Текст книги "Восхождение Запада. История человеческого сообщества"
Автор книги: Уильям Мак-Нил
Жанры:
История
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 70 страниц)
К началу III тыс. до н. э. общественная организация и технические средства, доступные земледельцам Среднего Востока, все еще были настолько примитивными, что цивилизации могли возникнуть только на искусственно орошаемых землях. Однако к концу тысячелетия ситуация изменилась, так как незадолго до 2000 г. до н. э. значительное число различных по культуре, но взаимосвязанных цивилизаций укоренилось за пределами узких территориальных рамок пойменных долин разливающихся рек. Этот прорыв позволил ускорить процесс развития цивилизации в несколько раз. Любой регион, располагающий достаточно плодородной землей для ведения сельского хозяйства, потенциально становился местом возникновения цивилизованной жизни. Теперь процесс территориальной экспансии цивилизации превратился из скачкообразного движения от одной речной долины к другой в растекание по непрерывному пространству.
Как же произошел переход от орошаемых к неорошаемым землям?
Только используя весь арсенал воображения человека, можно получить даже самый общий ответ на поставленный вопрос. Начальной формой цивилизации мы представляем общество более или менее равноправных земледельцев, живущих сельскими общинами. С распространением плута земледельцы получили возможность производить излишек продуктов питания даже на землях, увлажняемых лишь дождями. Пар, эффективность которого поддерживалась за счет уничтожения сорняков путем частой перепашки, дал возможность постоянно использовать одни и те же земельные участки и вытеснил старый полукочевой способ обработки почвы. Таким образом, земледельцы как никогда ранее оказались связанными с определенной территорией. При отсутствии внешних факторов простые земледельцы за счет увеличения населения быстро потребляли излишек продуктов питания, который появился в результате улучшения техники обработки почвы. Так происходило до тех пор, пока не устанавливалось новое равновесие[150]150
Т.е. вплоть до того момента, когда технические ограничения уступали место нехватке свободной земли как главному фактору, сдерживающему производство продуктов питания.
[Закрыть] между возросшей численностью населения и излишками продуктов питания. Таким образом, могло возникнуть сравнительно компактное земледельческое поселение, которое не порождало усиления классовых различий, а также каких-либо кардинальных изменений в образе жизни общества[151]151
Например, аналогичная ситуация сложилась на территории раннего Лациума, где вулканическая почва была чрезвычайно плодородной. См. Теппеу Frank, An Economic History of Rome (2d rev. ed.; Baltimore, Md.: Johns Hopkins Press, 1927), pp. 1-12.
[Закрыть].
Но земледельческие общины, расположенные в ареале цивилизаций речных долин, не были предоставлены сами себе. Война и торговля стали теми факторами, которые способствовали контактам с культурой народов, населявших пойменные долины. В то же время общины жили под постоянной угрозой, их часто завоевывали племена кочевников, которые приходили из-за пределов земледельческих районов. Таким образом, земледельческие поселения древнего Среднего Востока оказались между молотом и наковальней, что существенно тормозило их культурное развитие, и в итоге на протяжении III тыс. до н. э. они оказались подчиненными иноземным властителям. Эти обстоятельства и подтолкнули развитие цивилизации в районах дождевого увлажнения. Жесткое, часто полярное социальное разделение между помещиками и крестьянами позволило первым аккумулировать богатство в таком масштабе, который при наличии благоприятных условий позволил содержать корпус специалистов, способных создавать и поддерживать независимый стиль цивилизованной жизни.
Не составляет труда проследить, как захватнические войны кочевников могли привести к данному результату. Боевая дисциплина, приобретенная скотоводами во времена кочевой жизни, давала огромное военное преимущество над разобщенными и миролюбивыми земледельцами. Воины, привыкшие паразитировать на стадах скота, очень быстро осознали выгоду, которую они могли получить от перенесения этого паразитизма на людей, если они встречали общину, достаточно богатую, чтобы удовлетворить их потребности, и в то же время достаточно беззащитную, чтобы покориться. Такие общины смогли появиться за пределами орошаемых земель только после того, как начал широко применяться плут, что существенно увеличило урожайность на землях, увлажняемых дождями. Таким образом, появление разрозненных государств, управляемых воинственными аристократами-землевладельцами, происходило рука об руку с распространением плуга[152]152
Возможно, распространение плуга было стимулировано расчетливыми действиями аристократов, так как лучшая техника делала крестьян значительно более полезными для господ. Я, однако, не располагаю фактами, подтверждающими эту гипотезу.
[Закрыть].
Поскольку цивилизованные завоеватели были менее, чем кочевники, склонны поселяться среди отдаленных земледельческих общин, то их нашествия значительно меньше отражались на положении местных жителей. Тем не менее в обоих случаях был сформирован класс местных магнатов, притязавших на часть произведенного земледельцами продукта. Военные завоевания, исходившие из речных долин, вряд ли начались намного раньше эпохи Саргона (2350 г. до н. э.). Тем не менее его армии, по всей видимости, достигли Средиземного и, возможно, Черного морей, преодолев перевалы гор Загрос на востоке и проникнув далеко в глубь от долины реки Тигр[153]153
Идут споры о реальных масштабах завоеваний Саргона. См. Sidney Smith, Early History of Assyria to 1000 B.C. (London: Chatto & Windus, 1928), pp.80-94.
[Закрыть]. Бесспорно, где бы ни был великий властелин, он требовал дань и отряжал своих посланцев брать те товары, которые были доступны в данном регионе. Кто бы ни организовывал трудовые ресурсы, необходимые во исполнение приказов Саргона, он расширял и укреплял новую «протоиндустриальную» форму социальных различий между земледельцами. Более важным фактом стала трансформация земледельцев в крестьян в том понимании, что их социальная вселенная была расширена, отражая их ограниченное участие в великом цивилизованном мире[154]154
Для интересного обсуждения вопроса о том, что значит быть крестьянином, см. Robert Redfield, Peasant Society and Culture: An Anthropological Approach to Civilization (Chicago: University of Chicago Press, 1956); Robert Redfield, The Primitive World and Its Transformations (Ithaca: Cornell University Press, 1953).
[Закрыть].
Влияние торговли на сельские общины было более сложным и, должно быть, зависело от условий в каждом отдельном случае. Торговцы без поддержки военной силы могли только убеждением стимулировать производство товаров, в которых они нуждались. Члены автономной, тесно спаянной сельской общины сначала могли противостоять соблазну красивой одеждой и безделушками, предпочитая житье по старинке работе на чужаков. Но в других поселениях, где ощущалась нехватка земель для ведения сельского хозяйства, люди с готовностью шли валить деревья или добывать руду в обмен на товары купцов. Расширяя торговые отношения, купцы-путешественники постепенно сделали возможным заселение предгорий, где местные пищевые ресурсы были недостаточны, но где можно было добывать руду и древесину, производить овечьи шкуры и шерсть. Соответственно установилось разделение между равниной и предгорьями, между поселениями с недостатком и излишком произведенных продуктов питания, которое вплоть до нашего времени являлось фундаментальным для образа жизни на территории Среднего Востока и Средиземноморья.
Поскольку население предгорий стало частично зависеть от поставок продуктов питания с равнины, на границах аграрного мира появилась новая движущая сила. Даже отдаленные политические конфликты могли нарушить сложное обращение товаров, от которого зависела жизнь жителей предгорий. Всякий раз, когда торговля прерывалась, они были вынуждены захватывать силой то, чего не могли получить, используя обмен. Если население равнин было не в состоянии защищаться или восстановить взаимовыгодную торговлю, то такие рейды могли превратиться в крупномасштабные завоевательные походы. Таким образом, на протяжении всей последующей истории горцы соперничали с кочевниками в набегах и завоевании равнин.
Для уже подчиненных завоевателю общин развитие торговли только усиливало их зависимость. Не имея возможности решать свою судьбу, несвободные крестьяне были вынуждены работать на иностранных купцов, которые в обмен поставляли их знатным хозяевам предметы роскоши цивилизации. Иными словами, для воинственных аристократов торговля увеличила возможности получения прибыли от работы их подданных. Она также дала возможность воинам-варварам оценить плоды цивилизации. Однажды узнав о богатствах и чудесах далеких стран, отряды жаждущих наживы и славы воинов теперь все чаще и чаще нападали на саму территорию ядра цивилизации. Вследствие этого вскоре после 2000 г. до н. э. цивилизованные народы Среднего Востока подверглись нашествиям полуварварских вождей из все более отдаленных аграрных регионов.
РАЗВИТИЕ ЦИВИЛИЗАЦИИ В ЗЕМЛЯХ ДОЖДЕВОГО УВЛАЖНЕНИЯ
Таким образом, действия цивилизованных торговцев и завоевателей, способствовавшие установлению чужеземного военного режима правления над земледельцами окраинных районов в III тыс. до н. э., бумерангом отозвались на самих цивилизованных общинах. В течение II тыс. до н. э. цивилизованные земледельцы, а также стоявшие на более низкой стадии развития крестьяне окраинных земель оказались зажатыми между кочевниками и горцами. Еще большую опасность представляли бывшее кочевники или горцы, эксплуатировавшие крестьянские общины и имевшие достаточно ресурсов, чтобы посвятить все свои силы погоне за войной и славой. Социальный ландшафт Среднего Востока стал исключительно сложным. Кочевники, горцы, воинственные аристократы, крестьяне, ремесленники, торговцы и чиновники образовывали шаткий, но неизбежный симбиоз.
Постепенно отряды воинственных аристократов стали играть все большую роль на социальной сцене. Однако в действительности позиция любого из них была внутренне нестабильной. В ранней фазе завоевательных походов, когда одерживались блестящие победы и завоевывались аграрные регионы, члены полуварварских отрядов беспрекословно подчинялись власти вождя. Но предводители победоносных варварских отрядов (или их наследники) пытались избежать ограничения собственной власти, выработанного на основе обычая, путем привлечения принципов абсолютного и бюрократического правления, выработанных в цивилизованных обществах. Вследствие этого противоречия между монархами и аристократами были обычным делом. И когда по вышеуказанной причине в варварских военных отрядах падала дисциплина, открывался путь для новых завоеваний, новых монархий, новых аристократов и новых трений между централизованным властелином и его вынужденными сторонниками.
Несмотря на видимую неразбериху, эти внешне цикличные процессы политического соперничества, консолидации и дезинтеграции предшествовали более медленным и значимым переменам. Власть и богатство правителей окраинных земель основывались на податях, налогах и принудительном труде крестьян. Это также дополнялось разного рода доходами от торговли, организации добычи и экспорта полезных ископаемых, а также от торговли за собственный счет. Цари также могли требовать плату за защиту с торговых караванов, пересекавших их территорию. С течением времени вокруг царских дворов возникли общины ремесленников. Они производили товары на экспорт и частично для местного спроса, создаваемого царским дворовым хозяйством. Так, социальная структура окраинных земель мало-помалу уподоблялась древнему культурному многообразию Месопотамской долины, и соответственно уровень развития искусства и ремесла, присущий цивилизации, распространился на новые территории.
Иными словами, приблизительно к 2000 г. до н. э. «великое общество» Месопотамии дало начало большому числу полуцивилизованных сообществ, которые лишь частично были включены в его политическую структуру. Как никогда раньше, этот процесс развития утвердил связь городов и селений, пастухов и воинов, купцов и ремесленников, невзирая на различия и расстояние между ними. Теперь возникшие в V и IV тыс. до н. э. самодостаточные сельские общины не могли безопасно существовать, разве что на самых отдаленных территориях Среднего Востока.
Но экономическая, социальная и культурная взаимозависимость превзошла все границы политического объединения. По этой причине общества Среднего Востока столкнулись с проблемой, подобной той, с которой ранее столкнулись города-государства Шумера. И постепенно она была решена подобным же образом. Как случилось в III тыс. до н. э., когда междоусобные войны шумерских городов прекратились только после объединения долин Месопотамии в империю, также произошло во II и I тыс. до н. э., когда конфликт между соперничавшими территориальными государствами Среднего Востока разрешился появлением гораздо более мощной государственной структуры – Персидской империи, которая объединила все земли цивилизованного Востока под единой властью.
ХЕТТСКИЙ БАРЕЛЬЕФ
Барельеф изображает царя (меньшая фигура справа), взывающего от лица своего народа к богу плодородия. Черты влияния искусства Месопотамии без труда просматриваются в таких деталях, как фасон царской одежды и способ пластического изображения бороды и волос. Однако неуклюжесть, приземистость и массивность фигур, несомненно, выделяют барельеф как произведение хеттов.
Картина развития цивилизации в приграничных районах Месопотамии остается неполной по причине отсутствия подробной информации. Однако археология позволяет частично прояснить условия, в которых жили люди в тех местах. Например, клинописные таблички, написанные ассирийскими купцами, могут поведать о состоянии дел в Восточной Анатолии около 1900 г. до н. э. Тогда на данной территории находилось бесчисленное множество мелких княжеств, столицы некоторых уже тогда стали приобретать черты городских поселений. Присутствие постоянных торговых колоний, члены которых поддерживали непрерывающуюся связь с партнерами в их родном городе Ашшур, который в свою очередь был отдаленным форпостом месо-потамской цивилизации, доказывает существование вполне развитой международной торговли. Торговля стала носителем могучего культурного влияния. Так что в государстве-империи хеттов, возникшей в Анатолии после 1800 г. до н. э., в искусстве, религии и придворной литературе проявлялось сходство с месопотамскими образцами[155]155
Хеттская система письма сохранила некоторые особенности месопотамской клинописи Третьей династии Ура (ок. 2050-1950 гг. до н. э.). Это позволяет считать, что коренное население Малой Азии переняло письменность от месопотамских писцов.
[Закрыть]. Однако имитация месопотамской техники и стиля не привела к полному отказу от местных традиций. Скорее смешение культурных элементов варваров и цивилизации постепенно создало производные, но стилистически своеобразные культуру и общество хеттов[156]156
Выводы об истоках и происхождении цивилизации хеттов основаны на: O.R. Gurney, TheHittites (Harmondsworth: Penguin Books, 1954); Margarete Riemschneider, Die Welt derHethiter (Stuttgart: Gustav Kilpper Verlag, 1954); Eugene Cavaignac, Le Probleme Hittite (Paris: Librairie Ernest Leroux, 1936).
[Закрыть].
Цивилизация хеттов была одной из нескольких цивилизаций, сформировавшихся на окраинах Месопотамии приблизительно в 2000 г. до н. э. Хурриты, ханаанеи, ассирийцы, касситы, эламиты сформировали более-менее развитые цивилизации[157]157
Возможно, в этот список можно добавить народы юга Аравийского полуострова. См. Carl Rathjens, «Die Weihrauchstrasse in Arabien», Tribus: Jahrbuch des Lindenmuseums, N.F. II/III (1952-53), 290-95; Richard Le Baron Bowen, Jr., and Frank P.Albright, Archaeological Discoveries in South Arabia (Baltimore, Md.: Johns Hopkins Press, 1958), p.87.
[Закрыть] и, за исключением ханаанеев, положили начало могучим в военном отношении государствам. Даже на отдаленном побережье Эгейского моря троянцы в 2000 г. до н. э. построили небольшой, но богатый город и пользовались некоторыми плодами цивилизации[158]158
Carl W. Blegen et a/., Troy (Princeton, N.Y.: Princeton University Press, 1950), Vol.1, Part I, pp.41, 204-13.
[Закрыть]. Скорее всего богатство троянцев появилось в результате эксплуатации местных крестьян, но возможно, что морские перевозки и торговля тоже внесли некоторый вклад в процветание города. Троянская культура представляет собой нечто среднее между цивилизацией воинственных аристократов, таких как хетты, и цивилизацией, основанной на мореплавании, в качестве примера которой можно назвать минойский Крит.
Нашествие народов из Малой Азии, возможно, ознаменовало первую фазу развития минойской цивилизации[159]159
J.D.S. Pendlebury, The Archaeology of Crete: An Introduction (London: Methuen & Co.,1939), p.53. Сэр Артур Эванс в работе: Sir Arthur Evans, The Palace of Minos (London: Macmillan & Co., 1921), I, 66, предположил, что в начале раннего минойского периода на Крите располагалось египетское поселение. Мои комментарии о минойской цивилизации основываются на информации из этих двух книг.
[Закрыть]. Различия между завоевателями и покоренными привели к изначальному социальному расслоению общества на Крите. Однако относительная сложность задачи нападения на остров означала, что военный стимул к созданию цивилизации не мог действовать более-менее постоянно, как это случалось на материке. Напротив, минойцы пришли к цивилизации другим путем. Богатство, нажитое морской торговлей, и стимул, который они черпали у более развитых народов, торгуя с ними, позволили им создать культуру и искусство, которые можно наблюдать в развалинах Кносса.
История мореплавания на Средиземном море, по всей видимости, началась около 4000 г. до н. э., когда поселения эпохи неолита впервые появились на Крите[160]160
Так как никаких свидетельств эпохи палеолита на острове не найдено, то вполне возможно, что Крит оставался необитаем до тех пор, пока не был колонизирован мореплавателями эпохи неолита.
[Закрыть]. Культурное влияние с материка в большей или меньшей степени прослеживается на протяжении тысячи лет. Пласты культурного слоя, датируемого началом III тыс. до н. э., содержат неопровержимые свидетельства экономических связей с Египтом. Археология не может объяснить, каким образом возникли эти экономические связи. Однако несомненным результатом развивающейся торговли Крита с Египтом и другими странами стала стимуляция социального неравенства между представителями класса торговцев, с одной стороны, и простыми людьми, с другой.
Кто-то должен был организовать рубку леса и экспорт оливкового масла, которые, вероятно, были основными продуктами международной торговли Крита. И тот человек, которому это удавалось, занимал стратегическую позицию в обществе, позволявшую ему увеличивать свое богатство и укреплять власть.
Руины – немые свидетели истории – не могут рассказать, как происходила внутренняя эволюция минойского общества, однако археологические находки указывают, что приблизительно к 2100 г. до н. э. на острове возникла полноценная цивилизация (Средний минойский период). Величественный дворец Миноса был построен примерно в это же время. Бронзовые орудия труда и оружие начали входить в обиход жителей, использование гончарного круга дало возможность производить великолепные гончарные изделия, появилась пиктографическая письменность.
МОРЕ И ДВОРЕЦ МИНОСА
Оба изображения – извивающийся осьминог и деталь фрески со стены дворца Миноса в Кноссе на Крите – были, вероятно, написаны в XV в. до н. э. С точки зрения современного зрителя, густо подведенные и широко раскрытые глаза придают этой даме озорное или даже плутоватое выражение лица. Тем не менее каноны минойского искусства ограждали древних зрителей от такого впечатления при виде глаза анфас на лице в профиль, потому что на самом деле художник стремился передать возвышенные чувства и божественный смысл. Однако, если сравнить хеттскую громоздкость с изящной живостью минойских художественных канонов, то контраст в одночасье выдаст фундаментальную разницу между сухопутной военной империей II тыс. до н. э. и более веселой, свободной жизнью, поддерживаемой приносимым морем богатством.
Принимая во внимание экономические связи Крита со странами Средиземноморского побережья, не вызывает удивления, что культура острова изобилует элементами, схожими с другими культурами региона. По всей видимости, истоки религии Крита находятся в Малой Азии. Так, например, Мать-Прародительница, богиня, известная по минойскому искусству, где она символизировалась двойным топором и ассоциировалась со священной змеей и быком, имела сходство с божествами, которым поклонялись в Анатолии в исторический период. С другой стороны, в изобразительном искусстве Крита можно найти явные черты египетского влияния. Но вскоре после первоначального толчка с берегов Нила жители Крита создали собственный художественный стиль, яркие цвета и жизнерадостный натурализм которого притягивает современных ценителей искусства[161]161
Интересная гипотеза, которая, однако, требует дальнейшего доказательства, заключается в том, что как критский, так и индский художественный натуралистический стиль ведет свое начало от неолитической или по крайней мере предцивилизационной культуры «расписной керамики», появившейся на севере Месопотамии и Сирии на несколько столетий раньше, чем сформировалась шумерская и египетская цивилизации. См. Heinz Mode, Die indischen Friihkulturen, pp. 137-38 and passim. Форма может вызвать интересные параллели между художественным мотивом и религиозными символами индской и минойской цивилизаций. Богини-прародительницы, двойные топоры, змеи и быки – все это также присутствует и в искусстве долины Инда. Натурализм некоторых индских статуэток перекликается с натурализмом Крита и по крайней мере в одном случае как бы предвосхищает греческий классический стиль. Подлинность статуи, о которой идет речь, все еще, однако, вызывает споры.
[Закрыть].
Пока не будут расшифрованы ранние минойские письмена, нельзя с полной уверенностью определить структуру общества на Крите. Тот факт, что царские палаты были не мрачными фортификационными сооружениями, а роскошными дворцами-лабиринтами, окружающими зал, который, вероятно, использовался для религиозных церемоний, говорит о том, что именно жрецы, а не полководцы доминировали в политической жизни Крита. Вероятно, богатство и власть правителей Кносса опирались на внешнюю торговлю и религиозные привилегии и почти не зависели от налогов на землю и принудительного труда. И если эти правители контролировали торговый флот, курсировавший между Критом, Египтом, Левантом (общее название стран, прилегающих к восточной части Средиземного моря. – Прим. пер.) и Западным Средиземноморьем[162]162
Остатки минойских изделий были найдены даже на острове Сардиния, причем в таком масштабе, что можно предположить, что купцы организовали торговую колонию на этом отдаленном острове, привлеченные залежами меди, которыми Сардиния славилась в античные времена. См. C.F.C.Hawkes, The Prehistoric Foundations of Europe (London: Methuen & Co., 1940), p.156.
[Закрыть], они вполне могли обладать достаточным богатством, чтобы содержать штат квалифицированных ремесленников, которые строили и украшали их дворец-храм, не угнетая при этом крестьян Крита высокими налогами и принудительным трудом. Во всяком случае, в легкости, щедрости и изяществе минойского искусства словно отражается более свободное и беззаботное общество, отличное от Древней Месопотамии и Анатолии. Но в этом мы не можем быть полностью уверенными.
Возможно, нет ничего удивительного в том, что в искусстве минойского Крита обнаруживается предвосхищение духа свободы, которым впоследствии характеризовалась цивилизация Древней Греции. Память о «минойской талассократии» («морской державе»; «владычице морей».– Прим. пер.) сохранялась на протяжении всей классической эпохи[163]163
Thucydides, I, 4.
[Закрыть]. Также классическая греческая религия унаследовала некоторых богов и религиозные ритуалы острова Крит[164]164
Martin P. Nilsson, The Minoan-Mycenaean Religion and Its Survival in Greek Religion (2d rev. ed.; Lund: C.W.K. Gleerup, 1950).
[Закрыть]. Несмотря на то что минойские культурные традиции, воспринятые и преобразованные греками, смогли влиться в основной культурный поток европейской истории, сама минойская цивилизация даже в период расцвета представляла собой некое подобие тепличного растения, нуждаясь в своем островном положении для того, чтобы существовать и развиваться. Примерно в середине II тыс. до н. э. воинственные индоевропейские племена вышли в море и стали заниматься пиратством и грабежом. Минойский флот оказался не способным отстоять свои границы. Очень скоро высокоразвитая цивилизация Крита пришла в упадок, почти одновременно с индской цивилизацией на другом конце цивилизованного мира того времени.
Ахейцы, разрушившие минойскую талассократию, едва ли сделали это умышленно[165]165
Расшифрованные минойские документы, написанные линейным письмом Б, которые оказались записями на архаичной форме греческого языка, доказывают, что грекоязычные правители взяли власть в минойских городах на последней фазе их расцвета, не подрывая устоев цивилизации. Более того, их присутствие никак не отражено в неписьменных археологических находках минойской цивилизации. См. Michael Ventris and John Chadwick, «Evidence for Greek Dialect in the Mycenaean Archives», Journal of Hellenic Studies, LXXII1 (1953), 84-103: John Chadwick, Vie Decipherment of Linear В (Cambridge: Cambridge University Press, 1958).
[Закрыть]. Однако, грабя купеческие корабли и торговые центры, они, возможно, нарушили обмен товарами, что подорвало экономическую основу цивилизации на Крите. Таким образом, после того как приблизительно в 1400 г. до н. э. город Кносс был атакован и сожжен какими-то грабителями, он уже никогда не был восстановлен. Только с установлением более военизированной греческой талассократии в VII в. и VI в. до н. э. возникла вторая морская цивилизация на Эгейском море.
