Текст книги "Выбрать свободное небо (СИ)"
Автор книги: Тереза Тур
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 28 страниц)
Глава восьмая
.
– Я все же не понимаю твоего увлечения этим человеком, – брезгливо протянул муж.
Тереза стояла перед зеркалом и старательно прокрашивала ресницы.
– Ты ведешь с ним активную переписку вот уже несколько недель. А вчера сообщила мне, что он прибывает в Питер. Ты отправляешь домработницу, чтобы подготовить все к его визиту. Подготовить в твоей же квартире.
– Эта квартира была куплена как раз для этого. Чтобы людям, прибывшим для переговоров, было где остановиться. Чтобы не снимать номер в гостинице – это не всегда удобно. Посмотри, по-моему, хорошо получилось, – и она забавно похлопала ресницами.
– Смешно, – мрачно проговорил Александр.
– И как я выгляжу?
– Достаточно хорошо, чтобы я сходил с ума от ревности.
– Мы уже говорили на эту тему, – она заглянула в сумку, проверяя, на месте ли права, кошелек и ключи.
– Не уходи… Я схожу с ума от мысли, что ты будешь с ним.
– Поехали со мной, – пожала плечами Тереза. – Я не могу отменить встречу: он вырвался из Москвы, чтобы поработать над материалами. Приезжает на два дня. Поехали. Сегодня – воскресенье, ты особо ничем не занят, сценарий знаешь хорошо. Послушаешь, посмотришь… Вдруг мы что-то упустили.
– И буду я при этом выглядеть дураком…
– Какая разница, как ты будешь выглядеть перед незнакомым, несимпатичным тебе человеком, если тебе будет от этого спокойнее? – искренне удивилась жена.
– Ну, уж нет, – ворчливо, но уже не злобно проговорил муж. – Я выпью кофе и отправлюсь писать статью в журнал. Кто-то же должен двигать вперед науку историю.
– Кстати о науке истории и не только о ней. Я еще раз прочитала твою книгу. Подумала… Как ты смотришь на то, чтобы по ее материалам издать серию брошюрок? У тебя там интереснейшие сведения и про Изборск, и про другие крепости Северо-запада. Материалы уникальные. Добавим фотографий, подправим стилистику – и можно издавать изумительную серию об экскурсиях по Ленинградской, Псковской и Новгородской областям. Я уже нашла деятеля, который готов спонсировать – он развивает туризм в этом направлении.
– Ты все хочешь заманить меня в свой бизнес? Бизнес, который пожрал уже одного очень талантливого историка?
– Я все равно буду издавать эту серию… Вопрос в другом: мне надо искать автора или он у меня есть. Причем с готовыми материалами.
– Я подумаю.
– Вот и славно, думай. Мне пора.
Близнецы, которые подслушивали беседу, вздохнули с облегчением – обошлось. С тех пор как родители вернулись из Москвы, жизнь понемногу налаживалась – мама и папа стали разговаривать. Отец начал больше бывать дома и общаться с семьей. Александр как обычно говорил на одну тему – тему истории. Все остальное волновало его мало. Но он изумительно рассказывал и любил, чтобы его слушали. Сыновья на данном этапе готовы были терпеть и такие крохи, лишь бы все было хорошо… А своими радостями и печалями можно было поделиться и с мамой. Конечно, той частью радостей и горестей, которую ей можно было знать…
Тереза приехала на Московский вокзал встречать Владимира. Ей всегда нравились такие места: интересные, живущие своей жизнью. Снующие люди. Запах поездов как символ перемены мест, как стремление что-то изменить… хотя бы на короткое время… Пассажиры казались ей путниками, задержанными на короткое время между Здесь и Там, в каком-то странном междумирье, на границе разных жизней.
– Доброе утро, – поприветствовал Терезу Зубов, который вышел из вагона, остановился перед ней и понял, что она никого вокруг не замечает. Ему стало любопытно, о чем же она задумалась – может, о нем?
– Хорошо, спасибо! – машинально ответила Тереза, потом тряхнула головой. – Доброе утро, простите, я… Как добрались?
– Замечательно, – радостно ответил Владимир неожиданно для себя, хотя до этого собирался ворчать и бурчать. И поезд ехал долго, и спать в вагоне он не умел, и без своей машины чувствовал себя дискомфортно, и после спектакля устал жутко… А увидел ее – и обрадовался.
– Отвезем вещи и посмотрим квартиру или кататься по городу?
– А в квартире есть еда?
– И еда, и кофе. Ноутбук и материалы у меня в машине.
– Поедемте завтракать! Потом работать. А потом уже гулять.
– Отлично.
На них стали оглядываться люди, пытаясь понять, откуда они знают этого красивого мужчину, и Тереза с Владимиром поспешили прочь.
Они вышли с территории вокзала через арку, попали на узкую улочку, всю заставленную машинами. Весенний Санкт-Петербург приветствовал их ослепительным солнцем, сияющим на алмазно-сером небе, обжигающе-холодным воздухом – было минус пятнадцать – и пронизывающими насквозь порывами ветра. Кучи неубранного снега, надпись на доме: «Не ставьте машины близко, возможен сход сосулек», лед на тротуаре.
– Надо же, – проворчал Владимир, поскользнувшись, – а у нас, в столице, такого нет!
– Увы, – улыбнулась Тереза, – в наш благословенный северный город зима и пришла неожиданно, со снегопадами, чего никто не ожидал, и уходить она не хочет…
Машина была не так уж и далеко. Тереза достала из кармана шубки брелок – и огромный черный джип радостно пискнул.
– А кто будет за рулем? – опасливо протянул Владимир.
– Я, – Тереза открыла ему багажник. – Вас что-то смущает?
– Меня ничто не смущает. Боюсь я очень, – честно признался актер и остановился перед пассажирской дверью, пытаясь найти повод, как бы не залезать внутрь. Такого повода не нашлось – пришлось усаживаться.
– Вы же сказали, что ездите на метро, – сказал он, когда машина тронулась.
– По центру Москвы – безусловно.
Вела Тереза аккуратно, но при этом машина достаточно резво пробиралась по узкой односторонней улице с названием Гончарная.
– А чем центр Москвы отличается от центра Петербурга? – Владимир нервничал, вцепившись в ручку двери, раз уж руля не было, и все время рефлекторно искал ногами педали. Женщины за рулем порождала в нем суеверный ужас – и эта не была исключением.
– Тем, что здесь улицы перпендикулярные и параллельные, – отвечала Тереза. – Плюс я знаю, куда ехать.
– Почему у вас механическая коробка передач, а не автомат? – чтобы отвлечься, Зубов решил начать светскую беседу.
– Привычка. Попробовала поездить на автомате – не могу. Все меня раздражает. И боюсь, вдруг что-то из строя выйдет, а ничего сделать не смогу…
– То есть вы предпочитаете все контролировать?
– И надеяться только на себя, – кивнула Тереза.
Город воскресным утром был не то чтобы пуст, но и пробок не было. Они быстро проскочили Старо-Невский с его имперской архитектурой, площадь перед Московским вокзалом, сине-зеленую гостиницу «Октябрьская». Машина покрутилась по узким улочкам, заваленным по обочинам кучами снега и глыбами льда. И вот перед Терезой и Владимиром возникла широкая улица:
– Это Кирочная, бывшая Салтыкова-Щедрина, – с удовлетворением проговорила женщина, – как здесь красиво… Как я люблю эти места!
Через какое-то время они подъехали к ярко-желтому красавцу-собору, удивительно гармонично возносящемуся в прозрачное небо Питера.
Тереза сбавила скорость и не торопясь объехала вокруг храма. Потом остановилась под знаком: «Остановка запрещена»:
– Вот мы и приехали. Как вам?
– Очень красиво, – Владимир вышел и остановился, заворожено глядя на храм. – Мы пойдем туда?
– Конечно. Можно прямо сейчас, там воскресная служба.
– Нет, – опомнился он, – давайте позже. Там, наверное, слишком много народу.
– Я очень люблю этот старый район города, – говорила она, пока они проходили под аркой и пересекали двор-колодец. – Здесь прошло мое детство. Неподалеку, ближе к Летнему саду, жил дед – там сейчас мемориальная доска на доме в его честь. И там же мама живет. Как только появились деньги, я купила здесь квартиру, возле метро «Чернышевская».
Она открыла дверь дома. Натужно заскрипел лифт, поднимая их на шестой этаж.
– Детство, безмятежность… Была жива бабушка, все казалось таким постоянным. Когда мне хочется покоя, я приезжаю сюда.
Она открыла перед Владимиром дверь в квартиру:
– Проходите, пожалуйста. Надеюсь, вам здесь понравится.
Тереза остановилась на пороге, а Владимир неспешно обошел квартиру. Огромная прихожая с высоченными, метров пять, потолками. Встроенные зеркальные шкафы, круглый стол посредине комнаты, сбоку – софа. Все это в приглушенном цвете кофе с молоком. Вправо – небольшая кухня, утопленная на несколько ступенек вниз, налево – просторная комната, одновременно спальня и кабинет. Там стояла двуспальная кровать, напротив – плазменная панель, а также находились компьютерный стол и шкаф с книгами.
– Как вам? – спросила Тереза с беспокойством заботливой хозяйки, что встретила дорогого гостя.
– Здорово, спасибо, – ответил Зубов то, что от него ждали. – А скажите, пожалуйста, кто здесь обычно живет?
– Обычно эта квартира пустует. Порой в ней живут гости Северной столицы. Мои гости. А иногда в ней ото всех скрываюсь я. Знаете, бывают моменты, когда хочется побыть одной. Это – идеальное место.
– Понятно, – он вдруг представил, как она скидывает шубку, проходит вглубь квартиры, в спальню, ложится на кровать…
Да что же такое!.. Кругом столько женщин: готовых на все, податливых, страстно и заочно влюбленных в его персонажи. А он… глупец несчастный! Ему подавай чужую жену. Невозмутимую чужую жену. Ту, что не собирается изменять мужу. Зубов был уверен, что при первой же попытке намекнуть на возможность измены Тереза попросту исчезнет. Может, и к лучшему. Может, просто решить все здесь, в этой квартире?..
Тут он понял, что Тереза уже прошла на кухню и оттуда что-то ему говорит, видимо, повторяет уже не первый раз и выглядит обеспокоенно.
– А? – получилось на редкость умно.
– Чай или кофе? – старательно артикулируя, как слабослышащему, произнесла Тереза.
– Чай… Кофе…
– Хорошо, – невозмутимо произнесла она. – Чашку того, чашку другого.
Владимир прошел за нею на кухню, увидел тарелку с бутербродами и протянул к ним руки – он был очень голоден.
– Стоп! – скомандовала она. – Сначала мыть руки после поезда, – и тут же расхохоталась, оценив всю нелепость положения, – Простите, рефлексы мамы со стажем. Двое сыновей все-таки!
– Ничего, – улыбнулся и он, – покажите, где у вас ванная.
Нет, это уже было форменным издевательством.
Джакузи на подиуме вызвало в нем массу мыслей, и все они были далеки от работы над сценарием. И что ему – неглупому, циничному, пресыщенному – делать? Кинуться на нее прямо сейчас, после того, как он помоет руки, не отвлекаясь даже на бутерброды? И посмотреть, что из этого получится? Или не мыть руки вовсе? Выпроводить ее, позвать сюда девиц-профессионалок и постараться забыть обо всем? Или завести постоянную любовницу, чтобы отвлечься от мыслей о Терезе? Только ненадолго завести, где-то на месяц, больше он не выдержит… Так что ему делать?
Глава девятая
Он точно знал время и место, когда и где осознал, что полюбил. Определил для себя: его чувство – это не похоть, не страсть, не влюбленность… Любовь.
Он понял это, выходя из ванны, когда увидел Терезу, улыбающуюся ему без тени смущения. Приветливо и безмятежно. И вместо того чтобы оскорбить ее и словом, и делом, дать выход бушевавшим в нем страстям, сделать так, как желал он… Владимир отправился пить чай и кофе. Она действительно сделала кружку и того, и другого. Он ел бутерброды и улыбался ей в ответ с еще большей безмятежностью, чем демонстрировала она.
Они отзавтракали и отправились работать. Зубову всегда нравились люди увлеченные, делающие свою работу с удовольствием. Он сам был таким. И Тереза такой была. И если отвлечься от желаний и непристойных мыслей, то работать с ней было удовольствием. Сущим…
– Материал требует такта, особенно в наше время, – говорила она вдохновленно, и он любовался ее обликом, горящими глазами, сейчас это было можно. – Нам надо сопоставить два времени: военное и наше. И постараться донести до читателей, простите, до зрителей, мысль, что ценности не так уж и поменялись. Только во имя побед в виртуальной реальности мы забыли реальность, окружающую нас на самом деле. И, по большому счету, тех людей, что окружают нас. Слушайте, я могу задать вам вопрос?
– Конечно, – без всякого энтузиазма отозвался он.
– А зачем вам это все надо?
– В каком смысле?
– Не обижайтесь, но вы – актер, а не режиссер. Актер популярный, занятый во множестве проектов. Мне важно знать – зачем?
Зубову не очень хотелось отвечать на этот вопрос, поэтому он молчал, пытаясь придумать отказ повежливее. Но Тереза не отступилась.
– Хорошо, – она умела очень внимательно смотреть в глаза человеку, – давайте по-другому. Я переживаю, что ваше увлечение идеей режиссерства может внезапно пропасть. И тогда все рухнет.
– Не думаю, что это произойдет, – наконец ответил Зубов. – Я намерен довести дело до конца.
– Поняла. Тогда еще один вопрос, если позволите…
– Давайте, – вздохнул он.
– Почему вас так раздражают вопросы, которые ставят целью узнать вас?
– А почему вы такая зануда? – спросил он. И тут же внимательно посмотрел на нее – не обидел ли?
Тереза широко улыбнулась, будто он сказал ей комплимент:
– Простите, что есть, то есть… Качество, полезное в работе, но неприятное при личном общении. И вы правы – нельзя требовать от человека откровенности, когда он этого не желает. Прошу прощения.
– Дело не в посторонних. Кстати, мне уже трудно считать вас посторонней… Просто я не знаю ответа на ваш вопрос. Я не знаю, откуда у меня взялась эта идея, почему я стал буквально одержим ею. Я действительно востребован на сегодняшний момент. У меня мало свободного времени. Я практически всегда не высыпаюсь. И, слава Богу, зарабатываю достаточно денег.
Она внимательно слушала.
– Может быть, у меня мания величия? – размышлял он вслух. – И мне вздумалось доказать самому себе, что я способен хорошо сделать еще что-то? А может быть, меня захватила магия вашего текста.
– Спасибо! – тихонько поблагодарила она и – надо же! – покраснела.
– Может быть, я больше ничего никогда не сниму как режиссер. Но мне почему-то важно, чтобы этот фильм получился, – теперь он смотрел ей прямо в глаза.
– Я вам признательна. Правда.
– За что? – удивился он.
– За увлеченность.
– Хватит политесов, – распорядился он, – давайте ваши материалы.
– Тогда вначале посмотрим документальный фильм. В августе сорок второго года в Сталинград была откомандирована группа операторов, которым было приказано снять фильм об обороне города. Сначала материал был показан в хронике Совинформбюро. А после победы в битве, когда капитулировал Паулюс, вышел фильм. Кстати, в свое время его активно показывали за рубежом. Это черно-белая хроника военных лет. Кадры, снятые под пулями и артобстрелами, всегда вызывают смешанное чувство гордости и скорби. А тем более, снятые так… Это было то, что люди видели сами, через объектив кинокамеры.
– Затем, – продолжила Тереза, – на базе этих материалов выходили документальные фильмы. Например, в 1967 году. Посмотрите, как хроника перемежается кадрами восстановленного города. Горящий дом – и следом тот, что был отстроен на его месте. Волга, над которой расстилается черный дым – и спокойная, широкая река…
– Да… Если мы будем прыгать по временам и пространствам… Так показать было бы хорошо.
– А еще у нас главный герой – связист. Не рядовой, с катушкой уже не бегает, но все же. И река – как связь времени и пространства…
– Скажите-ка мне, – начал он, но тут раздался звонок в дверь.
– И кто это? – спросила себя Тереза. Она подошла к двери, посмотрела в домофон. Услышав ее встревоженное и удивленное восклицание, туда же устремился Владимир.
Тереза распахнула дверь на лестничную площадку. Загудел лифт, и появились двое молодых людей лет пятнадцати.
– Привет, мама, – пробасили они.
Тереза закатила глаза:
– Что-то случилось?
– Мы соскучились, – ответили молодые люди, явно смутившись.
– А мобильниками вы пользоваться не умеете?
– А давайте пройдем в квартиру, – вмешался в разговор Владимир, крайне не любивший выносить что-то личное на публику.
Сыновья Терезы вошли, настороженно озираясь. Следов непорядка в одежде у взрослых вроде не было. На столе – два ноутбука, раскиданные листы бумаги, несколько раскрытых книг. Наглости пройти в спальню и посмотреть на состояние кровати сыновьям не хватило. Достаточно было и того, что они оба поразвивали косоглазие, пытаясь незаметно заглянуть туда через открытую дверь. Мама выглядела рассерженной, но не смущенной. Актер был полон благожелательного любопытства.
– Чем обязаны? – перефразировала свой вопрос Тереза.
Владимир улыбнулся. Кажется, он лучше, чем писательница, понял, зачем дети неожиданно нагрянули. Но просвещать их мать он не собирался. К тому же интересно, как близнецы будут выкручиваться…
– Мы решили, – начал тот, что выше и худее, с золотистыми волосами до плеч. – Мы решили, что вы все равно пойдете гулять по городу. И мы составим вам компанию.
– Да, – второй молодой человек был с коротким ежиком волос, чуть поменьше ростом, но при этом потрясающе сложен. Он выглядел старше, чем его брат-близнец.
– К тому же ты говорила, что скучаешь и очень сожалеешь, что у тебя на нас недостаточно свободного времени, – продолжал высокий. Зеленые материнские глаза ехидно сверкали. Видимо, он в этом тандеме был основным оратором.
– Меня потрясает ваша бестактность, – ответила мама, – но в целом я рада вас видеть. Мне только удивительно неловко перед Владимиром Александровичем.
Подростков на секунду скривило. Актер это заметил, Тереза – нет.
– Ничего страшного, – ответил Владимир. – Мне и самому неловко, что я невольно помешал вашим планам… Это правда.
– Только я что-то не припомню, чтобы были какие-то планы, – Тереза была рассержена.
– Ты забыла, – твердо, в один голос отвечали ей сыновья. – Ты обещала, что мы пойдем гулять по Невскому.
– А что, хорошая идея! – поспешил вмешаться Владимир. Ему захотелось узнать поближе, что за жизнь у Терезы Ивановны Тур на самом деле. А для этого, понятное дело, надо было посмотреть, как она общается с детьми, а дети – с ней.
– Мы с вами все равно собирались идти гулять. И хотели зайти в храм… Вот пусть молодые люди составят нам компанию.
– Да, но нам еще много надо сделать!
– Вот они и подождут нас тихонечко! Молодые люди, вы умеете ждать тихонечко?
Молодые люди стали хором уверять, что тише их не бывает в природе. И что они на все согласны – только их надо пустить за большой комп в комнате, где выход в Интернет. И еще через какое-то время покормить. А так они согласны на все.
– Тереза, – продолжил руководить Владимир, – было бы неплохо, если бы вы представили меня своим отпрыскам.
– Владимир Александрович, – церемонно начала Тереза, снова вспомнив о правилах приличия, – позвольте вам представить моих сыновей. Иван, – вперед выступил словоохотливый, с длинными волосами.
– Добрый день! – он слегка улыбнулся.
– Владимир, – протянул ему руку актер. Увидев негодующий взгляд матери, поспешил добавить, – Александрович.
– Яков, в честь дедушки, – продолжила Тереза, положив руку на плечо второго сына, стриженного ежиком.
– Очень приятно, – более настороженно проговорил тот. Ладони у него были словно выточены из дерева.
– Представляете, как ему живется с таким именем? – съязвил длинноволосый.
– Не тяжелее, чем мне с именем Тереза, – ответствовала мать.
– Зато оригинально, – буркнул неразговорчивый сын.
– Значит, Иван и Яков, – актер с удовольствием оглядел всю троицу.
– Да, – ответила Тереза.
– А чем вы занимаетесь? – Владимир решил продолжить светский разговор.
– Иван – компьютерами, – Тереза снова была первой.
– Надеюсь, не вы были прообразом геймера в сценарии, над которым мы работаем? Геймера, который ничего не замечает вокруг, кроме игры?
– Нет, не я, – рассмеялся Иван. – Конечно, я могу ночь просидеть над игрушкой, но этим моя жизнь не ограничивается.
– Рада это слышать, – буркнула мама.
– Ой, давно ли ты сама не спала над третьей «Цивилизацией»?
– Так, Иван! Третья «Цивилизация» – это святое.
– Это такая игрушка, где надо мир захватить, – доверительно сообщил Владимиру насмешник. И тут даже его серьезный брат заулыбался. – Мама над ней расслабляется… Империи разрушает, империи создает. Релаксирует!
– А вы, Яков? – перевел Владимир взгляд на второго сына.
– Я занимаюсь спортивной гимнастикой.
– Здорово, – искренне восхитился Зубов, – и как успехи?
– Понемногу.
– Он – чемпион мира среди юниоров, – поделилась мама, – мастер спорта.
– Мы его в Интернете чаще видим, чем дома, – наябедничал Иван. – Он все время на базе, дома только по воскресеньям.
– А сегодня как раз воскресенье, – сообразил Владимир, – простите, я не знал… Тереза, может быть, мы на сегодня закончим?
– Ни в коем случае! – отрезала любящая мать – То, что запланировано, должно быть сделано.
– Видите ли, – тряхнул кудрями Иван, – в маме иногда просыпаются немецкие корни, поэтому вам лучше идти и работать. А мы пойдем в компьютер развлекаться.
