Текст книги "Ринсвинд и Плоский мир"

Автор книги: Терри Дэвид Джон Пратчетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 95 (всего у книги 97 страниц)

– А может, захватим парочку с собой?

– Мы захватим куда больше, если не будем вести себя осторожно!

– Они чем-то похожи на Эррола, – сказал Моркоу. – Ну, дракончика, который как-то жил в штаб-квартире Стражи. Он научился изрыгать огонь… э… наоборот и спас наш город. Мы все думали, что он принадлежал к какому-то новому виду драконов. Но, судя по тому, что мы увидели здесь, это был типичный атавизм. Леонард еще рисует?

Они посмотрели на Леонарда, который решил посвятить полчаса живописи. На его плече сидел дракончик.

– Он говорит, что никогда не видел подобного света, – сказал Ринсвинд. – Сказал, что просто обязан написать картину. И у него неплохо получается, учитывая…

– Учитывая что?

– Учитывая то, что в двух тюбиках вместо красок находятся томатная паста и плавленый сыр.

– Ты ему об этом сказал?

– Не хотел расстраивать. Он был полон энтузиазма.

– Ну, пора кормить драконов, – произнес Моркоу, ставя чашку на стол.

– Ага. Но сначала… Не мог бы ты отлепить от моей головы эту сковородку?

Через полчаса каюта Думминга озарилась светом, исходящим из осколка омнископа.

– Мы накормили драконов, —доложил Моркоу. – Но местные растения несколько… странные. Они словно бы сделаны из какого-то стекловидного металла. У Леонарда даже родилась весьма впечатляющая теория. Якобы днем драконы поглощают солнечный свет, а ночью ею испускают, создавая таким образом всем известное «лунное сияние». Как бы там ни было, скоро мы вылетаем. Осталось только набрать образцов местных камней.

– Камни… Очень полезная штука, – заметил лорд Витинари.

– В действительности, милорд, они представляют большую ценность, – прошептал Думминг Тупс.

– Правда?

– Конечно! Они ведь могут отличаться от камней Плоского мира!

– А если они окажутся такими же?

– О, тогдабудет ещеинтереснее, милорд.

Лорд Витинари посмотрел на Думминга, однако не сказал ни слова. Он мог управлять умами самых разных типов, но ручки управления разумом, который руководил поступками Думминга Тупса, пока так и не нашел. Поэтому лучше кивать, улыбаться и поддерживать его всяческими механизмами, которые данный разум почему-то считал крайне важными, лишь бы он не вышел из-под контроля.

– А и правда, – согласился патриций. – Ведь эти камни могут содержать различные ценные руды или даже алмазы?

Думминг пожал плечами.

– Понятия не имею, милорд. Но они могут многое рассказать нам об истории луны.

Витинари наморщил лоб.

– Об истории? —переспросил он. – Но луна ведь необи… Хотя да, отличная идея. Скажи, может, тебе еще какие-нибудь механизмы требуются?

Болотные драконы жевали лунные листья. Листья и вправду были металлическими, с глянцевой поверхностью. Между зубами дракончиков проскакивали синие и зеленые искорки. Путешественники охапками сваливали листья перед клетками.

К сожалению, единственным человеком, который мог бы обратить внимание на то, что лунные драконы крайне умеренны в своем питании, был Леонард. Но он был слишком занят живописью.

С другой стороны, в своей энергетически бедной среде обитания болотные драконы привыкли есть все подряд.

Желудки, научившиеся преобразовывать окаменевшие кексы в полезное пламя, сейчас в неограниченном количестве поглощали диэлектрические листья, почти до предела насыщенные чистой энергией. Настоящая пища богов.

И стоит кому-то из дракончиков рыгнуть… Это был только вопрос времени.

Весь Плоский мир, с точки зрения Ринсвинда, представлял собой большую проблему. Сейчас он находился внизу.Вернее, он выгляделтак, словно находится внизу, хотя на самом деле висел вон там.И Ринсвинд никак не мог избавиться от ужасного предчувствия, что «Сокол», взлетев, тут же рухнет в далекие, кудрявые облака.

Пока Леонард готовил корабль к взлету, библиотекарь помогал Ринсвинду сворачивать крыло по его борту.

– Да, понимаю, у нас есть крылья и все такое прочее, – пожаловался Ринсвинд. – Я просто не привык находиться в ситуации, в которой все направления указывают только вниз.

– У-ук.

– И что я ему скажу? «Пожалуйста, не взрывай наш мир»? На мой взгляд, очень даже весомый аргумент. Лично я бы прислушался. И вообще, я всегда старался держаться от богов подальше. Для них мы не более чем игрушки, понимаешь?

«И они даже представления не имеют, как легко отрываются эти руки и ноги», – добавил он про себя.

– У-ук?

– Прошу прощения? Что, правда?

– У-ук.

– Существует… обезьянийбог?

—У-ук?

– Нет, нет, все в порядке. Но он ведь не из наших, не из местных?

– И-ик.

– Ах на Противовесном континенте… Ну, там во много что верят. – Он посмотрел в иллюминатор и поежился. – Там, внизу.

Собачка храповика со щелчком встала на место.

– Большое спасибо, господа! – сказал Леонард. – А теперь, будьте добры, займите места в креслах…

Сильный взрыв потряс корабль и сбил Ринсвинда с ног.

– Как интересно, судя по всему, один из драконов воспламенился раньше вре…

– Узрите же! – воскликнул Коэн, приняв высокопарную позу.

Серебряная Орда заозиралась.

– Чего узревать-то? – наконец спросил Злобный Гарри.

– Сё цитадель богов! – вскричал Коэн, снова принимая высокопарную позу.

– Да видим мы, видим, – сказал Калеб. – А у тебя что, спина болит?

– Запиши, – велел Коэн менестрелю. – «И изрек Коэн: „Узрите же!“» Остальное записывать не обязательно.

– А не мог бы ты сказать…

– Изречь!

– Прости. А не мог бы ты изречь: «Сё храмбогов»? – попросил менестрель. – Так будет проще подобрать рифму.

– Ха, это напомнило мне один случай, – хмыкнул Маздам. – Хэмиш, помнишь Леофрика Законнорожденного, который нанял нас, когда завоевывал Фиглифьорд?

– Агась, как же не помнить-то…

– Мы сражались целых пять дней, – продолжал Маздам. – А все потому, что герцогиня ткала гобелен, который должен был запечатлеть это событие. Снова и снова мы вынуждены были повторять схватки и замирать во всяких неестественных позах, пока она меняла иголки. Лично я всегда говорил: средствам массовой информации не место на поле боя.

– Агась, ты тогда кой-чиво дамочкам показал, – захихикал Хэмиш. – Видел я этот гобелен в Розантском замке! Ставлю свою бороду, енто был ты!

– Может, сменим тему, а? – предложила Вена.

– Вечная проблема, – покачал головой Коэн. – Мало простосовершить что-то. Нужно, чтобы тебя запомнили.

– Хур-хур-хур, – закурлыкал Маздам.

– Смейся, смейся, – огрызнулся Коэн. – Но что ты можешь сказать обо всех тех героях, которые не были увековечены в песнях и сагах? Расскажи-ка мне что-нибудь про них.

– Что? О каких таких героях?

– Вот именно!

– Ну, и каков наш план? – перебил Злобный Гарри, глядя на мерцающий свет, что разливался над обителью богов.

– План? – переспросил Коэн. – Я думал, ты знаешь. Мы прокрадываемся туда, разбиваем взрыватель и делаем ноги!

– Да, но как вы планируете это провернуть? – уточнил Злобный Гарри и, увидев лица героев, глубоко вздохнул. – Судя по всему, вы ничего не планировали, – устало подытожил он. – Просто вламываетесь, просто удираете. У героев никогдане бывает плана. Только мы, Темные Властелины, все делаем по плану. Парни, там живут сами боги! Думаете, они не заметят, что по их городу шляется целая толпа?

– Мы умрем красиво! – возразил Коэн.

– Конечно, конечно. После того как вас поймают. Ну и ну. Послушайте, меня исключат из общества злобных безумцев, если я позволю вам лезть туда толпой. – Злобный Гарри хмыкнул. – Богов многие сотни, верно? Всем известный факт. И все время появляются новые боги. План напрашивается сам собой. Ну, кто догадался?

Маздам поднял руку:

– Вламываемся, а потом удираем?

– Да, вы – настоящие герои, – сказал Злобный Гарри. – Нет. Я имел в виду не совсемэто. Парни, да вам просто повезло, что у вас есть я.

Первым увидел какой-то свет на луне завкафедрой беспредметных изысканий. Он стоял, прислонившись к лееру, и спокойно курил трубку.

Он не относился к числу амбициозных волшебников. Его тактика была проста – всячески избегай неприятностей и как можно меньше работай. Беспредметные изыскания обладали одним большим преимуществом – никто не знал точно, что это такое. Поэтому у завкафедрой всегда было много свободного времени.

Пару минут он разглядывал бледный диск луны, а потом разыскал мирно рыбачившего Чудакулли.

– Наверн, слушай, а луна так и должна себя вести? – спросил он. Чудакулли поднял взгляд.

– Ничего себе! Тупс!Куда он подевался?

Думминг, как оказалось, заснул в своей каюте, не удосужившись даже раздеться. В полусонном состоянии он выбрался на палубу, но, посмотрев на небо, мгновенно проснулся.

– Она так и должна себя вести? – спросил Чудакулли, тыкая пальцем в луну.

– Нет, аркканцлер! Конечно, нет!

– Значит, проблема вполне определенная и предметная? – спросил с надеждой в голосе завкафедрой.

– Разумеется! Где омнископ? Кто-нибудь пытался с ними связаться?

– Значит, это не моя сфера, – заключил завкафедрой беспредметных изысканий, поспешно отступая. – Прошу прощения. С радостью помог бы, но вижу, вы сейчас заняты. Уж извините.

Судя по всему, все до единого драконы одновременно изрыгнули пламя. Ринсвинд попробовал скосить глаза. Похоже, его глазные яблоки пребывали сейчас где-то в районе затылка.

Леонард без чувств обмяк на соседнем кресле. Моркоу, вероятно, валялся под кучей обломков в противоположном конце кабины.

Орангутан, судя по зловещему скрипу и запаху, цеплялся за спинку Ринсвиндова кресла.

Когда Ринсвинду, наконец, удалось повернуть голову и посмотреть в иллюминатор, он обнаружил, что один из отсеков, где помещались драконы, воспламенился. И неудивительно – изрыгаемое драконами пламя было почти белого цвета.

Леонард говорил что-то… Ринсвинд прищурился, пытаясь разглядеть рычаги сквозь красную пелену. «Если придется сбросить всех драконов, – говорил Леонард, – то…» То что? За какой рычаг дергать?

На самом деле в такие моменты выбор очевиден.

Ринсвинд, глаза которого почти ничего не видели, а барабанные перепонки буквально разрывались от воплей корабля, потянул первый попавшийся рычаг, до которого только смог дотянуться.

«Я не могу описать это в саге, – думал менестрель. – Никто мне не поверит. Никто просто не поверит в такое…»

– Можете мне довериться, – сказал Злобный Гарри, окидывая критическим взглядом Орду. – Ну, то есть доверять мне, конечно, нельзя,тут я полностью согласен, но для меня это дело чести, понимаете? В общем, доверьтесь. У нас все получится. Готов поспорить, даже боги не знают всехбогов.

– С этими крыльями я чувствую себя полным идиотом, – пожаловался Калеб.

– Имей совесть, госпожа Макгарри отлично поработала над ними, – перебил его Злобный Гарри. – И из тебя получился отличный бог любви. Правда, какой именно любви, лучше не уточнять. А ты?..

– Я – бог рыбы, – сказал Коэн, который весь облепился чешуей, а из головы одного из своих последних противников сделал некое подобие шлема.

Злобный Гарри попытался сделать вдох.

– Отлично, отлично, бог очень старойрыбы. А ты, Маздам?..

– Бог, черти меня раздери, сквернословия, – твердо заявил Маздам Дикий.

– Э-э… Вполне может сработать, – встрял менестрель, увидев, что Злобный Гарри нахмурился. – В конце концов, есть ведь музы танца, музы пения. Есть даже муза эротической поэзии…

– О, это легче легкого, – небрежно бросил Маздам, – Жила-была одна девчонка. И дело было в Щеботане. А как она брала за…

– Хорошо, хорошо, достаточно. А ты, Хэмиш?

– Бог вещей, – сказал Хэмиш.

– Каких?

Хэмиш пожал плечами. Столь преклонного возраста ему удалось достичь главным образом потому, что он старался не перегружать свое воображение.

– Всяких, – ответил он. – К примеру, потерянных. Которые всюду валяются.

Серебряная Орда устремила взгляды на менестреля, который, немного подумав, кивнул.

– Сойдет, – сказал он.

Злобный Гарри подошел к Малышу Вилли.

– Вилли, а зачем тебе помидор на макушке и морковка в ухе?

Малыш Вилли гордо улыбнулся.

– Тебе понравится, – пообещал он. – Я – бог фиговосебячувствующих.

– И такие бывают, – поддержал менестрель, прежде чем Злобный Гарри успел возразить. – Несколько тысяч лет назад в Анк-Морпорке была богиня Тошнотия. Так вот, принести дар Тошнотии означало…

– Послушай, смени тему, а? – проворчал Коэн.

– Кстати, Гарри, а кем будешь ты? – спросил Вилли.

– Я? Э… Я буду темным богом, – сказал Злобный Гарри. – Таких богов хоть пруд пруди…

– Эй, ты не говорил, что мы можем быть демоническимибогами, – перебил его Калеб. – Мне тоже не больно-то хочется изображать из себя ангелочка-шмангелочка!

– Если бы я это сказал, вы бы все захотели стать демонами, – заметил Гарри. – И мы ругались бы несколько дней кряду. Кроме того, появись сразу целая толпатемных богов, настоящие боги мгновенно учуяли бы подвох.

– А госпожа Макгарри ничего с собой не сделала, – нажаловался Маздам.

– Я подумала, если позаимствовать шлем Злобного Гарри, я вполне сойду за валькирию, – ответила Вена.

– Толковая мысль, – одобрил Злобный Гарри. – Наверняка валькирий тут хоть отбавляй.

– А самому Гарри шлем не понадобится, потому что буквально через минуту он пожалуется на острую боль в ноге, в спине или еще где и скажет, что не сможет пойти с нами, – небрежно заметил Коэн. – Потому что он нас предал. Верно, Гарри?

Игра становилась все более увлекательной. За ней следили почти все боги. Боги любят повеселиться, хотя следует отметить, их чувство юмора не отличается утонченностью.

– Вряд ли они смогут что-либо нам сделать, – сказал Слепой Ио, самый главный из богов.

– Ха, – откликнулся Рок, передавая стакан с костями. – Будь они настолько умными, то не стали бы героями.

Загремели кости, одна из них взлетела над доской и, зависнув в воздухе, принялась вращаться – все быстрее и быстрее. Наконец, она совсем исчезла, оставив после себя облачко кремовой пыли.

– Кто-то выбросил неопределенность, —заметил Рок и посмотрел вдоль стола. – А, Госпожа…

– Господин, – поклонилась Госпожа.

Ее имя никогда не произносили, хотя все его знали. Ведь произнести ее имя вслух означало моментально лишиться ее благословения. Несмотря на то, что у Госпожи было очень мало настоящих почитателей, она тем не менее была одной из самых могущественных богинь на Плоском мире, ведь в душе своей почти каждый человек надеялся и верил в то, что, гм, Госпожа существует.

– И каков будет твой ход, дорогуша? – спросил Ио.

– Я его уже сделала, – ответила Госпожа. – Просто я бросила кости туда, где вам их не видно.

– Отлично. Люблю сложные задачки, – кивнул Ио. – В таком случае…

– Э-э, у меня тут одна идейка возникла… – вкрадчиво сообщил Рок.

– Какая же?

– Они выдают себя за богов, – сказал Рок. – Предлагаю именно так их и воспринимать.

– То ефть… фферьеф? —удивился Оффлер.

– До определенного момента. До определенного момента.

– И до какого именно? – уточнила Госпожа.

– Пока это не начнет утомлять, мадам.

На бескрайних равнинах Очудноземья живет племя н'туитиф – единственный народ в мире, полностью лишенный воображения.

Например, гром они объясняют примерно так: «Гром – это громкий шум в небе, вызванный возмущением воздушных масс при прохождении сквозь них молнии». А их легенда о том, почему у жирафа длинная шея, гласит: «В древние времена у предков жирафа шеи были немного длиннее, чем у других обитателей равнин, и доступность листьев на верхних ветках оказалась настолько большим преимуществом, что выжили только жирафы с самыми длинными шеями, передавая свою длинношеесть потомкам, как люди передают по наследству копье прадеда. Впрочем, некоторые утверждают, что все куда запутаннее, и это объяснение применимо лишь к более коротким шеям окапи. Вот так вот».

Н'туитифы – очень миролюбивые люди, поэтому они были практически уничтожены соседними племенами, которые обладали богатым воображением, а следовательно, у них было великое множество богов, суеверий и всяких идей по поводу того, насколько прекрасной станет жизнь, если у них появятся более обширные охотничьи угодья.

Касательно же событий на луне и тот день н'туитифы сказали: «Луна ярко осветилась, потом от нее отделился какой-то свет, который, в свою очередь, разделился еще на три огонька, после чего погас. Мы не знаем, почему это случилось. Просто случилось, и все».

Сразу после этого на них напало соседнее племя, которое точнознало: огни на небе – это сигнал бога Укли к расширению охотничьих угодий. Однако чуть позже и этоплемя потерпело поражение от племени, которое точнознало: на самом деле данные огоньки суть живущие на луне предки, которые приказывают убить всех, кто не верит в богиню Глипзо. А еще через три года это племя тоже было уничтожено – упавшим с неба метеоритом, который образовался в результате взрыва звезды миллиард лет назад.

Все повторяется. И, если особо не присматриваться, все происходящее даже может сойти за справедливость.

Ринсвинд на борту отчаянно трясущегося «Сокола» увидел, как отвалились от крыльев два последних отсека с драконами. Некоторое время они кувыркались рядом с кораблем, потом развалились на части и отстали.

Он снова уставился на рычаги. «Кто-то, – подумал он неуверенно, – должен что-тосделать…»

Оставляя инверсионные следы, драконы летели по небу. Сейчас, вырвавшись из тесных отсеков, они спешили вернуться домой.

Срочно воздвигнув прямо на палубе Занимательную Линзу Турлоу, волшебники увидели весьма необычную картину.

– Это даже красивее фейерверка, – восхитился декан.

Думминг постучал по омнископу.

– Ага, заработал, – сказал он. – Однако я вижу только огромный…

Но потом Ринсвинд чуть отошел, и стал виден не только гигантский нос, но и остальные части его лица.

– За какие рычаги тянуть? За какие рычагитянуть? – вопил Ринсвинд.

– Что случилось?

– Леонард отключился, а библиотекарь откапывает Моркоу из-под горы обломков. Кроме того, корабль сильно болтает! И у нас не осталось драконов! Зачем нужны эти циферблаты? Кажется, мы падаем! Что мне делать?

– Ты видел, что делал Леонард?

– Он ставил ноги на две педали сразу и непрерывно двигал рычагами!

– Хорошо, хорошо, сейчас я попытаюсь разобраться в его схемах, а потом мы скажем тебе, как направить корабль вниз.

– Нет! Скажите лучше, как направить его вверх!Мы хотим остаться наверху!Вниз – не надо!!!

– На рычагах есть какие-нибудь надписи? – спросил Думминг, лихорадочно листая эскизы Леонарда.

– Да, но я их не понимаю! На одном написано «Троба»!

Думминг просматривал страницы, испещренные обратносторонними записями Леонарда.

– М-м… М-м… – мычал он.

– Рычаг с надписью «Троба» не трогай! – рявкнул, наклонившись к осколку, лорд Витинари.

– Милорд! – воскликнул Думминг и покраснел, почувствовав на себе взгляд патриция. – Прошу прощения, милорд, но вопрос тут довольно технический, он касается механизмов, и, вероятно, будет лучше, если люди, получившее классическое образование, не будут вмеши…

Взгляд Витинари заставил его замолчать.

– Вот! Нашел! Тут нормальная надпись! «Руль принца Гарана»! – донесся полный отчаяния голос.

Лорд Витинари похлопал Думминга Тупса по плечу.

– Я прекрасно все понимаю, – сказал он. – Последнее, в чем сейчас нуждается разбирающийся в механизмах человек, – это в совете невежественного человека, пусть даже совет этот дан из лучших побуждений. Приношу свои извинения. Что ты собираешься делать?

– Ну, я… я…

– В то время как «Сокол», а вместе с ним и наши надежды стремительно пикируют вниз, – добавил лорд Витинари.

– Я… э-э… сейчас подумаю… Мы пытались…

Думминг смотрел то на осколок омнископа, то на записи. Его сознание превратилось и огромное белое поле, покрытое жарким вязким пухом.

– Думаю, у нас осталась еще целая минута, – сказал лорд Витинари. – Так что ты не торопись.

– Я… быть может, мы… э-э…

Патриций склонился над осколком.

– Ринсвинд, тяни на себя руль принца Гарана! – приказал он.

– Но мы понятия не имеем, для чего он… – неуверенно произнес Думминг.

– Если у тебя есть более удачная идея, говори, не стесняйся, – поощрил лорд Витинари. – Я же предлагаю потянуть за этот рычаг.

На борту «Сокола» Ринсвинд решил прислушаться к гласу властей.

– Э… Что-то заскрипело и защелкало… – доложил он. – Некоторые рычаги начали двигаться самостоятельно… Крылья расправляются… Мы летим почти по прямой, по крайней мере достаточно плавно…

– Отлично. Предлагаю попытаться привести в чувство Леонарда, – сказал патриций, потом повернулся и кивнул Думмингу. – Насколько мне известно, юноша, ты не получал классического образования. А Леонард его получил.

– И что, милорд?

– Принц Гаран был легендарным клатчским героем, который обогнул весь мир на корабле с волшебным рулем, – ответил лорд Витинари. – Этот руль управлял кораблем, пока принц спал. Если потребуется моя помощь, можешь обращаться.

Вскинув руку, Коэн шагнул вперед. Злобный Гарри окаменел от ужаса.

– Ты сдал нас богам, Гарри, – сказал Коэн.

– Мы всё слышали, – подтвердил Хэмиш Стукнутый.

– Но мы не против, – пожал плечами Коэн. – Так будет даже интереснее.

Его рука опустилась и похлопала Гарри по спине.

– Мы еще подумали: «Этот Злобный Гарри, может, туп как пробка, но предавать нас,да еще в такое время… для этого требуется мужество»,– продолжал Коэн. – Знаешь, Гарри, я на своем веку повидал Темных Властелинов, но ты заслуживаешь высшую награду – три больших гоблинских головы. Вот это стиль! Возможно, тебе никогда не удастся попасть в так называемую высшуюлигу Темных Властелинов, но у тебя, Гарри, определенно имеются для этот все задатки.

– Нам нравятся люди, которые до конца держатся за свои катапульты, – сказал Малыш Вилли,

Потупив взор, Злобный Гарри зашаркал ножкой, а на лице его отразилось нечто среднее между гордостью и облегчением.

– От вас, парни, мне тем более приятно это слышать, – пробормотал он. – Понимаете, если бы все зависело от меня, я б никогда так не поступил, но нужно поддерживать репутацию и…

– Я ж сказал, Гарри, мы тебя прекрасно понимаем, – перебил его Коэн. – И все мы поступаем точно так же. Когда на тебя галопом несется какая-то косматая тварь, ты ведь не начинаешь сомневаться: «А вдруг это существо относится к вымирающему виду?» Нет, ты просто отрубаешь ему голову, потому что именно так поступают герои. Ну а ты, встретив кого-нибудь, сразу его предаешь. Потому что именно так поступают негодяи.

Остальные члены Орды одобрительно закивали. Как ни странно, это тоже было частью так называемого Кодекса.

– И вы его отпустите?– спросил менестрель.

– Конечно. Ты, видимо, так ничего и не понял. Темным Властелинам всегда удается улизнуть. Думаю, тебе стоит включить в сагу стих о том, как он нас предал.

– И… о том, как я коварно пытался перерезать вам глотки. Если вы не против, конечно, – попросил Злобный Гарри.

– Хорошо, – с важным видом произнес Коэн. – Напиши, что он сражался, аки тигр разъяренный.

Гарри смахнул слезинку с глаза.

– Спасибо, ребята, – поблагодарил он. – Не знаю, что и сказать. Никогда этого не забуду. После такого моя карьера может пойти круто в гору.

– Тогда окажи нам услугу. Позаботься о том, чтобы бард вернулся домой целым и невредимым, – ответил Коэн.

– Конечно, – пообещал Злобный Гарри.

– Гм… Но я… Я не собираюсь возвращаться, – вдруг заявил менестрель.

Эти слова поразили всех. И его самого в том числе. Перед ним внезапно открылось два пути. Один из них возвращал его к жизни с песенками про любовь и цветочки. А второй мог завести вообще куда угодно. Однако в этих стариках было что-то такое, что делало первый выбор совершенно невозможным. И бард не мог объяснить что. Просто это было, и все.

– Но ты должен вернуться, – сказал Коэн.

– Нет, я должен увидеть, чем все закончится, – ответил менестрель. – Наверное, я сошел с ума, но я хочу именно этого.

– Ты вполне можешь придумать завершающую часть, – предложила Вена.

– Нет, мадам, – возразил менестрель. – Не могу. Вряд ли я сумею придумать все так, как закончится на самом деле. Да стоит только посмотреть на господина Коэна в этой его рыбьей шляпе, на господина Вилли в облике бога фиговосебячувствия… Нет, я хочу пойти с вами. А господин Гарри может подождать меня здесь. И мне ничегошеньки не грозит. Что бы ни случилось. Потому что я абсолютноуверен: увидев, что их атакуют человек с помидором на голове и старик, нарядившийся музой сквернословия, боги обязательно, всенепременнозахотят, чтобы весь мир узнал, чем все закончилось.

Леонард по-прежнему пребывал без сознания, никак не реагируя на мокрое полотенце, которое водрузил ему на лоб Ринсвинд.

– Разумеется, я наблюдалза ним, – сказал Моркоу, бросив взгляд на плавно перемещающиеся рычаги. – Но он построилкорабль и потому все тут знал. Гм-м, сэр… На твоем месте я бы это не трогал…

Устроившись в кресле рулевого, библиотекарь обнюхивал рычаги. Где-то под корабельным полом тихо щелкал и жужжал автоматический руль.

– Нужно что-то придумать. Причем срочно, – заявил Ринсвинд. – Корабль не может управлять собой вечно.

– Но что, если мы осторожненько… А вот этого совсем не стоит делать, сэр…

Библиотекарь с любопытством исследовал педали. Потом одной рукой он оттолкнул Моркоу, а второй снял с крючка летные очки Леонарда. Его ступни цепко обвили педали. Он толкнул вперед рычаг, который выключал руль принца Гарана, и что-то под ногами глухо стукнуло.

Когда корабль затрясло, библиотекарь вытянул руки, размял кисти, громко хрустнул суставами пальцев и ухватился за рулевые рычаги.

Моркоу и Ринсвинд бросились к своим креслам.

Ворота Дунманифестана распахнулись как будто сами собой. Сбившись в кучку и подозрительно озираясь по сторонам, Серебряная Орда проникла в царство богов.

– Ты, парень, гляди в оба, – шепотом посоветовал Коэн, изучая оживленные улицы. – Чего-чего, а такогоя не ожидал.

– Какого? – не понял менестрель.

– Ну, мы ожидали увидеть что-нибудь навроде большой пирушки, – сказал Малыш Вилли. – А не… не какие-то лавки.Причем торгующие одеждой разных размеров!

– Что ж, похоже, боги бывают всякой величины, – сказал Коэн, разглядывая спешивших им навстречу богов.

– А может… зайдем в другой раз? – предложил Калеб.

Ворота за их спинами с треском захлопнулись.

– Нет, – сказал Коэн.

Они вдруг оказались в центре настоящей толпы.

– Вы, вероятно, новые боги, – донесся голос с небес. – Добро пожаловать в Дунманифестин! Следуйте за нами!

– А, бог рыбы, – понимающе кивнул один из богов, пристраиваясь рядом с Коэном. – Ну и как поживаютрыбки, ваша всемогущественность?

– Э-э… что? – переспросил Коэн. – О… Э-э… Все еще мокрые… Да, весьма мокрые твари.

– А вещи? – поинтересовалась какая-то богиня у Хэмиша. – Как дела у вещей?

– Всё по-прежнему! Всё валяются!

– А как у вас с омнипатентностью?

– Увы, барышня. Но я принимаю пилюли!

– А ты, видимо, муза сквернословия? – обратился какой-то бог к Маздаму.

– А кто ж, на хрен, еще! – отчаянным голосом откликнулся Маздам.

Коэн посмотрел вперед и увидел Бога-Крокодила Оффлера. Его трудно было не узнать; кроме того, Коэн не раз видел его прежде. Вернее, его статуи, которые стояли в храмах по всему миру. И многие из этих храмов в результате бурной деятельности Коэна стали значительно беднее. Впрочем, об этом Коэн даже не вспомнил – просто потому, что никогда не вспоминал о подобных вещах. Однако у него сложилось явное впечатление, что Орду куда-то заманивают.

– Кстати, приятель, а куда мы идем? – спросил Коэн.

– Наблюдать за игрой, ваше рыбство, – ответил Оффлер.

– Ах, да. Вы же… то есть мы же тут любим играть с на… то есть со смертными во всякие интересные игры.

– Именно так, – подтвердил шагавший по другую сторону от Коэна бог. – И совсем недавно мы узнали, что группа смертных пытается проникнуть в Дунманифестин.

– Вот ведь негодяи, – сочувственно произнес Коэн. – А вы их молнией, молнией! От души советую. Другого языка они не понимают.

– На каком языке говоришь, такой и понимаешь, – пробормотал менестрель, разглядывая окружавших их богов.

– Ага, мы тоже об этом думали, – кивнул бог. – Кстати, меня зовут Рок.

– Так ты тот самый Рок? – изумился Коэн, когда они уже подходили к игровому столу. – Всегда хотел с тобой познакомиться. Но разве ты не должен быть слепым?

– Нет.

– А если два пальца в глаза?

– Прошу прощения?

– Шутка.

– Ха. Ха, – откликнулся Рок. – Но мне не терпится узнать, о рыбий бог, хорошо ли ты играешь.

– Никогда не увлекался азартными играми, – сказал Коэн, провожая глазами мелькающие между пальцев Рока игральные кости. – Сплошное жульничество.

– Может, рискнешь попробовать?

Толпа разом замолкла. Менестрель заглянул в бездонные глаза Рока и понял: в игре с судьбой результат всегда предрешен.

В воцарившейся тишине даже малая птаха не упала бы незамеченной.

– Конечно, почему бы нет? – сказал наконец Коэн.

Рок бросил игральную кость на стол.

– Шесть, – сказал он, глядя Коэну прямо в глаза.

– Ага, – откликнулся Коэн. – Стало быть, я тоже должен выбросить шестерку?

Рок улыбнулся.

– О нет. Ты ведь бог. А боги играют только на победу. Ты, о всемогущий, должен выбросить семь.

– Семь?– переспросил менестрель.

– Лично я не вижу никаких проблем, – пожал плечами Рок. – Для того, кто действительно имеет право здесь находиться.

Коэн покрутил кость. У нее, как и положено, было шесть граней.

– А вот лично я вижу некоторые проблемы, – сказал он. – Но только для смертных, разумеется. – Коэн пару раз подбросил кость в воздух. – Значит, стало быть, семь?

– Семь, – подтвердил Рок.

– Прямо-таки узловаяпроблема, – пробормотал Коэн.

Менестрель посмотрел на него, и странный холодок пробежал по его спине.

– Запомни эти слова, паренек, – сказал Коэн.

«Сокол», заложив крутой вираж, нырнул в густое облако.

– У-ук! – весело воскликнул библиотекарь.

– Да он летает лучше, чем Леонард! – покачал головой Ринсвинд.

– Ему, вероятно, дается это легче, – прошептал Моркоу. – Он же… это, как его… ходячий атавизм.

– Правда? А я всегда считал его довольно добродушным. За исключением тех случаев, разумеется, когда его называют обезьяной.

«Сокол» заложил очередной вираж, прошивая небо, словно маятник.

– У-ук!

– «Из левого иллюминатора почти весь Диск виден», – перевел Ринсвинд.

– У-ук!

– «А из правого иллюминатора…» О, боги!

Это была Гора. А на самой ее вершине сверкала на солнце обитель богов. А еще выше, едва видимое даже в кристально чистом воздухе, расходилось воронкой магическое поле Плоского мира, заземляясь в самом его центре.

– Слушай, а ты… ты вот религиозный человек? – спросил Ринсвинд, глядя на проносившиеся мимо облака.

– Я верю в то, что каждая религия отражает определенный аспект вечной истины, – ответил Моркоу.

– Ловко, – признал Ринсвинд. – И всегда сходит с рук.

– А ты? – спросил Моркоу.

– Ну, есть одна вера, в которой вращение является формой молитвы. Знаешь такую?

– Да, конечно. Клатчские Крутилы-Вращалы.

– Так вот, моя вера очень похожа на эту. Только мы предпочитаем… движение по прямой. Именно. По прямой. И скорость для нас священна.