Текст книги "Ринсвинд и Плоский мир"

Автор книги: Терри Дэвид Джон Пратчетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 90 (всего у книги 97 страниц)

– Чего угодно – это чего?

– В данном случае – спасения мира, – пожал плечами лорд Витинари.

– Мы что, должны спасать его для всех? – уточнил господин Боггис. – И для всяких чужеземцев тоже?

– Боюсь, что да, – кивнул лорд Витинари. – Нельзя спасти только те его части, которые нам особенно нравятся. Но следует помнить одно, господа и дамы: спасая мир, мы прежде всего спасаем то, что у нас под ногами. Займемся же делом. Аркканцлер, магия может нам помочь?

– Нет, – тут же откликнулся аркканцлер. – Волшебники за сотню миль обходят Кори Челести.

– Почему?

– По той же самой причине, почему не стоит лезть на обычной лодке в центр бури. В этих горах слишком много магии.Все волшебное сразу сгорает от неимоверной перегрузки. Ковер-самолет, к примеру, просто распустится в полете.

– Или превратится в брокколи, – добавил декан. – Или в небольшой томик стихов.

– То есть вовремя нам туда никак не поспеть?

– Ну… да. Не поспеть. Именно так. Они ведь уже у самого подножия Кори Челести.

– Кроме того, они – герои, —заметил господин Лучше, глава Гильдии Историков.

– И что это значит? – вздохнув, спросил патриций.

– Они умеют добиваться своего.

– Но они, насколько я знаю, глубокие старцы.

– Вернее, очень старые герои, —поправил его историк. – А это значит, что они обладают огромным опытомв умении добиваться своего.

Лорд Витинари снова вздохнул. Ему не нравилось жить в мире героев. Строишь-строишь цивилизацию, а потом появляется какой-нибудь герой и…

– Но что такого геройского совершил этот Коэн-Варвар? – спросил он. – Я просто хочу понять.

– Ну… нам известны… самые разные его деяния…

– Какие же?

– Он сражался с чудовищами, свергал тиранов, похищал редчайшие драгоценности, спасал девиц, – расплывчато объяснил господин Лучше. – Словом, много всякого геройского совершил…

– Но кто именно определяет чудовищность чудовищ и тиранство тиранов? – спросил лорд Витинари голосом, вдруг обретшим остроту скальпеля, который не столь смертоубийствен, как меч, зато впивается в самые интимные места.

Господин Лучше с беспокойством заерзал на стуле.

– Ну, полагаю… сам герой.

– Ага. А кража редчайших драгоценностей? Здесь меня интересует только сам термин «кража», ведь это поступок, который не одобряют практически все мировые религии, не правда ли? Почему-то меня преследует странное ощущение, что все эти понятия определяются исключительно самим героем. Можно, к примеру, сказать: «Я – герой, поэтому, если я тебя убью, ты автоматически станешь человеком, которого может и должен убить герой». Короче говоря, герой – это лицо, совершающее поступки, за которые оно, согласно закону, немедленно должно оказаться за решеткой или станцевать то, что иначе называется, если правильно помню, пеньковым фанданго. А еще мы могли бы использовать такие слова, как убийство, грабеж, мародерство и изнасилование. Я правильно понимаю ситуацию?

– Только не изнасилование, – быстро произнес господин Лучше, наконец нащупав щелочку, за которую можно было уцепиться. – И только не в случае с Коэном-Варваром. Максимум это можно назвать похищением, гм, юных дев.

– С последующим изнасилованием оных.

– Последующее было невозможно в принципе, – возразил историк. – И я не слышал, чтобы по этому поводу высказывались жалобы.

– С юридической точки зрения, – встрял глава Гильдии Законников господин Кривc, – первым официально зарегистрированным геройским деянием стала кража имущества у законных владельцев. Это подтверждают существующие во многих культурах легенды.

– И то, о чем говорится в легендах, было действительно украдено? – удивился Чудакулли.

– Вне всяких сомнений, – ответил законник. – Кража является основным стрежнем легенд. У богов был украден огонь.

– В данный момент проблема не в этом, – перебил лорд Витинари. – Проблема в том, господа, что Коэн-Варвар взбирается на гору, на которой живут боги. И мы не можем его остановить. А он намеревается вернутьогонь богам. В виде… виде… сейчас уточню…

Думминг Тупс поднял голову от блокнота, в котором что-то лихорадочно строчил.

– Пятидесятифунтового бочонка с агатовой громовой глиной, – сказал он. – И как только ихние волшебники допустили, чтобы эта штука попала в руки Коэна?..

– Ну, он ведь был… и, полагаю, до сих пор является тамошним императором, – откликнулся лорд Витинари. – А когда верховный правитель континента просит о чем-либо, предусмотрительный человек вряд ли будет настаивать на квитанции, подписанной господином Дженкинсом из отдела материального снабжения.

– Громовая глина – весьма мощная штука, – заметил Чудакулли. – Но она нуждается в специальном взрывателе. Внутри смеси нужно разбить банку с кислотой. Кислота пропитывает порошок, а потом ка-ак… шарахнет! Это выражаясь культурным языком.

– И к сожалению, тот же предусмотрительный человек счел необходимым снабдить Коэна одним из таких взрывателей, – добавил лорд Витинари. – И если этот «шарах» случится на вершине горы, являющейся центром магического поля всего мира, то, как я поникаю, это самое поле схлопнется на… На сколько, господин Тупс?

– Минимум на два года.

– Правда? Что ж, парочку лет мы вполне можем обойтись и без этого магического поля, – пожал плечами господин Кривс, всем своим видом показывая, что это будет даже забавненько.

– Со всем уважением, не можем, – произнес Думминг безо всякого уважения в голосе. – Моря пересохнут. Солнце выгорит и взорвется. Скорее всего, черепаха и слоны тоже прекратят свое существование.

– И все это в течение двух лет?

– О нет. Все это случится в течение нескольких минут. Магия – это ведь не только разноцветные огоньки да шарики. Именно благодаря магии существует наш мир.

Во внезапно наступившей тишине голос лорда Витинари прозвучал резко и отчетливо:

– Есть вообще кто-нибудь, кто знает хоть что-тооб этом Чингизе Коэне? И кто сможет объяснить нам, почему этот варвар, перед тем как покинуть город, похитил из нашего посольства безобидного менестреля? Взрывчатка – понимаю, варварская штука, но на что менестрель-то ему сдался? Кто-нибудь может объяснить?

Рядом с Кори Челести дул пронизывающий ветер. Вблизи всемирная гора, похожая издали на иглу, выглядела как каскад грубых, зазубренных, устремленных и небеса пиков. Центральная вершина, уходящая на несколько миль в высоту, терялась в дымке снежных кристаллов, играющих и лучах солнца. Несколько стариков, прижавшись друг к другу, сидели вокруг костра.

– Надеюсь, он не соврал о той лестнице из света, – сказал Малыш Вилли. – Мы облажаемся по полной, если ее не окажется на месте.

– Но он ведь не соврал насчет гигантского моржа, – напомнил Маздам Дикий.

– Какого-такого моржа?

– Ну, помнишь, мы шли по ледяному полю? И вдруг он как заорет: «Берегись! На нас сейчас нападет гигантский морж!»

– А, тот морж…

Вилли снова посмотрел на вершину. Воздух здесь казался разряженным, цвета – куда темнее, чем обычно: такое впечатление, подними руку – и коснешься неба.

– Никто не знает, наверху есть туалет? – спросил он.

– Должон быть, – откликнулся Калеб-Потрошитель. – Точняк, я слыхал о таком. Великий Божественный Толчок.

– Чиво?

Они дружно повернулись к тому, что на первый взгляд могло показаться кучей меха на колесиках. Однако привычный к данному зрелищу глаз видел нечто иное, а именно: древнее кресло-каталку, установленное на лыжи и покрытое сплошным одеялом из шкур. Из шкур таращились подозрительные звериные глазки-бусинки.

К спинке кресла был привязан бочонок.

– Пора кормить его кашей, – сказал Малыш Вилли, подвешивая над огнем закопченный котелок.

– Чиво?

– БАЛАНДУ ТВОЮ ГРЕЮ, ХЭМИШ!

– Снова клятый морж?

– ДА!

– Чиво?

Все они были стариками, и беседы их в основном состояли из жалоб на боли в ногах, спинах и желудках. Двигались они медленно. Но было в их облике что-то этакое. Главным образом в глазах.

А глаза говорили, что эти старики побывали везде, где бы это самое «везде» ни было. И что бы «это» ни было, они это делали – иногда по несколько раз. И никогда, ни разу в жизни эти старики не покупали местных футболок. И они доподлинно знали значение слова «страх». Страх – это то, что случалось с другими людьми.

– Жаль, Старика Винсента с нами нет, – сказал Калеб-Потрошитель, бесцельно ковыряясь палкой в углях.

– Мы, кажется, договорились больше не поминать его, – резко произнес Маздам Дикий. – Он отбыл, и клятое дело с концом.

– Да, но какон отбыл… О боги, надеюсь, со мной такого не случится. Такое…оно ни с кем не должно случаться.

– Енто конечно, – согласился Маздам.

– Настоящий был мужик. С честью выходил из всех передряг.

– Конечно.

—И в конце жизни схватить…

– Да знаем мы всё! Заткнешься ты или нет?!

– Ужин готов, – сказал Калеб, доставая из углей дымящийся кусок жира. – Шикарный моржовый бифштекс, а ну навались! Что скажет наш господин Красавчик?

Все обернулись на, судя по всему, человеческую фигуру, которая сидела, прислонившись спиной к камню. Из-за опутывавших ее многочисленных веревок фигура слегка потеряла свои очертания, но яркая расцветка одежд все равно резала глаз. В этом краю не было места ярким одеждам. Тут носили меха и кожу.

Малыш Вилли подошел к разодетому существу.

– Если пообещаешь не орать, – произнес он, – я вытащу кляп.

Некоторое время существо безумно вращало глазами, но потом согласно закивало заткнутым кляпом ртом.

– Тогда порядок, можешь жрать свой моржовый… кусок, – сказал Малыш Вилли, выдергивая кляп.

– Как вы посмелиутащить меня!.. – сразу завизжал менестрель.

– Послушай, – перебил Малыш Вилли. – Будешь вопить, получишь по уху. Кое-кто с радостью окажет тебе эту услугу. Так что веди себя разумно,

– Разумно?После того как вы похитили…

Малыш Вилли воткнул кляп обратно.

– Пустое место и звать никак, – сказал он, глядя прямо в сердитые глаза менестреля. – У тебя даже инструмента нет. Что ты за бард, если у тебя даже инструмента нет? Есть только похожая на горшок деревянная ерундовина.

– Это лютня, – пробурчал Калеб сквозь набитый моржом рот.

– Чиво?

– ЭТА ШТУКА НАЗЫВАЕТСЯ ЛЮТНЕЙ, ХЭМИШ!

– Агась, я тоже иногда блюю.

– Она предназначена для того, чтобы петь всяким дамочкам модные песенки, – пояснил Калеб. – О цветочках и… всем прочем. Так романтично.

Орде было знакомо это слово, хотя связанная с ним деятельность находилась за рамками их насыщенной событиями жизни.

– Вы удивитесь, что эти песенки с бабами делают, – заключил Калеб.

– Вот когда я был молод, – сказал Маздам, – чтобы вызвать у девчонки интерес, нужно было отрубить у своего злейшего врага достоинство и преподнести его девушке в подарок.

– Чиво?

– Я СКАЗАЛ, ОТРУБИТЬ У СВОЕГО ЗЛЕЙШЕГО ВРАГА ДОСТОИНСТВО И ДЕВЧОНКЕ ПОДАРИТЬ!

– О, это было так романтишно, – согласно закивал Хэмиш Стукнутый.

– А что делать, если у тебя нет злейшего врага? – спросил Малыш Вилли.

– Попробовать отрубить достоинство у кого еще, – пожал плечами Маздам. – И злейший враг сразу же появится.

– Не, – задумчиво произнес Калеб. – Сейчас все предпочитают дарить цветы.

Маздам пожирал взглядом пытающегося освободиться от пут лютниста.

– Ума не приложу, и на что он боссу сдался… – сказал он. – Кстати, а куда Коэн пропал?

Лорд Витинари, несмотря на всё полученное образование, умел думать как инженер. Если хочешь чего-то добиться, найди нужную точку и приложи минимум усилий для достижения максимального результата. Если точка находится между ребрами, используй кинжал; если эта точка – меж двух воюющих стран, прибегни к помощи армии. Главное – отыскать точку, которая является ключом к решению всех проблем.

– Итак, сейчас ты бесплатно работаешь преподавателем жестокой и необычной географии? – уточнил патриций у доставленного к нему человека.

Волшебник, более известный как Ринсвинд, осторожно кивнул – на случай, если это признание чревато какими-то бедами.

– Э… да?

– И ты бывал у Пупа?

– Э… да?

– Можешь описать местность?

– Э…

– Ну, как выглядел тот пейзаж? – подсказал лорд Витинари.

– Гм… Я это помню весьма смутно, сэр. Я бежал очень быстро, за мной гнались.

– Правда? Кто же? И почему?

Ринсвинд шокировано воззрился на патриция.

– Сэр, я не стал останавливаться, чтобы выяснить, кто эти люди и почему они гонятся за мной. Это было бы крайне глупо с моей стороны. Я даже не оглядывался.

Лорд Витинари потер пальцами переносицу.

– Ну, хорошо, – промолвил он устало. – Тогда просто расскажи, что тебе известно о Коэне.

– О Коэне? Он – просто герой, которому так и не удалось погибнуть, сэр. Жилистый старик. Не очень смышленый, но это с лихвой компенсируется коварством и пронырливостью.

– Ты – его друг?

– Ну, мы встречались пару раз, и он не убил меня, – пожал плечами Ринсвинд. – Наверное, это можно считать утвердительным ответом.

– А что ты можешь сказать о стариках, которые его сопровождали?

– Это не просто старики, сэр… Они, конечно, старики, но они —его Серебряная Орда, сэр.

– Так это они —Серебряная Орда? Они, и все?

– Так точно, – подтвердил Ринсвинд.

– Но я считал, что именно Серебряная Орда завоевала Агатовую империю!

– Да, сэр. Это были они. – Ринсвинд покачал головой. – Я понимаю, в это трудно поверить, сэр, но вы не видели их в бою. Они – опытныебойцы. А самое главное в Коэне – он способен заразить кого угодно.

– Ты имеешь в виду, что он заразен? Ну, как переносчик чумы?

– Нет, это скорее душевная болезнь. Или магия. Он – хитер как лис, и… люди, едва пообщавшись с ним, начинают воспринимать мир так же, как он. Все такое большое, такое простое… И сразу начинают хотеть стать частью этого мира.

Лорд Витинари внимательно рассматривал свои когти,

– А я думал, Серебряная Орда уже успокоилась. Они завоевали трон, несметные богатства. Именно к этому стремятся все герои, не так ли? Попрать троны мира обутой в сандалию ногой… Кажется, примерно так выразился поэт?

– Да, сэр.

– Тогда зачем? Они хотят рискнуть в последний раз? Ради чего?

—Я тоже не могу этого понять, сэр. У них было всё…

– Само собой, – кивнул патриций. – Но всё – это так мало.

Из приемной перед Продолговатым кабинетом доносились звуки громких споров. Каждые несколько минут через боковую дверь к патрицию проскальзывал секретарь и водружал на стол очередную кипу бумаг.

Лорд Витинари молча смотрел на копящиеся документы. «Быть может, – размышлял он, – чем суетиться, проще выждать, пока гора международных петиций и требований не достигнет высоты Кори Челести, а потом просто взобраться на нее?

Запал, накал и закал…»

Однако ждать он не мог. Будучи человеком действия и противодействия, патриций поднялся из-за стола, отворил потайную дверцу в обшивке стены и уже через мгновение шагал по тайным коридорам своего дворца.

В дворцовых застенках томилось множество преступников – как говорится, «указом и волею его сиятельства», а так как воля у лорда Витинари была железная, им предстояло провести здесь довольно долгое время. Но сейчас патриций направлялся к, пожалуй, самому странному своему заключенному, который жил на чердаке.

Леонард Щеботанский не совершал никаких преступлений. К окружающим он всегда относился с благодушным интересом. Леонард был художником и самым умным человеком из всех живущих на Диске – если характеристику «умный» использовать исключительно в специальном и техническом смысле. Просто лорд Витинари считал, что мир еще не готов принять в свои объятия человека, хобби которого – изобретать самые немыслимые орудия массового поражения. Но в своей душе, в сердце, а также во всех своих творениях Леонард Щеботанский был настоящим художником.

В данный момент Леонард писал портрет некой дамы. К мольберту кнопками было пришпилено множество эскизов.

– А, милорд, – сказал он, поднимая взгляд. – И в чем проблема?

– А есть проблема? – осведомился лорд Витинари,

– Как правило, милорд, вы навещаете меня, только когда таковая возникает.

– Ну, ладно, – сдался лорд Витинари. – Мне нужно доставить нескольких человек к Пупу. Причем по возможности быстро.

– Ага, понятно, – кивнул Леонард. – И вправду местность между нами и Пупом довольно-таки пересеченная. Кстати, как вам кажется, улыбка удалась? С улыбками у меня вечно проблемы.

– Я сказал…

– Вы хотите, чтобы они добрались туда живыми?

– Что? О… Да, конечно. И очень быстро.

Леонард продолжил работу над портретом. Лорд Витинари молча ждал, зная, что великого художника лучше не отвлекать.

– И вы хотите, чтобы они вернулись обратно? – спросил тот некоторое время спустя. – Знаете, а может, стоит добавить зубы? Зубы у меня получаются отлично.

– Их возвращение будет приятной дополнительной наградой.

– И это путешествие жизненно необходимо?

—Если оно закончится неудачей, настанет конец света.

– Ага, весьма жизненно и очень даже необходимо. – Леонард отложил кисть, отошел на пару шагов и критически воззрился на полотно. – Мне потребуются несколько парусников и большая баржа, – сказал он, поразмыслив. – Кроме того, я составлю список необходимых материалов.

– Это будет путешествие по морю?

– Для начала, милорд.

– Может, тебе дать некоторое время на раздумья? – предложил лорд Витинари.

– О, время всегда пригодится, ведь нужно продумать столько деталей… Но основная идея уже сформировалась.

Витинари поднял взгляд на потолок мастерской, на бесчисленные бумажные модели и устройства с крыльями как у летучих мышей. Самые фантастические летательные аппараты плавно покачивались в легком ветерке.

– А твоя идея случаем не связана с использованием какого-нибудь летательного аппарата? – подозрительно осведомился он.

– Гм… А почему вы спрашиваете?

– Потому что, Леонард, пункт назначения находится на значительной высоте, а все твои летательные аппараты отличаются неудержимым стремлением вниз.

– Согласен, милорд. Но я считаю: иногда чем глубже падаешь, тем выше возносишься.

– А. Философия…

– Практическаяфилософия, милорд.

– И тем не менее, Леонард, не могу не поразиться скорости твоей мысли. Ты нашел решение практически мгновенно, едва я успел сообщить о возникшей проблеме…

Леонард Щеботанский прополоскал кисточку в банке.

– Милорд, я всегда говорил: правильно сформулированная проблема уже содержит часть решения. Но надо признать, я не раз размышлял о вопросах сходного свойства. Как вы знаете, я даже экспериментировал с различными устройствами… которые, уважая ваше мнение на сей счет, впоследствии разбирал. О да, в нашем мире живет множество злонамеренных людей, которые могли случайно наткнуться на них и извратить сам смысл моих изобретений. Вы были очень добры и предоставили мне помещение с неограниченным обзором неба, и я не мог не обратить внимания на некоторые закономерности. Кстати… Мне потребуется несколько дюжин болотных дракончиков. Вернее, никак не меньше сотни.

– Ты намереваешься создать корабль, который будет поднят в небо драконами? – с очевидным облегчением спросил лорд Витинари. – Кажется, я припоминаю одну старую легенду о корабле, который был поднят в небо лебедями и долетел аж до…

– Боюсь, лебеди в данном случае не помогут. Но в широком смысле ваша догадка, милорд, верна. Браво! Две сотни драконов, чтобы уж наверняка.

– По крайней мере с драконами проблем не возникнет. Они превратились в сущих вредителей.

– И помощь, скажем, шестидесяти учеников и подмастерьев из Гильдии Искусных Умельцев. Нет, пусть будет сотня. Им придется работать сутки напролет.

– Подмастерьев? Но я могу велеть, чтобы самые искусные мастера…

Леонард вскинул руку.

– Только не мастера, милорд, – твердо сказал он. – Мне нет нужды в людях, которым ведомы пределы возможного.

Орда нашла Коэна сидящим на древнем могильнике неподалеку от лагеря.

За время своих многочисленных путешествий по Диску члены Орды не раз натыкались на подобные холмы, но эта местность буквально изобиловала могильниками. Там и сям из снега торчали высокие камни с надписями на неизвестном языке. Захоронения были очень старыми, однако никому из Орды и в голову не приходило вскрыть курганы и разведать, что за сокровища таятся в их глубинах. Частично это объяснялось тем, что в лексиконе сереброордынцев существовало специальное слово, обозначающее человека с лопатой, а именно – «раб». Но в основном это объяснялось тем, что, несмотря на варварскую профессию, у этих людей имелся строгий моральный кодекс, пусть даже намного отличающийся от принятого. И в кодексе этом присутствовало специальное слово, обозначающее разоряющего могильники человека, а именно – «покойник».

Орда, каждый член которой был ветераном, пережившим тысячи и тысячи самоубийственных сражений и атак, осторожно приблизилась к сидевшему в снегу Коэну. Варварский меч был глубоко воткнут в сугроб, а на лице Коэна застыло отрешенное, вызывающее беспокойство выражение.

– Старина, ты как насчет поужинать? – осведомился Калеб.

– Морж, – сказал Малыш Вилли. – Опять.

– Я иффе не жакончил, – неразборчиво прошепелявил Коэн.

– Что не закончил, старина?

– Фшпоминать, – ответил Коэн.

– Кого вспоминать?

– Героя, который ждешь похоронен.

– А кто здесь похоронен?

– Понятия не имею.

– Хоть к какому народу он принадлежал?

– Мне-то откуда жнать! – огрызнулся Коэн,

– Он что, совершил много достославных деяний?

– Может, да, а может, и нет.

– Тогда почему…

– Кто-то же должен помнить жашранца!

– Но ты ведь ничего о нем не знаешь!

– Это не мешает мне его помнить!

Члены Орды переглянулись. Приключение обещало быть трудным. Но вместе с тем оно обещало быть последним.

– Слушай, может, ты поговоришь с этим молодчиком, которого мы умыкнули? – наконец сказал Калеб. – Он начинает действовать мне на нервы. По-моему, он не понимает, с кем связался.

– Он прошто должен напитать шагу, – решительно прошепелявил Коэн.

Тут он как будто что-то вспомнил и принялся шарить по карманам. Поскольку предметов одежды на Коэне было очень немного, процесс поисков надолго не затянулся.

– Понимаешь, этот бард не совсем того сорта, который нужен для сочинения героических саг, – тем временем продолжал Калеб. – Я ж сразу сказал, как только мы его сцапали: он нам не подходит! Такие барды годятся только на то, чтоб песенки девицам петь. О цветочках там, о весне – босс, это не наша тема!

– Ага, нашел! – радостно возвестил Коэн и вытащил из напоясной сумочки вставные челюсти, вырезанные из алмазных зубов тролля. Вставив челюсти в рот, он пару раз пробно щелкнул ими. – Так-то лучше. Что-что ты сказал?

– Он не героический бард, босс.

Коэн пожал плечами.

– Что ж, надеюсь, он быстро учится. И все равно он куда лучше бардов Агатовой империи. Все ихние поэмы не больше семнадцати слогов. А этот по крайней мере из Анк-Морпорка. Он должен был хотя бы слышатьо сагах.

– А я говорил,надо через Китовую бухту идти, – встрял Маздам. – Ледяные пустыни, морозные ночи… самое то атмосферка для саг.

– В особенности, если ты любишь китовый жир, – кивнул Коэн и выдернул меч из сугроба. – Ладно, я переговорю с пареньком. Он у меня мигом забудет про всякие там цветочки.

– …Похоже, все вращается вокруг Диска, а не наоборот, – объявил Леонард. – Во всяком случае именно так поступают луна и солнце. А еще… Надеюсь, все присутствующие помнят «Марию Песто»?

– Тот корабль, который, по слухам, свалился с Диска? – уточнил аркканцлер Чудакулли.

– Именно. Во время чудовищного шторма его скинуло с Края неподалеку от залива Мэйнт, но через несколько дней рыбаки увидели судно, переваливающее через Край рядом с Тиньлинем, где оно и налетело на рифы. На корабле обнаружили лишь одного живого члена экипажа, чьи предсмертные слова… были достаточно необычными.

– Я помню, помню, – перебил Чудакулли. – Он сказал: «О боги, сколько много слонов!»

– По моему мнению, – продолжал Леопард, – при достаточной тяге с боковой составляющей аппарат, посланный за Край, будет затянут под Диск и вновь поднимется па противоположной стороне. Причем поднимется достаточно высоко, чтобы мягко спланировать в любую точку мира.

Волшебники уставились на классную доску. Затем, как один, воззрились на Думминга Тупса, который что-то лихорадочно строчил в своем блокноте.

– Думминг, что он такое несет?

Тупс долго разглядывал свои записи. Потом не менее долго смотрел на Леонарда. Затем перевел взгляд на Чудакулли.

– Э… да. Возможно. Э… Если набрать достаточную скорость и свалиться за Край, то Диск притянет тебя и ты продолжишь падение, но уже вокругмира.

– Ты пытаешься сказать, что, упав с Края света, мы – и, говоря «мы», спешу добавить, я совсем не имею в виду себя – окажемся на небесах? —уточнил декан.

– Гм… да. В конце концов, солнце проделывает подобный трюк каждый день и…

Декан пришел в восторг.

– Поразительно! – воскликнул он. – Таким образом… можно переправить целую армию вглубь вражеской территории! Ни одна крепость не устоит перед нами! Можно поливать и поливать огнем…

Краем глаза он перехватил взгляд Леонарда.

– …Всяких нехороших людей, – нескладно закончил декан.

– Этого не будет, – сурово произнес Леонард. – Никогда!

– А может этот… аппарат, который ты планируешь создать, приземлиться прямо на Кори Челести? – уточнил Витинари.

– О, определенно. Там хватает снежных равнин, весьма удобных для посадки, – ответил Леонард. – Но даже если таковая равнина нам не подвернется, уверен, я сумею что-нибудь придумать. К счастью, как вы неоднократно подмечали, все находящиеся в воздухе предметы неизбежно стремятся вниз.

Чудакулли собирался было отпустить язвительное замечание, но прикусил язык. Он знал репутацию Леонарда. Еще до завтрака этот человек придумывал семь изобретений, включая два новых метода использования поджаренного хлебца. Именно Леонард Щеботанский изобрел шарикоподшипник – устройство крайне простое и вседоступное. И именно в этом крылась суть гениальности Леонарда – он изобретал вещи, до которых мог додуматься каждый, а люди, которые изобретают вещи, до которых может додуматься каждый, встречаются крайне редко.

Этот человек был настолько рассеянно-умным, что мог писать картины, которые не только провожали вас взглядом, но следовали за вами до самого дома и мыли за вас посуду.

Некоторые люди глупы, а потому абсолютно уверены в себе. Но Леонард был уверен в себе совсем по другой причине – просто ему ни разу не представилось доказательств обратного. Он со спокойной душой шагнул бы с крыши высоченного дома, намереваясь решить проблему приземления в момент возникновения оной.

И знаете, скорее всего, он бы эту проблему решил.

– И что требуется от нас? – спросил Чудакулли.

– Ну… Мой аппарат не может работать на магии. Насколько я понимаю, в районе Пупа на волшебство не стоит полагаться. Но, возможно, вы сумеете обеспечить меня ветром?

– Ты обратился к нужным людям, – сказал лорд Витинари и, прежде чем продолжить, выдержал долгую паузу. Слишком долгую, на взгляд присутствующих в зале волшебников. – Перед тобой собрались лучшие профессионалы в управлении погодой.

– В момент запуска небольшой ураган пришелся бы весьма кстати… – кивнул Леонард.

– Авторитетно и не опасаясь никаких возражений заявляю тебе: наши волшебники обеспечат тебя ветрами в неограниченном количестве, – ответил патриции. – Не так ли, аркканцлер?

– Я просто вынужденсогласиться, милорд.

– Ну что ж, если мы можем надеяться на крепкий попутный ветер…

– Минуточку, минуточку, – перебил декан, который всегда очень остро реагировал на упоминание ветров. —Что мы знаем об этом человеке? Он делает… всякие приборы, рисует картины… Уверен, все это замечательно, но все мы знаем, каковы из себя художники. Болтуны и ненадежные люди, все до единого. А Чертов Тупица Джонсон? Помните, что этот тип понастроил [4]

[Закрыть]? Уверен, господин Щеботанский – превосходный художник, но лично мне требуются дополнительные доказательства его поразительной гениальности, прежде чем доверить судьбу Диска его… аппарату. Изобретать умеет каждый, но гений должен быть исключительным!

– Я никогда и не считал себя гением, – откликнулся Леонард, склонив голову и что-то рисуя на бумаге.

– А вот если б я был гением, то наверняка знал бы об этом и… – начал было декан, но вдруг замолчал.

Рассеянно, как будто его рукой водила некая иная сила, Леонард начертил на бумаге идеальную окружность…

Лорд Витинари предложил учредить систему комиссий. В Незримый Университет прибыли послы практически всех иностранных государств, главы Гильдий стояли в очередь – всем хотелось участвовать в процессе принятия решений, не задействуя при этом мыслительный процесс.

Сначала патриций решил, что семи комиссий будет вполне достаточно. Но когда (буквально спустя десять минут) отпочковался первый подкомитет, лорд Витинари пригласил в отдельную комнатку нескольких избранных, запер дверь и быстренько создал Комиссию По Всему и Вся.

– Как мне сказали, летающему кораблю требуется команда, – сообщил он. – Она может состоять из трех человек. Леонард – это первая и обязательная кандидатура, поскольку, говоря откровенно, он будет продолжать работу над своим детищем даже после взлета. Но кто еще полетит?

– Лететь должен наемный убийца, – заявил лорд Низз, глава Гильдии Убийц.

– Нет, – возразил лорд Витинари. – Если бы Коэна и его людей было так легко убить, они давно были бы мертвы.

– Может, тут поможет женский такт? – предложила госпожа Лада, глава Гильдии Белошвеек. – Я понимаю, наши герои весьма преклонного возраста, но мои девушки…

– Госпожа Лада, я думаю, проблема состоит в следующем. Члены Орды весьма благосклонно относятся к женской компании, но вряд ли они прислушаются к словам женщины. Да, капитан Моркоу?

Капитан Моркоу Железобетонссон из Городской Стражи встал по стойке «смирно», излучая энтузиазм и легкий аромат мыла.

– Я готов принять участие, сэр, – отрапортовал он.

– Я почему-то даже не сомневался.

– По-моему, не стоит вмешивать в это дело Стражу, – поморщился господин Кривс. – Господин Коэн просто хочет возвратить собственность законному владельцу.

– Честно признаюсь, подобное толкование событий не приходило мне в голову, – вежливо улыбнулся лорд Витинари. – Тем не менее я уверен в наших городских стражниках. Они способны найти повод арестовать кого угодно. Правда, командор Ваймс?

– Думаю, заговор с целью нарушения общественного спокойствия тут вполне подходит, – сказал главнокомандующий Стражей, раскуривая сигару.

– А капитан Моркоу обладает исключительным даром убеждения.

– И исключительно большим мечом, – проворчал господин Кривс.

– Убеждение может принимать самые разные обличия, – парировал лорд Витинари. – И я согласен с аркканцлером Чудакулли: послать капитана Моркоу – прекрасная идея.

– Что? Разве я что-то сказал? – удивился Чудакулли.

– Записать в команду капитана Моркоу – не правда ли замечательная идея, аркканцлер?

– Что? О да. Конечно. Отличный парень. Смышленый. И меч опять-таки…

– Вот-вот, полностью поддерживаю, – кивнул лорд Витинари, умеющий управляться со всякого рода комиссиями. – Однако, господа, нам следует поторопиться. Флотилия выступает завтра. Нам нужен третий член команды…