Текст книги "Когда-нибудь мы будем вместе (СИ)"

Автор книги: Вадим Мархасин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 77 страниц)

Глобальная задача – развитие и повсеместное внедрение сетей мобильной радиосвязи и построение систем передачи информации на сверхвысоких частотах по всей стране до двухтысячного года, разработка сверх емких твердотельных накопителей информации до ста Гбит, оптических дисков для хранения и обработки информации до одногоТеррабит к этому же сроку. Мобильные телефоны с функциями фото и видео съемки, сенсорные экраны, жидкокристаллические экраны телевизоров.

Вот место приложения усилий научных и производственных коллективов!

Я запнулся, потеряв мысль, и немного не в тему продолжил:

– Певдоученые изучающие социологии, диалектические философии, политэкономии и проблемы Африки с Америкой, и прочую херню, которую нормальному человеку не выговорить, пусть ищут приложение своим силам на рынке свободного труда, на горячо любимом западе или переквалифицируются в слесарей и сварщиков. Их даже сейчас в стране не хватает!

Давайте не будем путать науку с … не знаю как сказать, короче не будем причислять к науке всякие бредни. Бредни и есть бредни. И даже если они и не бредни, а вовсе даже серьезные и необходимые обществу дисциплины, то все равно не наука!

Никакой пользы деятельность этих околонаучных организаций СССР не принесла. Вред от их работы неизмерим – моральный и материальный. Они как рак метастазами, выстрелили по всему организму страны, отравляя и замутняя сознание людей, своими экспериментами над экономикой, социальной сферой, сознанием людей, разваливая нашу промышленность.

Пять лет наши новоявленные экономисты, кормящиеся с рук фондов Сороса и прочих, направляемые сотней американских советников, пудрили мозги Горбачеву и разваливали страну.

Своего добились. Теперь принялись за развал России. Теми же средствами, вон Чечню объявившую независимость уже поддержали!

Мне больше года впаривали свои идеи следующее поколение экономистов, управляемые теми же советниками, переехавшими от Горбачева на третий этаж здания правительства России. И ведь как складно пели! Запад нам поможет, запад и свет в оконце, и свет в конце туннеля!

Только вот здесь сделай так, а здесь вот эдак и вот так! Запад поможет! Потом догонит и еще раз и не раз поможет. Помогли – долг страны составляет половину ее годового бюджета! Долги по процентам запада вашим внукам не выплатить!

Кстати, все, о чем мы тут с вами так порассуждали, относится и к культуре и спорту, министерство которого еще предстоит упразднить.

Учебные заведения культуры, детские спортивные клубы, передадим министерству образования, так как они в первую очередь УЧЕБНЫЕ заведения.

А большой, так называемый, спорт должен заработать на свое содержание. Хочешь мячик пинать и зарплату в миллион, пинай на здоровье, если на твой футбол зрители ходят, с оплаты билетов и зарплата и аренда стадионов. Так, между прочим, во всем мире делается.

Финансироваться из бюджета должен только детский спорт.

Театры и кинотеатры, художественные студии и киностудии, кино и литературные критики, певцы и прочие – на здоровье, пусть берут помещения и оборудование в аренду или выкупают по государственной цене и привлекают зрителей своими постановками, фильмами, интересными статьями.

Испокон века комедианты жили и живут за счет сборов со своих выступлений. Только в СССР почему-то перевернули все с ног на голову.

Я уверен настоящие режиссеры и артисты, певцы и музыканты, любимые народом, не будут забыты.

А та часть нынешней творческой интеллигенции, ничего из себя не представляющая, через губу разговаривающая, всех поучающая, скромно величающая себя богемой, называющая народ быдлом, спившаяся и обкурившаяся наркотой, будучи лишена бюджетной иглы, либо вымрет, либо найдет себя в этой жизни.

Тогда и бюджеты министерств образования и здравоохранения, науки можно будет увеличить.

Хитрый вы товарищ, Валентин Афанасьевич, – осознав, что все равно ответил на вопрос академика, – не хотел я отклоняться существенно от цели нашего здесь присутствия, но наболело. Вернемся же к нашим баранам.

Владимир Владимирович, – обратился я к министру всея электронной промышленности, скромно стоящему в стороне, изложите свое видение проблемы, каким образом вы планируете исправлять ситуацию? Я не вижу другого пути кроме как жесткого администрирования и координации сверху, с одновременным увеличением прав организаций, на выбор способов реализации поставленных задач.

Булгак выдвинулся вперед, откашлялся, огляделся по сторонам и решительно рубанул:

– Борис Николаевич, приватизация предприятий по предлагаемому законом варианту просто развалит производство. Ожидания и чаяния части руководства, инженерного состава и рабочих заполучить акции и ничего не делая жить в шоколаде, уже сейчас привели к тому, что вместо ударного труда все ждут обещанных приватизационных чеков.

Я старый коммунист, но не верю в возможность появления такого количества собственников, и что каждый будет жить припеваючи. А поставленные вами задачи по созданию научно-промышленных концернов, без единой системы планирования всего и вся, в том числе по межминистерскому взаимодействию, реализовать абсолютно невозможно.

Министр прервался и выжидательно посмотрел на меня, отслеживая реакцию.

– Да, да. Продолжайте.

– Предложения по созданию консорциумов мое министерство подготовит в течение месяца, но я прошу правительство в вашем лице принять все меры к отмене или кардинальной доработке закона о приватизации иначе все усилия и планы пойдут прахом, – заключил Булгак.

– А вы что скажете от лица науки? – подтянул я к разговору председателя СОРАН.

– Владимир Владимирович прав абсолютно. Вот директор Бердского радиозавода приватизирует завод, а мне что, электронный микроскоп приватизировать? Министерству свои кабинеты в собственность оформлять?

– Ваша позиция без сомнения шкурная, но честная, – согласился я, – а вы что скажете Иван Никитыч?

Директор завода встрепенулся: – Мы три года последних корячились, полностью перешли на самоокупаемость и хозрасчет и люди просто не поймут, если все вернется на круги своя.

– Вы сейчас от себя или от людей выступаете? И удовлетворят ли вас десять процентов акций поделенных на весь руководящий состав, а рабочих – остальные сорок процентов, которые предполагаются законом о приватизации?

Вы подели́те их по количеству работников и подсчитайте процент на каждую акцию, потом прослезитесь и поймете, что вся эта идея не стоит даже бумаги на которой будут отпечатаны акции.

– И что делать?

Я тяжко вздохнул, устав отвечать на этот вопрос на каждом углу.

– Работать. Просто работать, работать неустанно, работать производительно, выпускать качественную продукцию, развивать производство, осваивать новые виды продукции.

***

Секретарша Людочка очень радовала Щукина Григория Григорьевича, генерального директора Челябинского тракторного завода. Старая грымза Марь Ванна достала своим нытьем, до самых печенок, хуже ревизора надоедая с всякими проблемами, большинство которых сами собой рассосутся в ближайшее время.

Для остального у Григория Григорьевича был целый штат исполнителей от заместителей, экономистов, до генеральных конструкторов и прочих инженеров с бухгалтерами.

Когда Марь Ванне исполнилось пятьдесят пять лет, Григорий Григорьевич, торжественно, с крокодильими слезами на глазах, проводил сотрудницу на пенсию, не смотря на ее явное и горячее желание продолжить работу.

Людочку предложил принять на место Марь Ванны прокурор железнодорожного района Печоров, с которым Григорий Григорьевич еженедельно расписывал пульку в баньке, построенной на берегу Миасса, на территории заводского профилактория.

Баня была на современный взгляд, прямо скажем так себе, небольшой домик восемь на восемь с бильярдом и парой кожаных диванов на мансардном этаже, радовала только парилка, шикарная беседка и благоустроенный выход к реке, огороженный высоким забором от случайного нескромного взора.

Построить баню Щукин предложил лично еще в семьдесят пятом году, по просьбе своего приятеля – второго секретаря обкома КПСС Селиванова. С тех пор баня стала местом постоянных встреч руководства завода, руководителей обкома КПСС и силовых министерств области.

Людочка быстро встроилась в компанию, взяла на себя заботы по заполнению холодильника в бане, накрытию стола и созданию раскованной, творческой, яркой, незабываемой обстановки в процессе скажем так принятия бани, просмотра порнофильмов и карточной игры.

Людочка была лучшей подругой дочери прокурора – Светланы, вместе с которой училась в юридическом институте. Но если дочь прокурор пристроил на место второго судьи суда Железнодорожного района, то Людочке, ввиду непроходимой блондинистости, юридическая карьера не светила. Но так как блондинистость Людочки дополнялась ногами от ушей, грудью четвертого размера и смазливым личиком, то перспективы у дамы просматривались.

Познакомился прокурор с Людочкой на дне рождения дочери и там же, хорошо поддав, ощупал и опробовал другие ее таланты. После чего рекомендовал пассию старому товарищу, с которым вместе начинали работу в комитете комсомола Челябинской области в шестидесятые годы Григорию Щукину.

Самое главное правильно подготовить документы для приватизации своего детища, как ласково называл завод Щукин, еще и в министерство надо солидный пакет акций отслюнявить. Очень настоятельно напоминают, мол, как только президент подпишет соответствующий указ, так ждем приглашения поучаствовать. Пришлось втихаря увеличить штат завода на пару заместителей и десяток инженерно-технических должностей.

За тридцать лет из небольшого завода вырос гигант индустрии, и весь процесс становления завода прошел на его глазах при активном участии, сперва, как секретаря комсомола завода по направлению горкома комсомола, а потом и секретарем парткома КПСС завода. В восемьдесят девятом году, в предчувствии наступления капиталистического счастья, Щукин по представлению областного комитета КПСС был назначен генеральным директором.

С тридцать третьего по восемьдесят четвертый годы заводом было выпущено один миллион тракторов, к восемьдесят восьмому году производство достигло максимума – с конвейера сошли тридцать тысяч семьсот машин. Последние три года производство неуклонно снижалось, и к концу девяносто первого года упало более чем пять раз. Полностью свернули по программе конверсии танковое производство.

На девяносто второй год государственного заказа не было, в республиках средней Азии потребность в тяжелой технике была, но платить за нее они не могли и просили отпустить технику в долг.

За январь месяц производство ни шатко, ни валко на старых запасах выпустило за ворота завода пятьсот машин, стоящих под открытым небом в ожидании покупателя. Выплату аванса рабочим Щукин задержал, денег хватило только на административный аппарат. Выплата зарплаты рабочим в течении девяносто первого года постоянно задерживалась на две-три недели и к концу года задолженность по заработной плате составила более сорока миллионов рублей. Отставание составило четыре месяца, в декабре еле наскребли денег на выплату августовской зарплаты. Чем платить рабочим в январе директор не представлял. Профсоюз активизировался и начал задавать неудобные вопросы.

Щукин по старой привычке игнорировал проблемы плебса.

Первого февраля Людочка, подав чашку кофе на приставной столик, ерзала на коленях Щукина, и держа в зубах эклер дразнила директора, предлагая откусить кусочек. Должна же быть хоть какая-то радость в жизни, а то все проблемы да проблемы.

Как гром с ясного неба на директора свалилась забастовка рабочих…

Первого февраля все рабочие пришли на свои рабочие места, и объявили, что прекращают работу до полного погашения задолженности по зарплате. Бастовать будем на рабочих местах, заявил председатель профсоюзного комитета.

Щукин собрал начальников цехов и своих заместителей и попытался командным методом заставить их привести их в чувство рабочих. Но неожиданно для себя ощутил жесткое сопротивление со стороны руководства цехов.

Наслушавшись новых публицистических, политических программ запущенных по первому и второму Российским телеканалам, в которых развеивались мечты людей на сладкое будущее после приватизации, профсоюзные активисты начали подзуживать рабочих отказаться от провальной идеи.

– Вы все видите, в каком состоянии находится завод, ну акционируете вы его, он что сам собой заработает? Вы ждете дивиденты от прибыли, а откуда она возьмется, если продукция не выпускается? Вам зарплату не платят, а вы наивные ждете великих доходов от акций, – подначивал рабочих председатель профкома Кривошеин, обходя производственные цеха, – не будет никакого дохода, если и будет какая-либо прибыль, ей будет распоряжаться директор завода, и никак вы его не проконтролируете.

– А бухгалтерия на что? – Выкрикнул кто-то из толпы.

– А бухгалтерия будет покрывать все делишки директора, за небольшую премию и возможность сидеть в теплом местечке, а если не будет, на ее место придет другая бухгалтерия.

– Но ведь у рабочего коллектива будет большая часть акций, и мы будем иметь возможность влиять на политику предприятия! – проявил эрудированность бригадир Скоромыслов.

– И как много из вас понимает в производственной политике? Кто прямо сейчас готов сказать, куда и кому он продаст вашу продукцию, где закупит сырье и комплектующие? За счет чего будет обновлять производственные фонды? Через полгода вы передадите свои акции в управление, скажем совету директоров, они подведут завод к банкротству, вас отправят в бессрочные отпуска без сохранения зарплаты и когда будет нечего кушать, вы уволитесь с завода, продав акции за копейки, чтобы получить хоть что-нибудь.

– Ты Максим Петрович нам прямо картину апокалипсиса написал, – не поверил начальник цеха двигателей Семенов.

– А вы надеетесь на порядочность Щукина? Может на порядочность бывших сотрудников министерства тяжмаша, для которых спешно ввели новые должности на заводе? А для чего ввели, не догадываетесь?

***

Волна забастовок прокатилась по всей стране. Бастовали предприятия оборонного комплекса, станкостроения и машиностроения. Следом за рабочими вышли на демонстрации учителя и медицинские работники. Шахтеры вылезли из забоев и сели на рельсы, перекрыв Транссиб на несколько часов.

Этому кошмару поспособствовал и я, комментируя в новой еженедельной программе на первом канале – "Путь реформ" результаты либерализации цен, отсутствие необходимых законов и бездеятельность Верховного Совета. Подводя итоги пяти лет перестройки, и озвучивая реальные цифры воровства, коррупции, преступности, объемы вывоза продукции и вывода капиталов из страны.

Одновременно в "Парламентском часе" показывались кадры деятельности Верховного Совета, разъяснялось чем таким важным заняты господа депутаты, пофамильно называя кто есть кто, с какой должности попал в депутаты, какую имеет собственность и имущество, комментируя кто из них и почему проголосовал против предложенных президентом изменений в законодательство.

Чтобы стало лучше, надо сделать хуже, чем в той истории. Длительная агония до конца девяносто девятого года, когда я не смог больше работать, меня не устраивала. Не надо рубить хвост по частям, надо как в Петербурге Пулин с Собчаком – закрутить гайки и давить, давить всякую гнусь.

Правда, не легкое это дело, я очень рассчитывал на Пулина в своих поездках по стране, а он застрял в Санкт-Петербурге и похоже надолго.

Комендантский час и чрезвычайное положение на территории Ленинградской области до сих пор не отменены. На Пулина уже было совершено два покушения, за тот террор, который он устроил коррумпированным чиновникам и бандитам. Но город обеспечен продовольствием, полки магазинов заполнились товарами народного потребления, преступность снижается, производство заработало и понемногу выходило на плановые показатели прошлого года, заработная плата выплачивалась людям полностью и своевременно.

Успехи "антиреформ" в Ленинградской области активно освещались и пропагандировались в прессе и на телевидении и там же поливались грязью. Но постепенно правда доходила до самых отдаленных областей и городов и на фоне творящегося беспредела, вскрываемого мной в поездках по стране, Ленинградская область смотрелась раем на российской земле.

Питерские антиреформы набирали бешеную популярность в массах, особенно когда в магазины других областей стала поступать продукция Санк-Петербургских предприятий, а заводы на местах отправляли рабочих в административные отпуска без сохранения заработной платы.

Трудовые коллективы и профсоюзы со всей страны слали телеграммы в правительство с просьбой применить опыт реформ в Санкт-Петербурге в их области и республике.

Этого я и добивался, вступая на путь конфронтации с зажравшимися депутатами, саботирующими все мои начинания.

После Бердска я посетил Воронежский, Пермский и Саратовский авиазаводы, напинал конструкторские бюро, натыкал их носом в дизайн и комфортабельность салонов пассажирских авиалайнеров, озадачил разработкой реактивных самолетов бизнес класса на десять – двадцать пассажиров, среднемагистральных самолетов и двух двигательных дальнемагистральных. Поставил задачу доработать АН-2, увеличить мощность двигателя и на базе этого самолета разработать новый пассажирский самолет дальностью до полутора тысяч километров, повысив комфортабельность салона и его грузовой вариант. Стоимость такой рабочей лошадки будет на порядок меньше вертолета такой же грузоподъемности.

Попросил пояснить мне, почему при одинаковой пассажировместимости Боинги в сухом весе на семьдесят тонн легче, чем наши дальнемагистральные Илы. Язвительно предложив конструкторам и разработчикам переквалифицироваться втанкостроителей.

***

– Где здесь у вас колхозный рынок, – спросил я губернатора Саратовской области, после окончания совещания с главами администраций районов, – давайте заедем на полчасика, главу городской администрации к нам пригласите.

– Рынок то в двух шагах, Борис Николаевич, но у нас по плану сейчас ужин. Вы скажите, что вас интересует, через пару часов доставят.

– Иван Иванович! – я укоризненно покачал головой, – вы еще не поняли, для чего я мотаюсь вот уже второй месяц по всей стране? Я ворошил и буду ворошить ваше местечковое болото пока вы не заработаете как следует! Мечта, мечта голубая, разогнать весь зажравшийся партсоваппарат, набрать молодых, энергичных, деловых, активных, грамотных. Да где ж их взять! Вот и приходится вас, Иван Иванович, в стойло ставить, хомут одевать и пахать заставлять.

А лично ездить приходится с вами потому, что как там, у классика – "страшно далеки вы от народа". Приклеились задницами к креслам – не сдвинуть. А если и сподобитесь побывать там, где есть какие проблемы, так больше чем обещаний разобраться и принять меры от вас не дождешься, проблема быстрее сама рассосется. По принципу либо эмир раньше сдохнет, либо ишак, а деньги вот они!

Глава области смутился и, повернувшись к своему заместителю, распорядился: – Быстро найдите главу города, пусть ждет возле машины, и предупредите директора рынка, чтобы встречал у входа, его все-таки вотчина, не мне одному отдуваться.

Как и ожидалось, колхозный рынок представлял собой обычный универсам, большей частью оккупированный выходцами с южных регионов бывшего СССР, торгующих с прилавков урюком, сухофруктами и продукцией немногих местных колхозов и совхозов. Только сами производители представлены не были. Из-за скудности продовольственного ассортимента многие площади были задействованы под торговлю различным ширпотребом.

Единственным светлым пятном был рыбный ряд, заваленный волжской рыбой, нарезанными здоровенными ломтями сомами, щуками, лещами и прочими чебаками и сорожками.

С тыльной стороны рынка, под открытыми навесами морозили сопли начинающие набирать популярность челноки, предлагая скромный выбор китайской и турецкой обувной и текстильной продукции.

– Где вы видите колхозный рынок, а Иван Иванович? – С усмешкой уставился я на главу Саратовской области. – Покажите мне пальцем, за каким прилавком стоит хоть один колхоз? Вы все за народ радеете, так где народу купить, где производителям продать? А рынок, что уже приватизирован?

Глава администрации утвердительно кивнул головой: – Да, рынок прошел процедуру акционирования, всем управляет совет директоров. Мы не имеем право вмешиваться в предпринимательскую деятельность.

Я несогласно покачал указательным пальцем перед носом главы: – Лукавите, Иван Иванович, вмешиваться и не надо, читайте закон о приватизации внимательно. В нем черным по белому написано, что запрещено изменять вид деятельности приватизированного предприятия. А здесь давно не колхозный рынок. Так, что в суд и отменяйте результаты приватизации. Запускайте процедуру повторно, только участвовать должны в ней все колхозы и сельхозпредприятия области, для них рынок строили. Тогда и люди вам спасибо скажут за наполненные прилавки!