чем будет отмерено по совокупности выданным им MI-6 нашим агентам.

Общаться с братьями чекистами и следователями оказалось не в пример сложнее, чем с их коллегами из MI-6. Да и вместо денег с двухэтажным домом они предлагали только казенные нары и умопомрачительный срок, так что раскололся товарищ до самого донышка своей приземленной поганой душонки.