Текст книги "Ринсвинд и Плоский мир"

Автор книги: Терри Дэвид Джон Пратчетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 97 страниц)

– Я ничего не слышу, – шепнул он первому помощнику.

Помощник вгляделся в темноту.

– Может, оно упало за борт? – с надеждой предположил он.

Словно в ответ, с гребной палубы, расположенной у них под ногами, донеслись яростные удары и треск разлетающегося в щепки дерева. Матросы боязливо прижались друг к другу, потрясая топорами и факелами.

Но они не осмелились бы пустить оружие в ход – даже если бы Чудище бросилось на них. Прежде чем моряки успели постичь его ужасную натуру, несколько человек опрометчиво напали на него с топорами. Чудище на время отвлеклось от целеустремленного обыскивания судна и либо повыкидывало их за борт, либо… сожрало живьем? Капитан не знал, к какому варианту следует склониться. Тварь выглядела как обычный деревянный сундук. Может, чуть покрупнее размерами, но не настолько огромная, чтобы сразу вызвать подозрения. Иногда она казалась заполненной чем-то типа старых носков и всякого разного барахла, а иногда – капитан вздрогнул – она, похоже… у нее, похоже… Капитан попытался не думать об этом. Но людям, выкинутым в море, повезло куда больше, чем тем, кого Чудище схватило. Он попытался не думать об этом. У Чудища были зубы,зубы, похожие на белые деревянные надгробные плиты, и язык, багровый, как красное дерево…

Он попытался не думать о зубах. Ничего не получилось.

Тогда он с горечью дал себе одно обещание. Последний раз он спасает этих неблагодарных утопающих. Сам он всегда считал, что уж лучше угодить в рабство, чем пойти на корм акулам. Но потом эта парочка сбежала, а когда команда попыталась заглянуть в принадлежавший им здоровенный сундук… Кстати, как эти типы оказались посреди спокойного океана, сидючи верхом на большом сундуке? Одним словом, когда матросы сунулись в сундук, тот взял и откусил… Капитан еще раз попытался не думать об этом. Хотя интересно, что начнется, когда эта чертова хреновина поймет, что ее хозяина нет на борту?

– Плот готов, капитан, – сказал первый помощник.

– В воду его, – гаркнул капитан и крикнул: – Всем на плот! – и проорал: – Пожечь судно!

В конце концов, философски решил он, найти другой корабль не так уж и трудно, а вот в раю, который так рекламируют муллы, придется очень долго ждать, прежде чем тебе предоставят другую жизнь. Чтоб этот волшебный ящик до скончания веков жрал омаров…

Некоторые пираты обрели бессмертие, проявив неимоверную жестокость или безрассудство. Другие – накопив огромные богатства. Но капитан давно решил, что лично он предпочел бы обрести бессмертие, так никогда и не умерев.

– Что это, черт возьми, такое? – осведомился Ринсвинд.

– Красиво… – с блаженным видом отозвался Двацветок.

– Я тоже обязательно поделюсь с тобой своим мнением, когда узнаю, что это такое, – отрезал волшебник.

– Это Краедуга, – послышался чей-то голос чуть позади его левого уха, – и тебе по-настоящему повезло, что ты на нее смотришь. Во всяком случае, сверху.

Голос сопровождался холодным, отдающим рыбой дыханием. Ринсвинд застыл на месте.

– Двацветок? – окликнул он.

– Да?

– Если я повернусь, что я увижу?

– Его зовут Тефис. Он говорит, что он морской тролль. Это его лодка. Он нас спас, – объяснил Двацветок. – Теперь ты обернешься?

– Спасибо, чуть позже. Так почему мы не упали за Край? – с ледяным спокойствием поинтересовался Ринсвинд.

– Потому что ваша лодка попала в Окружносеть, – ответил голос за спиной.

Звуки этого голоса вызвали в воображении Ринсвинда образы подводных пропастей и Тварей, таящихся в коралловых рифах.

– Окружносеть? – повторил он.

– Да. Она идет вдоль Края света, – сообщил невидимый тролль.

Ринсвинду показалось, что сквозь шум водопада доносится плеск весел. Он искренне надеялся, что это весла.

– А, ты имеешь в виду окружность, – сказал он. – Окружность отмечает конец всего сущего.

– И Окружносеть тоже, – заметил тролль.

– Он имеет в виду вот это, – пояснил Двацветок, указывая пальцем вниз.

Глаза Ринсвинда опустились следом, заранее страшась того, что они могут увидеть…

В направлении Пупа виднелась веревка, висящая в нескольких футах над поверхностью белой воды. Лодка крепилась к ней при помощи сложного устройства из блоков и маленьких деревянных колесиков. Незримый гребец проталкивал лодку вдоль самой границы Краепада, и устройство скользило по веревке. Это объясняло одну загадку – но на чем держится веревка?

Ринсвинд посмотрел чуть подальше и увидел крепкий деревянный столб, выступающий из воды в нескольких футах от носа лодки. На глазах у волшебника лодка приблизилась к столбу и проследовала мимо, причем колесики, постукивая, аккуратно обогнули его по пазу, который, видимо, был прорезан специально для этой цели.

Ринсвинд заметил также, что с главной веревки через промежутки примерно в ярд свисают веревочки поменьше.

Он повернулся обратно к Двацветку.

– Я вижу, что это такое,– сказал он, – но чтоэто такое?

Двацветок пожал плечами. Морской тролль за спиной у Ринсвинда сообщил:

– Вон там, впереди, мой дом. Мы продолжим наш разговор, когда очутимся на суше. А теперь мне нужно грести.

Чтобы посмотреть вперед, Ринсвинду пришлось бы повернуться и увидеть, на что в действительности похож морской тролль. Он не был уверен, что ему уже хочется этого. Поэтому он уставился на Краедугу.

Она висела в тумане на некотором расстоянии от Края, появляясь только по утрам и вечерам, когда свет крошечного, вращающегося по орбите солнышка, проходя мимо массивной туши Всемирной Черепахи, Великого А'Туина, встречался с магическим полем Диска под определенным углом.

Тогда в пустоте, сверкая, возникала двойная радуга. Ближе к границе Краепада горели семь второстепенных цветов, искрясь и танцуя в пене умирающих морей.

Но они были бледной тенью в сравнении с более широкой полосой, которая парила позади, наотрез отказываясь делить с ними один и тот же спектр.

Это Цвет-Король, по отношению к которому все менее важные цвета есть не более чем неполные и застиранные оттенки. Это октарин, цвет магии. Он жил, сиял, вибрировал, являясь в то же самое время пигментом воображения. Где бы он ни появлялся, его возникновение всегда служило признаком того, что простая материя стала служанкой сил, порожденных магическим разумом. Это было само волшебство.

Но Ринсвинд всегда считал, что октарин чем-то смахивает на зеленоватый пурпур.

Некоторое время спустя небольшая точка на Краю света превратилась в островок или утес, настолько рискованно приткнувшийся над бездной, что даже воды Краепада, начиная долгий путь вниз, ворчливо огибали его. На этом островке стояла сложенная из плавника лачуга, и Ринсвинд увидел, что верхняя веревка Окружносети, поднимаясь по скалам и ныряя в маленькое круглое окошечко, скрывается прямо в домике. Позже он узнал, что таким образом тролль получает сообщения о появлении на его участке Окружносети обломков крушения. Сигнал подавался при помощи маленьких бронзовых колокольчиков, закрепленных на веревке в висячем положении.

На пупсторонней стороне острова прямо в воде была возведена грубая загородка из неотшкуренных бревен. Внутри плавали пара корабельных остовов и довольно большое количество дерева в виде досок, брусьев и даже целых необработанных стволов, часть из которых еще могла похвастаться зелеными листьями. В такой близости от Края магическое поле Диска было настолько сильным, что над каждым предметом дрожала туманная корона – это спонтанно разряжалась сырая иллюзия.

Несколько последних скрежещущих рывков, и лодка плавно подошла к небольшому, сделанному из плавника причалу. Как только она пришвартовалась, внутри Ринсвинда зародились знакомые ощущения, сопровождающие мощную оккультную ауру, – воздух был маслянистым, голубым на вкус и пах жестью. Вокруг них в мир бесшумно просачивалась чистая, несфокусированная магия.

Волшебник и Двацветок выбрались на дощатый настил, и Ринсвинд в первый раз посмотрел на тролля.

Зрелище оказалось и вполовину не таким страшным, как он себе представлял.

«Гм-м», – сказало его воображение через какое-то время.

Дело не в том, что тролль ужасал.Вместо разлагающегося заживо, обвешанного щупальцами страшилища, которое он ожидал увидеть, Ринсвинд обнаружил перед собой довольно коренастого, не особо уродливого старичка, который на любой городской улице спокойно сошел бы за нормального человека. Если, конечно, там привыкли видеть старичков, состоящих из одной воды. Впечатление было такое, словно океан сам решил создать жизнь, вот только возиться с эволюцией ему не хотелось, поэтому он просто взял и сотворил из себя двуногое существо, пустив его хлюпать по суше. Тролль был приятного прозрачно-голубого цвета. Ринсвинд не поверил своим глазам: в груди старичка мелькнула стайка серебристых рыбок.

– Пялиться – невежливо, – сказал тролль. Его рот открылся небольшим пенистым гребнем и, подобно воде, смыкающейся над камнем, закрылся.

– Да? Почему? – спросил Ринсвинд.

«И как это он умудряется ходить? – не унимался его рассудок. – Почему он не разливается?»

– Если вы соблаговолите проследовать за мной в дом, я подыщу вам смену одежды и накормлю, – с достоинством объявил тролль и зашагал прочь по скалам.

Он не стал оглядываться и проверять, идут ли его гости за ним. В конце концов, куда им было деваться с островка? Быстро темнело, и с Края света налетел холодный сырой ветерок. Недолговечная Краедуга уже померкла, а туман над водопадом начал редеть.

– Пошли, – скомандовал Ринсвинд, хватая Двацветка за локоть.

Но турист не тронулся с места.

– Пошли, – повторил волшебник.

– Как думаешь, когда стемнеет, мы сможем посмотреть вниз и увидеть Великого А'Туина, Всемирную Черепаху? – спросил Двацветок, не отрывая глаз от клубящихся облаков.

– Надеюсь, что нет, – ответил Ринсвинд. – От всей души надеюсь. Да пошли же!

Двацветок неохотно последовал в хижину. Тролль уже успел зажечь пару ламп и теперь сидел, уютно устроившись в кресле-качалке. Когда Ринсвинд с Двацветком вошли, он поднялся на ноги и налил в две кружки какую-то зеленой жидкости из высокого кувшина. В тусклом свете ламп старичок, казалось, флуоресцировал, тихонько переливаясь, словно теплое море в бархатные летние ночи. А чтобы придать тусклому ужасу Ринсвинда барочный глянец, тролль, такое впечатление, подрос на пару-другую дюймов.

Большую часть меблировки комнаты составляли ящики.

– Уф, у тебя тут классная хата, – высказался Ринсвинд. – Самобытная.

Он протянул руку к кружке и посмотрел на мерцающее там озерцо зеленой жидкости. «Будем надеяться, что она пригодна для питья, – подумал он. – Потому что я собираюсь ее выпить». Он сделал глоток.

Это была та же самая жидкость, которую Двацветок влил в него в лодке, но тогда его сознание никак на нее не отреагировало, занятое куда более неотложными делами. Сейчас, на досуге, оно наконец распробовало вкус.

Губы Ринсвинда искривились. Он тихо заскулил. Одна из его ног конвульсивно дернулась и больно заехала в грудь.

Двацветок задумчиво покрутил свою кружку, оценивая букет.

– «Глен Ливид», – произнес он. – Вино из перебродивших орехов вул, которое получают у меня на родине методом сублимации. С легким дымком… Пикантный вкус. С западных плантаций провинции Реигрид. Я угадал? Судя по цвету, урожай будущего года. Могу я спросить, как оно к тебе попало? [11]

[Закрыть]

* * *

– Со временем все попадает в Окружносеть, – лаконично объяснил тролль, мягко покачиваясь в качалке. – Моя работа состоит в том, чтобы доставать из нее улов. Дерево и корабли. Бочки с вином. Тюки материи. Вас.

В голове у Ринсвинда забрезжил свет.

– Так ведь это сетка! Вы поставили сетку на самом краю моря?

– Окружносеть, – кивнул тролль. По груди его пробежала рябь.

Ринсвинд поглядел в фосфоресцирующую темноту, которая окружала остров, и глупо улыбнулся.

– Ну конечно, – сказал он. – Потрясающе! Можно опустить в море сваи, закрепить их на рифах и… О боги! Эта сетка должна быть очень, очень прочной.

– Такая и есть, – подтвердил Тефис.

– Ее можно протянуть на пару миль, пока хватит материала и скал, – продолжал волшебник.

– Точнее говоря, на десять тысяч миль. Я патрулирую только эту лигу.

– Но это же треть окружности Диска!

Тефис снова с легким плеском кивнул. Пока двое приятелей угощались зеленым вином, он поведал им об Окружносети; о великих усилиях, затраченных на ее установку; о древнем и мудром королевстве Крулл, которое создало ее несколько столетий назад; о семи флотах, постоянно патрулирующих Окружносеть, чтобы поддерживать ее в порядке и доставлять в Крулл все, что в нее попадет; о том, как Крулл стал страной праздности, управляемой учеными собирателями знаний; о том, как мудрецы пытаются понять замечательную сложность вселенной; о том, как моряков, выброшенных на Окружносеть, превращают в рабов и вырывают язык. После раздавшихся в этом месте восклицаний он с дружеским видом заговорил о бесполезности применения силы, о невозможности бежать с острова, с которого можно уплыть только на один из остальных трехсот восьмидесяти островов, лежащих между ним и Круллом, или прыгнуть за Край. Также он растолковал Ринсвинду и Двацветку существенные достоинства немоты по сравнению, скажем, со смертью.

Разговор оборвался. Приглушенный ночной рев Краепада только усугублял тишину.

Потом кресло-качалка снова начало поскрипывать. За время монолога Тефис, казалось, вырос самым угрожающим образом.

– Только ничего личного, – добавил он. – Я тоже раб. Если вы попытаетесь накинуться на меня, мне придется вас убить, но это не доставит мне никакого удовольствия.

Ринсвинд посмотрел на мерцающие кулаки, которые покоились на коленях тролля. У него возникло подозрение, что они могут ударить не слабее цунами.

– По-моему, ты не понял, – принялся объяснять Двацветок. – Я – гражданин Агатовой империи. Вряд ли Крулл захочет навлечь на себя неудовольствие императора.

– А как император узнает? – поинтересовался тролль. – Думаешь, ты первый человек из империи, кто закончил свой путь в Окружносети?

– Я не стану рабом! – крикнул Ринсвинд. – Да я скорее за Край прыгну!

Волшебник сам изумился тому, как решительно прозвучал его голос.

– А прыгнешь ли? – спросил тролль.

Кресло-качалка отлетело к стене, и голубая рука обхватила волшебника поперек туловища. Тролль повернулся и вышел из хижины, небрежно зажав Ринсвинда в кулаке.

Подойдя к краесторонней оконечности острова, тролль остановился. Ринсвинд взвизгнул.

– Кончай, или я в самом деле выкину тебя за Край, – рявкнул тролль. – Я ведь держу тебя. Смотри!

Ринсвинд посмотрел.

Вокруг расстилалась мягкая черная ночь, в которой мирно сияли слегка туманные звезды. Но его глаза обратились вниз, притягиваемые какими-то неодолимыми чарами.

На Диске была полночь, следовательно, солнце висело далеко-далеко внизу. Оно медленно закатывалось под гигантский заиндевелый панцирь Великого А'Туина. Ринсвинд сделал последнюю попытку зацепиться взглядом за носки своих сапог, выступающие над краем скалы, но отвесный обрыв вывернул его глаза вниз.

Справа и слева низвергались в бесконечность два сверкающих полотнища воды – это море проносилось мимо острова, огибая его на пути к долгому падению. В сотне ярдов от обрыва из пены вылетел самый большой морской лосось, которого Ринсвинд когда-либо видел, – лосось выскочил в безумном, судорожном и в конечном итоге безнадежном прыжке, после чего упал обратно, снова и снова переворачиваясь в золотистом потустороннем свете.

Из этого света, словно столпы, поддерживающие крышу вселенной, вырастали исполинские фигуры. Сотней миль ниже Ринсвинд различил какие-то очертания, край чего-то…

Как на забавных картинках, где силуэт причудливой вазы внезапно становится контурами двух лиц, открывающаяся внизу картина одним рывком перешла в новую, целостную, пугающую перспективу. Там, внизу, торчала слоновья голова, огромная, как средних размеров континент. На фоне золотистого света выделялся подобный горе могучий бивень, от которого протягивалась к звездам постепенно расширяющаяся тень. Голова была слегка наклонена, и громадный рубиновый глаз мог сойти за красную сверхзвезду, внезапно засиявшую средь бела дня.

А под слоном…

Ринсвинд сглотнул и попытался не думать о…

Под слоном ничего не было, кроме далекого, режущего глаз диска солнца. Мимо солнца, покрытый чешуйками величиной с город и щербинами кратеров, изрезанный, словно луна, неторопливо проплывал плавник.

– Ну что, отпускать? – спросил тролль.

– Гх-не, – выговорил Ринсвинд, силясь отодвинуться от пропасти.

– Я живу здесь, на Краю, уже пять лет, но так и не сумел собраться с духом, чтобы прыгнуть, – прогудел Тефис. – Насколько я могу судить, у тебя это тоже не получилось.

Он отступил от обрыва, позволяя Ринсвинду с размаху броситься на землю.

Двацветок неторопливо подошел к Краю и заглянул в бездну.

– Фантастика, – сказал он. – Эх, сейчас бы сюда иконограф… А что еще там, внизу? Ну, если туда спрыгнуть, что увидишь?

Тефис присел на выступ скалы. Высоко над Диском вышла из-за облака луна. В ее призрачном свете тролль выглядел глыбой льда.

– Может быть, там, внизу, мой дом, – медленно проговорил он. – За вашими дурацкими слонами и смехотворной черепахой. Настоящий мир. Иногда я прихожу сюда и смотрю, но почему-то никак не могу заставить себя сделать еще один шаг… Может, там настоящий мир с настоящими людьми. Где-то там, внизу, у меня были жены и малыши… – Он замолк и шумно высморкался. – Здесь, на Краю, сразу узнаешь, из какого материала ты сделан.

– Пожалуйста, прекрати, – простонал Ринсвинд.

Повернувшись, он вдруг увидел, что Двацветок беспечно стоит у самого обрыва.

– Гх-не, – выдавил волшебник и попытался зарыться в камень.

– Что, внизу есть другой мир? – уточнил Двацветок, заглядывая за Край. – А где именно?

Тролль неопределенно махнул рукой.

– Где-то, – ответил он. – Это все, что я знаю. Это был довольно маленький мир. По большей части голубой.

– Так почему ты здесь? – спросил Двацветок.

– Неужели ты не понял? – огрызнулся тролль. – Я упал с Края!

Он поведал им о мире под названием Батис, затерянном среди звезд. Там, в трех огромных океанах, растекшихся по Диску, морской народ создал несколько процветающих цивилизаций. Тефис был мясозаготовщиком, одним из членов касты, которая с риском для жизни добывала себе средства к существованию, путешествуя на больших парусных сухопутных яхтах. Они заходили далеко вглубь суши, охотились на стаи оленей и бизонов, которыми изобиловали исхлестанные бурями континенты. Ту яхту, на которой он плавал, случайным штормом забросило в не нанесенные на карту земли. Часть команды уселась в спущенную за борт маленькую гребную тележку и покатилась к отдаленному озеру, но Тефис, будучи капитаном, отказался покидать свое судно. Ураган перенес яхту прямо через скалистый Край света, разбив ее в мельчайшие щепки.

– Сначала я падал, – рассказывал Тефис, – но падать, знаете ли, не так уж и плохо. Больно бывает, когда приземляешься, а подо мной ничего не было. Падая, я видел, как мой мир, кружась, удаляется в пространство. Затем он совсем затерялся на фоне звезд.

– А что случилось потом? – затаив дыхание, спросил Двацветок и бросил взгляд на затянутую туманом вселенную.

– Я замерз и стал твердым, – ответил Тефис. – К счастью, моя раса без труда переносит холод. Время от времени я оттаивал – когда пролетал мимо других миров. Там была одна планета, ее окружало очень странное кольцо гор, оказавшееся потом самым громадным драконом, какого только можно себе представить. Он был весь покрыт снегами, ледниками и держал во рту свой хвост… В общем, я пролетел всего в нескольких лигах от этой планеты. Фактически, я пронесся над ее поверхностью, как комета, а затем полетел дальше. Потом я снова замерз, а когда опять очнулся, то увидел, что ваш мир надвигается на меня, словно торт с взбитыми сливками, брошенный самим Создателем, ну, я и шлепнулся в море неподалеку от Окружносети против вращения от Крулла. Течение выносит на Сеть множество самых разнообразных существ, а тогда Крулл как раз искал рабов, чтобы установить посты на промежуточных станциях. Вот так я и очутился здесь. – Он замолк на мгновение, внимательно посмотрел на Ринсвинда и закончил: – Каждую ночь я выхожу сюда и смотрю вниз. Но пока что так и не прыгнул. Здесь, на Краю, трудно найти в себе мужество.

Ринсвинд решительно пополз в сторону хижины. Через несколько мгновений у него вырвался тихий вскрик – это тролль, не без доброжелательности, подхватил его и поставил на ноги.

– Потрясающе, – изрек Двацветок и перегнулся еще дальше через Край. – И много там миров?

– Хватает, – ответил тролль.

– Наверное, можно было бы изобрести какую-нибудь, не знаю, какую-нибудь штуку, которая защитила бы человека от холода, – задумчиво высказался маленький турист. – Какой-нибудь корабль, на котором можно было бы переплыть через Край и отправиться к далеким мирам. Интересно…

– Не вздумай! – простонал Ринсвинд. – Прекрати об этом говорить, слышишь!

– В Крулле все об этом говорят, – возразил Тефис. – Все, у кого есть языки, разумеется.

– Ты спишь?

Двацветок продолжал храпеть. Ринсвинд со злостью ткнул его в ребра.

– Я говорю, ты спишь? – рявкнул он.

– Скрдфнгх…

– Нам нужно убираться отсюда, прежде чем заявится спасательный флот!

Мутный, как помои, утренний свет просачивался сквозь единственное окошко хижины, расплескиваясь по вытащенным из моря ящикам и тюкам, которые беспорядочно валялись по всей комнате. Двацветок снова заворчал и попытался зарыться в груду мехов и одеял, которые дал им Тефис.

– Послушай, здесь полным-полно оружия и всего прочего, – настаивал Ринсвинд. – Он куда-то вышел. Когда он вернется, мы скрутим его и… и… в общем, что-нибудь придумаем. Что ты на это скажешь?

– По-моему, не очень хорошая мысль, – отозвался Двацветок. – Тебе не кажется, что это несколько невежливо?

– Ничего не поделаешь, – отрезал Ринсвинд. – Вселенная – жестокая штука.

Он порылся в сваленном у стен скарбе и выбрал себе тяжелую изогнутую саблю, которая, очевидно, некогда была радостью и гордостью какого-то пирата. С виду сабля эта относилась к разряду того холодного оружия, которое наносит ущерб, полагаясь не столько на остроту клинка, сколько на свой вес. Ринсвинд неуклюже взмахнул саблей.

– Неужели он оставил бы такую штуку валяться где ни попадя, если бы она могла причинить ему вред? – вслух поинтересовался Двацветок.

Ринсвинд, не обращая на него внимания, занял позицию рядом с дверью. Минут десять спустя она отворилась, и он без малейших колебаний рубанул саблей по дверному проему на той высоте, где, согласно его расчетам, должна была находиться голова тролля. Клинок безобидно просвистел сквозь абсолютное ничто и впился в косяк. Ринсвинд пролетел по инерции вперед и шлепнулся на пол.

Над ним раздался глубокий вздох. Волшебник поднял глаза и увидел печально покачивающуюся голову Тефиса.

– Саблей меня не убьешь, – сказал тролль. – И тем не менее я задет. Глубоко задет.

Он протянул руку и, вырвав клинок из дерева, без видимых усилий согнул его в кольцо, после чего швырнул далеко за скалы. Искореженная сабля ударилась о камень, отскочила и, описав серебристую дугу, скрылась в поднимающемся над Краепадом тумане.

– Очень-очень глубоко задет, – заключил Тефис.

Подняв с пола у двери какой-то мешок, тролль бросил его Двацветку.

– Это оленья туша, приготовленная так, как любите вы, люди, несколько омаров и морской лосось. Окружносеть, – небрежно заметил он, – обеспечивает нас сполна.

Он пристально посмотрел на туриста, а потом перевел взгляд обратно на Ринсвинда.

– Чего вы пялитесь?

– Да просто… – сказал Двацветок.

– …По сравнению с прошлой ночью… – вступил Ринсвинд.

– Ты такой маленький,– закончил турист.

– Понятно, – осторожно проговорил тролль. – Мы, похоже, перешли на личности. – Он выпрямился во весь рост, который на данный момент составлял около четырех футов. – К вашему сведению, хоть я и сделан из воды, это отнюдь не значит, что я сделан из дерева.

– Прости, – извинился Двацветок, торопливо выбираясь из шкур.

– Вы, к примеру, сделаны из грязи, – продолжал тролль, – однако я не прохаживаюсь по поводу того, чего вы изменить не в силах. То, какими нас вылепил Создатель, уже не исправишь. Но если уж вам обязательно нужно знать, луна у вас тут гораздо более сильная, чем те, что вращаются вокруг моего мира.

– Луна? – переспросил Двацветок. – Ничего не по…

– Все вам нужно разжевать да в рот положить, – брюзгливо перебил тролль. – Я страдаю от хронических приливов.

В темной глубине комнаты звякнул колокольчик. Тефис подошел по скрипучему полу к сложному устройству, состоящему из рычагов, бечевок и колокольчиков.

Колокольчик зазвенел снова, а потом принялся отбивать странный дерганый ритм. Это продолжалось несколько минут. Тролль стоял, чуть ли не прижимаясь к нему ухом.

Когда трезвон прекратился, Тефис медленно повернулся к пленникам и посмотрел на них, озабоченно сдвинув брови.

– Вы, оказывается, куда более важные птицы, чем я думал, – заметил он. – Спасательного флота вы ждать не будете. Вас заберут отсюда флайером. Так говорят в Крулле, – пожал плечами он. – А ведь я еще и сообщение о вас не отправил. Видимо, кто-то там пил вино из орехов вул.

Он снял со столба рядом с колокольчиком большой деревянный молоток и с его помощью отстучал короткую мелодию.

– Это будет передаваться от одного дозорного к другому. Пока не дойдет до самого Крулла, – сказал он. – Здорово, да?

* * *

Она быстро приближалась, скользя над волнами на высоте человеческого роста. Та сила, которая не давала ей упасть, со всего размаха ударялась о воду, оставляя пенный след. Ринсвинд знал,что удерживает ее в воздухе. Он с готовностью признавал свою трусость и невежественность – даже толкового неудачника из него не вышло, – однако какой-никакой, а он все-таки волшебник. Ему было известно одно из Восьми Великих Заклинаний, в последние секунды его жизни за ним должен был явиться Смерть собственной персоной, и он с первого взгляда мог распознать настоящую, качественную магию.

Линза, скользящая в сторону острова, имела в поперечнике где-то около двадцати футов и была абсолютно прозрачной. По ее окружности сидело множество одетых в черное людей. Каждый из ездоков был надежно пристегнут при помощи кожаных ремней, и каждый смотрел на волны с выражением такой муки, такого страдания, что прозрачная линза казалась окаймленной химерами.

Ринсвинд облегченно вздохнул. Это был настолько необычный звук, что Двацветок невольно оторвал взгляд от приближающегося диска и уставился на волшебника.

– Мы действительно важные персоны, без дураков, – объяснил Ринсвинд. – Я бы не стал тратить на каких-то рабов столь могущественную магию.

Он ухмыльнулся.

– А что это такое? – поинтересовался Двацветок.

– Ну сам диск, скорее всего, был создан с помощью Чудесного Концентратора Фреснеля, – авторитетно заявил Ринсвинд. – Для этого требуется множество редких и нестабильных ингредиентов, к примеру дыхание демона и все в таком роде. Восемь волшебников четвертого уровня как минимум неделю воображают такую штуковину. Да и сидящие на диске волшебники должны быть настоящими гидрофобами…

– Ты хочешь сказать, они ненавидят воду? – спросил Двацветок.

– Нет, это бы не сработало, – ответил Ринсвинд. – Ненависть, как и любовь, является притягивающей силой. Они же испытывают к воде подлинное отвращение,сама мысль о ней противна их натурам. Настоящего гидрофоба нужно с самого рождения держать на обезвоженной воде. Так что на эту штуку затрачено целое магическое состояние. Кстати, из гидрофобов получаются замечательные заклинатели погоды. Дождевые облака просто не выдерживают и уходят прочь.

– Это ужасно, – сказал позади них водяной тролль.

– И все они умирают молодыми, – не обращая на него внимания, продолжал Ринсвинд. – Не могут смириться с водой в своих телах.

– Иногда мне кажется, что можно бродить по Диску до скончания лет и не увидеть всего, что можно увидеть, – заметил Двацветок. – А теперь вроде выясняется, что существует множество других миров. Ведь я мог умереть, не увидев и сотой доли этих чудес. Когда я думаю об этом, то чувствую себя, – он помолчал секунду и закончил: – Ну, наверное, ничтожным. И очень сердитым, разумеется.

Флайер, подняв тучу брызг, остановился в нескольких ярдах от острова и, медленно вращаясь, завис над водой. У короткого столбика, который торчал точно в центре линзы, маячила зловещая фигура, чье лицо было скрыто под капюшоном. Завидев Ринсвинда и Двацветка, фигура сделала им знак приблизиться.

– Вам лучше идти, – сказал тролль. – Негоже заставлять хозяев ждать. Было очень приятно познакомиться.

Он обменялся с ними мокрым рукопожатием и проводил до берега. Двое ближайших отвращателей отшатнулись от тролля с выражением крайнего омерзения на лице.

Фигура в капюшоне опустила руку и сбросила вниз веревочную лестницу. В другой руке она сжимала серебристый жезл, в котором безошибочно угадывалось оружие, предназначенное для убийства людей. Первое впечатление оказалось правильным. Фигура подняла жезл и небрежно махнула им в сторону берега. Часть скалы исчезла, оставив после себя легкую серую дымку небытия.

– И не думай, что я побоюсь пустить свое оружие в ход, – объявила фигура.

– Так это ты здесь боишься? – с удивлением переспросил Ринсвинд.

Фигура в капюшоне фыркнула.

– Нам все о тебе известно, волшебник Ринсвинд. Ты человек, наделенный величайшей хитростью и изобретательностью. Ты смеешься в лицо Смерти. Твое наигранное малодушие и трусость меня не обманут.

Ринсвинда они обманули.

– Я… – начал он и побледнел, увидев, что смертоносный жезл поворачивается в его сторону. – Вижу, вы все обо мне знаете, – слабым голосом закончил он и тяжело уселся на скользкую поверхность линзы.

Следуя указаниям мрачного командира, он и Двацветок пристегнулись ремнями к кольцам, закрепленным на прозрачном диске.

– Если я хоть на секунду заподозрю, что ты творишь заклинание, – предупредила темнота из-под капюшона, – ты умрешь на месте. Третьему сектору – примириться, девятому сектору – удвоить, всем – вперед!

За спиной Ринсвинда взметнулась в воздух стена воды, и линза резко стронулась с места. Ужасающее присутствие морского тролля лишь способствовало концентрации отвращения гидрофобов – флайер почти отвесно взмыл вверх и перешел в горизонтальный полет, только когда поднялся над водой на высоту дюжины фатомов. Ринсвинд глянул сквозь прозрачную поверхность вниз и сразу пожалел об этом опрометчивом поступке.

– Что ж, значит, снова в путь, – бодро сказал Двацветок и, повернувшись, помахал троллю, который уже превратился в крошечное пятнышко на Краю света.

Ринсвинд свирепо уставился на маленького туриста.