Текст книги "Ринсвинд и Плоский мир"

Автор книги: Терри Дэвид Джон Пратчетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 92 (всего у книги 97 страниц)

– Ну, хорошо, – наконец высокомерным тоном промолвил один из возражавших. – В данном случае, учитывая особые обстоятельства, думаю, мы можем собраться за общим столом. Но только один раз.

– Это хорошо… – начал было Чудакулли.

– Но мы должны оченьсерьезно обсудить, какой формы будет стол.

На мгновение лицо Чудакулли лишилось всякого выражения.

– Патиссон, – шепнул он, наклоняясь к одному из своих поддъяконов, – пусть кто-нибудь сбегает ко мне домой и попросит жену собрать для меня дежурный набор. Судя по всему, наше собрание затянется.

Шли дни, но ближе центральная вершина Кори Челести не становилась.

– Слушай, а ты уверен, что у Коэна все в порядке с головой? – спросил Злобный Гарри, помогая Малышу Вилли тащить по льду кресло-каталку Хэмиша.

– Пытаешься посеять в рядах зерна недовольства, а, Гарри?

– Я тебя предупреждал, Вил. Я – Темный Властелин и должен держать себя в форме. А сейчас мы тащимся за командиром, который постоянно забывает, куда положил свои вставные зубы.

– Чиво? – проскрипел Хэмиш Стукнутый.

– Я лишь хотел сказать, нельзя так запросто взять и взорвать богов, – продолжал Злобный Гарри. – Это немного… непочтительно.

– Думаю, Гарри, ты за свою жизнь осквернил немало храмов.

– Я даже руководилими. Некоторое время, как ты, наверное, знаешь, я был Безумным Демоном-Властителем. И у меня был свой храм – Храм Ужаса.

– Ага, куда никто, кроме тебя, не ходил, – хмыкнул Малыш.

– Давай, давай, продолжай издеваться, – обиженно произнес Гарри. – Думаешь, надо мной можно издеваться только потому, что я никогда не входил в большую лигу, только потому…

– Кончай, Гарри, ты ж знаешь, мы так не считаем. Мы всегда относились к тебе с уважением. Ты чтишь Кодекс. Хранишь веру. Просто Коэн решил, что боги сами напросились. А лично меня беспокоит то, что нам предстоит нелегкий путь.

Злобный Гарри посмотрел на заснеженное ущелье.

– В горы ведет своего рода волшебная тропа, – пояснил Вилли. – Но до нее можно добраться только через великое множество пещер.

– Непреодолимые Пещеры Жути, – понимающе кивнул Злобный Гарри.

– Так ты слышал о них? – с уважением посмотрел на него Вилли. – Согласно старой-престарой легенде, их охраняет тьма ужасных чудовищ и чертовски хитрых ловушек, преодолеть которые никомуне удавалось. Ах да… еще нас ждут гибельные пропасти. Потом мы должны будем переплыть подводные пещеры, которые сторожит гигантская рыба-людоед. А затем мы встретимся с безумными монахами, и в самом конце нас ждет дверь, открыть которую можно, лишь решив древнюю загадку… В общем, все как обычно.

– Та еще работенка предстоит, – согласился Злобный Гарри.

– Но нам известна отгадка, – похвастался Вилли. – Зубы.

– И как же вы ее узнали?

– А и не нужно было ничего узнавать. Ответ на все без исключения древние загадки – это «зубы», – проворчал Малыш Вилли, выталкивая кресло-каталку из особенно глубокого сугроба. – Но самым-самым трудным будет протащить эту треклятую колымагу через все препятствия так, чтобы Хэмиш не проснулся и не натворил бед.

Смерть сидел в своем кабинете в темном доме на краю Времени и смотрел на деревянную шкатулку.

– МОЖЕТ, СТОИТ ЕЩЕ РАЗ ПОПРОБОВАТЬ? – предположил он. Смерть взял на руки крошечного котенка, погладил его по голове, аккуратно опустил в шкатулку и закрыл крышку.

– КОГДА ВОЗДУХ ЗАКАНЧИВАЕТСЯ, КОТ УМИРАЕТ?

– Полагаю, что так, – кивнул его слуга Альберт. – Но дело не в этом. Если я правильно понимаю, определить, мертва кошка или нет, можно только посмотрев на нее.

– АЛЬБЕРТ, ДО ЧЕГО Ж МЫ ДОКАТИЛИСЬ, ЕСЛИ Я, ЧТОБЫ УЗНАТЬ, УМЕРЛО СУЩЕСТВО ИЛИ НЕТ, ДОЛЖЕН СМОТРЕТЬ НА НЕГО!

– Э…. хозяин, теория гласит, что именно акт наблюденияопределяет, умерло существо или нет.

Смерть выглядел несколько обиженным.

– ТЫ НАМЕКАЕШЬ, ЧТО ОТ ОДНОГО МОЕГО ВЗГЛЯДА КОШКИ МРУТ?

– Не совсем, хозяин.

– Я ЖЕ НЕ СОБИРАЮСЬ КОРЧИТЬ ЕМУ ВСЯКИЕ УЖАСНЫЕ РОЖИ.

– Честно говоря, хозяин, лично я сомневаюсь, что даже волшебники до конца понимают эту чепуху про неопределенность, – ответил Альберт. – В мое время мы подобной ерундой не занимались. Определенность-неопределенность, уверенность-неуверенность… Не уверен, значит, мертв. И точка.

Смерть кивнул. У него с трудом получалось идти в ногу со временем. Взять, к примеру, параллельные измерения. Вот паразитныеизмерения – это да, это понятно. В одном из таких он жил. Паразитные измерения были недоделанными вселенными, которые могли существовать, лишь присосавшись к главной вселенной на манер рыбы-прилипалы. Но параллельные измерения могли означать лишь одно: все, что ты сделал, ты не сделал где-нибудь еще.

Все это представляло собой необыкновенно тонкую проблему для существа, которое по природе своей было определенным.С тем же успехом можно играть в покер против неопределенного числа противников.

Смерть открыл шкатулку и посмотрел на котенка. Котенок уставился на него с нормальным для любого котенка изумлением.

– ТЕРПЕТЬ НЕ МОГУ, КОГДА С КОШКАМИ ПЛОХО ОБРАЩАЮТСЯ, – сказал Смерть, осторожно опуская котенка на пол.

– А по-моему, эта идея с котенком в коробке – не более чем метафора, – откликнулся Альберт.

– А… ТО ЕСТЬ ЛОЖЬ. – Смерть щелкнул пальцами.

Кабинет Смерти не занимал пространства в привычном смысле этого слова. Потолок и стены служили скорее декорациями, а не средствами ограничения. Сейчас они потускнели, исчезли, и на их месте появились гигантские песочные часы.

Их размеры трудно было определить, но мерить эти часы можно было разве что в милях.

Внутри по струящемуся песку плясали молнии, а снаружи на стекле было выгравировано изображение черепахи.

– М-ДА, МЕСТА ПОТРЕБУЕТСЯ НЕМАЛО, – сказал Смерть.

Злобный Гарри опустился на колени перед наспех сложенным алтарем. Состоял алтарь в основном из черепов, которые несложно было найти в этой зловещей местности. Гарри решил помолиться. За долгое время пребывания Темным Властелином (пусть даже довольно-таки незначительным) он сумел обзавестись несколькими полезными знакомствами в иных измерениях. Это были… в некотором роде боги. У них даже имелись имена. Одного, например, звали Душесос Олк-Калат. Честно говоря, даже в лучшие времена было достаточно сложно отличить богов от демонов.

– О Многомогущий! – начал Злобный Гарри. Это был безопасный религиозный эквивалент фразы «Всем, кого это может касаться». – Должен предупредить, что банда героев поднимается в горы, дабы поразить тебя возвернувшимся огнем. Срази же их в гневе молнией, а потом награди милостью своею твоего покорного слугу, а именно Злобного Кошмара Гарри. Почту можно передать через госпожу Гиббонс, Лладмедос, Панталоне-и-Корсетт, Дольменская улица, двенадцать. А еще, если это возможно, я хотел бы получить участок земли с настоящими лавовыми ямами, лавовая яма имеется у каждого захудалого темного властелина, даже если он живет посреди треклятой пойменной почвы, прошу прощения за мой клатчский, и вообще, я считаю это дискриминацией малого бизнеса, не хотел тебя обидеть.

Гарри немного выждал на случай, если кто ответит, потом вздохнул и с трудом поднялся на ноги.

– Я – злобный и предательский Темный Властелин, – пробормотал он. – А чего они ждали? Я говорил.Я предупреждал.Конечно, если бы это зависело от меня… Но каким бы я был Темным Властелином, если бы не…

Неподалеку он заметил что-то розовое и залез на припорошенный снегом камень.

Через пару минут к Злобному Гарри присоединились остальные члены Орды и стали задумчиво рассматривать находку. Правда, менестреля почти сразу же стошнило.

– Да, не часто такое увидишь, – наконец промолвил Коэн.

– Человека, задушенного розовой шерстью для вязания? – уточнил Калеб.

– Нет, я имею в виду других двух…

– Просто удивительно, что можно сделать обычными вязальными спицами, – покачал головой Коэн. Он оглянулся на самодельный алтарь и усмехнулся. – Твоя работа, а, Гарри? Ты ж говорил, мол, хочешь побыть сам с собой…

– Розовой шерстью для вязания? – нервно переспросил Злобный Гарри. – Я?Розовой шерстью?

– Извини, не хотел тебя обидеть, – сказал Коэн. – Ладно, у нас нет на это времени. Пойдем, разберемся с Пещерами Жути. А где наш бард? Хватит блевать, доставай блокнот. Первый, кого разрубит пополам замаскированное лезвие, – тот дурак! Кстати, постарайтесь не разбудить Хэмиша…

Море было озарено прохладно-зеленоватым светом.

Капитан Моркоу сидел на носу. И что-то вышивал, как с изумлением обнаружил Ринсвинд.

– Эмблема нашей экспедиции, – объяснил Моркоу. – Видишь? Это тебе. – Он продемонстрировал эмблему.

– Понятно, но зачем?

– Для поднятия боевого духа

– А, для него… – протянул Ринсвинд. – Что ж, у тебя этой штуки с избытком. Леонарду он не нужен, у меня отродясь не водилось.

– Понимаю, ты подшучиваешь, но я считаю: что-то должно связыватьнашу команду, – откликнулся Моркоу, спокойно продолжая вышивать.

– Ага, и это называется кожей. Очень важно, чтобы ты весь находился внутри нее.

Ринсвинд долго разглядывал эмблему. Ничего подобного у него никогда не было. Впрочем, неправда… Однажды ему подарили значок, на котором было написано: «Привет, сиводня мне есполнилось 5». Худшего подарка и представить себе невозможно – в особенности если тебе исполнилось шесть. Тот день рождения был самым поганым днем в его жизни.

– Нужно придумать поднимающий настроение девиз, – сказал Моркоу. – Волшебники должны знать толк в таких делах.

– Как насчет «Мортури Нолумус Мори»? – мрачно предложил Ринсвинд. – Вроде бы неплохо звучит.

Моркоу, шевеля губами, попытался перевести фразу.

– «Идущие на смерть…» Остальное не понял.

– Очень поднимает настроение, – сказал Ринсвинд. – Слова родились из самого сердца.

– Отлично. Большое спасибо, – поблагодарил Моркоу. – Сейчас же вышью.

– Ты находишь все это увлекательным, да? – вздохнул Ринсвинд. – Все это тебе действительно нравится?

– Но ведь интересно побывать там, где еще никто не бывал.

– Неправильно! Мы отправляемся туда, откуда еще никто не возвращался! – Ринсвинд вдруг замолк, а потом снова заговорил: – Ну, разве что за исключением меня. Но так далеко даже я не залетал. И я …просто шлепнулся обратно на Диск.

– Ага, мне рассказывали. И что ты видел?

– В основном свою жизнь, быстро проносившуюся перед глазами.

– Возможно, нам удастся увидеть что-нибудь более интересное.

Испепеляющим взором Ринсвинд смерил склонившегося над шитьем Моркоу. Этот человек выглядел до отвращения аккуратным и умелым. Наверняка еще и чистюля. А лично Ринсвинд считал его полным идиотом с большим хрящом между ушами. Но полные идиоты не способны на такие замечания.

– Я беру с собой иконограф и побольше краски для бесенка, – продолжил Моркоу. – Волшебники требуют, чтобы мы тщательно фиксировали все увиденное. Говорят, что такая возможность представляется раз в жизни.

– Знаешь, от меня ты сочувствия не дождешься, – предупредил Ринсвинд.

– Кстати, как по-твоему, что нужно этой Серебряной Орде?

– Выпивки, богатства и женщин, – мигом откликнулся Ринсвинд. – Впрочем, насчет последнего немного сомневаюсь.

– Но ведь у них и так все это есть!

Ринсвинд кивнул. Как раз этого он и не понимал. У Орды и так все было. Все, что можно было купить за деньги, – то есть абсолютновсе, потому что денег на Противовесном континенте было много.

Но тут встает один простой вопрос: когда ты добился всего, чего ты будешь добиваться дальше?

Долина была озарена прохладно-зеленоватым светом, отражавшимся от центральной ледяной вершины. Он колебался и переливался, как вода. В долину, недовольно бурча и постоянно «чевокая» друг другу, входили члены Серебряной Орлы.

Чуть позади, согнувшись и три погибели от пережитых ужаса и страха, бледным свидетелем кошмарных событий плелся менестрель. Его одежда превратилась в лохмотья. Одна штанина была оторвана. Он выглядел промокшим до нитки, хотя на его одежде (вернее, на том, что от нее осталась) виднелись обуглившиеся дыры. У дребезжащей, зажатой в дрожащей руке лютни была откушена часть корпуса. В общем и целом, менестрель походил на человека, который действительно повидал жизнь – причем в самых крайних ее проявлениях.

– Не слишком-то они были безумны, – заметил Калеб. – Скорее они были какими-то грустными. Вот я знавал действительно шизанутых монахов.

– Да и чудовищ давным-давно пора послать на живодерню, – поддержал Маздам. – Мне даже как-то было неловко их убивать. Они были старше нас.

– Зато какие рыбины! – возразил Коэн. – В самом деле здоровенные твари.

– И очень кстати, – добавил Злобный Гарри. – Морж-то у нас кончился.

– Гарри, твои приспешники отлично показали себя, – сказал Коэн. – Это даже нельзя назвать глупостью. Никогда не видел, чтобы столько народу одновременно лупило друг дружку по головам.

– Хорошие ребята, – согласился Гарри. – Полные идиоты.

Заметив краем глаза, как Малыш Билли сосет порезанный палец, Коэн усмехнулся.

– Стало быть, зубы, да? – спросил он. – Один и тот же ответ? Всегда?

– Ну, хорошо, хорошо, иногда ответ – «язык», – огрызнулся Малыш Вилли и повернулся к менестрелю.

– Ты записал, как я порубил в капусту того огромного паука?

Менестрель медленно поднял голову. На лютне порвалась еще одна струна.

– Бе-е-е, – проблеял он.

Члены Орды поспешно окружили барда. Ни в коем случае нельзя было допускать, чтобы кто-то один удостоился лучших рифм.

– И не забудь спеть о том, как рыба проглотила меня, а я вспорол ей брюхо и выбрался, понятно?

—Бе-е-е…

– А ты записал, как я убил шестирукую танцующую статую?

– Бе-е-е…

– Ты не несешь? Это я убил статую!

– Щас! Это я ее располовинил, приятель. После такого удара никто не выживает!

– Почему же ты просто не отрубил ей голову?

– Не мог. Кто-то успел сделать это до меня!

– Послушайте, он ничего не записывает! Почему он ничего не записывает? Коэн, скажи, чтоб он все записал!

—Оставьте его на время в покое, – велел Коэн. – По-моему, рыба пришлась ему не по нутру.

– Скорее наоборот, – хмыкнул Маздам. – Не она – ему, а он – ей. Но его ж даже не пожевали, благо я вовремя поспел! А в коридоре он неплохо просушился. Ну, помните, когда из пола неожиданно вырывалось пламя?

– Наверное, наш бард не ожидал, что из пола неожиданно вырвется пламя, – пояснил Коэн.

Маздам театрально пожал плечами.

– Ты всегда должен быть готов к неожиданному пламени, иначе сиди дома и никуда не суйся.

– Кстати, если б Хэмиш не проснулся, с теми демонами-привратниками нам пришлось бы повозиться, – сказал Коэн.

В кресле, полупогребенный под завернутыми в шафрановые балахоны кусками рыбного филе, зашевелился Хэмиш.

– Чиво?

– Я СКАЗАЛ, ОЧЕНЬ УЖ ТЫ БЫЛ НЕДОВОЛЕН, КОГДА ТЕБЯ РАЗБУДИЛИ! – прокричал Коэн.

– Агась, оно самое!

Малыш Вилли потер бедро.

– Должен признаться, одна из этих тварюг едва не достала меня, – промолвил он. – Боюсь, скоро придется завязывать.

Коэн быстро повернулся к нему.

– Чтобы умереть, как Старик Винсент?

– Ну, нет, конечно…

– Представь, как бы он выглядел, не устрой мы ему настоящие похороны! Огромный костер – вот настоящие похороны для героя. А многие ворчали, мол, зря хорошую лодку испортили! Так что перестань молоть всякую чушь – и за мной!

– Бе-е… Бе-е… – проблеял менестрель и наконец нашел в себе силы закончить: – Безумцы! Безумцы! Безумцы! Все вы – полнейшие безумцы!

Калеб ласково похлопал его по спине, повернулся и двинулся за своим вождем.

– На нашем языке, приятель, это называется «берсерки», – бросил он через плечо.

Кое-что следовало проверить…

– Неоднократно по ночам я наблюдал за поведением болотных драконов, – сообщил Леонард, пока Думминг Тупс настраивал огнеизрыгательный механизм. – И мне стало совершенно ясно: пламя используется ими как средство передвижения. В некотором смысле, болотный дракон – живая ракета. Мне всегда казалось странным, что такое существо возникло в нашем мире. Подозреваю, они явились к нам извне.

– Слишком уж они тяготеют к взрывчатости, – заметил Думминг, отходя на шаг от сидящего в клетке дракончика, который не спускал с него глаз.

– Плохое питание, – безапелляционным тоном заявил Леонард. – Видимо, они привыкли к другой пище. Но я уверен, разработанный мной состав будет питательным, безопасным и… весьма полезным для наших целей.

– А теперь,по-моему, нам пора спрятаться за мешками с песком, – сказал Думминг.

– Ужель ты считаешь…

– Именно!

Плотно прижавшись спиной к мешкам, Думминг зажмурился и дернул за веревочку.

Перед клеткой дракона буквально на мгновение появилось зеркальце. А первая реакция самца, увидевшего перед собой другого самца, – это мощная струя пламени…

Раздался жуткий рёв. Наконец, выглянув из-за мешков, Думминг и Леонард увидели над вечерним морем желто-зеленый огонек, с грохотом уносящийся прочь.

– Тридцать три секунды! – сообщил Думминг, когда огонек наконец погас, и радостно вскочил на ноги.

В этот самый момент дракончик рыгнул.

Пламени практически не было, но более мокроговзрыва Думмингу переживать не приходилось.

– Ага, – изрек Леонард, вставая из-за мешка и снимая с головы лоскут чешуйчатой кожи. – Почти получилось, как я полагаю. Но надо бы добавить древесного угля и экстракта водорослей, чтобы сгладить отдачу.

Думминг снял шляпу. Больше всего на свете ему хотелось сейчас принять ванну. А потом еще одну.

– Плохой из меня ракетомаг, верно? – пожаловался он, стирая с лица кусочки дракона.

Но буквально через час очередная струйка пламени пролетела над волнами, тонкая и ослепительно белая, с синеватой сердцевиной… И на этот раз… на этот раз дракончик лишь улыбнулся.

– Да я лучше сдохну, чем поставлю свою подпись, – сказал Малыш Вилли.

– А я лучше сражусь с драконом, – заявил Калеб. – Только с настоящим, как в былые времена. А то нынешняя мелюзга только на фейерверки и годится.

– Раз подписался, – кивнул Коэн, – и все, ты у них в руках.

– Слишком много букв, – сказал Маздам. – И все разные. Лично я всегда ставил крестик.

Орда остановилась передохнуть и покурить на каменной плите на границе зеленой долины.

Земля была покрыта толстым слоем снега, а воздух был на удивление теплым. От сильного магического поля слегка покалывало кожу.

– А вот чтение, – продолжил Коэн, – совсем другое дело. Я совсем не против, если человек немного читает. Например, попади тебе в руки карта, а на ней – большой крест, так вот, умеющий читать человек сразу все поймет.

– Что поймет? Что это карта Маздама? – спросил Малыш Вилли.

– Ага. Или еще кого.

– А я умею и писать, и читать, – виновато признался Злобный Гарри. – Так уж вышло. Необходимо для дела. Этикет, так сказать. С людьми, которых ты запускаешь по доске над кишащим акулами бассейном, нужно вести себя вежливо…Так тебя еще больше боятся.

– Тебя, Гарри, никто ни в чем не обвиняет, – откликнулся Коэн.

– Ха, если б я еще мог достать акул… – ударился в воспоминания Гарри. – Не стоило мне верить Безрукому Джонни: мол, акулы это, акулы, просто у них еще не все плавники отросли. А эти твари просто плавали кругами, весело попискивали и постоянно просили рыбы. Я бросаю людей в пыточный бассейн для того, чтобы их разорвали на части, а вовсе не для того, чтобы они там вступали в контакт с собственным «я» или сливались воедино с космосом.

– Даже акула была бы лучше, чем эта рыба, которой мы запаслись, – скорчил рожу Калеб.

– Сомневаюсь, – возразил Коэн. – Акулы воняют мочой. – Он повел носом. – А сейчас пахнет…

– … Кулинарией,– закончил за него Маздам.

Обходя валуны, они двинулись на запах. Менестрель с удивлением услышал шорох мечей, выскальзывающих из ножен.

– Никогда не доверял кулинарии, – сказал Коэн, очевидно пытаясь объяснить свое поведение.

– Но вы ведь только что сражались с чудовищными, безумными, кровожадными рыбами! – воскликнул менестрель.

– Нет, безумными были монахи, а рыбы… Фиг их поймешь. Вот от безумного монаха всегда знаешь, чего ожидать, но человек, готовящий пищу, да еще в таком месте… Это всегда тайна.

– И что?

– А то. Тайны убивают.

– Но ты-то жив.

Меч Коэна со свистом рассек воздух, который вроде бы даже чуточку зашипел.

– Я привык их разгадывать.

—О… Своим мечом? Типа как Карелинус развязал цортский узел?

– Честно говоря, парень, в узлах я совсем не разбираюсь.

На площадке между валунами горел костер, на котором варилась похлебка, а рядом сидела пожилая женщина и что-то вышивала. Менестрель ожидал увидеть что угодно, но только не это. Правда, для своего возраста одета женщина была немножко… по-молодежному, и окруженный цветочкам девиз, который она вышивала на платке, гласил: «АТВЕДАЙ СТАЛИ, САБАЧЬЯ СВИНЬЯ».

– Так-так, – сказал Коэн, убирая меч обратно в ножны. – Наткнувшись на те трупы, я еще подумал: кажется, знакомый почерк. И не ошибся. Как поживаешь, Вена?

– Неплохо выглядишь, Коэн, – спокойно откликнулась женщина, словно бы совсем не удивившись появлению Орды. – Ребята, похлебки хотите?

– Ага, – с ухмылкой ответил Маздам. – Только сначала ее попробует бард.

– Как тебе не стыдно, Маздам, – укорила женщина, откладывая вышивание.

– Не стыдно. Когда мы встречались в последний раз, ты отравила меня и утянула мешок драгоценностей…

– Это было сорок лет тому назад! И где ты был, когда мне пришлось в одиночку сражаться с толпой гоблинов?

– Я знал, что ты их победишь.

– А я знала, что драгоценности тебебез надобности. Доброе утро, Злобный Гарри. Привет, ребята. Придвигайте камни. А это что за убогое создание?

– Это бард, – представил Коэн. – Бард, познакомься. Вена Воронокудрая.

– Что? – воскликнул бард. – Не может быть! Даже я слышал о Вене, она высокая девушка с…

– Старые легенды умирают долго, – вздохнула Вена, приглаживая седые волосы. – Кстати, ребята, теперь меня величают госпожой Макгарри.

– Да, я слышал, ты остепенилась, – кивнул Коэн, зачерпывая ложкой похлебку и пробуя варево на вкус. – Вышла замуж за трактирщика, повесила меч на стену. Завела детей…

– Внуков, – с гордостью поправила его госпожа Макгарри, но буквально через мгновение улыбка исчезла с ее лица. – Один из них теперь управляет трактиром, а второй ушел в бумажную промышленность.

– Заведовать трактиром – хорошее дело, – одобрил Коэн. – Но в канцелярии ничего геройского не вижу. Резак для бумаги – это тебе не меч. – Он облизнулся. – Очень вкусно, девочка.

– Забавно, – пожала плечами Вена. – Никак не думала, что у меня к этому талант, но ради моих пампушек люди готовы ехать на другой край света.

– Значит, в этом смысле ничего не изменилось, – сказал Маздам Дикий. – Хур-хур-хур…

– Маздам, – перебил Коэн, – помнишь, ты просил предупреждать, когда твое поведение станет слишкомдиким?

– Да?

– Сейчас как раз такой момент.

– Ничего, ничего, – успокоила госпожа Макгарри, мило улыбнувшись покрасневшему Маздаму. – Так вот, когда Чарли умер, я тупо сидела в комнате и вдруг подумала: неужели все? Осталось только ждать Мрачного Жнеца? А потом… Потом появился этот свиток…

– Какой такой свиток? – спросили Коэн и Злобный Гарри одновременно и яростно воззрились друг на друга.

– Понимаешь ли, – сказал Коэн, запуская руку в заплечный мешок, – я тоже нашел некий древний свиток, в котором было подробно описано, как перебраться через горы, как обойти все ловушки…

– И я тоже, – признался Гарри.

– И ты молчал?!

– Коэн, я – Темный Властелин, —терпеливо объяснил Злобный Гарри. – А не добрая фея-крестная, помогающая всем и вся.

– Но ты-то где его нашел?

– В какой-то древней гробнице, которую мы решили разграбить.

– А мой хранился в старой кладовой, ну, у меня во дворце, – сказал Коэн.

– А мой оставил в трактире какой-то одетый во все черное путник, – добавила госпожа Макгарри.

– Гм, прошу прощения? – разорвал наступившую тишину менестрель.

– Чего? – дружно спросили все трое.

– Это только мне кажется? Или все мы кое-что упускаем?

– Что именно? – поинтересовался Коэн.

– Во всех свитках описывалось одно и то же: как перебраться через горы. И этот путь еще никому не удавалось преодолеть.

– Да. Ну и что?

– Но… гм-м… кто написал все эти свитки?

Бог-Крокодил Оффлер поднял взгляд от игрового поля, которое на самом деле было миром.

– Ну и чьих он будет? Прифнафайтефь, – прошепелявил Оффлер. – Фдефь какой-то умник объявилфя.

Все собравшиеся божества вытянули шеи, оглядываясь по сторонам, а потом один из них неуверенно поднял руку.

– А ты у наф?.. – поинтересовался Оффлер.

– Нугган Всемогущий. Мне поклоняются в отдельных районах Борогравии. Этот юноша был воспитан в моей вере.

– И фо фто ферят нугганиты?

– Э-э… в меня. Главным образом в меня. И моим последователям строго-настрого запрещено есть шоколад, имбирь, грибы и чеснок.

Некоторые боги поморщились.

– Да уф, – хмыкнул Оффлер. – По мелофам ты не рафмениваеффя.

– Но какой смысл запрещать брокколи? Этот подход несколько старомоден, – пожал плечами Нугган и посмотрел на менестреля. – Раньше особой сообразительностью он не отличался. Может, мне покарать его? Наверняка в этой похлебке есть чеснок. Чтобы госпожа Макгарри готовила без чеснока?..

Оффлер помедлил. Он был очень старым богом, восставшим давным-давно из курящихся зловонными парами болот в прокаленных темных землях. Однако благодаря определенного рода мудрости Оффлер пережил множество более современных и куда более красивых богов.

Кроме того, Нугган был недавним божеством, полным адского огня, больного самомнения и амбиций. Особой сообразительностью Оффлер не отличался, но даже он подозревал, что бог, претендующий на долгосрочность, должен предложить своей пастве нечто большее, чем амнистию от молний. А еще Оффлер ощущал не подобающую богу симпатию к существам, которым божественным повелением было запрещено есть шоколад и чеснок. И у этого Нуггана такие противные усики… Не подобает богу, каким бы мелким он ни был, носить такие гнусные усики.

– Пофалуй, не фтоит, – сказал Оффлер и потряс стаканом с костями. – Так будет дафе вефелее.

Коэн пальцами затушил бычок, спрятал его за ухо и поднял взгляд на зеленую ледяную стену.

– Еще не поздно повернуть назад, – сказал Злобный Гарри. – Если кто хочет, конечно.

– Ага, – не оборачиваясь, откликнулся Коэн. – Тем более что игра вряд ли будет честной.

– А правда, это весьма забавно, – покачала головой Вена. – Всю жизнь я пускалась в разные авантюры по старыми картами, найденными в древних гробницах или еще где, и ни разу не задумывалась о том, откуда эти карты взялись. О таких вещах никогда не думаешь. О мечах, ключах, всяких лекарствах, оставленных в неизведанных подземельях…

– Кто-то готовит нам подляну, – сказал Малыш Вилли.

– Вероятно, – согласился Коэн. – Но это не первая подляна в моей жизни.

– Мы решили сразиться с самими богами, Коэн, – напомнил Гарри. – Человек, задумавший такое, должен быть абсолютно уверен в своей удаче.

– Ну, моя удача покамест меня не подводила, – сказал Коэн, вытягивая руку и касаясь поверхности скалы. – Теплая.

– Но она вся покрыта льдом! – возразил Гарри.

– Да. Странно, правда? Все в точности так, как говорится в свитках. И снег прилипает, видите? Это все магия. Ну что ж, поплевали на руки и…

Аркканцлер Чудакулли решил, что команда нуждается в тщательной тренировке. В ответ Думминг Тупс сказал, что команда отправляется в неизведанное, а Чудакулли сказал: в таком случае тренировка должна быть не менее неизведанной и неожиданной.

А Ринсвинд сказал, что они идут на верную погибель, а на верную погибель способен любой без какой бы то ни было тренировки.

А еще через некоторое время он сказал, что изобретенное Леонардом устройство вполне даже работает. Достаточно провести в нем пять минут, и верная погибель кажется желанным избавлением.

– Его снова вырвало, – подметил декан.

– Но нельзя не отметить определенных успехов, – возразил заведующий кафедрой беспредметных изысканий.

– Что ты имеешь в виду? В прошлый раз он продержался на десять секунд дольше!

– Да, но рвотных масс стало больше, и разлетаются они дальше! – пояснил завкафедрой.

Декан поднял голову. Летательный аппарат загадочно топорщился под брезентом. Самые интересные места были надежно прикрыты. Сильно пахло клеем и лаком. Библиотекарь, который любил находиться в центре событий, мирно свисал с реи и забивал в какую-то досточку деревянные гвозди.

– Помяни мое слово, это будут воздушные шары, – сказал декан. – Как наяву вижу. Воздушные шары, паруса, такелаж, все такое. Возможно, даже якорь. Фантастическая картина.

– В Агатовой империи есть бумажные змеи, способные поднять человека, – напомнил завкафедрой.

– Ну, или он решил построить огромного-преогромного змея.

На некотором расстоянии от них в круге света сидел Леонард Щеботанский и что-то рисовал. Время от времени он передавал листы бумаги подмастерью, который тут же торопливо удалялся.

– А ты видел, что он вчера придумал? —спросил декан. – Ему в голову пришла мысль, что, возможно, придется выходить наружу, ну, если какой ремонт понадобится, и он изобрел летательное устройство. Привязываешь к спине дракончика и летишь! В случае чрезвычайной ситуации!

– Дракон на твоей спине – куда уж чрезвычайнее, – покачал головой заведующий кафедрой беспредметных изысканий.

– Вот именно! Этот человек живет в башне из слоновой кости!

– Правда? А я думал, Витинари держит его взаперти на чердаке.

– Я имел в виду, такая вот жизнь не может не повлиять на человека. По моему очень скромному мнению, конечно. Сидишь в четырех стенах и черточки на стене рисуешь, отмечая прожитые дни.

– А говорят, он пишет хорошие картины, – заметил завкафедрой.

– Ха, картины… —презрительно повторил декан.

– И говорят, они настолько хороши, что их глаза неотступно следуют за тобой по комнате.

– Правда? А что делает остальное лицо?

– А лицо остается на месте, – сказал завкафедрой беспредметных изысканий.

– Бегающие по комнате глаза – это, по-твоему, хорошо? – фыркнул декан, выныривая на солнечный свет.

За своим столом, обдумывая проблему управления аппаратом в разреженном воздухе, Леонард тщательно вырисовывал розу.

Злобный Гарри закрыл глаза.

– Мне как-то не по себе, – сказал он.

– Привыкнешь, – успокоил его Коэн. – Главное – правильно смотреть на вещи.

Злобный Гарри открыл глаза.

Он стоял на широкой зеленоватой равнине, которая по обеим сторонам плавно закруглялась, а впереди терялась в облачном тумане. Гребень высокого зеленого холма…

– Самая обычная прогулка, – заявил сбоку от него Малыш Вилли.

– Послушай, это ведь даже не ноги, – пожаловался Злобный Гарри. – Мои ноги в порядке. Это все моя голова.

– А ты тверди себе: земля за спиной, земля за спиной… – посоветовал Малыш Вилли.

– Не помогает, – сказал Злобный Гарри.

Странность горы заключалась в следующем. Стоило только поставить на нее ногу, как направление начинало зависеть от твоего личного выбора. Другими словами, сила тяжести переставала быть обязательной. Она находилась под твоими ногами вне зависимости от того, куда эти ноги указывали.