Текст книги "Ринсвинд и Плоский мир"

Автор книги: Терри Дэвид Джон Пратчетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 65 (всего у книги 97 страниц)

– А крестьяне говорят другое, – стоял на своем лорд Тан. – Они говорят, что несколько тысяч лет назад Красная Армия…

– Крестьяне еще говорят, что несколько тысяч лет назад волшебник, которого никогда не существовало, взял грязь, молнию и создал бессмертных солдат, – отрезал лорд Хон. – Да. Это сказка, лорд Тан. Сказка, придуманная простолюдинами, которые не понимают, что произошло на самом деле. Армия Одного Солнечного Зеркала просто… – лорд Хон неопределенно взмахнул рукой, – просто была лучше вооружена и более дисциплинированна. Я не боюсь призраков и уж точно не боюсь каких-то там легенд.

– Да, но…

– Эй, заклинатель! – резко окликнул лорд Хон.

Заклинатель, не ожидавший, что его позовут, поспешно вскочил.

– Да, мой господин?

– Как там поживают внутренности?

– Э-э… Почти готовы, мой господин… – ответил заклинатель.

Заклинатель был сильно встревожен. Наверное, птица попалась какая-то не такая, говорил он себе. Внутренности сообщали ему только одно: если он, заклинатель, выберется отсюда живым, то получит счастливую возможность насладиться куриным супом. Но в тоне лорда Хона слышались чрезвычайно опасные нотки, свидетельствующие о крайнем нетерпении.

– И что же они говорят?

Заклинатель никогда не видел таких куриных внутренностей. На какое-то мгновение ему почудилось, будто они шевелятся.

– Э-э… Пока все очень туманно… – проблеял он.

– Так пусть же станет ясно, – отрезал лорд Хон. – Кто победит в это утро?

Над столом замельтешили тени.

Вокруг лампы что-то запорхало.

На вид это был обычный, скромный желтый мотылек, но с черными узорами на крыльях.

Предсказательские способности заклинателя – гораздо более мощные, чем он сам полагал, – настойчиво твердили своему хозяину, что сейчас совсем не время демонстрировать проницательность.

С другой стороны, сейчас его вполне могут отправить к палачу, так что…

– Без тени сомнения, – произнес он, – можно утверждать, что враг будет окончательно и недвусмысленно разбит.

– А откуда такая уверенность? – полюбопытствовал лорд Максвини.

Заклинатель мигом оседлал любимого конька.

– Видите эту закрученную брыжейку возле почек? Или вы станете спорить с этой зеленой сочащейся штукой? А печень? Вы на печень посмотрите! Разве может быть иное толкование?

– Разумеется, не может, – согласился лорд Хон. – Сам Рок улыбается нам.

– И все же, – не унимался лорд Тан, – люди очень…

– Можете передать этим людям… – начал было лорд Хон.

Но вдруг прервался. А потом улыбнулся.

– Можете передать этим людям, – повторил он, – что огромная армия невидимых призраков действительно существует.

– Что?!

Лорд Хон зашагал широкими шагами по комнате, прищелкивая пальцами.

– Да, ужасная армия чужеземных призраков вторглась в нашу империю. Что очень разъярило наших собственных призраков! Тысяча поколений наших предков скачут на крыльях ветра, чтобы дать достойный отпор варварскому вторжению! Даже наши демоны вне себя от этого наглого вторжения! Облаком когтей и зубов падут они на… Да, лорд Сун?

Вельможи беспокойно переглядывались.

– Это правда, лорд Хон?

Глаза лорда Хона торжествующе сверкали из за линз крошечных очков.

– Подготовьте соответствующее заявление и зачтите его войскам, – приказал он.

– Но не далее как несколько часов назад сказали людям, что никаких…

– А теперь скажите другое!

– Но поверят ли они в то, что…

– Они верят всему, что им говорят! – выкрикнул лорд Хон. – Враг решил обмануть нас, но мы воспользуемся этим обманом и обернем его в свою пользу. Объявите людям, что скоро за спиной у них выстроятся миллиарды призраков империи!

Вельможи старательно избегали его взгляда. Никому не хотелось объявлять во всеуслышание, что средний солдат вряд ли придет в восторг от перспективы заиметь призраков не только спереди, но и в тылу. Тем более что призраки славятся своим капризным характером и непредсказуемостью.

– Вот и отлично, – заключил лорд Хон.

Он опустил глаза.

– Ты все еще здесь? – вопросил он.

– Уже все убираю, мой господин, – пискнул заклинатель.

Он подобрал останки злосчастной курицы и кинулся прочь.

«В конце концов, – твердил он себе, со всех ног поспешая домой, – я ведь не уточнял, чей это будет враг».

Оставшись в полном одиночестве, лорд Хон вдруг осознал, что весь дрожит. Должно быть, от ярости. Скорее всего… да, не исключено и даже очень вероятно, что ситуацию еще можно обратить себе на пользу. Варвары пришли из иной страны, а чужеземцы, они везде чужеземцы. Да. Варвары – это мелочь, сегодня пришли, завтра ушли. Но при правильном подходе их появление можно превратить в краеугольный камень долгосрочной стратегии.

Лорд Хон тяжело дышал.

Войдя в личный кабинет, он плотно захлопнул дверь.

Вытащил ключ.

Отпер шкатулку.

На несколько минут воцарилась тишина, нарушаемая лишь шорохом одежды.

Наконец лорд Хон поднял взгляд и посмотрел на себя в зеркало.

Столько усилий он потратил. Использовал нескольких агентов, каждый из которых знал только часть плана, не догадываясь о целом. Но анк-морпоркский портной знал свое дело. И шил одежду точно по мерке. Остроконечные туфли, обтягивающие чулки, жилет, плащ и шляпа с пером – лорд Хон превратился в настоящего анк-морпоркского щеголя. Причем плащ был с шелковой подкладкой.

В непривычной одежде, как-то по-незнакому прикасавшейся к коже, лорд Хон чувствовал себя не совсем уютно. Но это детали. Именно так выглядит человек в обществе, которое дышит, движется, которому есть куда идти…

Когда-нибудь настанет великий день, когда лорд Хон шагнет на улицы Анк-Морпорка и весь шум, весь людской гомон мгновенно стихнет. Народ признает своего вождя.

Ему даже в голову не приходило, что кто-нибудь может выкрикнуть нечто вроде:

– Эй, тля! Во выпендрился! Ща мы ему кирпичом по башке!

Муравьи засуетились. Штука, которая отвечала за звук «парп», громко «парпнула».

Волшебники кучковались поодаль. Набрав ход, Гекс работал сам собой, больше ему никто не был нужен. Оставалось лишь таращиться на рыбку и время от времени смазывать шестеренки. Периодически трубки полыхали октариновым пламенем.

Производительность Гекса равнялась нескольким сотням заклинаний в минуту. Это потрясало. Чтобы сотворить обычное заклинание обнаружения, требуется чуть ли не час. Но Гекс управлялся с ним куда быстрее. Намного быстрее. Причем повторял его вновь и вновь. В поисках мелкой рыбешки Гекс прочесывал море оккультности гигантской сетью из заклинаний.

Через девяносто три минуты он выдал результат, сэкономив всему преподавательскому составу Незримого Университета несколько месяцев непрерывного волшебства.

– Вот видите, – слегка дрожащим голосом промолвил Думминг, вынимая из желоба кирпичики. – Я же говорил, он славный парень.

– Кто? – не понял Чудакулли.

– Гекс.

– Ты хотел сказать «машина».

– Ну да. Именно это я и хотел сказать. Э-э… Да.

Еще одна особенность Орды, отметил про себя Профессор Спасли, заключается в их способности расслабляться. В этом герои-варвары походили на кошек. Когда делать было нечего, они ничего не делали.

Первым делом они наточили мечи. Потом набили свои желудки большими кусками мяса. Исключение составлял лишь Хэмиш Стукнутый, перебивающийся кашками, большую часть которых размазывал по бороде. Чтобы удостовериться в том, что пища не отравлена, приволокли повара, прибили его за фартук к полу и подвесили над ним большой топор на веревке, перекинутой через стропило. Коэн ел и держал другой конец веревки.

Затем они еще раз, повинуясь силе привычки, наточили мечи, и… все.

Время от времени кто-нибудь начинал наигрывать какую-то песенку сквозь то, что осталось от зубов, или копаться в густых лесах подмышок в поисках особо обнаглевшей блохи. Но главным образом они просто сидели и смотрели в пустоту.

После длительного молчания Калеб наконец произнес:

– А знаете, я ни разу не бывал в XXXX. Где я только не бывал, а вот там нет. Интересно, как оно там?

– Однажды меня забросило туда, после кораблекрушения, – отозвался Винсент. – Чудное место. Магией так и кишит. Там водятся бобры с клювами и гигантские крысы с длиннющими хвостами. Скачут как сумасшедшие и боксируют друг с дружкой, крысы в смысле. Чернокожие типы повсюду бродят. Говорят, будто бы жизнь им только снится. Но, надо отдать им должное, ребята шустрые, неглупые. Посреди голой пустыни приготовят тебе обед из трех блюд с фруктами и орехами на сладкое. Пиво, кстати, там неплохое.

– Здорово…

Последовала еще одна долгая пауза. После чего:

– Слушайте, а менестрели тут есть? Будет чертовски обидно, если нас всех поубивают и никто даже песни не сложит.

– В таком-то городе? Да тут, небось, не протолкнуться от менестрелей!

– А, ну тогда никаких проблем.

– Не-ка.

– Никаких.

Еще одна продолжительная пауза.

– Не то чтобы нас обязательно убьют.

– Верно. В моем возрасте лекари умирать не рекомендуют, ха-ха.

Еще одна пауза.

– Коэн?

– Да?

– У тебя вообще с религией как?

– Ну, в свое время я ограбил много храмов и даже убил нескольких сумасшедших жрецов. Сам не знаю, как у меня с религией.

– А во что твое племя верит? Ну, что с тобой происходит, когда ты погибаешь в бою?

– О, жирные тетки в рогатых шлемах тащат тебя во дворец Ио, ну а там всякие битвы, пирушки и попойки. И так целую вечность.

Еще одна пауза.

– Что, правда целую вечность?

– Наверное, не знаю…

– Вот даже, например, индейка. На четвертый день она ведь уже в горло не лезет.

– Ну ладно, а во что верят у тебя?

– Мы вроде как отправляемся в преисподнюю на лодке, сделанной из обрезков ногтей. Причем, если не ошибаюсь, ногти состригают с ног покойного.

Еще одна пауза.

– Но что об этом говорить, нас ведь сегодня не убьют?

– Ты сам начал.

– Ха, разве стоит умирать, если все, что тебя ждет впереди, это какие-то объедки и водные прогулки на лодке, которая вся провоняла носками?

– Ха-ха.

Еще одна пауза.

– А в Клатче верят, что если правильно проживешь жизнь, то попадешь в рай, где полным-полно девчонок.

– Это награда, что ли?

– Кто его знает. Может, и наказание. Но я точно помню, в ихнем раю весь день едят шербет.

– Ха. Вот раньше, в моей молодости, помню, был настоящий шербет. В таких трубочках с соломинками, через которые сосать. Сегодня такого шербета уже нет. Люди слишком заняты, всё бегают, всё суетятся.

– Шербет – это всяко лучше, чем жрать обрезки ногтей.

Еще одна пауза.

– А ты когда-нибудь верил, будто бы каждый враг, которого ты убил в этой жизни, там, в другой жизни, становится твоим слугой?

– Кто его знает.

– Вот ты скольких убил?

– Что? А. Может, две тысячи, а может, и все три. Не считая, конечно, гномов и троллей.

– Да, слуг у тебя будет хоть отбавляй. Никакого дворца не хватит.

Пауза.

– Но мы ведь точно не погибнем?

– Точно.

– Я к тому, что наш шанс на победу – один на миллион… ха. Но разница-то – в нолях! А что такое ноль?

– Верно.

– В смысле отважные товарищи рядом, сильная правая рука… Что еще можно желать?

Пауза.

– Ну, вулкан бы не помешал.

Пауза.

– Мы ведь погибнем, да?

– Угу.

Воины Орды переглянулись.

– А и ладно. Даже в этом есть кое-что хорошее, – произнес Малыш Вилли. – Я, например, остался должен Фафе-гному пятьдесят долларов за меч. Вот я его нагрею.

Профессор Спасли обхватил голову руками.

– Простите, правда простите… – промолвил он.

– Бывает, – ответил Коэн.

В высоких окнах занимался серый рассвет.

– Послушайте, – вскинулся Профессор Спасли, – ведь умирать нам вовсе не обязательно. Мы могли бы… ну, скажем, ускользнуть потихоньку. Тем же способом, что проникли сюда. А Хэмиша донесли бы на руках. Там, снаружи, сейчас такая суматоха, никто и не заметит. Я абсолютно уверен, мы могли бы выйти из… города… без…

Его голос сам собой затих. Ни один голос не выдержал бы давления таких взглядов. Даже Хэмиш Стукнутый, чей взгляд обычно пребывал в точке лет этак за восемьдесят отсюда, укоризненно смотрел на бывшего профессора.

– Драпать мы не будем, – ответил Хэмиш.

– Кто говорит о том, чтобы драпать? – воскликнул Профессор Спасли, хотя язык его по-прежнему шевелился с некоторой неохотой. – Мы всего-навсего отступаем. Это тактический ход. О боги, да это просто здравый смысл!

– Драпать мы не будем.

Наклонившись, Коэн похлопал Профессора Спасли по руке.

– А это, видишь ли, геройство, – произнес он. – Профессия такая. Ты когда-нибудь слышал, чтобы герой удирал от неприятеля? Все эти детишки, о которых ты рассказывал, ну, помнишь, которые считают нас мифами, – думаешь, они поверят, будто бы мы могли убежать. То-то и оно. Нет, убегать это против наших правил. Пусть другие бегут от нас.

– К тому же, – вставил Маздам, – когда еще подвернется такой шанс? Вшестером против пяти армий! Это, ох… это просто здорово! Какие там легенды – нам представилась отличная возможность войти в саму мифологию!

– Но… вы же… вы же все погибнете.

– Есть такое дело. Из песни слова не выкинешь. Зато как красиво мы уйдем!

Профессор Спасли вглядывался в лица ордынцев. Ему вдруг показалось, что они говорят на незнакомом языке и живут в каком-то ином мире. В мире, карты которого у него нет. Можно научить героев носить штаны, обращаться с деньгами, но души их не изменишь.

– А профессора тоже уходят в какое-то особое место? – спросил Коэн.

– Вряд ли, – мрачно ответил Профессор Спасли.

«Интересно, – подумал он, – может, там, на небесах, меня ждет бесконечное „окно“? Вряд ли. Скорее всего, придется срочно проверять очередные тетрадки».

– Ну, как бы там ни было, если когда-нибудь захочешь попировать, добро пожаловать в любое время, – сказал Коэн. – Мы отлично погуляли. А это самое важное. И спасибо за уроки, верно, ребята?

Ответом было дружное утвердительное бормотание.

– Столько длинных слов…

– И как мы учились делать покупки…

– И еще, это, оно самое, социальное сношение, ур, ур… прошу прощения.

– Чиво?

– Жаль, дельце не выгорело, но с планами у меня всегда была беда, – добавил Коэн.

Профессор Спасли встал.

– Я с вами, – с мрачной решимостью произнес он.

– Драться, что ли, будешь?

– Да.

– А ты умеешь обращаться с мечом? – спросил Маздам.

– Э-э. Нет.

– Тогда, считай, у тебя вся жизнь пошла псу под хвост.

Профессор Спасли выглядел уязвленным.

– Думаю, я как-нибудь сумею освоить эту науку по ходу дела, – ответил он.

– Освоить? Да это ж меч!

– Верно, но… столько лет попреподаешь, волей-неволей научишься схватывать все на лету. – Профессор Спасли нервно улыбнулся. – Однажды я целый семестр вел практическую алхимию – профессор Схизм подорвался во время опытов. И ничего, хотя я прежде слыхом не слыхивал ни о каких тиглях.

– Вот, держи, – Малыш Вилли передал бывшему учителю запасной меч.

Профессор Спасли взвесил клинок в руке.

– Э-э… А инструкций к нему не прилагается?

– Инструкций? Нет. Все просто. Держишься за тупой конец, а острым тыкаешь в людей.

– О. В самом деле? Звучит довольно незатейливо. Я думал, все куда сложнее.

– Ты уверен, что хочешь идти с нами? – спросил Коэн.

Лицо Профессора Спасли стало решительным.

– Абсолютно. Я вряд ли уцелею, если вы проиграете сражение, так что… И все равно, похожее, что для вас, героев, заготовлены небеса получше. Да и жизнь у вас тоже интереснее. К тому же я понятия не имею, куда после смерти отправляются профессора, но сильно подозреваю, что в этом месте яблоку негде упасть от преподавателей физкультуры.

– Гм, а берсерком ты становиться умеешь? – поинтересовался Коэн. – Ну, у тебя когда-нибудь было так, чтобы на тебя как будто сходил красный туман, а потом вдруг оказывалось, что ты насмерть закусал двадцать человек?

– Вообще-то, я слыл за человека, который может здорово рассердиться, если в классе поднимается шум, – ответил Профессор Спасли. – А с куском мела я и вовсе промаха не знал!

– Ну а ты что скажешь, сборщик налогов?

Шесть Благожелательных Ветров торопливо попятился.

– Я… я больше привык подрывать систему изнутри, – забормотал он.

– Твое право, – заключил Коэн и окинул взглядом остальных. – Ни разу еще не принимал участие в официальной войне, – признался он. – Как это делается-то?

– Наверное, противные стороны сначала выстраиваются напротив друг друга, а потом бросаются в атаку, – ответил Профессор Спасли.

– Довольно незатейливо. Ну что ж, пора.

Они зашагали (вернее, зашагали только пятеро, шестой покатился, а седьмой припустил мелкой трусцой Профессора Спасли) по коридору. На некотором расстоянии от них следовал сборщик налогов.

– Профессор Спасли! – громко позвал он. – Ты же знаешь, чем все это кончится. Ты что, совсем потерял разум?

– Да, – откликнулся бывший учитель, – зато нашел кое-что получше.

Он улыбнулся про себя. До сих пор его жизнь была так сложна. Расписания, классные журналы, куча дел, которые надо сделать, и столько всего, что делать было нельзя. А посреди всего этого жалким, пытающимся выжить червем извивался сам Профессор Спасли. Но вдруг все стало очень просто. Держишься за один конец, а другим тыкаешь в людей. Причем этим можно заниматься всю жизнь. А потом тебя подхватят и отнесут на вечную гулянку…

– Слушай, тебе еще вот это понадобится. – Когда они вышли в серые предрассветные сумерки, Калеб сунул ему в руку что-то округлое. – Это называется щит.

– А-а. Им прикрываются, да?

– Если почувствуешь надобность, можешь укусить его за край.

– О, я слышал об этом, – вспомнил Профессор Спасли. – Кусаешь щит и становишься берсерком, правильно?

– И такое бывает, – ответил Калеб. – Во всяком случае, многие воины именно за этим кусают свои щиты. Но мой щит сделан из шоколада.

– Из шоколада?

– Ну, сражение иногда затягивается, а есть очень хочется.

«Я шагаю по улице вместе с героями, – думал Профессор Спасли. – Они великие вой…»

– А когда совсем припрет, сдирай с себя всю одежду, – добавил Калеб.

– Зачем?

– Все берсерки первым делом рвут на себе одежду. Действует безотказно. Враг драпает со всех ног. А кто будет смеяться, пырни разок – мигом отхохочется.

В одеялах на инвалидном кресле что-то зашевелилось.

– Чиво?

– Я сказал, ПЫРНИ РАЗОК – МИГОМ ОТХОХОЧЕТСЯ.

Хэмиш помахал худой рукой, похожей на обтянутую кожей кость и с виду абсолютно не способной удержать топор – который она тем не менее держала.

– Точно! Прямо в хозяйство и пыряй!

Профессор Спасли подтолкнул Калеба локтем.

– Мне нужно все это записать, – сказал он. – Разве обычные солдаты таскают с собой все свое хозяйство? Или они берут из дома что-то особо ценное?

– Особо ценное. И хранят его обычно чуть ниже пояса. Чуть что, сразу за него хватаются.

– Как интересно.

Жители Гункунга выстроились вдоль городской стены. Не каждый день выпадает возможность посмотреть на такое сражение.

Ринсвинд локтями и коленками пробивал себе дорогу сквозь толпу. Наконец он добрался до Красной Армии, доблестные воины которой ухитрились занять самое лучшее место, над главными воротами.

– Вы-то что здесь торчите? – яростно спросил он. – Вы могли бы быть уже за много миль отсюда!

– Но мы хотим посмотреть, чем все закончится, – ответил Двацветок, чьи очки возбужденно поблескивали.

– Чем-чем! Орду мигом перережут, и все очень быстро закончится! – гаркнул Ринсвинд. – А вы чего ждете?

– Ты забываешь о невидимых призраках-вампирах, – сказал Двацветок.

Ринсвинд с удивлением уставился на него.

– О ком?

– Об их тайной армии. Я слышал, у нас тоже такая есть. Будет очень интересно посмотреть на их битву.

– Двацветок, никаких невидимых призраков-вампиров не существует.

– Именно так все и говорят, – вставила Цветок Лотоса. – Однако дыма без огня не бывает.

– Это же я их выдумал!

– О, конечно, считать так – твое право, – согласился Двацветок. – Но тебе не приходит в голову, что ты – просто пешка в руках Рока?

– Послушай, нет ника…

– Старый, добрый Ринсвинд… Ничуть не изменился, – Двацветок с добродушной веселостью покачал головой. – Ты вечно твердишь: все будет плохо, а заканчивается все хорошо.

– Призраков не существует, как и волшебных армий! – воскликнул Ринсвинд. – Это всего лишь…

– Когда семеро людей выходят на битву с войском в сто тысяч раз больше, исход может быть только один, – сообщил Двацветок.

– Верно. Я очень рад, что ты это понимаешь.

– Эти семеро победят, – закончил Двацветок. – Они должны победить. Иначе это будет означать, что в нашем мире что-то разладилось.

– Слушай, ты вроде самая образованная из всех, – обратился Ринсвинд к Бабочке. – Объясни ему, в чем он не прав. В моей стране есть одна такая штука. Не знаю, слыхала ли ты о ней, она называется математика.

Но девушка в ответ лишь улыбнулась.

– И ты мне не веришь, – бесстрастно констатировал Ринсвинд. – Ты такая же, как он. Вы думаете, это что, гомеопатическая война? Чем меньше сил на вашей стороне, тем больше вероятность победы? Хотел бы я, чтобы это действительно было так, но увы! Так просто не бывает. Не бывает чудесных поворотов судьбы. Ничто их не спасет! Хорошие люди не побеждают только потому, что они маленькие и отважные! – Ринсвинд раздраженно дернул рукой, словно отмахиваясь от чего-то.

– А как насчет тебя? Ты-то еще жив, – возразил Двацветок. – Мы пережили поразительные приключения, и ты неизменно выходил сухим из воды.

– Простое совпадение.

– Но это повторяется из раза в раз.

– И ты спас нас из темницы, – добавила Цветок Лотоса.

– Опять-таки совпадение, но… Да уберешься ты или нет?!

Мотылек в очередной раз ловко увернулся от его руки.

– Проклятье, – буркнул Ринсвинд. И добавил: – Ну что ж, как хотите. Лично я выхожу из игры. Смотреть на это мне не хочется. У меня куча дел. Кроме того, сильно подозреваю, что потом эти гады примутся искать меня.

И вдруг он увидел, как в глазах Цветка Лотоса заблестели слезы.

– А мы… Мы так на тебя надеялись… – проговорила она.

– На меня? Но я-то что могу сделать? Ничего! А меньше всего я умею творить магию! Именно этим я и прославился! И вообще, с чего вы взяли, будто Великие Волшебники решат все ваши проблемы? Так вот, ничего они, Великие Волшебники, не решат, потому что их, Великих Волшебников, не существует, – уж кому, как не мне, об этом знать, ведь я совсем не Великий Волшебник!

Он попятился.

– Вечная история! Я никого не трогаю, занимаюсь своими делами, но потом все идет наперекосяк – и кого зовут на помощь? Ринсвинда! «Ринсвинд, – говорят, – и что ты, Ринсвинд, будешь делать?» Так вот, любимый сынок госпожи Ринсвинд (если, конечно, она носила именно эту фамилию) не будет делать ничего! Понятно? Сами разбирайтесь! Никакие таинственные волшебные армии не придут и не… Что вы на меня так уставились? Ну при чем тут я?! У меня и без того дел по горло! А все это меня не касается!

После чего Ринсвинд повернулся и побежал прочь.

Толпа не заметила его ухода.

Улицы были пустынны – по гункунгским стандартам, разумеется. Это означало, что кое-где можно было даже разглядеть мостовую. Ринсвинд угрюмо проталкивался вдоль городской стены в поисках ворот, стражники которых будут слишком заняты, чтобы задавать вопросы.

Вдруг за спиной у него послышались шаги.

– Слушайте, – он резко обернулся, – я же сказал, идите вы все в…

Это оказался Сундук. Вид у него был слегка пристыженный.

– А, заявился наконец! Нагулялся, что ли? – свирепо приветствовал его Ринсвинд. – А как же наши принципы? Вещь всегда должна следовать за своим хозяином и так далее?

Сундук стыдливо переминался с ноги на ногу. Внезапно из переулка показалась еще одна версия Сундука, только чуть побольше размерами и более изысканно украшенная. На крышке красовались вставки из дорогой декоративной древесины, и, как показалось Ринсвинду, ножки у этого Сундука были более изящными, не такими, как загрубелые, в мозолях и с ороговелыми когтями лапищи его Сундука. Кроме того, ногти на них были покрыты лаком.

– О, – выдохнул Ринсвинд. – Ну да. С ума сойти. Что ж, это, наверное, естественно. Неужели вы?… В смысле… да. Ну, тогда пошли.

В конце переулка он оглянулся. Сундук нежно подталкивал Сундук побольше, уговаривая его следовать за собой.

Богатым сексуальным опытом Ринсвинд похвастаться не мог, хотя соответствующие диаграммы видел. Однако он абсолютно не представлял, как это все применимо к дорожным принадлежностям. Что они говорят друг другу? «У тебя самые красивые петли на свете»? Или: «У тебя замок, а у меня ключик»?

Хотя, если уж на то пошло, нет никаких оснований полагать, что его Сундук – мужского пола. Следует признать, что по характеру своему он крайне агрессивен и склонен к душегубству. Однако это справедливо и по отношению ко многим женщинам, встреченным Ринсвиндом на его жизненном пути (зачастую после этой встречи они делались еще более агрессивными). Способность к насилию, как слышал Ринсвинд, унисексуальна. Он не совсем точно знал, что такое унисекс, но подозревал, что это его, Ринсвиндово, обычное состояние.

Впереди показались небольшие ворота, с виду без охраны.

Приняв как можно более безмятежный вид, Ринсвинд неторопливо прошел сквозь ворота. Власти всегда обращают внимание на бегущего человека. Бежать надо примерно тогда, когда произнесут букву «э» из фразы «Эй, ты!».

Но никто не обратил на него никакого внимания. Внимание людей, толпившихся вдоль городской стены, было целиком и полностью отдано войскам.

– Вы только посмотрите на них, – горько произнес Ринсвинд, обращаясь к миру в целом. – Идиоты. Если бы их было семеро против семидесяти, никто бы даже не сомневался, что они потерпят поражение. А вот когда семеро выступают против семисот тысяч – тут есть какая-то неуверенность! Как будто цифры вдруг перестают что-то значить. Ха! Но мне-то с какой стати суетиться? Я не так уж хорошо с ним знаком. Ну да, пару раз он спас мне жизнь – но я что, должен погибнуть в страшных мучениях только потому, что он не умеет считать? И хватит на меня так смотреть!

Сундук слегка попятился.

Кстати, второй Сундук… Или вторая? Судя по виду, это женщина, заключил Ринсвинд. У женщин ведь багаж больше, чем у мужчин. Из-за – тут он вступил на абсолютно незнакомую территорию – всяких оборок и прочего. А вот носовые платки у них обычно меньше, чем у мужчин, хотя носы, как правило, примерно такого же размера. Для Ринсвинда Сундук всегда был единственным Сундуком. Ринсвинд не был готов к увеличению количества своего багажа. Но был Сундук и… другая Сундук.

– Ладно, пошли, – сказал он Сундукам. – Убираемся отсюда. Я сделал все, что мог. И теперь мне все равно. Я больше не желаю иметь с происходящим ничего общего. Не понимаю, и чего все норовят положиться на меня. На меня нельзя полагаться. Даже я сам не могу на себя положиться, и это вам не кто-то – это я!

Коэн окинул взглядом горизонт. Там собирались серо-синие облака.

– Идет буря, – заметил он.

– Слава богам, к тому времени нас уже не будет в живых, так что промокнуть не успеем, – жизнерадостно пошутил Малыш Вилли.

– Забавно, однако. Гроза как будто идет со всех направлений сразу.

– Мерзкая чужеземная погода. У них тут все не так.

Коэн сосредоточился на пяти армиях пяти великих семейств Агатовой империи.

– Похоже, бывшие враги заключили шаткий союз.

Войска выстроились вокруг расположения Коэна. Тактика была выбрана самая незамысловатая. В один прекрасный момент армии дружно навалятся на Орду. Перед легионами на конях разъезжали командиры.

– А как мы узнаем, что можно начинать? – Усиливающийся ветер играл остатками волос Коэна. – Кто-нибудь засвистит в свисток или же дунет в трубу? Или надо просто кричать и бросаться в атаку?

– Это как договоришься, – сказал Профессор Спасли.

– О.

Коэн опять посмотрел на лес пик и вымпелов. Честно говоря, с близкого расстояния армия в сотни тысяч человек выглядит как обычная толпа, только очень большая.

– Итак, – произнес Коэн, медленно выговаривая слова, – срочно нужен план. Никто не приберег на самый последний момент чего-нибудь этакого, поразительного?

– А мы то же самое хотели спросить у тебя, – смущенно признался Маздам.

От каждой армии отделились по всаднику и направились к Орде. Они остановились на расстоянии броска копья, спешились и стали наблюдать.

– Ну что ж, – Коэн хлопнул себя по бедрам. – Мне страшно не хочется заводить об этом разговор, но, пожалуй, пора поговорить о капитуляции.

– Нет! – воскликнул Профессор Спасли и тут же прервался в смущении, пораженный громкостью собственного голоса. – Нет, – повторил он немного тише. – Если вы сдадитесь, то все равно не выживите. Просто умрете немного позже.

Коэн почесал нос.

– А что насчет этого флага… ну, знаешь… когда хочешь поговорить и чтоб тебя не убили?

– Он должен быть красным, – ответил Профессор Спасли. – Но послушай, какой смысл…

– Красный для сдачи, белый для похорон… Черт ногу сломит, – пробормотал Коэн. – Ну ладно. У кого-нибудь есть что-нибудь красное?

– У меня есть носовой платок, – отозвался Профессор Спасли, – но он белый, и…

– Давай сюда.

Профессор-варвар очень неохотно передал ему носовой платок.

Коэн вытащил из пояса маленький сточенный ножик.

– Я не верю! – воскликнул Профессор Спасли. Он едва не рыдал. – Коэн-варвар говорил о капитуляции с такими людьми, как эти?!

– Что поделаешь, это все твоя цивилизация, – спокойно ответил Коэн. – Наверное от нее мозги размягчаются.

Он полоснул ножом по руке и приложил к руке носовой платок.

– Ну вот, – произнес он. – Скоро у нас будет отличный красный флаг.

Орда одобрительно закивала. Это был поразительно символичный, драматический и – самое главное дурацкий жест – в общем, было выполнено в лучших традициях варварского геройства. От внимания некоторых солдат противника, тех, что стояли поближе, этот поступок Коэна также не ускользнул.

– А теперь, – продолжал Коэн, – ты, Проф, и ты, Маздам… вы, двое, пойдемте со мной. Поговорим с этими людьми.

– Нас всех бросят в темницу! – воскликнул Профессор Спасли. – Ты не знаешь их пыточных дел мастеров! У них в руках вы будете жить долго, очень долго!

– Чиво? Чивоонгрит?

– Он сказал, В РУКАХ У ИХНИХ ПЫТОЧНЫХ ДЕЛ МАСТЕРОВ МЫ БУДЕМ ЖИТЬ ОЧЕНЬ ДОЛГО, Хэмиш.

– Здорово! Это мне подходит!

– О боги, – вздохнул Профессор Спасли.

Он поплелся следом за Коэном и Маздамом в сторону вельмож.

Лорд Хон поднял забрало и смерил приближающихся варваров презрительным взглядом.

– Смотри, красный флаг, – Коэн помахал довольно влажной тряпочкой, висящей на кончике меча.

– Я понял, – ответил лорд Хон. – Однако мы уже видели такого рода представления. Они могут произвести впечатление на рядовых, но никак не на меня, варвар.

– Как будет угодно, – кивнул Коэн. – Мы пришли обсудить условия капитуляции.

От внимания Профессора Спасли не ускользнуло, что вельможи пониже рангом слегка расслабились. «Видимо, не все тут рады этой войне, – подумал он. – И не удивительно. Рано или поздно все эти воины очутятся на солдатских небесах (или куда там они отправляются?). И чем они смогут похвастаться? Тем, что однажды вели армию против семерых стариков? Медали за такое не дают».