Текст книги "Ринсвинд и Плоский мир"

Автор книги: Терри Дэвид Джон Пратчетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 96 (всего у книги 97 страниц)

– То есть ты веришь, что благодаря ей достигнешь вечной жизни?

– Ну, не совсем вечной…Скорее… просто долгой. Точно. Нормальной долгой жизни. Куда более продолжительной, чем если бы я бежал не по прямой и не так быстро. Хотя на пересеченной местности допускаются некоторые отклонения от курса.

– На самом деле ты – просто трус, да? – вздохнул Моркоу.

– Да. Впрочем, никогда не понимал, что в этом плохого. Знаешь, для того, чтобы удирать, тоже требуется смелость. Многие люди, хвати им смелости, стали бы такими же трусами, как я.

Они снова посмотрели и иллюминатор. Гора стала ближе.

– Согласно содержащимся здесь сведениям, – сказал Моркоу, перелистывая заполненные торопливым почерком блокноты, которые Думминг сунул ему прямо перед отлетом, – некоторым людям удалось-таки проникнуть в Дунманифестин и вернуться оттуда живыми.

– Всего лишь живыми? Не слишком-то успокаивает, – откликнулся Ринсвинд. – А как насчет рук-ног? Что у них потом стало с головой? Какие вообще были последствия?

– Ну, и основном это были мифические герои, – неуверенно произнес Моркоу.

– До или после?

– Боги, как правило, благосклонно относятся к смелости, дерзости и отваге, – пояснил Моркоу.

– Отлично. Ты идешь первым.

– У-ук, – сказал библиотекарь.

– Он сказал, мы заходим на посадку, – перевел Моркоу. – Мы должны занять какое-нибудь определенное положение?

– У-ук! – ответил сражавшийся с рычагами библиотекарь.

– Что значит «Лечь на спину и сложить руки на груди»?

– И-ик!

– Разве ты не видел, что делал Леонард, когда сажал корабль на луну?

– У-ук!

– Та посадка была удачной,– пожал плечами Ринсвинд. – Ладно, жаль, конечно, что наступит конец света, но такое иногда случается, верно?

– НЕ ЖЕЛАЕШЬ АРАХИСА? ЭТИ ПАКЕТИКИ ТАК ПЛОХО ОТКРЫВАЮТСЯ…

Призрачное кресло висело в воздухе рядом с Ринсвиндом. Фиолетовый ореол, возникший по краям его поля зрения, свидетельствовал, что пространство-время вокруг него вдруг окуклилось.

– Значит, мы потерпим крушение? – спросил Ринсвинд.

– ВОЗМОЖНО. К СОЖАЛЕНИЮ, ПРИНЦИП НЕУВЕРЕННОСТИ ВЕСЬМА ОСЛОЖНЯЕТ МОЮ РАБОТУ. НЕ ЖЕЛАЕШЬ ПОЧИТАТЬ КАКОЙ-НИБУДЬ ЖУРНАЛЬЧИК?

«Сокол» сделал разворот и стал плавно снижаться к облакам, окутывавшим Кори Челести. Библиотекарь свирепо воззрился на рычаги, потом яростно куснул один из них, дернул руль принца Гарана, вскочил с кресла, пробежал по кабине и спрятался под одеялом.

– Мы сядем на этом заснеженном поле, – сказал Моркоу, занимая место пилота. – Леонард предусматривал возможность посадки на снег. В конце концов…

«Сокол» скорее не приземлился, а поцеловал снег. Затем он взмыл и воздух, пролетел чуть дальше и снова коснулся снега. После серии подобных прыжков снег весело заскрипел под килем, и корабль заскользил по полю.

– Поразительно! – воскликнул Моркоу. – Все равно что пройтись по парку!

– Ты имеешь в виду, что сейчас нас ограбят, украдут все наши деньги, а потом отпинают по ребрам? – уточнил Ринсвинд. – Возможно. Кстати, ты заметил, что мы направляемся прямо к городу?

Они уставились вперед. Ворота Дунманифестина приближались слишком быстро. «Сокол» наскочил на сугроб и заскользил дальше.

– Сейчас не время паниковать, – сказал Ринсвинд.

«Сокол» снова наскочил на сугроб, подпрыгнул и влетел в ворота обители богов. Вернее, сначала он летел, а потом…

– Семерка, и победа за мной, – уточнил Коэн. – Все зависит от того, смогу ли я выбросить семерку, да?

– Да, конечно, – ответил Рок.

– Шанс один на миллион, – хмыкнул Коэн.

Он подбросил кость высоко в воздух, и она, вдруг замедлив полет, принялась вращаться, поблескивая гранями и издавая шелест, подобный тому, который издают лопасти ветряной мельницы.

Достигнув верхней точки дуги, кость начала опускаться.

Коэн, застыв, не спускал с нее глаз. Потом его меч выскользнул из ножен и описал замысловатую дугу. Раздался щелчок, что-то вспыхнуло в воздухе зеленоватым светом, и…

…Две половинки кости покатились по столу.

Одна половинка остановились, показав шестерку, а вторая – показав единицу.

Парочка богов, к немалому удивлению менестреля, разразилась аплодисментами.

– Ну, всё как и договорились? – спросил Коэн, чуть опуская меч.

– Да неужели? А ты случаем не слышал пословицу про «судьбу не обманешь»? – поинтересовался Рок.

– А ты не слышал пословицу про «хорошо ли твоя мамаша накладывает швы», приятель?! – завопил Хэмиш Стукнутый, приподнимаясь в своем кресле.

Все как один человек (ну, или в данном случае – бог) сереброордынцы обнажили мечи.

– Никаких драк! – крикнул Слепой Ио. – Таковы правила! Хотите драться, идите в мир!

—Я не жульничал и никого не обманывал! – прорычал Коэн. – Оставлять повсюду свитки, заманивая героев на верную погибель, – вот что я называю жульничеством!

– Но без волшебных карт герои не стали бы героями, – заметил Слепой Ио.

– Зато остались бы в живых! – отрезал Коэн. – Герои для вас – всего-навсего фишки в вашей дурацкой игре!

– Ты разрубилкость пополам, —сказал Рок.

– А ты покажи мне правила, которыми это запрещается! Да, покажи-ка мне правила! —заорал Коэн, приплясывая от ярости. – Покажи мне всеправила! Ну, что скажешь, господин Рок? Хочешь попробовать еще раз? Удваиваем ставки или выходим из игры? Удваиваем?

– Фледует прифнать, удар был прекрафным, – заметил Оффлер.

Некоторые из богов помельче согласно закивали.

– Что?! – изумился Рок. – И вы готовы спустить им это с рук?! Они же открыто насмехаются над вами!

– Насмехаются над тобой,мой господин, – раздался голос, до сей поры не участвовавший в дискуссии. – Предлагаю признать их победу. Он обманул судьбу, то есть тебя, Рок. Судьба была обманута, все случилось, как случилось, и мнение пострадавшей стороны в расчет не принимается.

Сквозь толпу величественно шла Госпожа, и боги расступались, пропуская ее. Они понимали, что становятся свидетелями рождения новой легенды.

– А ты кто такая? – рявкнул все еще багровый от ярости Коэн.

– Я?

Госпожа широко развела руки. На ее ладонях лежали игральные кости – единицами вверх. Она едва шевельнула запястьями, и кости соединились, удлинились, переплелись, превратились в извивающуюся шипящую змею и исчезли.

– Я – один шанс на миллион, – сказала она.

– Правда? – спросил Коэн, не слишком-то впечатленный этим представлением. – А все остальные шансы кто?

– Тоже я.

Коэн презрительно хмыкнул.

– И какая после этого ты госпожа?

– Э-э, Коэн… Она и вправду Го… – неуверенно произнес менестрель.

– Что? Я не должен был так говорить? – перебил Коэн. – Я, наверное, должен был упасть на колени: «О, мадам, премного благодарствую!» – и так далее? Так вот, даже не собираюсь. Говорят, удача благоволит храбрым, а я говорю, что видел слишком много храбрецов, которые шли в бой, чтобы никогда не вернуться. И плевал я на… Эй, что с тобой такое?

Менестрель пристально смотрел на одного из богов, стоявшего с краю толпы.

– Это ведь ты?!– прорычал он. – Ты – Нугган, да?

Мелкий бог сделал шажок назад, но потом, видимо, решил явить свое величие, чем совершил большую ошибку.

– Молчи, смертный!

– Ты – полный… полный… Пятнадцать лет! Лишь в пятнадцать лет я первый раз попробовал чеснок! И наши жрецы вставали ни свет ни заря, чтобы раздавить все грибы в окрестностях! А знаешь, сколькостоит маленькая шоколадка в нашем городке и что могут сотворить с человеком, у которого ее найдут?

Менестрель раздвинул плечом Орду и, угрожающе вскинув над головой лиру, двинулся на Нуггана. Божок попятился.

– Я поражу тебя молнией! – проверещал Нугган, поднимая руки.

– Кишка тонка! Только не здесь! На всякие мерзости ты способен только в обычном мире! А здесь ты можешь лишь жульничать и обманывать! А еще запугивать!Для этого и нужны молитвы… Запуганный человечек сам бежит под крылышко громиле: мол, защити! Тебе столько храмов построили… а ты какой-то мелкий…

Коэн успокаивающе положил руку ему на плечо.

– Хорошо сказано, парень. Но тебе нора идти.

– Брокколи, —шепнул Оффлер Вжиквжику, Богу Пиломатериалов. – Запрещай брокколи – никогда не ошибешься.

– А я вот запретил панупунитопластику, – сообщил Вжикижик.

– А что это такое?

– Понятия не имею, но люди недовольны.

– Дай я хоть раз тресну его по уху!.. – рвался менестрель.

– Послушай меня, сынок, – сказал Коэн, с трудом удерживая менестреля. – Твоей лире вряд ли пойдет на пользу, если ты будешь дубасить ею всех подряд направо-налево. Она тебе еще пригодится. Пара коротких стишков… Просто поразительно, насколько глубоко врезаются в память такие стишки. Послушайменя, паренек, послушай,ты понимаешь, что я тебе говорю? У меня есть меч, чертовски хороший меч, но он годится лишь на то, парень, чтобы сохранять мне жизнь. А песня может сделать человека бессмертным.Плохого или хорошего!

Менестрель немножко успокоился, но только самую малость. Нугган прятался за группкой других мелких богов.

– Ну, когда я выйду за ворота, он у меня получит… – прорычал менестрель.

– Он будет слишком занят. Маздам, дави!

– А, этот ваш знаменитый фейерверк, – усмехнулся Слепой Ио. – Но, мой дорогой смертный, огонь не может причинить пред богам…

– Это смотря какой огонь, – возразил Коэн. – Потому что буквально через минуту вершина этой горы превратится в жерло вулкана. И это увидят все. Интересно, после такого зрелища продолжат ли люди верить в богов?

– Ха! – презрительно хмыкнул Рок, но некоторые наиболее сообразительные боги призадумались.

– Кстати, – продолжил Коэн, – не так уж это важно: можно убить бога, нельзя… Главное – попытаться. Чтобы в следующий раз кто-нибудь был настойчивее.

– Все кончится тем, что убиты будете вы, —сказал Рок, однако боги поумнее уже начали потихоньку пятиться.

– А что нам терять? – спросил Малыш Вилли. – Мы все равно умрем. Мы готовыумереть.

– Мы всегдабыли готовы умереть, – сказал Калеб-Потрошитель.

– Поэтому и живем так долго, – кивнул Малыш Вилли.

– Но… зачемторопиться? – спросил Слепой Ио. – Вы прожили долгую, полную событий жизнь, и великий круговорот природы…

– Великий круговорот природы пущай подавится моей набедренной повязкой! – перебил его Хэмиш Стукнутый.

– Немногие пошли бы на такое, – сказал Коэн. – Я не привык говорить красивые слова, но… Полагаю, мы делаем это потому, что собираемся умереть, понятно? А еще потому, что когда-то один тип вышел на край мира, увидел все остальные миры и разрыдался, ведь жизнь – всего одна. Вселенной так много, а времени так мало… Это неправильно.

Но боги уже не смотрели на него.

Крылья отвалились и рассыпались на щепки. Фюзеляж с грохотом рухнул на булыжную мостовую и заскользил по ней дальше.

– А вот сейчассамое время паниковать, – сказал Ринсвинд.

Подбитый «Сокол» мчался по мостовой, распространяя запах горелого дерева. Бледная рука появилась перед лицом Ринсвинда.

– Я бы посоветовал, – сказал Леонард, – покрепче за что-нибудь ухватиться.

Он потянул на себя небольшой рычаг с надписью «Зомрот».

И «Сокол» остановился. Правда, слишком уж динамично.

Боги посмотрели вниз.

В туловище странной деревянной птицы открылся люк. Упав на мостовую, он откатился в сторону.

Боги увидели, как из птицы кто-то вылез. Он чем-то напоминал героя, но был не настолько грязен.

Оглядевшись, вновь прибывший снял шлем и отдал честь.

– День добрый, о всемогущие, – поздоровался он. – Простите, что побеспокоил, но много времени это не займет. И позвольте воспользоваться возможностью поблагодарить вас от имени всех людей Плоского мира за прекрасную работу, которую вы делаете.

Затем человек прошагал мимо ошеломленных богов и остановился перед Коэном.

– Коэн-Варвар?

– А тебе какое дело? – огрызнулся Коэн.

– Я – капитан Моркоу Городской Стражи Анк-Морпорка, и я арестовываю тебя по обвинению в заговоре с целью устроить конец света. Ты можешь ничего не говорить…

– А я и не собирался, – сказал Коэн, поднимая меч. – Я молча отрублю твою …ную голову.

– Погоди, погоди, – торопливо произнес Малыш Вилли. – Ты знаешь, кто мы такие?

– Да, сэр. Полагаю, что знаю. Ты – Малыш Вилли, известный также как Безумный Билл, Вильгельм-Покрошитель, Великий…

– И тысобираешься насарестовать? Ты ведь сказал, что служишь и Страже?

– Так точно, сэр.

– Парень, да мы в свое время убили сотни стражников!

– Очень прискорбно слышать это, сэр.

– Приятель, а сколько тебе платят? – спросил Калеб,

– Сорок три доллара в месяц, господин Потрошитель, плюс пайковые.

Орда расхохоталась. А потом Моркоу обнажил свой меч.

– Я настаиваю, сэр. То, что вы планируете совершить, уничтожит весь мир.

– Только эту его часть, приятель, – пожал плечами Коэн. – А теперь можешь возвращаться домой и…

– Я терпел только из уважения к твоим сединам, сэр.

Орда прямо покатилась от хохота. Хэмиша Стукнутого даже пришлось удерживать в кресле, чтобы он не свалился.

– Парни, ну-ка, погодите, – тихо произнесла госпожа Макгарри. – Мы действительно всё продумали? Оглянитесь по сторонам.

Они оглянулись.

– И что? – спросил Коэн.

– Я – это раз, – сказала Вена. – Ты. А еще Маздам. Малыш Вилли, Хэмиш, Калеб и менестрель.

– И что?

– Всего семеро, – подытожила Вена. – Семеро против одного. Семеро. И он считает, что спасает мир. Ему известно, кто мы, и тем не менее он собирается сразиться с нами…

– Ты думаешь, он – герой? – прохрипел Хэмиш Стукнутый. – Ха! Это с зарплатой сорок три доллара в месяц? Плюс пайковые?!

Но на этот раз рассмеялся только он один. Орда быстренько произвела сложные математические расчеты потенциального героизма.

Всегда, и в начале, и в конце – всегдаесть Кодекс. Они жили по Кодексу. Ты соблюдаешь Кодекс и становишься частью Кодекса для тех, кто идет за тобой.Кодекс – вот что главное. Без Кодекса ты – не герой. Простой бандит в набедренной повязке.

И иного толкования Кодекса быть не могло. Один против семерых всегда… побеждал. Они твердо знали, что так будет. Много раз в своей жизни они полагались на это. Чем меньше шансы, тем триумфальнее победа. Так гласил Кодекс.

Стоит лишь забыть о Кодексе, отказаться от Кодекса, возразить Кодексу, и Кодекс… уничтожиттебя.

Они посмотрели на меч капитана Моркоу. Он был коротким, острым и невзрачным. Это был рабочий меч. Никаких магических рун на клинке, никакого волшебного огня на кромке.

Согласно Кодексу, весьма тревожный знак. Простой меч в руках действительно храброго человека пройдет сквозь любой волшебный клинок, как сквозь сало.

Мысль не была пугающей, но это была мысль.

—Занятно, – сказал Коэн. – Я слыхал, есть в Анк-Морпорке один стражник, который на самом деле – наследник престола, но никому не говорит об этом, потому что ему нравитсябыть стражником…

«Ничего себе, – подумала Орда. – Переодетый король… Прямо по Кодексу».

Моркоу посмотрел Коэну в глаза.

– Никогда о таком не слышал.

– Рисковать своей шкурой за сорок три доллара в месяц?! – уточнил Коэн, выдерживая его взгляд. – Человек должен быть либо очень, очень глупым, либо очень, оченьхрабрым.

– А в чем разница-то? – встрял Ринсвинд, делая шаг вперед. – Послушайте, мне не хотелось бы нарушать столь драматический момент и все такое прочее, но Моркоу ведь не шутит. Если этот… бочонок взорвется, взрыв уничтожит весь мир. Он… проделает дыру, в которую утечет вся магия.

– Ринсвинд? – изумился Коэн. – А ты здесь какими судьбами, старая крыса?

– Пытаюсь спасти мир, – ответил Ринсвинд и закатил глаза. – Снова.

В глазах Коэна промелькнула неуверенность, но герои так просто не сдаются – даже перед Кодексом.

– Что, мир действительновзорвется?

– Да!

– Правда, какой теперь это мир… – пробормотал Коэн. – Вот раньше…

– Подумай о котятах… – сказал Ринсвинд.

– О щенках, – прошипел Моркоу, не отрывая взгляда от Коэна.

– Ну, то есть о щенках. Подумай о них.

– Подумал. И что?

– Так, ничего.

– Но погибнут все до единого, – сказал Моркоу.

Коэн пожал костлявыми плечами.

– Все рано или поздно умрут. Так нам говорили.

– Но кто тогда вспомнит о вас? – спросил менестрель как будто сам у себя. – Если никого не останется, значит, и вспоминать будет некому.

Орда воззрилась на него.

– Никто не вспомнит о том, кем вы были или что совершили, – продолжал он. – Ведь ничего не останется. Ни песен… ничего. И некому будет вспоминать.

Коэн вздохнул.

– Ладно, предположим, я…

– Коэн? – окликнул Маздам несколько обеспокоенно. – Помнишь, пару минут назад ты сказал «Маздам, дави»?

– Да?

– То есть давить не надо было?

Бочонок шипел.

– Так ты раздавил взрыватель?

– Ну да! Как ты и велел!

– Мы можем что-нибудь сделать?

– Нет, – ответил Ринсвинд.

– А удрать успеем?

– Только если придумаете способ пробежать десять миль действительно, действительнобыстро, – сказал Ринсвинд.

– Парни, все ко мне! Тебя, менестрель, это не касается, это чисто геройское дело…

Орда собралась вокруг Коэна и принялась о чем-то оживленно шушукаться. Совещание длилось недолго.

– Отлично, – наконец сказал Коэн и выпрямился. – Господин бард, ты правильно записал наши имена?

– Конечно…

– Тогда, парни, вперед!

Они закинули бочонок обратно на кресло-каталку Хэмиша и дружно навалились.

– Эй, бард! – оглядываясь, бросил через плечо Маздам. – Обязательно напиши о том, как я…

– Уходим, уходим! – заорал Коэн, хватая его за плечо. —До встречи, госпожа Макгарри!

Она кивнула и отступила в сторонку.

– Ну, я, это… – с грустью пробормотала Вена. – Вот-вот правнуки пойдут, да и потом…

Кресло-каталка уже во весь опор неслось по мостовой.

– Назови одного из них в мою честь! – крикнул Коэн, запрыгивая на кресло.

– Что они задумали? – спросил Ринсвинд, провожая взглядом несущееся к далеким воротам кресло.

– Они не успеют спуститься с горы! – крикнул Моркоу и метнулся следом за Ордой.

Кресло-каталка вылетело из ворот и загрохотало по обледеневшим камням.

Бросившийся за Моркоу Ринсвинд увидел, как кресло в последний раз подпрыгнуло и рухнуло в десятимильную пропасть. Ему даже показалось, что он расслышал чьи-то последние слова: «А разве мы не должны что-то крича-а-а-а…»

Кресло, бочонок и фигурки становились все меньше, пока совсем не скрылись в дымке, окружавшей заснеженные острые, как клыки, вершины.

Моркоу и Ринсвинд молча смотрели вниз.

Через некоторое время волшебник заметил краем глаза Леонарда. Художник, положив руку на запястье, считал пульс и едва слышно бормотал:

– Десять миль… Гм… Учитывая сопротивление воздуха… скажем, чуть больше трех минут… Да, да, несомненно… И, пожалуй, лучше будет отвернуться… Да… Вот сейчас.Да, лучше закрыть гла…

Мир за опущенными веками стал ярко-алым.

А несколько секунд спустя грохот достиг вершины Кори Челести, вызвав несколько лавин. Но потом все смолкло.

– Как думаешь, они выжили? – спросил Моркоу, пристально вглядываясь и клубы потревоженной снежной пыли.

– Чего? – не понял Ринсвинд.

– Если они погибли, история получится незаконченной.

– Капитан, они только что пролетели десять миль и упали прямо в эпицентр взрыва, который превратил одну из гор в долину, – сказал Ринсвинд.

– Ну, они могли зацепиться за какой-нибудь ледяной карниз, – предположил Моркоу.

– Или упасть на случайно пролетавшую мимо стаю больших и очень мягких птиц? – хмыкнул Ринсвинд.

Моркоу прикусил губу.

– С другой стороны… Пожертвовать собственной жизнью ради спасения мира…Это достойный конец.

– Но сначала они собирались его взорвать!

– Но все равно, они поступили очень храбро.

– В некотором смысле да.

– Может, стоит спуститься и проверить? – печально покачал головой Моркоу.

– Там теперь огромный кратер с кипящим камнем! – воскликнул Ринсвинд. – Тут потребуется чудо!

– Всегда есть надежда.

– Ага. А еще налоги. Много что есть всегда.

Вздохнув, Моркоу выпрямился.

– Надеюсь, ты ошибаешься.

– Надеешься?Ладно, пора возвращаться. Наши неприятности еще не закончились.

Стоявшая чуть поодаль Вена громко высморкалась и заткнула носовой платочек за бронированный корсет. «Пора идти на запах лошадей», – подумала она.

Обломки «Сокола» вызвали среди божественных классов острый, хотя и неодобрительный интерес. Боги не были уверены в том, что именно они видят перед собой, но заранееэтого не одобряли.

– Думаю, – сказал Слепой Ио, – если бы мы хотели, чтобы люди летали, то дали бы им крылья.

– Но мы же допускаем использование метел и ковров-самолетов, – возразил Оффлер.

– Да, но это волшебныепредметы. Магия… религия… тут имеется некая связь. А это – попытка нарушить естественный порядок. Да кто угодно сможет летать по миру на такой штуковине! – Он содрогнулся. – И люди будут смотреть на своих богов сверху вниз!

Он посмотрел сверху вниз на Леонарда Щеботанского.

– Почему ты это сделал?

– Показав птиц, вы дали мне крылья, – ответил Леонард. – Я лишь повторил увиденное.

Остальные боги молчали. Как и многие профессионально религиозные люди, – а чтобы быть богом, нужно быть настоящим профессионалом, – они чувствовали себя несколько неуверенно в присутствии столь беззастенчиво интеллектуального человека.

– Никто из нас не узнал в тебе своего почитателя,– продолжал Ио. – Или ты – атеист?

– Ну, я определенно верю в богов… – сказал Леонард, окидывая взглядом божественное собрание.

Его ответ, похоже, удовлетворил всех, кроме Рока.

– И все? – спросил тот, и Леонард задумался.

– А еще я верю в тайную геометрию, игру цветов на кромке света и в то, что чудесное есть во всем, – наконец ответил он.

– Стало быть, ты не набожный человек.

– Я – художник.

– Это ответ следует расценивать как «нет»? Я просто уточняю.

– Э… Я не понимаю вопроса, – пожал плечами Леонард. – В такой его форме.

– А мы не понимаем ответ, – сказал Рок. – В такой его форме.

– Но, полагаю, мы кое-чем тебе обязаны, – вмешался Слепой Ио. – Мы не хотим, чтобы говорили, будто боги несправедливы.

– Мы не потерпим,чтобы люди говорили, будто боги несправедливы, – поправил Рок. – Я бы предложил…

– Ты можешь помолчать?! – прогремел Слепой Ио. – Мы поступим как всегда,спасибо!

Он снова повернулся к исследователям и показал пальцем на Леонарда.

– Твое наказание, – сказал он, – будет состоять в следующем: ты распишешь потолок в Храме Мелких Богов в Анк-Морпорке. Весь.Сейчас он пребывает в плачевном состоянии.

– Но это нечестно! – возразил Моркоу. – Он далеко не молод, а великому Ангелино Твибсли понадобилось двадцать лет, чтобы расписать тот потолок!

– Что ж, ему будет чем занять свое пытливое воображение, – буркнул Рок. – И не останется времени на всякие глупые мысли. Это заслуженное наказание тому, кто пытался узурпировать власть богов! Мы-то всегда найдем, чем занять свободные руки.

– Гм-м, – задумчиво произнес Леонард. – Потребуется значительное количество лесов…

– Огромное колифефтво, – с удовольствием поправил его Оффлер.

– А характер росписи? – спросил Леонард. – Я хотел бы нарисовать…

– Весь мир, – перебил Рок. – И не меньше.

– Правда? А я думал, будет достаточно покрасить потолок зеленовато-голубой краской и пририсовать пару-другую звездочек, – сказал Слепой Ио.

– Весь мир, – как завороженный повторил Леонард, и перед его глазами возникла картина, видимая только ему одному. – Со слонами и драконами, клубящимися облаками, густыми лесами и морскими течениями, птицами и бескрайними желтыми степями, с узорами штормов и вершинами гор?

– Э… да, – кивнул Слепой Ио.

– И без чьей-либо помощи, – уточнил Рок.

– Дафе для вофведения лефов, – добавил Оффлер.

– Какое страшное наказание! – воскликнул Моркоу.

– Но если через двадцать лет… – сказал Слепой Ио.

– Через десять, – поправил Рок.

– …Через десять лет работа не будет закончена, город Анк-Морпорк будет стерт с лица Диска огнем небесным!

– Гм-м, да, хорошая мысль, – откликнулся Леонард, по-прежнему глядя в пустоту. – Некоторых птиц придется нарисовать совсем крошечными…

– У него шок, – сказал Ринсвинд.

Капитан Моркоу вдруг затих – так перед грозой затихает небо.

– А скажи мне, – обратился к нему Слепой Ио, – существует ли бог стражников?

– Нет, сэр, – ответил Моркоу, – Это слишком подозрительно, когда кто-то называется богом стражников. Стражники никогда не поверили бы в него.

– Но сам ты богобоязненный человек?

– Честно признаться, некоторые божественные поступки пугают меня, сэр. Однако, как говорит мой командор, достаточно увидеть состояние человечества, чтобы сразу поверить в реальность богов.

Услышав эту цитату, боги одобрительно заулыбались. Ирония и боги – вещи несовместимые.

– Вот и хорошо, – одобрил Слепой Ио. – У тебя есть какие-нибудь просьбы?

– Сэр?

– Ну, всем от богов что-нибудь да требуется.

– О нет, сэр. Скорее наоборот, это у меня есть кое-что для вас.

– Тыхочешь подарить что-то нам?

—Да, сэр. Чудесную возможность продемонстрировать справедливость и милосердие. Мечты человека – они как воздушный шарик. Порхают себе в небе, но приходит время, когда тоска по дому пересиливает радость полета и… – Моркоу прервался.

Воцарилась тишина.

– Так тебе возлушный шарик подарить? – несколько неуверенно спросил Слепой Ио. – Такую круглую резиновую штуку с ниточкой?

– Нет, сэр. Я выражался иносказательно. Я имел в виду другое.

– Правда? И что же?

– Позвольте нам отремонтировать «Сокол», чтобы мы могли вернуться домой.

– Это невозможно! – воскликнул Рок.

– А по мне, так вполне разумная просьба, – сказал Слепой Ио, наградив Рока испепеляющим взглядом. – Но это будет его последний полет.

– Это ведь будет последний полет «Сокола»? – повернулся Моркоу к Леонарду.

– Гм-м? Что? О да. Определенно. Теперь я и сам вижу ошибки в его конструкции, но следующий…мпф…

– Что такое? – с подозрением осведомился Рок.

– Где? – спросил Ринсвинд.

– Почему ты закрыл ему рот рукой?

– Кто? Я?

– Да! И продолжаешь закрывать!

– Это все от нервов, – сказал Ринсвинд, освобождая Леонарда. – Я немного взволнован.

– У тебя тоже есть какие-то мечты? – спросил Слепой Ио.

– Что? О нет. Лично я предпочитаю обычный воздушный шарик. Синий. – Ринсвинд вызывающе посмотрел на Моркоу. – Ничего не могу с собой поделать. Мне тогда было шесть лет, понимаешь? Помню одну толстую неприятную девчонку… и булавку. Вообще, мне очень больно об этом говорить. – Он поднял взгляд на богов, не сводивших с него глаз. – Чего они так на меня таращатся?

– У-ук, – сказал библиотекарь.

– Твой питомец тоже хочет шарик? – поинтересовался Слепой Ио. – Кстати, у нас тут есть один обезьяний бог, и если ты хочешь манго или какой-нибудь банан…

Ринсвинд почувствовал, как по спине пробежал неприятный холодок.

– На самом деле он сказал, что хочет получить три тысячи каталожных карточек, новую печать и пять галлонов чернил.

– И-ик! – настойчиво произнес библиотекарь.

– Да, конечно. А еще красный воздушный шарик, раз уж вы их бесплатно раздаете.

Отремонтировать «Сокол»было достаточно просто. Несмотря на то что боги, в общем и целом, чувствуют себя немного неуютно рядом с механическими устройствами, буквально во всех пантеонах множественной вселенной существует второстепенное божество (такое, к примеру, как Вулкан, Велунд, Деннис или Гефест), которое умеет соединять разные части воедино и отвечает за ремонтные работы.

Всякая крупная организация, к своему громадному сожалению и за свой немалый счет, должна содержать подобного специалиста.

Отчаянно хватая ртом воздух, Злобный Гарри вынырнул из сугроба. Но буквально в следующее же мгновение твердая рука снова окунула его голову в снег.

– Значит, договорились? – спросил менестрель, стоя коленом на его спине и крепко держа Гарри за волосы.

Голова Гарри опять вынырнула из снега.

– Договорились! – прохрипел он, шумно отплевываясь.

– Но если ты потом скажешь, мол, зря я тебя послушал, ведь Темным Властелинам доверять нельзя, я придушу тебя струной от лиры!

– Где твое уважение?!

– Какое такое уважение? Разве ты не злобный, вероломный, подлый Темный Властелин? – осведомился менестрель, потихоньку пригибая плюющуюся голову к сугробу.

– Д-да, но уважение ведь ничего не стоит, тебе что, жалко… м-м-м… м-м…

– Ты поможешь мне спуститься вниз, а я опишу тебя в саге, как самого злобного, вероломного, несправедливого и порочного Темного Властелина из когда-либо существовавших. Договорились?

– Хорошо, хорошо, но ты должен пообещать… – прочихавшись, забормотал Гарри.

– А если вдруг надумаешь предать меня, вспомни одну вещь. Я знать не знаю никакого Кодекса! И Темных Властелинов я отпускать не обязан!

Они спускались молча. И зачастую с закрытыми глазами (если говорить о Гарри).

Справа и много ниже все еще пузырилось и шипело ставшее долиной предгорье.

– Там даже тел не найдешь, – пробормотал менестрель.

– Ага, – согласился Гарри. – А все потому, что они выжили, понятно? Готов поспорить, в самую последнюю секунду они придумали какой-нибудь хитрый план.

– Гарри…

– Зови меня Кошмар, приятель.

– Понимаешь ли, Кошмар, последние секунды они были заняты тем, что падали в пропасть!

– Но, может, они не падали, а парили? Типа птиц. А там, внизу, множество озер. Или им попался по-настоящему глубокий сугроб?

Менестрель недоверчиво посмотрел на него.

– Ты действительно думаешь, что они могли выжить?

На какой-то миг на потрепанном лице Гарри промелькнуло отчаяние.

– Конечно, а как же иначе! – воскликнул он. – Все эти коэновские речуги… Пустая болтовня! Он не из тех, кто мрет, как мухи. Только не старик Коэн! Я хочу сказать… только не он.Он не из таковских.

Менестрель окинул взглядом раскинувшееся перед ним Пупземелье. Тут действительно были озера, а глубокие сугробы встречались в избытке. Но Орда никогда не одобряла жульничество. За жульничеством – это не к Орде. Ордынцы предпочитали атаковать в лоб. Но, атакуя землю, скорее себе лоб разобьешь.

«Все так перепуталось, – подумал менестрель. – Правду говорил капитан. Боги, герои, самые невероятные приключения… Но все кончается, когда умирает последний герой».

Он никогда не любил героев, хотя понимал, что нуждается в них, как в лесе, как в горах… Их было не видно, но они заполняли пустоту в сознании. Пустоту, которая имеется у каждого.

– Все будет в порядке, – сказал за его спиной Злобный Гарри. – Скорее всего, они будут ждать нас у подножия гор.

– А что это там такое висит? – воскликнул вдруг менестрель.

Вскарабкавшись по скользким скалам, они увидели то, что осталось от колеса кресла-каталки Хэмиша Стукнутого.

– Это еще ничего не значит, – возразил Злобный Гарри, отбрасывая обломки в сторону. – Пошли, надо поторапливаться. Это не та гора, на которой хочется заночевать.

– Ты прав. Это ничего не значит… – эхом откликнулся менестрель. Сняв с плеча лиру, он принялся настраивать ее. – Это совсемничего не значит.

А еще, прежде чем уйти, он достал из кармана маленький кожаный мешочек. Он был полон рубинов.

Бард высыпал рубины на снег – по сугробам сразу заплясали алые отблески – и пошел дальше.

Поле было покрыто толстым слоем снега. Кое-где виднелись вмятины, как будто сверху на поле с огромной скоростью что-то упало, но ветер уже сглаживал края провалов.