Текст книги "Ринсвинд и Плоский мир"

Автор книги: Терри Дэвид Джон Пратчетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 94 (всего у книги 97 страниц)

– Я хочу поговорить с капитаном Моркоу.

– К сожалению, в данный момент он не совсем доступен, – сообщил Леонард, и на его лице появилось выражение сочувствия.

– Что? Он тоже наелся брокколи с ветчиной?

– Нет, скорее желтого кадмия. – Из-за спины Леонарда донесся вопль, за которым последовал лязг. – Из хороших новостей могу сообщить лишь то, что туалет модели Мк-2 работает идеально.

«Сокол» в своем стремительном падении повернул обратно к Краепаду. Вода превратилась в огромное клубящееся облако тумана.

Капитан Моркоу висел в воздухе рядом с иллюминатором и делал иконографии.

– Просто поразительно, – сказал он. – Уверен, мы найдем ответы на многие вопросы, которые ставили человечество в тупик на протяжении многих тысячелетий.

– Отлично, – кивнул Ринсвинд. – Не мог бы ты отцепить от моей спины сковородку?

– Гм, – произнес Леонард.

Это «гм» было достаточно тревожным, чтобы все оглянулись.

– Похоже, мы теряем воздух быстрее, чем я предполагал, – сказал гениальный художник. – Но я абсолютно уверен в собственных расчетах. И все же утечка налицо. Кроме того, мы падаем куда быстрее, чем рассчитывал господин Тупс. Э-э… Наверное, это все волшебное поле. Трудно предусмотреть каждую мелочь. Гм… В общем, если мы наденем шлемы, нам, скорее всего, ничего не грозит…

– Но ведь рядом с Диском полно воздуха, – отозвался Ринсвинд. – Почему мы не можем просто подлететь поближе и открыть форточку?

Леонард грустно смотрел на заполнявшие горизонт туманы.

– Мы летим слишком быстро, – медленно произнес он. – И на такой скорости воздух… он… все дело в том, что воздух… Лучше не так. Словосочетание «падающая звезда» – что оно вам говорит?

– А что оно должно нам говорить? – спросил Ринсвинд.

– Гм… А то, что нас ждет чрезвычайно ужасная смерть.

– Ах это…– протянул Ринсвинд.

Леонард постучал пальцем по шкале на одном из баллонов с воздухом.

– Даже не предполагал, что настолько сильно ошибся в расчетах…

И тут в кабину ворвался ослепительный свет.

«Сокол» вылетел из клубов тумана. Экипаж прильнул к иллюминаторам.

– Нам никто никогда не поверит, – пробормотал наконец Моркоу.

Он поднял иконограф, и даже сидевший внутри бесенок, принадлежавший к виду, который трудно чем-либо удивить, воскликнул тоненьким голоском: «Вот те на!» – и лихорадочно заработал кистью.

– Лично я уже не верю, – сказал Ринсвинд. – Хотя вижу собственными глазами.

Из тумана поднималась башня размерами с высоченную скалу. А далеко над туманом виднелись огромные, как миры, спины четырех слонов. «Сокол» словно бы летел сквозь собор высотой в несколько тысяч миль.

– Отличная шутка, ха-ха, – пролепетал Ринсвинд. – Мир покоится на спинах слонов, ха-ха… А потом бац – и ты это видишь!..

– Краски, где мои краски? – принялся оглядываться по сторонам Леонард.

– Ну, некоторые из них – в туалете, – подсказал Ринсвинд.

Моркоу с удивленным видом отвернулся от иллюминатора. Иконограф, кувыркаясь и изрыгая писклявые проклятия, полетел прочь.

– А где мое яблоко? – спросил он.

– Что? – переспросил Ринсвинд, не понимая, с чего вдруг разговор перешел на фрукты.

– Я начал есть яблоко, потом повесил его в воздухе рядом с собой. Куда оно подевалось?

Корабль, поскрипывая, летел через залитое ослепительным солнцем небо.

А мимо Моркоу, плавно переворачиваясь, продрейфовал огрызок.

– Полагаю, на борту нас только трое? – с невинным видом уточнил Ринсвинд.

– Ерунда! – отрезал Моркоу. – Кабина плотно запечатана!

– Значит… твое яблоко само себя съело?

Они одновременно посмотрели на окутанные сетями свертки.

– Можете считать меня параноиком, – сказал Ринсвинд, – но если корабль тяжелее, чем предполагал Леонард, если мы потребляем больше воздуха и у нас внезапно стала исчезать еда…

– Хочешь сказать, за Краем обитает некое чудовище, которое способно прогрызть деревянный корпус? – догадался Моркоу и выхватил меч.

– Об этом я даже не подумал, – признался Ринсвинд. – Молодец.

– Занятно, – сказал Леонард. – Такое существо должно являться помесью птицы и двустворчатого моллюска. Что-то типа кальмара, который при помощи своих струй…

– Спасибо, спасибо, спасибо, да!

Моркоу выдернул из-за сетей рулон с одеялами и внимательно оглядел кабину.

– Кажется, там что-то шевелится, – заявил он. – Как раз за баллонами с воздухом.

Он нырнул под связку лыж и скрылся в тенях.

Потом раздался его громкий стон:

– О, нет…

– Что? Что? – заверещал Ринсвинд.

– Я… нашел тут… что-то очень похожее на кожуру, – раздался глухой голос Моркоу.

– Невероятно, – откликнулся Леонард, торопливо рисуя что-то и блокноте. – Вероятно, это существо, пробравшись на борт гостеприимного судна, сразу видоизменяется и…

Из-за баллонов появился Моркоу с нанизанной на меч банановой кожурой.

Ринсвинд закатил глаза.

– У меня возникла некая весьма определенная догадка… – сказал он.

– И у меня тоже, – сказал Моркоу.

Потребовалось некоторое время, но наконец они все-таки отодвинули в сторону ящик с посудными полотенцами. Больше прятаться было негде.

Из сооруженного за ящиком гнезда высунулось встревоженное лицо.

– У-ук? —сказало оно.

Леонард вздохнул, отложил в сторону блокнот и открыл шкафчик с омнископом. Он постучал по осколку и очень скоро увидел контур чьей-то головы.

– Анк-Морпорк, – сказал Леонард, набрав полную грудь воздуха, – у нас орангутан…

Коэн убрал в ножны меч.

– Не думал, что здесь обитают живые существа, – хмыкнул он, окидывая взглядом поле боя.

– Уже не обитают, – успокоил его Калеб.

Последний бой закончился в мгновение ока, а вернее – и мгновенное рассекание хребта. Такой конец ждал любого че… любого кого угодно,кто осмелился бы устроить засаду Серебряной Орде.

– Должно быть, сырая магия здесь поистине чудовищной силы, – сказал Малыш Вилли. – Ей-то, наверное, и питались эти существа. Рано или поздно ко всемупривыкаешь.

– И эта магия весьма благотворно влияет на Хэмиша, – подтвердил Коэн. – Готов поклясться, он стал гораздо лучше слышать.

– Чиво?

– Я СКАЗАЛ, ТЫ СТАЛ ГОРАЗДО ЛУЧШЕ СЛЫШАТЬ!

– Чиво орешь-то?

– Как думаете, из них можно что-нибудь приготовить? – спросил Малыш Вилли.

– Скорее всего, по вкусу они будут напоминать курицу, – сказал Калеб. – Когда хочется жрать, все напоминает курицу.

– Предоставьте это мне, – вмешалась госпожа Макгарри. – Разведите костер, а я сделаю так, что по вкусу они будут больше похожи на курицу, чем… сама курица.

Коэн подошел к сидевшему поодаль менестрелю, рассматривавшему останки своей лютни. Чем выше они поднимались, тем больше паренек оживлялся. Он даже перестал ныть.

Коэн присел рядом.

– Ну, приятель, чем занят? Вижу, тебе удалось найти отличный череп,

– Хочу корпус из него сделать, – сказал менестрель, но вдруг бросил на Коэна встревоженный взгляд. – Это ведь не запрещается?

– Не запрещается. Каждый герой только и мечтает о том, чтобы из его костей вырезали арфу или еще какой инструмент. Уверен, звук будет чудесным.

– Я собираюсь сделать лиру, – сообщил менестрель. – Боюсь только, это будет совсем примитивная лира.

– Шикарная идея. Для всяких старых песенок лучше не придумаешь.

– Я вообще-то думал о… саге, – признался менестрель.

– Молодец, молодец. А у тебя уже есть что поведать?

– Гм, да. Думаю начать с легенды о том, как Мазда украл огонь для всего человечества.

– Прекрасно, – одобрил Коэн.

– А потом в нескольких стихах рассказать, что боги с ним за это сделали, – продолжил менестрель, натягивая струну.

– С ним? Боги? – переспросил Коэн. – Да они бессмертным его сделали!

– Э-э… Да. В некотором смысле.

– Что ты имеешь в виду?

– Коэн, это классическая мифология, – сказал менестрель. – Я думал, все знают. Они навечно приковали его к скале, и каждый день прилетает орел, чтобы клевать ему печень.

– Правда?

– Об этом говорится почти во всех классических текстах.

– Читатель из меня никудышный, – пожал плечами Коэн. – Приковали к скале, говоришь? Это за первое-то преступление? И он еще там?

– Коэн, вечность пока не кончилась.

– Ну и здоровенная у него печень, наверное!

– Согласно легенде, каждую ночь она вырастает вновь, – пояснил менестрель.

– Жаль, мои почки так не поступают, – сказал Коэн и посмотрел на далекие облака, которые закрывали вершину горы. – Он подарил всем огонь, а боги с ним такое сотворили. Ну, ладно… Посмотрим, что тут можно сделать.

Омнископ показывал только снежную бурю.

– Плохая у них погода, – заметил Чудакулли.

– Это магические помехи, – сказал Думминг. – Они пролетают под слонами. Боюсь, у нас еще долго не будет связи.

– Они в самом деле сказали: «Анк-Морпорк, у нас орангутан»?

– Вероятно, библиотекарь каким-то образом пробрался на борт, – ответил Думминг. – Сами знаете, как любит он выискивать укромные уголки, чтобы поспать. И это, боюсь, объясняет все проблемы, возникшие с воздухом и весом. Э-э… Должен признаться, теперь я несколько не уверен, что у них хватит времени и мощности вернуться на Диск.

– Что значит «несколько не уверен» ?

– Это значит, что я абсолютно в этом уверен. Просто стараюсь выдавать плохие новости не сразу, а порциями.

Лорд Витинари смотрел на гигантский созданный заклинанием Диск, паривший посреди каюты. Круто вниз от сверкающего края уходила тоненькая изгибающаяся линия. На его глазах она стала чуть длиннее.

– А они не могут просто развернуться и полететь назад? – спросил он.

– Нет, милорд. Ничего не получится.

– Или вышвырнуть библиотекаря за борт?

Волшебники выглядели шокированными.

– Нет,милорд, – наконец сказал Думминг. – Это же будет чистое убийство!

– Зато они спасут мир. Один примат умирает, один мир выживает. Не обязательно быть ракетомагом, чтобы это понять, а?

– Мы не можем просить их о таком решении, милорд.

– Правда? А я принимаю подобные решения каждый день, – пожал плечами лорд Витинари. – Ладно, итак. Чего им не хватает?

– Воздуха и топлива для драконов.

– Если они порубят орангутана на куски и скормят драконам, то убьют двух зайцев сразу.

Внезапно распространившаяся холодность подсказала лорду Витинари, что ему не удалось привлечь зрителей на свою сторону. Он вздохнул.

– Пламя драконов им необходимо для?..

– Для того, чтобы обогнуть Диск, милорд. В нужный момент драконы должны изрыгнуть пламя.

Витинари снова посмотрел на волшебную модель планетарной системы.

– Но сейчас?..

– Я не совсем уверен, милорд. Они могут врезаться в Диск или промахнуться и затеряться в бесконечном пространстве.

– А еще им нужен воздух…

– Да, милорд.

Рука Витинари скользнула вдоль границы Диска, но вдруг его длинный указательный палец остановился.

– А вот здесьесть воздух? – спросил он.

– Это пища героев, – сказал Коэн. – Других слов подобрать не могу.

– Он прав, госпожа Макгарри, – подтвердил Злобный Гарри. – Даже крысы не так похожи на курятину, как это блюдо.

– И щупальца его ничуть не испортили! – с энтузиазмом согласился Калеб.

Они сидели и наслаждались видом. То, что прежде было расстилающимся под ногами миром, стало миром впереди, поднимающимся подобно бесконечной стене.

– Эй, а что там, наверху? – спросил Коэн, тыкая пальцем.

– Спасибо, друг, – сказал Злобный Гарри и отвернулся. – Но я предпочитаю, чтобы цыплята подольше задержались в моем желудке, если ты не против, конечно.

– Девственные острова, – ответил менестрель. – Названы так, потому что их очень много.

– Или потому, что их очень трудно найти, – громко рыгая, добавил Маздам Дикий. – Хур-хур-хур…

– А отседова даже звезды видать, – сказал вдруг Хэмиш Стукнутый. – И енто посреди бела дня!

Коэн улыбнулся. Хэмиш Стукнутый редко высказывал свое мнение.

– Говорят, на каждой из них существует свой мир, – откликнулся Злобный Гарри.

– Ага, – кивнул Коэн. – Бард, а сколько их тама?

– Не знаю. Тысячи. Миллионы.

– Миллионы миров, а нам осталось… всего ничего. Хэмиш, сколько тебе лет?

– Чиво? Я родился в тот же год, когда умер старый глава клана, – пробормотал Хэмиш.

– И когда это было? Глава какого клана? – терпеливо уточнил Коэн,

– Чиво? Я те хто, ученый? Всяку чушь я буду ему запоминать!

– Скорее всего, лет сто, – подвел итоги Коэн. – Сто лет и миллионы миров. – Он затянулся самокруткой и потер лоб большим пальцем. – Фигово, однако.

Он кивнул менестрелю.

– Слышь, а что там сделал этот твой приятель Карелинус, когда наконец вытер сопли?

– Коэн, ты не имеешь права так отзываться о нем! – вспылил менестрель. – Он построил огромную империю… На самом деле даже чересчур огромную. И во многом он был похож на вас. Ты слышал о цортском узле?

– Звучит препохабненько, – сказал Маздам. – Хур-хур-хур… Прошу прощения.

Менестрель вздохнул.

– Это был огромный сложный узел, которым были связаны две балки в цортском Храме Оффлера, и считалось, что тот, кто развяжет узел, будет править всем континентом.

– Встречаются очень хитрые узлы, – прокомментировала госпожа Макгаррм.

– Так вот, Карелинус просто взял и разрубил его своим мечом! – воскликнул менестрель.

Вопреки всем ожиданиям, сообщение о столь драматичной развязке аплодисментов не вызвало.

– Значит, он не только плаксой был, но и жуликом? – спросил Малыш Вилли.

– Нет! Это был весьма драматичный, даже зловещий жест! – заорал менестрель.

– Ага, конечно, но он ведь его не развязал.То есть, если в правилах сказано «развязать», не понимаю, почему он…

– Слушай, в словах парня есть смысл, – перебил Коэн, который, похоже, заинтересовался рассказом барда. – Это не было жульничеством, потому что в итоге получилась хорошая история. Да. Это я могу понять. – Он хмыкнул. – И представить, как все происходило, тоже могу. Стоит толпа бледнолицых жрецов и прочих прихвостней, и каждый думает: «Это ведь жульничество, но у него такой огромныймеч, пожалуй, не стоит мне лезть, да еще эта его бесчисленная армия стоит у храма…» Ха. Да. Гм-м. И что потом?

– А потом он завоевал почти весь известный мир.

– Молодец. А потом?

– Он… э-э… вернулся домой, несколько лет правил империей, затем умер, его сыновья перессорились, было несколько войн… После чего империи пришел конец.

– Дети – это вечная проблема, – заметила Вена, аккуратно вышивая незабудки вокруг надписи «САЖГИ ЭТОТ ДОМ».

– А некоторые считают, что в детях ты обретаешь бессмертие, – сказал менестрель.

– Правда? – хмыкнул Коэн. – Ну-ка, назови мне хотя бы одного своего прадеда.

– Ну… Э-э…

– Видишь? У меня детей куча мала, – продолжил Коэн. – Многих я в глаза не видел… Такое, знаешь ли, бывает. Но у них хорошие сильные матери, и я от души надеюсь, что мои дети будут жить ради себя, а не ради меня. Что хорошего сделали дети этому твоему Карелинусу? Растранжирили его империю, и дело с концом.

– Это не совсем так! – воскликнул менестрель. – Настоящий историк наверняка расскажет все куда лучше, чем…

– Ха! – перебил его Коэн. – Важно то, что помнят обычные люди. О чем поют, что говорят. Важно не то, как ты жил или умер, важно то, что написал о тебе бард.

Менестрель вдруг ощутил на себе испытующие взгляды героев.

– Гм-м… Я… Я все-все записываю, – сказал он.

– У-ук, – попытался объяснить библиотекарь.

– Он говорит: а потом что-то упало ему на голову, – перевел Ринсвинд. – Видимо, это случилось, когда мы вошли в пике.

– А мы не можем сбросить что-нибудь с корабля, чтобы облегчить вес? – спросил Моркоу. – У нас тут столько всего…

– Увы, но нет, – ответил Леонард. – Открыв дверь, мы разом потеряем весь воздух.

– Но у нас есть дыхательные шлемы, – заметил Ринсвинд.

– Тридыхательных шлема, – уточнил Леонард.

Затрещал омнископ. Они не обратили на него внимания. «Сокол» все еще летел под слонами, и прибор не показывал ничего, кроме магической снежной бури.

Но потом Ринсвинд все-таки бросил взгляд на осколок и увидел, что там, денежном вихре, кто-то стоит, сжимая в руках табличку с надписью крупными буквами «БУДДТЕ НА СВЯЗИ!».

Думминг покачал головой.

– Спасибо, аркканцлер, но я слишком занят, чтобы вы мне помогали.

– Но это сработает?

– Должно. Шанс – один на миллион.

– О, значит, можно не беспокоиться. Все знают: один шанс на миллион всегда срабатывает.

– Так точно, аркканцлер. Остается только определить, достаточно ли воздуха снаружи, чтобы Леонард мог управлять кораблем, а также сколько драконов следует воспламенить и на какое время, а еще хватит ли им мощности, чтобы взлететь. Я думаю,что нынешняя скорость корабля близка к идеальной, но мне неизвестно, сколько пламени осталось в драконах, на какую поверхность придется приземляться и что за неприятности могут там поджидать. Я, конечно, могу переделать несколько заклинаний, но для подобных целей они никогда не использовались.

– Вот и хорошо, – сказал Чудакулли.

– А мы чем-нибудь можем тебе помочь? – спросил декан.

Думминг обвел волшебников полным отчаяния взглядом. Как на его месте поступил бы лорд Витинари?

– Ну, конечно, – бодрым тоном сказал он. – Предлагаю отличный план. Вы отыскиваете свободную каюту и составляете список возможных решений этой проблемы. А я пока посижу здесь, прикину, что к чему.

– Вот она, наша смена! – восхитился декан. – Этот парень знает, когда следует прибегнуть к мудрости старших!

Когда волшебники вышли, лорд Витинари едва заметно улыбнулся Думмингу.

Во внезапно наступившей тишине Думминг… задумался. Он долго разглядывал волшебную модель системы, ходил вокруг нее, увеличивал отдельные части, внимательно рассматривал их, сосредоточенно изучал записи касательно выхлопной мощности драконов, потом вертел в руках модель «Сокола» и очень-очень долго таращился в потолок.

Это нельзя было назвать нормальным методом работы волшебника. Как правило, волшебник изъявлял желание, после чего отдавал приказ. Прочая вселенная его не волновала – скалы, деревья и облака вряд ли могут подсказать что-либо разумное. На них ведь ничего не написано.

Думминг еще раз проверил цифры. С таким же успехом можно было пытаться уложить перышко на несуществующий мыльный пузырь.

Поэтому он решил действовать наугад.

На борту «Сокола» царила творческая атмосфера. Подобная атмосфера обычно возникает, когда в одной комнате собираются ничего не знающие люди, чтобы сложить свое невежество воедино.

– Может, на четверть полета мы сумеем задержать дыхание? – спросил Моркоу.

– Увы, наши легкие так не работают, – ответил Леонард.

– А может, нам стоит поменьше разговаривать? – предложил Ринсвинд.

– У-ук, – сказал библиотекарь, показывая на размытое изображение в осколке.

Кто-то держал уже другую табличку. На ней гигантскими буквами было написано:

«ВОТ ШТО НУЖНО СДЕЛАТЬ»

Леонард схватил карандаш и принялся что-то лихорадочно записывать на полях чертежа машины для минирования городских стен.

Через пять минут он отложил карандаш.

– Поразительно, – покачал головой он. – Он хочет, чтобы мы изменили направление полета «Сокола» и еще прибавили скорости.

– Но куда мы тогда полетим?

– Он не уточнил. Хотя… Мы полетим прямиком к солнцу.

Леонард наградил всех своей обычной широкой улыбкой и получил в ответ три бессмысленных взгляда.

– Это означает, что на несколько секунд мы должны воспламенить одного-двух дракончиков, корабль развернется, а потом…

– К солнцу… – повторил Ринсвинд.

– Оно горячее, – сказал Моркоу.

– Да. И это очень хорошо, – кивнул Леонард, разворачивая чертеж «Сокола».

– У-ук!

– Прошу прощения?

– Он сказал: «Но ведь эта лодка сделана из дерева!», – перевел Ринсвинд.

– И все это он вложил в один-единственный «у-ук»?

– Он умеет кратко выражать свои мысли! Послушай, вероятно, Тупс где-то допустил ошибку. Эти волшебники – им вообще нельзя доверять! Да они тебя даже через очень маленькую комнату перевести не смогут!

– А мне Думминг показался весьма умным и светлым молодым человеком, – сказал Моркоу.

– Ты тоже засветишься, когда врежешься на этой штуковине прямиком в солнце, – огрызнулся Ринсвинд. – Вот уж просветлит так просветлит.

– Аккуратно манипулируя зеркалами левого и правого бортов, мы изменим курс «Сокола»… – задумчиво пробормотал Леонард. – Что ж, придется учиться методом проб и ошибок…

– Ага, кажется, начинает получаться, – сказал Леопард и перевернул небольшие песочные часы. – А теперь включаем всех драконов ровно на две минуты…

– На-на-надеюсь, он с-с-ска-жет н-н-нам, что де-де-делать да-дальше! – крикнул Моркоу сквозь жуткий лязг и скрип.

– У го-господина Ду-думминга за п-плечами дву-двухтысячелетний о-о-опыт Не-не-незримого У-у-у-университета! – прокричал в ответ Леонард.

– А ско-ско-сколько лет о-о-они по-посвятили у-у-управлению драконами?! – завопил Ринсвинд.

Леонард налег на ремень принудительной силы тяжести и посмотрел на песочные часы.

– Ок-коло с-ста се-се-секунд!

– Ага! 3-значит, эт-то уже т-традиция!

Постепенно драконье пламя угасло. И воздух снова заполнили всякие предметы. А еще появилось солнце. Но уже не круглое. Что-то обрезало у него край.

– А, – сказал Леонард. – Умно. Познакомьтесь, господа, это луна.

– Значит, мы столкнемся с луной? – спросил Моркоу. – А это лучше,чем с солнцем?

– Да, да, мне тоже хотелось бы знать, – откликнулся Ринсвинд.

– У-ук!

– Вряд ли мы летим настолько быстро, – сказал Леонард. – Мы просто ее догоняем. По-моему, господин Тупс хочет, чтобы мы селина нее.

Он щелкнул пальцами.

– Там наверняка есть воздух, – продолжил Леонард. – Это значит, что, вероятно, там же мы найдем пищу для драконов. А потом – надо отдать должное, придумано очень толково, – мы останемся на луне, пока она не взойдет над Диском, и нам останется лишь упасть с нее.

Ударом ноги он высвободил рычаг крыльев. Завращались маховики, кабина задрожала. «Сокол» расправлял крылья.

– Вопросы есть? – спросил Леопард.

– Я пытаюсь прикинуть, что может пойти не так, – сказал Моркоу.

– У меня пока девять пунктов, – ответил Риневинд. – И я только разгоняюсь.

Луна становилась нее больше, ее темная сфера затмевала далекое солнце.

– Как я понимаю, – промолвил Леонард, когда луна заполнила почти все иллюминаторы, – луна значительно меньше и легче Диска, поэтому может удерживать только что-то очень легкое, например, воздух. Вряд ли она способна притягивать такие тяжелые предметы, как «Сокол».

– И это значит?.. – поднял брови Моркоу.

– Э-э… Мы просто спланируем вниз, – объяснил Леонард. – Однако я посоветовал бы держаться покрепче…

Они сели. Фраза короткая, но содержит много всякого неприятного.

На борту морского корабля царила тишина, нарушаемая лишь плеском волн и раздраженным бормотанием Думминга, пытающегося настроить омнископ.

– Были вопли… – некоторое время спустя вспомнил Чудакулли.

– Но потом они снова завопили, – заметил лорд Витинари. – Через несколько секунд.

– А еще через несколько секунд – опять, – сказал декан.

– А я думал, при помощи омнископа можно увидеть буквально все, – промолвил патриций, наблюдая за крупными градинами пота, катящимися по лбу Думминга.

– На большом расстоянии осколки ведут себя непредсказуемо, милорд, – попытался объяснить Думминг. – Гм… Кроме того, между нами пара тысяч миль Диска плюс слоны.

Омнископ мигнул, но снова потускнел.

– Ринсвинд – хороший волшебник, – сказал завкафедрой беспредметных изысканий. – Не слишком сообразительный, но, честно говоря, чересчур смышленые люди всегда вызывали у меня некоторые опасения. Ум – несколько переоцененный талант, как я скромно считаю.

Уши Думминга покраснели.

– Может, стоит повесить в Университете мемориальную доску? – предложил Чудакулли. – Не слишком кричащую, конечно.

– Господа, по-моему, вы кое-что забыли, – вмешался лорд Витинари. – Очень скоро никакого Университета не будет.

– Отлично. Значит, сэкономим.

– Алло! Алло! Кто-нибудь меня слышит?

В осколке возникло не слишком отчетливое, но вполне узнаваемое лицо.

– Капитан Моркоу?! – взревел Чудакулли. – Как тебе удалось заставить эту чертову штуку работать?

– Я просто встал с нее, аркканцлер.

– Ты там в порядке? – спросил Думминг. – Мы слышали вопли!

– Да, сэр. Это когда мы упали на поверхность.

– Но потом мы снова услышали вопли.

– Вероятно,это когда мы упали на поверхность во второй раз, сэр.

– А в третий раз?

– С нова поверхность, сэр. Можно сказать, посадка была… достаточно неуверенной и неоднократной.

Лорд Витинари наклонился к осколку.

– Где вы находитесь?

– Здесь, сэр. На луне. Господин Тупс был прав. Тут есть воздух. Немного жидковат, но, чтобы заполнить легкие, вполне хватает.

—Стало быть, господин Тупс был прав? – уточнил Чудакулли, уставившись на Думминга. – Господин Тупс, а как тебе удалось так точновсе рассчитать?

– Я… э-э… – Думминг почувствовал на себе взгляды всех волшебников. – Я… – Он снова замолчал. – Просто повезло, аркканцлер, удачная догадка.

Волшебники сразу успокоились. Они с подозрением относились ко всякого рода сообразительности, но счастливый случай – это да, это настоящее волшебство.

– Ты просто молодец, – похвалил Чудакулли. – Господин Тупс, вытри пот со лба. Тебе снова удалось соскочить, экий ты везунчик.

– Ваша светлость, я позволил себе попросить Ринсвинда сделать иконографию, как я водружаю флаг Анк-Морпорка и заявляю права на луну от имени всех живущих на Плоском мире народов,– продолжил Моркоу.

– Весьма, гм… патриотично, – сказал лорд Витинари. – Народы наверняка обрадуются.

– Правда, я не могу показать вам это по омнископу, потому что вскоре после водружения кто-то сожрал флаг. Тут… все немного не так, как мы думали, сэр.

Они определенно были драконами, но на обычных болотных дракончиков они походили ровно настолько же, насколько странные мелкие собачонки с огромным количеством «3», «Ф» и «Кс» в именах пород похожи, допустим, на борзых. У них были длинные носы и обтекаемые туловища. Лапы были короче, чем у болотной разновидности, а серебристая шкура, казалось, состояла из лунного спета.

А еще они… изрыгали пламя. Но не с того конца, который до сей поры ассоциировался у Ринсвинда с драконами.

Хотя главное, как выразился Леонард, – перестать хихикать, и ты сразу поймешь: все это абсолютно оправданно. А и действительно, если вдуматься: глупо для летающего существа иметь оружие, благодаря которому ты всякий раз резко тормозишь.

Драконы самых разных размеров окружили «Сокол» со всех сторон и разглядывали корабль с поистине оленьим любопытством. Время от времени некоторые из драконов с ревом взмывали в небо, но их место тут же занимали другие. Драконы как будто ждали, что экипаж «Сокола» вот-вот начнет показывать фокусы или сделает какое-то важное заявление.

И растительность здесь тоже была – правда, не зеленая, а серебристая. Она покрывала большую часть поверхности. Третья попытка прилунения и продолжительное скольжение «Сокола» оставили в ней глубокий след. А листья были…

– Сиди спокойно, – велел Ринсвинд своему пациенту, который в очередной раз попытался вырваться. Когда бинтуешь голову орангутану, главное – правильно определить, где она заканчивается. – Сам виноват. Я же сказал: мелкими шажками, а не огромными прыжками.

Моркоу и Леонард закончили опрыгивать «Сокол».

– Почти ничего не повредили, – сказал великий художник, плавно опускаясь на поверхность. – Конструкция прекрасно выдержала удар. И нос направлен вверх. Учитывая… общую легковесность, вполне достаточно для взлета, хотя существует одна незначительная проблема. Кыш…

Он отмахнулся от серебристого дракона, обнюхивающего «Сокол», и тот, подгоняемый струей голубоватого пламени, вертикально взмыл в небо.

– У нас нет драконьего корма, – кивнул Ринсвинд. – Я видел. Топливный бункер раскололся при первом же ударе о поверхность.

– Но мы можем пополнить запасы серебристой растительностью, – предложил Моркоу. – Похоже, местные драконы едят ее с удовольствием.

– Не правда ли, поразительные создания? – спросил Леонард, когда над ними пролетела целая эскадрилья драконов.

Они проводили драконов взглядами, да так и застыли. Их глазам открылось не менее поразительное зрелище. Все-таки вселенная не перестает удивлять нас.

Луна вставала над миром, и полнеба заполнила слоновья голова.

Она была… просто большой. Слишком большой, чтобы ее можно было описать слонами.

Чтобы было лучше видно, путешественники забрались на небольшую возвышенность и долго, в полной тишине разглядывали голову. Огромные глаза, каждый размером с небольшое море, смотрели на них. Громадные полумесяцы бивней заслоняли звезды.

Тишину нарушали лишь шорохи да щелчки – это бесенок из иконографа лихорадочно писал картину за картиной.

Космос оказался не таким уж впечатляющим. Что и говорить, космос, как выяснилось, вообще был пустым местом, и чего, спрашивается, тут раболепствовать? Перед чем преклоняться? Но мирбыл большим, а слон – просто-таки огромным.

– Это который из четырех? – спросил Леонард.

– Не знаю, – ответил Моркоу. – Раньше я вообще… как-то не верил. Ну… в черепаху, в слонов, во все прочее. А сейчас увидел и вдруг почувствовал…

– Страх? – предположил Ринсвинд.

– Нет.

– Беспокойство?

– Нет.

– Некоторую робость?

– Нет.

Из-за Краепада постепенно выплыли окутанные облаками континенты.

– Знаете… отсюда совсем не видно границ, – мечтательно произнес Моркоу.

– А это проблема? – уточнил Леонард. – Можно что-нибудь придумать.

– Построить вдоль границ огромные, действительно огромные здания, – предложил Ринсвинд. – Или… или очень широкие дороги. Раскрасить их в разные цвета, чтобы не было путаницы.

– А если путешествия по воздуху приживутся, – продолжил Леонард, – можно выращивать леса, которые будут слагаться в название страны. Кстати, хорошая мысль, надо бы не забыть.

– Честно говоря, я и не предла… – начал было Моркоу, но потом замолчал и вздохнул.

Они продолжали смотреть, не в силах оторваться от грандиозного зрелища. Крошечные искорки и небе были стайками драконов, порхавшими между Диском и луной.

– А у нас таких не водится, – заметил Ринсвинд.

– Наверное, наши болотные драконы – это их потомки. Бедняжки… – покачал головой Леонард. – Им пришлось приспосабливаться к плотному воздуху.

– Интересно, а какие еще неведомые нам существа здесь живут? – спросил Моркоу.

– Ну, здесь точно водятся похожие на кальмаров твари, которые высасывают воздух из… – начал было Ринсвинд, но прикусил язык.

Сарказм был здесь неуместен. Вселенная мгновенно подавляла его. Его моментально изничтожал серьезный взгляд огромных черных слоновьих глаз.

А кроме того… тут было слишком много. Слишком много всего. Ринсвинд не привык видеть столько вселенной сразу. Голубого цвета Диск, восходящий на небе, пребывал в явном меньшинстве.

– Все это… слишком большое, – сказал Ринсвинд.

– Да.

– У-ук.

Делать было нечего, оставалось только ждать восхода луны. Ну, или захода Плоского мира, как вам больше нравится.

Моркоу аккуратно извлек из кофейной чашки крошечного дракончика.

– Малыши такие любопытные, – улыбнулся он. – Как котята. А взрослые стараются держаться от нас на расстоянии.

– Это как с кошками, – кивнул Ринсвинд и, приподняв шляпу, высвободил из волос серебристого дракончика.